Текст книги "Мальчики-охотники за удачей на Юкатане"

Глава 8. Добрая схватка

Через пять минут мы углубились в подлесок, и идти было трудно, потому что подлесок густой. К счастью, полоса подлеска была не широкой, и через пятнадцать минут мы были в лесу.

Чака определил это место, увидев три огромных красных дерева, кроны которых образовали правильный треугольник. Он остановился в центре этого треугольника, отвел в сторону лиану и, удовлетворенно хмыкнув, вывел нас на широкую, хорошо обозначенную дорогу. Мы поняли, что именно по этой тропе ицтексы вторгались на территорию мопане, чтобы рыбачить или охотиться на черепах. Такие вторжения всегда встречали ожесточенное сопротивление, но перспектива схватки никогда не останавливала племя Чаки.

Казалось странным, что после девяти лет индейский мальчик может так хорошо помнить это место. Чаке было пятнадцать лет, когда его подобрал Аллертон, и сейчас он не выглядел на двадцать четыре года. Цивилизованная жизнь не заставила его забыть о мальчишеских приключениях, Аллертон полностью доверял Чаке, потому что все наши планы и надежды были основаны на его утверждениях и знании страны.

Мы с Арчи и Джо часто говорили об этом и не могли решить, насколько оправдана непоколебимая вера Аллертона. Нам нравился Чака, мы тоже верили в него, но не обманывает ли он себя во многих важных подробностях, особенно в том, что касается тча и тайного города? В конце концов ведь это все слухи, рассказ старого аткаймы, который легко мог преувеличить свой опыт.

В лесу было темно, как в Эребе[4]4
  Царство мертвых в мифологии древних греков.


[Закрыть]. Я не мог понять, как Чака находит дорогу в этой темноте. Но он редко колебался, вел нас уверенно и быстро и задерживался только там, где тропа сужалась и нам пришлось придумывать, как протащить ящики между деревьями. Раз или два нам приходилось делать обход в густом подлеске и в паутине лиан, чтобы снова протиснуть ящики на тропу, и это значительно нас задерживало.

Через три часа упрямого продвижения мы остановились на отдых, и Чака зажег лампу, считая, что мы далеко от деревень мопане и этот свет не увидят. Это немного помогло, и я, с моим небольшим опытом в таких делах, решил, что мы проделали не менее дюжины миль по лесу, когда Аллертон сказал, что мы будем спать до наступления дня.

Мы спали в костюмах, не раздеваясь, не снимая ни одной части оборудования из страха неожиданности. Помню, я упал на листья и мох прямо там, где стоял, очень устав от долгого пути. Скорпионов, змей и других вредных существ мы не боялись, потому что были хорошо защищены, и я не нуждался в колыбельной, чтобы сразу уснуть.

Чака и Аллертон по очереди дежурили, и я слышал, как Пол укорял «моего брата Чаку», который вовремя не разбудил его.

Когда меня разбудили, я подумал, что еще ночь; по правде сказать, мне совсем не хотелось вставать, но, протерев глаза, я различил вокруг себя стволы деревьев, и в кронах сквозь отверстия видны были участки серого неба; я понял, что пора продолжать путь.

Аллертон открыл ящик и дал каждому по чашке горячего кофе из термосов; кофе был приготовлен еще на корабле. Мы съели по несколько сухарей и почувствовали себя освеженными.

Все шло так хорошо, что мои первоначальные опасения рассеялись. Когда мы выступили, в тени деревьев было приятно и прохладно и хором пели птицы.

Неожиданно Чака, шедший первым, остановился и поднял руку. Пол немедленно оказался с ним рядом.

– В чем дело? – спросил он.

– Охотничий отряд. Воины. Много, – ответил майя, наклонив голову вперед и внимательно слушая.

– Это ицтексы, мой брат?

– Мопане, – сказал Чака.

– Значит, сражение?

– Да, сражение, мой брат.

Мы стояли молча, слушая их разговор. Но теперь начали готовиться к схватке.

– Сначала пользуйтесь огнестрельным оружием, – приказал Аллертон, – потом, если понадобится, электритами. Но помните, что нужно беречь аккумуляторы.

Мы поставили четыре ящика на землю в ряд, образовав небольшую баррикаду, и встали за ней. Отряд мопане, очевидно, возвращался в свою деревню из охотничьего похода, и теперь мы слышали голоса, постепенно звучавшие все ближе. Казалось, они знают эту тропу и используют ее не реже итцексов, хотя Чака назвал ее «тайной». Мы не знали, сколько их, но никто из нас не боялся. Думаю, все мы хотели проверить качество своего оборудования. Приказ не использовать электриты меня расстроил: мне хотелось знать, насколько эффективно это необычное оружие, но я хорошо понимал, что Аллертон прав: энергию аккумуляторов надо экономить. Прежде чем мы доведем игру до конца, нам может понадобиться каждый заряд.

Тропа в этом месте была извилистой, но примерно через семьдесят ярдов стала прямой и широкой, и это было не в нашу пользу. Компенсировалось это тем, что туземцы о нас ничего не знали и не ожидали встречи. Они находятся между ицтаксами и своим племенем и считают, что им нечего бояться. Даже разведчика вперед не выслали. Они, болтая и смеясь, вышли из-за поворота и увидели нас. Мы неподвижно стояли на тропе. Изумление туземцев было совершенно искренним.

Думаю, если бы мы были одеты, как другие белые люди, приходившие на этот берег, у нас была бы возможность для переговоров, но у нас была такая необычная внешность, что они, не задумываясь, сразу напали на нас. Не успел отряд – а в нем было не менее ста воинов – остановиться, как в нас полетели дротики.

Эти дротики, самое опасное оружие, какое используют племена майя, представляют собой стебли лианы, обрезанные и высушенные на солнце, став прочными как сталь. Один конец дротика заострен и вымазан сильным древесным ядом, на другом конце в дротик вделан кусок твердой коры, которая служит «крыльями». Дротики носят в колчане из коры и метают с удивительной быстротой и точностью. Племена майя пользуются еще луками и стрелами, а также длинными копьями с наконечниками из заостренного камня или железа. Но это оружие больше используется на охоте, а в бою майя полагаются на дротики. После укола такого дротика яд попадает в кровь противника, и тот через несколько минут умирает в мучениях.

Возможно, расстояние было слишком велико; во всяком случае дротики задевали нас, но никакого вреда не причиняли. И мы не дали врагу возможности подойти ближе. Тщательно прицелившись, мы ответили залпом из наших ружей. Индейцы стояли толпой, и этот залп причинил им страшный ущерб. Почти два десятка упали на месте, остальные бежали.

Меня этот успех подбодрил, но я заметил, что Чака, словно в раздражении, качает головой. У меня не было времени, чтобы спросить, чем он недоволен: прошло совсем немного времени, как в мой шлем попал дротик, брошенный с такой силой, что острие пробило поверхность и застряло в сетке; дротик повис. Один за другим полетели дротики, причем с разных сторон и даже сзади. Хитрые мопане скрылись в зарослях и окружили нас, безнаказанно нападая из укрытий. Полетели и стрелы, нанося сильные удары. Копье ударило Педро в ногу, но не ранило, потому что попало в непробиваемый газовый жилет.

– Надо уходить отсюда! – воскликнул Аллертон. – Это настоящая ловушка.

– Идем! – крикнул Чака.

Мы последовали за ним. Наши чернокожие Нукс и Бри везли ящики, остальные шли за ними и стреляли в показывавшиеся головы.

Отвратительно было перебираться через мертвых и умирающих, загромоздивших дорогу перед нами. Один раненый мопане ударил меня по ноге ножом, но я ударил его по голове прикладом ружья, и он упав застыл.

Казалось, у нас нет выхода, потому что эти негодяи шли за нами в чаще почти с такой же скоростью, но Чака, шедший впереди, пошел быстрей, и вскоре мы все бежали трусцой и наконец поняли причину этого.

Тропа неожиданно привела к большой поляне длиной почти в четверть мили. Поляну создал лесной пожар, о чем свидетельствовали обожженные стволы деревьев. Почти в центре поляны был небольшой пруд со стоячей водой.

Мы подбежали к этому пруду и, оглядываясь, приготовились обороняться. Если туземцы останутся в лесу, их оружие для нас сравнительно безопасно. А если они захотят напасть, наша позиция лучше.

Казалось, туземцы не торопятся принимать решение. Бросив в нас несколько дротиков и стрел, они целый час ничего не делали, а мы тем временем, сидели на ящиках, переводя дыхание и обсуждая положение.

– Как далеко мы от Итцлана? – спросил Аллертон.

Чака задумался.

– Примерно два часа пути, брат Пол, – ответил он.

– Два часа от границы, вероятно, – сказал Пол. – А до города Итца?

– Два дня, мой брат.

Не очень обнадеживающе.

– Мне кажется, – сказал Арчи, – стоит послать Чаку к его соплеменникам на разведку. Он пройдет через врагов. А потом приведет нам на выручку своих людей.

– Нет, – ответил Аллертон, – я не могу посылать Чаку в такую рискованную вылазку. Если мы его потеряем, потеряем все. Я абсолютно уверен, что мопане не могут причинить нам серьезный ущерб. Мы должны потратить какое-то время, отгоняя их, а потом продолжим путь.

Глава 9. Перед нами превосходящие силы

Площадка или поляна, на которой мы попытались найти убежище, густо поросла кустами высотой в два-три фута. Кусты с плотной зеленой листвой, и, лениво глядя на них, я подумал, что они очень красивы и оживляют обожженные пни. Солнце жгло нам головы, и вскоре я решил заползти под ближайшие кусты и поискать там прохлады. Так я и сделал, пополз на четвереньках, а мои друзья с любопытством следили за мной.

В следующее мгновение я испытал один из сильнейших сюрпризов в жизни. Я не успел полностью скрыться под кустами, как неожиданно ударился головой обо что-то твердое и, с трудом подняв лицо в маске, увидел индейца мопане, лежащего на животе в ярде от меня – и глядящего на меня. Думаю, он был удивлен не меньше, чем я.

В чрезвычайных обстоятельствах у меня привычка сначала действовать, а потом думать. Поэтому, еще не поняв, что делаю, я выхватил револьвер и послал пулю в голову индейца. Он крикнул, вскочил на ноги и упал мертвым.

Но на его крик отозвались полсотни глоток. Из кустов повсюду выскакивали мопане и бежали к нам. Некоторые подобрались совсем близко. Сидя, я увидел одного из них на расстоянии вытянутой руки и снова выстрелил из револьвера.

Тем временем мои товарищи пришли в себя от мгновенного паралича, вызванного неожиданностью нападения, и смело отражали нападение. Я гордился их хладнокровием. Нукс и Бриония, Нед, Арчи и Джо – все были отличными бойцами, и даже мексиканец Педро, казалось, не знает страха, стреляя в противников. Ответ оказался слишком горячим для мопане, и вскоре они снова постарались найти убежище в лесу. Когда они убегали, мы убили сколько могли, и решили, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы отойти.

Вряд ли они повторят нападение. Последовал еще один долгий период ожидания.

– Терпеть не могу тратить боеприпасы на этих придурков, – ворчал Аллертон. – Не тратьте зря ни одного выстрела, ребята, наша работа едва еще началась.

Однако попытка нападения подсказала Чаке идею. Поговорив с «братом Полом», он сел за одним из ящиков и принялся снимать с себя все оборудование и одежду. Когда я вскоре взглянул на него, майя сидел на земле, одетый только в свою медную кожу и белую набедренную повязку. В складках повязки он спрятал нож и маленький револьвер. Потом лег плашмя, забрался под куст и вскоре исчез из вида.

Я пытался следить за его продвижением, но Чака был опытным жителем леса, и ни один лист не шевельнулся, выдавая его движения.

– Какая у него цель, Пол? – спросил я.

– Он хочет исследовать тропу по другую сторону от поляны; он считает, что там деревья растут реже, и мопане не смогут нас преследовать. Если это так, мы не станет ждать следующего хода этих дьяволов, а прорвемся на тропу и двинемся дальше к территории ицтексов.

– Хорошо, – сказал я. – Все, что угодно, лучше этого.

И вот мы сидели и терпеливо ждали возвращения нашего разведчика.

Тем временем приближался полдень, мы воспользовались перерывом и немного поели. Еда нас освежила, и Арчи, который всегда чем-то не удовлетворен, горько жаловался, что в такой жаркий день у нас нет льда. Я знал, что лед у нас есть, но ничего не сказал. В ящике с термосами Аллертон припас большой кусок льда, который он, наряду со многим другим, берег «для чрезвычайных случаев».

Прошло почти два часа, прежде чем мы увидели обнаженное тело Чаки; майя бежал по поляне, не пытаясь укрываться. Очевидно, он был очень возбужден. Обогнув край пруда, он подбежал к нам, не обращая внимания на дротики и стрелы с ближайшего края леса. Потом с последним прыжком он упал у наших ног, всхлипывая от горя и отчаяния.

Мы удивленно переглянулись, а Аллертон наклонился, взял в руки голову друга и стал гладить его черные волосы нежно, как это сделала бы женщина. Он не задавал никаких вопросов, пока постепенно не стихли всхлипывания Чаки.

– Мой бедный брат, – сказал наконец Аллертон на языке ицтаксов.

Чака схватил его руки и сжал их.

– Это мой отец, дорогой Пол, – жалобно сказал он. – Они убили аткайму, убили его!

– Кто это сделал, мой брат? – спросил Аллертон.

– Мопане.

Мы смотрели молча, не делая никаких замечаний. Я подумал, что смерть старого аткаймы может серьезно осложнить успех нашего предприятия. И я не думал, что Чака так любил своего отца: ведь он оставил его девять лет назад.

Тем не менее я не представлял весь ужас происшествия, хотя мог лучше оценить чувствительную натуру Чаки, столь удивительную в человеке, рожденном среди варваров.

Вскоре юноша смог рассказать нам свою историю.

– Я нашел тропу, – сказал он, говоря на своем языке, который мы понимали все, кроме Педро и Арчи, хотя Арчи, возможно, кое-какие слова понимал, – и быстро пробежал по ней какое-то расстояние. Потом я услышал крики и воинственную победную песню мопане. Я понял, что к нам приближается еще один отряд этих дьяволов, и решил сосчитать их. Их много, о, мой брат! Была война, и мое племя потерпело поражение. Не знаю, где была битва и сколько человек в ней участвовали, но победили наши враги. На копьях они несли головы многих смелых ицтексов, и среди них голова великого и благородного аткаймы, моего отца!

Он замолчал и снова начал всхлипывать.

– Бедный Чака! – сказал Пол.

У нас не было времени для разговоров. Мы уже слышали звуки приближающегося отряда и должны были готовиться к отчаянной обороне. Чака может оплакивать отца, но мне показалось странным совпадение: сын вождя прибыл в свою страну в тот самый момент, когда престарелый аткайма ицтексов погиб от рук своих постоянных врагов.

Мопане большой толпой вышли на поляну, возбужденно распевая свои варварские песни. Некоторые резко свистели в раковины моллюсков, двое энергично били по туземным барабанам из панцирей черепах, на которые плотно натянута шкура.

К вновь пришедшим присоединились остатки напавшего на нас отряда. Я говорю «остатки», потому что мы убили или ранили не менее половины от их первоначального числа. С возбужденными восклицаниями они показывали в нашем направлении, и все воины посмотрели в нашу сторону. Они были еще довольно далеко от нас, но мы отчетливо видели каждое их движение. Один рослый парень, на острие которого была наколота улыбающаяся голова, вскочил на пень и обратился с речью к остальным. Все почтительно его слушали.

– Интересно, достанет ли туда этот пугач, – заметил Арчи и, прежде чем кто-либо смог вмешаться, тщательно прицелился и выстрелил. Вождь – это как будто был вождь – подскочил на три фута в воздух, издал страшный крик и упал на руки своих людей. Не знаю, был ли он мертв или тяжело ранен.

Это предупреждение заставило индейцев отступить в лес, где, несомненно, у них состоялся военный совет.

Глава 10. Мы избежали уничтожения

Тем временем мы, девятеро, оказавшись в ловушке, готовились обороняться против армии туземцев.

– Не лучше ли использовать электриты, сэр, – спросил Джо. – Этих ребят не меньше трехсот-четырехсот человек, и, если они все набросятся на нас, нам не устоять.

– Боюсь, что даже электриты нас в таком положении не спасут, – ответил Аллертон, на лице которого впервые появилось выражение тревоги. – Думаю, надо приготовиться раздуть газовые жилеты; если произойдет худшее, мы сможем спастись, поднявшись в воздух. К счастью, рядом вода из пруда, чтобы пробудить кристаллы темлина. Но давайте подождем, пока не используем все возможности и наша жизнь действительно окажется в опасности. – Он повернулся к Чаке, который по-прежнему лежал лицом вниз, и сказал: – Мой брат должен надеть костюм, чтобы сражаться с нами.

Майя ничего не ответил, он не встал и не попытался надеть сброшенную одежду.

По предложению Пола мы торопливо срезали несколько кустов и уложили их кольцом, защищая свою позицию; кольцо получилось такое высокое, что мы могли стоять за ним и стрелять из ружей поверх этой хрупкой баррикады. Кусты – это не защита, но они не позволяют дикарям целиться в наши тела. Эту задачу мы выполнили быстро, подготовили вооружение и приготовились сражаться, сколько возможно.

– Не стреляйте залпом, – продолжал Аллертон, стреляйте по очереди в соответствии с номерами, которые я вам дам. Такая длительная постоянная стрельба наиболее эффективна.

Он едва успел закончить, как мопане вышли из леса. Рассчитывая на свое численное превосходство, они не бежали, но шли по поляне целеустремленно и размеренно под боевую песню. Как только они оказались на дальности выстрелов, мы открыли огонь, и почти каждый выстрел оказывался эффективным, потому что мы стреляли хладнокровно и осторожно. Однако индейцев это не остановило, и я тогда подумал, что они как-то особенно храбры в своем абсолютном презрении к смерти.

Последняя группа мопане была вооружена лучше. У воинов вдобавок к копьям были боевые топоры и дубины. Ни одно копье не было брошено в нас в ответ на нашу стрельбу, хотя мы стреляли непрерывно и их передние ряды падали, как пшеница под серпом, но идущие сзади тут же занимали место упавших. Они готовы были на большие жертвы, чтобы достичь своей цели.

Педро, который оказался плохим стрелком, перезаряжал наши магазинные ружья и револьверы, так что нам не нужно было прерывать стрельбу. Мы были в отчаянном положении, но я рад сказать, что никто из нас не нервничал и не проявлял слабости. К моему удивлению, Чака вначале не участвовал в схватке, но, когда враг подошел ближе, он встал и тоже стал стрелять.

Дикари приближались, и мы изо всех сил пытались их остановить. Они уже в ста ярдах от нас, в семидесяти, в пятидесяти. Мы уложили очень многих, но они продолжали идти.

Но тут произошло событие, настолько неожиданное, что вначале мы даже не могли его понять. Мопане остановились, повернулись на юг, в ту сторону, откуда пришли, и, не обращая на нас внимания, стали о чем-то возбужденно переговариваться.

– Держитесь, ребята! – воскликнул Аллертон. – Они деморализованы.

Это, несомненно, так, но я видел, что деморализовали их не мы. Отряд разделился, индейцы бегали по поляне, словно в панике. Но вскоре бегущие снова собрались в центре поляны и построились кругом, спинами назад, лицами вперед во всех направлениях.

В следующее мгновение загадка разъяснилась. Из-за каждого дерева на краю леса выступил крепкий воин, с кожей медного цвета и обнаженный, если не считать набедренной повязки. Эти воины были выше мопане, более благородной внешности, неторопливей и осмотрительней в поведении. За первым воином вышел второй, потом третий, и вскоре не менее тысячи человек окружили пришедших в ужас мопане – и нас.

Когда появился первый воин, Чака закричал и бросил оружие. Он словно окаменел, глядя, как во сне, на разворачивающуюся трагедию.

– Наша судьба решена! – в отчаянии воскликнул Арчи. – Мы могли сразиться с несколькими сотнями, но несколько тысяч – это слишком много.

Мы перестали стрелять, и Пол посмотрел на Чаку.

– Думаю, мы спасены, – негромко сказал он. – Это итцексы, которые пошли за мопане, чтобы отомстить за смерть своего аткаймы.

– О! – сказал Арчи, и не один вздох облегчения последовал за этим объяснением.

Нетрудно было понять, почему племя итцексов много столетий оставалось непокоренным. В противоположность непрерывно говорящим мопане эти воины, приближаясь, не издавали ни звука, и каждый отдельный воин казался частью одной гигантской машины.

Насколько я мог определить, наблюдая за этой сцены, мопане, захваченные врасплох и намного уступающие по численности, почти не сопротивлялись. Некоторые пытались уйти в лес, но их перехватывали и убивали, другие оставались на месте и упрямо сражались, но боевые топоры и копья итцексов быстро заставляли их перестать интересоваться битвой.

За меньшее время, чем мне потребовалось это написать, убийцы старого аткаймы были буквально уничтожены. Потом победители сомкнули ряды и повернулись к нам – наполовину с любопытством, наполовину выжидающе. Они как будто понимали, что вмешались в наше сражение с мопане, но еще не решили, кем считать нас – врагами или союзниками…

Но тут начал действовать Чака. Что-то торопливо сказав Полу, он пожал ему руку, вышел за барьер и один, идя большими шагами, направился к своему племени.

Мы были достаточно близко, чтобы видеть эту сцену во всех подробностях и слышать почти каждое слово. Итцексы, казалось, были поражены внешностью Чаки. Они с удивлением смотрели на него, и тут я впервые заметил, что только у Чаки набедренная повязка белая, у всех остальных она другого цвета, в основном зеленая и желтая.

Подойдя к ним, юноша остановился, повелительно поднял руку и сказал:

– Я Чака, вернувшийся к вам после многих дней. Мой отец мертв. Итцексы, приветствуйте вашего нового аткайму!

Как один человек, они все, старые и молодые, встали на колени и простерлись перед Чакой. Ни одного вопроса, ни одного враждебного слова. Воины признали своего вождя и приветствовали его.

Чака медленно подошел к предводителю воинов, стоявшему впереди. Рядом с ним лежала окровавленная голова старого аткаймы, кожа его лица сжалась в ужасной улыбке. Чака наклонился к этой страшной голове и поцеловал ее в лоб. Потом взял из спутанных седых волос одно перо цапли – эмблему власти – и воткнул в свои черные волосы. Затем распрямился.

Во время этой сцены ни один итцекс не шевельнулся. Каждый прижался головой к земле. Воины молчали и оставались неподвижны.

– Встань, мой народ! – произнес Чака ясным, звонким голосом. Воины повиновались, и теперь взгляды множества черных глаз устремились на юношу. – Итцексы по-прежнему храбры и бесстрашны, – продолжал молодой аткайма. – Мопане наказаны за свои преступления. Вы отомстили за убийство великого благородного Тчелтзады, моего отца, который долго и мудро правил вами. Благодарю вас.

Теперь предводитель отряда, рослый седой воин, подошел и сказал:

– Скажи нам, о, аткайма, где ты был и почему оказался здесь.

– Слушайте мои слова, – был ответ. – Девять лет назад я повел отряд молодых воинов к морю. Мопане напали на нас и убили моих товарищей. Надеюсь, некоторые спаслись. Я нашел лодку и бежал по большой воде, и враги преследовали меня. Корабль белых людей, могучих американцев, спас меня, взял на борт и прогнал мопане. Меня отвезли в их землю, и я не мог вернуться к своему народу. Прошли годы, я нашел доброго друга среди белых людей, который помог мне вернуться к вам. Он здесь, с семью остальными, которые помогали мне. По пути в Итцлан на нас напали мопане. Вы сами можете увидеть, сколько их мы уничтожили.

Воины осмотрелись. Земля была буквально усеяна телами. Воины понимали, что не они убили здесь большинство.

– Мои белые друзья, – продолжал Чака, – должны стать друзьями племени итцексов. Их вы должны благодарить за благополучное возвращение вашего аткаймы.

Последняя фраза была впервые встречена с недовольством. Послышались протестующие возгласы, последовали недовольные жесты. Старый вождь поклонился и ответил:

– Никогда, о, аткайма Чака, белые люди не были друзьями итцексов.

– Время многое меняет. Эти белые люди были мне как братья, – решительно ответил Чака. – Я их знаю. В их сердцах нет предательства, они не хотят завевать нас, они честные и добрые. Скажи мне, Гатча, разве они не уничтожили многих врагов итцексов? Разве не вернули они вам вашего наследственного аткайму, когда боги позволили моему отцу Тчелтзаде встретить свою судьбу? Если вы не встретите моих спасителей как друзей, боги, от которых я происхожу и с кем я разговариваю, накажут вас.

Казалось, это убедило итцексов. В знак повиновения они снова простерлись перед Чакой, и вождь Гатча сказал:

– Хорошо, о, аткайма. Если твой дядя, могущественный Датчапа, приветливо встретит белых людей, мы не против того, чтобы принять их.

Чака нахмурился и надменно спросил:

– Кто здесь господин, мой дядя Датчапа или Чака?

Ответа не было.

Чака повернулся и вернулся к нам.

– Не бойтесь, – сказал он по-английски. – Мой народ подчиняется мне. Идемте.

Мы собрали свои вещи и пошли за новым аткаймой туда, где ждали воины. Я заметил, что на нас, белых, они смотрели пренебрежительно, и это определенно было неприятно и вызывало опасения. А вот Нукса и Брионию они сразу приняли, несомненно, из-за цвета их кожи, а также из-за внушительной наружности и сдержанного поведения. Сдержанность и невозмутимость – характерная черта воинов итцексов.

Пол, шедший первым, положил правую руку на левое плечо вождя Гатчи – это туземное приветствие, выражение мира и дружбы. Старый воин как будто остался доволен и серьезно ответил. Я последовал этому примеру, понимая, что этого от нас ожидают, и все мы таким образом приветствовали этого воина, который, как потом выяснилось, был самым известным военным руководителем итцексов.

Затем без промедлений мы выступили, причем наша группа была в центре, рядом в аткаймой Чакой, который шел с новым достоинством, казавшимся забавным; впрочем, должен признать, что Чака всегда держал себя с достоинством.

Итцексы, несомненно, видели белых раньше или во всяком случае слышали о них, но я уверен, что их поразило наше необыкновенное одеяние. Они не позволили себе проявить удивление, для этого они слишком флегматичны, но даже уединенное племя понимает, что такой одежды еще ни у кого – ни у белых, ни у черных – не было. У них не было оснований смеяться над нами, и наш необычный вид произвел на них впечатление.

Казалось, непосредственная опасность нам больше не грозит: с таким грозным эскортом мы обязательно проникнем в самое сердце Итцлана, где находится главный город, называемый Итца. Чака сказал, что до него два дня пути, но итцексы шли гибкой походкой большими шагами и преодолевали расстояние быстрей, чем мы могли это делать раньше.