Текст книги "Митя. Повесть о первой любви"

Непонятные перемены

Август летел стремительно. Надвигался новый учебный год. Мама уговаривала Митю купить для школы костюм и письменные принадлежности, но он отмахивался. В последнее время к внешнему виду учеников учителя относились почти безразлично. Многие ходили в школу в джинсах и толстовках. Порицались только слишком яркие наряды и спортивные костюмы. Митя решил не тратить деньги на пиджак и брюки и решил носить в школу джинсы, которые пока еще были ему впору. Что касается письменных принадлежностей, то ими был забит весь письменный стол. Запас тетрадей и ручек оставался еще от Ленки.

Близился день рождения Маши. Митя заранее купил подарок. Он решил не тратить весь свой капитал и взял на эти цели сотню долларов. Это была огромная сумма – месячный заработок митиной мамы, при том, что деньги она получала с огромной задержкой. Мама Маши в то время зарабатывала и того меньше. Митя был уверен, что его возлюбленная оценит такой подарок по достоинству. Он обменял доллары на рубли и купил в ювелирном магазине золотую цепочку с кулоном в виде сердца. Митя был доволен собой. К украшению он подобрал красную бархатную коробочку тоже в виде сердца. Крышечка коробочки откидывалась при нажатии на кнопку.

В последние выходные августа ребята сорвали на мойке большой куш. На рынке было столпотворение будущих школьников и их родителей. Парни начинали работать с 7 утра и заканчивали в пятом часу вечера. За два дня они заработали на троих 180 тысяч рублей. Митя, как обычно половину своей доли отдал маме, а вторую половину решил потратить на поездку к Маше. В последний момент он решил взять еще 20 тысяч из заначки, чтобы ни в чем не отказывать себе и своей возлюбленной.

Митя решил, что на этот раз ему нужно во что бы то ни стало успеть на самый ранний поезд до Макарова, который отходил в 10.30 утра и прибывал в 15.17. Телеграмму Маше он отправил еще в пятницу 26 августа. В понедельник он встал в 6 утра, плотно позавтракал и отправился на вокзал. В восемь утра он уже сидел на заднем сиденье 115 автобуса, который медленно, как будто нехотя выруливал с привокзальной площади города Корсакова. В 9.15 Митя уже пережевывал свой пянсе, запивая яблочным соком из Южной Кореи, который еще совсем недавно был для него недоступным деликатесом.

Митя купил билет на поезд, взял с собой несколько разрекламированных шоколадных батончиков и бутылку Фанты. Он чувствовал себя успешным и респектабельным человеком, который может позволить себе все, что ему хочется.

В 10.30 поезд тронулся. Митя прилип к окну и с жадностью вглядывался в преобразившуюся до неузнаваемости природу. За окном проплывали заросли трехметрового лопуха, медвежьей дудки, борщевика, усыпанные ягодами кусты голубики и черники, покрытый увесистыми шишками кедровый стланик.

Митя вспомнил, как они с папой ходили в лес за ягодами и грибами, как бродили через дремучие заросли, то спускаясь, то поднимаясь на очередную сопку, как тащили домой полные ведра грибов и ягод. У папы на спине был огромный, как тогда казалось Мите, короб из фанеры. Они мастерили его вместе. В него входило три с половиной ведра грибов или ягод.

Они никуда не торопились и очень много разговаривали. Митя угадывал породы встречавшихся на их пути деревьев и кустарников. Папа время от времени поправлял его и рассказывал всевозможные интересные факты об этих растениях, он называл по имени каждую птичку, встретившуюся на их пути, находил заячьи норы, показывал где живет выдра и ласка. Пожалуй, эти дни были самыми счастливыми в жизни ребенка. Митя вспомнил, как однажды они поехали с папой за клоповкой (красника – прим. автора). Они доехали на автобусе до Утесного и пошли пешком по просёлочной дороге, ведущей на сопку. Шли не спеша, час, а может быть даже полтора, делая остановки, чтобы послушать птиц, понаблюдать за белками, срезать спрятавшийся в траве подосиновик. Наконец добрались до самого верха. Небольшая полянка на южном склоне сопки была покрыта ковром из красники, но ягод почти не было. Видимо кто-то здесь уже побывал и собрал весь урожай. Отец с сыном перешли на другую полянку, на третью, но вся сопка была тщательно зачищена от ягоды. Митя расстроился так, что едва сдерживал слезы. Папа пытался подбодрить его.

– Сынок, ты не переживай. Ягоды – не главное. Ты посмотри, какой отсюда открывается вид!

Папа подстелил свою куртку, они вместе сели и крепко обнялись. Вид и правда был потрясающий. Далеко внизу виднелся залив Анива. Был полный штиль. Из гладкой, как скатерть, бирюзовой воды торчали черные скалы. Чем дальше от берега, тем вода делалась темнее, а на горизонте, там, где залив переходит в пролив Лаперуза, они как будто сливалась с небом, так, что сложно было понять, где кончается вода и начинается небо. Над водой кружили чайки.

– А где сейчас наш дом? – спросил Митя после долгого созерцания.

– Где-то вон за той сопкой, показал папа на северо-запад.

– А бабушка Нина в какой стороне живет?

– Папа после некоторого раздумья неуверенно ткнул пальцем в неведомую даль.

– А там Япония?

– Да.

– А она ближе, чем Южно-Сахалинск?

– Нет. Подальше. До Южного отсюда километров 50, а до Японии не меньше 150.

Митя и папа просидели так не менее часа. Хотя, может быть и все два часа. Часов у них с собой не было и они совершенно не думали о времени. Насидевшись, они встали и пошли вниз. Папа предложить идти напрямик прямо через лес. Этот путь был намного круче, но идти с горы было одно удовольствие. Как только вошли в лес, папа наткнулся на семью шампиньонов. Метров через тридцать вышли на полянку, усеянную шампиньонами. Это было чудо, потому что даже папа – опытный грибник, проживший на Сахалине уже 15 лет, редко встречал здесь шампиньоны. Спуск с горы до трассы, по которой ходили автобусы, занял не более получаса. За это время неудавшиеся ягодники набили грибами оба ведра и короб. Можно было набрать еще столько же, но грибы уже некуда было класть.

Поезд прибыл в Макаров точно по расписанию. На вокзале Митя встретил компанию во главе с Секой. Лыба был все в той же майке и тех же трениках с обвисшими коленками. Скорее всего, с момента первой встречи он их даже не стирал. Митя радостно поздоровался с каждым за руку. По лицу Секи он видел, что тот судорожно пытается вспомнить его имя.

– Как вы тут поживаете? – начал Митя.

– Да так… Как обычно, процедил Сека, сплюнув сквозь зубы.

– Встречаете кого? Или так просто гуляете?

– Так просто.

– Как там ваш Бобик поживает?

– Тузик. Да все так же поживает. Чего ей будет то. А ты чо опять к телке своей?

Мите было очень неприятно, что Машу называют телкой, но он промолчал, понимая, что поправлять Секу бессмысленно и гораздо лучше просто не акцентировать внимание на Маше.

– Как там Чукча поживает? – спросил Сипа.

– Да я давно его не видел. В делах весь.

– Чо за дела у тебя? – Заинтересовался Сека.

– Да разные дела, – отмахнулся Митя. Жизнь сейчас – сам понимаешь. Только успевай крутиться.

– Может кирнёшь с нами?

– Не, пацаны. Рад бы, но не могу. Нате выпейте за мое здоровье, – Митя вынул из кармана небрежно скомканные деньги и отсчитал три тысячи.

– Я вижу, что дела у тебя идут неплохо, одобрительно кивнул Сека, пряча деньги в карман спортивных штанов. – Благодарю, братела, выпьем за ваш Корсаков. Годных пацанов он нам подгоняет.

Митя довольный отправился в продуктовый магазин, чтобы купить торт. На душе было очень радостно. Здесь его приняли за крутого парня. Впервые в жизни он чувствовал себя авторитетом. В Корсакове он все время был начеку. Встреча с местной малолетней братвой ничего хорошего, как правило, не сулила.

Купив самый дорогой торт, Митя заявился к Маше. Маша была очень красива. На ней было длинное платье, волосы были уложены и в двух местах пришпилены небольшими заколками. От нее пахло туалетной водой, которую он ей подарил. Маша обняла Митю и поцеловала в щеку. Видимо она стеснялась стоящей за спиной мамы и выглядывающих из гостиной подруг. Митю посадили на самое почетное место у окна. Кроме мамы и Маши за столом было еще две девочки – Марина и Юля. Маша представила их. Это были ее коллеги по танцам. Марина кроме того была ее одноклассницей.

Девочки очень старались не обращать внимания на Митю, но их распирало от любопытства и практически все время Митя чувствовал на себе пристальные взгляды, которые отводились только, когда он обращал в ответ свой взгляд. Судя по чистым тарелкам, застолье еще не началось. Видимо все ждали Митю. Елена Сергеевна принесла горячую тушёную картошку, а Маша вручила Мите запечатанную бутылку шампанского.

– А я не думал, что вы выпиваете, я бы тоже вина купил, – растерялся Митя.

– Митя, ну что за выражение «выпиваете», – сконфуженно поправила его Маша. Нам хватит одной бутылки шампанского. Чисто символически. В честь праздника.

– Да, мы девушки приличные. Может у вас в Корсакове там и выпивают, а у нас только пригубляют слегка, – поддержала Юля. При этом она очень кокетничала и сильно хлопала ресницами. Было непонятно – всерьез она это говорит или решила свети замечание Маши на шутку, но Митя от всей этой ситуации чувствовал себя неловко.

Митя пытался открыть шампанское без шума, но не сумел. Пробка громко выстрелила, попала в стоявшую на телевизоре вазу с цветами. Падая, ваза разбилась о чугунную батарею. У Мити все опустилось внутри: «Я все время приношу в этот дом разрушения!» – подумал он.

– Это к счастью, – весело прощебетала Елена Сергеевна, собирая осколки.

Маша сбегала в ванную за тряпкой, вытерла пол, затем достала с антресоли другую вазу, наполнила ее водой и поставила в нее рассыпавшийся по полу букет. Елена Сергеевна подняла бокал с шампанским и все сидящие за столом встали, приготовившись слушать тост.

– Машенька, Милая, – начала она, обращаясь к дочери. – Ты теперь у меня совсем взрослая. Тебе уже 16. Ты уже многое повидала в этой жизни, за последний год с тобой произошло много всего интересного, – взгляд Елены Сергеевны ненадолго скользнул в сторону Мити, – но поверь мне, что у тебя всё еще впереди! Твоя жизнь только начинается и следующий год будет самым интересным из всех прожитых тобой лет. Желаю тебе, чтобы тебя окружали любимые и надежные люди, на которых всегда можно положиться!

Все чокнулись и выпили по нескольку глотков. После этого Маша сразу обратилась к единственному в компании мужчине, вогнав его в краску:

– Митя, может быть ты хочешь мне что-нибудь сказать?

– Я как-то растерялся, – начал оправдываться он, смущаясь своего собственного смущения. – Не думал, что будет всё так официально и не готовил никаких речей. Я знаю Машу совсем недавно, меньше, чем любой из присутствующих здесь, но могу твердо сказать, что это самая лучшая девушка на земле! Она умна, красива, добра… Маша, с днем рождения тебя! Пусть сбываются все твои мечты!

Митя вынул из кармана коробочку с золотой цепочкой и протянул ее Марии. Все присутствующие ахнули. Маша нажала кнопочку, сердечко открылось и все ахнули еще раз.

– Неужели золото? – Прошептала Марина.

– Митя, зачем ты… Маша растеряно смотрела на подарок. – Ведь это, наверное очень дорого!

– Может быть примеришь? – Спросил в ответ Митя.

Маша надела украшение, покрутилась перед зеркалом и вернулась за стол. Гости взялись за еду, а Елена Сергеевна, допив свое шампанское, вежливо распрощалась с гостями и ушла к Елизавете Федоровне.

– Митя, расскажи, как вы там в Корсакове живете? – обратилась Марина. – У нас тут ходят слухи, что это такой жутко криминальный город, что там людей на улице убивают чуть не каждый день.

– Не так страшен черт, как его малюют, – отшутился Митя. – Убивать убивают, но не каждый день.

– А ты знаешь Чукчу?

Митя от неожиданности закашлялся, чуть не подавившись тушеной картошкой.

– Надо же, какой глубокий след он оставил в истории вашего города своим визитом, – пошутил Митя, прокашлявшись.

– Он тут у нас целый месяц зажигал, – поддержала Марина, видимо не уловив сарказма в словах Мити. – Наша братва тут перед ним вся раскланивалась. Я так поняла, что он какой-то очень крутой парниша.

– Давайте поговорим о чем-нибудь более интересном, – попытался сменить тему Митя.

– Так ты его знаешь?

– Да, конечно, в детстве в войнушку играли. Но сейчас я с ним не общаюсь. У меня другие интересы.

Девочки быстро переключили свое внимание с корсаковских парней на танцы. Они стали обсуждать концертные наряды свои, своих подруг, стоимость костюмов. Это длилось не менее двух часов. Мите было очень скучно слушать все это, но он боялся обидеть Машу и старался внимательно следить за разговором. Он с удивлением узнал, что увлечение бальными танцами требует наличия двух костюмов – для классической программы и для латиноамериканских танцев. И стоят эти костюмы огромных денег.

Часа через полтора после начала застолья, Маша подала чай с тортом. За чаем разговор также шел о танцах. Митя настолько устал от этой темы, что перестал делать вид, что ему интересно и откинулся в первую попавшуюся книгу, взятую из книжного шкафа. Он чувствовал себя чужим на этом празднике. Привыкший быть в центре внимания, он очень тяготился тем, что не может поддержать разговор.

Марина и Юля ушли в восьмом часу вечера. Проводив гостей, влюбленные остались одни. Митя обнял Машу и хотел поцеловать в губы, но она остановила его.

– Митя, мне нужно с тобой поговорить. Только пойми меня, пожалуйста правильно.

У Мити по спине пробежал неприятный холодок. Ему не понравилось начало разговора.

– Нам с тобой нужно немного подождать с… – Маша замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. – В общем давай не будем пока переходить к слишком близким отношениям.

– Так я же тебя и не тороплю, – сказал Митя и снова потянулся к губам Маши, чтобы поцеловать, но она опять уклонилась от поцелуя.

– Митя, я имею в виду, что мы и так уже слишком далеко зашли и нужно взять себя в руки, проверить наши чувства.

У Мити внутри все опустилось. Не то, чтобы он очень любил целоваться, без этого он мог прожить еще какое-то время, но его расстроила навязчивая мысль, что он теряет Машу.

– Да, конечно, Маша, если для тебя это важно, давай подождем, – сказал он.

В это время внутри у него выла сирена и отчаянно бил набат: «Я облажался! Все кончено! Я что-то сделал не так! Я всё сделал не так!»

– Митя, и ещё… пойми меня, пожалуйста правильно… Я не могу принять от тебя такой дорогой подарок. Ты меня поставил в неловкое положение, – Маша сняла с шеи цепочку с кулоном и протянула Мите.

– Если тебе не нравится мой подарок, можешь просто выбросить его в мусорное ведро, – ответил он сдавленным голосом. – Я не возьму это назад. Выброси, подари кому-нибудь… Делай с этим что хочешь…

Маша обняла его, как обычно обнимают близкого человека – брата или отца.

– Митя, ты только пойми меня правильно. Я все еще люблю тебя. Но так надо. Просто поверь, что так надо. Это все временно.

– Я всё понимаю, надо так надо, – Митя пытался говорить как можно непринужденнее, но внутри его душили слезы.

– А у меня для тебя есть хорошая новость! – Маша пыталась подзадорить своего друга, но её веселый тон звучал очень натянуто. Она чувствовала себя виноватой перед ним. – Пойдем, чаю еще выпьем и я тебе всё расскажу.

Маша налила чаю и положила на чистые блюдца по кусочку торта.

– Мы с мамой переезжаем в Южно-Сахалинск! – Торжественно произнесла Маша, вглядываясь в глаза своего избранника. – Ну, чего ты такой хмурый? Разве ты не рад? Я ведь буду от тебя всего в 40 километрах!

– Очень рад! Поздравляю тебя!

– Что-то ты таким тоном, говоришь, как будто не рад!

– И когда вы переезжаете?

– Послезавтра! Я уже первого сентября пойду в гимназию! А следующим летом буду поступать в частный институт.

– И когда ты об этом узнала?

– Я раньше не говорила, потому что там всё было под вопросом. Всё зависело от того, возьмут ли маму на работу в гимназию или нет. И вот буквально три дня назад ее приняли.

– А где вы там будете жить?

– Первое время будем жить у моей тети. А месяца через три-четыре нам дадут комнату в общежитии или будем снимать.

– Я ведь тебе забыл сказать, – мне сегодня нужно будет ехать назад, спохватился Митя, глядя на часы.

– У тебя новые часы, – заметила Маша. Она взяла Митину руку и внимательно рассмотрела. – Дорогие!

– Друзья подарили на День рождения, – небрежно отмахнулся он.

– Богатенькие у тебя друзья. Ты случайно не с бандитами связался?

– Нет. Работали все лето от зари до зари.

– Митя, ты только с бандитами не связывайся! Я тебя очень прошу! Ты такой горячий, что можешь дел натворить, всю жизнь себе испортить в одну минуту. Держись подальше, пожалуйста от криминала.

Митя был в смятении. Он был уверен, что Маша дала ему отставку. Но почему тогда она делится с ним своими планами, в которые входят и встречи с ним? Из жалости, чтобы не убивать в нем надежду? Но ведь резать по кусочкам – это намного больнее и мучительнее, чем заколоть одним ударом насмерть.

– А это даже к лучшему, что ты сегодня уезжаешь, – сказала Маша, убирая посуду со стола. – Завтра такой суматошный день у нас будет. Нужно вещи паковать, после завтра поезд. А в сентябре мы с тобой увидимся. Ты же приедешь в Южный?

– Приеду, конечно!

– Запиши телефон моей тети.

Маша достала с полки записную книжку и продиктовала номер. Митя записал его в свою записную книжку, лежавшую в сумке.

– В гости в ближайшее время я, конечно, я не смогу тебя пригласить, потому что я сама буду там в гостях, но если ты позвонишь, я буду счастлива погулять с тобой по городу. Я так плохо знаю Южный. А ты у меня такой путешественник. Всё мне покажешь.

В половине десятого Митя распрощался с Машей дружеским поцелуем в щеку, вышел из дома и пошел в сторону вокзала. На улице темнело и он запретил Маше провожать его.

На вокзале было многолюдно. Билетов с местами на прибывающий поезд в кассе не было. Митя купил билет без места. Поезд был забит людьми. Это были студенты, возвращавшиеся в островную столицу с каникул, дачники, забившие проходы рюкзаками и корзинами с урожаем. Ягодники везли полные ведра клоповки, от чего терпкий запах ягоды переполнял весь поезд. В вагоне негде было не только сидеть, но и стоять. Митя пристроился в тамбуре. Он сел на свою сумку и накрыв голову курткой, провалился в какую-то полудрему. Между сном и явью он пытался найти ответ на вопрос: Что же происходит между ним и его возлюбленной.

«Она во мне разочаровалась. Совершенно точно! На фестивале я выглядел таким крутым, а в жизни оказался… Но нет же. В жизни я оказался еще круче. Я сумел заработать за несколько дней денег на поездку, я сумел невредимым выйти из лап Лыбы… А может быть это из-за того, что я тогда обсуждал ее с местной братвой? Но она же меня за это простила. У нас всё так хорошо было на даче и после дачи. Может быть бабушка ей запретила? Она все время недоверчиво на меня смотрела, да еще эта угроза шкуру спустить. Она явно приняла меня за „длинного“, у которого одно на уме. Но Маша ведь не похожа на ту, которая будет жить по бабушкиной указке, тем более, что бабушка никак не может ее в этом контролировать. Нет! Совершенно точно – это было ее личное решение, принятое самостоятельно и осознанно. Может быть я зря в прошлый раз стал целовать ее в шею? Она тогда начала возбуждаться и если бы не пришла мама, кто знает, до чего бы мы дошли? Может быть она просто боится, что в следующий раз мы не сможем остановиться? Но нет ведь. Это всё ерунда! Все дело в этом переезде. Раньше я казался ей принцем, живущим в портовом городе, разъезжающим куда вздумается, покупающим торты. А она была скромная золушка, живущая в трущобах, где кроме Лыбы и Тузика никаких достопримечательностей нет и на фоне Секи, Лыбы всей остальной братии я, наверное, очень завидный жених. А теперь она переедет в Южно-Сахалинск, где жизнь кипит, похлеще, чем в Корсакове. Там полно мажоров на джипах и я буду теперь всего лишь жалким рыжим мечтателем, побренькивающим на гитарке…»

Вывод, к которому логическим путем пришел Митя казался ему самым разумным объяснением случившегося. И от этой мысли на душе его стало очень тошно.

Поезд прибыл в Южно-Сахалинск в половине третьего ночи. До первого автобуса на Корсаков было четыре часа. Митя уселся в кресло на вокзале и попытался уснуть, но очень скоро к нему подошел милиционер.

– Билет есть? – Грубо спросил он.

– Какой билет?

– Вокзал – это не ночлежка. Здесь ночью можно находиться только при наличии билета.

– Я 115 автобус жду.

– Билет покажи!

– Откуда у меня билет, если автобусные кассы закрыты!

– Нет билета – иди гуляй на улице.

Митя вышел на улицу. Ему в лицо пахнула своим ледяным дыханием осень. Под курткой у него была только футболка. Он мог бы себе позволить переночевать в гостинице, но у него не было паспорта. 16 исполнилось три недели назад, но он был так увлечен заколачиванием денег, что даже не вспомнил о том, что нужно получить паспорт.

Митя сел на лавочку, но тут же вскочил. Она была очень холодная. Куда податься? В Южно-Сахалинске он никого не знал. Чтобы не замерзнуть, он быстрым шагом зашагал по улице Ленина. Город спал. Машин практически не было, магазины изнутри светились пустотой. Вот любимая «Рябинка». Тоже закрыта. Митя перешел улицу по диагонали. Она всегда была очень оживленной и перейти ее можно было только на светофоре на зеленый свет. На другой стороне мрачно возвышалось здание областного управления Внутренних дел. Митя свернул за угол к городскому отделу милиции. И вот тут то кипела жизнь. Половина окон светилась, на крыльце стояли какие-то люди и курили. К крыльцу подъехал УАЗик. Из него вышли трое милиционеров и один парень в штатском. Милиционер взял парня под руку и повел внутрь. «Арестовали! – подумал Митя. – Жаль бедолагу, но зато он хоть сейчас в тепле, в отличие от меня». И тут ему в голову пришла сумасбродная идея – а что если пойти погреться в милиции? Он вошел в здание и уверенным шагом, как ни в чем ни бывало прошел мимо дежурного.

– Эй, ты к кому? крикнул дежурный вслед.

Митя понял, что его номер не удался. Он вернулся и поздоровался с дежурным, улыбаясь во весь рот, изо всех сил пытаясь расположить к себе.

– Да я погреться зашел. Холодно на улице, с вокзала меня выгнали.

– Ну ты даешь! Нашел место погреться! А ну покажи, что в сумке.

Митя продемонстрировал свои нехитрые пожитки. Затем честно, ничего не тая, рассказал капитану о том, что его привело в отдел.

– Извини, но я ничем помочь не могу! – развел руками милиционер. У нас тут не проходной двор. Не положено посторонним.

– А может вы меня пустите в «обезьянник» посидеть до утра?

Милиционер рассмеялся.

– А ты отчаянный парень! Первый раз вижу, чтобы кто-то сам в обезьянник просился. Нет, братец. Не пущу! Мне тогда тебя оформлять придется, как административно задержанного.

– Ну оформите, как будто я матом выругался.

– Сумку твою изымать придется, опись личных вещей производить…

Митя понял, что в обезьянник ему не хочется. Стало грустно.

– Ну можно хотя бы я тут рядом с вами еще посижу погреюсь. Десять минут уже просидел, глядишь еще час проболтаем. Это ведь вам не запрещено?

Капитал сочувственно вздохнул.

– Какой же ты настырный пацан! Ладно, пойдем со мной.

Он отвел Митю на второй этаж здания в «Красный уголок». Там рядами стояли откидные деревянные стулья со спинками.

– Ложись здесь, спи. Никуда не шарахайся! Если вдруг приспичит, туалет в конце коридора, вторая дверь. И чтобы к утру духу твоего тут не было. В восемь здесь развод будет.

Капитан выключил свет и ушел. А Митя блаженно вытянулся на последнем ряду и мгновенно уснул.

Проснулся от громкого голоса. Осмотревшись, понял, где находится и, что не выполнил обещание убраться из помещения до развода. Митя лежал и боялся шелохнулся. Он судорожно думал, как ему быть. Долежать до конца и уйти, когда завончится собрание? Но если его поймают, в конце, решат, что он шпионит. Мало ли какие планы по борьбе с преступностью тут сейчас обсуждают. Встать и выйти сейчас – но как к этому отнесется этот суровый громкоголосый начальник? Не влетит ли благодетелю капитану, сжалившемуся над замерзающим юношей. В конце концов, капитана можно и не впутывать, сказать, что сам нашел это место. А капитан мог не заметить.

Митя встал, взял в руки сумку и как ни в чем ни бывало проследовал к выходу, поздоровавшись с начальником, который с виду оказался не так грозен, как его голос. Полковник, открыв от изумления рот, проводил Митю взглядом, спохватившись только когда он уже вышел в коридор.

– Это еще что за хер? – строго спросил он своих подчиненных. – Что вообще у вас тут творится?

Митя беспрепятственно вышел из здания, дошел до вокзала, запрыгнул в уходящий автобус и через полтора часа уже лежал дома на своей кровати, глядя в белый потолок.