Текст книги "Кипр. Альбом-путеводитель"

…Менялись времена, и пришли новые герои, правители и другие действующие лица

Айос Василис

Христианский святой Василий Кесарийский (Великий, IV в.), один из Отцов каппадокийской церкви, архиепископ и богослов, широко почитаемый на Кипре и в Греции.

Помимо прочего сегодня он «ответственен» за Новый год, ведь в церковной традиции 1 января отмечается День его памяти.

Народное предание Легенда гласит: римский император Юлий решил забрать все накопленные богатства киприотов. Те обратились за помощью к епископу Василию, и он схоронил у себя сокровища от алчности правителя. Посланные Юлием обнаружив их, хотели забрать все, но внезапно возникло видение и ангелы явились перед ними.

Гонцы вернулись ни с чем, а Святой Василий запек монеты в хлебах и раздал нуждающимся, с тех пор и пошел обычай печь «василопиту» – пирог Св. Василия, в который кладут монетку… на счастье и удачу обнаружившему ее в своем куске.

Народонаселение Кипра: историческая перспектива

Остров Кипр населяют… киприоты, ясное дело. Сейчас этот народ являет собою причудливую смесь самых разных наций – собственно греков-киприотов, этнических греков, греков-понтийцев, турок-киприотов и этнических турок, потомков византийцев, когда‐то переселенных русским царем в Грузию – они называют себя ромеями, то есть римлянами, хотя этнически считаются теми же понтийцами, а еще англичан, русских, русско-язычных выходцев из бывшего Советского Союза, грузин, армян, евреев, сирийских беженцев – да мало ли еще кого! В небольшом по численности населении – меньше девятисот тысяч в Республике Кипр и около трехсот пятидесяти тысяч в непризнанном Северном Кипре – смешались и, добавим, без особых проблем сосуществуют люди многих национальностей. Осталось выяснить, а кто же есть из них коренные киприоты?

А вот с этим большой вопрос. Пусть не вводит в заблуждение тот факт, что издревле на Кипре звучала греческая речь, а населяющие его люди всегда тяготели к Элладе, почитавшейся исконной прародиной. Это верно лишь отчасти.

Начнем с того, что Кипр стал обособленным островом где‐то 66 миллионов лет назад, в результате сложных и драматических процессов – столкновения литосферных плит Африканской и Евразийской, разрушения древнего материка Пангеи и катастрофического извержения вулкана, поднявшего из моря остов острова. Но эта история имеет отношение к заселению Кипра лишь в одном факте – 66 миллионов лет назад, когда еще не существовало не только современного человека – homo sapiens – но и самых отдаленных его предков, Кипр уже был отрезан от континентов – и Африки, и Евразии – морскими глубинами, так что при первоначальном расселении людского рода из Африки предки современных людей, да и сами люди, на остров до поры до времени попасть не могли, хотя и проходили совсем рядом: следы палеолитических культур находятся поблизости – и в Египте, и в Сирии, и в Израиле, и в Турции, но на Кипре памятников палеолита нет совсем. По одной простой причине – хотя остров лежит почти рядом с материком – всего 70 км от Турции, 80 км от Египта, 105 км от Сирии, 800 км от греческого материка, но пока люди не изобрели лодку и не отважились плавать по морю, Кипр для них оставался недосягаем. Изолированность позволила выживать кипрским эндемикам – карликовым слонам и бегемотам, впрочем, после прибытия первопоселенцев дни древних животных были сочтены; с той поры сохранилась лишь крошечная популяция горных козлов-муфлонов, ныне охраняемых, как национальное богатство.

Как бы то ни было, двенадцать (а скорее – больше, эпипалеолитические памятники – пещеры с обожженными костями, здесь есть, хотя и очень немного) тысяч лет тому назад на острове уже появились люди. Не австралопитеки, не неандертальцы, а вполне современные homo sapiens sapiens, образовавшие свою особую, примитивную докерамическую культуру неолита, и есть много фактов для предположения, что таких групп переселенцев, относящихся к различным племенам, было несколько. По меркам той поры были они весьма продвинутыми и предприимчивыми – помимо лодок или плотов, на чем смогли переправиться, да еще и с женщинами, детьми и кое‐каким домашним скотом, включая уже одомашненных собак; эти люди умели строить жилища, так называемые «круглые дома», огородничали, выращивая пшеницу-однозернянку и эммер, тоже пшеницу, но двузернянку, или полбу, знали горох и чечевицу, разводили свиней, овец, коз и коров, и имели вполне определенные культовые представления и традиции, ведь из века в век умерших они хоронили прямо внутри своих домов, погребая под полом, дабы они навсегда оставались в родной семье.

Называя эти культуры «докерамическим неолитом», не нужно относиться к ним, как к безнадежно примитивным и отсталым. Ну да, лепить горшки эти люди еще не умели, но сотнями и тысячами делали вполне утилитарную посуду из мягкого камня, и еще вопрос, какой и способов требует от мастера большей сноровки и усилий. Жилища, те самые круглые дома, строились на галечном фундаменте, пол мостился известняком, стены, хотя керамику еще не изобрели, делались глинобитными, а размерами некоторые дома не уступали современным, достигая в диаметре десяти метров. От крыш, ясное дело, ничего не сохранилось, но были они, по всей видимости, деревянными, с подпорками внутри дома. С инженерными навыками у этих людей все было в порядке.

Из научных статей 2019–2021 года:

Одним из важнейших неолитических некрополей на северо-востоке Пиренейского полуострова является Ла-Фейша-дель-Моро (3975–3790 гг. До н. э.), Расположенный в 1335 году mamsl в Пиренеях (Juberri, Sant Julia de Lòria, Андорра). При скудном количестве одновременных неолитических захоронений главная важность La Feixa del Moro заключается в том, что это один из очень немногих случаев, когда можно предположить биологическое семейное захоронение, состоящее из двух взрослых и новорожденного ребенка.

Фейша-дель-Моро находится на высоте 1335 м недалеко от поселка Хуберри и границы с Испанией. Территория была покрыта террасами, которые заброшены до 1960‐х годов. Раскопки Ксавьера Льовера и Пере Кантурри проходили между 1983 и 1985 годами. Были обнаружены три каменных ящика эпохи неолита. Исследования радиоуглеродным методом впервые датируют их III тысячелетием до нашей эры. Обзор документации, человеческих останков и артефактов начался три десятилетия спустя.

Проведены биохимические анализы и получены новые данные для двух из трех захоронений. Steinkiste 1 был в значительной степени разграблен, когда был обнаружен в 1983 году. Сохранилась его прямоугольная архитектура. Но южный конец отсутствует. Длина 1,3 м, ширина и высота 0,8 м. Потолочная плита включена. Полученное содержимое состояло из восьми топоров без каких‐либо признаков использования. Пять из серпентинов и три из сланца и кремня (исп. Cornéenne). Каменный ящик 2, расположенный примерно в 5,0 м к северо-востоку, имеет длину 1,7 м, ширину 1,0 м и высоту 0,8 м. Он состоит из дюжины тонких боковых панелей, несколько двойных с трех сторон и единого блока с северной стороны, определяющего ширину.

Найден скелет 20‐летней женщины высотой примерно 1,65 м (на основании морфологии таза). Кроме скелета, было найдено 56 варисцитовых бус, каменных и костяных орудий. Каменный ящик 3 примерно прямоугольной формы со слабой апсидой на юге. Он состоит из восьми боковых камней и содержит два скелета, один из которых принадлежал взрослой женщине ростом 1,55 м, а другой – новорожденному. Как и в каменном ящике 2, были обнаружены бусины из варисцита и инструменты. Антракологические исследования позволили реконструировать среду обитания места в эпоху неолита.

Фейша-дель-Моро находился в лесу на переходной зоне между субальпийским сосновым лесом и высотой сосны обыкновенной. Варисцит добывается на рудниках Minas prehistóricas de Gavà-Can Tintorer, расположенных в 135 км южнее (в Гава – провинция Барселоны). Другие находки, похоже, происходят из Прованса и Альп. Тип захоронения сопоставим с неолитическими памятниками, такими как Сольсонес и Бергеда в центральной Каталонии. Однако разнообразные предметы, которые сопровождают скелеты, скорее всего, можно найти на юге Франции и на побережье Средиземного моря. – https://deru.xcv.wiki / wiki / Nekropole_von_Feixa_del_Moro

Соответственно, целью настоящей работы была междисциплинарная интерпретация некрополя в неолитическом контексте Пиренеев, на потенциальном маршруте между Пиренейским полуостровом и Европой. Поэтому были проведены родственные и биогеографические анализы, а также фенотипирование внешних видимых признаков.

Наши результаты предполагают возможность традиционной нуклеарной семьи, указывая на весьма вероятную связь между новорожденным и обоими взрослыми. Сначала были определены два митохондриальных гаплотипа и две линии: H1 – предполагаемая мать и новорожденный, и U5‐предполагаемый отец. Во-вторых, что касается их внешнего вида, у всех у них были карие глаза, у взрослой женщины и новорожденного были темно-каштановые волосы, в то время как волосы взрослого мужчины были темно-рыжевато-каштановыми. Наконец, удалось подтвердить пол двух особей, так как пол новорожденного ребенка также был подтвержден анализом секвенирования с высоким выходом желоба.

Многодисциплинарный анализ места захоронения Ла-Фейша-дель-Моро предполагает весьма вероятное семейное захоронение. Не только генетические свидетельства указывают на биологическое родство, но и археологические данные указывают на обитаемую территорию, окружающую место захоронения. Подобные артефакты и забота, проявленная во время погребального ритуала, предполагают вероятную биологическую неолитическую семью.

Гомес, Клаудиа и др. «Палеогенетические свидетельства пиренейской неолитической семьи: междисциплинарный анализ родства, физического облика и биогеографии», Journal of Archaeological Science 123 (2020): 105226.

Конечно, невозможно с определенностью сказать, откуда прибыли эти первопоселенцы, хотя кое‐какие предположения имеются. По всей вероятности, они не происходили с материковой части нынешней Греции, до нее почти тысяча километров по воде. Да и с греческими островами, с тем же Критом, та же история – слишком далеко для плавания на утлых лодчонках или, хуже того, на плотах. То есть, поселенцы оттуда на Кипр придут, но позже, гораздо позже. Из классического Египта, с берегов Нила – тоже вряд ли, далековато. А вот с территории современных Турции, Израиля или Сирии – вполне возможно, они лежат в пределах ста километров, так, что при хороших условиях противоположный берег даже просматривается. Ну а если на горизонте видна земля, пуститься в плавание уже не так и страшно. Основываясь на этом, можно предположить и этническую принадлежность древних мореплавателей, хотя в современном понимании народов как таковых еще и не было. Но, тем не менее, с берегов Турции могли прибыть предки народа хеттов / хаттуса (а потом, в историческое время, Хеттское Царство подчинит себе царство Кипрское), из Сирии – скорее всего, предки финикийцев, а может, и ассирийцев (впоследствии Ассирия завоюет Кипр), а с израильского побережья, конечно, предки предшественников евреев – ханаанеев и амореев. Пусть материальных доказательств тому немного, но есть надежда, что активно развивающиеся методы палеогенетического анализа внесут ясность в разрешение этой проблемы, хотя, как представляется, переселенцы время от времени приходили с каждой из близлежащих земель, оставляя на Кипре следы своей культуры…

Поселение времен неолита в Тенте

С одной стороны, жизнь у переселенцев была нелегкой, обживаться на новом месте и сложно, да и опасно довольно часто. Тем не менее, поселения росли и развивались, природа и климат благоприятствовали, урожаи радовали, охота бывала удачной, а рыбалка – обильной. Правда, без антибиотиков детская смертность зашкаливала, а средний возраст взрослых редко превышал 35 лет – но таковы реалии доисторической эпохи, примерно та же картина и у других народов. Однако условия жизни уже позволяли не только выживать, но, что называется, заботиться и о душе. Собственно говоря, привычные нам человеческие качества не были чужды этим людям, как и мы, они трепетно относились к близким, видели красоту мира и умели создавать ее сами, украшая себя и свои жилища – как умели, конечно, и испытывали нежные чувства к домашним – еще только одомашниваемым – питомцам.

Девять с половиной тысяч лет назад в поселении, которое сейчас называется Шилурокамбос, что на краю деревни Пареклиша, граничащей с Лимассолом, по какой‐то причине, нам неизвестной, умер некий непростой мужчина – с простым смертным не положили бы в могилу столько каменных топоров и полированных камней, и его похоронили по тогдашнему обычаю, под полом круглого дома. А рядом с ним похоронили его кота, очевидно, не какого‐то там приблудного, а важного именно для этого человека. Так вот рядом и нашли их археологи и, будучи от природы скучными скептиками, засомневались и стали предполагать, мол, ничего такого особенного тут нет, а кот мало ли по какой причине под полом оказался. Но мы‐то знаем, как все было на самом деле – этого мурлыку любили, и положили рядом с хозяином так, чтобы он и в том мире смотрел на него, и заботливо укрыли маленькое пушистое тельце двадцатью четырьмя ракушками…

И жили они долго и, хочется верить, по‐своему счастливо, так как культура круглых домов продержалась на Кипре несколько тысячелетий. А потом, в 6200 году до н. э., наступило глобальное похолодание. Нет, они не замерзли в сугробах. Похолодание аккумулировало в ледниках невообразимое количество воды, что породило невиданную доселе тысячелетнюю засуху – и саванна Сахара стала пустыней Сахарой, коей пребывает и по сей день, а на Кипре иссякли источники воды – кстати говоря, постоянных рек на острове нет совсем, и вся наличная вода образуется из естественных осадков, поэтому в засушливый период воды взять просто неоткуда, и даже сейчас случаются проблемы с водоснабжением. Так что люди из круглых домов не замерзли, а скорее засохли: вначале без дождей погибли их посевы, вымер скот, а потом и они сами из‐за недостатка воды. И на долгие полторы тысячи лет Кипр полностью обезлюдел. И вывод здесь, к сожалению, однозначный – люди культуры «круглых домов» не являются исконным населением Кипра.

Полторы тысячи лет запустения… Маловероятно, что к берегам Кипра в это время приплывали лодки или плоты с очередными искателями лучшей доли – условия повсеместно сложились так, что люди едва-едва выживали, балансируя на грани жизни и смерти. Антропологи называют подобные ситуации «бутылочным горлышком», когда достаточно совсем небольшого ухудшения и без того критических условий, и вымирание становится неотвратимым. На Кипре именно так и случилось, последней каплей для катастрофы оказался дефицит пресной воды. В других местах бывало по‐разному, где‐то даже еще хуже, и многочисленные племена по всему миру исчезали, оставляя после себя лишь толику материальных следов да разрозненные кости. Но в целом человечеству и в этот раз удалось выжить. А затем вновь приступить к колонизации Кипра.

Из научных статей 2019–2021 года:

Археологи, изучающие период мезолита, склонны придерживаться той позиции, что поздние собиратели, должно быть, были причастны к истории перехода к неолиту. Как упоминалось ранее, в прошлом веке были даже те, кто желал видеть в фуражиров мезолита настоящих героев неолитического перехода. Со временем большинство исследователей мезолита стали относиться к этой идее более осторожно. И всегда были другие, включая меня (Аммерман и Кавалли-Сфорца, 1984), которым нравилась идея взаимопомощи между поздними собирателями и первыми фермерами. Действительно, это то, что мы предлагаем в нашей недавней статье «Моделирование роли путешествий в прибрежном распространении раннего неолита в западном Средиземноморье» (Isern et al., 2017).

Например, в свете перемещений на значительные расстояния (в соответствии с моделью наилучшего соответствия; см. Рис. 4) мы думаем, что местные охотники-собиратели вполне могли действовать в качестве проводников в новых местах, где первым фермерам не хватало местных знаний, и что они также принимал участие в плаваниях первых земледельцев. Для молодого взрослого мужчины, жившего в эпоху мезолита, настоящее восхищение происходящим вокруг них было связано не столько с производством и потреблением продуктов неолита, сколько с новыми технологиями лодок и приключениями морских путешествий.

Это, конечно, хорошая история для археолога, и, по всей вероятности, это правильная интерпретация. Чего археолог не должен делать, так это связывать жизни поздних собирателей с беспрецедентным сценарием сохранения дистанции от первых фермеров. Такая активная ориентация заложена в самой концепции неолитизации. По сути, тех, кто ведет мезолитический образ жизни, поощряют к тому, чтобы тем или иным образом сыграть положительную роль в переходном периоде неолита. Чего собирателям не следует делать, так это отворачиваться от раннего земледелия и уходить от этого дела. Оглядываясь назад, можно сказать, что немногие археологи были готовы позволить охотникам-собирателям быть просто охотниками-собирателями. Исключением здесь был Жоао Зильхао (2011), который выступил с критикой концепции неолитизации по этой причине и сделал поправку на «активное отторжение» как один из способов, с помощью которых мезолитическое общество могло ответить новичкам и их неолитическим пакетам. Конечно, в литературе по этому поводу ведется много споров. Однако до недавнего времени не существовало реального способа проверить гипотезу «скрытого отказа» – возможно, лучшее название для этой концепции. Теперь есть способ проверить это с помощью паттернов мезолитических генов, распознаваемых в древней ДНК.

Очевидно, на то, чтобы сделать это должным образом, потребуются годы. Фактически, только что вышло новое французское исследование (см. Rivollat et al., 2020), которое позволяет ответить на этот вопрос на первом уровне приближения в настоящее время, предполагая, что смешение между первыми фермерами и местные охотники-собиратели могут появиться в 7-м поколении после появления первых фермерских хозяйств в определенных частях Франции; это эквивалентно задержке примерно на 200 лет (для более осторожного прочтения генетических свидетельств в случае Южной Франции см. Brunel et al. 2020).

Таким образом, перспектива перебирая этот спорный вопрос уже не вне нашей досягаемости. В то же время существует потребность в дальнейшей проработке вопроса об относительной важности распространения демика и культурного распространения в распространении раннего земледелия.

На основании генетических данных Фу и соавторы (2012) относят не более 20 % к мезолитической стороне. На основе математического моделирования Fort (2012) дает значение около 60 % для демического распространения (автор теперь считает это значение слишком низким).

В ближайшие годы появится возможность уточнить такие оценки для Европы в целом и даже довести исследования такого рода до регионального уровня. Мы прошли долгий путь с 1970 года, и нам еще многое предстоит сделать.

Аммерман, Альберт. «Неолитический переход в Европе через 50 лет: рабочий проект». препринт arXiv arXiv:2012.11713 (2020).

Керамика культуры Сотира.

Примерно шесть с половиной тысячелетий назад люди опять появились острове, но принесли с собой совсем иную культуру. Да, видимо, и их этническая принадлежность тоже была другой. Они уже знали керамику, оставив после себя довольно‐таки значительное количество одноцветных, украшенных лишь процарапанным чем‐то вроде гребня орнаментом, горшков. Они тоже строили жилища из камня – но совсем другого типа, прямоугольные, со скругленными углами, иногда в виде полуземлянок.

Тем не менее, зачастую селились они в тех же местах, которые тысячу лет назад облюбовали их предшественники, так что новые строения возводились прямо на остатках древних круглых домов. Таких поселений известно около двух десятков, а сама культура именуется Сотирой, по имени современной деревни, где были найдены наиболее характерные следы той эпохи, или же кипрским Неолитом II – первым считается докерамический период.

Само поселение Сотира-Теппе оказалось немаленьким – в нем насчитывалось целых сорок семь «домов» – не все они достоверно определяются, как жилища, но как минимум несколько десятков были приспособлены для жилья, так что поселенцев в общей сложности вполне могло быть около двухсот, или даже больше.

Удивительно в это культуре следующее – просуществовав несколько веков, немного, по сравнению с предыдущей, она бесследно исчезла, не оставив после себя никаких преемников. Селение Сотира было разрушено и заброшено, хотя причина тому совершенно непонятно – следов нападения нет, а климатические условия в этот период резко и трагически не изменялись. Народ неведомо какого племени и неизвестно из каких отдаленных мест пришел и обосновался когда‐то в Сотире, а потом по какой‐то причине исчез.

Что случилось с ними? Нападение врагов, не оставившее очевидных следов битвы? Но Кипр, отрезанный от материка морем, место спокойное, и любители поживиться чужим добром в это время на нем практически не появляются. Голод, согнавший семьи с насиженного места? Ну, только не на острове, покрытом лесами, кишащими мелким зверем и птицами, окруженный морем, изобилующим рыбой, кальмарами, моллюсками, которых и ловить‐то не нужно – просто ходи и собирай. Возможно, какая‐нибудь болезнь, погубившая целиком народ? Это вот вполне вероятно, эпидемий и раньше хватало. К сожалению, вряд ли это когда‐нибудь удастся достоверно узнать.

Принято считать, что культуру Неолита II на Кипре окончательно уничтожило землетрясение, потрясшее остров примерно в 3800 году до н. э. Но жизнь продолжается, и пустоты природа не терпит. Да, неолитическая культура была уничтожена, но не люди, ее носители! Трудно представить, однако на разрушенном тектоническими сдвигами острове население все же сохранилось, и даже дало начало новой, более продвинутой цивилизации, хотя для этого потребовались века. Но в возникшем на руинах новом обществе Меднокаменного века, халколита, антропологически не выявляются признаки пришельцев – население оказалось однородным с предшественниками. Люди наследовали гены своих предков, но вот культурная традиция все‐таки прервалась. Более того, есть и явственные признаки регресса от культуры Сотири к более ранней культуре Хирокитии, возвращения к более примитивным архитектурным формам – здания этого периода вместо прямоугольников все больше напоминают круглые дома, утратив строгие углы, никаких признаков защитных укреплений не имеется, равно как во всех поселениях отсутствуют и какие‐либо намеки на святилище или на что‐то вроде городского центра – агоры, которая есть во всех более поздних кипрских городах – Курионе, Аматусе и других.

Вот только остановить прогресс человечества вряд ли возможно. Конечно, катаклизмы и войны его тормозят и даже способны временно обратить вспять, но не навсегда, таков уж закон диалектики.

Через два-три века на острове появляются первые предметы, изготовленные из металла – вначале из чистой меди и совсем немного, но добыча металла все увеличивается и увеличивается, и он становится предметом торговли с народами материка – Кипр становится важным поставщиком меди в близлежащие страны, население его растет, достаток многократно увеличивается со всеми вытекающими последствиями – у кого‐то богатство накапливается, тогда как другим просто приходится изо всех сил выживать.

Кажется вполне очевидным, что Кипр получает свое нынешнее имя – богатый медью край логично назвать «Медным» – «kuprios» по‐гречески; затем это слово перешло и в латынь. Однако же насчитывается по меньшей мере пять возможных и не менее вероятных вариантов происхождения этого слова…

Из научных статей 2019–2021 года:

Наиболее интересное исследование я нашел о об анализе геномных данных 110 древних ближневосточных индивидуумов, охватывающих период от позднего неолита до поздней бронзы, период, характеризующийся интенсивными межрегиональными взаимодействиями для Ближнего Востока. Мы находим, что 6‐й тысячелетие до н. э. популяции Северной / Центральной Анатолии и Южного Кавказа имели смешанную родословную на генетическом клине, который сформировался во время неолита между Западной Анатолией и регионами современного Южного Кавказа / Загрос. В течение позднего халколита и / или раннего бронзового века более половины генофонда Северного Леванта было заменено, в то время как в остальной части Анатолии и на Южном Кавказе мы документируем генетическую преемственность только с преходящим потоком генов. Кроме того, мы выявляем генетически отличную особь в пределах Северного Леванта эпохи поздней бронзы. В целом, наше исследование раскрывает множественные масштабы динамики населения во времени, от экстенсивной примеси в период неолита до мобильности на большие расстояния в рамках глобализованных обществ позднего бронзового века.

Остров явно посещали люди из других мест, импортируя не только некоторые предметы, но и навыки и иные традиции – очень похоже, что вначале медные изделия кто‐то, вполне вероятно – критяне, населявшие остров Крит, привозили на Кипр, а не вывозили; по крайне мере, влияние крито-минойской цивилизации на местную очевидно – от социального устройства до религиозных представлений и культуры, включая письменность. Кстати сказать, древнейшие критские надписи – линейное письмо А и В, точно также, как и близкие по времени и имеющие с ними сходство кипрские письмена, прочесть до сих пор не удалось.

Скуртаниоти, Эйрини и др. «Геномная история Анатолии от неолита до бронзового века, Северного Леванта и Южного Кавказа». ячейка 181.5 (2020): 1158–1175.

Позденеолитический идол – фигура женщины. Обычно толкуется, как образ богини плодородия.

Очевидно, что в это время человеческая деятельность не ограничивается исключительно выживанием в трудных, вообще‐то говоря, условиях. Культовые предметы, в большом количестве обнаруженные в поселениях, свидетельствуют о некой религиозной практике, присущей этим племенам, каким‐то образом связанной с почитанием женского начала – обычно идолы, достаточно однозначно изображающие женскую фигуру, воспринимаются символом богини-матери, богини плодородия или чем‐то подобным по аналогии с другими, более поздними культурами, о которых сохранились и письменные свидетельства, и такое толкование весьма и весьма вероятно, но не более того. Кого именно изображают кипрские идолы, неизвестно, равно как и культ поклонения им не имеет никаких надежных свидетельств.

На острове образуется несколько обособленных поселений, во всем отличных от предыдущих – жители в них многочисленны, дома разные по размеру, по назначению и по качеству строительства, а в погребениях совершенно явно заметны признаки наличия разных групп населения – богатые и бедные, обладающие властью – у них при себе были именные печати, то есть они что‐то могли разрешать, а что‐то и запрещать, и бесправные, ничего подобного не имевшие. Конечно, это пока еще все же именно поселения, а не города. По наиболее известному памятнику той эпохи весь этот исторический период на Кипре называют Эрими. Но и в других местах жизнь кипит – в Лембе, в современном Пафосе, где располагаются впечатляющие скальные гробницы, называемые для туристов Царскими, вот только никаких царей тогда еще и в помине не было – но племенные вожди уже существовали, равно как и деление всего кипрского населения на трибы, племена, по месту проживания в том или ином поселении.

Культура Эрими просуществовала добрых полторы тысячи лет, когда прибывшие из Анатолии – азиатской части современной Турции – переселенцы привнесли новый импульс в развитие цивилизации на Кипре. Невозможно достоверно сказать, что за этнос составляли эти мигранты, они могли быть, к примеру, хеттами, что вполне вероятно, но вряд ли доказуемо. Как бы то ни было, и какова ни была бы причина их исхода с родных мест, с их приходом на острове начинается Бронзовый век, ибо новоприбывшие владели искусством выплавления и обработки бронзы. Но не только. Они умели строить прямоугольные глинобитные здания, пахать землю плугом, выделывать ткани при помощи ткацкого станка. Их керамическая посуда не походила на местные изделия, а еще – они ездили сами и перевозили грузы на ослах – животных, которых до того жители Кипра не знали. Помимо коров, у переселенцев были тягловые животные – волы, и именно они тянули плуг, вспахивая неподатливую почву. При такой обработке поля приносили обильный урожай, и продовольствия хватало, чтобы население острова многократно увеличилось. А еще, переселенцы умели отыскивать месторождения меди, и потому селились поближе к горам Троодос, где добывалась руда.

Памятники бронзового века сохранились гораздо лучше предыдущих эпох, да и количество их велико, и разбросаны они по всему острову. Без преувеличения, в бронзовом веке для Кипра наступило время расцвета – производство металла обеспечивало киприотам выгодную торговлю им по всему Средиземноморью. Население острова многократно выросло, строились поселения, уже напоминавшие города, развивалось хозяйство – металлургия ведь не может существовать сама по себе, занятым в ней людям требуется жилье и провиант, нужны дороги и порты, транспорт, заготовка и доставка дров к медеплавильням, и многое другой. Кипр богател, и все более провоцировал аппетиты иноплеменных захватчиков, а их в то время насчитывалось предостаточно – сильное Хеттское царство в Анатолии, тысячелетний Египет фараонов, пиратское Минойское царство на Крите, города-государства в Сирии…

Карта – Памятники эпохи бронзы на Кипре.

Эпоха бронзы на Кипре связывается с культурой Филия – по греческому названию деревни, расположенной в 9 километрах к востоку от Морфу – эта территория контролируется непризнанной Республикой Северного Кипра. По всей видимости, именно здесь обосновались переселенцы, прибывшие из Анатолии – сложно сказать, к какому народу они принадлежали, антропологические характеристики очевидно подтверждают лишь их индоевропейское происхождение. Вполне вероятно, что они были хеттами, привнесшими с собою новые технологии, неведомые прежде культурные традиции и создавшие в конце концов иную структуру экономики острова. Очевидно и то, что пришельцы не принадлежали к прежнему населению Кипра – погребальная культура у них совершенно новая, ранее не применявшаяся. Они были и первыми геологами, нашедшими залежи в предгорьях Троодоса месторождения медной руды, и шахтерами, организовавшими ее добычу, и металлургами, наладившими выплавку металла, и купцами, умело торговавшими на внешнем рынке, и строителями, с приходом которых на острове появились новые методы строительства зданий… А еще с ними появились новые, прогрессивные технологии изготовления керамики (гончарный круг) и ткачества (ткацкий станок) произошла настоящая сельскохозяйственная революция – появились стада мясомолочных коров, и получил распространение тягловый скот – плуги, который тянули волы, стали массово использоваться при обработке почвы, резку увеличив продуктивность крестьянского хозяйства.