Текст книги "Когда Америки не было"

Тресковый мыс

Кейп-Код (Cape Cod) представляет собой узкий полуостров в форме серпа, вытянувшийся в океане на сорок миль. Своим названием он обязан английскому мореплавателю Бартоломью Госнолду, который побывал здесь в 1602 году и увидел большие скопления трески. С тех пор название Кейп-Код (Тресковый мыс) закрепилось на географических картах. В американскую историю Госнолд вошел наравне с Джоном Смитом как один из основателей колонии в Вирджинии (Госнолд умер в Джеймстауне в первую голодную зиму).

Во все времена Тресковый мыс считался опасным для мореплавания из-за большого количества прибрежных отмелей, особенно коварных во время отлива. Капитану «Мейфлауэра» не удалось подойти близко к берегам Кейп-Кода. Корабль бросил якорь в миле от американской земли.

В день подписания «Мейфлауэрского договора» предполагалась высадка пилигримов на материк. Однако бот, предназначенный для нужд колонии, был поврежден штормом. Для его починки требовалось несколько дней. Решили воспользоваться корабельной шлюпкой и отправить на берег вооруженных мушкетами и топорами добровольцев. Колонистам требовались съестные припасы и топливо для камбуза и обогрева отсыревших помещений корабля.

Отряд из шестнадцати самых крепких мужчин возглавил Майлз Стэндиш – «капитан» пилигримов, ветеран войны в Голландии против испанцев. Разведчики долго бродили по дюнам Кейп-Кода и зарослям. Лес казался пустынным. Когда стемнело, они возвратились на корабль, принеся с собой сухой можжевельник и немного съедобных ракушек, которые выкопали из песка во время отлива.

Следующим днем было воскресенье, время поста и моления, когда пилигримы надевали темные одежды в знак памяти о Христе. Ранним утром 13 ноября на той же корабельной шлюпке переправили на землю всех пассажиров, способных двигаться. Туда же отбуксировали бот для дальнейшего ремонта. Впервые за шестьдесят восемь дней женщины смогли выстирать белье на берегу.

Капитан «Мейфлауэра» Кристофер Джонс, стремясь поскорее вернуться на родину, торопил колонистов с окончательной высадкой. Команда корабля, наспех собранная в Англии из случайного люда, также враждебно относилась к «божьим людям» и могла поднять бунт в любой момент. Из-за отсутствия лодки пилигримам было очень трудно найти подходящее место для поселения: с удобной бухтой, безопасное на случай возможного нападения индейцев и с надежным источником питьевой воды. Оставался единственный выход – пешая разведывательная экспедиция.

15 ноября отряд Майлза Стэндиша вновь отправился в глубь материка. В первый же день издали заметили нескольких индейцев с собакой. Завидя пришельцев, те скрылись в зарослях. Два-три часа преследования аборигенов ничего не дали, к тому же отряд потерял дорогу.

Ночь пришлось провести в лесу, поочередно меняя часовых. Люди сильно страдали от жажды.

Утром пилигримы набрели на расчищенное место, которое оказалось заброшенным маисовым полем. Неподалеку были невысокие песчаные холмики, покрытые старыми циновками. Они разрыли один из них и обнаружили, к своему ужасу, полусгнившие стрелы и останки индейского воина.

Среди разрушенных туземных жилищ кто-то нашел большой железный корабельный котел. Возможно, то был котел с французского корабля, потерпевшего крушение у мыса Код в 1617 году. Все спасшиеся члены французской команды, за исключением троих, были перебиты дикарями.

В результате поисков в селении обнаружили несколько корзин с зерном и початками маиса. Но еще большую радость доставил найденный источник пресной воды. После затхлого и скудного питья на «Мейфлауэре» люди глотали родниковую воду, по словам участника похода У. Бредфорда, так, «как будто они пили впервые в жизни».

Прихватив котел, наполненный кукурузным зерном, люди Стэндиша вышли к океанскому берегу и разожгли большой костер: для оставшихся на корабле это был знак, что с экспедицией все в порядке.

Обратный путь для тяжело нагруженных и ослабленных голодом людей занял более суток. Зерно, которое им удалось доставить на корабль, спасло не одну жизнь в грядущую жестокую зиму. Возвращение прошло относительно благополучно, если не считать того, что Уильям Бредфорд попал в искусно сделанную индейцами ловушку для оленей и чудом не получил при этом каких-либо серьезных повреждений.

Тем временем на борту «Мейфлауэра» родился мальчик, которому дали имя Пилигрим. В отличие от Океануса, умершего зимой, Пилигрим прожил долгую жизнь. Он получил впоследствии большой надел земли как «первый англичанин, рожденный в этих местах» и умер в 1704 году, став свидетелем многих событий ранней истории Новой Англии.

Когда корабельный бот наконец был исправлен, к брошенной индейской деревне вновь отправили разведчиков. На этот раз им удалось раздобыть не только кукурузное зерно, но и большой запас фасоли. Некоторые пилигримы склонялись к строительству здесь поселения. К этому их подталкивали и усиливающиеся угрозы моряков, желавших плыть домой. «Были и такие, – вспоминал Бредфорд, – которые говорили, что если вскоре не отыщем подходящего места, то выгрузят нас с имуществом на берег и там оставят».

По договоренности с капитаном Джонсом, переждав очередной шторм, выслали еще одну экспедицию. Бредфорд писал: «Было очень холодно, и морские брызги, замерзая на одежде, делали людей похожими на стеклянные фигуры». На берегу разведчики вновь заметили нескольких индейцев, которые потрошили «огромную рыбу, вроде дельфина». К вечеру второго дня разведчики выбрали удобное место для ночлега и огородили его сваленными деревьями. «Будучи очень утомлены, они расположились на отдых. Но около полуночи услышали громкий и отвратительный вой. Они вскочили и сделали несколько выстрелов из мушкетов, после чего наступила тишина. Решили, что это были волки или иные дикие звери».

На рассвете пилигримы снова услышали знакомый жуткий вой. В следующий миг из зарослей полетели стрелы. Все побежали к боту и, укрывшись там, начали отстреливаться. Индейцы же стремительно отступили и растворились в лесной глуши.

Отбив нападение, разведчики двинулись на боте дальше. По словам одного из моряков, бывавших здесь ранее, в нескольких часах плавания находилась удобная для корабля бухта. К вечеру погода испортилась: сначала пошел густой мокрый снег, затем налетел шквал, который сорвал парус, сломал мачту и едва не перевернул судно. «Тут оказалось, что моряк ошибся и сказал: "Помилуй нас Господь, никогда я этого места не видал"». С огромным трудом добрались на веслах до берега. Наступила морозная ночь. Мокрая одежда обледенела. Разводить костер было слишком опасно: боялись нападения индейцев. Без сна, не выпуская оружия из рук, они сидели, прижавшись друг к другу. Утром пилигримы обнаружили, что находятся на небольшом острове, расположенном в бухте, довольно удобной для стоянки кораблей.

Пилигримы сошли на каменистый американский берег 11(22) декабря. Теперь этот день считается праздничным и носит название «День праотцов» (Forefathers' Day). Бухта с близлежащими холмами выглядела защищенной от штормов, здесь же обнаружили широкий ручей с хорошей питьевой водой. На карте Джона Смита этот участок берега был обозначен как «Плимут».

Плантация

Известный писатель Айзек Азимов в книге «Освоение Северной Америки» справедливо заметил: «Астронавты на Луне, имевшие постоянную связь с Землей и возможность вернуться за три дня, были менее изолированы и чувствовали себя ближе к дому, чем первые колонисты…»

16 декабря 1620 года «Мейфлауэр» пересек залив, образуемый мысом Код, и бросил якорь в Плимутской бухте. Теперь было очевидно, что, несмотря на противодействие капитана Джонса и его команды, кораблю придется зимовать у американских берегов. Путь через Атлантику в середине зимы представлялся слишком опасным. Но это не мешало морякам подталкивать «божьих людей» поскорее покинуть судно.

Пилигримы выгружали свой скарб по пояс в ледяной воде – бухта во время отлива оказалась слишком мелкой даже для бота. На берегу сразу же приступили к сооружению из бревен баррикады от возможного нападения из леса. С наступлением ночи колонисты оставили на суше несколько часовых для охраны имущества, а сами вернулись на «Мейфлауэр». Утром следующего дня все работоспособные поселенцы вновь были на берегу и приступили к возведению первого жилища. За четыре дня, под нескончаемым ледяным дождем со снегом, пилигримы построили квадратный в плане Общинный дом, где можно было проводить ночи, тесно прижавшись друг к другу. Одновременно на близлежащем холме сооружали деревянную платформу, на которую потом водрузили небольшую корабельную пушку.

Наступил новый 1621 год. В первые же его дни из-за большой скученности людей и чьей-то неосторожности в Общинном доме вспыхнул пожар. Жертв, по счастью, не было (хотя внутри хранился порох), но пришлось заново начинать строительство на заснеженном берегу. В огне потеряли и часть столь драгоценного имущества. Первым жилищем колонистов стали наскоро построенные землянки.

Голод и физические лишения постепенно сделали свое дело: в ту зиму на плантации прочно поселилась смерть. В январе-феврале каждый день умирал по крайней мере один человек. Пилигримы хоронили тела тайно, по ночам, на близлежащем холме, чтобы индейцы не догадались, как слаба стала колония. В первую зиму в Плимуте погибла половина его жителей.

Колонисты ели моллюсков и древесную кору, откапывали замерзших насекомых и коренья, пытались ловить в силки белок и мелкую птицу, мясо которой было жестким и пахло рыбой. Помощи от команды «Мейфлауэра» было немного. Моряки сами страдали от недоедания и цинги, и отказывались делиться продовольствием. У. Бредфорд писал в своей плимутской хронике: «В самые тяжелые моменты здоровыми оказывались не более шести или семи человек и которые, да будут они помянуты добрым словом, не считаясь с собственными страданиями, трудились денно и нощно, рискуя собственным здоровьем и не жалея сил, рубили для других дрова, разжигали огонь, готовили им пищу, убирали постели, стирали их одежду, запачканную нечистотами, одевали и раздевали их; словом, делали всю необходимую работу… В числе этих семи были почтеннейший старейшина Уильям Брюстер и военный начальник капитан Майлз Стэндиш, коим я и многие другие в беспомощном нашем состоянии весьма были обязаны».

Как выяснилось впоследствии, индейцы знали о положении дел в колонии. Но местное племя вампаноагов само было ослаблено из-за эпидемии неизвестной болезни, и его численность резко уменьшилась (пилигримы увидели конечный результат этой эпидемии – заброшенные индейские поселения). Поэтому ни аборигены, ни пришельцы пока не стремились вступать в прямое столкновение. Работавшие в лесу колонисты периодически слышали воинственные крики туземцев; однажды те украли неосторожно оставленные без присмотра плотницкие инструменты.

Ранней весной 1621 года произошло событие необычайное. Из леса вышел индеец, который направился прямо к поселенцам и поприветствовал их на английском языке. После этого он попросил «огненной воды». Его угостили галетами и ромом из корабельных припасов. Индейца звали Самосет, и он мог изъясняться на ломаном английском. «Из беседы с ним выяснилось, что был он не здешний, а с побережья, куда английские корабли приходили ловить рыбу; он с ними спознался, у них-то и выучился языку», – рассказал Бредфорд. Целомудренных поселенцев весьма смущало, что индеец был одет лишь в символическую набедренную повязку. Джон Карвер подарил ему солдатский плащ.

Однажды Самосет вернулся в компании шестидесяти индейцев в боевом обличье, которые составляли стражу своего вождя по имени Массасойт («Желтое Перо»). Вождь остановился на безопасном расстоянии, ожидая ответного шага из Плимута. К нему навстречу отправился поселенец Эдвард Уинслоу с подарками – парой ножей, галетами и кувшином «огненной воды». Уинслоу при помощи Самосета сообщил, что «большой сахем» английский король Иаков желает непременно заключить союз с таким влиятельным воином, как Массасойт.

Вождь решил войти в Плимут в сопровождении двадцати индейцев, но мудро предпочел задержать Уинслоу в качестве заложника среди оставшихся воинов. Массасойта принимали в наиболее готовом плимутском доме. Губернатор Джон Карвер явился с торжественным эскортом под командой капитана Стэндиша; его выход сопровождался боем барабана.

После угощения и обмена вежливыми жестами индейцы отведали «огненной воды» и в благодарность спели и сплясали. Затем обе стороны подписали договор, согласно которому вампаноаги и колонисты брали на себя обязательства о ненападении и взаимной помощи в случае появления общего врага. Индейцы вернули украденные топоры, а колонисты расплатились за зерно, взятое в индейской деревне на Кейп-Коде.

Большинство историков сходится во мнении, что мирный договор с Массасойтом позволил Плимуту выстоять в крайне неблагоприятных условиях. Навещавшие поселенцев индейцы научили их сажать маис, ловить рыбу в реке, используя нехитрые приспособления. Местные способы выращивания кукурузы казались европейцам непривычными: «Когда молодые листья на белом дубе станут величиной с мышиное ухо, можно сажать маис в земляные лунки». Главным секретом успеха оказалось использование органических удобрений – вместе с семенами индейцы зарывали в лунки рыбные останки. Далее необходимо было охранять посевы от медведей, койотов и прочих лесных любителей рыбы.

5 апреля 1621 года «Мейфлауэр» поднял паруса и ушел в Англию. Отныне пилигримы могли полагаться только на собственные силы. В отличие от обитателей других американских колоний, никто из переселенцев не захотел вернуться на родину. Корабль отправился из Плимута без всякого груза: пилигримы не смогли выполнить соглашение с лондонскими акционерами о поставках колониальных товаров.

Спустя неделю после отплытия «Мейфлауэра» умер от солнечного удара работавший в поле Джон Карвер, первый губернатор колонии. Его именем впоследствии был назван соседний с Плимутом городок. Новым губернатором избрали Уильяма Бредфорда, который правил колонией без малого тридцать лет.

К лету жизнь молодой общины наладилась, хотя по-прежнему поселенцы жили впроголодь. Привезенные из Англии семена бобов и пшеницы взошли плохо, так что вся надежда оставалась на «индейский хлеб». Некоторые тайком воровали с полей еще не созревшую кукурузу. Пойманных нещадно секли. Наличных денег у большинства поселенцев было совсем немного, и роль расчетной единицы играло маисовое зерно, самая большая ценность в колонии.

Долгое время в Плимуте не было священника. Его обязанности исполнял старейшина Брюстер с помощью дьякона Фуллера. 12 мая 1621 года Уильям Брюстер совершил первый на территории будущих США обряд гражданского бракосочетания: вдовец Эдвард Уинслоу взял в жены овдовевшую прошлой зимой Сюзанну Уайт. С этого времени институт гражданского брака (по голландскому образцу) прочно утвердился в Новом Плимуте.

Осенью 1621 года прибежал гонец от индейцев с вестью о приближении «большой крылатой пироги». Поначалу решили, что это французский или испанский корабль и зарядили на всякий случай пушку. Капитан Майлз Стэндиш собрал и вооружил всех мужчин. Но приближавшееся к плантации судно подняло на мачте английский флаг. То был парусник «Фортуна», снаряженный лондонскими акционерами.

Поначалу корабль пристал к мысу Код, где англичане увидели лишь голое и безлюдное место. Как писал Бредфорд, «они предположили, что поселенцы умерли или перебиты индейцами». Тем большей оказалась радость встречи. Среди прибывших тридцати пяти пассажиров было несколько лейденцев, в их числе старший сын Уильяма Брюстера Джонатан. Колонисты не привезли с собой никакой провизии и сколь-нибудь существенного инвентаря. Зато было сердитое письмо от одного из лондонских акционеров с упреками о задержке «Мейфлауэра» до весны и отсутствии товара на нем. В письме содержалось предупреждение, что, если «Фортуна» не доставит какой-либо ценный груз в Англию, плимутской колонии откажут в финансировании.

Церковь пилигримов в Плимуте

Корабль нагрузили чем смогли. В основном это была дубовая клепка и небольшое количество бобровых шкур, выменянных у индейцев. Но «Фортуна» не оправдала своего названия. На пути в Англию судно было захвачено французскими пиратами. Корсары обобрали до нитки корабль и команду, но оставили живыми людей и позволили вернуться порожняком на родину.

Первый плимутский урожай маиса по осени, хоть и необильный, вселял надежду, что угроза голодной смерти зимой отступила. После жатвы поселенцы объявили трехдневное празднество, дабы отблагодарить Бога. На День Благодарения (Thanksgiving Day) пригласили Массасойта. Вождь прибыл в сопровождении девяноста воинов. Увидев небогатый стол колонистов, он отдал приказ, и индейцы вернулись с пятью оленьими тушами.

День Благодарения сегодня, наряду с Рождеством, – самый любимый семейный праздник американцев. Он сильно отличается от того первого плимутского торжества: стол переселенцев был украшен не знаменитой индейкой с клюквенным соусом, а лишь скромными дарами природы – кукурузными лепешками, морскими моллюсками, сушеными ягодами на десерт. В ту осень 1621 года пилигримы праздновали не просто хороший урожай – они отмечали свой великий успех. Несмотря на все страдания и потери, это был триумф первой колонии Новой Англии. И сегодняшняя Америка хранит в памяти свершения «отцов-пилигримов».

Дни и труды

Повседневная жизнь Плимутского поселения, подробно описанная губернатором Бредфордом, состояла главным образом из многочасового тяжелого труда. Вызывавшими интерес событиями считались свадьбы и похороны, привлечение к наказанию нарушивших светские и религиозные установления, длинные воскресные проповеди, редкие появления торгового корабля. Реалиями были всегдашнее недоедание, ночные дежурства, нашествия саранчи летом, падеж домашних животных, постоянный ремонт соломенных крыш, пожары, пожирающие сухие деревянные строения, лесные тропы, размокшие после дождя, деревья, поваленные в бурю, зубная боль, цинга и дизентерия от плохого питания зимой. В далекой России А. С. Пушкин, познакомившись со сценами ранней американской истории, писал в статье «Джон Теннер»: «Это длинная повесть о застреленных зверях, о метелях, о голодных, дальних шествиях… о жизни бедной и трудной, о нуждах, непонятных для чад образованности».

Пилигримов нередко изображают упрямыми и ограниченными религиозными сектантами, что весьма далеко от истины. Известно, что старейшина Брюстер оставил после своей смерти в 1643 году библиотеку в четыреста томов. Среди книг капитана Майлза Стэндиша были «Илиада», «Записки» Юлия Цезаря, фолианты по английской и европейской истории. Крестьянский сын Уильям Бредфорд, судя по его ссылкам в «Истории Плимутского поселения», был хорошо знаком не только со Святым Писанием, но и с трудами древних – Плиния, Сократа, Сенеки.

«Основатели Новой Англии, – писал историк Р. Дж. Адамc, – были не просто образованными людьми – они были людьми хорошо образованными. Даже оставаясь в ограничительных рамках своих религиозных воззрений, они обладали способностью ясно видеть, размышлять».

В своей знаменитой летописи «Of Plymouth Plantation» У. Бредфорд не только подробно рассказывал о «днях и трудах» колонии, но и затрагивал весьма острые социально-политические проблемы. Так, в 1623 году губернатор решил отказаться от неэффективной практики коллективного землепользования на уравнительных началах. Объясняя такое решение, он явно полемизировал в своем дневнике с создателем «Утопии» Томасом Мором: «Опыт общего хозяйства, которое старались вести несколько лет, при этом с людьми набожными и разумными, убеждает в ошибочности суждений Платона и других древних, кому кое-кто рукоплескал и в более поздние времена, будто лишив людей собственности и сделав все имущество общественным, можно привести их к счастию и процветанию, как если бы они были мудрее Бога… Пусть не говорят, что дело не в самой идее, а в испорченности людей. Я отвечаю: коль скоро испорченность эта присуща всем людям, то Господь в мудрости своей предусмотрел иной путь, более для них подходящий».

В июне 1624 года, незадолго до своей смерти, король Иаков I ликвидировал Вирджинскую компанию, несмотря на активную парламентскую оппозицию с участием сэра Эдвина Сэндиса и Фрэнсиса Бэкона. Поводом послужил донос, что руководители компании намеревались создать в Америке «свободное государство». Король ошибся ровно на сто пятьдесят лет, увидев лишь начало американского самоуправления и развития демократических институтов.

Для Плимутской колонии, основанной вне пределов юрисдикции Вирджинской компании, указ короля означал лишь большую независимость де-факто. По истечении первоначального семилетнего договора в Плимуте смогли собрать значительную сумму в тысячу восемьсот фунтов, необходимую для того, чтобы расплатиться с лондонскими купцами, вложившими деньги в смелое предприятие.

В 1624 году Эдвард Уинслоу привез из Англии в Плимут первого быка и трех коров. Событие, важность которого трудно переоценить. После того как коровы на новом месте не стали доиться, пришлось завозить и сеять английский луговой клевер.

В «Общей истории» Джона Смита можно найти описание состояния дел в колонии в то время: «В Новом Плимуте около 180 жителей, небольшое количество крупного рогатого скота и коз, но много свиней и домашней птицы; 32 жилых дома, 7 из которых сгорели во время пожара прошлой зимой, а также на 5 тысяч фунтов остального имущества и товаров; город занимает территорию в полмили окружностью…»

Коммерческая деятельность колонистов находилась под постоянной угрозой из-за пиратства на морях, экономической и политической нестабильности в самой Англии и продолжавшейся Тридцатилетней войны в Европе. Первые товары колонии, отправляемые в Англию, были достаточно скромны – древесина, зола для мыловарения, деготь. В 1625 году плимутцы смогли с большим трудом полностью загрузить сушеной треской торговый корабль «Литл Джеймс», специально построенный лондонскими купцами-компаньонами. На судне был также груз бобровых шкур. Уже в проливе Ла-Манш, вблизи британских берегов, «Литл Джеймс» захватили пираты, которые привели корабль в Марокко и продали капитана и всю команду в рабство.

27 марта 1625 года Иаков I умер; его сын, двадцатипятилетний принц Уэльский, стал «королем Англии, Шотландии и Ирландии» Карлом I. Вместе с короной отца он унаследовал не только стремительно приближающуюся к кризису страну, но и ненавистного всей Англии фаворита герцога Бэкингема, который и при Карле оставался полновластным хозяином государства. Никто тогда не мог и помыслить, что три года спустя офицер-пуританин вонзит кинжал в грудь всесильного временщика, а сам монарх впоследствии будет предан суду и взойдет на эшафот.

В 1627 году Новый Плимут посетил голландец Исаак де Расьерс, секретарь губернатора колонии Новые Нидерланды (будущего Нью-Йорка). Годом позже в письме к купцу в Амстердам он подробно рассказал об увиденном. Описания Расьерса оказались наиболее основательным и точным свидетельством жизни и быта колонии, и легли в основу реконструкции Плимутского поселения, проведенной в середине XX века. Голландец писал: «Дома построены из тесаных бревен, за ними сады, огороженные заборами; дома и дворы расположены в строгом порядке и обнесены частоколом на случай неожиданного нападения; в конце улиц находится трое ворот. В центре, на перекрестке улиц, – дом губернатора, перед которым лежит квадратная площадь, окруженная изгородью с четырьмя небольшими пушками над нею, направленными вдоль улиц. На холме у них – мощное квадратное здание, построенное из толстых досок, укрепленных дубовыми брусьями; на плоской крыше этого здания установлено шесть пушек, господствующих над окружающей местностью… Все это говорит о том, что ни днем, ни ночью не забывают они о необходимости быть на страже».

Постоянные меры по укреплению поселения не были лишними. Еще в первый год существования Плимута колонисты получили «послание» от воинственного племени наррагансетов – пучок стрел, завернутых в змеиную шкуру. Индеец-переводчик пояснил, что это означает вызов на бой. Ответ поселенцев был, по словам Бредфорда, «решительным»: аборигенам передали ту же змеиную шкуру, наполненную порохом и пулями. Аргументы пилигримов оказались весомыми – удара дикарей так и не последовало. В Плимуте знали о вероломном нападении индейцев на поселенцев в Вирджинии в 1622 году, в результате которого погибли почти четыреста человек, а сама колония была разорена.

Старая мельница в саду Брюстера

Плимут поддерживал добрососедские отношения с Массасойтом. Эдвард Уинслоу неоднократно совершал «дипломатические» путешествия с подарками в стан вождя вампаноагов (в район теперешнего города Карвера). Договор с Массасойтом сохранял силу почти четыре десятилетия, до смерти Желтого Пера. Спустя триста лет плимутцы воздвигли в центре города памятник индейскому вождю.

Через шестнадцать лет после основания, осенью 1636 года, Новый Плимут принял имевший первостепенное значение документ под названием «Великие основы» («The Great Fundamentals»). Согласно ему, высшей законодательной властью в колонии было признано Общее собрание, избиравшееся ежегодно. Собрание утверждало законы и налоги, избирало губернатора и его заместителей, казначея и констеблей. В «Основах» также определялись общие судебно-правовые нормы колонии, предписывающие беспристрастное отношение к подсудимому, независимо от его социального положения. Лишение жизни, свободы, доброго имени и имущества могло производиться только по приговору суда и в законном порядке.

«Великие основы» нашли свое историческое продолжение в важнейших законах американской республики. Историк С. Э. Морисон писал: «"Основы" были фактической конституцией колонии. Они были эквивалентны Биллю о правах и были первым Биллем о правах в Америке».

Лидеры Нового Плимута сумели создать трезвую и практичную общественную структуру, в которой сила религиозных заповедей служила сугубо гражданским целям. Основным же итогом деятельности «отцов-пилигримов» стала почти полная социально-политическая автономия колонии. Крохотный поселок в одну улицу, зажатый между океаном и непроходимым лесом, вырос в административный центр, столицу колонии с обширной территорией и десятком поселений.

По образцу Плимута в последующие десятилетия создавались новые поселения на территории нынешних штатов Массачусетс, Коннектикут и Род-Айленд, где были заключены соглашения, сходные с «Мейфлауэрским договором». Впоследствии губернатор Бредфорд написал несколько возвышенно по этому поводу: «Так из скромного начала проистекли великие дела – мановением руки Того, кто сделал все из ничего и создает все сущее; и как одной малой свечой можно зажечь тысячу, так и свет, зажженный здесь, осветил многих, можно даже сказать – всю нашу нацию».