Текст книги "Музыка страсти"

Грей кивнул. Они шли по широкому коридору, обнявшись, и Лалла воскликнула:

– Ах, все получилось так необыкновенно! Я ведь приехала просто погостить у Дейзи, а теперь остаюсь по случаю ее помолвки.

– Так, значит, ты пока не возвращаешься в Париж? – В глазах Грея засветились огоньки надежды.

Лалла улыбнулась. С каких это пор Грей Четвин стал просто спрашивать о ее планах, а не требовать отчета, как было раньше? Действительно, он очень изменился, подумала она.

– Нет, я не хотела бы возвращаться в Париж.

Грей остановился и заглянул ей в глаза.

– Пока не хотела? – уточнил он, и она прекрасно поняла, что скрывается за этими словами.

– Если только ты не захочешь составить мне компанию.

Он задумчиво опустил веки и прижал Лаллу к себе еще крепче.

– Я так благодарен тебе!

– Видишь, не только мужчины любят чувствовать себя собственниками. Грей Четвин, просто я больше не хочу разлучаться с тобой никогда. – Лалла опустила голову на его плечо.

В ответ Грей рассмеялся, и к ней наконец вернулось чувство спокойствия и радости, покинувшее ее в тот момент, когда она переступила порог музыкальной комнаты. Лалла улыбнулась. Да, Грей прав: Джейн действительно ушла из его жизни. Навсегда.

Правда, очень скоро ей пришлось пожалеть о столь поспешных выводах.

Глава 11

Лалла вышла из ванной и тщательно вытерлась большим полотенцем, пропитанным запахом лаванды. До бала в честь помолвки Дейзи и Тодда оставалось менее двух часов.

Три недели со дня объявления пролетели как один день. Вместе с Миллисент и Дейзи она подолгу засиживалась вечерами, составляя списки гостей, подписывая пригласительные карточки. Отдавались нескончаемые поручения по хозяйству, продумывались все детали шикарного бала на триста персон. И вот несколько дней назад из Нью-Йорка и с летних дач Беркшира и Ньюпорта начали съезжаться приглашенные. Поскольку разместить всех в Диких Ветрах не представлялось возможным, кое-кто останавливался у знакомых, живущих неподалеку от Четвинов.

Толпа гостей, казалось, заполнила весь большой дом. Гул радостных голосов звучал повсюду: и в большой зале, и на террасе, и на лужайке перед домом. Это были те же самые люди, которые всего несколько месяцев назад, одетые в траур, со скорбными лицами приезжали выразить соболезнование по поводу безвременной кончины жены Грея. Как цинично светское общество, подумала Лалла, посмотрев в окно.

Она вернулась в спальню и начала одеваться. Но тут в дверь постучали, и, открыв, Лалла увидела Грея. Прекрасный новый темно-синий костюм подчеркивал стройность его фигуры; светлые волосы, чуть влажные после ванны, отливали золотистым блеском.

Грей окинул ее взглядом с головы до ног, и в его потемневших глазах Лалла прочла откровенное желание.

– Ты убийственно хороша сегодня, любовь моя! Жаль, у нас слишком мало времени. На самом деле я принес тебе вот что. – И он протянул ей узкую длинную коробочку.

Лалла заглянула внутрь, и глаза ее расширились от удивления. Это был «Огненный изумруд».

– Я хотел, чтобы ты была вечером в этом ожерелье.

«Огненный изумруд» носила жена Грея. Лалла смутилась:

– Спасибо. Конечно, это большая честь, но…

Он ласково посмотрел ей в глаза и прижался к щеке. В тот же момент Лалла ощутила знакомое жжение внизу живота.

– Не волнуйся, ожерелье только подчеркнет твою прелесть.

Грей вышел, и Лалла продолжила свой туалет. Отложив «Огненный изумруд» на время в сторону, она позвала Биртни, чтобы та помогла ей застегнуть изящное шелковое платье, украшенное многочисленными бусинками. Ее локоны кокетливо падали на плечи. Оставалось надеть только ожерелье.

Отправив Биртни, она села к туалетному столику, приложила драгоценность к груди и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Большой изумруд в центре играл необыкновенной глубины светом и казался еще более темным в окружении бриллиантов. Четырнадцать камней поменьше, но ничуть не худшего качества только подчеркивали особую прелесть центрального изумруда.

Несомненно, предлагая ей надеть фамильную драгоценность, Грей отдавал себе отчет в особом смысле этого действа. Лалла прекрасно понимала, что теперь особый характер их отношений становится достоянием окружающих.

Она любовалась красотой камней и невольно вспомнила о Джейн. Жена Грея надела их, чтобы художник запечатлел ее на портрете, а потом прихватила с собой, решив бежать с любовником. Лалла передернулась. Почему-то у нее снова возникло чувство, что Джейн сошла с картины и поднялась к ней в спальню. Все в комнате будто бы начало погружаться во мрак. Казалось, что Джейн беззвучно встала за ее стулом и положила руки на ее плечи. Она резко обернулась – комната была пуста.

«Мисс Лалла Хантер, сейчас же выбросьте из головы свои глупые мысли, – разозлилась она на себя. – Мало ли что случилось с Джейн Четвин – ожерелье тут ни при чем. И вообще, никаких привидений на свете не существует». Она собралась было застегнуть замочек на шее, как в дверь вновь постучали. Она открыла – на этот раз пришла Миллисент, уже одетая в новое платье.

– Ну-ка, проходите на середину комнаты, и я посмотрю на вас. – Лалла взяла ее за руку. – Вы сегодня обворожительны! Синий цвет вам удивительно идет, и новая прическа мне очень нравится. Словом, все просто прекрасно!

Миллисент учтиво улыбнулась, и Лалла подумала, что, пожалуй, секретарша Грея и вправду очень хорошенькая.

– Вам действительно нравится? – Миллисент опустила глаза, теребя в руках материю. – Это Дейзи настояла, чтобы я непременно заказала себе платье по случаю бала.

– Ну уж, наша Дейзи такая! Если что ей взбредет в голову, она от своего не отступится!

Миллисент хихикнула. Она была совсем другая – без тугого пучка на затылке и строгого взгляда из-под очков. Теплая, немного смущенная улыбка, романтичный блеск в глазах, певучий голос – все делало ее похожей на восторженную школьницу, впервые приглашенную на взрослый бал.

Вдруг в один момент Миллисент Пейс превратилась в прежнего секретаря.

– Чуть не забыла! Дейзи просила передать, что ждет вас в своей комнате, – довольно официально заявила она.

Лалла улыбнулась:

– Бедная Дейзи, представляю, как она волнуется! Наверно, просто хочет услышать от меня слова поддержки. Подождите, Миллисент, не уходите, я скоро вернусь.

Она торопливо покинула комнату, но на полпути вдруг вспомнила, что хотела не только рассказать подруге об «Огненном изумруде», но и примерить его к платью в ее присутствии. Она развернулась и снова вошла в комнату.

Однако картина, представшая ее взору, заставила Лаллу застыть на месте.

За ее туалетным столиком как ни в чем не бывало сидела Миллисент и примеряла ожерелье. Она приложила его к шее и, откинув голову, любовалась собою. Видимо, услышав шорох, Миллисент резко обернулась и густо покраснела.

– Я только хотела… – заикаясь, начала она, быстро встала и положила ожерелье в футляр.

Лалла приблизилась к туалетному столику и рукой указала Миллисент на пуфик:

– Садитесь и давайте его сюда.

– Что?

– Да садитесь же, Миллисент, – потребовала она.

Та послушно опустилась на низкий пуфик и напряженно застыла, лишь краем глаза подглядывая за движениями Лаллы. Однако та лишь невозмутимо взяла ожерелье в руки и обвила вокруг шеи Миллисент.

– Вот как нужно его надевать, – сказала Лалла.

– Но я не хотела… – опять занервничала Миллисент.

Лалла легко застегнула замочек.

– Так вы собираетесь надеть его на сегодняшний бал? – спросила Миллисент взволнованно.

– Да, этого хочет Грей.

– Вы знаете, что это означает?

Лалла зарделась от смущения.

– Догадываюсь.

– Миссис Четвин ненавидела это ожерелье, – вдруг вздохнула Миллисент, забыв о данном себе обещании не обсуждать членов семьи Четвинов. – Как-то она сказала, что когда надевает его, как бы попадает в его власть. Странно, правда?

– Да нет, не думаю. Возможно, оно совсем не шло к ее бледной коже и белокурым волосам. Блондинкам вообще более подходят сапфиры. – Лалла решила не вступать в спор.

– Не знаю, – как-то отчужденно буркнула Миллисент. – И вообще, я здесь лишь секретарь.

Она торопливо подняла руки, пытаясь расстегнуть застежку ожерелья, будто ей вдруг стало душно в нем.

– Разрешите, я помогу, – предложила Лалла.

Вскоре «Огненный изумруд» был положен в футляр. Миллисент встала.

– Спасибо, что вы позволили мне примерить ожерелье. Я очень рада, – пролепетала она и, не оглядываясь, выбежала из комнаты.

Почему-то Лалла усомнилась в искренности ее слов.

Дейзи расхаживала из угла в угол спальни.

– Ну наконец-то, – облегченно вздохнула она, завидев подругу. – Как я выгляжу?

– Великолепно. Как по-настоящему влюбленная и любимая леди. – Лалла нежно обняла ее.

Она говорила искренне. Платье из искрящегося голубого атласа прекрасно подчеркивало нежный румянец ее щек и придавало ее большим серо-голубым глазам особый блеск. Единственным украшением ее шеи была тонкая нить жемчуга – подарок Тодда ко дню помолвки. Дейзи была так мила и непосредственна, что Лалла чуть не расплакалась от счастья. Она хотела сказать подруге так много, но от волнения почему-то не могла.

Лалла протянула ей коробочку:

– Поможешь застегнуть?

– Неужели Грей отдал тебе «Огненный изумруд»? – Глаза ее расширились от удивления.

Лалла кивнула.

– Но ты догадываешься, что он имеет в виду?

Через минуту ожерелье уже украшало шею Лаллы, но почему-то у нее возникло странное чувство, будто стало тяжело дышать. Она невольно вспомнила ту ужасную ночь, когда ее душили в коридоре чьи-то пальцы. Лалла нервно покрутила головой и передернулась, бессознательно пытаясь освободиться от «Огненного изумруда».

– Что случилось? – заволновалась Дейзи. – Ты вся дрожишь.

– Я… я чувствую себя не в своей тарелке. Мне так неловко, Дейзи… – Она с трудом подбирала слова. – Будто я взяла какую-то вещь, принадлежавшую Джейн.

– Не говорите чушь, мисс Хантер. – Дейзи подняла плечи. – Мало ли что его носила Джейн – она просто была женой Грея. А сейчас, сдается мне, ожерелье должно перейти к полноправной его владелице.

Лалла виновато улыбнулась:

– Извини, у меня сегодня какое-то необычное настроение.

– Единственной странностью, которую я хочу сегодня видеть в тебе, пусть будет радость и счастье. – Дейзи натянула длинные белоснежные перчатки и протянула обе руки Лалле, чтобы та застегнула маленькие жемчужные кнопочки на запястьях.

Она взглянула на часы, схватила трость и направилась к двери, увлекая Лаллу за собой:

– Уже пора! Наши мужчины наверняка давно готовы!

Лалла вошла в переполненную залу.

Завидев ее, Грей весь засиял, в его взгляде была нескрываемая гордость.

– Ты просто восхитительна, – прошептал он, заглядывая ей в глаза. А эти камни… они еще больше подчеркивают твою красоту.

Лалла снова пожалела, что надела «Огненный изумруд». Он как будто давил на нее. Она поделилась своими ощущениями с Греем.

– Ожерелье подавляло Джейн, – улыбнувшись, произнес Грей, – но не тебя. Ты стала в нем еще краше, любовь моя.

От этих слов у нее сразу отлегло от сердца: образ покойной Джейн Четвин, казалось, постепенно растаял в призрачном тумане, откуда так неожиданно возник.

Взяв в руку бокал шампанского, Лалла медленно переходила от одной группы гостей к другой, приветствуя старых знакомых, перебрасываясь двумя-тремя фразами с почтенными дамами, улыбаясь кавалерам, и постепенно ее душу наполняло ощущение радостного волнения.

Правда, иногда до слуха ее доносились обрывки обычных светских сплетен:

– Наконец-то Дейзи нашла себе пару. В ее-то положении, вы понимаете, о чем я говорю, остаться старой девой – просто стыдно!

– А не кажется ли вам странным, что Грей Четвин устроил танцевальный вечер так скоро после смерти жены? Слишком уж быстро он снял траур!

– Вы видели Лаллу Хантер, голубушка? А мне казалось, она покинула Штаты несколько лет назад и с тех пор безвыездно жила в Париже. Вы не поверите, но я слышала, что она…

– Посмотрите-ка на ее прелестную шейку! Насколько я знаю, это ожерелье принадлежало покойной Джейн Четвин!

Лаллу так и подмывало развернуться и сказать старым сплетницам о том, что «Огненный изумруд» не собственность жены Грея, а реликвия, передаваемая в семье Четвинов из поколения в поколение, но вдруг она заметила движение в зале. Все расступились, освобождая проход для Грея. Он вышел на середину и поднял руку, требуя тишины.

– Друзья мои! – начал он торжественно. – Сегодня я пригласил вас по случаю помолвки моей сестры, Дейзи Четвин, и мистера Тодда О’Коннора. – Он поднял бокал шампанского. – Пожелаем им радости в совместной жизни.

В толпе поднялись десятки рук. Раздались аплодисменты и восторженные крики. Грей подал знак музыкантам, и грянула музыка. К удивлению Лаллы, Дейзи передала Грею свою трость и вместе с сияющим от счастья женихом вступила на лакированный паркет, чтобы открыть бал. Лалла с замиранием сердца смотрела на нее. Пусть движения Дейзи в танце были не слишком уверенны, но Тодд держал ее так аккуратно, так нежно, не отрывая восхищенных глаз, будто его невеста была сделана из хрусталя.

Лалла была так счастлива за подругу, что глаза ее наполнились слезами. Большая мужская рука обняла ее за плечи.

– Грей! Твоя сестренка чудо как хороша! – воскликнула она, проглотив комок в горле.

– Вот что делает с человеком любовь! – Он лукаво подмигнул. – Кстати, мисс, разрешите пригласить вас на следующий танец?

Она оправила прическу и гордо вышла на середину залы. Зазвучали нежные звуки вальса. Грей так и светился от радости.

– Джеймс Грей Четвин, вы знаете, что будут говорить, если мы протанцуем еще хотя бы один вальс вместе? Плакала моя репутация!

– Ну и что? Мне все равно. Я намерен приглашать тебя снова и снова!

И они закружились под музыку по огромной зале.

* * *

Через некоторое время Лалла в изнеможении опустилась на стул. От вальсов и кадрилей ноги у нее подкашивались и ныли, и она с удовольствием вытянула их под пышной юбкой. Большая зала, наполненная звуками голосов и музыкой, благоуханием духов и цветов, по-прежнему жила своей жизнью, сверкая всеми цветами радуги. Неожиданно Лалла заметила, как от толпы галантных мужчин отделилась одна фигура и уверенно направилась в ее сторону.

– О, Хартфорд Уэст! – воскликнула она, приветствуя стройного молодого джентльмена с черными вьющимися волосами. Когда-то он поклялся, что сведет счеты с жизнью, спрыгнув с Бруклинского моста, если она откажется выйти за него замуж.

Молодой мужчина отвесил элегантный поклон:

– Лалла Хантер! Какой сюрприз! Могу я пригласить вас на следующий танец?

Она кивнула и поднялась. Тем временем оркестранты заиграли снова, и они закружились в танце.

– Вот не ожидал! Я слышал, вы теперь в Париже, – сказал Хартфорд.

– Да, приехала погостить к лучшей подруге. – Она помахала рукой, завидев среди пар Дейзи и Тодда.

В этот момент партнер заметил на шее Лаллы «Огненный изумруд», и его и без того маленькие глазки сощурились еще больше.

– Так к лучшей подруге или… завоевать Грея Четвина?

Лалла окинула его презрительным взглядом:

– Послушайте, Харт, мы с вами старые друзья и не будем об этом.

Некоторое время они вальсировали молча. Затем Хартфорд посмотрел на Лаллу с болью в глазах и срывающимся голосом произнес:

– Вы знаете, Лалла, в целом свете я не нашел женщины прекраснее вас. Наверно, мне так и не суждено жениться. Ведь как только на моем пути встречается приятная леди, как я тут же начинаю сравнивать ее с вами и понимаю… – он шумно вздохнул, – она вашего ноготка не стоит.

Он продолжал расточать комплименты, но Лалле почему-то стало неприятно.

– Харт, в том, что вы одиноки, моей вины нет. Это только ваша беда. И перестаньте угодничать, вы же прекрасно знаете, что ничего от меня не добьетесь.

Он сразу как-то поник:

– Ну вот, мисс Хантер, вечно вы рубите сплеча!

– Ну, это уж моя беда.

Харт замолчал, видимо, раздосадованный столь прямолинейным отказом, и о чем-то задумался, сдвинув густые черные брови. Внезапно он выпалил:

– Если вы приехали сюда завоевывать сердце Грея Четвина, то вы делаете непростительную ошибку, Лалла.

– Это почему же? – спросила она с деланным безразличием.

Между тем, глядя через плечо Харта, она заметила Грея, окруженного группой джентльменов, ведущих оживленный спор, и ее охватило вдруг смешанное чувство страха и восторга. Грей был так импозантен в новом вечернем костюме, белоснежной сорочке, с сияющими синими глазами и в то же время таил в себе какую-то опасность.

– Он только навредит вам.

– О чем вы? – удивилась Лалла. – Грей никогда в жизни не сделал мне ничего плохого.

– Хм, вы думаете, что знаете этого человека? Как же вы заблуждаетесь! Когда вы покинули его, знаете, о чем он поведал всему свету – что в один прекрасный день затянет вас в постель и отомстит за ту боль, которую вы ему причинили. Он поклялся, что возьмет реванш.

Лалла недоуменно вскинула брови. Похоже, это еще больше подхлестнуло Хартфорда.

– Я говорю сущую правду. Спросите любого здесь, и он подтвердит мои слова.

Она молча слушала его, и отзвук какого-то неясного предчувствия вдруг неприятно закопошился в ее мозгу. Будто бы Джейн Четвин снова стояла за ее плечом и злобно хихикала. Но не успела она ничего сказать в ответ, как Хартфорд продолжил свою мысль:

– Грей Четвин просто хочет затянуть вас в свои сети. Он попользуется вами, а потом растопчет так же, как и вы его когда-то. – Он нагловато ухмыльнулся. – По крайней мере мне так кажется.

– Позвольте с вами не согласиться, – возразила Лалла. Хартфорд Уэст начал раздражать ее. – Вы мстительный и злой. Вы и мизинца Грея не стоите!

С этими словами она стремительно вырвалась из его рук и направилась через залу, толкнув при этом ни в чем не повинного седовласого джентльмена.

Конечно, Лалла не хотела показывать всем, насколько потрясли ее нелепые сплетни. Поэтому, вымученно улыбнувшись, она продефилировала мимо разряженных кавалеров и дам, в то время как ее сердце разрывалось от предчувствия надвигающейся беды.

Вскоре задумываться о внешних приличиях ей уже не было нужно – она была далеко от света и шума. Лалла вышла на террасу, положила руки на холодную каменную балюстраду и уставилась невидящим взглядом в темную долину, простиравшуюся по берегам Гудзона.

Да, конечно, Харт нагло лгал. Не найдя в себе сил признать поражение, он решил опорочить соперника.

Но вдруг… Смутная тревога закралась в сознание Лаллы. Вдруг он говорил правду? Может, Грей и вправду последовательно идет к своей цели? Сначала он делает ей признание, затем укладывает в постель, а потом… выбрасывает из своей жизни раз и навсегда и громко хохочет ей вслед.

У Лаллы бешено забилось сердце. Она зажмурила глаза и покачала головой, отказываясь верить собственным мыслям, но сомнения все же не покидали ее. Да, Грей был жестким, даже жестоким в бизнесе, он десятками растаптывал конкурентов, он позволил женить себя на женщине, которую никогда не любил, лишь бы заглушить боль в сердце, однако никогда не считался с ее чувствами. Неужели этот человек был способен задумать столь изощренный способ мести?

Лалла не находила ответа. Ей ничего не оставалось делать, как вернуться и дожидаться окончания вечера, чтобы, оставшись наедине с Греем, узнать правду.

Она начала танцевать веселую кадриль с забавным пожилым толстячком, которого знала с детства, – он был хорошим другом ее отца, как вдруг в оркестре произошло какое-то замешательство, звуки скрипок и контрабасов стали нестройными, а затем и вовсе смолкли на полутакте. Пары остановились в недоумении, и все обратили взоры к помосту, где располагались музыканты.

Лалла поднялась на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, что произошло, и ахнула от ужаса. Забравшись на помост, с пистолетом в вытянутой руке, над толпой возвышался Эллиот Роллинз. Зрачки его бешено вращались, ища кого-то; он жадно хватал воздух приоткрытым ртом.

В одно мгновение звуки стихли. Три сотни человек затаили дыхание, не смея шелохнуться. Исключение составлял Грей. Гневно сверкая глазами, он быстро прошагал через толпу и встал у основания помоста, как раз напротив Роллинза.

– Сейчас же дайте мне оружие! – проговорил он ледяным тоном.

– Нет уж! Пусть сначала все услышат, что я скажу!

Грей сделал решительный шаг вперед, и Эллиот, видимо, испугавшись, что, уступая ему в физической силе, может быть легко побежден, закричал, наставив пистолет прямо на него:

– Ни шагу, Четвин! Еще хоть одно движение, и я размажу тебя по твоему шикарному полу!

Лалла не знала, что и делать. Сначала она бессознательно ринулась вперед, чтобы помочь Грею, забыв о собственной безопасности, но потом заставила себя остановиться, подумав, что только навредит. Задыхаясь от бессильной злобы, она всматривалась в фигуру Эллиота, читая на его лице неприкрытую ненависть ко всему миру. Все его тело напряглось, словно у хищника перед броском, глаза возбужденно засверкали, рот скривился, обнажив ряд нижних зубов. Казалось, одно только неосторожное движение в толпе или случайный звук – и раздастся оглушительный выстрел.

– Говорите, Роллинз! Мы слушаем! – крикнул Грей.

Эллиот поднял руку:

– Господа! Это он убил Джейн!

В толпе послышались крики ужаса, топот ног, и Лалла почувствовала, как ее обнаженные плечи покрываются от страха мурашками.

– И как же я сделал это? – Грей пытался говорить не повышая голоса.

– Вы все знаете, что мы с Джейн были любовниками, и вы, Грей Четвин, ненавидели ее за то, что она не любила вас. О, не думайте, господа, – он окинул взглядом залу, – что этот джентльмен мог успокоиться, получив удар по самолюбию.

Грей усмехнулся:

– Но каким образом я мог убить ее, Роллинз? Когда Джейн упала со ступенек, я был со своими гостями и лишь однажды покинул залу, чтобы подняться в кабинет. Здесь присутствуют несколько человек, которые могут это подтвердить.

– Ложь! Наглая ложь! – закричал Эллиот. – Вы видели, как Джейн вышла на воздух, и тайком последовали за ней. Нагнав ее, вы потребовали отчета, и когда Джейн сказала, что решила бежать, вы попытались остановить ее. Вы боролись на лестнице, а потом вы толкнули ее… и моей Джейн не стало.

– Вы лжете, Роллинз, – сухо произнес Грей.

Похоже, его спокойствие только подхлестнуло Эллиота:

– Господа! Не верьте ему!

– Подождите, – прервал Грей. – Вы что, были там и все видели своими глазами?

– О да! – зарыдал Роллинз, закрыв глаза ладонями. – Я поджидал ее внизу. Мы собирались бежать. А потом я услышал ее пронзительный крик. – Слезы душили его. – Я видел… Я все видел…

В толпе разрастался гул негодования. Неожиданно к помосту вышла Дейзи.

– Неправда, Эллиот! Зачем вы наговариваете на моего брата? – Она смело посмотрела ему в глаза. – Если бы вы были там, внизу, мы с Тоддом увидели бы вас. Это мы нашли тело Джейн. А знаете ли вы, что она хотела украсть «Огненный изумруд»? – Уверенный голос Дейзи звучал словно удар хлыста. – Если вы оберегали свою Джейн, что же вы не пришли ей на помощь как джентльмен? Почему же не бросились к ней, не подняли и не принесли в дом, а позорно скрылись, оставив ее медленно умирать на снегу? Это позорно, Роллинз!

Услышать подобное признание от родной сестры Грей ожидал меньше всего. Оторопев, он смотрел на нее во все глаза и, кажется, не находил себе места. Ведь теперь все его представления о бывшей жене были перевернуты с ног на голову! Затем он перевел взгляд на Эллиота и понял, что тот способен сейчас на что угодно.

– Дейзи! – в ужасе закричал Грей и схватил ее за рукав.

Та, похоже, ничего не слышала.

– Не смейте лгать, Роллинз! Вы не могли видеть, как мой брат столкнул свою жену. Вы просто не хотите признавать, что струсили и убежали!

– Вы сами лжете! – заорал Эллиот, став пунцовым.

Глядя, как пистолет в его дрожащей руке медленно поворачивается в сторону Дейзи, Лалла почувствовала, что близка к обмороку. Неожиданно откуда-то раздался звонкий голос:

– Эллиот, милый, убери оружие. Пойдем лучше домой. Экипаж ждет внизу. – Белл Бентон подошла к основанию помоста.

Вдруг Роллинз стремительно спрыгнул вниз и со злостью толкнул свою тетушку в толпу. Она пронзительно завизжала и, не удержавшись, начала падать. Слава Богу, Грей вовремя подхватил ее. Среди гостей возникла паника, и, пользуясь суматохой, Эллиот моментально исчез за дверью.

– Держите его! – закричал кто-то, и десяток мужчин стремительно бросились за ним вслед.

Но тут на помост взбежал Грей:

– Стойте, господа! Не надо! Мы все равно не догоним его, к тому же он вооружен. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал в моем доме. Завтра им займется полиция.

Его слова подействовали на самых темпераментных мужчин как ушат ледяной воды. Толпа понемногу затихала. Грей улыбнулся:

– Прошу, господа! Бал не закончен!

Однако все прекрасно понимали, что продолжать веселиться после случившегося было бы по крайней мере странно.

* * *

Лалла сняла вечернее платье и распустила волосы. Наконец-то ужасный вечер закончился!

После безумной выходки Эллиота Роллинза праздничное настроение присутствующих мгновенно улетучилось. Все невольно заговорили о безвременной нелепой кончине Джейн, и сколько ни пыталась Лалла, переходя от группы к группе, развлечь гостей, везде натыкалась на стену непонимания или презрения. Всюду слышались лишь скептические замечания относительно той роли, которую сыграл Грей в смерти собственной жены.

Обед прошел натянуто, гости только и ждали, когда произойдет последняя смена блюд и можно будет покинуть гостиную, сославшись на усталость и нездоровье. Те, кто остановился в Диких Ветрах, быстро разошлись по комнатам. Лалла последовала общему примеру, тем более что Грей увел Дейзи для приватного разговора.

Она присела к туалетному столику и начала расчесывать длинные волосы. Невольно мысли ее перенеслись к разговору с Хартом Уэстом. Конечно, она не собиралась верить ни единому его слову, приняв их за обычную ревность. Любовь Грея была чиста и искренна и уж никак не могла являться частью ужасного плана мести. «О Господи, Харт, ну почему ты не прыгнул тогда с моста», – подумала она, вздохнув.

Ее размышления были прерваны негромким стуком в дверь. Кто бы это мог быть? Меньше всего Лалла ожидала увидеть на пороге Стирлинга. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежал конверт.

– Мисс, прошу извинения, но я обнаружил это на столике в холле, когда гости разошлись.

Лалла поблагодарила старого слугу и вернулась в спальню. Интересно, откуда письмо? Какой-то неприятный холодок пронесся в ее сознании.

«Вы в серьезной опасности. Грей Четвин уже убил одну женщину. Вы – следующая. Уезжайте из Диких Ветров, пока не поздно!» – нацарапал кто-то небрежным почерком и подписался: «Доброжелатель».

Лалла ужаснулась. Бросив письмо на туалетный столик, она принялась нервно расхаживать по комнате взад-вперед, чтобы как-то унять сердцебиение. Кто же написал это? Она схватила письмо и стала его заново перечитывать.

Должно быть, конверт оставил кто-то из гостей. Это можно было сделать незаметно, когда среди гостей началась суматоха. Но кто?

Лалла без сил опустилась на стул и попыталась сосредоточиться. Вдруг Эллиот говорил правду, и действительно кто-то столкнул Джейн со ступенек? Неужели это был Грей? Неужели?

Она тряхнула головой, пытаясь прогнать подобные мысли. Несомненно, Грей Четвин гордый, самолюбивый человек, который не смог смириться с тем, что жена не любит его и не скрывает этого. Он неудачно женился и ненавидел Джейн. В этом он сам признался.

Лалла еще раз пробежала глазами письмо. Так может быть, кто-то пытается предостеречь ее от любовной связи с Греем? Может быть, она так ослеплена любовью, что не замечает рядом с собой коварного убийцу? Она не знала, что и подумать.

Измученная сомнениями, Лалла устало сомкнула веки. Часы на стене пробили один раз. За окном опять поднялся ветер, принося с собой неясную тревогу. Она вздрогнула.

– Дорогая, проснись! – вдруг услышала она совсем рядом знакомый голос. Перед ней стоял Грей. На нем был все тот же костюм, только узел на галстуке развязан. – Что с тобой? – спросил он, всматриваясь в ее воспаленные глаза. – По-моему, ты чем-то напугана?

– Нет, все хорошо. Как там, внизу, все успокоилось?

Грей кивнул и нервно взъерошил волосы.

– Да, все разошлись. Завтра же утром Роллинз будет арестован. Я знаю, ты ищешь ему оправдание, но сегодняшний поступок переполнил чашу моего терпения. Не хватало еще, чтобы он убил кого-нибудь!

– Да, конечно, Грей.

– Правда, ничего противозаконного Эллиот не совершил, он только посмел копаться в грязном белье.

Он замолчал. Лалла с минуту размышляла, с чего начать разговор, и почувствовала, как от волнения пересохли губы.

– Грей, нам надо поговорить.

– О нет, только не сейчас. Подожди до утра. Слишком поздно, и вообще я так устал, что проспал бы целых сто лет. – Он положил руку ей на плечо. – Пойдем лучше ко мне, любовь моя. Ты мне очень нужна.

Лалла не ответила, прекрасно понимая, что, согласись она сейчас лечь с ним в постель, она никогда не узнает правды. Она встала.

– Сначала я хочу кое-что узнать. А потом пойдем. – «Если ты, конечно, захочешь после всего», – добавила она про себя.

И она поведала историю, рассказанную Хартом. Одного только взгляда на лицо Грея было достаточно, чтобы Лалла пожалела о сказанном. Как могла она усомниться в этом святом человеке? Лалла была готова броситься в его объятия с извинениями.

– И ты ему поверила? – холодно спросил Грей.

– Не надо, – вспыхнула Лалла. – Я же задала прямой вопрос и требую прямого ответа.

– А зачем мне вообще отвечать, когда ты слушаешь Харта Уэста!

– Я не говорила этого!

– Но почему тогда ты сомневаешься во мне?

– Нет, Грей, я даже не думала.

– О, так ли это? – горько усмехнулся он. – От любви до ненависти один шаг, ты должна это знать.

Ну вот, опять он применил свой старый метод, подумала Лалла. Метод, которым пользовался всегда, когда хотел уйти от ответа на вопрос. Вместо того чтобы отвечать, он сам атаковал ее десятками вопросов, и Лалла почувствовала себя маленькой провинившейся девочкой, и ей стало ужасно неловко.

Неожиданно Грей перевел взгляд на конверт.

– Что это? – Он быстро взял письмо в руки, пробежал глазами по строчкам и помрачнел. – Откуда оно?

– Мне только что принес его Стирлинг. Кто-то подложил конверт в холл.

– Ну и что же, ты веришь, что я убил Джейн? Ну, Лалла!

Она колебалась. Невесть откуда взявшиеся сомнения душили ее. Лалла отвела глаза.

– Конечно, нет. – Голос ее дрогнул от страха, что Грей может догадаться о ее истинных мыслях.

И в то же мгновение она почувствовала, как он разозлился. Грей грубо взял ее за плечи и повернул лицом к себе, так что их глаза встретились.

– Сказано не слишком убедительно. – Он понизил голос.

– Как ты можешь не верить мне, Грей!

– Я люблю тебя, понимаешь? Люблю! – Он был на грани истерики. – Как ты могла поверить!