Текст книги "Золушка вне закона"

– Надо убираться отсюда…

Он осторожно миновал исчезающую вуаль защиты, по камням выходя на берег, с выражением ужаса оглядывался на озеро и отвечал, стремясь за шуткой скрыть страх от пережитого:

– Я в восхищении, госпожа… Был не прав, когда говорил, что ты не в моем вкусе!

– Ты докажешь это позже, – слабо усмехались бескровные губы архимагистра, – а сейчас уносим ноги.

– Как прикажешь, госпожа! Все шесть!

* * *

С утра дул промозглый ветер с моря, а к вечеру помягчало, потеплело. Снег падал огромными хлопьями, облеплял фонари. Магистратские маги, явно красуясь перед коллегами, сбивали белые шапки направленными ударами, заставляя свет внутри фонарных банок менять оттенки. Площадь перед Ратушей приобрела волшебный и загадочный вид, вызвав стечение зевак.

Экипажи начали съезжаться засветло. Прибывающие со всей страны на Ежегодный бал магического сообщества волшебники и волшебницы, чинно поднимавшиеся по широкой мраморной лестнице, яркими нарядами напоминали экзотические цветы. Женщины, несмотря на погоду, щеголяли глубокими вырезами на платьях, голыми руками и плечами. Их окутывало легкое марево – самоподогрев на балу запрещен не был в отличие от всех остальных заклинаний. В этот вечер одни из самых опасных людей королевства собирались веселиться как обычные обыватели.

Ежегодный бал имел значение не столько политическое, сколько декоративное. Серьезные дела решались за закрытыми дверями Высшим Магическим Ковеном, здесь же магам и волшебницам предоставлялась возможность в непринужденной обстановке познакомиться поближе, завязать полезные связи, покрасоваться друг перед другом достатком и карьерными достижениями.

С наступлением сумерек Варгас заехал за Витой в нанятом для такого случая экипаже и сейчас стоял внизу, ожидая, пока девушка спустится.

Волшебница, то и дело поглядывая в окно, металась по комнате, теряя предметы туалета, туфельки, украшения. Последние ей еще утром привез дядя Жак. Протянул обитую бархатом шкатулку и пояснил:

– Это украшения нашей матушки. Дивно подойдут к твоим глазам, Витенька!

Девушка откинула крышку и ахнула – на подушечке переливался гарнитур из изумрудов и белых сапфиров, старинный, явно гномьей работы. К ее простому, без рюшей и оборок, платью цвета зеленого яблока подобный роскошный штрих был как нельзя кстати.

– Прекрати мельтешить, Вителья! – не выдержав ее мытарств, прикрикнула божественная старушенция, устроившаяся на спинке кресла. – Тебя кавалер ждет!

– Нет у меня кавалера! – огрызнулась волшебница, вдевая тяжелую сережку в мочку уха. – Это – боевой товарищ!

– Боевой! – хохотнул свирепый воин. – Знаем мы, о каких боях он мечтает!

Румянец мгновенно зажег щеки девушки. Она тоже мечтала о боях… один даже приснился накануне!

Дробуш, сидевший в том же кресле, что и божок, лишь тяжело вздохнул и покачал головой. Он был одет в белую рубашку и камзол из простой, но добротной и недешевой ткани, какие носили слуги богатых господ, и очень гордился новым нарядом – настоящим, а не наведенным чарами. От покупки плаща в комплекте тролль отказался напрочь, заявив ошарашенному продавцу: «Камни не мерзнут!» и категорически покинув лавку.

– Ну, вот и все! – Вителья отступила от зеркала и оглядела себя. Платье с высоким воротом, украшенным кружевом, с длинными рукавами-буфами идеально легло по фигуре. Драгоценности загадочно поблескивали, туфельки в цвет платья были расшиты забавными золотыми шишечками.

– Кавалер-то сейчас лопнет от нетерпения! – хихикнула противная старушка.

– Уже выхожу! – сообщила Вителья и приготовилась сделать шаг, как вдруг кто-то подергал ее за юбку.

Она чуть было не взвизгнула, но вовремя разглядела Альтура Пенкрысона собственной персоной, повисшего на складке подола.

– Божественная, – деловито заговорил крыс, – позвольте облобызать ваши лодыжки! Исполните скромную просьбу слуги вашего, короля-освободителя, Меня Справедливого!

– Очень скромно! – заметил тролль, переглянувшись с Кипишем.

Волшебница, наклонившись, подставила его величеству ладошку. Поднесла крыса к глазам.

– Слушаю тебя, Альтур!

– До меня дошли слухи, о роскошнейшая госпожа моих снов, что нынче вы отбываете на бал. Так ли это?

Вита ошарашенно кивнула.

– Могу я просить вас взять с собой мою подругу, прекраснейшею деву Жруневьеру, дабы, напитавшись куртуазными манерами, она вернулась ко мне истинной дамой!

– А где она? – поинтересовалась девушка, опасливо оглядываясь.

– Жруня, любовь моя, покажись! – крикнул Альтур, возбужденно поведя носом.

Из-под жалобно заскрипевшей половицы в углу полезло нечто круглое. Дева Жруневьера, стуча розовыми пяточками о паркет, шустро подбежала к Вителье и встала на задние лапки, поглядывая на волшебницу смышлеными черными глазами. Она была толста, усата и хвостата. Возлюбленный король смотрел на нее с обожанием.

– И куда же я ее су… дену? – изумилась волшебница, наклонившись ниже, чтобы разглядеть хвостатую «деву».

Заинтересовавшийся Кипиш подлетел и опустился на пол рядом с крыской. Сунул одну из рук куда-то в пустоту. И вытащил… изумрудный ридикюль, расшитый цветами и бабочками. Расстегнул, распахнул, протянул «деве». Та, благодарно пискнув, забралась внутрь.

– Держи! – провозгласил божок, отдавая ридикюль Вите.

Девушка приняла основательно потяжелевшую сумочку, выпрямилась. С ее лица не сходило ошеломленное выражение.

– Я, пожалуй, пойду! – сказала она. – Рада была видеть ваше благословленное хвостом величество!

– Драгоценная! – низко склонился крыс в поклоне, и волшебница обратила внимание на блеснувшую брильянтом головку булавки, прикрепленной к его поясу в качестве меча. – Альтур Пенкрысон – ваш вечный должник!

Впору было схватиться за голову, однако вместо этого Вита подхватила полы юбки, дождалась, пока Дробуш накинет ей на плечи плащ, и вышла из комнаты, стараясь сильно не размахивать ридикюлем, из которого доносилось довольное сопение.

– Ты великолепна, Вителья! – расцвел улыбкой Серафин, когда девушка показалась на крыльце, закутанная в плащ.

Подал руку, помог спуститься, сесть в экипаж. И заметил, с довольным видом устраиваясь напротив:

– Я с нетерпением жду, когда же увижу твое платье!

Вита дежурно улыбнулась, на мгновение задержав взгляд на чувственном рте Варгаса. Блондин был по-мужски привлекателен и при этом прост и искренен в общении, как ребенок. На его лице отражались все эмоции. Никаких тайн, недомолвок… Полная противоположность графу рю Воронну.

Через другую дверцу внутрь влез Дробуш Вырвиглот. Осклабившись, устроился рядом с волшебницей.

– Однако! – пробормотал маг и стукнул кулаком в стену экипажа. – Поехали!

На площади перед Ратушей восхищенная магической иллюминацией Вителья попросила спутника задержаться. Честно говоря, хоть она и волновалась, как и всякая юная особа перед балом, но с удовольствием заменила бы сие действо на долгую прогулку в мягких сумерках за руку с молчаливым и необщительным Яго…

Серафин стоял рядом, приобняв девушку за талию, кивая знакомым чародеям, спешившим к лестнице, и ловя их заинтересованные взгляды: слухи о новой адептке из Крея, находящейся под покровительством архимагистра, в магическом сообществе разошлись быстро.

Сквозь ткань плаща и платья Вита чувствовала жар и крепость ладони Варгаса. Да, она была не такой стальной, как ладонь Ягорая, но бережной и нежной. Сомнения разгулялись не на шутку… Один поцелуй ничего не значит в городе свободных, но честных нравов? Или значит?

– Идем, пока ты не замерзла! – воскликнул спутник.

В зале, как только Дробуш принял у Виты плащ, она первым делом разыскала нишу со скамьей, укрытую портьерами, и устроила тролля там, чтобы не отсылать его ждать во двор.

– Никуда не уходи! – наказала волшебница. – А то я тебя в такой толчее не найду. Если спросят, что ты здесь делаешь, скажешь, что ждешь меня. Понял?

– Не беспокойся, Вита! – широко улыбнулся Вырвиглот.

Серафин только глаза закатил. Он до сих пор не мог привыкнуть к панибратским отношениям госпожи и слуги, но как ни пытал девушку, как ни приглядывался к Дробушу, ничего подозрительного не замечал.

– Как я тебе? – Вителья закружилась перед мужчиной, волнуя яркую ткань юбки и не отказывая себе в желании покрасоваться.

Изумруды в ее гарнитуре загадочно блестели в свете настоящих, а не магических свечей, которые делали зал полным теней, тайн и волнующих закутков.

– Прекрасна, великолепна, изумительна! – покачал головой Серфин. – Вителья, тебе бы быть украшением королевского двора, а не боевым магом!

Волшебница резко остановила движение.

– Что ты? – изумился Серафин, увидев, как она изменилась в лице.

«Тебе бы быть украшением!»

Мелкими шажками, покорно склонив голову под палящим крейским солнцем, позвякивая драгоценностями, как погремушка, следовать за обожаемым мужем, ловить его малейший жест и стремиться угодить…

Тонкая рука невольно задержалась на горле, скрытом высоким, не по моде, воротником платья.

– Ох, кажется, я чем-то обидел тебя! – искренне расстроился Варгас. – Прости меня! Не знаю, за что, но прости! Хочешь, на колени встану?

Девушка качнула головой, отгоняя навязчивые картины. Маг ничего не знал о ней, кроме того, что она из Крей-Лималля и здесь у нее родственники по материнской линии. Она не станет обижать его.

Серафин уже начал опускаться на колени, вызывая удивленные взгляды проходящих мимо, когда она придержала его за отвороты серо-голубого – орденских цветов! – камзола. И потянула вверх.

– Это ты меня прости, Варгас! Может быть, когда-нибудь я смогу рассказать тебе…

Поднимаясь, он накрыл ее руки своими. Их лица снова оказались в опасной близости друг от друга.

– Я бы очень хотел значить для тебя больше, чем друг и наставник, – серьезно произнес маг. – Как думаешь, это возможно?

Вита замешкалась, не зная, что ответить. Проследила глазами за проходящей мимо парой магистров.

– Говорят, госпожа Никорин не сможет присутствовать на балу, – говорил один из них. – Не знаешь почему?

– Архимагистра пытались отравить отступники из Запредела, – поднял кривой палец другой, – но его светлость герцог рю Вилль раскрыл заговор, и ее удалось спасти. Правда, не без последствий для здоровья.

– Какой ужас! – воскликнул первый. – Черную дыру отступникам в глотку!

Звучавшая на заднем плане какофония настраиваемых инструментов вдруг взлетела к потолку и слилась в слаженный нотный узор.

– Танцы! – воскликнула Вителья, потянув спутника в разбивающуюся на пары толпу. – Я не танцевала с окончания университета! А ты обещал не наступать мне на ноги!

– Я всегда выполняю свои обещания, – рассмеялся Варгас, про себя проклиная так не вовремя зазвучавшую музыку.

Серафин действительно танцевал хорошо. Очень скоро Вита привыкла к его стилю и не испытывала неудобств, полностью отдавшись волшебству музыки, светотеней, прикосновений и разговоров ни о чем. Несколько раз ее приглашали маги из других Орденов, и Варгас великодушно отпускал партнершу, хотя и собирался танцевать с ней все танцы напролет. Внимательно наблюдая за новой адепткой, маг усвоил, что удерживать «прекрасную дикарку» возле себя – это путь, который ведет в никуда. Поэтому не стремился «давить» на нее нигде, кроме тренировочного зала резиденции.

После первой части танцев недолго выступал один из старейших мэтров Ласурии, стопятидесятивосьмилетний магистр Ордена Огненной лавандины, ныне замещающий архимагистра. Сухонький седой старичок более всего походил на доброго целителя, однако Вителья ясно различала силу и яркость его магической ауры – дедушка мог движением мизинца снести с лица земли здание Магистрата и даже не заметить этого.

Ритмичные движения в танце и духота, постепенно накапливающаяся в зале, сыграли с девушкой странную шутку – она слово бы наяву стала видеть ауры окружавших ее магов и по цвету, яркости, образу и чему-то совсем неназываемому угадывать их специализации, тем самым вызывая восхищение и изумление Варгаса. Эти пятна, более яркие, чем цвета платьев волшебниц и мантий магистров, имели четко выраженное направление на юго-запад, будто пытались указать девушке на нечто, находящееся за границами видимого мира. Странное явление вызвало в ее душе подотчетный страх и даже заставило на некоторое время скрыться от Серафина в укромной нише с бокалом охлаждающего напитка.

Между тем обстановка в зале становилась все непринужденнее. Маги всех времен предпочитали дорогие напитки и изысканные блюда и для своего Ежегодного бала средств не жалели. Вино лилось рекой – розовое гаракенское, с ароматом луговых цветов и лета, бордовое ласурское – с плодородных земель юга страны, крепленое драгобужское, от одного запаха которого начиналось опьянение. Смех, парочки в темных углах… Одетые в строгие серые мантии дежурные маги, предоставленные в определенном количестве всеми Орденами, не обращали на целующихся ни малейшего внимания, но строго пресекали попытки подвыпивших волшебников разобраться «по-свойски», то есть с применением магии. В воздухе витал аромат свободы… аромат Ласурии, и он кружил голову похлеще всех вин вместе взятых.

Ридикюль, который Вита положила на скамью рядом с собой, вдруг дернулся и раскрылся. Из него показалась хвостатая «дева», огляделась, вылезла и, сев рядом с волшебницей, принялась умывать усатую мордочку. Невольно улыбнувшись, девушка осторожно погладила ее между ушами и спросила:

– Желаете перекусить, почтенная Жруневьера?

«Дева» обрадованно закивала и живо забралась обратно.

У столов с закусками Вителья, воровато оглядываясь, сунула в сумочку несколько кусков сыра и ветчины и поела сама.

Когда волшебница вернулась к Варгасу, яркость видимых ею аур чуть померкла, а чувство страха подзабылось, спугнутое медленной музыкой и теплом крепкого тела мага, который прижал девушку к себе в медленном танце.

– Где ты была, Вита? – спросил он, с наслаждением касаясь губами ее волос. – Я думал, потерял тебя в этой толпе!

Она подняла на него невозможно зеленые глаза.

– Но ты бы нашел меня?

– Нашел, – ответив на взгляд, кивнул маг, – нашел бы где угодно!

– Варгас, – решилась девушка, – поцелуй меня.

Лицо Серафина озарилось ликованием. Он так крепко стиснул Вителью в объятиях, что она пискнула.

– Прости, прости, прости! – закричал маг, закружив ее в танце. – Я так давно мечтал об этом!

– Поцелуй, – прошептала Вита, а перед глазами у нее было лицо Яго – взрослое, спокойное, отстраненное. – Мне это нужно сейчас!

– Конечно! – подхватив волшебницу на руки и унося в нишу, шептал Варгас. – Конечно, нужно! Это нужно нам обоим, давно-давно нужно!

Вителья расслабилась, прижавшись к его груди.

На краю сознания зазвучал тяжелый гул, будто низко летела, агрессивно жужжа, огромная стая злых пустынных ос-верлей, что вьют гнезда прямо на скалах и нападают на одиноких путников.

Вита изумленно вскинулась, но в этот миг губы Варгаса наконец захватили ее рот в плен. Горячий, нежный и сладостный плен.

– Вита… Вита… – маг шептал ее имя как заведенный, словно пытался отгородиться им от огня, вспыхнувшего в чреслах и призывающего сделать волшебницу своей прямо здесь и сейчас.

– Варгас… – тихо говорила она, не отвечая на поцелуи, но и не отталкивая его.

Гул становился громче. Где-то на юго-западе страшная сила ворочала пласты земли, перемалывая их в пыль и образуя пустоту… В сердце Вительи тоже вмиг стало пусто, будто все тепло выдул холодный ласурский ветер. Голос Ягорая прозвучал как наяву: «Ты лучше вверх посмотри! Там нет подлости, горя, нет отчаяния и грусти… Там только свет, тьма и красота…» Запрокинув лицо к Серафину, но не замечая его, девушка прикрыла глаза, пытаясь унять бешеное биение сердца. Там, далеко, только что не стало целой горы, сметенной такой знакомой мощью, а здесь, в ароматной духоте танцевального зала, в сладком плену крепких мужских рук, сомнения неожиданно развеялись… Она, Вителья Таркан ан Денец, больше не боялась баловницы луны, навевающей страстные сны, не страшилась правды, живущей в сердце с той минуты, как непонятный взгляд Ягорая рю Воронна коснулся ее в грязной таверне богами забытого городка!

– Варгас! – воскликнула она, упираясь руками в грудь мага и пытаясь отстраниться. – Подожди! Прошу тебя!..

К чести Серафина, тот отпустил ее сразу, едва ощутил сопротивление. Отпустил и посмотрел с такой болью, что Вителье стало и стыдно, и жалко его, и даже обидно – за него же!

– Прости меня! – твердо сказала она. – Ты замечательно целуешься… И очень привлекательный мужчина… И человек прекрасный! Но я не могу…

– Когда? – с надеждой уточнил Серафин. – Я буду ждать, сколько потребуется!

Сжав губы, волшебница покачала головой. Коснулась тонкими пальцами его гладкой щеки и выбежала из ниши.

– Вита… – потерянно прошептал маг. Встрепенулся, воскликнул: – Вита, постой!

И бросился за ней.

Но она уже тащила Дробуша прочь, в какую-то дверь, ведущую из зала во чрево Ратуши, а вовсе не наружу, справедливо рассудив, что если Варгас отправится догонять ее, то побежит именно в том направлении.

Проблуждав в пустых коридорах и потолкавшись в запертые двери, девушка и тролль вышли на улицу с другой стороны здания.

Вита на мгновение прислонилась затылком к холодной каменной стене. Дробуш заботливо укутывал ее в плащ и заглядывал в глаза.

– Все хорошо, Дробушек! – слабо улыбнулась волшебница. – Знаешь, иногда выбор так тяжело дается!

– Знаю, – вдруг ответил тролль, – выбор – тяжелее гранита!

– Верно! – Вителья погладила его по плечу. – Пойдем погуляем? Будем идти по заснеженным вишенрогским тротуарам и молча смотреть на фонари…

Тролль обрадованно кивнул. Взяв его под руку, Вита уходила от здания Магистрата, не оглядываясь.

* * *

Редьярд Третий вошел в покои, но увидев возле окна герцога рю Вилля, резко остановился.

– Троян, как она?

– Кризис миновал, ваше величество, – поклонился мужчина, – мой личный целитель только что ушел отсюда с заверениями в том, что архимагистру требуется лишь отдых. А он не имеет привычки врать, ибо воспитан в страхе перед дыбой.

– Почему ею занимается твой целитель, а не Ожин? – удивился король.

– Ожин занят, – рю Вилль усмехнулся, несмотря на напряженную ситуацию. – Придворные дамы, видимо, осознали, что до свадьбы его высочества Колея остались считаные дни, и взяли моду падать в обмороки и симулировать беременности.

Редьярд поморщился, как от зубной боли.

– Я хочу ее увидеть!

Лицо герцога осталось невозмутимо-расслабленным. Лишь побелели пальцы, сжатые в кулак. Впрочем, король этого не заметил.

– Не стоит, ваше величество, – мягко сказал рю Вилль. – Она только что уснула.

– Я не видел ее уже больше недели! – прищурился Редьярд. – Пора бы убедиться в том, что в Ласурии до сих пор есть архимагистр.

– Думаете, я способен обмануть вас? – очень искренне изумился Троян. – Ваше величество, побойтесь гнева Пресветлой!

– Сам-то не боишься? – хмыкнул король и, подойдя к двери, приказал: – Открывай…

В закрытой комнате что-то глухо стукнуло. По ногам явственно потянуло холодом. Герцог шагнул к створке. Оплел длинными пальцами ручку и взглянул на посетителя с укоризной.

– Дайте ей отдохнуть еще пару дней, ваше величество! Яд оказался непрост!

Король смотрел на него не мигая большими голубыми глазами, которые абсолютно ничего не выражали. Троян сглотнул, ибо знал, как проявляется крайняя степень высочайшего гнева, и распахнул створки.

На высокой кровати, укрытая одеялом по плечи, лежала бледная как смерть Ники Никорин.

– Ох! – в один голос сказали король и герцог. Один – с сочувствием, другой – с облегчением.

Ники открыла глаза, медленно обвела взглядом комнату, остановилась на Редьярде. Слабо улыбнулась.

– Его величество зашел меня проведать? Я польщена! – тихо сказала она.

Король присел на кровать. Не стесняясь герцога, коснулся губами белых губ архимагистра.

– Я пришел бы и раньше, Ники, – хрипло сказал он, – но меня не пускали!

– И правильно делали, – волшебница с благодарностью посмотрела на рю Вилля. – Комплексные яды очень опасны из-за магической ауры, которая может нанести вред тем, кто находится рядом с отравленным магом.

– Что-то я не вижу вреда для его светлости! – заметил король.

– Его светлость сюда не заходил! – тут же парировал Троян. – Предпочитал быть с той стороны двери.

– А целитель? – удивился Редьярд.

– У опытных целителей с годами вырабатывается иммунитет к сторонней агрессивной магии, – пояснила Ники и подтянула одеяло.

Глаза у нее закрывались.

– Я ужасно рада видеть ваше величество, – пробормотала она, – но не менее ужасно желаю поспать. Вы простите меня, Редьярд?

– Конечно! – тут же поднялся мужчина. – Выздоравливайте, моя дорогая. Мы скучаем.

– Я тоже, милый, – засыпая, улыбнулась Никорин.

Рю Вилль возвел глаза к потолку.

– Сообщайте мне о ее состоянии, Троян! – приказал король и покинул покои.

Дождавшись, когда стихнут тяжелые шаги, рю Вилль шагнул к кровати.

– Ники?..

Архимагистр откинула с себя одеяло, под которым оказалась одетой и обутой. Лишь рубашка была спущена, оставляя плечи обнаженными.

– Со мной все будет хорошо, Трой, – она поднялась, пошатнувшись. – Мне действительно нужно отдохнуть.

– Могильник?

– Уничтожен… Думаю, в ближайшее время со мной свяжется Сатанис с хитроумными вопросами. Ну да как-нибудь отобьемся!

– Целитель и я под присягой подтвердим, что ты не покидала комнаты, – улыбнулся рю Вилль, выходя. На пороге оглянулся. – Отдыхай, Ники! Я ведь тоже соскучился.

– Как вас много на мою голову! – вздохнула архимагистр, принимаясь расстегивать ремешки на голенище сапога. Закрепленный в них кинжал со звоном полетел на пол.

Герцог вышел, тщательно прикрыв дверь.

– Или на другое место, – пробормотала Никорин, раздеваясь.

Посмотрела в сторону закрытой двери в ванную комнату. Бледные губы тронула хищная улыбка. Ники толкнула створку, остановившись на пороге обнаженной.

В ванной, наполненной до краев ароматной пеной, лежал Грой Вирош собственной персоной.

– Быстро ты освоился! – заметила волшебница, залезая к нему.

Его руки тут же легли на тугие полушария ее грудей, принялись гонять по ним мыльную пену, теребить розовые соски.

Развернувшись, архимагистр шутливо куснула его за подбородок.

– Будь нежен, гепард, – попросила она, глядя в желтые глаза, – я немного не в форме!

– Конечно, моя госпожа, – помогая ей привстать, чтобы опуститься бедрами на него, улыбнулся оборотень, – конечно!

* * *

Набычившись, Дробуш упрямо тыкал пальцем в угол дома и повторял:

– Криво!

Синих гор мастер приложил к стене отвес, проследил за качнувшимся маятником. Тот задумчиво покрутился и завис вертикально.

– Ну, где криво? – уже в который раз вопросил гном. – Где?

Тролль рассерженно заворчал и, буркнув:

– Скоро будет! – удалился в дом.

– Каменщик доморощенный! – фыркнул Йожевиж, но принялся перемеривать.

– Садись, Дробушек! – захлопотала Виньовинья, когда Вырвиглот шагнул через порог. – Мне Йож печку подновил – оладьи получаются объедение! С чем будешь?

– С медом! – ответил за него Кипиш, материализовавшись во главе стола. Оглядел закутанную в плащ с капюшоном высокую и худощавую фигуру, ткнул в нее двумя указательными пальцами и вопросил: – А это у нас кто?

– А это моя подруга с курса, – гномелла представила незнакомку Вите, – Тариша Виден.

– Целительница? – уточнил божок и подтащил к себе мисочку с медом. – Целители – это хорошо! Куда лучше, чем боевые маги!

– Молчал бы уж! – возмутилась волшебница. – Боевые маги куда лучше Старших богов, наделяющих крыс разумом и захватническими планами!

Между тем гостья, которая разговора по понятным причинам слышать не могла, откинула капюшон, и Вителья поперхнулась. Правую бровь и щеку будущей целительницы пересекал уродливый шрам, из-за которого половина лица казалась безобразно ухмыляющейся. Слава Пресветлой, глаз удалось спасти – нечеловеческий, оранжевый с вертикальным зрачком.

Это была фарга – женщина-оборотень.

Виньо положила Тарише руку на плечо и коротко взглянула на волшебницу, безмолвно призывая не замечать увечье. Однако в Вителье уже заговорил опытный целитель.

– Тариша, – строго спросила она, хотя наверняка была младше, – почему ты не стала лечиться? Почему не обратилась к целителю, когда это случилось? Тогда можно было бы удалить шрам без последствий! Сейчас, к сожалению, вряд ли!

Фарга невесело усмехнулась.

– Решила оставить его как память… о неких событиях. Если тебе мешает, я накину капюшон.

Гномелла судорожно вздохнула и метнулась к печке. По ее напряженным плечам было видно, как она жалеет подругу.

– Не мешает, – покачала головой Вита и улыбнулась. – Честно говоря, я впервые в жизни вижу женщину-оборотня. И уж, наверное, ни в одной из своих прежних жизней я не видела женщину-оборотня целительницу!

– Все удивляются, – сдержанно улыбнулась Тариша. – Видишь ли, мы редко покидаем клан. Чрезвычайно редко…

Кошачьи зрачки сузились до размера булавочной головки. Глядя в них, волшебница ощутила, что продолжать расспросы дальше не стоит. И переменила тему, поинтересовавшись у гномеллы:

– Ты случайно не спрашивала у Таришы насчет того оборотня? Дикрай ведь так и не смог ничего объяснить – он и сам не понял, что произошло.

– Руфусова коса! – воскликнула Виньо. – Даже в голову не пришло, а ведь ты, Тариша, и правда можешь кое-что нам пояснить! Ты знаешь что-нибудь о бешенстве у оборотней?

Фарга удивленно приподняла брови. Если бы не увечье, лицо у нее было бы красивое: скульптурно вылепленное, с высокими скулами, прямым носом и полными губами.

– Отчего вы интересуетесь тем, чем сами заболеть не сможете?

Виньо и Вита переглянулись.

– Видишь ли, – гномелла села рядом с подругой, – довелось нам…

Пока она рассказывала о встрече «хорьков» с Бурым Отшельником, Вита, Кипиш и тролль лакомились пышными, с пылу с жару оладьями. Пост у Виньовиньи завершился благополучно – молодую Силу удалось пробудить и зафиксировать, поэтому оладьи были более чем сладкими, а на щеках гномеллы играл здоровый румянец любительницы поесть.

– Очень странная история, – изломала тонкую бровь Тариша, дослушав. Аккуратно макнула оладью в сметану, непроизвольно облизнулась. – Жаль, я не видела его… Есть и другие симптомы, по которым можно определить стадии болезни: степень напряженности мышц брюшного пресса и шеи, цвет радужки и языка… Судя по тому, что рассказала ты, Виньо, он был болен всего несколько дней, между тем обычно болезнь протекает от одного до трех месяцев. Точнее сказать не могу – у нас принято уничтожать заболевших сразу, как только это удается установить.

Вителья подавилась оладьей.

– Как это – уничтожать? – воскликнула она. – Убивать?

– Да, – спокойно кивнула Тариша. – Так лучше и для заболевшего, и для окружающих. Известны случаи, когда инфицированный оборотень уходил из клана, пытаясь скрыться, чтобы умереть в одиночестве. Но даже тогда охотники находили его – добивали живого и сжигали труп. Больной бешенством оборотень – страшное чудовище, лишенное разума, алчущее крови, уничтожающее все на своем пути, включая сородичей. Ваш друг Дикрай не справился бы с ним в одиночку! Ему повезло, что вы были рядом, и еще больше повезло избежать укуса!

– Я пыталась использовать заклинания, но они не сработали. Почему? – поинтересовалась волшебница, стремясь увести Таришу в сторону от опасной темы – что росомаха все же укусил Денеша, они, естественно, не сказали.

Фарга пожала плечами.

– Это то, что делает болезнь неизлечимой, – полный иммунитет к магии, включая целительскую. Встреченный вами бедолага в любом случае должен был умереть… Вопрос заключался лишь во времени. Все остальное, в том числе немотивированная жестокость по отношению к людям, укладывается в схему болезни. Надеюсь, – фарга внимательно посмотрела на Виту, – улики вы уничтожили?

– Мы похоронили мертвых, – поморщилась девушка, вспоминая рощицу и осиротевший алтарь Пресветлой, жадный ток огня по крыше и стенам дома, страшный запах горящей плоти, – сожгли трупы росомахи и домашних животных, точнее того, что от них осталось, а также дом и прилегающие постройки. Там теперь пепелище…

В желтых глазах Тариши волшебница разглядела благодарность, причин которой объяснять не требовалось: разгромленный хутор на отшибе мог послужить той искрой, что запалила бы очередную волну ненависти людей к оборотням.

– Дикрай говорил, Бурые Отшельники – с севера, – подала голос Виньо, – а я все думаю, что мог делать представитель северного клана так далеко от дома?

Тариша пожала плечами и поднялась.

– Бродяжничал, наверное, как и многие из нас. Виньо, твои блюда достойны всяческих похвал, но мне уже пора. Вита, была рада познакомиться!

Улыбнувшись странной улыбкой, половина которой напоминала оскал безумного шута, а другая была искренней, фарга покинула дом гномов.

Выйдя на улицу, сдвинула капюшон, подставляя лицо свежему ветру, полному запахов большого города. Ко многим она привыкла, другие терпеть не могла, но живущая в ней тигрица желала других ароматов – влажной земли под лапами, стылой воды в ручье, снега, испещренного следами зверей, теплой крови трепыхающейся в клыках жертвы. Иногда Тариша позволяла себе подобное удовольствие – слава Арристо, увечье не затронуло чувствительный нос, позволяя ей охотиться как и прежде. Иногда.

Скрыв лицо под капюшоном, сунув узкие кисти в широкие рукава студенческой мантии, Тариша быстро пошла домой – в здание общежития ВЦШ. Ее комнатушка была тесной, зато не приходилось делить пространство с соседкой. Под окном, выходящим во двор, стояла узкая койка, застеленная серым шерстяным одеялом. Рядом притулился колченогий стол, единственным украшением которого являлось старинное блюдечко вересечьего фарфора, на котором горкой были насыпаны кусочки сахара. Одежда висела в углу на вбитых в стену гвоздях, часть ее лежала внизу в большом дорожном сундуке.

Скинув плащ, фарга залезла с ногами на кровать, нащупала под подоконником нужный камень в стене и, вытащив его, достала магический перстень. Тяжелой дорогой вещице явно не было места в комнате бедной студентки. Нашарив в кармане зеркальце, Тариша положила его на колени и коснулась стекла багровым камнем перстня. На миг амальгама поплыла, будто воздух от жара. Сложив руки на коленях, фарга уставилась немигающим взглядом желтых глаз в свое отражение и принялась ждать.

Зеркало отозвалось через несколько минут. В маленьком куске стекла отразилась полутемная комната, завешанная тяжелыми гобеленами и украшенная охотничьими трофеями. Под головой лося, увенчанной шикарными рогами, полулежал на кресле старик, укутанный в меха. Кожа его лица была темнее и тоньше пергамента, но глаза – яркие желтые глаза – горели огнем, который, казалось, не под силу затушить даже смерти.