Текст книги "Все возвращается"

Лев и попугай

Когда орлы молчат, болтают попугаи.

Уинстон Черчилль

Во времена моего детства тбилисский цирк и зоопарк располагались по разные стороны большой площади, именовавшейся тогда площадью Героев. Причем располагались они диаметрально противоположно не только на плоскости, но и по высоте. Если цирк был на верху холма, то зоопарк – в глубине лощины. Символичность такого расположения ускользала от большинства людей, но не от моего деда. С его точки зрения, диких зверей не случайно поместили в клетки ниже уровня площади Героев, в то время как правильно дрессированные звери работали, служили и выступали на арене, находившейся высоко над этой же площадью.

Дедушка часто с улыбкой говорил мне о странной архитектуре этой площади.

Пользуясь близким расположением цирка и зоопарка, мы нередко совмещали посещение и того и другого, но в определенной последовательности. Сперва мы подходили к кассам цирка и покупали билеты на представление. Потом, обойдя площадь по периметру, мы заходили в зоопарк. И уже после этого тем же маршрутом возвращались к цирку до начала представления.

В зоопарке было много вольеров и клеток с дикими зверями и птицами, но дедушка по каким-то лишь ему ведомым причинам всегда останавливался у клетки со львом. Мне и тогда казалось, и сейчас кажется, что у деда с этим львом установились некие личные отношения, если так можно сказать об отношениях человека и дикого хищного зверя. Лев был очень большим (в моем представлении) и, наверное, довольно старым. Обычно он лежал в дальнем темном углу клетки, не обращая внимания на разглядывающих его людей, а особенно громко кричавших ребятишек.

Дед мой никогда не приближался к клетке, пока дети не убегали смотреть других животных и не наступала тишина. Вот тогда он тихо подходил к решетке, держа меня за руку, и смотрел вглубь клетки. Каково же было мое удивление, когда я впервые увидел, как лев, каким-то образом почуяв присутствие деда, поднялся из своего угла и подошел к решетке, глядя деду прямо в глаза. Так они стояли и молча смотрели друг на друга. Это могло продолжаться и пять, и пятнадцать минут. Я тоже смотрел на льва все это время, но он поначалу не обращал на меня внимания. И только после нескольких таких визитов лев однажды медленно повернул голову и взглянул на меня. Я тоже смотрел ему в глаза, и, хотя нас разделяли толстая металлическая решетка и метра три дистанции, у меня похолодело внутри от этого пронизывающего взгляда. Правда, потом мы со львом привыкли друг к другу и взгляд его перестал меня пугать. Однако едва на ближних подступах к клетке появлялась очередная шумная компания, лев поворачивался и уходил в свой дальний темный угол, где ложился спиной или боком к той решетке, у которой только что стоял.

Я никогда не спрашивал, да и сейчас не знаю, как же лев узнавал, что именно мой дед стоит у клетки. Равно как и не знаю, зачем они столь долго смотрели друг на друга. Правда, я считал, что мой старый дед и тот старый лев не внешне, но внутренне были в чем-то похожи. А может, мне это просто казалось.

Однажды после посещения зоопарка и, естественно, встречи со львом мы поднялись в цирк и стали гулять по фойе в ожидании представления. На этот раз в центре фойе была выставлена огромная клетка, в которой сидел на жердочке и иногда кивал головой большой разноцветный попугай. Попугай был говорящий, и, когда дети его дразнили, он начинал громко кричать какие-то непонятные слова и даже целые фразы. Что-то в этой картине заинтересовало моего деда – он остановился и внимательно посмотрел на попугая. Потом он обернулся ко мне и спросил:

– Помнишь льва, которого мы только что видели в зоопарке?

– Да, дедушка, конечно, помню. Он был такой большой и страшный!

– А этот попугай? Что ты видишь в этом попугае?

– А этот попугай веселый и смешной, – улыбаясь попугаю, ответил я. – И еще у него нос, по-моему, больше головы.

– А слышал ли ты хоть один звук от льва? Ведь мы стояли у его клетки довольно долго.

Я посмотрел на деда, вновь не понимая, зачем он задает мне эти вопросы. А вокруг все смеялись и радовались, глядя на попугая. Но лицо моего деда оставалось серьезным, как и при встрече со львом в зоопарке. И все же выражение его лица было несколько другим. Мне показалось, что он смотрел на попугая так, будто ему неприятно видеть это существо. Только много позже я понял, что взгляд его был полон презрения к этой крикливой разноцветной птице. Но в то время я еще не знал этого чувства и никогда ранее не видел такого взгляда у моего дедушки.

– Нет, дедушка, – ответил я, – лев всегда молчал и только смотрел на тебя. Правда, он был, по-моему, очень большой и очень страшный.

Дед продолжал так же внимательно смотреть на попугая, который все громче кричал свои непонятные фразы хриплым пронзительным голосом.

– А этот попугай… – вдруг спросил меня дед. – Как ты думаешь, почему, хотя он все время так громко кричит, никому от этого крика не страшно, а только смешно?

– Не знаю. Наверное, он радуется, что вокруг него собирается столько людей и он всем нравится своими разноцветными перьями и тем, что умеет говорить. Правда, я не понимаю, что он говорит.

– Молодец, ты все правильно подметил. Ты видел льва не раз – он всегда подходил к нам лишь тогда, когда вокруг никого не было. Но подходил он только к нам и больше ни к кому. Он не собирался никому нравиться и красоваться. Он сам выбирал тех, кто ему интересен. А когда вокруг него собиралась толпа тех, кто не был ему интересен, он уходил вглубь клетки и отворачивался. Не так ли? Запомни: лев молчал, но одного его взгляда было достаточно, чтобы понять, что перед нами могучее существо. Даже если бы ты видел не льва целиком, а только его взгляд, ты все равно понял бы это. Запомни этот взгляд! Нечасто, но ты встретишь такой взгляд и среди людей. И когда увидишь его, знай, что перед тобой лев – просто в человеческом обличье. Не зря же на гербах многих стран изображен лик льва. А вот разноцветных крикливых попугаев я на гербах и флагах не встречал.

В это время попугай перестал кричать и стал как-то странно суетиться в своей клетке.

– А теперь скажи мне, – после некоторого молчания спросил меня дедушка, – почему и лев, и попугай здесь живут в клетках? Что значит клетка для каждого из них?

Мне этот вопрос показался очень простым, а ответ на него – совершенно очевидным.

– Ну как почему? Если льва выпустить из клетки, он убежит и может напасть на людей и даже загрызть кого-нибудь. А люди испугаются льва, ведь он же большой и страшный. А если попугая выпустить из клетки, то он может погибнуть от холода. Он же живет в теплых странах. И потом, он проголодается, а еды найти не сможет, ведь у нас тут другие растения, которые, может быть, попугаи не едят. Поэтому, я думаю, попугай из клетки не захочет улетать… А когда попугай живет в клетке, все ему радуются, он смешит детей, а взрослым нравится, что он такой красивый и забавный.

– Молодец, – сказал дедушка улыбаясь, – все верно. Если для льва клетка – это тюрьма, которая лишила его самого главного – свободы, то для попугая клетка – лучшее место жизни. Лев даже в клетке может человека напугать, а попугай и на свободе никого попугать не может. Он просто так называется почему-то – попугай. Зато именно в клетке он проявляет то, что на воле ему вряд ли удалось бы – красоваться и развлекать собой окружающих.