Текст книги "Венеция. Полная история города"

Издательство и типография: карманные книги Альда Мануция

На улице Rio Terà Secondo на доме 2311 висит мемориальная доска: MANUCIA GENS ERUDITOR NEM IGNOTA HOC LOCI ARTE TIPOGRAPHICA EXCELLUIT

(«Учитель из рода Мануциев, о котором всем известно, в этом месте совершенствовался в искусстве типографии» (лат.))

Правда, позднейшие исследования указывают, что типография Альда Мануция – первого издателя, сделавшего книгу такой, какой мы ее сегодня знаем, того, кто научил воспринимать чтение как удовольствие,– располагалась на кампо Сан-Аугустин в доме под номером 2343, где сегодня работает пиццерия Duе Colonne.

Когда владельцы этого заведения рыли яму под септик, среди строительного мусора они нашли бруски сурьмы и олово. Сурьма и олово были необходимыми металлами в печатном деле, благодаря им типографский сплав свинца (82 %), олова (3 %) и сурьмы (15 %) хорошо заполнял формы при изготовлении шрифтов.

Каждый, кто любит читать книги не в библиотеке, а в дороге, за столом или на пляже, должен сказать большое спасибо Альду Мануцию из Венеции. Потому что именно он изобрел «карманный» формат. Он же первым начал использовать шрифт курсив, ставить издательскую марку и рассылать каталоги с ценами. И книги его издательства – «альдины» – до сих пор считаются шедеврами книгопечатания.

Теобальдо Мануцио, более известный по имени на латинский манер Альд Мануций, родился около 1450 года в Бассиано, близ Рима. Печатники до и после Мануция начинали как ремесленники, пройдя путь от ученика до мастера. Альд пришел в книгопечатание из университета. Он родился в богатой семье, изучал латынь и греческий в университетах Рима и Феррары. Во время осады Феррары французами Мануций нашел убежище в Мирандоле, в замке князей Пико делла Мирандола, где посвятил себя изысканиям в области греческой литературы, а около 1486 года переехал в Карпи. Среди его воспитанников оказались Альберто и Лионелло Пио, юные герцоги Карпи. Именно Альберто впоследствии снабдил Альда деньгами для открытия типографии. Прежде чем стать издателем, Альд был педагогом и даже составителем греческой и латинской грамматик.

Альд Мануций. Гравюра XVIII век

В 1489 или 1490 году Мануций переселился в Венецию, где читал лекции об античных авторах и параллельно учился «немецкому искусству» – книгопечатанию. Книгопечатание пришло в Венецию всего через несколько лет после изобретения Гутенберга – в 1469 году. Четыре университета Северной Италии – Болонья, Падуя, Павия и Феррара – требовали книг, в Венеции существовали давние традиции производства бумаги, считавшейся лучшей в Европе. Все это стало причиной расцвета типографского дела.

Иоганн фон Шпейер (Джованни да Спира), немецкий первопечатник Венеции, начал скромно – с четырех книг. В 1468 году из его типографии вышла первая в Венеции книга – «Письма к друзьям» Цицерона. В следующем, 1470 году уже четыре типографа в Венеции выпустили 23 книги, в 1471 году вышло 85 изданий. Эти 85 книг составили треть всей печатной продукции, появившейся в Европе за этот год. За два последующих года количество изданий, вышедших в Италии, в два раза превысило число немецких книг. С 1469 по 1500 год в разное время в Венеции работало 233 издательских дома, венецианские книги можно было встретить по всей Европе. Но у истоков искусства книгопечатания стоял Альд Мануций, человек, который объединил искусство, технологию и производство, чьи книги были «наследием более долговечным, чем бронза».

В Венеции он познакомился с типографом Андреа Торресано, в 1503 году женился на его дочери, а в 1494 году открыл собственную типографию: его Officina Aldina просуществовала около 100 лет и прославилась на всю Европу. Мануций стал печатником и издателем в 45 лет, будучи состоявшимся ученым и преподавателем. Новый вид деятельности понадобился ему, чтобы выпускать качественные научные редакции греческих текстов.

Как специалист по греческой филологии он столкнулся с типичной проблемой: за столетия переписывания античных текстов от руки в них накопилось множество анахронизмов, ошибок и неточностей. С этим нужно было что-то делать, и новая технология книгопечатания стала идеальным решением: один раз подготовив хорошую редакцию, текст потом можно было тиражировать сколько угодно раз и без ошибок. Издания (всего 1105), выпущенные венецианским книгопечатником Альдом Мануцием, его тестем Андреа Торресано, сыном Паоло и внуком Альдом Мануцием Младшим с 1494 по 1597 год, известны точностью своих текстов.

Венеция была выбрана ими потому, что после турецкого завоевания Восточной Римской империи здесь нашли убежище многие образованные греки, бежавшие из Константинополя. Среди них Альд находил нужных ему помощников – редакторов и комментаторов греческих текстов, наборщиков и корректоров для своей типографии.

Aldine было издательством, имевшим собственную типографию. Задумав основать свое дело, Мануций не имел никаких типографских навыков. У него были только первоначальный капитал, полученный от князя Карпи, деловое чутье и умение находить нужных людей. Альд собрал группу единомышленников из 30 ученых и преподавателей греческого, с 1500 года известную как «Новая Академия». Она объединяла тридцать виднейших специалистов, которые, общаясь между собой на греческом языке и даже приняв для «внутреннего обращения» греческие имена, с энтузиазмом редактировали труды античных авторов и готовили их к печати.

Сам Мануций с 1495 года работал над изданием трудов Аристотеля, которое насчитывало 3648 страниц. В Officina Aldina трудился Эразм Роттердамский – первый профессиональный публицист Европы. Основной его репертуар – произведения греческих и латинских авторов (Платон, Гесиод, Еврипид, Демосфен, Аристотель, Цицерон, Вергилий, Овидий, Плиний Старший и др.), итальянских классиков и гуманистов (Данте, Петрарка и др.).

Мануций как издатель любил эксперименты. Он хорошо представлял себе будущих читателей, предлагал им тексты не просто для чтения, но для серьезного изучения. Оставлял в книгах поля для заметок ученых людей. Кроме того, книги должны были быть удобны в использовании, чтобы читатель мог всегда иметь их под рукой. Officina Aldina, возможно, вынужденно, ради экономии, вызванной войной, ввела малый формат в 1/8 листа – in octavo. Этот прообраз современных карманных книг так и называли – «маленькие альдины». Благодаря им чтение превратилось из основательного, несколько торжественного дела в занятие частное и укромное. Книги маленького формата стали очень популярны. Читатель эпохи Возрождения – человек образованный и много путешествующий. Теперь он мог взять томик с собой в дорогу. К тому же маленькие альдины стоили дешевле, а изданы были так же качественно, как и другие книги Мануция. Первой книгой в новом формате стали сочинения Вергилия, вышедшие в 1501 году.

Издательская марка типографии Альда Мануция

Вскоре «маленькие альдины» стали копироваться другими печатниками. Поначалу повторяли только шрифт и формат, но позже недобросовестные издатели стали перепечатывать книги полностью. Для защиты от подделок Мануций в каждой книге начал печатать свою знаменитую издательскую марку – дельфина, обвивающего якорь. Иногда ее сопровождал девиз Festina lente, т.е. «Поспешай медленно». Альд взял дельфина с реверса римской монеты времен правления императоров Тита и Домициана (80–82 гг.н.э.), подаренной ему его другом и меценатом Пьетро Бембо. Этот символ он начал использовать в 1501 году, – но французские и итальянские издатели почти немедленно украли и его тоже. Плагиат и множество подражателей, «подделывающих» его книги, тоже были проявлением единодушного признания искусства Мануция быть первым. В дальнейшем почти на всех изданиях европейских типографов имелась издательская марка. Популярность книг Officina Aldine заставила издателя принять и другие меры, защищающие их от подделок,– он первым начал рассылать каталоги с изображением книг и ценами на них.

«Альдины» полностью противоречили тогдашнему представлению о книге как о большом, тяжелом и очень дорогом фолианте. Удешевление себестоимости достигалось в том числе увеличением тиража, доходившего в некоторых изданиях до тысячи экземпляров вместо стандартных двухсот-трехсот штук. И если обратить внимание на работу Тициана, где изображен заказчик с книгой Мануция в руке, то на ней можно увидеть прямое доказательство того, что Альду удалось сделать свою продукцию модным атрибутом эпохи, наравне с веерами из страусиных перьев.

Страница альдинского Вергилия

«Альдины» славились красотой шрифтов. Все шрифты, которые использовал Мануций, были созданы по его заказу и специально для его типографии одним из самых выдающихся профессиональных пуансонистов[27]27
  Пуансон в полиграфии – стальной брусок с рельефным изображением буквы или знака, служит для выдавливания изображения при изготовлении шрифтовых матриц.


[Закрыть] Франческо Гриффо.

Гриффо пришел работать к Альду в 1494 или 1495 году, т.е. почти сразу после открытия типографии. Первые восемь лет они прошли вместе. Гриффо экспериментировал с различными вариантами наклонного начертания букв и однажды показал Мануцию набор пуансонов нового шрифта, где буквы были будто написаны от руки. По легенде, в основу шрифта был положен почерк Петрарки, во всяком случае, он впервые был использован в 1501 году при издании его «Сонетов и канцон». В некоторых языках сегодня его называют Italicа, в русском – курсив.

С начала книгопечатания типографы использовали наборные готические шрифты. Но курсив быстро вытеснил громоздкие квадратные готические буквы со страниц печатной светской, а вскоре – и духовной литературы. Однако Мануций использовал курсив не для того, чтобы выделять слова, как мы это делаем сейчас, а из-за узкой и убористой формы букв, что позволяло экономно использовать пространство листа (больше объем текста – меньше страниц, меньше затраты на издание) для издания книг малого формата.

Именно из-за шрифтов возник конфликт между издателем и художником. Пользуясь расположением членов сената Венецианской республики, Альд Мануций добился монопольного права на владение шрифтами сроком на пятнадцать лет и попытался запретить своему пуансонисту работать на других издателей, что вызвало разрыв с Гриффо.

Альд Мануций одним из первых создал издательство со штатом корректоров и редакторов. Изданная им первая в истории книжная серия состояла из произведений античных классиков, интерес к которым вернулся как раз в эпоху Возрождения. Закончив в 1498 году издание пятитомного собрания сочинений Аристотеля на греческом языке, Альд приступил к публикации произведений создателей литературного итальянского языка – Петрарки, Данте, Полициано, Бембо.

Использование знаков препинания в европейских странах было ненормированным до изобретения печати. Введение стандартной системы знаков препинания также считается заслугой Мануция и его внука. Они ввели в широкий обиход окончание предложений точкой или двоеточием, придумали точку с запятой, время от времени использовали круглые скобки и создали запятую, опустив косую черту на нижнюю линейку строки. Мануции также обогатили печатный текст восклицательным знаком. Впервые он появился в «Катехизисе Эдуарда VI», напечатанном в Лондоне в 1553 году. В 1566 году Альд Мануций Младший издал первую книгу о принципах пунктуации – Orthographiae Ratio.

Мануций не был первопечатником, но он был первым, кто добавил к выигрышной комбинации искусства и технологии третий элемент – маркетинг. Он добился идеального баланса между техникой, искусством и рынком. Как и подобает жителю Венеции, Мануций обладал очень развитой предприимчивостью на стыке культуры и бизнеса. В воспоминаниях он рассказывал, как поставил возле своего магазина стол, на котором разложил свои издания на продажу: греческие грамматики, словари, первые серийные книги – полные издания Аристотеля, Лукреция и Плутарха.

Мануция можно считать пионером научного книгоиздания – он стремился не только к высокому качеству печати, но и к тому, чтобы его книги были доступны для грамотной публики, особенно для преподавателей и студентов. Когда он умер, то оставил после себя в общей сложности 130 изданий, существенная часть которых была напечатана тем самым курсивом.

В 1499 году Мануций издал книгу, загадка которой остается неразгаданной уже более пяти веков. «Гипнэротомахию Полифила» – полное название «Любовное борение во сне Полифила, в котором показывается, что все дела человеческие есть не что иное как сон, а также упоминаются многие другие, весьма достойные знания предметы» – приписывают Франческо Колонне, но у ряда исследователей есть сомнения по этому поводу. Авторство приписывают в том числе знаменитому Лоренцо Медичи. Это произведение стало единственной иллюстрированной книгой, которая вышла из типографии Альда, и единственным современным произведением, которое там напечатали. На русский язык оно было переведено в 2019 году.

Карнавал: «Белые бауты меня просто пугают. Все в них похожи на уток…»[28]28
  Михаил Кузмин. Из записок Тивуртия Пенцля.


[Закрыть]

Главный карнавал Северного полушария – Венецианский: это все знают. Разнообразные маски всех видов, включая клювоносого Чумного доктора, считаются традиционными венецианскими сувенирами; только меньшая часть их делается из папье-маше на месте, а большая прибывает из той страны, которую открыл для европейцев венецианец Марко Поло.

Венецианский карнавал продолжался полгода: с начала октября по канун Рождества, потом с Богоявления до кануна Пепельной среды, а потом еще две недели после Вознесения. Такой длительности карнавала не было нигде в христианском мире.

Обычно мы ссылаемся на Бахтина, когда говорим, что карнавал – время отрицания общепринятого социального порядка:

Карнавал не созерцают – в нем живут, и живут все, потому что по идее своей он всенароден. Пока карнавал совершается, ни для кого нет другой жизни, кроме карнавальной. От него некуда уйти, ибо карнавал не знает пространственных границ. Во время карнавала можно жить только по его законам, то есть по законам карнавальной свободы. Карнавал носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, его возрождение и обновление, которому все причастны.

МИХАИЛ БАХТИН, русский культуролог и филолог[29]29
  Михаил Бахтин. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Ренессанса и Средневековья.


[Закрыть]

Резонный вопрос: как венецианское общество, празднуя по полгода, могло существовать, развиваться и процветать от времен Аттилы до времен Наполеона? Во-первых, в свою закатную пору на рубеже XVII–XVIII веков Венеция растягивала карнавал, потому что он уже тогда превратился в туристический бренд, притягивавший в город толпы платежеспособных визитеров со всей Европы. Во-вторых, Венецианский (классический) карнавал – это вовсе не безудержное веселье. Венецианские маски – это не веселое шутовство, а совершенно определенные униформенные облачения, которые просто размывали социальные различия. Традиционная венецианская маска не имеет ничего общего с демонстрируемым сегодня ассортиментом перьев и стразов.

Венецианский карнавал

Мастеров, которые делали маски, называли maschereri со времен дожа Франческо Фоскари – их устав написан еще в апреле 1436 года, а принадлежали они к цеху художников. Формально маску разрешалось надевать на второй день после Рождества, санкционированной даты начала Венецианского карнавала, и до полуночи Масленицы, а также в течение пятнадцати дней после Вознесения и до середины июня. Иностранцам носить маски запрещалось, венецианцы, наоборот, носили их весь год, и для них это была привилегия в городе, где анонимность – роскошь, а любое ограничение в правах подразумевало и запрет на маску.

Пьетро Лонги. Маскарад. 1751 год

Мужчинам на пиры и балы, в ридотто – игорный дом – можно было надевать бауту. Bauta состояла (и до сих пор состоит) из широкого черного плаща tabarro, шляпы – черной треуголки tricorno, и белой маски под названием Larva – «призрак» с накинутым поверх кружевным капюшоном – зендалем. Любой бауте при встрече кланялись – никогда не знаешь, кто под ней может скрываться. Этот мрачный наряд совершенно не мешал ни интригам – веселым или зловещим,– ни непринужденным изменам: не зря ношение масок было ограничено ночью, а также в храмах, дабы предотвратить «многочисленные нечестия».

…настоящая венецианская баута – предел строгости и лаконизма. Белая трапеция с глубокими глазными впадинами, к которой полагается широкий черный плащ. Никаких украшений, только два цвета: слишком серьезен повод, по которому надет костюм. При всем веселье праздника, при всех его безумствах и дурачествах, каждая отдельная баута – напоминание о бренности. Маска – посмертный слепок. Карнавал – жизнь после смерти. Словно все население города выходит на постоянную костюмированную репетицию будущего бытия.

П. ВАЙЛЬ, русский писатель

Женщины носили, как правило, другую маску – Moretta, овал из черного бархата. Moretta – маска французского происхождения, но быстро вошла в моду в Венеции. Moretta была немой маской: дама должна была придерживать маску зубами за специальный выступ. Так она держалась на лице, но лишала женщину возможности разговаривать. Диалог велся при помощи игры глаз – верх сублимации того, что представлял собой карнавал: тайна и молчание. Larva была разговорчивей, но у нее было другое важное для человека, ищущего анонимности, свойство – она изменяла голос владельца.

Венеция всегда была небольшим и изолированным городом, где многие знали друг друга в лицо. Под маской проще было скрываться профессиональным игрокам в карты и героям-любовникам. Венецианские карнавальные маски – Коломбина и Пьеро, Панталоне и Арлекин – персонажи комедии дель арте. Но одна из самых таинственных и мрачных масок той эпохи никакого отношения к уличному театру не имеет. Своему появлению она обязана чуме.

Бедствие чумы постигало Венецию не единожды. Инфекция попала в Европу в XIV веке по Великому шелковому пути из Китая, когда в 1347 году в сицилийском порту пришвартовались несколько кораблей, на борту которых были зараженные. На берег вместе с зараженными матросами спустились крысы, которые являлись главными переносчиками заразы. Но тогда об этом еще не знали. Чуму считали божьим наказанием и пытались защищаться от нее, сжигая на кострах колдунов, ведьм и просто подозрительных личностей. Единственные, кто пытались бороться с этой болезнью, были врачи. Чтобы хоть как-то обезопасить себя от распространения инфекции, доктора носили специальные костюмы. Костюм Il Medico della Peste состоял из шляпы, указывающей на принадлежность доктора к мужскому полу, бесформенного черного плаща, пропитанного воском, кожаных штанов, высоких сапог и специальной маски с застекленными глазницами для защиты глаз. Тогда об инфекционной природе чумы ничего не было известно, считалось, что чума передается через «миазмы», исходящие от трупов. Чтобы обезопасить себя от плохого запаха, в маске был предусмотрен огромный птичий клюв, куда закладывались лекарственные травы и заливались ароматические масла. Можно сказать, что это была первая попытка противогаза.

Маска Чумного доктора, безусловно, выглядела устрашающе, что связано скорее с суевериями, чем с медициной. В то время ничего не было известно о микробах или вирусах, и считалось, что болезнь приносят духи, вызывающие расстройство настроения больного. Маска служила, с одной стороны, для предотвращения проникновения духов в тело врача по воздуху, а с другой – для их отпугивания.

Чумной доктор – самая тревожная из венецианских карнавальных масок. И, наверное, самая известная (популярность ей принес успех видеоигр, таких как Assassin’s Creed, и вселенной стимпанка). Благодаря такой популярности Чумной доктор, когда-то страшный символ смерти и отчаяния, теперь выбирается в качестве костюма для косплея или наряда на Хэллоуин.

Во вторник на Масленицу группы чумных врачей выходили на улицы в Венеции, напоминая прохожим о необходимости вернуться к посту после многих недель неуправляемого веселья. Своего рода memento mori в последний день карнавала.

Bauta или Moretta, Чумной доктор или Арлекин – все маски сохраняли инкогнито и позволяли играть в любые запретные игры как мужчинам, так и женщинам, и даже священникам и монахиням.

Плащ с пелериной, часть карнавального костюма, мог быть из шерсти или шелка – в зависимости от сезона, белый или синий, или алый для торжественных поводов, иногда украшенный оборками, бахромой и позументом.

Плащ не только накрывал, он и скрывал неблаговидные намерения, которые дополняло оружие – по обыкновению, шпага или кинжал. Венецианские власти выпустили множество указов, запрещавших носить оружие и маску. Тех, кого ловили на месте преступления, ждала казнь или два года тюрьмы, 18 месяцев на галерах в пользу Венецианской республики, и огромный штраф в 500 дукатов в пользу венецианского Совета Десяти. Как с тех пор изменились нравы, можно узнать из отчетов венецианских карабинеров: в предпандемийном 2019 году было взыскано 24 штрафа за попытки помочиться на исторический памятник. По 400 евро каждый. Кто сказал, что деньги не пахнут…

Запреты вообще шли с карнавалом рука об руку, время от времени вводился какой-нибудь новый. Так, было запрещено заходить в святые места в маске (этот запрет действует до сих пор), надевать на маскарад религиозную одежду, не разрешено заходить в маске в казино (что целесообразно – маской часто пользовались игроки, скрывавшиеся от кредиторов). В 1776 году был выпущен закон о защите «чести семьи» – девушкам на выданье и невестам также не велено было надевать маски.

С тех пор, как венецианская травестия разошлась эпидемией по миру, маска изменилась до неузнаваемости, а карнавал стал тематическим. В 1982 году он был посвящен Неаполю, что привело к встрече Арлекина и Пульчинеллы, двух масок комедии дель арте, двух характеров – неаполитанского и венецианского. В 1985 году также встретились Париж и Венеция, и, наверное, с тех пор на карнавале преобладают французы. В 1994 году темой маскарада были Восток и стиль шинуазри. В 1998 году он был посвящен Джакомо Казанове – так в Венеции отметили двухсотлетие смерти космополита и распутника. В 2003 году карнавал отдал честь Федерико Феллини. В 2024 он посвящен путешествию Марко Поло. Так или иначе в старом карнавале был свой стиль, но он был навсегда забыт с падением Венецианской республики.

В 1979 году Венецианский карнавал был возобновлен после более чем двухвекового перерыва, если отсчитывать от времени наполеоновской оккупации города в 1797 году. Важен и исторический контекст этого события – это эпоха Anni di Piombo («свинцовых лет»). В 1978 году произошло похищение и убийство боевиками Красных бригад[30]30
  Красные бригады (итал. Brigate Rosse) – подпольная леворадикальная организация, действовавшая в Италии с 1970 года до конца 1980-х. Ее члены ставили своей целью создание революционного государства в результате вооруженной борьбы и выход Италии из НАТО. Численность Красных бригад доходила до 25 тысяч человек, занятых различной деятельностью, как партизанской, так и полулегальной, обеспечивавшей функционирование боевых групп. В 1980-х годах группа была разгромлена усилиями итальянских правоохранительных органов.


[Закрыть] Альдо Моро, председателя христианско-демократической партии Италии. С июня 1978 года по декабрь 1981 года они устраивали засады, убийства и нападения. Статистика поражала: количество активных радикальных движений в Италии увеличилось с двух в 1969 году до 91 в 1977 году и до 269 в 1979 году. 1979 год стал рекордным – 659 нападений. 1980 год унес жизни 125 человек, включая 85 человек, погибших в теракте на Центральном вокзале Болоньи 2 августа.

На возобновленном карнавале царила атмосфера «конца света». Накладные носы, клоунский грим должны были помочь забыть о мясорубке истории, работавшей без остановки. Еще одной особенностью этого карнавала была его подлинность: простые маски, самодельные костюмы и его настоящее венецианское происхождение, а не туристическое. И только в конце 1970-х годов власти Венеции, чуткие к потенциальной возможности заработать, решили возродить карнавальные празднества, теперь, естественно, несопоставимо более краткие и китчевые по изобразительному языку. Тогда же был придуман новый стандарт карнавальной маски – белый овал лица с яркими губами, распространившийся так широко, что даже наградной знак российской «Золотой маски» был сделан по этому образцу.

Венеция – город очень маленький, и ему некуда расти – вода ограничивает его территорию естественным образом. Сегодня он физически не может вместить в себя столько народу, сколько съезжается сюда каждый февраль. И атмосфера современного карнавала – нечто трудноуловимое, как туман над лагуной: никаких историй в духе «плаща и кинжала», только ряженые в пластиковые маски туристы. Перепившие пива бритты – как перепившие бритты. Это не зазорно, на то и карнавал, чтобы народно-праздничная жизнь, бурля и пенясь, переливалась за границы обыденного. Но чаще всего карнавал – это специально поставленные представления в специально отведенных для этого местах: фотосессии или платные вечера с балами и ужином.

На кампо Санто Стефано разбит палаточный лагерь, где венецианские мастерские предлагают заезжим гостям наряд на скорую руку: плащ, треуголку и маску.

Кажется, что карнавал слишком ярок для Венеции: перья, бархат и муар выглядят вызывающе на фоне выцветших венецианских стен и тусклой февральской воды лагуны. Полиции тоже стало больше.

И для современных зрителей выдерживать напряжение карнавала тяжело. Но для Масок карнавал – что-то вроде неизлечимой склонности. Есть множество людей, приезжающих в Венецию каждый год, много лет подряд, и пропустить карнавал для них – настоящая драма. Они так любят Венецию и себя в ее роскошных декорациях, что готовы приезжать сюда, не считаясь ни с тратами, ни со временем, убитым на подготовку костюмов.

Участники карнавала – это плотно сбитое сообщество, внутри которого есть непересекающиеся группировки, часто враждебные друг другу. Сами себя они разделяют на Вольных Масок и Исторические Костюмы.

Вольные Венецианские Маски – это в массе своей бескорыстные энтузиасты, тиффози Венецианского карнавала со всего мира. Много Масок приезжает из Франции, Германии, много скандинавов, мало итальянцев и уж совсем мало собственно венецианцев. Быть Маской нелегко – она меняет характер человека, «прирастает к лицу». Время карнавала – законный способ перестать быть собой, перевоплотиться. «Прививкой от уныния» называл его писатель Петр Вайль:

В карнавальные дни торопливо вмещался противовес грядущей аскезе. Карнавал выступал не рядовым праздником, а целой жизнью, проживаемой в сжатые сроки,– параллельной жизнью, в которой все наоборот. Дело не в протесте, а в альтернативе: проба иного варианта бытия с заменой плюса на минус, верха на низ, добра на зло. Шуты становятся королями, дураки – мудрецами: посмотрим, как получится. Можно сказать, что и в обычной жизни такое – сплошь и рядом.

Сегодня быть Маской – это часть игры в перевоплощение. Костюм Маски должен быть сконструирован так, чтобы не было видно ни кусочка тела: на голове капюшон, плотно прилегающий к маске, на руках перчатки. По негласному уставу разговаривать Маска не имеет права, всё, что она хочет выразить, нужно суметь «сказать» жестами и костюмом.

Одна из самых популярных у них масок – Dama di Venezia, тициановская красавица, любящая роскошь, образ, позволяющий безудержно наряжаться, пришпоривая фантазию и раздвигая границы исторического соответствия и элегантности.

Правда, разнузданного веселья карнавал для Вольных Масок не предполагает. Во-первых, костюм тяжелый, чтобы надеть и снять его, требуются усилия, а уж ходить в нем по узким венецианским калле и откликаться на каждый призыв сфотографироваться – очень тяжелая работа. Время Масок – раннее утро, до прихода первых туристических групп. Есть и другая сторона дела – в маске нельзя разговаривать, кроме того, в маске невозможно пить вино кальдо и есть карнавальные пончики фрителле.

Маски на Венецианском карнавале

Исторические Костюмы – это те, кто приезжает в Венецию покрасоваться менее утомительным способом. Такой костюм не обязательно делать самому. Его можно сшить, купить, заказать в венецианских мастерских. Костюмы из муара и аксамита, как и аксессуары, в основном венецианского происхождения, украшены кружевами и вышивкой. Прекрасная демонстрация мастерства многочисленных ремесленников (портных, ткачей, кружевниц, вышивальщиц и т.д.), создававших эти образцы роскоши и элегантности, которыми, собственно, венецианцы и были знамениты. В отличие от костюма Вольной Маски, он должен максимально соответствовать стилю галантного XVII века – века расцвета карнавала, регулируемой распущенности нравов и свободы от повседневной реальности. Исторический Костюм может не носить сплошной маски, закрывающей лицо. Как правило, он этого и не делает, ограничившись полумаской. Кстати, организаторы балов и вечеринок просят гостей придерживаться в костюмах именно такого барочного образа. Хотя, конечно, трудно носить все эти кринолины, парики, шляпки, кружева так, чтобы не выглядеть в них комично, или открывать плечи и декольте в феврале. Предусмотрительные участники выбирают костюмы с запасом в один-два размера, чтобы была возможность поддеть теплое белье.

Джованни Доменико Тьеполо. Карнавальная сцена. Между 1754 и 1755 годами

Те, кто носят маски, считают тех, кто носит только исторические костюмы, фриками, хотя занятие у них одно – красоваться. Просто одни это делают за большие деньги, платят венецианским мастерским за костюм, посещают платные балы и другие мероприятия. Маски свой наряд сооружают сами, на платные маскарады не ходят – высокомерно презирают.

Все это просто забавные игры. Под маской не различить ни пола, ни возраста, ни статуса. Белая маска традиционного венецианского карнавального костюма нужна была только для одного – чтобы оставаться неузнанным. Сегодня на карнавале традиционную бауту можно встретить очень редко. Во-первых, она без стразов и кружев кажется слишком «простой», во-вторых, баута по происхождению – маска смерти, и многие просто опасаются примерять на себя этот довольно мрачный и инфернальный образ.

В венецианском Музее Ка Реццонико есть зал с картинами Пьетро Лонги – главного «певца» карнавала. На этих жанровых сценках видно, что прежний карнавал был монохромным – черным и белым. Нынешний наряд далеко ушел от классики.

Карнавал в Венеции, понятно, это не карнавал в Рио. Ни секса, ни рома, ни самбы: только церемонии, vino caldo и платные балы. Каждый развлекается сам – как может, ведь главный неофициальный девиз Венецианского карнавала – «Карнавал должен быть в тебе».

Пьетро Лонги. Ридотто. 1788 год

Город проводит «Шествие Марий» – конкурс красоты в исторических костюмах, и «Полет ангела» – это церемония открытия карнавала. Как только девушка, выбранная на роль ангела, спускается по тросу с кампаниллы на пьяццу – карнавал считается начавшимся. Карнавальной «Марией» может быть девушка не старше 25 лет, гражданка Италии и уроженка Венеции, но не обязательно Мария, имя – просто дань исторической традиции.

С этими Мариями связано и слово марионетка, и сама ростовая кукла – венецианского происхождения. За словом стоит очередная история о прославленной венецианской скаредности (зачеркнуто) предприимчивости. Пираты из Триеста пытались умыкнуть всех венецианских невест разом вместе со всем их приданым (а свадьбы в городе в X веке было принято играть в один день в году, 31 января). Невест отбили, приданое вернули, пиратов перебили, а чтобы сохранить память о молниеносной победе, дож решил устраивать торжественное шествие в честь праздника Очищения Марии и выдавать из государственной сокровищницы ежегодно двенадцати бедным, но красивым девушкам приданое, чтобы они могли удачно выйти замуж. И называть их всех символическим именем Мария.