Текст книги "Венеция. Полная история города"

Тридцать лет вынужденного мира

Прошла почти половина тысячелетия, а битва при Лепанто до сих пор живой, пусть и во многом мифологизированный сюжет. Настоящая победа не празднуется на поле боя и не измеряется завоеванными землями. Важность битвы при Лепанто заключается в ее огромном эмоциональном воздействии: поток книг, восторженных отчетов, мемуаров, речей, стихов, портретов, эпических полотен во славу победителей захлестнул все уголки Европы. Тинторетто и Веронезе увековечили ее. Но Венеция больше не верила в себя. Оставшись фактически один на один с Османской империей, Светлейшая была вынуждена подписать предложенный турками мир. Она отказывалась от прав на Кипр и должна была выплатить султану по 300 тысяч дукатов в течение трех лет. На политическую сцену вышел Андреа Бадоэр, венецианский дипломат и администратор, член Совета Десяти,– тот самый, нарисовавший в своих донесениях нелицеприятный портрет султана Селима, которого с его тяжелой руки и стали называть Пьяницей.

Надгробие Себастьяна Веньера в Базилике Санти Джованни э Паоло.

Когда Кипр попал в руки турок в 1571 году и начались переговоры с Испанией и Святым престолом об образовании Священной лиги против турок, Бадоэр был в числе тех, кто в венецианском сенате самым решительным образом выступал против присоединения республики к Лиге: он и его партия были озабочены ролью гегемона, которую Испания играла в этом альянсе.

Бадоэр предвидел, что интересы членов Лиги войдут в противоречие с венецианскими интересами в Леванте, и его пессимистические прогнозы подтвердились. Парализованная торговля и истощенные финансы заставили партию Бадоэра лоббировать сепаратный мир с турками. Через константинопольского байло Маркантонио Барбаро были начаты тайные переговоры, и на заключительном этапе их вел Бадоэр.

Условия, которых он добился от турецкого правительства, считались во всей Европе весьма невыгодными и даже позорными. Оппозиция в венецианском сенате и очень значительная часть населения сочли договор пагубным не только для венецианского престижа, но и для будущего республики в Средиземноморье. Но договор, заключенный в марте 1573 года, принес республике самое важное в то время – тридцать лет мира с Османской империей и гарантии торговли в Леванте.

Селим II заключил от своего имени и от имени своих преемников тридцатилетнее перемирие, гарантировал абсолютную свободу торговли венецианскими товарами на территории своей империи; он обязался уважать владения республики на Адриатике и в Греции и дал право венецианским купцам покупать специи и другие товары в Александрии и Дамаске. Турки также обязались защищать венецианцев от испанских набегов (!).

Взамен Венеция должна была выплатить 300 тысяч цехинов[22]22
  На венецианском диалекте zecchino, цехин – золотая монета весом 3,545 г, имела хождение главным образом на территориях Республики Венеция и повсеместно вдоль основных торговых путей XIII–XVIII веков для валютных операций.


[Закрыть] в возмещение военного ущерба, отказалась от каких-либо прав на Кипр, вернула крепости, занятые во время войны в Далмации, и признала в своих владениях полную свободу турецкой торговли. Ее дань за Закинф и Кефалонию увеличилась с 500 до 1500 золотых в год.

Штандарт Священной лиги

Подписание мира вызвало бурю возмущения в Испании, в Мадриде считали, что Венеция предательски сдала все результаты победы у Лепанто, при этом сами испанцы воевать с турками больше не хотели. Селим II Пьяница ненадолго пережил Пия V – 13 декабря он скончался в гареме дворца Топкапы, поскользнувшись на мокром полу хаммама.

Этот мир, который дож Леонардо Дона определил как вероломный и обманчивый, вызвал ироническое насмешливое замечание Вольтера, который писал, что турки, казалось, выиграли битву при Лепанто.

Селим II оставил трон своему сыну Мураду III, который возобновил мир с Венецией в августе 1575 года – вплоть до войны в Кандии. Венеция больше не являлась морской и торговой державой, и главное – экономическая ось мира больше не проходила через Средиземное море: пряности, сахар, красители, ткани, пшеница больше не обогащали венецианскую казну.

Если последовательно проследить даты венецианско-османских конфликтов, можно заметить, что ритм их повторения очень регулярен: 26 лет, 24 года, 37 лет, 30 лет соответственно разделяют пять войн XVI века; как будто между одной фазой войны и другой необходимо было оставить определенный промежуток времени, сделать передышку, которая позволит залечить раны, восстановиться, начать военные и дипломатические приготовления, прежде чем снова броситься в бой. Этот ритм также является ритмом обновления поколений: каждый султан вел свою войну против венецианцев, каждый султан шел по стопам своего отца.

Войны между Венецией и турками – от взятия Константинополя до Кандийской войны – истощили соперников экономически, но политически они только укрепились в своем национальном самосознании. И если говорить о битве при Лепанто, пусть порою кажется, что следы великой победы стерлись напрочь – это не так. В алтаре Иеронимитской капеллы монастыря Санта-Мария-де-Гуадалупе близ испанского Касереса все еще висит трофей – кормовой фонарь турецкого флагмана «Султана».

И главное – в битве выжил лейтенант неаполитанской морской пехоты Мигель де Сервантес, за что, конечно, спасибо и святой Джустине, и Деве Гваделупской.

Места в Венеции, связанные с битвой при Лепанто

Ca Donà или Casa Venier – небольшое готическое палаццо на северо-восточной стороне Кампо Санта-Мария Формоза в сестьере Кастелло. Дом, построенный в XV веке, является родовым домом дожа Себастьяна Веньера, возглавлявшего силы венецианцев во время битвы при Лепанто в 1571 году. В 1971 году итальянский флот установил на доме памятную доску, посвященную адмиралу.

В церкви Сан-Джузеппе ди Кастелло (вен. Сант-Исепо) находится мраморный алтарь Рождества работы Доменико Грациоли да Сало, созданный по заказу адмирала Светлейшей Джованни Врана. Фронтальная часть алтаря представляет собой важный исторический документ: на нем изображено развертывание галер в битве при Лепанто.

Тинторетто. Портрет Себастьяна Веньера 1572 год

В церкви Санта-Мария-Формоза хранится икона Богородицы «Утешение», или Лепантской византийского письма, которая находилась на судне адмирала Веньера во время битвы при Лепанто. Принадлежит кисти греческого иконописца Николая Сафуриса (начало XVI века) и особенно почитаема в Венеции.

Базилика Святых Иоанна и Павла (Санти-Джованни-э-Паоло) считается главным пантеоном Венеции, здесь похоронено множество венецианских дожей и других важных персон. Гробница дожа Себастьяна Веньера находится в левом торце базилики. В правом нефе расположено надгробие Маркантонио Брагадина. Голову и содранную с казненного военачальника кожу турки отправили в Константинополь в подарок султану. Около 1575 года кожа была похищена веронцем Джироламо Полидоро и привезена в Венецию. 18 мая 1596 года останки Маркантонио Брагадина были перезахоронены в церкви Санти-Джованни-э-Паоло в свинцовом гробу в нише позади урны.

Глава четвертая. Сделано в Венеции

Арсенал: первый в мире промышленный конвейер

Венецианский Арсенал (араб. «дар ас-синаа», мастерская) – крупнейший промышленный комплекс Средневековья, родина массового производства, ныне база итальянского ВМФ и мореходная школа им. Франческо Морозини. После битвы при Лепанто его портал был украшен барельефом с изображением крылатого льва, символа евангелиста Марка и республики. Тогда же появилась и скульптура св. Джустины, покровительницы Венеции.

Около 1104 года был основан Арсенал, предтеча промышленного конвейера, созданный государством Венеция. Первоначально он занимал лишь небольшую часть своей нынешней площади – два островка на территории района Кастелло, но между 1303 и 1325 годами его территорию увеличили в два с лишним раза; возвели стапели и ангары для строительства галер, пристроили множество зданий и площадок. Здесь было все необходимое для производства военного корабля: Fonderie (литейные цеха), Corderie (такелаж), Officine dei Remi (весла) и Artiglieria (артиллерия). В начале XV века военные или транспортные галеры строились почти исключительно в Арсенале, а более крупные круглые торговые суда – на частных верфях по всему городу.

Строительство Арсенала в Венеции. Гравюра. XVIII век

В это время верфи занимали 46 гектаров, или шестую часть всего города. Ежедневно в Арсенале были заняты 1500–2000 рабочих, максимум 4500–5000 человек, т.е. от 2 до 5 % населения, насчитывавшего тогда 100 тысяч человек (вдвое больше сегодняшнего). Рабочие-арсеналотти, как их называли, составляли отдельную общину в городе, рабочий день которой регулировался главным колоколом колокольни Сан-Марко, называемым Марангон (marangon — «плотник»). Они считались элитой венецианских ремесленников и имели множество привилегий, реальных и почетных: например, возможность грести на «Бучинторо» во время официальных праздников Светлейшей, стоять в почетном карауле на выборах дожа и получать бесплатное или недорогое жилье по всей территории вокруг стен венецианской верфи. На них также были возложены функции пожарных: на специально сконструированных лодках с насосами в 1574 и 1577 годах они спасли Дворец дожей от пожаров. Они же должны были колоть лед в замерзшей лагуне, если он препятствовал проходу кораблей.

Каналетто. Вид входа в Арсенал в Венеции. 1732 год

Постепенно Арсенал стал базой для кораблей республики, оружейным заводом и складом оружия, морского оборудования, а также первоклассной верфью, где первые методы массового производства были внедрены за многие столетия до наступления индустриальной эпохи. Все это описал Данте Алигьери[23]23
  Доска с цитатой из Данте висит сейчас на стене Арсенала.


[Закрыть] (1265–1321) в «Божественной комедии» в знаменитых трехстишиях «Ада» (XXI, 7–15):

 
Quale nell’arzanà de’ Viniziani
Bolle l’inverno* la tenace pece
Per ripalmar i lor legni non sani,
Che navicar non ponno, e in quella vece
Chi fa suo legno nuovo, e chi ristoppa
Le coste a quel che più viaggi fece:
Chi ribatte da proda e chi da poppa,
Altri fan remi, ed altri volgen sarte,
Chi terzeruolo et artimon[24]24
  Артимон (Artimone) – название паруса трапециевидной или треугольной формы, расположенного над гротом.


[Закрыть] rintoppa.
 
 
И как в венецианском арсенале
Кипит зимой тягучая смола,
Чтоб мазать струги, те, что обветшали,
И все справляют зимние дела:
Тот ладит весла, этот забивает
Щель в кузове, которая текла;
Кто чинит нос, а кто корму клепает;
Кто трудится, чтоб сделать новый струг;
Кто снасти вьет, кто паруса латает[25]25
  Пер. М. Лозинского.


[Закрыть].
 

Данте дает очень точное описание работы Арсенала. Только в зимнее время года, когда море, течения и сильные ветра затрудняли мореходство, суда можно было тянуть посуху на стапеля, в скверо[26]26
  Первоначально в Венеции термином squero обозначали верфь для постройки, обслуживания и укрытия лодок всех размеров, как гребных, так и парусных, от небольших «сандоэти» до больших военных галер. С централизацией судостроительной деятельности в Арсенале скверо стали специализироваться на более мелких лодках для частного использования.


[Закрыть] (squero) для ремонтно-восстановительных работ до весны, когда начиналась интенсивная деятельность, как военная, так и коммерческая.

Начиная с XII века вся частная судостроительная деятельность по постройке крупных судов по воле государства была сведена на единую строительную площадку – Арсенал, где трудились лучшие рабочие и собирали отборный высококачественный материал, необходимый для строительства кораблей и обслуживания флота. Все это было организовано и работало как высокоэффективная сборочная линия: мачты, паруса, веревки, весла, руль, бортовое вооружение и все остальное, вплоть до сухарей, необходимых для питания экипажа. Такой производственный цикл в одном только мае 1571 года позволил спустить на воду 25 кораблей, полностью готовых к выходу в море.

В конфликте с Генуей, приведшем к войне при Кьодже, Венеция спаслась именно благодаря невероятной способности к восстановлению флота, предоставленной ее Арсеналом, который смог в очень короткое время контратаковать. Фактически уже в это время на крупной верфи постоянно находилось не менее пятидесяти корабельных корпусов, всегда готовых к немедленному оснащению и вооружению.

Гостя Венеции, короля Франции Генриха III Валуа однажды рано утром проводили в Арсенал и показали киль заложенного судна. Вечером того же дня готовый корабль уже был спущен со стапеля,– полностью оснащенный, вооруженный и обеспеченный провиантом. Демонстрация технических возможностей Венеции была не простым бахвальством – республика собиралась просить у Франции военную помощь в связи с начавшейся войной с Турцией. Во Дворце дожей есть картина Андреа Микели (Вичентино) – он изобразил приезд будущего французского короля в Светлейшую.

Генрих, сын Екатерины Медичи и брат «королевы Марго», был щеголь и декадент, введший моду на двойные серьги с большими каплеобразными жемчужинами. Его современники писали, что ему было мало одной серьги – одну серьгу эпоха воспринимала еще вполне адекватно. А Генрих носил две длинные, с яркими камнями. Был модным гуру. При этом имел славу полководца, был красавцем и героем балов, имел связи и с женщинами, и с мужчинами.

Андреа Вичентино. Дож и патриарх приветствуют Генриха III, короля Франции. XVI век

В 1573 году Екатерина Медичи добилась его избрания на польский престол. Но уже через год умер его брат, король Карл IX, и Генрих, бросив своих быстро опостылевших подданных, от «сарматской дикости» помчался прочь, домой – к освободившемуся трону. Через Венецию.

Венецианцы молодого человека быстро вписали в мировой геополитический контекст и решили выжать из его визита сколько возможно пользы.

Генриху был устроен такой прием, который он запомнил до конца дней. Мать прислала ему на дорогу 100 тысяч ливров – грандиозную по тем временам сумму. Всю ее будущий король спустил в Венеции, что даже вошло в летописи. Для встречи французского короля на воду был снова спущен «Бучинторо» – церемониальный корабль дожа. Андреа Палладио возвел для встречи монарха триумфальную арку в Лидо, а Тинторетто и Веронезе ее расписали. Сорок юных потомков самых знатных семейств Венеции вошли в личную свиту Генриха. Передвигался он в сопровождении флотилии позолоченных гондол. Все законы против роскоши были временно отменены. Венецианцы надели самые роскошные одежды и драгоценности. Сенат прислал Генриху каталог самых красивых куртизанок города, и король, несмотря на насыщенную программу, успел сойтись с поэтессой и «честной куртизанкой» (cortigiana onesta) Вероникой Франко. Отвели его и в Арсенал – словом, ошеломили исключительно венецианским сочетанием красоты, утонченности, деловитости и хитроумия.

На картине Андреа Вичентино – момент, предшествующий этому эпическому загулу. В черном – французский король, рядом – дож Альвизе I Мочениго и патриарх Венеции Джованни Тревизо. Вокруг – в гондолах и на суше – представители венецианских патрицианских семей. Над головой Генриха – женские фигуры; возможно, одна из них и есть Вероника Франко.

Короткое правление дожа Альвизе I Мочениго было не слишком счастливым для Венеции. При нем был потерян Кипр. Болезненное поражение от турок заставило его искать союза с молодым французским королем. А через год после визита Генриха Венецию накрыла чума, унесшая жизни более 50 тысяч человек. Альвизе Мочениго пережил эпидемию и начал строить в честь чудесного спасения города церковь Реденторе на Джудекке, но до окончания ее строительства так и не дожил.

Генрих III был последним из Валуа. Из 38 лет его жизни 27 лет пришлись на войны. Организатор одного из самых знаменитых политических убийств – герцогов Гизов, он сам стал жертвой покушения.

После наполеоновского вторжения 1797 года, ознаменовавшего конец Светлейшей республики, Арсенал был опустошен. «Бучинторо», представительский корабль дожа, был сожжен на острове Сан-Джорджо, но прежде с него сняли и вывезли несколько сотен килограммов золота. Полностью производственная деятельность прекратилась в 1940 году.

Лазарет, карантин и Чумной доктор

Венецианская республика жила морской торговлей. Корабли везли в ее порт богатство, они же доставили сюда и смерть. Именно Венеция послужила «воротами», через которые на Европейский континент с юго-востока проникла чума. Неудивительно, что именно здесь изоляция как чрезвычайная мера на случай особенно опасных вспышек болезни превратилась в институт, действовавший на протяжении столетий под контролем чиновников санитарного управления.

Вид на Лазаретто Веккьо

Первым лазаретом стал Лазаретто Веккьо (Lazzaretto Vecchio) – маленький остров в лагуне. На острове еще в 1249 году был построен храм Святой Марии из Назарета. Предполагается, что именно от храма – в простонародье «назаретского» (Nazaretum) – произошло и название острова, Лазаретто (Lazzaretto), от которого позднее появилось и слово «лазарет». Возможно, впрочем, что названием остров обязан монахам ордена Святого Лазаря с соседнего острова Сан-Ладзаро – они занимались попечением над больными проказой, также известной как лепра и болезнь святого Лазаря.

Лазаретто Веккьо расположен в центральной части Венецианской лагуны напротив бассейна Сан-Марко. Чтобы отличить остров от другого Лазаретто, известного как Лазаретто Ново (Нового), и служившего карантинной станцией, его назвали Старым, и это название он сохранил до сегодняшнего дня. На протяжении веков остров несколько раз расширялся, у мелководья вокруг отвоевывалась суша. Первая лечебница появилась здесь в связи с печальной необходимостью – в 1348 году Венецию поразила первая эпидемия чумы. В 1423 году сенат республики решил создать – впервые в мире – больницу для изоляции зараженных. Когда в 1576 году, а затем в 1630 году произошли особенно сильные вспышки чумы, тысячи людей были переселены на оба острова, и большинство из них так там и остались. На обоих археологи обнаружили позже массовые захоронения.

Понятно, что даже зараженных чумой нелегко было запереть на Лазаретто. Среди прочих мер властям пришлось использовать культ Сан-Рокко. По преданию, святой Рох, покровитель больных чумой, совершавший чудеса исцеления, сам заразился чумой, был изгнан из города и отправился умирать в заброшенную лесную хижину. Но выжил и выздоровел.

В том же 1348 году, году первой эпидемии, был впервые использован принцип чумного изолятора: дож на государственном уровне объявил 40-дневную изоляцию для кораблей, приходивших в порт Венеции из других стран. Именно на такой срок судна должны были встать на якорь перед разгрузкой, чтобы убедиться в том, что среди членов команды нет зараженных. Отсюда и возник термин «карантин» (итал. quarantena; от quaranta giorni – сорок дней).

Определенного медицинского смысла в этом сроке не было, и число 40, по-видимому, было взято как весьма распространенный в иудео-христианской традиции срок духовного и телесного очищения: столько продолжался Ноев потоп и столько же постился и молился Иисус в пустыне. В те годы люди плохо представляли себе природу инфекционных заболеваний и их течение, не существовало понятия инкубационного периода и стерильности.

Лагуну патрулировали вооруженные суда, препятствующие заходу в бассейн Сан-Марко любого корабля прежде, чем его офицеры не будут допрошены о маршруте путешествия. Они должны были предоставить отчет о плавании с указанием портов, в которые заходили,– зараженные это места или нет. После этих процедур корабль и все его содержимое, люди и груз, направлялись на остров Лазаретто Ново, в карантин.

Каналетто. Вид бассейна Святого Марка со стороны мыса Догана. 1730–1735 гг.

В 1468 году сенат республики предписал построить на острове карантинный пункт, а к 1576 году, по свидетельству современников, на острове были сотни помещений. Это помогало избежать скопления людей – здесь временами оказывались одновременно до 10 тысяч человек; их держали подальше от тесноты и скученности города. Люди с симптомами или подозрением на инфекцию изолировались – это позволяло предотвращать контакт со здоровыми людьми и снижать вероятность распространения болезни. Были также оборудованы широкие крытые площадки, известные как «тезе», для дезинфекции грузов. Следуя специальному протоколу, санитарная команда проветривала и просушивала подозрительные или пришедшие из зараженных регионов грузы, окуривала их. После работы руки мыли с уксусом.

П. Фюрст. Гравюра с изображением чумного доктора, XVII век

Персонал лазарета носил специальные противочумные одежды, которые, как считалось, защищали от распространения инфекции: плотные черные плащи, массивную обувь, перчатки и закрытый головной убор в виде маски с длинным клювом. Сегодня этот противочумный костюм выставлен в экспозиции музея Лазаретто Ново и привлекает всеобщее внимание посетителей.

В XVII веке знаменитый французский врач Шарль де Лорм усовершенствовал «носатую» маску, создав полный комплект защитной одежды для врачей, имеющих дело с больными чумой. Костюм де Лорма был сделан по мотивам кожаного доспеха легкой пехоты: помимо характерной «клювастой» маски, он включал в себя длинный, от шеи до лодыжек, плащ, узкие брюки, перчатки, ботинки и шляпу. Все элементы костюма выполнялись из вощеной кожи или из грубого холста, пропитанного воском. Это была практичная одежда, то есть она фактически использовалась врачами и хирургами как медицинская униформа для защиты от болезни, когда они ходили навестить больных чумой. Жезл, который Чумной доктор всегда держит в руках на всех изображениях, довершал униформу. Он был предназначен для того, чтобы избежать прикосновения к телам жертв чумы.

Со временем маска Чумного доктора стала карнавальным костюмом. Костюм служил для пробуждения памяти о зле, для преодоления скрытого страха перед болезнью.

После победы над чумой использование острова как медицинского учреждения постепенно сошло на нет. С приходом к власти Наполеона, а затем австрийцев, в XVIII веке он был переоборудован в военных целях, став частью системы защиты лагуны. Постройки были частично снесены, частично перепрофилированы, в стенах, окружающих комплекс лазарета, проделали бойницы, сооружены наблюдательные вышки, бастионы и валы; в помещениях для больных хранили порох, боеприпасы и орудия. До начала семидесятых годов ХХ века остров использовала итальянская армия. Сегодня он служит местом хранения археологических находок, сделанных в лагуне.

В середине XVIII века «больница» была преобразована в военный арсенал, а некоторые старые здания были снесены: церковь с романской колокольней, две пороховые башни и остатки средневековых построек. После вывода из эксплуатации в 1965 году лазарет тридцать лет служил городским приютом для собак.

Франческо Гварди. Визит дожа в базилику Мадонны делла Салюте. 1780 год

В 2004–2008 годы лазарет пытались отреставрировать, чтобы превратить его в резиденцию Национального археологического музея Венецианской лагуны. Но, как это часто бывает, проект был приостановлен до тех пор, пока не появится дополнительное финансирование. Средства для реставрации и возрождения музейного проекта появились лишь в 2020 году.

21 ноября Венеция отмечает один из своих главных религиозных праздников – Festa della Madonna della Salute. В этот день в 1687 году была освящена базилика Санта-Мария делла Салюте (Святой Марии Целительницы).

1 апреля 1630 года под грохот пушек и колоколов был заложен первый камень в основание новой церкви. Церемонию провели дож, патриарх и посол короля Людовика XIII, один из немногих дипломатов, кто не бежал из города. Место для строительства было выбрано исключительное – у входа в Большой канал, рядом с Доганой.

Республика торжественно поклялась построить искупительную церковь после того, как все жители Венеции три дня и три ночи провели в молитвенной процессии, прося Мадонну об избавлении от чумы.

Но молитвы не помогли: на следующий день 97-й дож Венеции Николо Контарини умер в своем дворце, пораженный чумой. Сенат, однако, продолжил работу и назначил новых членов в комитет, которому предстояло выбрать будущего архитектора церкви. Одиннадцать проектов были поданы, но не все авторы смогли представить их сами – они умерли от чумы прежде, чем смогли выступить перед комитетом. Выжили трое. Двое – архитекторы Рубертини и Фракао – создали проект, повторявший палладианскую церковь Искупителя. Бальдассаре Лонгена, сын каменотеса из Тичино, создал восьмиугольную церковь-ротонду, похожую, по его словам, на «корону Богородицы».

По традиции, окончательному выбору предшествовала затяжная полемика, подпитываемая оскорблениями и слухами, битвы экспертов, конфликты между сторонниками новаций и консерваторами. Наконец, выбрали проект Лонгены. Чума к этому времени стала униматься, и с начала лета 1631 года число ее жертв уменьшилось.

28 ноября 1631 года 98-й дож Франческо Эриццо официально провозгласил, что город освобожден от зла. Потери было велики: 128 тысяч умерших за одиннадцать месяцев, треть населения. Гигантская благодарственная процессия проследовала по понтонному мосту от Сан-Марко к строительной площадке Салюте. Были забиты сваи – 1 106 657 свай на 2666 квадратных метрах площади будущей церкви.

Архитектор Балдассаре Лонгена, скульптор Йоссе ле Корт. Алтарь Месопандитиссы. 1670–1674 гг.

Лонгена, которому в начале строительства было тридцать два года, не увидел свой замысел завершенным: строительство заняло пятьдесят шесть лет. Не только из-за войн, которые следовали одна за другой, но и из-за невероятного количества скульптур и рельефов, которые предстояло вырезать и установить на фасаде церкви. Церковь Санта-Мария делла Салюте была освящена 9 ноября 1687 года, спустя пять лет после смерти архитектора.

Внутри она – огромный восьмигранник, восемь столбов поддерживают купол; напротив главного входа находится алтарь, в который упрятана главная драгоценность – Месопандитисса, Черная Мадонна, византийская икона XIII века.

Салюте. Вид с моста Академии

Красивая, но страдающая дева слева – это сама Венеция, которая просит у Богородицы защиты от чумы. Центральная фигура – Мадонна с младенцем, которой церковь и посвящена; наконец, третья фигура, справа, старая, уродливая и оборванная – это чума, в страхе бегущая от Марии. Месопандитисса родом с острова Крит. Венеция, как в сорочье гнездо, собирала украденные в разных концах мира сокровища. И лишь эта икона – не трофей, 108-й венецианский дож адмирал Франческо Морозини в 1670 году, когда венецианцам пришлось уступить остров туркам, вывез ее в Венецию.