Текст книги "Венеция. Полная история города"

Corderie de la Tana: венецианский флот и русская пенька

Чтобы попасть в выставочные павильоны Венецианской биеннале, нужно пройти через Кампо делла Тана. Топоним ясно указывает на уже знакомый нам город, который занимает видное место не только на современной карте Венеции, но и на странице Атласа Баттисты Аньезе (1550 год, библиотека Музея Коррер).

Арсенал Венеции

От кампо вдоль длинной глухой кирпичной стены проходит Фондамента делла Тана, Набережная Таны. За этой стеной с начала XIV века скрывался канатный цех венецианского Арсенала. Он и сегодня, как и сам Арсенал, является военным объектом и поэтому закрыт для публики, за исключением недель, когда там проводится Биеннале современного искусства.

Пенька из конопли была основным экспортным товаром Таны. Пенька – это тросы, канаты, рыболовные сети, парусина для военного и торгового флота. Без меда и пушнины, венецианцы скучно, но прожили бы. Без пеньки нация мореходов обойтись не могла. На галерах и вообще на парусных судах требовалось большое количество канатов разной толщины: от тонких – для шитья парусов – до толстых, якорных.

Пенька, выращенная в северных влажных широтах, обладала более длинным и тонким волокном. Длительное вымачивание в пресной и холодной воде делало ее эластичной и прочной. Вымачивали коноплю осенью в реках и зимой в проруби. И только весной приступали к ее переработке. Пеньку широко использовали в мореходстве, так как произведенные из нее канаты и веревки прочны на разрыв, практически не изнашиваются при контакте с морской солью и способны сохранять свои свойства в мокром состоянии. Лучшую пеньку, использовавшуюся в Венеции, делали из конопли, выращенной на юге России. Она обладала очевидным преимуществом – износостойкостью.

7 июля 1302 года Большой совет решает построить рядом с Арсеналом здание, где будет сосредоточено производство канатов и склады пеньки. Новое кирпичное здание на Фондамента делла Тана было готово уже в 1303 году и названо Caxa del Canevo; за ним располагался прямоугольный бассейн, который использовался для мацерации конопли.

В 1303 году в Арсенале начала работу канатная фабрика, выпускавшая арбалетную тетиву. В 1314 году на оружейном складе хранился 1131 арбалет.

В 1440 году после взрыва порохового погреба (Сaxa de le Polveri) часть здания получила такие серьезные повреждения, что ее пришлось снести. В 1579 году на месте Сaxa dеl Сanevo началось строительство Teza longa de la Tana или Кордерии по проекту архитектора Антонио да Понте, того самого, который несколько лет спустя прославится строительством моста Риальто (1587) и Новых тюрем (1589), и Маркантонио Барбаро, опытного архитектора, друга Палладио и, главное, влиятельного сенатора, проведитора Арсенала между 1583 и 1585 годами.

Просторный цех шириной 21 метр, разделенный на три нефа 84 колоннами, был развернут на 316 метров в длину вдоль Рио-делла-Тана, чтобы обеспечить производство длинных тросов. Внутренняя высота здания, включая стропила, составляла около 9,7 метра. Кроме того, Кордерия имела отдельный вход, независимый от остальной части Арсенала. Здесь работали cordaroli и filacanevi – производители канатов, тросов и шпагатов из конопли (деятельность, разрешенная только венецианцам, поскольку республика обладала монополией на коноплю). Visdomini alla Tana, три магистрата, избранных Большим советом, контролировали, чтобы корабельные канаты были скручены ровно из 1098 конопляных нитей. Кроме того, они следили за хранением запаса веревок и за тем, чтобы ни один работник не продавал ничего частным лицам без предварительного получения лицензии.

Тинторетто. Портрет Маркантонио Барбаро. XVI век

Производство включало первоначальное чесание конопли, которая поступала в спрессованном виде в тюках. Ее нужно было очистить от примесей, прочесать, обработать маслом, чтобы подготовить для прядения. Затем из пеньки пряли нити, которые шли на канаты, мешки, брезент, парусину. Тонкие пряди собирали на катушках, затем колесное устройство в торце здания скручивало пряди в тросы. Каретка, утяжеленная большими валунами для оптимального натяжения, регулировала продвижение каната, проложенного по эстакадам. Для получения тросов большего размера, например, для удерживания якорей, операцию повторяли, переплетая все более толстые тросы в большем количестве.

Сырье имело большую ценность, и отходов не оставляли: при необходимости рабочие через отверстия вытягивали канат наружу на нужную длину и только затем отрезали (небольшие обрезки шли на конопаченье корпусов). Эти отверстия в торцевой стене сохранились до сих пор, их легко обнаружить – снаружи они украшены огромными белокаменными маскаронами, через широко раскрытый рот которых проходила веревка. Кордерия производила канаты любой толщины и требуемого предназначения: швартовы, ванты для крепления мачт к корпусам, фалы для подъема парусов и шкоты для управления ими.

Судьба Кордерии повторила судьбу Арсенала и, в целом, судьбу Венеции. Когда Венецианская республика перестала существовать, сначала французы, а затем австрийцы наложили руку на ее оборудование. Со временем Кордерия была заброшена, большое здание, превращенное в склад, было разделено перегородками, убившими его перспективу. В таком состоянии оно оставалось до 1980 года, когда было выбрано в качестве площадки проведения 1-й Международной архитектурной биеннале. В 1983 году последовала тщательная реставрация, которая вернула зданию его первоначальную структуру, раз в два года нарушаемую современным искусством.

Конец системы

Еще в 1490 году Марино Санудо, главный хронист Светлейшей, описывал чарующую картину процветания на берегах лагуны: «Все покупают и живут как настоящие сеньоры… И хотя в этом городе ничего не произрастает, тем не менее в нем всего в изобилии, ибо все поступает сюда изо всех городов и частей света, особенно то, что потребляется в пищу… А всё потому, что все здесь богаты». Венеция достигла вершины своего могущества. В середине XV столетия численность ее населения достигла 200 тысяч человек; кроме 3000 различных судов, у нее было более 300 больших торговых кораблей с 25 тысячами человек экипажа, которые ходили по всему Средиземному морю и за его пределами – во Францию, в Англию и Фландрию, которая в те времена была центром мирового производства. Крупная торговля и мореплавание находились всецело в руках дворянства. Постоянный военный флот Венеции в 1472 году состоял из 45 галер с 11 тысячами человек экипажа; в военное время он, в случае необходимости, мог быть увеличен вчетверо. В Арсенале работали 16 тысяч человек.

Кроме области Венето, Венеция владела восточным берегом Адриатического моря с Албанией, Ионическими островами, Мореей и многими островами Греческого архипелага, в том числе Негропонтом и Критом; помимо этого у нее было множество торговых поселений на всем востоке. В 1489 году к ее владениям прибавился еще Кипр, уступленный Венеции Екатериной Корнаро.

Но в это же время произошли события, которые повлекли за собой упадок могущественной морской республики; одно из них носило совершенно мирный характер, и значение его проявилось только со временем. Это было открытие морского пути в Ост-Индию, вследствие чего Венеция потеряла наиболее прибыльную часть своей торговли.

Альфредо Роке Гомейро. Отплытие Васко да Гамы в Индию в 1497 году. 1900 год

Сначала в 1487 году португалец Бартоломеу Диаш в поисках Индии обогнул южную оконечность Африки и открыл мыс Доброй Надежды, а 21 мая 1498 года Васко да Гама, проложил новый морской путь в Индию «в поисках христиан и специй». Это событие создало для венецианцев больше проблем, чем открытие Христофором Колумбом Нового Света. Легко понять почему: Колумба интересовали золото и серебро, торговля которыми относительно мало касалась венецианцев. А вот португальцы получили доступ к рынку специй по конкурентоспособным ценам, покупая их почти в три раза дешевле, чем венецианцы. В Индии португальцы покупали центнер перца по 3 дуката и продавали его в Лиссабоне по 16 дукатов, в то время как венецианцы, покупавшие перец у арабов, просили за него 80 дукатов. Так рухнула вековая монополия Венеции. Флорентийский купец Гвидо Детти в 1499 году так описал открытие Васко да Гамой «маршрута специй»: «Венецианцы, когда они потеряют торговлю с Левантом, должны будут вернуться к рыбной ловле, потому что по этому пути пряности будут поступать по цене, которую они не могут взимать. Король Португалии заставил под страхом смертной казни и конфискации имущества хранить в тайне все навигационные карты, которые указывают на побережье [специй], так что никто не знает ни их маршрута, ни способа плавания в этих местах».

История больших рыночных галер, которые два столетия монопольно ходили по торговым маршрутам под флагом Святого Марка, перевозя товары из Леванта, быстро приближалась к своему естественному концу. Португальские, английские и голландские купцы теперь ходили за восточными товарами напрямую, не прибегая к коммерческому посредничеству Светлейшей. Новые галеоны, большие и хорошо защищенные, большей грузоподъемности и лучше вооруженные, очень отличались от тех судов, что использовались двумя веками раньше. Квадратные паруса позволяли им плавать при любом ветре, не прибегая к помощи весел. Это было главным преимуществом флота XVI века. Венецианцы не отреагировали на новый статус-кво в международной морской торговле, который потребовал бы быстрой модернизации их торгового флота и приспособления к новым потребностям рынка. Венецианское государство решило преобразовать транспортные корабли в военные. Выбор, продиктованный главным образом ожиданием долгих изнурительных войн с турками. Война Камбрейской лиги и поражение в битве при Аньяделло в 1509 году еще больше задержали назревшие изменения.

Одновременно появление на сцене агрессивной Османской империи представляло серьезную угрозу самому существованию венецианских колоний на Востоке. На Средиземном море началась упорная борьба на море между Востоком и Западом, которая продолжалась много веков и повлекла за собой множество последствий.

В середине XV века пал Константинополь (1453). Турки-османы заявили о себе как о мощной и агрессивной новой силе. Турки в кровавых битвах отобрали у Венеции острова Крит и Кипр, ряд крепостей на море (Негропонте). Но Венеция не думала сокращать торговлю с Константинополем, теперь уже турецким. Двор султана охотно покупает услуги и товары венецианцев: лампы, очки, часы – даже в период войн.

В конце XV века окрепшая Османская империя перекрыла торговые пути из Европы в Китай и Индию. Купцы, веками привыкшие к богатым предложениям на венецианском рынке, были вынуждены довольствоваться небольшим ассортиментом доступных товаров и в конце концов ушли искать другие рынки. Венецианское государство, чтобы предотвратить крах торговли, было вынуждено выдавать транспортные лицензии иностранным перевозчикам. Это только на время замедлило назревающий кризис, но не предотвратило потерю венецианцами важной доли рынка в пользу североевропейских стран. Конец системы mude произошел, можно сказать, в результате естественной смерти после того, как она успешно проработала более двухсот лет. Последние аукционы были проведены в 1534 году. Завоевание турками Константинополя в 1453 году фактически положило конец Восточной Римской империи. Вскоре конвои, ведущие во Фландрию и в Эг-Морт в Провансе, были отменены; венецианских купцов больше привлекали ближние и богатые ближневосточные торговые центры, особенно Дамаск и Александрия Египетская. Но изменения в судостроительных технологиях не означали конца венецианской морской торговли. Пусть медленно, но Венеция восстанавливалась. Не имея возможности плавать на атлантических маршрутах, где господствовали португальцы и испанцы, она вернулась в Восточное Средиземноморье: Сирию, Египет, Кандию, Кипр. В этот момент удача пришла на помощь Светлейшей: португальцы, высокомерные и не очень дипломатичные, нажили врагов среди индийских поставщиков, и те предпочли вернуться к торговле через древние караванные пути с венецианскими купцами. Восстановление сухопутных караванных путей стало возможным и потому, что пряности, в основном гвоздика, корица, мускатный орех и перец, перевозились морем во влажных трюмах галеонов. Во время плавания, длившегося более четырех месяцев, они теряли свой аромат, чего удавалось избежать, когда их ввозили караваном за 15–20 дней из Сирии или Египта.

Пока позволяла судьба, Венеция была центром мира. Город сохранял этот почетный статус столетиями, предшествовавшими открытию Америки. Когда через Атлантику в порты Иберийского полуострова пошли галеоны, груженные богатствами Нового Света, Венеция стала первой жертвой изменения мирового порядка. Это была медленная агония на фоне торговой революции, начавшейся после путешествия Колумба. Открытие Америки и следом – маршрутов через Атлантику, которые принесли новые товары в Европу, а также обогащение благодаря американскому золоту соперников Венеции – Испании и Португалии – вынудили приостановить плавания по общественной инициативе в 1520-х годах. Венеция пала, во-первых, потому что была окружена; во-вторых, потому что привыкла вести войны одновременно на нескольких фронтах, и в-третьих, потому что не могла поодиночке выдержать конкуренцию со стороны нарождающихся заокеанских колониальных держав: испанцев, голландцев и британцев. Венецианская модель торговли стала неустойчивой и анахроничной, и подавляющая сила истории уничтожила ее.

Глава третья. Война: битва при Лепанто, или вверх по лестнице, ведущей вниз

* * *

История Венецианской республики – это история последовательного завоевания морских путей на Восток и отступления обратно к берегам лагуны. На море ее ждало и самое долгое, самое ожесточенное соперничество – с турками-османами.

Морское сражение при Лепанто в 1571 году – кульминация многовекового противостояния двух миров. Противостояния между Западом и Востоком, христианством и исламом, Европой и Азией. Противостояния больше политического, чем религиозного.

Отношения между двумя претендентами на владычество в Средиземноморье – Венецией и турками – никогда не были простыми, но во второй половине XVI века они обострились до предела.

Впрочем, отношения между ними были, скорее, двусмысленными, чем откровенно неприязненными. В периоды перемирий коммерческий интерес брал верх над враждой и желанием отомстить друг другу. Даже на следующий день после битвы при Лепанто, когда потрепанный венецианский флот возвращался с победой домой, в городе торговали турецкие купцы. Правда, на несколько дней им пришлось забаррикадироваться в своих домах, чтобы избежать побоев.

И «турецкая мода» успешно прижилась в Венеции – в одежде, в сюжетах картин, в музыке или даже в очень прикладных вещах, таких как бани, ванные комнаты и… туалеты. Дорожа торговыми отношениями с османами, Венецианская республика (начиная с 1621 года) предоставила турецким купцам один из самых престижных Fondaco (вен. Fontego, купеческое подворье со складами) на Канале Гранде.

Хуан Луна. Битва при Лепанто. 1887 год

Когда можно было подкупить, Венеция платила, когда можно было обмануть – обманывала, когда приходилось уступать – прогибалась. Там, где военная сила терпела неудачу, Венеция прибегала к дипломатии и шпионажу. Она терпеливо и умело плела эти сети, ее послы и купцы собирали информацию по всему миру, ее флот поддерживал «морской статус-кво».

Болезненность процесса медленного, но неумолимого упадка могущества Венеции смягчали лишь огромные богатства Востока, которые Республика Сан-Марко смогла накопить в лагуне. Все благосостояние венецианцев основывалось на контроле над морскими коммуникациями и на потоке товаров с Востока. Поэтому республика изо всех сил стремилась не ссориться с турками, закрывала глаза на нередкие захваты берберийскими пиратами, вассальными Стамбулу, своих кораблей, на то, что турки систематически грабили одну за другой стратегически важные для Венеции территории, несмотря на «выкуп», который городу пришлось платить османам за Кипр, свою самую дальнюю и драгоценную колонию, «подарок» Светлейшей от Катерины Корнаро.

Османская империя, напротив, наращивала силы, не проиграв ни одного значительного морского сражения за предыдущие сто лет. Ее армии уже завоевали остатки восточной половины Римской империи, включая «Новый Рим» – Константинополь. И каждая новая экспансия султаната означала неизбежное столкновение с Серениссимой.

Борьба Венеции с ее извечным врагом длилась почти четыре столетия, периодически вспыхивая и стихая, и завершилась лишь во втором десятилетии XVIII века – с потерей Венецией в последней турецко-венецианской войне Мореи (нынешнего Пелопоннеса) между 1714 и 1718 годами. К тому времени силы противников иссякли, и местное греческое население стало тяготиться властью обеих сторон.

Кипр: начало и конец истории

В 60-е годы XVI века на оживленных торговых путях Средиземного моря бесчинствовали алжирские и тунисские пираты: принявшие ислам греки Арудж и Хайреддин Барбаросса, итальянец Улуч Али (Джованни Диониджи) – мы еще встретим его в битве при Лепанто, и албанец Мурат-Реис. Османская империя покровительствовала пиратам, предоставляя свой рынок для сбыта награбленного и прикрывая от карательных экспедиций.

В 1566 году папой римским становится Пий V. Это он убедил католических правителей Средиземноморья объединиться, чтобы остановить османов, создав союз, который они потом назвали Священной лигой. В том же 1566 году на османский престол сел султан Селим II, сын Сулеймана Великолепного. Селим Светловолосый, или Селим Пьяница, воцарился после нескольких эпизодов внутрисемейной резни. Государственными делами при нем руководили, соперничая друг с другом, великий визирь Мехмед Соколлу-паша и влиятельный фаворит Иосиф Наси.

Бартоломео Пассаротти. Портрет Пия V. 1566 год

Португальский марран[17]17
  Марранами называли сефардских евреев, обращенных в христианство. Марраны, продолжавшие тайно исповедовать иудаизм, преследовались испанской инквизицией.


[Закрыть], носивший в Европе имя Жоао Мигеш, Наси был враждебен Венеции, впрочем, взаимно. Он происходил из семьи испанских conversos – «новых христиан». Его отец рано умер, и Наси вырос в семье своей тетки Грасии Мендес Наси, одной из самых богатых женщин Европы. Семейство Наси было известно не только своим банком с агентами по всему миру или успешной торговлей перцем, зерном и тканями. Оно организовывало пути бегства сотен марранов из габсбургской Испании и Португалии, где их как еретиков преследовала инквизиция. Путь самого Наси в Османскую империю, к подножию султанского трона, лежал через Венецию.

В Венеции Совет Десяти дал семейству Наси охранную грамоту: лицензию на создание торговой компании, что было небывалым делом для иностранцев. В 1549 году Наси попросил у ее властей остров для переселения евреев-беженцев, но получил отказ. Между тем его тетка Грасия в ходе семейной тяжбы была заключена в тюрьму, и ее имущество было конфисковано правительством Светлейшей. Наси попросил заступничества у султана, расписав ему преимущества переселения еврейских семей на территорию Османской империи. Сулейман Великолепный, правивший тогда империей, добился освобождения Наси и его родственников из-под ареста, возвращения их имущества ценой 100 тысяч золотых дукатов, внесенных в венецианскую казну, и отъезда в Константинополь. Но Наси сенат запретил въезд на территорию Венеции, включая ее средиземноморские владения, под страхом повешения между двумя колоннами на площади Сан-Марко.

В Стамбуле Наси отказался от своего христианского имени, сделал обрезание и снова взял еврейское имя Иосиф. Со временем он стал фаворитом сына султана Селима. Когда Селим в ходе внутрисемейной резни в 1566 году захватил трон своего покойного отца, за услуги он наградил Наси титулом герцога Наксосского.

В сентябре 1569 года внезапно вспыхнул большой пожар на верфях в венецианском Арсенале. Пороховой склад флота взлетел на воздух, огонь спалил четыре строящиеся галеры, но поползла молва, что погиб весь венецианский флот. Получив это известие, Наси – при поддержке другого фаворита султана, Лалы Мустафы, и вопреки желанию великого визиря Мехмеда Соколлу, самого могущественного человека при дворе,– убедил султана идти на Кипр, упирая на то, что военно-морская мощь владевшей островом Венеции сгорела в огне.

В самой Венеции в пожаре в Арсенале обвинили Наси. И хотя прямых доказательств его причастности к поджогу не было, все венецианские евреи оказались под подозрением в связи с врагом города: известно было, что в Гетто Наси уважали и вообще поддерживали связь с евреями Османской империи. Сенатор Гримани даже предложил изгнать их из государства как предателей Венеции. Евреи, утверждал он, были виной пожара в Арсенале и нехватки зерна в городе с целью усилить надежды турок на победу (иначе говоря, распространяли провокационные слухи). Выдвигал он и другие обвинения: что евреи разоряли патрицианские семьи и развращали молодежь, поощряя ее к излишествам. 18 декабря 1571 года было вынесено постановление: изгнать всех евреев без права на возвращение; им было разрешено оставаться в Венеции до февраля 1573 года. Однако через несколько дней вмешались судебные власти, указ был заменен взиманием с евреев дополнительных налогов. После 1573 года, когда закончилась война с турками, сенат навсегда отказался от мысли изгнать евреев из Венеции.

Возвращаясь к Селиму Пьянице, стоит вспомнить, какое описание ему дал венецианский посол в Константинополе, байло[18]18
  Байло – должность постоянного представителя Венецианской республики, губернатора или дипломата.


[Закрыть] Андреа Бадоэр в 1573 году:

С виду он очень безобразен и во всех членах непропорционален <…> лицо его совершенно испорчено и поджарено от чрезмерного количества вина, а также от большого количества бренди, который пьют, чтобы переварить. Он очень груб в своих речах, неопытен в делах и очень чужд тяжелого труда, вплоть до того, что всю тяжесть столь великого правительства он перекладывает на плечи первого визиря-паши. <…> Больше всего он любит пить и есть, что он обычно и делает, его величество бывает иногда два или три дня за столом непрерывно; а из этого следует, что он больше всего любит Михаила еврея.

Впрочем, существует версия, что «пьяницей» султана прозвали за разрешение торговли вином, проверенный способ пополнения казны. Право на сбор пошлин с вин, ввозимых в Турцию через Черное море, Селим даровал Наси. Иосиф получил монополию на торговлю вином во всей Османской империи. Лучшие вина он подносил султану. Так что, строго говоря, по сегодняшним меркам Селим не был пьяницей, но пал жертвой венецианского антипиара. Он стал первым султаном в череде османских правителей, отказавшимся от личного участия в походах по завоеванию новых земель. Но от войны как способа расширения территорий он, конечно же, не отказался. Великий визирь Мехмед Соколлу внушал Селиму, что как защитнице ислама от натиска христиан империи следует поддержать восстание морисков – мавров Гранады против короля Испании Филиппа II. Однако Селим не хотел помогать единоверцам.

Неизвестный художник. Сражение при Лепанто. XVI век

Султан Селим II Пьяница

Его манил Кипр, остров, богатый хлопком и сахаром. Однако тот все еще находился во власти Венеции. А в отношениях между Османской империей и Венецией тогда еще действовал мирный договор. Нужен был casus belli. В 1569 году Селим II созвал военный совет и, преодолев сопротивление главного визиря, отправил турецкого посла в Венецию. Ультиматум дожу османский посланник привез 28 марта 1570 года. Селим требовал добровольной уступки острова:

Мы просим вас о Кипре, который вы должны отдать нам полюбовно или силой. И постарайтесь не раздражать наш страшный меч, ибо мы будем вести самую жестокую войну со всех сторон; не надейтесь на ваше богатство, потому что мы позаботимся о том, чтобы оно выскользнуло из ваших рук, как поток…

Но венецианский сенат, сочтя ультиматум вызывающим, а подчинение ему без боя неприличным, ответил категорическим отказом:

Справедливость даст нам меч, чтобы защитить наши права, и Бог, я знаю, окажет небесную помощь, чтобы противостоять разумом и силой вашему несправедливому насилию.

Так называемая кипрская война стала единственной официально объявленной войной между Турцией и Венецией. 1 июля 1570 года 56-тысячная турецкая армия, которую визирь Соколлу надеялся направить на помощь маврам, вместо этого высадилась на Кипре. К концу XVI века Османская империя находилась на пике своего могущества и не имела равных по силе врагов на море. Ее амбиции подкреплялись огромной, хорошо подготовленной армией и военно-морским флотом.

Противостоящие ей христианские государства не помышляли ни о какой коалиции, а напротив, выясняли отношения между собой. Священная Римская империя была горстью мелких германских государств. Испания осваивала свежеоткрытый Новый Свет, и корабли, груженные золотом и серебром, волновали ее больше, чем старые дрязги в Средиземноморье. Венецианская республика, чье благосостояние обеспечивали богатые колонии в Средиземноморье и торговля с Востоком, старалась не нарушать мирного договора с турками, терпя нападения их подопечных – алжирских и тунисских пиратов.

Ни против других, ни против турок нет войны из-за религии, ни даже из-за естественных причин; тем не менее против турок идет война, потому что они ведут себя против нас как враги, замышляют, угрожают нам, грабят нас со всем вероломством, когда только могут. Таким образом, у нас всегда есть веская причина для войны с турками. По отношению к ним мы не должны нарушать своего слова или нападать на них, если они остаются спокойными и мирными, не замышляя против нас; конечно, нет! Но когда турки так себя ведут? Молчите, богословы, о предметах, которые вас не касаются!

АЛЬБЕРИКО ДЖЕНТИЛИ, юрист XVI века