Текст книги "Третий поцелуй"

Глава 4

– А ты уверен, что нам необходимо делать это прямо сейчас? – озабоченно спросила Брук.

– Да, – коротко бросил Мэтт.

Он молился, чтобы Брук не изменила своего решения. Прошло уже около суток с момента, как она дала согласие.

Ммм, какое это было согласие и какой поцелуй… До сих пор его тело с готовностью отзывалось на воспоминания об этом судьбоносном моменте. А с чего вдруг ему приспичило целоваться?

А с того, что…

Иногда хочется поцеловать женщину.

А вчера ему хотелось поцеловать Брук.

Ничего особенного. Зов природы, так сказать.

Кроме того, у Брук тело богини. Увидев ее ноги, Синди Кроуфорд опухла бы от зависти. Мужчинам легче – они просто теряют дар речи.

Да, но его это не оправдывает. Мэтт Каттер, как-никак. Устоявшийся образ плейбоя. Ну да, он встречался с моделями и актрисульками, у которых полное отсутствие мозгов компенсировалось весьма внушительным бюстом. Но Брук… Мысли о ее чувственных губах крутились в голове Мэтта, пока он стремительно покидал здание своего офиса.

Ему ничего не остается, кроме как погасить бушующий в жилах огонь и забыть вкус поцелуя этой женщины. Мэтт мельком глянул на Брук, усаживающуюся на переднее сиденье его спортивного автомобиля. Забыть?! Сварить суп из дверной ручки можно, а вот забыть подобные ощущения – вряд ли.

Он просто должен помнить, что соглашение временное Потом все вернется на круги своя. Вообще у Мэтта было жесткое правило: не встречаться с одной женщиной больше шести педель. В противном случае дама забывалась и порола всякую чушь о свадебном торжестве, кольцах и почему-то общем счете.

– О, черт, – ругнулся он и ударил кулаком по рулю. – Я забыл про обручальное кольцо.

А ведь он никогда не забывал деталей. Это все растлевающее влияние Брук. А может, и не ее. Ситуация с бабушкой тоже не способствует четкой работе мысли.

– Не беспокойся, пожалуйста. Я не ношу драгоценностей, – объяснила девушка и приподняла волосы, чтобы продемонстрировать маленькие изящные ушки. – Кроме вот этих сережек. Но это особый случай.

В простых бриллиантовых сережках было больше вкуса, чем во всех драгоценностях, что дарил Мэтт своим любовницам.

– Почему же?

Брук отвернулась к окну.

– Потому что это подарок.

Интересно, от кого? Старого друга? Любовника? Бывшего мужа? Внутри что-то болезненно перевернулось. И что он так распереживался? Брук ему интересна только как одна из заключивших соглашение сторон. Ее миссия – скрасить последние дни старой женщины. И Мэтт не будет прояснять этот вопрос!

– Неужели ты не будешь носить обручальное кольцо, если действительно выйдешь замуж?

– Наверное, нет.

Нельзя сказать, что Мэтта сильно удивило ее безразличие к драгоценностям. Брук отказалась от спортивной машины и денег так легко и непринужденно, словно выбросила позавчерашнюю овсянку.

Приглядевшись внимательнее к своей спутнице, Мэтт внезапно осознал, что ей и не нужны ни драгоценности, ни косметика, призванные украшать женщину. У Брук уже завершенный образ.

– Так как насчет обручального кольца? Неужели ты не хочешь похвастаться перед подругами? Или отвадить нежелательных кавалеров?

Брук уставилась на него с таким видом, будто услышала несусветную глупость.

– Если я буду когда-нибудь давать обещание, мне не нужно будет кольцо, чтобы помнить о нем.

Все остальное не имеет значения.

Мэтт от удивления даже не нашелся, что сказать. Все, абсолютно все женщины мечтают о кольце с бриллиантом величиной с хороший булыжник.

Их цель – заставить подруг рыдать от зависти. И все мужья подтвердят этот факт. Единственное известное ему исключение, которое, как говорят, лишь подтверждает правило, – его горячо любимая бабуля. Неужто и Брук каким-то чудом попала в эту закрытую женскую категорию?!

– Почему мы не можем подождать хотя бы неделю, прежде чем делать объявление? – спросила она, избавляя этим Мэтта от тягостных раздумий.

Правой рукой девушка держалась за ручку двери, заставляя своего спутника мучительно переживать о возможном бегстве на первой же остановке у светофора.

– У нас нет педели. Бабушка серьезно больна. Я делаю это для нее, ты помнишь? Выполняю последнее желание умирающей.

Брук согласно кивнула и заметно приуныла.

Расправив несуществующие морщинки на одежде, Брук положила руку па бедро, словно пытаясь изгладить память о его прикосновениях. Переключая передачу, Мэтт заметил ее движение. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выкинуть из головы мечты о стройных ногах девушки.

– Что случилось? – спросил он, увидев ее колебания.

– Мы не готовы. Понимаешь, мы даже не придумали историю нашего знакомства, которая заинтересует всех любопытных.

– Да что их может заинтересовать?! В нашем знакомстве не было ничего криминального. Увидели, понравились друг другу.

– Как мы встретились, как полюбили друг друга, когда все это произошло… – монотонно перечисляла Брук.

– Мы познакомились в магазине, когда ты стала миллионным покупателем. Я рассказывал бабушке, что ты…

Остановись, парень!

– Что?

– Ничего особенного. – Мэтт ухмыльнулся, вспомнив, как Брук легко разрушила его теорию о страсти женщин к покупкам. – Просто сказал, что ты отказалась от всех призов.

– Не от всех, – озорно возразила Брук. – Когда я получу мои модные ботинки?

– Расслабься, Золушка. Очень скоро.

На ее гладком лбу опять появилась морщинка.

– Так что с нашим знакомством?

Мэтт коротко кивнул.

– Мы снова встретились, когда я подогнал фургон к воротам сиротского приюта. И мы влюбились друг в друга.

– Что, так быстро?

– А долго ли, умеючи? Пожалуйста, успокойся и не усложняй ситуацию.

Брук с шумом выдохнула.

– Но ситуация действительно сложная! Ты не можешь все предугадать, потому что любовь связана с эмоциями.

– Не совсем так, – поправил Мэтт, вспоминая, что нечто похожее говорила ему и бабушка. Но любовь и брак он всегда рассматривал как ограничение личной свободы, поэтому изо всех сил избегал и того, и другого. На мгновение их взгляды пересеклись, и нервы Мэтта напряглись до предела. Он старательно прокашлялся и принялся внимательно изучать дорогу. Не Брук. Не ее стройные ноги или завораживающие глаза и чувственные губы, а куда менее интересное дорожное покрытие.

– Не напрягайся, – проговорил Мэтт. Насколько его голос был спокоен и тверд, настолько он был выведен из равновесия. – Люди пожмут плечами и скажут, что я наконец попался.

– Ты?! Попался?! – начала заикаться от возмущения Брук. – То есть ты хочешь сказать, люди решат, будто я заманила тебя в ловушку.

Выражение лица Брук заставило Мэтта немного изменить показания.

– Я, наверное, не совсем корректно выразился.

– Это уж точно! Я не преследовала тебя. Ты не мог попасться, потому что я не ставила капканов!

– Брось, это же все игра. Маскарад. Можно даже сказать, что ты отвергала меня из-за денег.

– И тогда все точно скажут, что я лицемерка, простонала Брук.

– Нет, я скажу, что ты даже не хотела со мной встречаться, но благодаря своему шарму и необыкновенному обаянию я смог добиться твоего расположения.

Мэтт адресовал Брук лучшую из арсенала своих улыбок. Она в ответ смерила его взглядом, помолчала, повздыхала и заявила:

– Ладно. Надеюсь, все будет в порядке.

А вот у Мэтта все было как раз не в порядке.

Всю поездку он пытался поддерживать умный разговор, вставлял, как ему казалось, вполне адекватные замечания, но боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего возбуждения. Нужно сосредоточиться на вождении, мысленно твердил себе всеми уважаемый мистер Каттер. В конце концов, это просто деловые отношения. Однако от этого самовнушения было мало пользы.

– Подожди! – завопила Брук, вцепившись в сиденье. – А для кого мы придумываем романтическую историю? Не только для бабушки, правда? Наверняка будет еще твоя семья?

– Возможно, – не стал спорить Мэтт.

– Кто-то еще? – не отставал упрямый психоаналитик.

– Ну, я вообще-то парень известный. Пресса…

– Пресса? – побелевшими губами прошептала Брук.

– Ты знаешь, эти журналисты такие забавные.

Говорят, я увеличиваю им тиражи в несколько раз.

– О, боже, – застонала Брук и обхватила голову руками. – А нельзя переиграть ситуацию, пока не поздно?

– Уже поздно. Мы приехали.

Мэтт ловко припарковал машину и повернул ключ в замке зажигания. Он сидел совсем рядом с Брук и не мог понять, радоваться или ужасаться такой близости. Да, это так волнующе ощущать аромат ее тела, похожий на морской бриз, по вместе с тем и очень тяжело. Пожалуй, на случай поездок с Брук в гараж стоит поставить микроавтобус: тогда они смогут держаться друг от друга на безопасном расстоянии.

– Послушай, – успокаивающе проговорил Мэтт (успокаивал он больше себя). – У пас все получится. Это временное соглашение, и я сделаю все, что смогу…

– Ты уже сделал достаточно. – Брук сурово смотрела на пего. – Я о том поцелуе.

– Да… – протянул Мэтт с подходящей к случаю интонацией, но изрядно напрягся. – И что ты думаешь? Нужно попробовать еще разок?

– Нет. Нет-нет, – испуганно пролепетала девушка, практически вывалившись из окна «мерседеса». – Это не совсем то, что я хотела сказать.

Мэтт скрестил руки на груди в ожидании чертовски интересного разговора.

– А что же ты хотела сказать?

– Ничего.

– Скажи пожалуйста, а этот поцелуй тебя ни капельки не взволновал? – продолжал выспрашивать Мэтт, потому что его в Брук волновало все. Подтверждение тому – его поведение в приюте, когда он буквально накинулся на бедную девушку.

– Я понимаю, – излагала виновница его мучений, старательно отводя взгляд, – что нам придется целоваться, так сказать, по долгу службы. Рано или поздно.

– Логично, – заметил Мэтт. И вместе с тем неразумно. По крайней мере для него поцелуи будут равноценны медленному четвертованию. Но отказываться… – А что, у тебя есть какие-то проблемы?

Тебе неприятно?

Прозвучало достаточно абсурдно. Раньше жалоб на его умение обращаться с женщинами не поступало. Но Брук?..

– Нет… это…

Мэтт заметил, как горячий румянец начал заливать ее нежные щечки. Просто потрясающе – ему еще не попадались женщины, способные покраснеть хотя бы для виду. А может быть, этот поцелуй очень сильно взволновал Брук? Интересно. Очень интересно.

Прекрати, Каттер, это уже глупо. Не увлекайся. Помни, что это лишь временное соглашение.

– Три. – Голос Брук прекратил увещевания внутреннего голоса Мэтта.

– Что «три»? – не понял он.

– Я предлагаю, раз уж нам необходимо целоваться, ввести ограничения. Мы будем целоваться только три раза.

– Всего три?!

– Точно. – Ее лицо выглядело умиротворенным: похоже, Брук пришла к согласию с собой (в отличие от Мэтта). – Только в случае крайней необходимости. И только на людях.

– Не думаю, что эти правила необходимы и вряд ли реализуемы.

– А я думаю, – задрала свой маленький подбородок вверх Брук.

– Что мы ответим, если нам станут кричать «Горько!»? Извините, ребята, но мы уже исчерпали свой запас поцелуев?

У Брук от удивления даже рот приоткрылся.

– Конечно нет, – возмутилась она. – Правило трех поцелуев нужно нам, чтобы…

– Держать себя в руках? – ухмыльнулся Мэтт.

– Да.

– Отлично. – Мэтт гладил Брук по щеке и с удовлетворением думал, что они будут целоваться еще. А правило – что ж, правила создаются для того, чтобы их нарушать.

С ярко выраженным чувством недовольства собой (из-за собственной реакции на Мэтта и потери контроля над ситуацией) Брук вылезла из машины и поспешила к воротам клиники. Ее нервы были напряжены до предела, кожа – словно наэлектризована. Как же вести себя с Мэттом? Вернее, как держать, себя в руках и не поддаваться чарам этого парня?

В вестибюле клиники Брук была поражена тем, как все на них глазели. Хотя нет, не совсем так. Если на кого и глазели, так это на Мэтта. Женщины смотрели на него, как на греческого бога. А он обычный мужчина из плоти и крови. И все!

Но какой мужчина… И как он целуется!

Прекрати, Брук. Не сходи из-за него с ума. Это был всего лишь поцелуй. Забудь.

Но почему-то девушка не была уверена, что сможет загнать подобное воспоминание в самый дальний уголок своего сознания. Особенно, если и в дальнейшем придется развлекать публику. От постижения собственного бессилия Брук закатила глаза.

Возьми себя в руки, девочка. Забудь о нем.

После завершения спектакля каждый их них опять пойдет своим путем. Мэтт продолжит менять женщин, как перчатки, она же вернется к любимой работе и замкнется в себе. Но никогда не забудет Мэтта. Он не похож ни на одного из тех, кого встречала Брук. Мэтт встречался с женщинами, но не принадлежал ни одной из них. Его недоступность была залогом успеха.

– Вот мы и пришли, – провозгласил он, взяв девушку за руку.

Реакция на его теплое прикосновение была мгновенной и неоднозначной. С одной стороны, расслабляющей (вопросы, изводившие Брук, немедленно покинули ее сознание), с другой – тонизирующей (участился пульс, сбилось дыхание). О, небеса! На что она согласилась? Уже на пороге комнаты Брук сообразила, что за все время знакомства Мэтт ни разу не держал ее за руку. Было в этом что-то интимное… Такой жест мог означать только одно: ему требуется поддержка.

Брук слегка сжала его пальцы и ободряюще улыбнулась. Напряжение спало, и Мэтт растянул рот до ушей так, что Брук не выдержала и отвернулась.

В комнате она увидела лежащую на больничной койке старую женщину с абсолютно белыми волосами и кожей тонкой, как пергамент. Голубые глаза совсем как у Мэтта – радостно засияли, как только заметили посетителей.

– Привет, дорогая, – сказал Мэтт, направляясь к койке.

Брук почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Как она будет врать такой пожилой женщине? Тем более тающей на глазах?

– А это кто? – требовательно спросила больная, и Брук поразилась, с каким напором был задан вопрос. Пожалуй, она недооценила старушку. В этом чахлом теле еще достаточно воли, чтобы управлять армией.

– Брук Уотсон. – Девушка протянула руку.. Приятно с вами познакомиться.

– А я, как вы догадались, Элиза Каттер, – дотрагиваясь до руки Брук, представилась старая женщина. – Уверена, вы обо мне неоднократно слышали.

Ее кожа была совсем холодной на ощупь, горячим был взгляд, которым Элиза наградила любимого внука.

– Мэтт, мне совестно.

– Что случилось? – присел он на краешек кровати.

– Я говорила тебе, что ухожу. Проблема не в моей голове. Мое тело подводит меня: я слабею. Пора тебе посмотреть фактам в лицо.

Мэтт схватился за голову и расхохотался.

– Как ты, догадалась, что Брук психолог?

– Мне» восемьдесят восемь лет, – гордо объявила Элиза, будто возраст все объяснял.

Брук оставалось только переводить взгляд с одного на другую.

– Я пришла сюда не как профессионал, миссис Каттер.

– Да? – удивленно спросила Элиза, взглянув на Мэтта.

– Это правда. – Я привел сюда Брук не для того, чтобы уговаривать тебя прожить хотя бы на один день больше, чем ты хочешь. Мне понадобилось много времени, чтобы смириться с твоим решением. Поэтому больше на подобные темы разговаривать мы не будем.

– Хорошо. – Элиза скрестила руки на груди. – А зачем тогда здесь психолог, если не для изучения моего душевного здоровья?

– Вообще-то Брук детский психолог, – разъяснил Мэтт, обнимая Брук за талию и властно притягивая к себе.

Сердце у нее бешено застучало. Их взгляды встретились, и Брук осознала, что сейчас должно произойти. Мэтт ее поцелует. Никаких сомнений.

Брук затрепетала и, изо всех сил пытаясь предотвратить непоправимое, уперлась кулачками в грудь Мэтта. Бесполезно: расстояние между ними все сокращалось, и наконец их губы соприкоснулись.

– Один, – шепнул Мэтт, прежде чем отодвинуться на безопасное расстояние. Затем он посмотрел на бабушку с таким видом, будто подобный интим никоим образом не должен сказываться на его душевном равновесии.

В это время Брук тщетно пыталась справиться с обуревавшими ее эмоциями. Поджилки тряслись, язык словно отсох, по всему телу пробегала дрожь.

В общем, самочувствие, как если бы она полезла чинить проводку, предварительно как следует окропив ее водой.

– Бабуля, – принялся объяснять свое развратное поведение Мэтт. – Брук – наша миллионная покупательница.

– Неужели? – поперхнулась Элиза и внимательно посмотрела в лицо девушке.

– Да, – подтвердила Брук и принялась старательно улыбаться.

Внезапно Элиза счастливо рассмеялась. К ее лицу прилила кровь, и она вдруг перестала походить на живого призрака.

– Так-так, – проговорила Элиза, внимательнейшим образом изучая Брук. – Вот она какая, невыносимая особа. Мэтт, ты вроде говорил, что не можешь вспомнить, как выглядит миллионный покупатель. Если это правда, то я, пожалуй, тебя переживу.

Мэтт подмигнул Брук.

– Это был способ самозащиты.

– Ты считаешь ее красивой?

– О да, – откликнулся Мэтт, для убедительности целуя нежную щечку Брук. – Два.

Брук почувствовала, как ее сердце ухнуло куда-то вниз. Кажется, Мэтт собрался довести ее до нервного срыва, самым возмутительным образом нарушая только что установленные правила.

Она отпихнула наглеца и глубоко вдохнула, чтобы успокоить расшалившиеся нервишки.

– Мне не послышалось, ты называл меня невыносимой особой?

– Помимо прочего.

– В таком случае я требую сатисфакции.

– В любое время, доктор. В любое время, – расплылся в ухмылке Мэт.

Элиза откинулась на взбитые подушки и со вздохом прикрыла глаза.

– В чем дело, бабушка? – воскликнул Мэтт, и тревога исказила его черты.

– Ничего особенного, дорогой.

– Ты устала?

Элиза покачала головой.

– Я просто прочитала короткую молитву.

– С чего это? – напрягся Мэтт.

– Ты привел сюда молодую девушку не для того, чтобы провести курс терапии, – размышляла она. – Для чего же?

– У меня ведь никогда не было от тебя секретов, бабушка. – Мэтт старательно откашлялся перед обнародованием важной новости. – Мы с Брук собираемся пожениться.

– Я так и думала, – всплеснула руками Элиза. Слава богу!

Мэтт прижал к себе Брук так, что расстояние между ними составляло всего ничего.

– Три, – прошептал он, прежде чем впиться в ее губы жадным поцелуем.

Брук стало очень жарко. В данных обстоятельствах она должна была бы безумно разозлиться на Мэтта, но почему-то не злилась. Должна была бы его оттолкнуть, но не оттолкнула. Наоборот, хотела прижаться еще крепче, от поцелуев перейти к более конкретным действиям. Поцелуи Мэтта не раздражали, а заставляли желать большего!

О, боже! Сколько еще она выдержит? И сколько ей придется приложить усилий, чтобы вытеснить из памяти жаркие объятия этого мужчины?

Глава 5

– Сюда, милая. – У Элизы был ярко выраженный техасский акцент.

Приглашение пришлось весьма кстати. Оно позволило Брук высвободиться из объятий, лишавших ее воли и разума. Она сделала шаг вперед, надеясь, что не свалится на пол, став посмешищем, казалось, ее ноги превратились в желе.

Пытаясь вернуть себе способность логически мыслить, Брук начала прикидывать, почему Элиза с такой легкостью восприняла известие о грядущей свадьбе. Она не задала ни одного вопроса о скоропалительности брака, не поинтересовалась прошлым избранницы. Чувствуя себя в крайней степени неловко, Брук приблизилась к больничной койке.

Элиза Каттер слишком долго жила на белом свете, чтобы поверить в такую красивую сказочку. Или все-таки поверила? Наверное, она слишком хотела увидеть жену и детей внука и не могла критически отнестись к предлагаемой легенде. Внезапно Брук стало так стыдно за вранье, что она не могла решиться посмотреть в глаза пожилой женщине.

– Добро пожаловать в нашу семью, дорогая! Элиза взяла Брук за руку и слегка коснулась ее щеки губами. – Мои поздравления. Надеюсь, вы понимаете, какого прекрасного мужа обрели. – (Брук не обрела мужа, а что до качеств Мэтта, то они еще под вопросом.) – Думаю, вы будете жить счастливо, совсем как мы с Липком. Мы прожили более пятидесяти лет вместе. И я за вас безумно рада. Элиза заговорщически подмигнула Брук. – Вижу, мой внук вас обожает. Мой Линк так же обнимал и целовал меня. И мы никогда не могли нарадоваться друг на друга.

Брук захлестнули эмоции, которых она не ждала, но тем не менее не могла отрицать. Ее мать никогда не говорила ни об одном из своих мужей с такой нежностью. Кажется, только отец Брук понимал Фелицию, но и его любовь понемногу изжила себя. Что до Фелиции – для нее вообще мужчины были временной опорой, пока не появится другая, более надежная.

Но откровения Элизы Каттер вселяли небольшую надежду. А вдруг настоящая любовь действительно существует?

Брук запретила себе думать о подобных вещах.

Не нужно проецировать прекрасные чувства между Элизой и ее мужем на них с Мэттом. Только не Мэтт. И не его поцелуи.

Краем глаза она заметила, что Мэтт изучающе смотрит на нее. Его взгляд был суров и непреклонен. Стушевавшись, Брук отступила назад, не давая ему ни малейшего шанса на новые поцелуи. Ее нервная система и так истощена.

– Мэтт, – сказала она, – поцелуй бабушку.

– Подойди, малыш. – Элиза порывисто обняла внука. – Ты сделал старушку счастливой. Я буду за вас молиться.

Высвободившись из объятий бабушки, Мэтт аккуратно уложил ее в постель, одними губами прошептав Брук:

– Спасибо.

И снова девушку терзали сомнения. Правильно ли они поступают? Сама она никогда не обманывала пациентов, даже чтобы подбодрить. А может, в данном случае ложь уместна – старая женщина умрет счастливой?

Бабушка Мэтта выглядит очень довольной. Известие о предстоящей свадьбе зажгло огонек в ее глазах и заставило забыть о болях, терзающих измученное тело.

Но как сама Брук сможет жить с таким грузом на сердце? И сможет ли она уйти от Мэтта, не испытывая разочарования из-за несбывшихся надежд? На какой-то момент Брук позволила себе пожелать, чтобы все происходящее оказалось правдой.

Элиза не скрывала слез счастья.

– У нас мало времени, – сказала она. – Уже все должно быть распланировано.

– Бабуль, не беспокойся, пожалуйста. Просто порадуйся за пас. Мы не спешим.

– Не спешите?! – возмутилась та. – Я еще помню, как нетерпеливы влюбленные. Мы с дедушкой никак не могли дождаться дня свадьбы. Правда, это было в те дни, когда молодые люди не могли разделить постель, если не состояли в законном браке.

– Бабушка!

Брук залилась краской. Она даже не хочет думать, как это – быть влюбленной в Мэтта. Хватит с нее и поцелуев, которые просто невозможно выкинуть из головы. Брук хорошо понимала: доведись им когда-нибудь влюбиться друг в друга, мучиться придется именно ей.

– Что «бабушка»? – поджала губы Элиза.

Не в силах отвернуться, Брук таяла под ласкающим взглядом Мэтта. Этот мужчина смог разбудить в ней такие эмоции и ощущения, о наличии которых у себя Брук даже не подозревала, а посвященные им сцены в любовных романах считала досужим вымыслом авторов. Это совершенно сбивало ее с толку.

Хотя они не были влюблены друг в друга, Брук чувствовала, как неудержимо ее тянет к Мэтту. Может быть, это просто симпатия и уважение, вызванные его благородным порывом. А может, и физическое влечение, разбуженное его ласками.

– Но я ничего не поняла про свадьбу, – заявила Элиза. – И хочу, чтобы вы стали семьей, пока не пришло мое время. – Она старательно расправила край простыни. – Итак, какую вы назначили дату?

– Какую дату? – не понял Мэтт.

– Хороший вопрос, мой мальчик. Дату свадьбы.

Мэтт испуганно смотрел на Брук.

– Э… дорогая… Мы ведь еще не выбрали дату, верно?

– Нет, – растерянно подтвердила Брук.

– Ну, если вы до сих пор не назначили дату из-за своего разгильдяйства, ничто не мешает вам сделать это прямо сейчас, да? – Элиза довольно потирала руки. – Как насчет воскресенья ровно через месяц?

– А, ну… – проблеял в ответ счастливый жених.

– Через месяц? – повторила Брук, опасаясь, что все верно расслышала. Она обернулась к Мэтту в поисках поддержки, но совершенно напрасно. Тот стоял, будучи не в состоянии вымолвить хоть слово. В конце концов они собрались с духом и, фальшиво улыбаясь, в одни голос заявили:

– Нет никакой нужды планировать все сейчас.

– Есть.

– Но нужно еще подумать о… – Брук пошарила в закоулках памяти, пытаясь найти сколько-нибудь убедительные аргументы. А о чем вообще должны думать невесты? К сожалению, перед глазами был только пример Фелиции. – Нам еще нужно зарезервировать место, да, милый? – повернулась она к Мэтту.

– Конечно. И напечатать приглашения, – сориентировавшись, добавил он.

Они синхронно закивали, и Брук почувствовала удовлетворение от того, как славно, оказывается, работать в паре.

– Ерунда. – Взмахом руки Элиза отмела все придуманные с титаническими усилиями отговорки. Вы можете пожениться хоть в сарае. Мы с дедушкой, когда женились, видели только друг друга. Место не имеет никакого значения.

Ну как с этим поспоришь? А если попытаться, Элиза может заподозрить, что они не влюблены друг в друга, хотя изо всех сил стараются изобразить Ромео и Джульетту.

– И если будут какие-то трудности, можно организовать свадьбу дома. У нас много места и будет полно желающих помочь, – радовалась Элиза тому, как здорово разрешила проблемы молодежи.

– Н-но… – попытался высказаться Мэтт.

– А торт? – завопила Брук, вспомнив еще один свадебный атрибут. – А еда для гостей? Уверена, у поставщиков уже все расписано на месяцы вперед.

– Мы наймем повара. Андре обязательно согласится нам помочь.

Черт. Брук стиснула зубы. Наверняка Элиза Каттер готовилась к свадьбе Мэтта последние десять лет. Иначе откуда она знает все тонкости?

– Уверен, Брук захочет венчаться в каком-то особенном платье, – подключился к беседе Мэтт.

– Да, – подтвердила Брук, чувствуя, как ее тело покидает энергия. Решила подумать над тем, какое платье хочет. Естественно, самое простое. Но элегантное. В общем, самое обычное.

Нет, нет и еще раз нет. Она не хочет видеть себя в роли невесты. Даже временно. Всю свою жизнь Брук посвятила тому, чтобы избегать подобных ситуаций и мужчин. Не прошло и недели, как она встретила Мэтта, и вот, пожалуйста, – уже начались разговоры о венчании и свадебном платье.

– Ты можешь надеть чье-либо платье, – предложила Элиза. – У твоей матери осталось свадебное платье?

– Думаю, что-то около дюжины, – ответила девушка и представила себе, как идет к алтарю в подвенечном платье… А у алтаря стоит Мэтт. Черт, да что с ней?

– Эврика! – воскликнула Элиза. – Не будет никаких проблем. Считайте, все улажено. – Она протянула руки насупившимся нареченным, и на мгновение все трое стали единым целым. – Не беспокойтесь ни о чем. Я помогу разобраться со всеми незначительными деталями.

– Но…

– Бабушка…

– Ой, мои дорогие. Я не стану мешать невесте.

Все решения она будет принимать сама. Я буду просто помощником.

– Организатором, – смеясь, поправил Мэтт.

Раздираемая сомнениями Брук лишь молча смотрела на них.

– Отлично, – хлопнула в ладоши Элиза. – Позвоните доктору. Я ухожу из клиники: не могу валяться в постели, когда мой внук женится.

– Почему ты ничего не сделал? – возмутилась Брук, как только вышла из ступора.

Ее тон задел Мэтта. А что, по ее разумению, нужно было сделать? Дать старой женщине надежду, а потом одним махом разбить ей сердце?

– А ты?

– А что я должна была сделать?

– Я не знаю. Сказать, что ты не готова. Что хочешь эксклюзивное платье, а мы еще не закупили шелкопрядов, поэтому нет ткани. Ты могла сказать все что угодно, но доложила о наличии дюжины свадебных платьев твоей матери. – (Брук молча хлопала ресницами.) – Неужели твоя мать выходила замуж двенадцать раз? – дошло вдруг до Мэтта.

– Что-то в этом роде. Я уже сбилась со счета. Брук покачала головой. – Но дело не в этом. Почему ты не сказал, что город сгорел, и нам негде жениться? Ты даже не старался что-то придумать!

– Я не хотел разочаровывать бабушку. – Мэтт почувствовал, как тоска сжала его сердце. – Она выглядела такой счастливой.

Брук поджала губы.

– Ты должен был сказать.

– То есть ты предлагаешь разбить ей сердце?

Они замолчали. Брук считала, что следует немедленно искать выход из затруднительной ситуации, а Мэтт явно не разделял ее точку зрения. Все мысли Мэтта направлены на то, как скрасить последние часы бабушки на земле, и он всерьез не воспринимает тот факт, что Элиза приложит максимум усилий, чтобы свадьба состоялась, что она собирается присутствовать на торжестве, предварительно выступив в роли организатора.

И теперь они должны готовиться к свадьбе. И теперь Мэтт должен жениться на ней!

Но и Мэтт в этот момент обливался холодным потом. Ничто в жизни не заставляло его так нервничать: ни рискованные сделки на миллионы долларов, ни пресс-конференции с акулами, маскирующимися под репортеров, ни заседания совета директоров. Что с ним, черт побери, происходит?

– Мы просто должны это сделать, – заявил жених непреклонно, хотя его нервы были натянуты до предела.

– Что? – вздрогнула Брук, которая усиленно разглядывала медсестер, спускавшихся рядом с ними на эскалаторе.

– На нас смотрят, – предостерег Мэтт.

– Да пусть хоть кино снимают, – взвилась Брук. Мы не поженимся.

– Но…

Не собираясь больше слушать никаких доводов, Брук облюбовала симпатичную дверь и ловко в нее выскользнула, предпочитая уход по-английски.

Уже на улице она почувствовала стальную хватку Мэтта на своем плече.

– Это ты так считаешь, – протянул он. Лучи солнца слепили, из-за жары рубашка намертво приклеилась к спине. Хотя сложно определить, что стало причиной этого физиологического явления: жара, предполагаемая женитьба или возможный отказ Брук.

– Мы не можем… Я не согласна.

Ради здоровья своей бабушки Мэтт должен в кратчайшие сроки повлиять на сознание Брук.

– Что случилось? Думаешь, ты останешься со мной на всю жизнь?

– Меня пугают временные браки. Я мечтаю остаться с кем-то на всю жизнь.

– Почему? – нахмурился Мэтт. – Из-за твоей матери?

– Мы немного отклонились от темы, – поспешила заметить Брук. – Наша свадьба… или ее отсутствие – вот предмет беседы. – Она скрестила руки на груди, пытаясь таким образом защититься от внешнего мира. – Так что мы теперь будем делать?

– Заключим брак. Временный. Позже расторгнем его. После…

– Нет, нет и еще раз нет. Я не собираюсь повторять ошибки своей матери.

Непреклонность в ее голосе одновременно восхищала Мэтта и выводила из себя. По крайней мере, она серьезно относится к браку. Насколько он знал, другие женщины влюбляются в деньги, но выходят замуж за человека с верой, что любовь к нему придет несколько позже. Но насколько же невыносима эта девица!

Хотя и чересчур ранима – с такими-то установками. Он может, совсем того не желая, легко разочаровать или обидеть ее.

– Мы не сможем оставаться мужем и женой.

– Конечно нет.

Ее мгновенная реакция разозлила Мэтта. И он не удосужился проанализировать почему. Сейчас это неважно. Ясно одно: Брук на самом деле не хочет выходить за него замуж. И он не готов к браку, поскольку до сих пор предпочитал вести холостяцкий образ жизни.