Текст книги "Третий поцелуй"

Но почему же тогда он сейчас чувствует себя самым одиноким в мире человеком?

– И что ты предлагаешь? – решил поинтересоваться Мэтт, поскольку сам был не в состоянии предложить хотя бы одну здравую идею.

– Нам нужно разойтись.

Мэтт нахмурился: он не любил выслушивать подобные признания. Но сейчас Брук могла ответить только так.

– И как это повлияет на мою бабушку?

– Никак. Она любит тебя и хочет, чтобы ты был счастлив в браке. Возможно, мечты о твоей свадьбе отвлекают ее от тягостных дум. Но если у Элизы возникнет хотя бы тень сомнения в правильности твоего выбора – будь уверен, свадьба не состоится.

Да, вообще-то звучит разумно. Или нет? Напряжение росло, сомнения роились в голове Мэтта.

– А что, если она снова начнет говорить о смерти?

– Значит, ей нужна помощь психиатра. Ты же сам видел изменения в настроении, стоило Элизе узнать о готовящейся свадьбе. Будь она при смерти, наши новости не оказали бы такого целебного эффекта.

– Но как я могу быть в этом уверен, – простонал Мэтт. Он не в силах был рисковать такой тонкой материей, как здоровье горячо любимой бабушки.

К тому же мысль о том, что придется расстаться с Брук, не приносила радости. – Меня все равно очень беспокоит ее здоровье. А вдруг случится рецидив?

– Поговори с лечащим врачом.

– Обязательно, – пообещал Мэтт и приободрился – у него появилась идея! – Знаешь, а нам все-таки придется продолжить игру.

– Это почему же?

– Бабушка на пути к выздоровлению. Нужно ей хоть чуть-чуть помочь. – Вот достойная причина, причем не касающаяся их личных отношений. Как только бабуля почувствует себя лучше, мы объявим о расторжении помолвки и пойдем каждый своим путем. – Но это будет позже. Гораздо позже.

– Я не знаю, – попробовала Брук увильнуть от прямого ответа. – Рано или поздно придется это прекратить.

Нужно прекратить думать о поцелуях Брук, и Мэтт решил, что начнет работать над собой с настоящего момента. Ее поцелуи приводят к непредсказуемым последствиям.

– Да. Рано или поздно. Но мы выберем подходящее время. – Но когда еще оно наступит! – А пока начнем готовиться к свадьбе.

– Я не знаю, – прищурилась Брук.

Стараясь учесть интересы всех сторон (то есть свои и Элизы), Мэтт решил пустить в ход тяжелую артиллерию:

– Подумай сама: скоро всем станет ясно, что мы друг другу катастрофически не подходим, слишком разные люди. Тогда и расстанемся, имея для того достаточные основания.

– Да, наверное, это сработает.

– Естественно, – ухмыльнулся Мэтт, мысленно благодаря свой дар убеждения. Хорошо уже, что Брук не пытается сбежать.

Внезапно она отскочила в сторону.

– Даже не думай.

– О чем? – растерявшись, спросил Мэтт.

– О том, чтобы скрепить сделку поцелуем.

– Не буду даже и мечтать. – Будет, конечно. Хотя им действительно лучше не прикасаться друг к другу. – Норма на сегодня уже ведь выполнена.

– Не могу поверить, что мы делаем это, – прошептала девушка.

– Я тоже. – Мэтт положил руку ей на плечо. – Волнуешься?

– Еще как, – нервно выдохнула Брук.

Вне стен больничной палаты Элиза светилась, как неоновая вывеска над казино. Энергия била из нее ключом.

– Прекрасно. Организация свадебного торжества – ни с чем не сравнимое удовольствие. Помню, как Линк и я начали думать о нашей свадьбе. Самые волнующие мгновения в нашей жизни. Для вас они должны стать такими же.

Брук, честно говоря, в этом сомневалась. Во время подготовки к свадьбе как раз станут заметны их с Мэттом разногласия. В том, что они будут, Брук не сомневалась: жених и невеста – абсолютные противоположности.

Вот Мэтт – на редкость упертый тип. С каким удовольствием он нарушает правила, разрабатываемые Брук для их же удобства! Взять хотя бы правило трех поцелуев! И к свадьбе он относится слишком легкомысленно. Брук решила больше ему, не доверять.

– Как вы себя чувствуете, Элиза? – нарушила она тишину, царившую в салоне машины, от одного вида которой ее любимая мама умерла бы от зависти.

– Я почувствовала себя живой, как только покинула клинику, – разъяснила та. Определенно эта дама умела настоять на своем – позвала врача, потребовала немедленной выписки, домой попала уже во второй половине дня. На следующее утро Элиза позвонила внуку и потребовала начать поиск подходящего места для торжества.

– Обязательно, слышишь, обязательно скажи нам, если устанешь, – повторял Мэтт, словно взял на себя обязанности врача.

– Не нужно беспокоиться, – подмигнула Элиза. Лучше постарайся угодить невесте.

Мэтт сидел между двумя женщинами в обычных брюках цвета хаки и белой рубашке. Смокинг он не надел, чтобы не привлекать к своей персоне нежелательного внимания, и Брук не целовал, хотя привлечь се внимание желал бы.

В салоне машины Мэтт откинулся назад так, что его теплое дыхание коснулось щеки Брук, когда он прошептал:

– Мне начинает правиться. А тебе?

Если совсем начистоту, Брук совсем не хотелось заканчивать этот спектакль, хотя притворяться было ужасно противно. Она с детства ненавидела ложь. Но поцелуи Мэтта – все равно, что огонь для бабочки. Сопротивление бесполезно, хотя печальный финал предрешен.

Конечно, ее поведение легко объяснимо с физиологической точки зрения. Мэтт привлекателен, сексуален и фантастически целуется. Хотя опыт Брук в сексуальном плане не позволял ей делать далеко идущие выводы, что-то подсказывало: в любовных сражениях Мэтту нет равных.

Пытаясь обуздать свои фантазии, девушка в очередной раз напомнила себе, что в ее жизни не было и нет места мужчинам. Один Мэтт сумел нахально изменить планы на жизнь. Фелиция будет безумно рада – он удовлетворяет всем ее требованиям. Ее, но не Брук.

Если сама она когда-нибудь решит связать себя узами брака или любовными отношениями, то уж точно выберет мужчину, на которого можно положиться. Мэтт Каттер к таким мужчинам не относится. Каждую неделю газеты печатали фотографии неотразимого Мэтта с очередной длинноногой красоткой. А Брук не хочет украсить собой его послужной список!

Тряхнув головой, чтобы привести мысли в порядок, Брук откинулась на спинку сиденья и посмотрела на Элизу. Даже легкое прикосновение теплой руки Мэтта к ее плечу помогло успокоить расшалившиеся нервы.

– А куда мы едем?

– Думаю, мы должны взглянуть на одну прелестную церковь на окраине Сан-Антонио, раз уж вы оба настаиваете на скромной церемонии. – Элиза тепло улыбнулась, явно одобряя это решение.

По странному стечению обстоятельств в вопросе о размахе церемонии они пришли к согласию.

Брук объяснила, что хочет маленький праздник для членов семьи и самых близких друзей. Заговорщически улыбнувшись, Элиза сказала:

– Восхитительно! Мэтт, ты же всегда хотел именно такую свадьбу!

Мэтт был вынужден признать правдивость данного замечания. Но споры из-за церкви не смолкали.

Прислонившись к окну, Элиза провожала взглядом остающиеся далеко позади жилые кварталы.

– Это не займет много времени, – со вздохом проговорила она.

Брук последовала ее примеру и посмотрела в окно. Деревья были большой редкостью в этой части страны, собственно, как и прочая зелень. Но низкого кустарника было много, а это уже создавало впечатление необузданности дикой природы.

Брук любила Техас, наслаждалась жарой, многих утомлявшей, и восхищалась его культурным наследием.

Через тридцать минут они петляли по узкой пыльной дороге, высматривая в гуще кактусов и полыни нужное место. Только свернув к какой-то пещере, машина остановилась. Шофер открыл дверь и подал руку Элизе, затем Брук.

Полуденное солнце зверски палило, его лучи раскалили песок под ногами, когда-то осмелившаяся вырасти трава пожухла. Суровая красота пустыни и нежно-голубое небо над головой потрясли девушку до слез.

Вход в пещеру был увит бугенвиллеями с яркими розовыми и желтыми цветами. Все вместе создавало впечатление первозданности и нетронутости, будто эта церквушка каким-то загадочным образом избежала влияния времени.

– Словно попали в восемнадцатый век, – мечтательно заметила Элиза, как только смогла преодолеть препятствия на пути в церковь в виде булыжников. Мэтт взял ее под руку, чтобы помочь идти, а заодно и быть уверенным, что любимая бабушка не оступится. Его внимательность растрогала Брук, лишний раз подтвердив ее опасения, что Мэтт – самый заботливый и самый лучший мужчина на свете, – Индейцы говорили, что это мистическое мест то. Я бы назвала его магическим, – Элиза тяжело дышала, но Брук была уверена, что виной тому нахлынувшие эмоции, а не физическая усталость. Испанцы оставили его вскоре после того, как построили. А строили на совесть – церковь смогла пережить многие набеги. Сейчас она является собственностью Исторического общества.

С помощью Мэтта Элиза ступила внутрь, и они скрылись в темноте. Брук шагнула за ними, зябко поежившись: там было достаточно прохладно.

– Потрясающе!

– Точно, – кивнула Элиза. – А ты что думаешь, Мэтт?

Его молчание заставило девушку напрячься вот и еще одна прекрасная возможность для ссоры.

Зная Мэтта, можно было не сомневаться: сейчас он начнет спорить. Но почему-то не начал. Мэтт молчал, наморщив лоб.

– Что случилось? – решила подзадорить его Брук. – Совсем не нравится, да?

– Я этого не говорил.

От этих слов Брук прошиб холодный пот. Пользуясь тем, что Элиза повернулась к ним спиной, следовательно, увидеть предстоящую пантомиму не сможет, Брук энергично пихнула Мэтта в бок.

Добившись его внимания, она начала яростно вращать глазами, напоминая о разработанном плане, согласно которому Мэтт должен был спорить, кричать и бунтовать, всячески препятствуя церемонии бракосочетания.

– Э… не думаю, что нам удастся арендовать эту церковь. Она, наверное, заказана уже лет на пятьдесят вперед.

– Я позабочусь об этом, – обнадежила Элиза, сверкая глазами. – Если вы хотите.

Мэтт глянул на Брук.

– Что скажешь, дорогая?

А что она может сказать? Что была не в себе, когда согласилась на участие в этом дурацком фарсе?

– Э…я…

– Лишилась дара речи? – понимающе протянула Элиза. – Совсем как мы с Линком, когда впервые увидели это место.

Внезапно Брук пронзила догадка.

– Вы здесь венчались, да?

– Пятьдесят восемь лет назад, – приосанилась женщина. Она сделала шаг в сторону и подтолкнула молодых людей друг к другу.

Их руки машинально соединились, и Брук ощутила, как по ее телу разливается тепло.

– Надеюсь, вы будете жить вместе долго и счастливо, – словно молитву, прошептала Элиза.

– Мы скоро поженимся, – осознала Брук.

А Мэтт, вместо того чтобы держаться на расстоянии, наклонился к ее лицу.

– Обязательно.

– Итак… – не терпелось Элизе.

– Что такое? – поинтересовался заботливый внук.

В это время сердце у Брук колотилось так, что почти покинуло пределы грудной клетки. Она и рада была бы успокоиться, но не могла. Черт, ей так хотелось поцелуев Мэтта.

– Ты что, не собираешься поцеловать будущую невесту? – возмутилась Элиза.

Адресовав Брук взгляд, оповещающий о безвыходности ее положения, Мэтт наклонился, его теплое дыхание коснулось ее губ, заставив потянуться навстречу. С ней явно что-то не так: пульс слишком учащен.

Брук решила пока не противиться его действиям (честно говоря, и своим желаниям тоже). Поэтому она закрыла глаза и чуть приоткрыла рот.

– Нет. – Голос Мэтта звучал так, будто он только что принял какое-то неприятное решение. Одно простое слово заставило Брук замереть. Она распахнула глаза и встретила его горячий взгляд. В эту секунду ей хотелось сгореть от стыда или, в крайнем случае, провалиться сквозь землю. Нет? Нет!

Что он этим хочет сказать? – Нет, – повторил Мэтт. Я не хочу тебя целовать. Во всяком случае, не сейчас.

Глава 6

– Нет? – недоуменно переспросила Элиза.

Брук обиженно хмурилась. Ее расстроенный вид заставил Мэтта пожалеть о и без того нелегко давшемся решении.

Она вывернулась из кольца его объятий.

– Нет?

От этого тона Мэтту захотелось удавиться. Черт побери, она говорила так, будто сама хотела целоваться! Приоткрытые губы, закрытые глаза яснее ясного оповещали о желании девушки.

Именно поэтому он отказался.

– Нет, – старательно себя убеждая, повторил Мэтт.

Он не перестал желать этой женщины (нездоровое желание, надо отметить). А это мешало сохранять нормальные партнерские отношения и придерживаться определенной дистанции. Только дистанция могла удержать либидо Мэтта под контролем.

Поссориться, чтобы сорвать церемонию, так как оба были под впечатлением от церкви, они не смогли, кроме того, в ней венчалась Элиза, а это тоже налагало определенный отпечаток на их поведение.

М-да, Мэтт даже представить не мог, что их вкусы хоть в чем-то совпадут!

Чувство вины, питаемое расстроенными взглядами женщин, ужасно на него давило. Брук скрестила руки на груди, мягкая ткань натянулась, продемонстрировав Мэтту прелести, от которых он отказался. Интересно, она сильно обиделась? И бабушка очень уж осуждающе смотрит. Кажется, ему придется объяснить причины, по которым он отказался целовать невесту.

– Ух… Я не думаю, что мы с Брук должны целоваться.

– Никогда? – решила уточнить Элиза, подумав о том, как она отстала от жизни.

Ох, да что с ним делает эта девушка. Сначала она устанавливает всякие правила, потом всем своим видом демонстрирует готовность к поцелуям.

Не подумать ли ей о том, что у мужчин нервы тоже не железные?

Расслабься, Каттер. Она просто хочет оставаться в образе. Ведет себя как настоящая невеста.

– Я тут… – сумел найти в закоулках своей памяти одно связное предложение Мэтт. – Я не думаю, что мы должны целоваться, делая такое важное дело.

Губы у Брук дрогнули. Ее начал забавлять этот спектакль.

– Я не думаю, то Всевышний имеет что-то против поцелуев.

– Конечно, нет! – вскричала Элиза. – Даже наоборот, поощряет их!

Мэтт чувствовал, как буквально убегают полные напряжения секунды. Женщины ждали продолжения объяснений.

– Я имею в виду… Это священное место.

Кивком головы он указал на алтарь и покрепче сжал зубы. Очень уж хотелось целовать Брук долго-долго, наслаждаясь ее маленьким острым язычком и мягкими губами. Только вдвоем.

– Можно только один раз. В день нашей свадьбы, – продолжил он, отчаянно нуждаясь в глотке воздуха.

– Как мило, – отреагировала Элиза, скрывая разочарование за дружеской улыбкой. – Это будет волшебный момент. Ты большой романтик, мой дорогой.

Но Мэтт понимал, что к чему. Не будет никакой свадьбы. Не будет никаких поцелуев, никакой романтики. И медового месяца тоже не будет.

О, черт.

– Слава богу, – вздохнула Брук, когда они наконец отвезли Элизу домой.

– Что такое? – переспросил Мэтт.

Они стояли на стоянке возле дома бабушки, изображая влюбленных, нуждающихся в нежном прощании. Из окна верхнего этажа за ними наблюдала Элиза, умиляясь воркованию двух голубков. Именно этому наблюдению Брук приписала то, что до сих пор стоит напротив Мэтта, а не несется на огромной скорости прочь от этого соблазна.

Под лучами яркого солнца его светлые волосы отливали золотом, голубые глаза искрились. Брук почти ощущала, как плавится ее тело, причем непонятно, из-за жары или близости этого бравого парня.

И почему именно она должна затевать разговор, хотя могла бы просто попрощаться и уехать?! Но остался один нерешенный вопрос: как они выйдут из этой неприятной ситуации?

Брук слегка пожала плечами.

– Неужели ты романтик? А может, отчаянный? робко предположила она, все еще выискивая причины, по которым Мэтт отказался ее целовать.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что ты отчаянно выискивал причины, по которым меня можно было бы не целовать. – Брук не стала задавать прямой вопрос, почему Мэтт не воспользовался удобным случаем. Ей должно было быть все равно. Но не было.

– А ты не знала, что отчаяние – это основа всех изобретений?

Брук совсем приуныла из-за его уклончивых ответов. Но нерешенные вопросы продолжали терзать еще больше.

Кем ей приходится Мэтт Каттер? Неужто он всего лишь человек с большими деньгами, выразивший желание облагодетельствовать сирот на миллион долларов? Почему она не может спокойно доиграть свою роль, взять деньги и исчезнуть из его жизни?

Внезапно ее пронзила мысль, что говорить «до свидания» Мэтту совсем не хочется. По крайней мере, не сейчас. Он значит гораздо больше, чем щедрый даритель, и уж тем более человек, который заставит Фелицию на время забросить работу свахи.

Так. Кажется, Брук начинает вести себя как девочка, которая не может справиться со своими гормонами: в течение дня все ее мысли крутились вокруг единственного объекта. Она просто не может быть влюблена. Мэтт ее заинтриговал, и все. И он никогда не будет вести себя, как герой ее грез. Да, он добр к своей бабушке. Заботлив. В глубине души романтик.

Более того, он сексуален, загадочен. А ей интересны такие люди – это издержки профессии. Но Брук не влюблена в Мэтта!

Интересно, сколько еще продлится этот спектакль. Брук надеялась на скорейшее его завершение: ведь так она сможет побыстрее вычеркнуть из своей памяти Мэтта Каттера и его полные страсти поцелуи (хотя подозревала, что такое возможно только при полной амнезии).

Наклонившись вперед, Мэтт кончиками пальцев дотронулся до руки Брук.

– Я понял, что ты не хочешь моих поцелуев. Я прислушивался к твоим желаниям.

– Ох…

Конечно. Вот черт!

– Ты когда-нибудь сможешь изменить свое мнение? – спросил Мэтт, ив его глазах читалось разочарование.

– Изменить мнение? – эхом откликнулась Брук, завороженная его прикосновениями и мечтающая о крепких объятиях и страстных поцелуях.

– О моих поцелуях. – Его губы скривились в вызывающей усмешке. – Ты же сейчас хочешь моих поцелуев, ведь так?

Брук как будто опрокинули на голову ведро холодной воды.

– Что? Я? Конечно нет!

Она заставила себя отодвинуться, открыла дверцу машины и уселась на раскаленное сиденье, показавшееся куском льда по сравнению с чувствами, бушевавшими у нее в груди.

– Я должна ехать.

– Вперед, док, – кивнул Мэтт. – Обещаю поцеловать тебя позже. Потому что ты сама этого хочешь.

Его усмешка исчезла, как только машина Брук скрылась за поворотом. Создается впечатление, будто его тянут за язык, заставляя поддразнивать Брук. И все бы ничего, но разговоры на определенные темы и самому Мэтту причиняют по сути физическую боль.

Ни одна женщина ранее не вызывала у него таких противоречивых чувств. И, наверное, больше никакая не вызовет. Он должен вычеркнуть Брук из своей жизни, а мысли о ней – из своей головы. Поэтому нужно как можно быстрее заканчивать этот маленький спектакль, пока не стало слишком поздно.

Еще неделю назад он владел ситуацией: поговорил с лечащим врачом Элизы, ошарашенным таким внезапным выздоровлением и всплеском энергии. Правда, врачи предупредили, что возможен рецидив. Такое состояние может быть просто временным улучшением, за которым последует стремительное ухудшение и – тут сердце Мэтта болезненно сжималось – конец.

Что же ему делать? Мэтт размышлял, закидывая ноги на стол и попивая свой утренний кофе. Он начал приходить в офис раньше обычного, потому что только в офисе мог контролировать себя и не думать о Брук, ее поцелуях, ее стройном теле.

Венчаться они не могут. Разойтись – тоже. Так что же делать?

Мэтт даже не способен заставить себя держаться от нее подальше. Они, правда, не разговаривали с того дня, когда ездили смотреть церковь. Брук ему не звонила. Она наверняка надеется, что Мэтт забыл о ее существовании. А это вовсе не так!

И Элиза каждый день преследует его, напоминая о встречах с поставщиками провизии, цветов, фотографами. Милый любительский спектакль уже обошелся Мэтту в небольшое состояние, и это еще не предел. Но если это сделает бабушку счастливой – ради бога. Он готов отдать последнее пенни, чтобы скрасить все то время, что она еще проведет на земле.

В приемной раздались голоса. Мэтт взглянул на часы – так и есть, начался рабочий день, офис уже заполнился служащими. Ему тоже хорошо бы сосредоточиться на работе, но что-то не получается.

Мозг отказывается повиноваться.

– Это должно прекратиться, – раздался за спиной голос Брук.

Его сердце совершило головокружительный кульбит, но Мэтт приписал его внезапному появлению Брук в офисе. Конечно же, он не скучал последние дни. И остался совершенно равнодушным к тому, как бирюзовый костюм подчеркивает мягкие изгибы ее тела.

– Прости, ты о чем?

Брук швырнула ему на стол газету, затем другую, третью… Сначала внимание Мэтта привлекли заголовки. Потом он увидел черно-белые фотографии, на которых они целуются на стоянке возле ее машины. Трясущимися руками развернув одну из газет, Брук продемонстрировала ему статью о помолвке.

– Неужели тебя волнуют сплетни?

Девушка нахмурилась, ее губы задрожали. Мэтт почувствовал необъяснимое желание сгрести ее в охапку и целовать до тех пор, пока не исчезнут эти маленькие сердитые морщинки на лбу. Хотя Брук может разозлиться еще больше.

– Я хочу прекратить этот балаган. – Ее голос был тверд.

– Мы не можем, – заявил Мэтт, думая о здоровье бабушки, а вовсе не о зовущих губах Брук. – Не сейчас.

– Послушай! – вскричала она. – Я не изъявляла готовности на брак с тобой. Я лишь согласилась сыграть роль невесты. На короткое время. Подумай, сколько времени уже прошло.

– Отлично. Бросай меня. – Мэтт рывком встал из-за стола. – Давай. Сделай это прямо сейчас.

– Сейчас? – растерянно заморгала Брук.

– Но ты же этого хочешь?

– Да. Но в свое время.

– Почему? – напрягся Мэтт, приготовившись выслушать причины, побуждающие Брук к разрыву их договора.

– Думаю, лучше сделать это при свидетелях.

Тогда это будет выглядеть более правдоподобно.

Мэтт кивнул.

– Пожалуй. И бабушка должна присутствовать.

Тогда она сможет сделать напрашивающиеся выводы – что мы на самом деле не можем быть парой.

– Отлично, значит, вопрос решен. И когда мы встретимся с твоей бабушкой?

– В субботу. – Мэтт скрестил руки на груди, мучаясь от боли предстоящего разрыва и волнений за здоровье бабушки. – Бабуля хочет, чтобы мы запечатлели исторический момент и пригласила фотографа.

– Отлично, там и увидимся. – Брук развернулась и направилась к двери. Но Мэтт остановил ее, схватив за руку. По их телам будто пробежал электрический разряд.

– А из-за чего мы начнем ссору?

– Причина – любая. Ты захочешь цветную фотографию, я – черно-белую. Ты скажешь «здравствуй», я – «прощай».

– Если ты захочешь целоваться, я буду против.

– Точно.

Его взгляд остановился на мягких губах Брук.

Он-то наверняка знал, что никогда не откажется целовать ее. Какая нелепость! И он все еще надеется, что подвернется счастливая возможность. Вскоре.

Пока не наступит суббота и планируемая ссора не положит конец всему.

– И когда ты собиралась нам рассказать? – выпытывала Пегги, подпрыгивая от нетерпения. Вместе с Фелицией они поджидали Брук у входа в дом.

Загнанная в угол девушка умоляюще посмотрела на своих потенциальных истязательниц.

– Знаете, я сама еще хотела убедиться в том, что не сплю. Уж очень нереальными выглядят последние события.

А они и есть нереальные!

– Так то, что напечатано в газетах, – правда? уточнила Фелиция. Первый раз в жизни Брук видела свою мать настолько озабоченной – губы сурово сжаты, между бровями в ниточку залегла – о, ужас! – едва заметная морщинка. Фелиция выглядела, как преступник в зале суда, ожидающий вынесения приговора. – Ты собираешься выйти замуж за Мэтта Каттера?

– Ну..

Пегги ринулась вперед и заключила подругу в мощные объятия.

– Я так рада! Мои поздравления!

– Это самый волнующий день в моей жизни, – театрально вскричала Фелиция, простирая руки (на безымянном пальце сверкнуло последнее обручальное кольцо с неприлично большим бриллиантом).

– И в моей, – всхлипнула Пегги, продолжая душить Брук в объятиях.

Той стало очень стыдно за свое откровенное вранье. Конечно, впоследствии она найдет массу причин для оправдания, но все-таки Брук хотелось, чтобы ни мать, ни Пегги ничего не знали о предполагаемой «свадьбе». А потом, улучив подходящий момент, она бы внятно объяснила причины, вынудившие согласится на подобный спектакль. Но, к сожалению, такой расклад был уже невозможен.

Пегги продолжала изливать свои восторги:

– Если уж он выбрал не меня, то единственно правильный в этом случае вариант – ты.

– О, Пег!

По губам Фелиции скользнула тонкая улыбка.

– Я начала мечтать об этом дне с того самого момента, как узнала, что беременна.

– Мама… – округлила глаза Брук и попыталась выглядеть так, как подобает счастливым невестам.

Мэтт Каттер – ее будущий муж. Боже правый!

Фелиция нежно коснулась щеки дочери.

– Ты будешь самой прекрасной невестой, дорогая.

Слезы стыда жгли глаза девушки. Почему она должна проходить через этот кошмар?! В изложении Мэтта спектакль выглядел простым одпоактным действом, в которое не включалось позорное вранье собственной матери.

– Мам…

– Нельзя терять ни секунды. В газетах напечатано, что церемония состоится через три недели. Фелиция выглядела как полководец накануне решающего сражения. – Это так?

Брук, окончательно подавленная, только кивнула.

– О чем вы только думали? – обрушилась на нее мать. – Чтобы подготовиться к свадьбе, нужно никак не меньше девяти месяцев.

– Ты в последний раз ограничилась недельной подготовкой, – вяло отбивалась Брук.

– Это потому, что у меня богатый опыт. Я знаю все тонкости и детали организации свадебных торжеств. О твоей свадьбе должен говорить весь город, да что там – вся страна, весь мир! – Фелиция едва удерживалась, чтобы не сплясать зажигательную джигу прямо на кухонном столе Брук. – Подумать только, за кого выходит моя дочь! Все знакомые лопнут от зависти!

Увидев, как оживилась мать, уже погрузившаяся в какие-то расчеты, Брук почувствовала что-то вроде щелчка внутри – чувство вины внезапно исчезло. Она задавалась только одним вопросом: почему мысль о предстоящем разрыве причиняет ей боль, хотя она сама настаивала на его осуществлении в максимально сжатые сроки.

– А где твое обручальное кольцо? – опомнилась Фелиция.

– У меня его нет.

– Как это нет? – посуровела мать. – Только не говори, что Каттер не мог позволить себе покупку обручального кольца для невесты. Обязательно скажи ему… Нет, лучше я дам указания своему ювелиру…

– Мама!

– Никаких «мама»! Он поработает над твоим кольцом. Милая, твоим рукам позавидуют королевы. Им подобает соответствующее украшение – думаю, камень в пять-шесть каратов, окруженный дюжиной маленьких бриллиантов.

– Мы не хотели ничего экстравагантного, – запротестовала Брук.

– Ерунда. Каждая невеста мечтает о кольце с хорошим камнем.

– Но не размером с постамент! – воскликнула она, поймав себя на мысли, что очень хочет носить кольцо Мэтта. Но не хочет выходить замуж. Или хочет? Кажется, Брук совсем запуталась. – Мама, мы договорились, что не будем тратить мешок денег на кольцо, которое я не буду носить.

Фелиция внимательно посмотрела на дочь, понимая, что и раньше замечала в ней признаки прогрессирующего слабоумия.

– Как это ты не будешь носить обручальное кольцо?

– Не буду… – вздохнула Брук.

И чего она так беспокоится? Все равно Фелиция не поймет… А вот Мэтт понял и не спорил. Но его позиция вполне объяснима – сэкономил кучу денег.

Хотя в скаредности Мэтта упрекнуть трудно взять хотя бы его предложение пожертвовать сиротскому приюту миллион долларов!

– Ладно, потом обсудим. А вы уже выбрали место для проведения церемонии?

Брук кивнула, получая удовольствие от того, как разрушает планы матери на грандиозную свадьбу.

– Да. И по счастливой случайности это место еще не занято.

– И где оно? – спросила Пегги, копаясь в холодильнике в поисках диетической колы. Нашла, протянула одну Брук. Фелиция от своей отказалась.

– Такое событие заслуживает шампанского, пояснила она.

А Брук вполне устроила кола: яркие камни слепят, от шампанского болит голова – в общем, светский образ жизни кажется ей достаточно утомительным. Поставив пустую банку на стол, она удовлетворила любопытство лучшей подруги:

– Мы присмотрели прелестную маленькую церквушку…

– Что? – вздрогнула Фелиция. – Ты будешь венчаться не в кафедральном соборе? И, кстати, мы не должны ограничивать себя Сан-Антонио. Вполне можно съездить в Лондон. Или в Париж.

– Или на Гавайи, – поддержала Пегги.

– Или в Танзанию, – развеселилась Брук.

Но Фелиция совсем не собиралась радоваться нелепым шуткам, когда речь идет о чести семьи.

– Постарайся быть серьезной, Брук. У нас нет времени. Представь себе, какую церемонию можно устроить в «Уолдорф Астории»!

– Нет.

– Как насчет церемонии на пляже? – спросила Пегги, все еще не желая расставаться с мечтой о Гавайях.

– Нам нравится Техас, – оставалась непреклонной Брук. – Здесь всегда жила семья Каттеров.

– Безусловно, ты права, – кивнула дочери Фелиция. – Это убедительная причина. К тому же пресса может поднять на смех вашу церемонию, если она состоится где-то еще.

– Именно. Поэтому мы женимся в Сан-Антонио. Правда, за пределами города.

– Где? – на диво слаженным дуэтом воскликнули Фелиция и Пегги.

– Это прекрасное место, – совершенно искренне сказала Брук и осеклась. По спине побежали мурашки: случилось то, чего она больше всего опасалась. Выдумка настолько переплелась с действительностью, что стало невозможно воспринимать одно отдельно от другого. Она ведет себя так, будто и в самом деле выходит за Мэтта!

– То есть в старой, грязной, полуразрушенной церкви, – разочарованно протянула Фелиция.

– Брук, – серьезно начала Пегги. – Ты, конечно, попросишь меня быть подружкой невесты?

– Разумеется, – изобразила энтузиазм Брук. Ты согласна?

– Я думала, ты никогда не попросишь! – завизжала Пегги, кидаясь ей на шею. – Подумать только, ты нашла своего прекрасного принца!

Это вряд ли. Да, Мэтт богат, как сказочный принц. Он убийственно красив и сексуален. Но он не для нее. А она не для него.

Они просто помогают друг другу решить кое-какие личные проблемы, на которых и нужно сейчас сосредоточиться. А не мечтать о Мэтте Каттере.