Текст книги "Жена для вождя-дракона"

Глава 17

Никогда в жизни Камира не могла представить себе, что ей придется пережить такой позор. Когда она обратилась к Гору – верила в его милосердие. Верила, что он дарует ей жизнь – в смысле, более-менее нормальную жизнь – или даст умереть в бою.

Уж это-то он мог ей дать!

Она вовсе не собиралась играть на том, что ее соратники могут пожалеть, не захотеть убивать. Собиралась честно сражаться до последнего и умереть, когда закончатся силы, и она пропустит смертельный удар… Тем более, Камира знала, что продержится недолго. Ее рана действительно воспалилась.

Казалось бы – небольшой порез, ей приходилось переживать куда более страшные ранения. Но кожа вокруг покраснела, а из самой раны текла неприятная желтая жидкость. Когда вождь судил ее, у нее была лихорадка. Жар поселился в теле, перед глазами порой мелькали черные круги.

Когда она услышала свой приговор, чуть не потеряла сознание. Хотелось умереть прямо сейчас. Умереть от позора, который пришлось переживать на глазах у тех, с кем она сражалась плечом к плечу, с кем подтрунивали друг над другом, делили чашу с хмельными напитками на праздникох… Перед своими соратниками и любовниками, которые уважали ее, ценили…

Для которых она теперь жалкая жена навозного червя.

Словно в тумане двигалась Камира, когда все это началось. Старалась держаться, чтобы ноги не дрожали, распрямить спину, смотреть лишь прямо перед собой. Потому что не могла встретиться глазами ни с кем из других воинов. И не хотела видеть презрение или жалость во взглядах простых людей.

Навозному червю дали ключ от ее цепей, велели хорошо следить за ней и пожаловаться, если строптивая женщина будет непокорной. Чуть не умерла Камира и, когда Горд взялся за цепь, сковывавшую ее руки и потянул за собой на площадь, мерзко, победно улыбаясь. Он, кажется, был доволен.

Гад, подумала Камира. Она скрутила бы в бараний рог этого мужичонку! Жаль, что у нее скованны руки и ноги, иначе она показала бы, кто главный по праву силы!

Проклятый навозник вывел ее на центр площади. Люди с энтузиазмом отнеслись к приказу вождя провести свадьбу. Очень быстро на них навесили традиционные синие и белые цветы, сделали надрезы им на руках, чтобы «кровь мужа и жены смешалась, объединяя их души и тела в союз».

Камира почувствовала, как невольные слезы текут по щекам. Как бы она не держалась, сейчас позор был просто невыносим.

Почему, ну почему Всевышний не дает ей быстрой героической смерти!

Почему вождь проявил такую жестокость! Ведь его девка выжила! Теперь Камире казалось, что она никогда и не любила Гора. Это было наваждением, она не видела его настоящего. В нем никогда не было того, что ей нужно. Что-то подобное тому, что нужно ей, она ощутила лишь один раз… Тогда, в шатре с красным драконом, который хотел ее так, что готов был забрать. И ведь она могла бы уже сейчас быть с ним, с неге, с новыми планами, с новой жизнью…

Теперь не заберет, усмехнулась Камира. Драконы слишком чтят закон степняков. А по закону лишь через три месяца брак может быть расторгнут. Причем только по желанию мужа. Жена может молить вождя о расторжении лишь через год – да и то только в том случае, если семя мужа так и не породило в ней ребенка.

… А потом Горд, кривенько усмехаясь, тащил ее за цепь куда-то на окраину лагеря. Люди расступались, порой слышались вопли «так ей и надо!», «давай, навозник, задай жару этой кобылице!». Эти вопли Камира могла игнорировать. Куда страшнее было сочувствие во взглядах воинов, которое она старалась не видеть, но ощущала в полной мере.

Дорога к жилищу Гора показалась ей вечностью. Вечностью позора. Уже сейчас она ощущала себя втоптанной, вбитой в навоз.

Жил мужчина почти на самой окраине, недалеко от одного из охранных постов.

Настоящего хорошего шатра у него не было. Жилище представляло из себя конструкцию из шестов, на которую кое-как были накинуты плохо выделанные шкуры. Камиру передернуло. Этот «дом» еще и неважно пах, как и сам Горд. Видимо, профессия приучила его не воспринимать неприятные запахи, он пренебрегал чистотой своего тела.

Больше тут ничего не было. Лишь тяп-ляп слепленный очаг и ложе – тряпки, набитые соломой.

Нищий, подумала Камира, и ее снова передернуло. В голове промелькнуло, что если бы она не билась за Гора, сдалась бы вовремя, то сейчас лежала бы в своем уютном шатре, окруженная заботой служанки Тэзы, вождь вылечил бы ее, и уже завтра она скакала бы по степи в составе летучего отряда…

Снова невыносимо захотелось плакать. В этот момент она не могла даже ненавидеть Гора и его девку, досадовать на Бэрда, который все сделал не так и подставил ее.

Могла лишь сожалеть о своей судьбе. И невольно раскаиваться в своих ошибках. Она выбрала не тот путь. Не то, что было хорошо для нее. Ведь оказалось, что хорошо для нее – совсем не то, что она думала.

– Зачем я тебе? – обреченно и устало спросила она у Горда. Впервые обратилась к нему. В конечном счете, рано или поздно ей придется с ним разговаривать.

Мужчина искоса поглядел на нее и усмехнулся. Ничего не сказал.

– Пожалел убогую? – тоже усмехнувшись, спросила Камира. – Или думал, в добавок ко мне тебе достанется хороший шатер, драгоценности и слуги?

– Мне не нужны твои вещи, – ответил он. – А вот ты мне пригодишься.

Горд плотоядно посмотрел на нее, и Камиру передернуло. В голову неожиданно ударило осознание – он ее муж, ей придется с ним спать. При всем темпераменте Камиры, ее постельные интересы не распространялись на неопрятных кривых мужиков вроде Горда.

– У тебя хорошее тело. Сильное. Ты подойдешь, – сказал Горд. – Я не нравлюсь женщинам. И за меня не выдают дочерей, а мне нужна жена. Я хочу иметь бабу каждый день и хочу, чтобы она родила мне детей. Ты сможешь родить детей, ты сильная. И ты должна будешь быть со мной, – откровенно, на редкость просто объяснил Горд.

Очередной черный круг пролетел перед глазами Камиры. Тошнота волной подкатила к горлу. Все так просто… Так просто и отвратительно. Она должна стать емкостью для семени этого отброса. Его постоянной постельной игрушкой.

Опять захотелось умереть. Но умереть не удалось. Ее всего лишь шатнуло.

– Ложись, – велел ей Горд, указав на сомнительное ложе.

Камира понимала, что если не ляжет, то упадет. Преодолевая отвращение, она проковыляла в вонючее жилище и легла. Горд же так и не отпускал цепь, за которую держал ее.

– Может быть раскуешь меня!? – прошипела Камира.

– Нет, – спокойно и серьезно покачал головой мужчина, хитро глядя на нее. – Мне все объяснили про тебя, да я и сам слышал. У тебя плохой характер, ты опасна. Раскую тебя, когда ты ко мне привыкнешь, и в тебе будет мой ребенок. Тогда ты точно не сможешь убежать. Так мне посоветовали.

Он чуть отошел и пристегнул другой конец цепи, зацепив его за камень, стаявший возле очага.

– Гад проклятый! – прохрипела Камира. Ей просто не верилось, что все это происходит с ней. Со знатной степнячкой, отменной воительницей, той, кто знал столько почестей.

Мерзкий циничный мужик, обделенный женской лаской, посадил ее на цепь!

– Можешь называть меня и так, – усмехнулся он, подошел и оглядел ее тело, распластавшееся на постели.

– Как ты собираешься держать меня на цепи! А туалет?! – спросила Камира.

– Ходи в горшок, – он небрежно указал на один из трех глиняных горшков, стоявших у противоположной стены. – Потом будешь выходить и закапывать.

«Выходить и закапывать…» – эхом пронеслось у Камиры. А что еще он хочет, чтобы она делала?! Может быть и навоз вместе с ним убирать и закапывать?!

Она судорожно вздохнула. Эта ситуация должна как-то кончится! Должна. Такого просто не может быть. Наверно, она все же умрет сейчас.

Но как бы Камира не хотела умереть, а молодое сердце боролось за жизнь. Еще одно осознание ударило ей в голову. Похоже, этот гад не понимает, что ей плохо. По-настоящему плохо. Что может лишиться своей «женушки» очень быстро. Он просто не осознает, радуясь, что у него теперь есть баба.

– Я ранена, – глядя ему в глаза, сказала она. – Если меня не лечить, то я умру. У тебя больше не будет жены. Сходи к войсковому лекарю, попроси – он согласится помочь мне.

Горд задумчиво поглядел на нее. Потом сел рядом на корточки и рванул ворот на ее рубахе. Раненное плечо и грудь обнажились одновременно. Несколько мгновений Горд, как завороженный, смотрел на упругие холмы с темными сосками, потом, наконец, перевел взгляд на ее рану – повязка промокла, была пропитана бордовым и желтым.

– И верно ранена… – словно просыпаясь, произнес Горд. Прикрыл ее грудь обрывком рубашки. – Я скоро вернусь.

Поднялся на ноги и пошел к выходу. А Камира осталась одна, обливаясь потом от жара, и молясь, чтобы ее «мужа» сожрали волки.

Его не было около получаса. Видимо, уборщик все же поддерживал с кем-то отношения. За это время к его жилищу пришло несколько мужчин и женщин и принесли подарки на свадьбу. Это была рубашка для мужа и платье для жены. Бедные, без вышивки, но все же вполне новая одежда. Еще была снедь в горшках. Камира облегченно вздохнула. Так у них будет какая-то еда. Потому что прежде никакой пищи она в этом убогом жилище не заметила.

Люди усмехались, глядя на нее, лежащую в цепях, а Камира мечтала провалиться сквозь землю от стыда. Но она нашла в себе силы кивнуть и поблагодарить за принесенные подарки.

Когда Горд вернулся, лицо у него было сосредоточенное. Видимо, до него в полной мере дошло, что ситуация опасная. И он явно не хотел потерять женщину, которую в кой-то веки приобрел.

К войсковому лекарю он не ходил – Камира была уверена, что Стар не отказал бы осмотреть и подлечить ее, несмотря на ее «падение». Но в руках у него был небольшой горшочек, наполненный дурно пахнущей кашицей из травы.

Мужчина присел рядом, разбинтовал рану и принялся накладывать кашицу на нее. Целую горсть этой гадости он заставил Камиру съесть, дал запить нормальной чистой водой.

Похоже, целебное средство действовало. Как только кашица коснулась раны, Камира ощутила, что жар и боль в ней отступают. Да и все тело как-то сразу начало охлаждаться. Она даже облегченно простонала, ей казалось, что вместе с прохладой, к ней возвращается жизнь.

– Вот так, жить будешь, – почти по-доброму криво улыбнулся Горд и забинтовал рану обратно. Встал над ней, в очередной раз оглядывая лежащее перед ним красивое тело Камиры.

– Сейчас я раскую твои ноги, – неожиданно сказал он. – Но, если попробуешь лягнуть меня одним из своих приемчиков, я на тебя доложу о неподчинении мужу. Поняла?

В лице Горда была решимость. Он явно не собирался откладывать свои похотливые цели на потом.

– Ты с ума сошел! – крикнула Камира. – Я ранена!

– В плечо, а не туда, – ответил Горд, рукой показав на куда именно Камира не ранена.

Наклонился, быстро расковал ее ноги и мгновенно оказался между них.

… Отвращения большего, чем, когда этот грязный мужик жадно мял ее груди и бедра, когда рвано бился в нее, пыхтя и хрипя от наслаждения, Камира не знала. Все это время ей казалось, что ее вытошнит.

Но ее не вытошнило, лишь в теле и душе осталось мерзкое ощущение, что теперь она там, у себя между ног, какая-то порченная. Ведь ее имел такой мерзки гад. Гад, которого она убьет, как только найдет способ освободиться.

Закончив, Горд деловито сковал ее ноги обратно.

Камира закусила кисть, чтобы не заплакать. Она попала в ад. Ее вожделенный вождь отправил ее в ад. И даже выбравшись из него, она никогда не будет прежней. К тому же… Камира неожиданно поняла то, что было почти что самым страшным.

Здесь, в нищете, привязанная на цепь, она не сможет получить и пить зелье, предохраняющее от беременности. Она действительно может просто забеременеть от навозного червя. Особенно если он продолжит делать с ней это такими темпами – спустя три четверти часа он опять похотливо поглядывал на нее, а еще через несколько минут повторил операцию.

Глава 18

Стоять возле вождя на всяких встречах оказалось совершенно не страшно. Никто больше не бросал на Алиру неприятных взглядов. Напротив, смотрели с почтением. В глазах некоторых людей чуткая Алира замечала радость – люди радовались, что у их вождя появилась дорогая ему женщина. Ведь по другому ее появление на помосте подле вождя никто и не трактовал.

Алира и сама удивилась, что так спокойно приняла эту новую для себя роль.

Может, просто после всех волнений это было не самое страшное.

Но было и страшное. Кое-что тревожило ее весь день, всаживало занозу в ее почти незамутненное осознание, что она выжила, что может дышать полной грудью, что ее жизнь не прервалась.

Это была та стена, что встала между ними после разговора.

Нет! Он не стал относиться к ней хуже! После трапезы он вполне доброжелательно учил ее языку кочевников. У него хорошо получалось учить, у нее – учиться. Словно они были давними друзьями или знакомыми, их беседу сопровождали шутки и подтрунивание друг над другом.

Но…

Он совершенно перестал ее трогать!

Прежде Гор все время пытался оказаться поближе к ней, притронуться, поцеловать… Алира уже начала считать его постоянное желание близости неотъемлемой частью жизни. По большому счету это очень ей нравилось, волновало ее сердце и тело. Хотелось даже повторить те невероятные ощущения, испытанные в ванной и во время их первой совместной трапезы. Даже просто при воспоминании у них у нее сладко до боли сводило внутри живота, а по телу прокатывала томная, но острая волна.

Он же не предпринимал никаких попыток быть ближе.

И Алире становилось страшно, что он всерьез собирается ждать, когда она сама попросит физической близости. Видимо, он действительно решил сыграть в эту игру. А она… с одной стороны из гордости, но еще больше – от смущения – никогда не сможет этого сделать! О чем она ему прямо и сказала.

А ведь им предстоит ночь в одной постели! Алира просто не представляла, как она пройдет. Ведь сам факт, что он, такой сильный, мужественный и привлекательный будет лежать рядом, смущал ее. Внутри опять сладко ныло.

И, если уж все пришло к этому, то ей хотелось, чтобы он взял все в свои руки, пробился за ее смущение и сомнения.

Но он, видимо, теперь не захочет взять все в свои руки. Будет учить ее. Вернее – захочет проучить ее.

Или нет?

Мысль, что, оказавшись в одной постели с ней, Гор вернется к прежней манере поведения, тоже была тревожной. Алира даже не знала, что волновало ее больше – его новая «игра» или то, что он в любой момент может от этой «игры» отказаться.

Так или иначе, а волнительная ночь была все ближе.

Вечером они снова разделили трапезу. Несмотря ни на что это было приятно. Гор – когда не насмехался над ней – был прекрасным собеседником. С ним было весело и легко разговаривать, и он явно старался расслабить ее. А еще он удивительно много знал о городской жизни. Рассказывал кое-что и о жизни драконов. Алира, наконец, узнала о легендарном Испытании. Оказывается, только благодаря ему драконы обретают свою вторую ипостась ящера.

Сам же Гор, к ее удивлению, был сиротой.

– Видишь ли, мой род Черных драконов испокон веков защищает разумные земли от хаоса на южной границе – благодаря нашей власти над стихиями. Но иногда стихии бывают сильнее… Мне было двадцать, когда ураган «с другой стороны» поглотил моего отца – он пытался остановить его в одиночку… И остановил. Но погиб. Мать же была искренне привязана к нему. Она не смогла пережить потерю и ушла… не важно куда, Алира. Просто она больше для нас недоступна.

– Я очень тебе сочувствую! – только и могла сказать Алира. История о черном драконе, что пытался один остановить страшное буйство стихий, тысячелетиями угрожающих разумному миру, и о женщине, неспособной пережить эту потерю, потрясла ее до глубины души.

А еще она невольно вздрогнула… Обычно люди не задумываются, что там, далеко на юге есть Море Хаоса, всегда угрожающее живым существам. И только драконы – оказывается, черные драконы – оберегают мир от него. Пожалуй, подумалось Алире, за это можно легко простить драконам их гаремы, их не слишком почтительное отношение к женщинам, их властолюбие…

Все это такая малость перед делом, которое они выполняют. Что-то медленно сдвинулось у нее в сознании, она как будто, наконец, увидела правду.

– Я тоже сирота, – нашлась она. Не удержалась, протянула руку и погладила Гора по руке. Его взгляд сверкнул, и он ненадолго перехватил, удержал ее пальцы. То тут же отпустил, словно вспомнив о данном обещании.

– Я тебя понимаю! – искреннее добавила она.

И с победным чувством внутри подумала, что все также волнует Гора. Его инстинкты тянут его к ней, он просто продолжает «игру».

А после трапезы Гор вышел, явилась Зхоя. Помогла Алире приготовиться ко сну, подала ей выбранную ночную рубаху. Алира по-прежнему тревожилась, но предпочла надеть самую тонкую, шелковую, такую, чтобы, если что… было приятно прикоснуться.

Сама расчесалась перед зеркалом и легла в постель. Укрылась до самого подбородка. И стала ждать.

Ей предстояла первая ночь в постели вождя, и теперь она понятия не имела, чего ожидать от нее.

Закрыла глаза. Видимо, ей нужно просто спать… Попробовать уснуть, прежде, чем Гор вернется. Тогда ее минуют все тревоги.

Но, конечно, не тут-то было. Гор отсутствовал удивительно долго, и все это время Алира ворочалась, не знала, куда себя деть. Ей даже подумалось, не решил ли дракон бросить ее… Уйти куда-нибудь в другое место, например, к своим наложницам. Ведь она вроде как ему отказала. Почему бы дракону не развлечься с более покорными девушками?

От этой мысли стало горько. Даже начала думаться, что пусть лучше она будет на месте этих девушек… Ей хочется – да хочется, проклятье! – чтобы этот великолепный, мужественный, интересный дракон был с ней, и только с ней!

Наконец, занавесь шевельнулась, и в мягко льющемся лунном свете показался Гор. Алира удовлетворенно вздохнула. Его не было долго, но все же, наверно, недостаточно долго, чтобы провести время со степными красавицами. Она захлопнула веки и сделала свое дыхание ровным, как у спящего.

Притворилась. Пусть думает, что она спит.

Но прекрасно слышала и ощущала, как Гор приблизился к ложу, как оно прогнулось под его весом – совсем недалеко от нее. Алира затаила дыхание. От него исходил жар, и уже сейчас его присутствие волновало его.

К тому же, он, наверно, разделся целиком, в панике подумала Алира и невольно вдохнула глубже. Она ощутила, как дракон рядом улыбнулся. Не видела этого, но знала, что это именно так.

Ничего не сказал, видимо, принимая ее правила игры – мол, спишь, и ладно. В течение буквально нескольких минут она услышала глубокое дыхание спящего мужчины.

Проклятье! У самой Алиры сна не было ни в одном глазу! Она пыталась лежать неподвижно, дышать ровно, сосредоточиться на необходимости заснуть. Но мозг упрямо подбрасывал картинки, заставляющие кровь бурлить в жилах, между ног сладко сжиматься, а дыхание сбиваться в рваный, почти стонущий, ритм.

Вот он просыпается, переваливается на бок… Она лежит тоже на боку спиной к нему. Его рука мягко ползет к ней и через рубаху касается ее груди, нежно оглаживает, нащупывает и трогает сосок… Наверно это так приятно, когда такая сильная мужская рука ласково касается его.

Алира перевернулась на спину и открыла глаза, чтобы как-то успокоиться. Ей хотелось извиваться на постели, сжимать ноги крепче, чтобы как-то найти выход жажде, поселившейся в теле.

… А вот, он вдруг просыпается, с рыком набрасывается на нее, нависает сверху, шепчет, что не может больше, что она слишком нужна ему, терзает ее губы губами и языком – как тогда, когда он целовал ее! Накрывает ее ладони своими, распластав ее на постели, одновременно твердое и большое рвется ей между ног. Как должно быть дальше Алира не знала, лишь вдруг остро ощутила пустоту там, у себя внутри, и жажду, чтобы именно Гор заполнил ее. Только он может ее заполнить!

Между ног опять болезненно-сладко сжалось, дыхание сорвалось. Она ущипнула себя, чтобы отвлечься.

Нет, так нельзя! Это не он хочет ее, а она его. Он смог спокойно заснуть, а она мучается! Алира рассерженно села на постели, подышала воздухом более свободным от жарких эманаций дракона. И… посмотрела на него.

Темнота не была полной. В небольшую прорезь в своде шатра лился лунный свет и очень удачно высвечивал красивое, словно у прекрасной статуи, лицо Гора.

Дракон спокойно спал, закинул руки за голову. Его грудь мерно вздымалась, а на губах притаилась легкая улыбка, видимо, ему снилось что-то очень хорошее.

Уже не тело, а сердце Алиры сладко сжалось. Он такой… хороший. Такой благородный, такой… Ей захотелось нежно дотронуться до его щеки, погладить, сказать, что он единственный мужчина, кто тронул ее сердце. Ведь в городе Алира так и не встретила никого, кто коснулся бы особых струн в ее душе.

И тут шаловливая мысль посетила ее. Что же, дракон, ты сумел заснуть. Честь тебе и хвала! Ты сильнее меня. Но ты спишь, и сейчас можно все.

Ты в моей власти. И ты ничего не узнаешь.

Очень тихо она встала на корточки и мягко, стараясь не тревожить ложе, переползла ближе к нему. Села подле и, наконец, сделала то, чего ей давно хотелось.

Любуясь его чертами в лунном свете, завороженная мгновением, она провела пальцем вдоль его строгих бровей. Очень легко – так, чтобы не разбудить. Погладила сомкнутые веки, и, осмелев, коснулась чуть-улыбающихся, твердо очерченных губ, провела по ним пальцем.

В этот момент рука Гора вдруг поднялась и ласково перехватила ее ладонь. Нежно огладила ее, потом он поцеловал ее указательный палец, обволакивая губами.

Во сне он что ли, с тревожным ударом сердца подумала Алира. А в следующих момент дракон поднял веки, они встретились взглядами. Янтарное море со зрачком в форме песочных часов пылало, просто бушевало, как лава извергающегося вулкана.

Сильные руки обвили ее, притянули ближе. Алира оказалась прямо на нем, одна его ладонь мягко придерживала ее ягодицу, другая твердо держала за спиной, чтобы она не смогла отстраниться. Его твердый горячий живот оказался у нее между ног, эта близость сводила с ума, но немного утоляла жажду, что так и бродила в теле.

– Поцелуй меня. Сама, – хрипло прошептал Гор.

На мгновение Алира замерла, а потом словно нырнула. Его близость была невыносимой. Такой невыносимой, что хотелось усилить ее, пойти дальше, приблизиться еще больше, до самого конца. Вся гордость, все смущение растаяли, растворились в этом чувстве.

Она склонилась, когда он отвел волосы с ее лица, и нерешительно, но с наслаждением, коснулась его губ губами.

А в следующий миг он жадно, властно и влажно целовал ее, прижимая к себе, бродя руками по ее телу, проникая ладонями под рубашку. В какой-то момент чуть отодвинул Алиру и одним движением стянул с нее рубаху. Она сама собой выгнулась, захваченная жарким чувством, и он провел ладонями снизу-вверх, оглаживая ее грудь, коснулся сосков. Так, как мечталось в видении, только лучше… Алира застонала, ощущая, что сейчас опять случится то самое, то, что уже происходило с ними дважды…

В ответ на ее стон, Гор подхватил ее и опрокинул, накрывая собой. Несколько мгновений он смотрел на нее, и сквозь приоткрытые веки, Алира видела, его сведенное желанием лицо.

Но он тут же отпустил ее, лег рядом и ладонью заскользил по нее телу. То целовал ее в губы, то ласкал ее грудь, потом мягко развел ее бедра, нежно провел ладонью по их внутренней стороне справа налево – лишь на мгновение коснувшись волосков у нее между ног. Такого удовольствия Алира еще не знала. Это было невероятно приятно. Куда приятнее, чем, когда в прошлом, она сама трогала себя там, проводила ладонью так же, прежде чем скользнуть пальцами в свои складочки.

Она пискнула, чувствуя, что сдается дракону окончательно. Пути назад нет.

Наверно… Если он сам захочет.

Не прекращая целовать ее губы и шею, Гор снова провел рукой по ее бедрам изнутри, на этот раз его рука задержалась там, твердые пальцы мягко проникли во влажную нежность, раздвинули складочки. Алира закричала, достаточно было пары касаний, чтобы жаркая волна, бродившая по телу, заполнила ее целиком, разорвалась искрами немыслимого наслаждения.

Ее трясло и било от экстаза, казалось, она ненадолго забыла саму себя, кто она, как ее зовут. Жажда, мучившая ее, разродилась, взорвалась. Но где-то ей не хватало, казалось, что даже этих волн недостаточно, чтобы полностью насладиться близостью.

Ее тело еще подрагивало, когда Гор опять накрыл ее собой, между ног она ощутила его «меч страсти», готовый овладевать и побеждать. Его прикосновение к истекающим соком складкам усиливало глубину ощущений, заставляло хотеть еще.

– Хочешь пойти дальше? Скажи, попроси, – хрипло, почти с мольбой, прошептал Гор, обжигая ее и без того раскаленную кожу дыханием.

– Да, возьми меня, Гор… – простонала Алира. – Я… хочу быть твоей.

Все ее существо понимало теперь, чего не хватает.

Его внутри. Там слишком пусто, несмотря на волны оргазма. А ей нужно до конца, до той точки, когда она совсем забудет себя, растворится в близости с драконом. Взорвется опять и родится снова.

То, что происходило дальше, стало для Алиры таинством, обретением. Счастьем.

Несмотря на возбуждение она ожидала боли, когда «меч страсти» ее дракона вплотную уперся туда, куда она прежде никого не пускала.

И боль была. Просто не столь сильная – он скользнул в нее одним плавным движением, лишь на мгновение Алира ощутила, как препятствие натянулось и лопнуло. Даже слезы не выступили у нее на глазах, ведь боль тут же стала сладкой.

Она чувствовала себя так, словно дарит себя своему Гору, дракону, что проник в ее сердце, а теперь и в ее тело. Словно приносит жертву во имя любви.

И не такая уж это жертва… Лишь миг сладкой боли – и она ощутила ту наполненность, которой ей так не хватало. Близость друг с другом сделала их целыми. Вернее, единым целом, совершенным и полным.

А с губ Гора сорвался хриплый рык.

– Моя… адори… Алира, любимая!

Тогда Алира не поняла, что это значит. Слово «адори» стало для нее лишь символом их объединения.

Он старался быть нежным, когда он начал двигаться в ней… Порой нежно обхватывал ее лицо, заглядывал в него, шептал нежные слова, от которых Алира стонала и выгибалась ему навстречу. Но страсть нарастала, каждое его проникновение становилось все глубже, сильнее, он уже открыто рычал, овладевая ею, и Алира стонала в ответ.

А потом он развел ее руки в стороны, накрыл ладони ладонями. Вихри энергии, изгибавшие ее тело, усилились, и волны экстаза накрыли Алиру одновременно с тем, как она ощутила, что «меч страсти» ее дракона тоже сокращается в ней, и его семя обильно изливается в нее. Это заставляло трепетать от счастья и душу, и тело.

Так надо, так правильно… Сквозь стоны и его рык прорывалось однозначное чувство, что все произошло и будет происходить правильно. Им нужно быть вместе. Она должна принадлежать ему. Дарить ему нежность и страсть.

На мгновение, когда чувство единения, освобождения и наслаждения стало совсем невыносимым, Алира опять словно потерялась, словно потеряла сознание. А когда очнулась, она лежала в объятиях Гора, у него на груди, он мягко успокаивающе гладил ее по волосам, как делал каждый раз, когда она как будто пугалась своих собственных ощущения.

– Моя девочка, моя любимая маленькая адори… – услышала она. И ей снова не хотелось спрашивать, что значит это слово. Хотелось растаять, затихнуть в его руках. Насладиться этой целостностью и правильностью.

– Мой дракон. Любимый, – улыбаясь ему в грудь, произнесла Алира.

– Любимый? Уже так? – в ответ улыбнулся Гор, повернул ее так, чтобы заглянуть ему в лицо. – Больше не боишься меня и будущего?

– Нет, – продолжая улыбаться, отрицательно покачала головой Алира. – Я знаю, что в будущем ты защитишь меня.

Он неожиданно твердо сжал ее плечо, Алира почувствовала, что его сильное тело напряглось, словно его посетила тревожная мысль.

– Что с тобой? – взволнованно спросила Алира.

– Все хорошо. Ты права – я всегда защищу тебя, – явно стараясь быть непринужденным, ответил он. Резко перевернул ее на спину и вдруг стал серьезным. – Меня интересует другое. Как ты? Только что ты еще была невинной девушкой… Все в порядке? – вгляделся в ее лицо, явно собираясь распознать любую ложь.

Алира пожала плечами. У нее между ног немного саднило и горело, но не более того. Ей казалось, что через некоторое время ей снова захочется, чтобы он вошел в нее, опять ощутить эту невероятную наполненность. Ведь ничего страшного с ней не случилось.

А вот Гор явно ждал ответа.

– Немного саднит, – искренне сказала она под его ищущим взглядом. – А так, все хорошо.

Гор мягко провел ладонью от ее груди вниз и положил ладонь внизу ее живота.

– Полежи тихо. Когда ты рядом, я не уверен, что смогу… удержаться от продолжения.

Алира замерла и сама. Его большая ладонь и грела, и успокаивала. Это было так приятно, что хотелось застыть в этом моменте. Она чувствовала какую-то энергию, магию, должно быть, струившуюся через его ладонь, проникавшую в ее тело. Закручиваясь там легкими водоворотами, она ставила у нее внутри все на свои места, одновременно давая несравненное чувство близости мужчины, который восхищается ее телом, который хочет ее и бережет при этом.