Текст книги "Бренд. Повод для убийства"

Глава 54

Марина ждала Магринова, а пришел Миша Суржиков. Как его пропустили через оцепление, оставалось загадкой. Скорее всего, Суржикова выручила Лена, которая относилась к нему с большой симпатией. Во всяком случае, к Марине он вошел хорошо осведомленным о том, что случилось.

– Сочувствую, Марина Петровна, – сказал он вместо приветствия. – Может, я не вовремя? Я статью принес…

– Очень даже вовремя, – обрадовалась Марина.

Она не хотела говорить о взрыве. Суржиков – а разделся он в приемной, у Лены – подсел к столу. Свой пухлый потертый портфель поставил на стул рядом с собой. Отыскал в нем среди бумаг тонкую прозрачную папочку и передал ее Марине:

– Читать сразу будете или как?

– Или как… – ответила Марина.

Она не любила читать материалы в присутствии их авторов, кстати, Михаил об этом прекрасно знал.

– Я быстро прочту, – утешила она Суржикова, явно разочарованного приемом. – И сразу же позвоню, договорились?

– Буду ждать.

Казалось бы, о чем еще говорить? Но Суржиков не уходил. Он не решался задавать Марине очевидные в сложившейся ситуации вопросы – как это случилось, когда и почему, но в то же время было нечто, что явно мучило, беспокоило его…

– В чем дело, Михаил? Ваша деликатность меня пугает…

– Не хочу быть навязчивым… Но, Марина Петровна, у меня тут возникло одно соображение…

– Какое соображение? Насчет взрыва?

– Нет, о взрыве я только что узнал… О Ершове, вернее, о его убийстве…

Суржиков замолчал, словно не решался продолжать.

– В чем дело, Михаил? Начали говорить – продолжайте…

У Марины не было ни времени, ни желания играть с Суржиковым в его замысловатые игры с умолчаниями и недоговоренностями.

– Вы, Марина Петровна, внимательно прочитали список – может быть, и неполный – тех предприятий, которые входят в холдинг Говорова и Костина?

– Прочитала…

– Вы помните, в нем есть некий ночной клуб «Сновидения»?

– Да? Разве? – удивилась Марина. – Тот, что во дворе моего дома? Странно, но я не обратила на это внимания…

– Я тоже не подумал об этом вначале… И вдруг меня осенило: Ершова мог убить кто-то из охраны клуба, у них наверняка есть оружие… Охраннику легче всего было и совершить убийство. И создать себе твердое алиби… Кстати, и за вами наблюдать из клуба им очень удобно… Окна вашей квартиры выходят во двор…

Он замолчал. Ненадолго.

– Я слышал, что этот ночной клуб – одна из первых созданных холдингом структур. Возможно, что и бандитских… Скажите это следователям, если у вас будет такая возможность…

Суржиков встал.

– Позвоните, я не хочу вам надоедать своими звонками. Держитесь, Марина Петровна! Имейте в виду – вы всегда можете рассчитывать на мою помощь и поддержку…

– Спасибо, Михаил… Я позвоню.

«А ведь и правда, – подумала Марина. – Как же это я просмотрела… Говорову и Костину не надо искать наемников на стороне… Найдут в своем коллективе…»

Сообщение Суржикова хотя и поразило ее, но не настолько, чтобы отвлечь внимание от принесенной им статьи. Марина раскрыла тонкую папку – пять страниц на компьютере и дискета, чтобы не пришлось набирать текст. Статья называлась «Гипноз богатства». «Странный поворот!» – удивилась Марина и стала читать.

То, что писал Михаил, нельзя было назвать ни статьей, ни очерком, ни конечно же журналистским расследованием. Скорее всего, это было эссе, философские рассуждения о природе богатства, о том, как деньги способны поработить человека, заставить его служить себе, обслуживать их самих. С какой-то почти элегической грустью он рассказывал о двух инженерах Говорове и Костине, достаточно смелых и предприимчивых, которые неожиданно разбогатели, умело перепродав партию б/у компьютеров, которые у нас тогда были редкостью. «Мешки денег стояли в квартире, и они не знали, что с ними делать», – повторил он понравившееся ему место из своей же рекламной статьи об «Эндшпиле». Он и в дальнейшем использовал факты, о которых упоминалось в той статье, оплаченной Говоровым и Костиным. Только теперь он размышлял о том, как постепенно стремление к богатству порабощало друзей, которые вначале искренне старались помочь другим бизнесменам своими инвестициями. Им было мало и денег и власти, они стремились владеть и властвовать – этим, и только этим, Суржиков объяснял то, что за всем последовало. «Даже если они вовсе не причастны к убийству Павла Ершова, молва приписывает это им, как и многие другие страшные и до сих пор не раскрытые преступления против людей, имеющих несчастье сотрудничать с «Эндшпилем». Суржиков писал о Говорове и Костине с сочувствием и сожалением, как говорят о людях, ставших рабами своих страстей. И это сочувствие, даже сострадание к тем, кто отнюдь не чувствовал себя жертвой, составляло главный пафос его эссе.

«Нашел кого пожалеть!» – возмутилась Марина, дочитав материал Суржикова до конца. «Сейчас зарыдаю…» – подумала она вдогонку. А потом перечитала размышления Суржикова еще раз. «А ведь я попалась на крючок. – Марина заулыбалась. – Ну, Суржиков! Хитрец…» Он сделал то, чего не смогла сделать она. Конечно, это не испытание славой, но, возможно, даже нечто более эффективное – испытание сочувствием, унижение жалостью. И придраться невозможно, и в суд не подашь… И в номер о яппи будет как нельзя кстати… Марина, не исправив ни слова, подписала текст в набор и попросила передать его Ольге Слуцкой.

Она сразу же позвонила Михаилу на сотовый.

– Вы, как всегда, блестяще справились с тяжелым и сложным заданием. Спасибо, Михаил! Я отправила текст в набор, не изменив ни слова…

Суржиков ответил ей не сразу, будто ждал, что она скажет ему что-то еще, не менее приятное. Потом ответил:

– Я рад, что мы поняли друг друга…

– А разве могло быть иначе? Надеюсь, что и читатели все поймут правильно…

– Надеюсь. – Суржиков повесил трубку.

Марина, хотя и отправила материал, все же продолжала думать о нем. Что-то продолжало ее смущать, она поняла – заголовок! «Гипноз богатства» – это неточно, не отвечает сути и смыслу эссе. И слишком нейтрально – подумаешь, «гипноз»… Надо сменить заголовок. Марина взяла лист бумаги и стала писать возможные варианты: «Борьба без правил», «Их враг – тщеславие», «Неутоленная жажда власти и денег», «Всего лишь слухи, но…», «Достойны сожаления»… Человек, далекий от журналистики, увидев Маринины наброски, посчитал бы их бессмысленными и неуклюжими. Но профессионал действовал бы точно так же – рано или поздно пришло бы то единственное название, которое не только отвечало бы смыслу и теме статьи, но несло в себе и некую интригу, способную привлечь к материалу внимание читателей…

– Привет, подруга!

Магринов вошел без стука. В видавшей виды дубленке, шапке с опущенными ушами, он производил впечатление заурядного человека с улицы. Имидж этот был выбран вполне сознательно – Александр Иванович не относился к числу тех людей, чья жизнь проходит в скучной тишине кабинетов. Он не стремился выделиться в толпе – возможно, из чисто профессиональных соображений.

Магринов не спеша разделся, убрал дубленку в шкаф. Подсел к столу.

– Ну ты, я вижу, в порядке, – сказал он удовлетворенно. – Я тут кое-что выяснял, потому и задержался… Что ж, давай рассказывай…

Он слушал внимательно, не задавал вопросов и не требовал комментариев. Марина, понимая, как много значат для Магринова подробности, старалась ничего не упустить. Рассказала даже о том, как избили Рябинкина, когда он пытался наблюдать за Говоровым и Костиным.

Закончила она предположением Суржикова насчет того, не причастны ли к убийству Ершова охранники ночного клуба «Сновидения»…

Маринин рассказ продолжался довольно долго – никто им не мешал, даже и телефонные звонки принимала Лена. Магринов что-то записывал в толстый потрепанный ежедневник, и по тому, как он слушал, Марина поняла: на сей раз он относится к ее информации серьезно, не то что раньше. Это ее обеспокоило и насторожило.

– Хорошо, – сказал Магринов, когда Марина закончила рассказ. – Буду с тобой откровенен – все гораздо серьезнее, чем я думал. Прости, недооценил ситуацию… Взрывное устройство мощностью в сто граммов в тротиловом эквиваленте – это, уверяю тебя, не просто месть за неудачную шутку, это война…

Он замолчал. Потом заметил:

– Видишь ли, Марина Петровна, во многих вещах ты оказалась права. В каких именно, не скажу – тайна следствия, сама понимаешь… Ты воюешь с ними в прессе, твое оружие – слово… Вы, журналисты, любите говорить об этом… Но… Твои противники вряд ли будут отвечать тебе тем же… Словом, в отличие от тебя, они владеют плохо, да и не считают такую борьбу эффективной. Так что не хочу тебя пугать, но сказать должен: опасность реальная и ты должна это понимать.

– Ладно, Александр Иванович, не преувеличивай, – возразила Марина. – Хотели бы убить – убили… Пока это только предупреждение…

– Почему ты решила, что они тебя только предупреждали? Насколько я понимаю, тебя спасла какая-то случайность…

– Только не надо меня пугать! – прервала его Марина. – Мое убийство не даст им ничего, кроме новых проблем. Их интересует рекламный бизнес Азарова и – в меньшей степени – наш журнал… И в том, и в другом случае – от моей смерти ничего не изменится…

– Ну ты просто железная леди! – Магринов был недоволен, даже раздражен Марининым упрямством. – По-хорошему, тебе бы надо уехать подальше, спрятаться на какое-то время…

– Сейчас! Разбежалась! Я уже однажды пряталась – в Париже, если помнишь… Когда в «Сезонах» работала… – Марина горячилась, хотя и понимала, что в этом нет ничего хорошего.

Как ни странно, но Магринов понял ее состояние и неожиданно спросил:

– Ты давно общалась с Серегиным?

– Да в общем-то недавно… А что?

– Он в курсе того, что произошло в «Тренде»?

– Не знаю. Я ему не говорила…

– Мне надо бы с ним встретиться… Телефон его дашь?

– Конечно. Без проблем.

Марина записала на листочке новые телефоны Серегина и передала Магринову.

– Слушай, у меня к тебе еще одна просьба… – Марина решила дать Магринову текст Суржиковской статьи. – Почитаешь текст, потом созвонимся… Меня интересует, не подставляемся ли мы под статью о диффамации… Да и тебе, может быть, будет интересно…

– Ты считаешь, что и мне это пригодится? – с сомнением спросил Магринов.

– Думаю, пригодится…

Марина попросила Лену сделать ксерокопию со статьи Михаила и принести ей.

– Знаешь, Марина Петровна, а ведь у тебя в архиве наверняка есть много интересного по нашей теме? – он вроде бы спрашивал, но ответ уже содержался в самом вопросе.

Марина хотела напомнить Александру Ивановичу, что мода его не интересует, но остановилась и, надо сказать, вовремя, потому что Магринов сам поспешил с оправданиями:

– Ладно, виноват, надо было давно посмотреть твои материалы…

Марина колебалась. Отдавать свое досье она не хотела, да и не имела права по законам журналистской этики. Кроме того, материалы могли ей еще пригодиться.

– Хорошо, я сниму для тебя кое-какие копии. То, что касается бизнеса…

– И личности фигурантов, – торопливо добавил Магринов.

– Фигурантов? – переспросила Марина. – Они уже теперь и фигуранты…

– Не занудничай, Марина Петровна…

Марина едва сдерживалась: слишком пошло обмениваться упреками, а тем более – выяснять отношения…

– Не затягивай, ладно? Позвони, когда можно будет за ними приехать…

– Позвоню… Слушай, а ты сам будешь вести это дело? – Марина вспомнила разговор с Игорем и Азаровым и решила уточнить, кто занимается официальным расследованием.

– Если удастся, я возьму его на контроль, – неохотно ответил Магринов. – А тебе какая разница?

– Разница, положим, есть… Ты и сам это знаешь…

– Знать-то знаю, но как будет решен вопрос, сказать не могу…

– Как только сможешь, скажи…

Лена принесла копию статьи Суржикова, Магринов спрятал бумаги в портфель, неторопливо оделся и ушел, сказав на прощание банальное: «Держись, подруга!»

– А я и держусь, – печально ответила Марина, хотя Александр Иванович уже не мог ее слышать.

Отчего-то ей стало грустно-грустно и очень жаль себя. Будь она дома, она дала бы волю слезам, но на работе, в кабинете, куда в любую минуту могли зайти ее сотрудники, начальство или просто чужие люди, она не могла позволить себе такой роскоши, как слабость, а тем более – слезы. «Железная леди! – усмехнулась она. – Скажет тоже…»

Глава 55

День прошел в привычных хлопотах. Хорошо хоть, что следователь к Марине больше не заходил. Долгое время двор еще был оцеплен, но к обеду ограждение сняли и милицейские машины уехали. Марина хотела было выйти во двор, подойти к своему сожженному и искореженному автомобилю, но потом решила – не стоит. Часов в восемь приехал эвакуатор, и «Ауди» увезли. «Должно быть, на экспертизу», – решила Марина, плохо представлявшая себе то, как ведутся расследования такого рода.

Игорь заехал за ней в половине девятого и предложил отправиться куда-нибудь поужинать.

– Это еще зачем? – удивилась Марина.

Никакого желания появляться на публике у нее не было. По радио и телевидению уже наверняка сообщили о взрыве – Марина точно не знала, ограждала себя от любой информации. Это, конечно, было глупо, но перебороть себя она не могла.

– Как знаешь, малыш, – Игорь не стал спорить, но все же добавил: – Я не думаю, что это правильное решение. От жизни не спрячешься…

– Я просто устала, – объяснила Марина. – И не хочу ни расспросов, ни сочувствия…

– Скажи, ты не знаешь, куда уехала Лиза Семенова? – спросил он неожиданно.

– Понятия не имею, – Марина удивилась его вопросу и вспомнила, как хотела выяснить у Азарова, что происходит с ее замом, но было не до этого. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так… – Игорь уклонился от ответа.

Почему? Марина решила, что не будет настаивать, ей бы со своими делами разобраться…

По дороге заехали в супермаркет на Большой Бронной. Побросали в тележку, кто что хотел. Игорь любил рыбу под маринадом, блинчики с мясом. Марина обожала молочные сосиски из охлажденного мяса, они стоили дороже вырезки и напоминали Марине деликатесы из детства, когда колбасы были натуральными и ученые еще не изобрели искусственного мяса, консервантов и добавок для придания вкуса. Взяли «боярский» хлеб в виде огромного рогалика с жесткой хрустящей корочкой и теплым мякишем. Молоко, сыр, напитки – все это в огромных пакетах отнесли к автомобилю и загрузили в багажник.

Нехитрые хлопоты странным образом сблизили их. Марина неожиданно почувствовала себя и женой, и хозяйкой. Игорь не давал ей поднимать тяжелые пакеты, заботливо расставлял их в багажнике, стараясь ничего не помять. Обилие продуктов и напитков – не на один день, не для большого званого застолья, означало только одно – они будут жить вместе, одним домом. По крайней мере – ближайшее время…

– Надо бы ко мне заехать, – заметила Марина. – Кое-что забрать из одежды, белья…

– Давай не сегодня, хорошо? Я могу завтра днем привезти все, что ты скажешь, – предложил Игорь. – Думаю, тебе пока лучше там не появляться…

– А тебя они, конечно, не знают! – засмеялась Марина. – Не надо доводить ситуацию до абсурда…

Ответить Игорю было нечего. Марина права. Если «они» следили за Мариной, а наверняка так и было, то следят и за ним.

– Но мне, в отличие от тебя, ничего не грозит, – аргумент показался Игорю убедительным.

– Хотелось бы в это верить…

Марина почувствовала, что между ними возникло напряжение, предвестник споров и пререканий, и поспешила разрядить обстановку:

– Как ты скажешь, так и будет… Я люблю тебя, Игорек…

Она хотела его поцеловать, но не решилась – движение в центре Москвы в этот час было плотным, Игорю приходилось внимательно следить за дорогой.

И все же доехали они быстро.

Марина давно не была у Игоря – в последнее время он обычно сам приезжал к ней. Срочная и таинственная работа, которой он был занят, то ли закончилась, то ли отпустила его – рабочий стол с компьютером был чист от бумаг. Квартира без перегородок хорошо просматривалась из кухни-студии, где Марина с Игорем разбирали покупки. Марину поразила – как, впрочем, каждый раз в квартире Игоря – холодная магия пространства, формируемая освещением, игрой тени и света.

«Чисто и прибрано, как у закоренелого холостяка, – подумала Марина с горечью. – Офисный стиль, не для жизни, а для работы…» Она неожиданно поняла, что их визитный брак не приносит Игорю ни счастья, ни уверенности, которую дает людям жизнь под одной крышей, может быть, точнее – под одним одеялом… Тот самый быт, который, как принято считать, способен разбить любовную лодку, на деле оказывается домашним очагом, у которого так приятно отдыхать после работы, наслаждаясь теплом и пьянящими запахами вкусной еды, возможностью забыть о своих проблемах, об агрессивном и непредсказуемом мире, где надо постоянно защищаться, отстаивая себя и свои интересы…

Марина думала об этом, выкладывая на стол купленные ими продукты. Игорь в это время разбирался с обувью, смывал с подошв грязь, смешанную со снегом, протирал в прихожей пол – он не выносил неряшливости и беспорядка. Наконец, закончив уборку и вымыв руки, Игорь подошел к Марине, которая размышляла о том, что приготовить на ужин.

– О чем задумалась? – спросил он.

– Столько продуктов! Можно подумать, что мы устраиваем прием…

– Ладно… На неделю хватит… Не бегать же каждый день по магазинам…

– Слушай, Игорек, я ужасно хочу молодой картошки, сваренной в мундире, и с этими подкопченными сосисками. Я положу их в картошку, перед тем как сливать воду… Это потрясающе вкусно… Особенно с квашеной капустой…

Марина отложила в сторону сетку с французским картофелем, чистеньким, мытым, пакет с сосисками и прозрачную пластмассовую коробку с капустой.

– Лук у тебя есть?

– Конечно…

– Приправлю капусту растительным маслом, посыплю сахаром, добавлю репчатый лук… Остальные продукты можем убрать в холодильник… Блинчики подогреем на завтрак. Рыбу под маринадом оставим тебе на обед… Ты будешь обедать дома?

– Не знаю, – ответил Игорь. – Там видно будет…

Марина поставила варить картошку. Игорь убрал покупки.

Теперь можно было переодеться, смыть дневную пыль и рабочий пот – в фигуральном, а не буквальном смысле этих слов.

Домашняя одежда у Марины здесь была: тренировочный костюм, теплый халат и кое-что из белья она давно уже завезла к Игорю. Она любила надевать и его вещи, особенно если они хранили его запахи, тепло его тела. Обожала носить его рубашки, они заменяли ей привычные бесформенные халаты. Его майки и свитеры на ней смотрелись, как пикантные платьица – она тонула в них, в ней пробуждалось кокетство, жажда игры…

Марина приняла душ. Вспомнила, как началась их близость – в Париже, в квартире, которую снимал Игорь. Марина тогда скрывалась от преследования… И вот опять она у Игоря, и снова он защищает ее от беды… Она едва сдержала слезы, торопливо набросила халат и вышла из душа…

– Смотри, не простудись… В доме холодно, – заметил Игорь.

– Ничего, я сейчас оденусь..

В спальне – а у Игоря она была открытой, без перегородок и дверей – Марина переоделась в спортивный костюм и поспешила на кухню. Картошка вот-вот должна была свариться.

За пару минут Марина приготовила капусту, положила в кастрюлю с картошкой сосиски: «Тебе сколько?» – «Три». – «Они маленькие». – «Ну тогда четыре». Поставила на стол тарелки, положила приборы. Нарезала пилкой «боярский» хлеб – с корки летели крошки, очень вкусные, между прочим. Вернувшийся из душа Игорь достал из холодильника бутылку водки «Белуга», модный в Москве напиток. Некоторые даже считали ее лучшей из водок, хотя, если внимательно изучить этикетку, то обнаружишь, что произведена она в шахтерской Кемеровской области, из натурального продукта, которым в местных условиях мог быть разве только каменный уголь… «Может, у них очистка тройная?» – предположила Марина. Игорь только усмехнулся: «Водка действительно хорошая…»

Марина любила молодую картошку в мундире. Ей нравилась тонкая прозрачная кожица, которая не давала клубням развариваться и оставалась на ломтиках, когда она резала клубни аккуратными кружочками уже в тарелке. От картошки шел пар, пропитанный ароматом слегка подкопченных сосисок. И хлеб был просто замечательным – еще теплая мякоть и хрустящая корочка…

– Капусту не забудь, – напомнила Марина.

– Уже положил, – ответил Игорь.

Он не спеша наливал водку в граненые хрустальные стопки.

– За что выпьем? – спросил он. – Поводов много…

– Давай выпьем за любовь, – предложила Марина. – И со свиданьицем!

Они выпили. Марина ела с аппетитом, торопливо, словно боялась, что кушанье быстро остынет. Игорь смотрел на нее и улыбался.

– Ты что, сегодня не обедала? – спросил он.

– Нет! – Марина ответила весело. Водка – тем она и хороша! – быстро подействовала на нее, мгновенно согрела и подняла настроение. – Некогда было, сам понимаешь… Сначала прощалась с машиной, потом меня допрашивали – следователь, вы с Азаровым, Магринов… Суржиков принес статью… Ну, и так далее…

Она разрумянилась. Рыжие волосы светились… Марина видела – Игорь любуется ею, и это делало ее счастливой. Наперекор обстоятельствам, которые в последнее время явно были против нее…

Странно, он не делал ей замечаний, не учил суровым правилам выживания, даже не расспрашивал. Будто ничего страшного вокруг них не происходило. Их мир сузился – до пространства под низко висящей лампой с тарелкой-абажуром. Только их дом, этот стол на модернистской кухне, простая бесхитростная еда и напиток, не слишком популярный у новомодных знатоков тонких вин.

– Господи, как хорошо! – воскликнула Марина. – Мне у тебя нравится, Игорек… Можно, я к тебе перееду? Насовсем?

Игорь улыбнулся – и его улыбка была счастливой.

– Переезжай! Я буду рад. – Он налил водки и сказал торжественно: – С новосельем, родная!

Выпив, добавил к сказанному:

– Завтра и переедешь…

– Как хорошо-то!

Марине действительно было хорошо – такое вот сиюминутное счастье – и никаких претензий на большее. Шут с ней, с машиной, думала она, главное – жива и может радоваться жизни, видеть улыбающегося мужа, который с заговорщицким видом собирается подлить ей водки…

– Нет, нет, я больше не пью! – остановила его Марина. – Ты что, забыл – мне утром на работу…

– Как знаешь, – с готовностью согласился Игорь. – Я, пожалуй, тоже не буду – за компанию…

Марина убрала грязные тарелки и заварила чай.

– Жаль, про сладкое мы забыли, – сказала она.

– В морозилке есть мороженое, будем пить чай с мороженым…

– Здорово…

И все же Марина ждала, когда Игорь заговорит с ней о взрыве, о том, было ли это предупреждением ей или просто случайностью, на что она втайне надеялась… Но он говорил о чем угодно – перевезет ли она к нему свои цветы, куда они поставят ее любимые безделушки, в каком шкафу разместят ее вещи, но ни разу не вспомнил о том, что произошло утром.

– А знаешь, Марина, кажется, я нашел выход, – сказал он. – Мы будем у тебя хранить вещи, которые не носим по сезону. Зимой – летние. Летом – зимние… Очень удобно, тогда все уместится. Ничего нового не придется достраивать… А письменный стол тебе дома не нужен… У тебя кабинет на работе. Понадобится стол, я отдам тебе свой…

– Прекрасно! – поддержала его Марина. – Тогда хотя бы по выходным я буду отдыхать…

Ей очень понравилась эта идея. Он уже представляла себе, как замечательно они будут жить в его доме. Она внесет в него милые «женские» мелочи, если, конечно, цветы и красивую посуду можно назвать «женскими»…

– Знаешь, Игорек, ты меня совершенно обезоруживаешь, – сказала Марина. – С тобой я чувствую себя защищенной и даже слабой… Это так непривычно! И даже опасно… Сейчас я должна быть сильной… Война с «Эндшпилем» только начинается…

– Нет, Маринка, твоя война закончилась, – остановил он ее. – Мы же договорились… Разве нет? Ты занимаешься журналом – и только… Обещаешь?

– Посмотрим…

Марина ответила уклончиво. Она понимала, что уже не может выйти из игры, или – войны, как сказал Игорь. События разворачиваются стремительно, маховик запущен, множество других людей – она их даже и не знает – уже вовлечены в боевые действия…

– Но я постараюсь, – улыбнулась Игорю Марина.

Она не хотела портить Игорю настроение. Не собиралась отравлять страхами дивную атмосферу их первого – по-настоящему семейного вечера… Что-то странное, трудно объяснимое случилось с ними – еще недавно они были только любовниками, верными, страстными, и этого им было вполне достаточно. Чего же еще желать? Но оказалось, что супружеские, семейные отношения, осмеянные в байках и анекдотах, имеют какую-то свою особенную прелесть. Нет, не прелесть – прелесть как раз в летучих, ни к чему не обязывающих романах. Есть ценности выше – и надежное счастливое супружество – из их числа. Что-то происходит с мужчиной и с женщиной, связавшими друг с другом жизнь. Жизнь ведь не один лишь любовный экстаз – много чего в ней намешано. Говорят, главное в жизни – выжить, сохранить себя и физически и духовно. Ради чего? Где эта цель, в чем смысл нашей жизни? Может быть, как раз в том она и состоит, чтобы быть опорой тому, кого ты любишь… Другие ценности со временем меняются и сильно падают в цене. Успех, всеобщее признание, которого многие с таким трудом добиваются, оборачиваются унизительным забвением – в лучшем случае. В худшем – тебя проклинают шустрые и неблагодарные потомки, у которых другое представление о твоей роли в этой странной истории – истории людей и цивилизаций.

Марина не могла заснуть, пытаясь ответить на вопросы, о которых раньше предпочитала не задумываться. Теперь ей казалось, что она нашла ответ на главный мучающий ее вопрос – она будет жить для человека, которого любит, и проживет с ним свою жизнь. Хоть бы и до старости, которая ее пугала, пусть бы и до смерти, которая ее не страшила – по крайней мере сейчас она казалась ей чем-то абсолютно абстрактным… «Пока смерть не разлучит нас» – так, кажется, говорят любящие. Или?