Текст книги "Новая судьба"

Глава 2

На крыльце дома меня ждал Егоров, мой давний и самый верный друг, который теперь с моей легкой руки тоже работал на Матвея.

– Ну, Ленка! – негромко, чтобы никто не услышал, как фамильярно он ко мне обращается, сказал он по дороге. – Ты прямо, как Наполеон на поле боя смотрелась!

– Неудачное сравнение, Мыкола! – отшутилась я. – Наполеон плохо кончил!

– Ну, тогда адмирал Нельсон! – предложил он.

– Еще чище! – возмутилась я. – Я, что, уже окриветь на один глаз успела? И потом он тоже, хоть и геройски, но погиб!

– Ну, тогда я уж и не знаю, как на тебя угодить и с кем тебя сравнивать! – развел руками Колька, а потом подумал немного и обрадовано предложил: – Во! Как Маргарет Тэчер или Мадлен Олбрайт! Это для тебя самое подходящее: и дамы они решительные во всех отношениях, и еще живые!

– Да уж! – вздохнула я. – И обе «железные леди»! Эх, Мыкола! Грубый ты человек! И неласковый! Не дождаться мне, видать, ни от кого сочувствия! В том числе и от тебя! – а потом спросила: – Ну, как тебе здесь?

– Нормально! Тут такая аппаратура! – восторженно начал, было, он, но, увидев мое поскучневшее лицо – я в технике дуб дубом – только махнул рукой: – Нет, Ленка! Никогда не приобщить мне тебя к последним достижениям науки и техники!

– Твоя правда! – согласилась я. – А как тебе коллектив?

– Олег нормальный мужик, а Гришка… – Колька задумался. – Понимаешь, Ленка, он гениальный сопляк! – Егоров остановился и повернулся ко мне. – То есть мозги у него – закачаешься! Мыслит совершенно нестандартно! А во всем остальном – дите дитем! В стрелялки-догонялки на компе играет! Ну да ничего… Со временем повзрослеет.

– Насколько я знаю, он у нас уже вполне половозрелый, – хмыкнула я и двинулась дальше.

– Это ты про Машку, что ли? – спросил, догнав меня, Николай. – Так это Галина расстаралась ему ее подложить. А что? Все правильно! Той-то уже хорошо за тридцать, так что видов на парня она не имеет, а ему полезно пообтесаться, чтобы потом не потянуло жениться на первой же девке, которая ноги пошире раздвинет.

– Циник ты, Мыкола! – вздохнула я. – А как же первый поцелуй? Прогулки при луне? А?

– Вот встретит он нормальную девчонку, пусть с ней и гуляет! – отмахнулся Колька. – А потом женится! Вон как Павел Андреевич! Он отгулял свое, а потом нашел по душе и женился на чистой, невинной и все такое прочее, а не на одной из своих бывших содержанок. Что я не прав, что ли?

– Прав! – согласилась я и невинно поинтересовалась: – А кто тут тебя обтесывает?

– Никто! – Егоров посмотрел на меня честными-честными глазами.

– Верю! – я ответила ему не менее честным взглядом, а потом не выдержала и фыркнула: – Ладно! Не хочешь – не говори!

Тем временем мы уже дошли до «техцентра» и вошли внутрь. Обстановка там была настолько домашняя, что хоть садись да чай пей. С Олегом Александровичем Кошечкиным, чей предок некогда служил дворецким в усадьбе графов Матвеевых и был единственным из слуг, кто не покинул их в трудную минуту и оставался с ними до самого их отъезда, я была уже неплохо знакома. А вот его сына Григория я впервые увидела мельком в каминной, но особо не приглядывалась – не до того мне было, зато теперь с интересом его рассматривала. Надо же! Променять Принстон и, вообще, Америку на работу в России, причем даже не в Москве, а в губернском, глубоко провинциальном городе, только потому, что он не захотел изменить данной когда-то его предком клятве. Григорий оказался очень симпатичным и стройным парнем немного повыше среднего роста лет двадцати трех и был одет в синие потертые джинсы и такую же рубашку. Он старался держаться солидно и серьезно, но стоило взглянуть ему в глаза, как тут же становилось ясно, что перед тобой мальчишка мальчишкой, пусть и гениальный.

– Ну, вот что, Гришенька! – невольно улыбнулась я. – Найди-ка ты мне во вчерашней почте письмо из Австралии. Очень мне интересно, что же такого они там понаписали!

– Ну, чё вы со мной, как с маленьким, Елена Васильевна? – обиженно пробурчал он.

– Ой, Гришенька! – вздохнула я. – Не торопись взрослеть! Успеешь еще во взрослой жизни набарахтаться! Так что тяни молодость, сколько сможешь.

– Ладно! – обиженно буркнул он и защелкал по клавиатуре, а меня окликнул его отец:

– Елена Васильевна! Возьмите ваши новые визитные карточки, – он протянул мне стопку маленьких стандартных прямоугольничков и я, взяв один из них, полюбовалась его элегантностью (ничего лишнего, без всяких там выпендрежей и неуместных красивостей, а просто темно-синий текст на белоснежном фоне) и с законным чувством гордости прочитала вслух: – Производственно-коммерческая фирма «Матвеев». Елена Васильевна Орлова. Заместитель начальника службы безопасности. А что? – я подняла глаза на Кошечкина. – По-моему, звучит!

– И совершенно заслуженно! – с готовностью подтвердил он. – Вы даже не представляете себе, как Павел Андреевич вам благодарен! Ведь, если бы не вы, то и свадьбы могло бы не быть!

– Да! – согласилась я. – Покрутиться мне тогда пришлось немало!

– Готово, Елена Васильевна! – раздался, тем временем, голос Григория.

Я подошла к нему, а он уступил мне свое место и, когда я села, воровато оглядевшись, наклонился ко мне и заговорщицким шепотом спросил:

– А, что, война будет, да? Как в «Крестном отце»?

– Типун тебе на язык! – цыкнула я на него. – Бог даст – все обойдется! А там?.. Черт его знает! Как пойдет! А пока переведи-ка ты мне письмо – я в английском не сильна.

Но в письме, подписанном председателем совета директоров концерна, было только то, что я уже знала от Вадима, и ничего, на первый взгляд, подозрительного. Письмо, как письмо! «Неужели я ошибалась и все это действительно только совпадение?» – мелькнула у меня неприятная мысль и тут за моей спиной кто-то сдавленно ахнул. Я быстро обернулась и в первый момент даже испугалась – на стоявшем у меня за плечом Вадиме буквально не было лица: бледный, как мел, он полными ужаса глазами уставился в монитор, а над его верхней губой выступили крупные капли пота, хотя в комнате было нежарко.

– Что с вами, Вадим Родионович? – всполошилась я, а Олег уже протягивал ему стакан с водой. – Что-то не так?

– Все… – севшим голосом еле слышно произнес Вадим и, откашлявшись, уже громче сказал: – Все не так!

– Сядьте, Вадим Родионович! – попросила я. – Что именно не так?

– Адрес, – тяжело дыша, сказал он и рухнул на стул. – Обратный адрес не тот. Здесь тире, а должно быть нижнее подчеркивание.

– Значит, я все-таки была права! – вскочив на ноги, я начала метаться по комнате, как тигрица по клетке. – Черт! А как же я была бы счастлива ошибиться!

– О чем вы, Елена Васильевна? – и так бесконечно встревоженный Вадим перепугался уже почти насмерть.

– Сейчас объясню, – хмуро пообещала я и попросила Егорова: – Дайте мне сигареты, Николай Владимирович, а то я свои в сумке в доме оставила.

– Вообще-то, мы здесь не курим, Елена Васильевна, – заворчал, было, он, протягивая пачку и пододвигая вместо пепельницы чайное блюдце. – Это для компьютеров вредно.

– Перетопчутся ваши компьютеры! – огрызнулась я и, усевшись и закурив, повернулась к Григорию. – Гришенька, будь добр, позвони сейчас же в дом и попроси, чтобы Солдатов и Светлов немедленно пришли сюда, – парень кивнул и потянулся к трубке, а я добавила: – А пока они будут идти, посмотри-ка в Интернете в новостях, есть ли что-нибудь об этой аварии. Такое происшествие не могло пройти незамеченным.

– Ты ищи, а я пока позвоню, – тут же сказал Григорию Николай и тот заколдовал над клавиатурой.

– Елена Васильевна, да что же все-таки происходит? – почти взмолился Вадим, но я отмахнулась:

– Потом! Все потом! А пока расскажите мне, как организована деятельность фирмы. В общих чертах. Но только без заумностей, а ясно, просто и доходчиво, как для первоклассницы. Понятно?

– Я постараюсь, – пробормотал Вадим и, глядя на его совершенно убитый вид, я поняла, почему он не в обиде на то, что третьим человеком в Семье сделали меня – он действительно понимал, что не потянул бы эту работу. – Ну, вот представьте себе, – подумав немного, начал он, – что существует такая очень большая коммунальная квартира: в одной комнате живет портной, во второй – парикмахер, в третьей – сапожник и так далее. Ключ от входной двери есть у каждого из жильцов и каждый из них может в любой момент туда войти. И, войдя, он сможет открыть только свою дверь, но не дверь соседа. Так и у нас: войти в нашу сеть, зная пароль, может каждый из работников фирмы, а потом он сможет с помощью своего собственного пароля попасть только в тот сектор, которым он занимается.

– Ясно, – кивнула я. – А вчера была суббота и тот человек, который дежурил, ничего об Австралии не знает, и тем более ведать не ведает, как правильно пишется электронный адрес этого чертового концерна. Так?

– Да, – тут же ответил Вадим.

– Я нашел, – вмешался в наш разговор Григорий. – То есть я австралийский новостной сайт нашел, но на нем ничего нет ни о какой аварии.

– Вот вам и ответ! – сказала я.

– Какой ответ? – раздался от дверей запыхавшийся голос Солдатова.

Я повернулась и увидела на пороге его и Светлова.

– Присаживайтесь, – пригласила их я, кивнув на стулья, и, когда они устроились, мрачно пошутила: – Заседание оперативного штаба по противодействию непонятной пока угрозе объявляю открытым! – и спросила: – Что там с кабинетом? – Светлов тут же поднялся и я поморщилась: – Не надо, Кирилл Владимирович! Еще успеем мы с вами набегаться так, что ноги гудеть будут!

– Докладываю! – усаживаясь обратно, начал Светлов. – Взрывного устройства в кабинете нет. «Жучков» ни в кабинете, ни в доме нет. Замки из всех указанных вами дверей вынуты и над ними сейчас наш специалист мудрует, а у двери в кабинет я пока своего бойца поставил от греха подальше. Все остальные люди работают по плану, и по мере поступления новостей будут докладывать сюда.

– Спасибо! Что у вас, Федор Семенович?

– Работаем, Елена Васильевна! Идет опрос обитателей усадьбы, но, – он развел руками, – пока безрезультатно.

– А быстро хорошо не бывает! – согласилась я и начала: – Итак, господа! Слушайте мои рассуждения в порядке бреда. Разрешается задавать вопросы, вносить уточнения и дополнения – я авторитаризмом не страдаю! – краем глаза я успела заметить, как Пончик скромно опустил глаза и сжал губы, что ненароком не улыбнуться – ну, Семеныч, раз так, то держись! – Приступим, благословясь! – наконец, сказала я и действительно начала говорить: – Всем работникам фирмы было известно, что Павел Андреевич планировал вернуться завтра. Но и для заинтересованного лица не составило проблемы это выяснить. Для этого надо было всего лишь позвонить в офис и сказать, что этот некто располагает настолько ценной информацией, что сообщит ее только непосредственно господину Матвееву, и в ответ на это ему, естественно, сказали, когда вернется Павел Андреевич. Проходит? – спросила я и все дружно закивали. – Далее этот некто, лелеющий явно очень недобрые планы на наш счет, должен был обезопасить себя и убрать из города Панфилова, в руках которого сосредоточена вся система безопасности фирмы. Надо отдать должное этому мерзавцу – подготовился он неплохо! Можно даже сказать, отлично подготовился! Он изучил сферу деятельности нашей фирмы и выбрал Австралию, как самый удаленный от Баратова регион, просмотрел сайт концерна и, изменив в его электронном адресе только один знак, зарегистрировался сам под этим новым адресом. Он написал письмо об аварии и отправил нам, и откуда, мы теперь можем только гадать.

– Зачем гадать? – удивился Григорий. – Я его запросто засеку.

– Вот этим и займешься, – кивнула я и продолжила: – Конечно, в определенной мере он действовал наудачу – ведь в эту субботу мог дежурить человек, который сам ведет дела с Австралией, но… Он рискнул, понадеявшись на авось или на то, что попади это письмо даже к тому, кто знает точный адрес концерна, но… Суббота. Вечер. Вполне объяснимая расслабуха от того, что Павел Андреевич в отъезде и все такое прочее, и этот работник может просто не обратить внимания на то, что один единственный знак написан не так. Возможный вариант?

– Вполне! – сказал Вадим, уже немного пришедший в себя. – Но он, вероятно, не знал, что теперь есть вы.

– Нет! – я покачала головой. – Он очень хорошо подготовился и о моем существовании, естественно, знает. Скорее всего, он рассчитывает на то, что я еще полностью не вошла в курс дела, или на то, что мужчины, привыкшие работать под началом Владимира Ивановича, могут посчитать заподло подчиняться женщине. Таким образом, можно с довольно большой долей уверенности утверждать, что он планировал нанести удар по Павлу Андреевичу, причем удар молниеносный! Он должен был успеть, пока не вернулся Владимир Иванович! Что конкретно он собирался сделать, мы пока представления не имеем. Да только просчитался этот мерзавец! Не знал он, что у Павла Андреевича изменились планы, и он приедет позже. Поэтому вам, Олег Александрович, – я повернулась к Кошечкину, – с этой минуты нужно будет самым тщательным образом отслеживать все до единого звонки в офис и сюда.

– Понял и сделаю, – покивал Олег.

– Далее. Если подразумевалось физическое устранение Павла Андреевича, то проще всего это сделать по дороге из усадьбы в город. Наших молодых мы по возвращении из аэропорта домой на вертолете перебросим, а вот потом Павлу придется минимум два раза в день в город ездить, а это значит, что вам, Кирилл Владимирович, надлежит… Как это у вас там называется? Держать дорогу, кажется? – Светлов кивнул. – Причем обследовать ее на предмет возможных засад нужно уже сейчас, да и потом без самого пристального внимания не оставлять. Бойцов хватит?

– Я из области подтяну, – кратко сообщил он.

– Если потребуется, мы можем и из других городов людей вызвать, – предложил Вадим.

– Оставим, как вариант, а пока попробуем справиться своими силами, – ответила я и вздохнула: – О, господи! Дай-то бог, чтобы Владимир Иванович побыстрее разобрался с ситуацией там, в Австралии и сразу же вернулся. Нам же с вами надо сейчас использовать отпущенное нам время максимально эффективно и выявить не только источник опасности, но человека, который нам угрожает. И… – я помедлила, – желательно выявить того, кто нас об этой опасности предупредил – он, наверняка, знает многое. И поэтому у меня вопрос к вам, Вадим Родионович, – я повернулась к нему, и он с готовностью ответил:

– Сделаю все, что только могу.

– Не сомневаюсь, – отозвалась я. – Вы, как никто из нас, знаете о деятельности фирмы все в мельчайших подробностях, поэтому подумайте хорошенько и скажите, откуда может исходить опасность, о которой нас предупредил неизвестный теперь уже без всяких кавычек доброжелатель?

Вадим задумался, глядя прямо перед собой, но вот взгляд у него при этом был такой, словно он смотрел внутрь себя, а потом, наверное, перебрав в уме все немалое хозяйство Семьи, медленно сказал:

– На данный момент я не вижу ни одного другого источника опасности, кроме… – он замолчал и невесело посмотрел мне в глаза.

– Я поняла, – кивнула я. – Судоремонтного завода. Я права? – Теперь уже он кивнул. – Все в курсе этой историй? – обратилась я к мужчинам.

– Я не в курсе! – тут же вылез Григорий. Ох, и любопытный же чертенок!

– Хорошо! Тогда специально для тебя и вкратце. 20-го июня Павел Андреевич должен унаследовать чуть меньше 75 процентов акций этого завода. А на него в силу ряда причин имеет виды потомок его дореволюционного владельца, живущий ныне в Колумбии Готтфрид фон Лоринг, который через местную инвестиционную компанию «Доверие» владеет всеми оставшимися акциями, и надежд на то, что он отступится, лично я не питаю.

– Я наводил справки о его финансовом положении, – дополнил меня Вадим, – и могу сказать, что оно сейчас весьма плачевно – он потратил практически все свое состояние на то, чтобы заполучить завод, и у него не остается другого выхода кроме как идти до конца, иначе он разорен. А поскольку мы не получали от «Доверия» никакого предложения о продаже акций этого завода…

– То это может значить только одно, – закончила за него я, – что методы, которыми он собирается действовать, к сфере легальных не относятся. Посвящать нового человека в свои планы Лоринг не рискнет, а это, в свою очередь, значит, что действовать он будет снова через Аркадия Анатолиевича Коновалова. И чегой-то мине мнится, что это «липовое» письмо якобы из Австралии дело рук этого неуемного господина. А поскольку Павел Андреевич изначально планировал вернуться завтра, то Коновалов, хоть дерись, уже в городе и готовится нанести удар. Ему во что бы то ни стало надо вынудить Павла Андреевича отказаться от наследуемых акций в пользу «Доверия» и, добиваясь этого, он ничем не побрезгует! – и я яростно ткнула окурком в чайное блюдце.

– Подождите, Елена Васильевна! – встрепенулся Вадим. – Но я прекрасно помню тот наш разговор, когда Владимир Иванович сказал, что, обнародовав неблаговидные делишки и склонности этого человека, он его не только от серьезных людей отсек, но и создал для него совершенно невыносимую в России обстановку. Так что он, скорее всего, и из страны-то уже уехал!

– Ваши бы слова да богу в уши! – вздохнула я. – Да только сомнительно, что этот подонок от нас так просто отвяжется. Я имела неудовольствие встречаться с этим мерзавцем, – скривившись, сказала я. – Хитрый! Умный! И скользкий, как змея! Мы с Панфиловым ему прошлым летом довольно чувствительно на хвост наступили, так что он сейчас совмещает приятное с полезным: и поручение клиента выполняет, и нам хочет отомстить, о чем меня Пан, кстати, еще тогда предупреждал. Олег Александрович! – я повернулась к Кошечкину. – Досье Коновалова у нас имеется?

– А как же! – удивился тот и, тут же поднявшись, скрылся в соседней комнате, а я тем временем продолжала рассуждать:

– От того же, что мы эту тварь от серьезных людей отсекли, нам в данной ситуации только хуже. На Филина у нас очень сильные рычаги воздействия имеются, а на отморозков неуправляемых, которым море по колено – нет. А ведь они гораздо опаснее самых матерых уголовников, потому что ни законов, ни авторитетов не признают. И нам надо будет в случае необходимости против них оружие применять. Охохонюшки-хо-хо! – вздохнула я и, встав, начала расхаживать по комнате, рассуждая вслух: – Итак! Совершенно ясно, что против нас играет Коновалов. Но в России ему теперь в силу ряда очень, ну, о-о-чень серьезных причин надолго оставаться нельзя, отсюда и его стремление решить свою проблему одним махом. А, что это значит? – спросила я, поворачиваясь к мужчинам, и сама же ответила: – А значит это то, что и Лоринг скорее всего… Да нет! Он обязательно уже в городе! Потому что Коновалов, как рассуждает? Сейчас у «Доверия» блокирующий пакет акций, который фактически уже, пусть и неофициально, принадлежит Лорингу. Аркаша неизвестным нам пока способом собирается вынудить Павла Андреевича отказаться от акций в пользу того же «Доверия». Таким образом, все сто процентов будут через два с небольшим месяца принадлежать его клиенту, потому что переоформить акции на Лоринга – дело чисто техническое и участия самого Коновалова не требующее. Вот он и сможет с чистой совестью свинтить из России. А из этого следует, что опасности для жизни Павла Андреевича нет, потому что оттягивать вопрос с акциями еще на восемь месяцев, чтобы выкупить их потом у его наследников…

– Думаю, что Лоринг на это не согласится, – уверенно сказал Вадим и впервые на моей памяти пошутил: – Его финансы громко поют романсы.

– За-ме-ча-тель-но! – совершенно искренне сказала я. – Теперь нам надо определить, кого Коновалов себе на подмогу завербовал. К Филину он не сунется, это ясно. К местному отребью? Да нет! – возразила сама себе: – У него с ним связи быть не может. Уровень у них совсем разный – он-то в Москве среди серьезных криминальных авторитетов вращался. Где он местных бандюганов найдет? Как он на них выйдет и как докажет, что он не засланный казачок? Чем он их может привлечь? – обратилась я к Пончику, который по своему обыкновению старательно гладил свою бритую голову, чтобы лучше думалось.

– А черт его знает, Елена Васильевна! – тут же отозвался он. – Но только я так мыслю, что никто из местных против Павла Андреевича пойти не решится. Даже спьяну! Это же верное самоубийство! Скорее, он с собой парочку головорезов привезет.

– Э, нет! – возразила я. – Это для него Баратов родной! Он тут каждую щель знает! А вот, как они в незнакомом городе работать будут? А?

– Так мы же не знаем, сколько времени они уже в городе? – в свою очередь возразил мне Солдатов. – Может, они уже все изучить успели?

– Черт! – выругалась я. – Значит, будем плясать от Коновалова и… И от Лоринга! Связь у них обязательно должна быть!

– Но не обязательно личная! – возразил мне Колька. – Скорее всего, по сотовому или по электронной почте.

Ответить ему я не успела, потому что в это время с толстой папкой вернулся Олег и собрался, было, протянуть ее мне, но я остановила его и, плюнув на все официальности – не до того тут же стало! Можно сказать, земля под ногами горела! – сказала, переходя на «ты»:

– Олег! Найди самую лучшую из последних фотографию этого подонка и пусть Гришенька нам ее размножит. Сможешь? – я повернулась к парню.

– Легко, Елена Васильевна! – как это модно сейчас у молодежи, отозвался он. – Сколько экземпляров?

– Давай сто штук для начала! – приказала я и снова обратилась к Олегу:

– Дай ему еще фотографию Готтфрида фон Лоринга. Пусть тоже размножит. Штук десять – больше не надо. Так! Теперь слушайте, что нужно будет сделать! Тебе, Олег, изучить это досье, как «Отче наш», и выявить возможную «лежку» этой сволочи. К Самойлову он не сунется – слишком близко.

– А это кто такой? – тут же встрял Григорий.

– А это его доверенное лицо в Баратове, – объяснила я. – Владелец местной инвестиционной компании «Доверие». А, впрочем… – задумчиво протянула я. – Аркаша тоже может рассудить, что в самом очевидном месте мы его искать не будем и отсиживаться именно там. Так что, – я повернулась к Солдатову, – завтра, когда Самойлов уйдет в офис, его квартиру нужно будет аккуратно посмотреть и, если Коновалов там, брать без долгих разговоров, а, если его там нет, то понатыкать «жучков» везде, где можно, и слушать днем и ночью, а самого Самойлова пасти, как любимую овечку, и глаз не спускать.

– Понял! Сделаем! – кивнул Светлов, а я продолжила:

– В гостинице Аркаша тоже вряд ли поселится. Даже по подложным документам. Но вы, – я ткнула очередной сигаретой в Пончика, – их все равно все проверьте! Основное же внимание – частному сектору! А вот Лоринг, скорее всего, именно в гостинице, потому что прятаться в какую-нибудь дыру, где сортир во дворе, ему баронская спесь не позволит. Так что, снимай, Семеныч, на эти поиски всех своих людей и отовсюду! График работы – двадцать четыре часа в сутки! Тем, кто будет проверять гостиницы – фотографии Коновалова и Лоринга, а всем остальным – только Коновалова и вперед! Пусть прочешут город частым гребнем. Есть еще один вариант: это друзья детства, одноклассники, однокашники, любимые девушки… Это уже тебе, Олег! Выяснить, – я кивнула на в досье, – где учился, где жил в детстве, с кем дружил… Ну, не мне тебя учить! – тут я увидела, что Олег удивленно вытаращился на меня, и вопрошающе посмотрела на него, но ответить он не успел, потому что у меня в голове выстрелила мысль и я, хлопнув по столу, ругнулась: – Черт! Он же бисексуал! Значит, у нас не только любимые девушки, но любимые мальчики прорисовываются! Семеныч! – я повернулась к Солдатову. – Ты среди баратовских гомосексуалистов агентурой не богат?

– Тьфу! – гневно сплюнул Пончик. – Нашла, что сказать! – и вздохнул: – Господи! Неужели еще и среди них искать придется?

– Видимо, да, – я развела руками. – А что? Неоднократно описанный в литературе способ спрятаться. Причем Коновалову для этого даже и притворяться не придется.

– Ладно! – хмуро согласился Семеныч. – Подумаю я, как к этому меньшинству подход найти! – и пробормотал себе под нос что-то явно очень нецензурное.

– Ну, все всё поняли? – подытожила я и Кошечкин с Пончиком согласно кивнули. – Кирилл Владимирович! – я повернулась к нему, и он подтянулся на стуле. – Среди ваших людей есть кто-нибудь, знакомый с оперативной работой?

– Нет! – покачал головой он. – Только бойцы и технари.

– Паршиво, однако! Где людей-то для этой работы взять? Ведь своими силами мы до морковкиного заговенья искать будем! А время поджимает!

– А в милиции! – тут же предложил Вадим.

– Предлагаешь мне написать заявление в райотдел по месту жительства? – мрачно пошутила я.

– Зачем? – невозмутимо ответил он. – Мы вполне можем обратиться к начальнику областного управления.

– Да? – удивилась я. – Вообще-то, это мысль… Но я с ним не знакома.

– Да вам и не надо! – небрежно отозвался Вадим. – Достаточно того, что он о вас знает.

– А что? – уже всерьез призадумалась я. – Это вариант. Если мы его, как следует, заинтересуем… Олег! Что представляет собой этот деятель?

– Самсонов Валентин Михайлович. Генерал-майор, – тут же с готовностью начал кратко перечислять Кошечкин. – Два года до отставки. Берет, но край видит и с особо грязными делами не связывается.

– Угу! – кивнула я. – А у нас на него что-нибудь есть?

– Конечно! – мягко улыбнулся Олег. – Как и на всех остальных, которые хоть что-то представляют собой в нашей области.

– Прекрасно! – подытожила я. – Значит, сегодня же… О, черт! Сегодня же воскресенье!

– Ну и что! – возразил Вадим. – Елена Васильевна! Вы просто пока не представляете себе своего нынешнего положения! Достаточно позвонить ему домой или на сотовый и он прибежит сюда, как миленький!

– Да? – удивилась я. – Ну, тогда звоните ему и договаривайтесь о встрече, но не здесь, а в Управе – не нужно ему видеть, что здесь творится.

– На какое время назначить встречу? – Вадим с готовностью потянулся к телефону.

– Да, если б я сама знала, как здесь дела пойдут, и когда я освобожусь? – вздохнула я. – Скажите просто, что я подъеду к нему после трех.

Вадим тут же начал названивать Самсонову, а я, тем временем, повернулась к Солдатову и спросила:

– Семеныч! Как у нас с агентурой в неблагополучной среде?

– Все мои связи – только в Пролетарском районе, – тут же отозвался он. – Я недавно с одним таким человечком встречался по делу… – он снова начал усиленно гладить свою голову. – Короче, после смерти Наумова Дьяк весь район подмял. Поднялся так, что только ой! У него кроме всякой швали около полусотни бойцов и почти все из них кровью повязано – сила серьезная. Начальник райотдела с ним на «вы» и через «пожалуйста» разговаривает…

– Даже так?! – поразилась я. – А ведь Прокопов мне неслабым мужиком казался!

– А он и был такой! – с горечью возразил мне Семеныч. – Да вот только, когда сыну твоему из-за угла какой-то гадостью в лицо брызнут, а потом изобьют так, что парень теперь инвалид на всю жизнь, а потом по телефону предупредят, что и дочь в случае чего такая же участь ждет, вся сила куда-то враз уходит.

– Вот мразь! – с ненавистью выдохнула я. – Надо будет с ним попозже разобраться! Когда ситуацию утрясется!

– Валентин Михайлович будет ждать вас у себя в кабинете, начиная с трех часов – сказал, между тем, Вадим, кладя трубку, и добавил, показывая, что и за нашим разговором он тоже следил: – У Владимира Ивановича обширнейшие связи среди этого контингента, но, насколько мне известно, он их никому не передавал. Эту часть работы он проводит только сам.

– Вот вам и еще одна причина, по которой Панфилова нужно было выманить из города! – безрадостно подытожила я, оглядывая собравшихся, и вдруг увидела, что Григорий, достав из цветного принтера отпечатанный портрет Коновалова, положил его на стол и, закрывая на нем ладонями то волосы, то подбородок, стоит над ним и самым внимательным образом рассматривает. – Ты чего, Гришенька? – мгновенно насторожившись, спросила я.

– Да лицо очень знакомое… – не отрываясь взглядом от листа, задумчиво сказал он. – Особенно глаза… Вроде бы видел я кого-то очень на него похожего… И не так, чтобы давно…

– Гришенька! – почти простонала я. – Вспоминай, родной! Вспоминай!

– Да нет! – с сомнением в голосе буркнул Солдатов. – Это вряд ли! Не стал бы Коновалов в своем родном виде по городу шляться! Постарался бы как-нибудь внешность изменить! Бороду, там, нацепил или…

– Вспомнил! – радостно крикнул Григорий. – Точно вспомнил! Усы! – и, видя недоверие на наших лицах, заторопился: – Репнины на прошлой неделе малышей своих в цирк возили, ну вот и я ними поехал – я же там не был никогда! А потом мы в кафе зашли! Ну, что прямо напротив! Как же оно называется? – он яростно теребил мочку уха.

– «Муравейник»? – осторожно подсказала я.

– Точно! – обрадовался он. – Вот там я его и видел! Только волосы у него светлые были, а не темные, как на фотографии.

– А почему ты обратил на него внимания? С кем он был? Один? – мы дружно засыпали Григория вопросами.

– Он с мужчиной каким-то был, – напряженно глядя перед собой, словно стараясь воссоздать ту картину, говорил Григорий. – Только тот ко мне спиной сидел… Они разговаривали… А этот вот, – он потыкал пальцем в портрет. – Он вел себя странно: руку к лицу поднимет, за ус себя ухватит, а потом гладит его… И так несколько раз. Потому-то я на него внимание и обратил.

– Ну, конечно! – воскликнула я. – Ты же видишь, что у него крупная черная родинка над верхней губой! И он привык, когда думает или волнуется, на ней волоски теребить! Я это своими собственными глазами видела, когда в Москве с ним встречалась! А родинка эта – такая особая примета, что лучше и не надо! Вот он ее усами и закрыл! Все! – я облегченно вздохнула и посмотрела на Семеныча: – Выяснить у Репниных, какого точно числа это было, и потом в кафе! Бармена, официантов и всех прочих трясти, как грушу! А ты, Олег, – я повернулась к Кошечкину, – пока досье изучи.

Олег согласно кивнул головой, а Солдатов, угрожающе прорычав:

– Да я из них сам лично душу вытрясу! – уцепил пачку портретов Коновалова и Лоринга и направился к двери. – Они у меня тот день по минутам вспомнят!

– Ну, слава богу! Хоть что-то проясняется! – с облегчением вздохнула я, глядя ему вслед, и увидела, что он почти столкнулся в дверях с невысоким, кругленьким, приветливо улыбающимся и таким уютным дедком, что хоть на елку вешай.

– Здравствуйте! – покивал он всем головой, и Светлов представил его:

– Это Тиша, наш специалист по замкам.

– Просто Тиша? – удивилась я.

– Ага! – он радостно улыбнулся мне в ответ. – И коротко, и ясно, и мне привычнее.