Текст книги "Новая судьба"

Тем временем, мы подошли к комнате Галины и услышали из-за двери, как та голосом старшего из медведей нараспев обращается к Игорьку:

– Потя-потя-потягушеньки! Любо-любо-любонюпочки! Проснулся наш Игоречек! Ой, как мы зеваем-то сладко! А сейчас мы кушать будем!

Мы с Ксаной потихоньку вошли внутрь, где Галина уже приготовилась кормить Игорька, и Ксана, восхищенно уставившись на малыша, шепотом сказала:

– Красивый-то какой! А глазищи какие голубые! На отца похож, да? – Я кивнула. – А где сам папаша-то?

– Так это ты с ним в коридоре разговаривала, – удивилась я. – Неужели тебе никто не сказал, что это мой бывший муж?

– Это как же ты все так быстро обтяпать умудрилась? – оторопела Ксана. – И замуж выйти, и ребеночка родить, и развестись! Прямо метеор, а не женщина!

– А! Дурное дело нехитрое! – отмахнулась я.

Понятливо кивнув, Ксана снова с восхищением уставилась на Игорька, а потом, переведя взгляд на Галину, настороженно спросила ее:

– А чего это у тебя «волына» в кармане передника?

Галина и Ксана, обе знавшие о зоне не понаслышке, мерили друг друга оценивающими взглядами, а я объяснила:

– Так надо, Ксана! К сожалению! – а Галине сказала: – С сына глаз не спускай!

– Ты бы мне, матушка, это напоминание еще на стене написала! А то вдруг забуду? – обиженно буркнула она.

– А что у вас тут случилось? – удивленно спросила Ксана, когда мы вышли в коридор.

– Не обращай внимания! – небрежно сказала я. – Так! Кое-какие проблемы нарисовались! Пошли лучше в библиотеку, посидим, покурим, кофе попьем.

Когда мы там устроились, Ксана спросила:

– Так что у тебя с мужем-то не заладилось? Мужик вроде видный, даже красивый и при настоящем мужском деле. Расскажи! Может, помогу чем!

– Да, расскажу! Расскажу! Только рассказ это невеселый! – поморщилась я и начала: – Помнишь, как мы с тобой летом встретились? Там еще твоя подруга цыганка Певунья с дочкой была?

– Помню, конечно, – кивнула она.

– А ты помнишь, как она мне сказала, что я, пойдя наперекор своей судьбе, совершила ошибку, за которую она – судьба, в смысле – мне будет мстить? – Ксана снова кивнула и я объяснила: – Вот я теперь и хлебаю полной ложкой.

– Ничего не поняла! – Ксана помотала головой и потребовала: – Давай все с самого начала!

– Хорошо! – согласилась я и, закурив, начала рассказывать. – Бабушка Певуньи мне еще в июне совершенно точно предсказала встречу с Орловым. Ну, я его и встретила. Мы с ним малость полямурничали и тут он меня замуж позвал. А я ему тогда отказала, потому что считала, что Игоря – это человек, которого я очень любила, а он трагически погиб – мне никто и никогда заменить не сможет. Орлов взбесился и уехал к себе в полк. А там, как я позже узнала, была одна медсестра Светлана, до смерти в него влюбленная. Тут он, наконец-то, оценил ее верность и преданность, и они стали жить вместе. А потом выяснилось, что у меня будет ребенок, и Панфилов за моей спиной ему об этом сообщил, а Влад – Орлова Владиславом зовут, – пояснила я, – вылепил все это Светлане, потому что не хотел, видите ли, начинать их совместную жизнь с обмана, – ехидно сказала я.

– Кретин! – скривившись, бросила Ксана.

– Целиком и полностью разделяю мнение предыдущего оратора по поводу умственных способностей Орлова, – согласилась я. – Да только, как выяснилось, Светлана оказалась тоже не ума палата. И эта дура из самых благих и благородных побуждений, решила освободить его для, – я иронично хмыкнула, – любимой женщины, то есть меня. Вот и убыла в неизвестном направлении и просила ее не искать. Как тебе?

– Скопище идиотов! – возмутилась она.

– И на это я не могу ничего возразить! – поддержала ее я. – Потом Орлова во время пожара крепенько обо что-то позвоночником приложило, и он загремел в госпиталь, а меня, беременную, отправили через полстраны к нему, чтобы зарегистрировать наш брак и Игорек имел законного отца. Приехала это я туда и тут же выяснила, что Влад меня лютой ненавистью ненавидит, потому что считает, что это из-за меня с сыном, а не из-за его длинного языка и идиотского благородства, его разлюбезная Светлана уехала. И отношения у нас с ним более-менее наладились только после того, как я ему твердо пообещала, что после рождения сына с ним тут же разведусь, и он сможет жениться на своей ненаглядной Светлане, которую, как я тогда наивно полагала, смогут быстренько отыскать. Поскандалили мы с ним тогда крупно и, счастье великое, что случилось это в госпитале, в Москве, потому что скандал этот закончился для меня спазмом сосудов, так что кесарили меня досрочно, чтобы в случае чего, хоть ребенок жив остался. Вот так мой Игорек и родился.

– Ты его так в память о том своем Игоре назвала? – все правильно поняв, спросила Ксана.

– Да! – кивнула я и продолжала рассказывать. – Назад в авиацию Орлову был ход закрыт, ехать ему было некуда – он детдомовский, вот он отправился с нами сюда в Баратов. К сыну привязался, к матери моей, вообще, как к родной, относится, а она на него просто не надышится. Все «сыночка» да «Владенька»! А потом он умудрился что-то такое во мне разглядеть и влюбился, о чем мне и сообщил. Да так, что я с нервным срывом потом в санаторий загремела. Правда, к тому времени нас с ним уже развели… Кстати, хорошо, что об этом разговор зашел, потому что мне в паспорт штамп поставить надо.

– Он в тебя влюбился? – потрясенно спросила Ксана. – А Светлана?

– А Светлану он тоже любит! – вздохнула я. – Короче, запутался он в двух бабах. Но мы дружно наставили его путь истинный и теперь лично я мечтаю только об одном: чтобы эту Светлану побыстрее нашли и сдам я ей тогда Орлова, как переходящее красное знамя, с рук на руки.

– Лена! А ведь ты его любишь! – задумчиво глядя на меня, сказала Ксана.

– Нет! – твердо заявила я, на что она покачала головой и уверенно заявила:

– Врешь! Мне. Себе. Орлову. Всем врешь! Только зачем? Почему?

– Хорошо, Ксана! Объясняю! Представь себе на минутку, что я Орлову ничего не пообещала. Ни того, что его Светлану найдут. Ни того, что я с ним разведусь. Он бы тогда в меня влюбился? – Она пожала плечами. – Вот то-то и оно-то, что продолжал бы ненавидеть. Пойми, Ксана, я ему слово дала, что ее найдут, и он на ней женится! А я свое слова еще никогда не нарушала, потому что это подло! А я на подлость не способна! Да и не уверена я, что у нас с Орловым получилось бы что-то путное. Скорее я уверена в обратном, что мы с ним очень быстро разбежались бы в разные стороны, причем, врагами. Вот так-то Ксана! Так что не суждено мне, видать, счастливой быть! – вздохнула я. – Не судьба мне, понимаешь? Не судь-ба!

– Эх, Ленка! – горестно воскликнула она. – Будь на твоем месте другая женщина…

– Будь на моем месте нормальная женщина, – поправила я ее. – А я, если ты еще сама не поняла, то объясняю, мужик в юбке. Я моральный урод, Ксана! Моя жизнь противоестественным отцовским, будь он проклят, воспитанием изуродована. Он из меня сделал не женщину, а чудовище, для которого главное: не потерять лицо, не показать свою слабость, всегда добиваться своего, никогда не сворачивать с избранного пути, быть лидером, уметь держать удар, отстаивать свои принципы и, что важнее, всегда следовать им… Ты думаешь, я сама от своего характера не страдаю? Еще как! Да только поделать с собой ничего не могу! Бывает, в голос рыдаю и себя проклинаю, когда меня никто не видит и не слышит, а потом опять надеваю на себя маску железного дровосека и иду по жизни дальше. Так что никто мне ничем не поможет! И Галя-Певунья, и ее бабушка были абсолютно правы: я действительно пошла наперекор своей судьбе и она мне за это мстит, да вот только никак успокоиться не может! Вот и все дела!

– Слушай! – Ксана подошла ко мне, присела рядом, сочувственно обняла за плечи, и предложила: – А, может, тебе к Певунье съездить? Пусть посмотрит, что за ерунда с тобой творится. Она не так давно дочку свою к нам привозила. Повидались мы с ней, поболтали. Бабушка-то ее умерла уже, так что теперь она вместо нее в таборе главная предсказательница. Съезди, а?

– Спасибо, Ксана! Только никуда я не поеду, – решительно заявила я. – Раз человеку не дано свое будущее знать, то и пытаться заглянуть туда не следует – ничего хорошего из этого не выходит. Так что, как пойдет, так и пойдет!

– Ну, смотри! – покачала головой она. – Я-то ей все равно позвоню и предупрежу на всякий случай, а там – как знаешь!

– Да не поеду я к ней! – отмахнулась я, и тут мне в голову пришла очень хорошая мысль, что и цыгане, и сама Певунья мне очень даже смогут помочь, и я воскликнула: – Погоди! Звони ей и предупреждай прямо сейчас, что я к ней сегодня же вечером обязательно приеду. Но не гадать или будущее узнавать, а по делу. По очень важному делу! – и протянула ей телефон.

– Как скажешь! – согласилась она и быстро переговорила со своей подругой.

– Кстати, как ее отца зовут? – спохватилась я. – А то я прошлым летом быть-то у них была, а вот этого узнать не удосужилась.

– Диметр Романович, – сказала она, поднимаясь. – Ну, ладно! Спасибо за хлеб-соль! Пора мне!

– Тебе спасибо, Ксана! – я тоже поднялась вслед за ней. – Пошли! До вертолета тебя провожу! Кстати, тебе там сумку с гостинцами для Евдокии Андреевны собрали, так что попируйте за здоровье Георгия Дмитриевича.

– Спасибо! – не стала отказываться она. – У нас ведь в деревне, даже имея деньги, не все купишь, а в город ездить – времени нет. Вот уж побалую я бабушку вкусненьким!

Когда мы с ней медленно брели к вертолетной площадке, она, явно после долгих сомнений и колебаний, все-таки не выдержала и заговорщицки мне сказала:

– А знаешь, что мне Певунья нагадала?

– И что же? – с любопытством спросила я.

– Что через семь лет я выйду замуж за очень-очень хорошего человека, что жить я перееду в Баратов и что у меня будет двое детей: мальчик и девочка.

– Ну и что в этом особенного? – удивилась я.

– А то, что он ко мне на большом корабле приплывет, – объяснила она.

– Ксана! Очнись! – воскликнула я. – В сказку про алые паруса уже не верят даже девочки младшего детсадовского возраста. Тем более, что Ассоль хоть на побережье жила, а в вашей Слободке речка – воробью по колено, ее даже в паводок вброд перейти можно. Откуда там большой корабль возьмется?

– Не знаю, но раз Певунья так сказала, то так оно и будет! Тебе-то она все правильно сказала? Правильно! Вот и у меня все сбудется! – стояла на своем Ксана.

– Ладно! – сказала я, сдаваясь. – Чем черт не шутит, пока бог спит! – и, переводя разговор на реальную почву, спросила:

– Скажи, когда с Георгием Дмитриевичем поговорить можно будет? Мне у него одну очень важную вещь узнать надо.

– Да хоть завтра! – уверенно ответила она. – Вставать и ходить ему еще нельзя, а поговорить – запросто!

– Да я боюсь, что он разволнуется, – покусывая губу, объяснила я. – Тема уж больно такая… Неприятная для него тема!

– Неприятная? – переспросила она. – Ну, тогда погоди хоть денечек. А как лекарство себя в полную силу оказывать начет, так его и оглоблей не прошибешь! И разговаривай тогда с ним, о чем хочешь! Спокойным он будет, как слон! Это я тебе точно говорю!

Вертолет поднялся в воздух, а я стояла, смотрела ему вслед и думала, что Матвей тоже не догадался обратиться к Евдокии Андреевне, когда я заболела, да я и сама о ней в тот момент не вспомнила. А вот, когда дело коснулось другого человека, я тут же сообразила, кто нам помочь может. «Да-а-а! – удовлетворенно подумала я. – Может, я, конечно, и мужик в юбке, но что не дура – это уж точно!».

Первая, кого я встретила в доме, была горничная Марина, которая явно меня дожидалась.

– Елена Васильевна! – затараторила она. – Вы ничего не думайте! Мне Тамарка уже сказала, что сделать надо, и мы все, конечно же, сделаем! Мы же понимаем, что вы это не в обиду людям, а потому, что дело того требует.

– Вот и хорошо, что понимаете, – на ходу бросила я, и собралась идти дальше, но тут увидела, что она очень хочет меня о чем-то спросить, но не решается. – Ну, чего мнешься? Говори, что там у тебя стряслось?

– Елена Васильевна, – робко начала она, старательно глядя в сторону. – А Слава женат?

– Что? Понравился? – с трудом сдерживая улыбку, спросила я.

– Да! И давно уже! Только познакомиться все никак не получалось, – тихо ответила она. – Он такой… – она замялась, не зная, как сказать, но я поняла ее.

– Надежный! Он очень надежный, Марина! А для мужика это главное! – и, невольно рассмеявшись, успокоила ее: – Вячеслав не женат, так что можешь начинать охмурять. Но! Если ты вздумаешь ему нервы трепать да всякие фокусы выкидывать, то смотри у меня! – не шутя, пригрозила я. – Он мне нужен нормальным и психически устойчивым.

– Ну, вы скажете тоже, Елена Васильевна! – вспыхнула от радости она. – Неужели я на такую похожа? Я девушка серьезная!

– Иди работай, девушка серьезная! – смеясь, отправила я ее. – У тебя дел навалом, да и у меня, – я вздохнула, – не меньше! Ты проследи, чтобы моих ребят покормили!

– А они уже покушали! – с готовностью отозвалась она.

– Ну, тогда пусть к машине идут – скоро поедем.

Счастливая Марина побежала по своим делам, а я пошла наверх к Вадиму, которого нашла в кабинете.

– Дай мне фотографию Светланы, – спросила я его.

– У меня здесь нет, а в «техцентре» есть. У Наты с Татой с какого-то праздника групповая нашлась. Потом ее одну выделили, вот и получилась. А что?

– А то, что я сегодня буду у цыган, вот и попрошу Певунью найти ее, скажем так, нетрадиционным способом, – объяснила я и отправилась в «техцентр».

– Гришенька! Николай! – сказала я, входя туда. – Вам Вадим Родионович давал групповую фотографию, с которой нужно было выделить одну девушку. Кто этим занимался?

– Я! – тут же откликнулся Егоров.

– Ну, так распечатай мне ее, – попросила я.

– Легко! – отозвался он по примеру Григория, который из любопытства тут же подскочил к нам и уставился на экран, ожидая картинки, и, когда она появилась, восхищенно воскликнул:

– Какая красивая!

– Чем? – тут же спросила я.

– Не знаю! – все так же восхищенно сказала он, не отрывая глаз от экрана. – Но красивая! У нее!.. У нее в глазах душа светится! Кто она? – он повернулся ко мне.

– Будущая жена моего бывшего мужа, – бестрепетно ответила я. – Так что не питай никаких иллюзий, ребенок!

– Так он же ее вдвое старше! – воскликнул Григорий. – Вы же про Орлова говорите?

– Про него самого! А любовь, как известно, зла! – назидательно сказала я и, получив фотографию, ушла.

Я медленно брела на стоянку и по дороге внимательно рассматривала снимок Светланы, чей смутный образ и безутешный плач преследовали меня столько времени.

– Красивая? Да нет, красавицей я бы тебя не назвала! Скорее, хорошенькая, как и все в молодости – на то она и молодость! Просто светится твое лицо радостью и предвкушением счастья, а глаза сияют, потому что ты смотришь, наверняка, на своего обожаемого Орлова! Ну, и дай вам бог всем счастья! – решительно заключила я и убрала ее снимок в папку вместе с фотографиями Лоринга, Коновалова и краткой справкой о последнем.

И тут открывшаяся моему взору картина ошеломила меня настолько, что у меня невольно вырвалось:

– Мать-мать-мать-мать! Это еще что? – я кивнула Светлову на два машины вооруженной охраны, которые собирались, как я поняла, выехать вместе со мной.

– Надо, Елена Васильевна! – серьезно сказал он, отрываясь от инструктажа моих ребят. – Вы же сейчас за всех в одном лице и, случись что с вами, руководить будет некому. Да и о сыне своем вам подумать не мешает! Мальчишки мои дорогу проверили и посты кое-где, в самых уязвимых местах, я расставил, но!.. Война у нас, Елена Васильевна! Понимать же надо! Вот поэтому и ехать вы будете на всякий случай не в своем джипе, а в машине охраны. Береженого, Елена Васильевна, и бог бережет!

– Ну, если вы действительно считаете, что так надо… – начало, было, я.

– Надо! – жестко ответил Светлов. – Здраво оценив ситуацию, я не исключаю, что будет предпринята попытка вашего физического устранения.

И тут сзади меня раздалось негромкое покашливание. Я повернулась и, увидев Орлова и Репниных, их серьезные, сосредоточенные и решительные лица, удивленно спросила:

– Господи! Что еще случилось?

– Разрешите обратиться? – официальным тоном спросил Влад.

– Обращайтесь! – разрешила я.

– Елена Васильевна! – начал он. – Мы все трое просим вас дать нам нормальное, настоящее дело. Все заняты работой, а мы, три здоровых лба, болтаемся, как черте что в проруби. Поэтому мы настоятельно просим вас использовать нас с максимально возможной эффективностью так, как вы сочтете целесообразным.

– Ну и как же вы предлагаете мне вас использовать? – тоскливо спросила я, одновременно быстренько шевеля мозгами на предмет того, чем бы мне их занять, чтобы они от великого усердия не вздумали самодеятельностью заняться. – Навыками оперативной работы вы не владеете, квалификации охранников тоже не имеете. Вы же умеете только водить самолеты и вертолеты. Так что задание вам будет одно – вертолет должен быть готов к вылету в любую секунду и на максимально большее расстояние, потому что ситуация может того потребовать. Так что вам, Владислав Николаевич, надлежит переговорить с Вадимом Родионовичем и выяснить, где вы сможете в случае необходимости дозаправиться, где вы сможете совершить посадку, и решить все прочие технические вопросы, в которых я не сильна.

– Есть! – четко ответил Орлов. – Разрешите идти?

– Свободны! – кивнула я.

Дружно сделав «Кругом», они направились к дому, а я, немного обалдев от какого официоза, повернулась к Светлову и, возвращаясь к нашему, прерванному их приходом разговору, спросила:

– Значит, вы не исключаете того, что меня могут попытаться убить?

– Да! – предельно серьезно ответил он и я вздохнула:

– Значит, будем спасаться и поедем в машине охраны. Ну что? – повернулась я к ребятам. – Запрягайте, хлопцы, коней! Для начала заедем в офис, а потом – в областную управу!

Быстро забрав мой новый сотовый, мы поехали в областное управление милиции, возле которой моя охрана разыграла такие китайские церемонии по обеспечению моей безопасности, что я, если бы смотрела на это со стороны, умерла бы от смеха. В конце концов, я, сопровождаемая почетным эскортом, вошла внутрь и, подойдя к дежурному прапорщику, протянула паспорт.

– Моя фамилия Орлова. Мне нужно к Валентину Михайловичу, мы договорились о встрече, – кратко сообщила я, ожидая, что сейчас начнется волокита с пропуском, но тут, откуда ни возьмись, появился радушно улыбающийся полковник.

– Какой пропуск?! – возмущенно воскликнул он. – Зачем?! Товарищ генерал вас уже ждет! Он специально послал меня встретить вас и проводить к нему. Прошу! – он показал в сторону лестницы и, когда мы поднимались, бережно и почтительно поддерживал меня под локоток.

«Да-а-а! – мысленно хмыкнула я, глянув на часы – было уже начало пятого. – Я обещала приехать после трех, значит, это и Самсонов сидит здесь с трех часов, а этот полковник, вообще, в вестибюле все это время дежурил. Ох, надо поскорее привыкать к своему новому положению, а то я со своими былыми замашками только скомпрометирую нашу фирму».

– Здравствуйте, Елена Васильевна! – Самсонов, которого дежурный прапорщик, вероятно, предупредил по телефону, что я поднимаюсь, встретил меня в выходящих в коридор дверях своей приемной и тут же тоже уцепил под локоток – словно эстафету принял. – Ждем-ждем! Нечасто к нам такие гости жалуют! Прошу! – он пропустил меня вперед в приемную, где уже стояла навытяжку, демонстрирую всем своим видом крайнюю степень радушия секретарша (он и ее умудрился на работу вызвать), которая, судя по ее матерому виду, пережила на своем посту не одну смену властей, партий, направлений и отклонений от генеральной линии. – Чай или кофе? – спросил он.

– Если не трудно, кофе, пожалуйста! – ответила я, глядя на секретаршу, и та тут же, заулыбавшись, заверила меня:

– Сию секунду будет!

«Да она, видать, волшебница, если собирается за одну секунду приготовить приличный кофе» – мысленно хмыкнула я, входя в предупредительно распахнутые двери кабинета, где Самсонов заботливо помог мне сесть в кресло.

– А, может, коньячку под кофе? – заговорщицки шепнул он мне, и я, не выдержав, улыбнулась.

– Не откажусь!

– Вот и славно! – обрадовался он и вытащил из бара поднос, на котором уже стояла бутылка «Мартеля», хрустальные фужеры, блюдце с нарезанным лимоном и ваза с персиками и виноградом – прием по высшему классу! – Ну, давайте за знакомство! – предложил он. – Я, правда, подходил к вам на банкете по случаю бракосочетания Павла Андреевича и Ирины Георгиевны, но вы…

– Ах, Валентин Михайлович! – вздохнула я. – Там ко мне подходило познакомиться столько людей, что в глазах был настоящий калейдоскоп, и я, извините, даже в тот же день через пять минут никого бы не узнала. Так что, давайте действительно за знакомство!

Коньяк был отменный, о чем я Самсонову и сообщила, а он на это только чуть смущенно развел руками – стараемся, мол.

– Извините, Валентин Михайлович, что беспокою вас в выходной, но…

– Ну что вы, Елена Васильевна! – заворковал он. – Мне так приятно поговорить с коллегой.

– Не преувеличивайте, генерал! – скромно запротестовала я. – Я ведь всего лишь капитаном ушла…

– Зато теперь-то у вас и должность, и звание повыше моего будут, – ласковым голосом возразил он.

– Да и проблемы и поважнее, и покрупнее, – вздохнула я.

Появившаяся с кофе секретарша сноровисто накрыла на стол и испарилась, а Валентин Михайлович, когда за ней закрылась дверь, спросил:

– Чем же я могу быть вам полезен, Елена Васильевна? Хотя… Какие могут быть проблемы у молодой, красивой и успешной бизнес-леди! Вероятно, это как-то связано с вашей работой?

– Спасибо за комплимент! – улыбнулась я. – И вы правы: проблема эта связана с деятельностью нашей фирмы. Дело в том, нам нужно срочно, очень срочно, найти в Баратове одного человека, который совсем не стремится с нами встретиться. Более того, он будет этого всячески избегать. Я бы не стала вас беспокоить, если бы не сроки.

– Найдем! – сразу став серьезным, авторитетно заявил Самсонов. – Кто это?

– Вот! – я протянула ему фотографию Коновалова и справку о нем. – Как я успела узнать, он то ли перекрасился в светлый цвет, то ли парик одел, да и усы к тому же нацепил, чтобы родинку скрыть. Так что выглядеть он может, как угодно. Этот человек нужен мне срочно, – повторила я, – и нашедший его получит десять тысяч долларов, благодарность Павла Андреевича и… – я немного помедлила, и Самсонов вскинул на меня заинтересованный взгляд, – помощь от него. В случае необходимости.

Судя по часам, для Валентина Михайловича эти деньги погоды не делали, но вот помощь Матвея!.. Я с интересом наблюдала и практически слышала, как у него в голове тасовались мысли: «До отставки два года, а что потом? А вот, если я сейчас помогу Матвею, то он, если я за оставшееся время ничего не напортачу, вполне может взять меня к себе на одно из предприятий начальником службы безопасности, а это и деньги, и положение!». В общем-то, я, делая ему такой намек, ничем не рисковала – Матвей никогда в жизни не пригласил бы на свою свадьбу неприятного лично ему или враждебно настроенного к Семье человека.

– Елена Васильевна! – с мягкой отеческой заботливостью сказал Валентин Михайлович. – Не беспокойтесь больше ни о чем! Я сейчас распоряжусь вызвать на работу, кого надо, и еще до конца дня физиономия этого господина не только будет красоваться на всех досках объявлений возле райотделов, но в руках у каждого участкового будет. А в вечерних новостях мы дадим отдельное сообщение и будем повторять его в каждом выпуске до тех пор, пока этого негодяя не найдут. И, как только у меня появятся новости, я с вами тут же свяжусь. А вы, если вдруг захотите что-то добавить или уточнить, звоните мне в любое время суток, – и он протянул мне свою визитную карточку.

– Вот и хорошо! – улыбнулась я, убирая ее в сумку и доставая свою новую визитку, на которой написала еще и номер своего личного сотового, которого там, естественно не было – ведь подразумевалось, что я буду пользоваться новым, служебным, который и был там напечатан, а не своим «родным», и протянула ему. – Я искренне рада, что у нас с вами получается такое плодотворное сотрудничество. Звоните мне на сотовые, потому что по всем другим я в ближайшее время буду недоступна, – и, поднимаясь, сказала: – Ну, что ж! Спасибо за кофе – он был великолепен, а уж коньяк, вообще, выше всяких похвал!

– Так, может, на дорожку? – тут же предложил Самсонов, но я отказалась:

– Дела, Валентин Михайлович! Дела! – и напомнила: – Так я жду от вас новостей!

– Конечно-конечно! – заворковал он, опять подхватывая меня под локоток и сдавая в приемной с рук на руки ожидавшему меня там полковнику. – Как только – так сразу!

Внизу моя охрана опять разыграла комедию по моему перемещению из подъезда уже в другую машину охраны и я, усевшись, скомандовала:

– В Цыганскую слободу! – и машины сорвались с места.

– А потом куда, Елена Васильевна? – спросил меня сидевший на переднем сидении охранник.

– Потом заедем ко мне домой за вещами, а ночевать я буду в усадьбе, – ответила я, а сама подумала, что с гораздо большим удовольствием я переночевала бы в своей квартире, но в этом случае, я ни секунды в этом не сомневалась, ребятам придется всю ночь дежурить у меня под окнами в машинах и на лестничной площадке, а я вовсе не собиралась осложнять им жизнь.

На скамейке автобусной остановки на въезде в слободу, как и почти год назад, сидели два цыгана, и один из них при виде машин тут же достал сотовый и начал кому-то названивать.

– О, господи! – не выдержав, вздохнула я, предчувствуя, что меня и здесь вместо обычного делового визита ждет целое светопреставление. – Если они запоют: «К нам приехала! К нам приехала!», то я и не знаю, что делать!

– А выпить шампанское, которое вам поднесут, и потом деньги на поднос положить, – тут же авторитетно заявил тот же охранник – за старшего он у них, что ли?

– Ты-то откуда это знаешь? – удивилась я.

– В кино видел! – охотно отозвался он, на что я иронично хмыкнула:

– Да уж! Заслуживающий всяческого доверия источник информации.

Тем временем, мы уже ехали по улице слободы и я, работая за штурмана, давала указания, куда сворачивать, чтобы попасть к дому Прохоровых, около калитки которого я, как и предполагала, увидела целую толпу, явно ожидавшую меня.

– Милости просим, Елена Васильевна! – радушно пригласил меня седобородый старик, которого, как я теперь знала, звали Диметр Романович (Слава богу! Обошлось без шампанского!), а все остальные, включая и его дочь Галину-Певунью, улыбаясь, приветливо кивали и даже кланялись. – Ждем вас! Как Ксана позвонила, что вы к нам собираетесь, с тех самых пор и ждем! Прошу! – распахивая передо мной калитку, пригласил он.

– У вас там вроде собака была, – напомнила я.

– Не бойтесь, Елена Васильевна! – успокоил он меня. – Она привязана! Да и не тронет никого, коль не прикажут.

Сидевший возле своей будки жутких размеров пес при виде нас вскочил и яростно завилял хвостом. Ну, это он не мне, а хозяину, успокоила себя я – еще не хватало думать, что уже и малознакомые собаки мне свое почтение выказывают.

– Прошу к столу! – сказал Диметр Романович, едва мы вошли в дом.

– Вообще-то, я по делу, – попыталась запротестовать я, но он даже слушать не стал:

– Обидеть нас хотите? – с напускной серьезностью спросил он. – Мы готовились! Дочка свои пироги фирменные испекла: с бараниной и петрушкой, а вы? А о делах и потом поговорить можно! Не убегут дела-то!

– Ой, убегут, Диметр Романович! – вроде бы шутливо сказала я.

– А мы их догоним! – рассмеялся он. – Чтобы от цыган да кто-то убежать смог? Да не было такого никогда! И впредь не будет!

Стол ломился! Какие там, у черту, пироги! Там было столько и всего, словно они ждали в гости не одну меня, а соседний цыганский табор.

– И служивых ваших покормим! – заверил меня старик и, разлив теперь уже действительно шампанское, предложил: – Ну, за должность вашу новую, Елена Васильевна! Чтобы работалось вам на ней долго и счастливо!

Потом мы пили за здоровье Павла Андреевича, Владимира Ивановича и мое собственное, да все это под невероятно вкусную закуску. Почувствовав, что начинаю понемногу осоловевать, я отвалилась от стола и, закурив, напомнила, что приехала все-таки по делу, справедливо опасаясь, что очень скоро цыгане разгуляются напропалую и действительно перейдут к песням и пляскам.

– Ох, Елена Васильевна! – вздохнул старик. – Знали бы вы, сколько добра для нас Павел Андреевич сделал! Поняли бы тогда, как мы рады, что помочь ему хоть чем-то можем! Что же за дело вас к нам привело такое срочное, что вам и праздник не в праздник?

– Плохое дело, – коротко ответила я и Диметр, сразу посуровев, единым только взглядом выслал всех из комнаты, где остались только мы с ним да Певунья с мужем.

– Говорите, Елена Васильевна! – серьезно сказал он. – Мы для Матвея хоть луну с неба достанем!

– За луной лазить не придется, – успокоила я его. – А вот одного подлеца в Баратове найти надо. Ваши люди всюду бывают, все видят и все слышат, им и карты в руки. Он ото всех скрывается, может, конечно, и внешность изменить, но вы уж постарайтесь! Десять тысяч долларов тому, кто его найдет, – и я, достав из сумки портрет Коновалова, протянула ему.

– Деньги у цыган лишними никогда не бывают, – сказал Диметр, беря портрет, но едва он взглянул на него, как подскочил на месте и из его горла вырвался какой-то утробный, звериный рык.

– Я смотрю, вы с ним знакомы? – осторожно спросила я, внимательно глядя на него, причем мое немного отупелое от обильной трапезы состояние тут же улетучилось.

Но Диметр ничего мне не ответил и продолжал смотреть на портрет, а лицо его было искажено гримасой такой неистовой ненависти, что даже мне стало не по себе.

– В Баратове он, говорите? – спросил он, наконец. – Ох, и праздник вы мне сегодня устроили, Елена Васильевна! Великий праздник у меня сегодня! Да я сам вдвое больше готов отдать, чтобы только этого мерзавца перед собой увидеть!

– Встречались вы с ним, значит, – уверенно сказала я.

– Ох, встречались мы, Елена Васильевна! – продолжая неотрывно смотреть на портрет, прорычал старик. – Он брата моего защищал! Много денег мы ему тогда заплатили! Сколько сказал, столько и дали! А потом он еще денег попросил, говорил, что для судьи. Да вот только, когда на суде мать моя, покойница, царствие ей небесное! – Диметр размашисто перекрестился и, все больше и больше распаляясь, продолжал: – На судью того поглядела, так тут же и сказала, что тот этих денег и в глаза не видел. И дали моему брату срок немереный! И заразился мой брат в колонии туберкулезом! И помер брат мой родной! – уже почти кричал он. – Я еще сразу же после суда хотел с этой мразью посчитаться! Несмотря на то, что у него крутые уголовники в лучших друзьях ходили! Да вот только мать моя сказала, чтобы отступился я до поры, что наступит мой день, и пересекутся наши с ним дорожки, и отомщу я ему за брата! Вот этот день и настал!