Текст книги "Новая судьба"

– Успокойтесь, Диметр Романович! – попросила я. – Давайте сядем и спокойно поговорим. Уголовники теперь за Коноваловым не стоят. За ним теперь, вообще, никто не стоит. Да вот беда в том, что он нам живым нужен. Слышите меня, Диметр Романович? – уже громче сказала я. – Он нам нужен живым!

– Живым, говорите? – переспросил меня старик и, словно очнувшись, твердо пообещал: – Хорошо! Я найду его, во что бы то ни стало, и отдам вам живым! А сейчас, – он кивком показал зятю на дверь, – мы вас оставим ненадолго – надо людям сказать, что враг наш общий объявился. Вы не волнуйтесь, Елена Васильевна, его с завтрашнего дня все от мала до велика, и дети, и старики искать будут и в городе, и в окрестностях. Под землей найдем! – с угрозой пообещал он и вышел вслед за зятем, а мы с Певуньей остались в комнате вдвоем.

– Галина! – воспользовавшись этим, сказала я. – Я ведь не только по этому делу приехала, у меня и к тебе просьба есть, – и я достала из сумки снимок Светланы. – Посмотри! Может быть, сможешь мне что-нибудь о ней сказать.

– Я попробую, Елена Васильевна, – она с явным сомнением взяла листок в руки. – Только по портрету много-то не скажешь!

– А мне много и не надо, – успокоила я ее. – Мне важно узнать, где ее искать, а то ее все никак найти не могут, а это очень важно. Для меня важно! – подчеркнула я.

– Хорошо! – она по примеру своей бабушки села в то же кресло, в котором когда-то та предсказала мне встречу с Орловым, положила на журнальный столик портрет, а поверх него свои руки, закрыла глаза и довольно долго молчала, а потом начала говорить: – Далеко она отсюда… Очень-очень далеко… Много дней туда добираться надо… Вода вокруг нее… Одна вода вокруг… Плохо ей… Плачет она часто, но украдкой, когда не видит никто… А сама она в больнице какой-то, но не больная она, потому что халат на ней белый… А больница какая-то странная – почти одни мужики вокруг… И ребеночек у нее будет… Сын… Господи! – внезапно воскликнула Певунья. – Плохо-то ей как! Но скоро все изменится… Я вижу! Кончатся скоро ее несчастья! Радоваться она будет! Ох, как же она будет радоваться! А потом…

– Хватит, Галина! – остановила ее я. – Я уже поняла все, что надо! Спасибо тебе! А то смотри, устала как! Даже на висках пот выступил.

– Да! – согласилась она. – Нелегко это. Тем более по фотографии. А у вас, я гляжу, – и она начала, как и ее бабушка прошлым летом, смотреть куда-то поверх моей головы, но я резко оборвала ее:

– Молчи! Я ничего не хочу знать о своем будущем! Хватит с меня и того, что было! – и, видя, что она собирается возразить, решительно заявила: – Я понимаю, Галина, что ты это из лучших побуждений, но не надо! – и, криво усмехнувшись, добавила: – Может, не будь предсказания твоей бабушки, моя жизнь по-другому бы повернулась.

– Нет, Елена Васильевна, – возразила она. – Это не бабушка моя виновата, а характер ваш поперечный. Вы словно сами себе все назло делаете!

– Твоя правда, Галина! – невесело согласилась я. – Только, что сделано, то сделано и назад не вернешь! Да и себя мне не переделать! – и вздохнула, а она, увидев это, собралась, было, что-то сказать, но я пресекла эту попытку на корню: – Молчи, Галина! Добром прошу: молчи! – на что она осуждающе покачала головой, но не сказала ни слова.

Я забрала у нее снимок Светланы, положила его сумку и, вернувшись на свое место около стола, начала машинально отщипывать кусочки невероятно вкусного пирога, думая о том, что же такого мог сказать Колька Орлову, что мигом утешило его. Но тут вернулся Диметр Романович и с порога заверил меня:

– Все сделано, Елена Васильевна! Обещаю: вы получите этого человека.

– Живым! – напомнила я, поднимаясь.

– Живым-живым! – подтвердил он. – Я же дал вам слово.

– Ну, что ж! Буду ждать от вас вестей!

Я, также как и Самсонову, оставила ему свою визитку с дописанным номером своего личного сотового и в его сопровождении направилась к машинам. Вячеслав с Сережей и остальные ребята выглядели такими довольными и счастливыми, что я поняла – их тоже угостили на славу.

– К вам домой, Елена Васильевна? – спросил Сергей, когда я, решив, что теперь могу и в своей машине поехать, села на заднее сидение.

– Домой! – устало откликнулась я и повторила: – Соберу вещи и в усадьбу.

– Так их там уже Маринка собирает, – сообщил мне Слава, усаживаясь впереди – до этого он о чем-то таинственно шептался с Певуньей. – Их, – он кивнул на машины охраны, – старший уже отзвонился туда, так что и комната вам тоже приготовлена.

– Господи! – взмолилась я. – Скорей бы кончился этот безумный день! – и посмотрела на часы – было около девяти. – Вот, честное слово, как только приедем, так тут же рухну и, если кто-нибудь вздумает меня до утра побеспокоить, то я за себя не ручаюсь. А о чем ты, Слава, с гадалкой-то секретничал, а? – спросила я, когда мы уже выехали из слободы на шоссе.

– Да вот… – замялся он. – Сказала она мне…

– Ну-ну? – подбодрила его я.

– Ну… Она сказала: «Не сомневайся! Ты ей тоже очень нравишься!», – смущенно почти прошептал он.

– М-да! – хмыкнула я. – И я даже знаю, кто эта таинственная «она». Ладно, ребятишки! Совет вам да любовь!

– А вам она велела передать… – начал, было, Вячеслав, но я возмущенно перебила его:

– Нет! Ну, что она за особа такая неугомонная! Я же ей сказала, что ничего о своем будущем знать не хочу!

– Так она же, как лучше, хотела! – растерянно возразил мне Слава.

– Лучшее – враг хорошего! – назидательно ответила я и подытожила: – Все! Вопрос закрыт! – и, достав сотовый, позвонила Вадиму: – У нас есть позиции на Дальнем Востоке? – спросила я, когда он мне ответил.

– А как же? – удивился он. – Конечно, есть! Представительство во Владивостоке и его отделения на Магадане и Сахалине – у нас же целая флотилия рыболовецких сейнеров.

– Вот и замечательно, – обрадовалась я. – Срочно свяжись с ними и распорядись, чтобы они проверили все ведомственные госпитали и больницы, потому что Светлана где-то в том регионе в каком-то из них медсестрой работает.

– Как ты смогла так быстро все выяснить? – обалдел Вадим.

– Совершенно ненаучным способом, но Певунья вряд ли ошибается, – устало ответила я. – Думаю, что теперь, наконец, в этой истории появится ясность и, не знаю, как остальные, а лично я вздохну с большим облегчением.

– Сейчас же свяжусь с ними, – пообещал он и я, выключив телефон, действительно с облегчением вздохнула – ну, слава богу, хоть об этом мне больше волноваться не надо было.

Глава 4

Около моего дома охранники опять разыграли целое цирковое представление. А уж когда они увидели свет в моих окнах, то тут же заявили, что войдут в квартиру первыми, хотя я и пыталась объяснить им, что там горничная Марина и моя домработница Варвара Тихоновна, которая живет в моем же подъезде на первом этаже. Но они даже слушать меня не стали и баба Варя, выглянув из кухни и увидев парней с автоматами наизготовку и уже только за их спинами – меня, горестно всплеснула руками:

– Господи, Леночка! А я-то думала, что все неприятности уже позади!

– Как называлась какая-то книга: «Неприятности – мое ремесло», – невесело отшутилась я и, зайдя в комнату, где действительно Марина собирала мои вещи, достала из бара фотографию Игоря и собралась положить ее в сумку, чтобы взять с собой в усадьбу, но потом решила, что не стоит: это мое и только мое! Я вернула фотографию обратно в бар и, повернувшись к девушке, вздохнула:

– Ну, что за день у тебя сегодня! То собираешь мои вещи, то разбираешь!

– Так это же моя работа, – просто ответила она и, увидев у меня за спиной Вячеслава, густо покраснела.

«Ой, ну какие же вы еще дети!» – по-стариковски подумала я, глядя на них, а вслух сказала:

– Там восточный костюм в шифоньере висит, так ты его тоже положи – я его Лидии Сергеевне показать обещала.

Не глядя в нашу сторону, она согласно закивала, а я пошла в кухню. Войдя, я от удивления застыла на месте, и было от чего. В своем персональном кресле в углу около батареи лежал, печально вздыхая, чем-то насмерть обиженный мой сибирский бело-бежевый кот Васька, который уже давно жил на два дома – то у меня, то у бабы Вари. А вот она сама даже не глядела в сторону своего мохнатого сокровища, хотя раньше всегда носилась с ним, как с малым ребенком.

– Какая кошка между вами пробежала? – с интересом спросила я.

– Белая! – гневно ответила она и замахнулась на Василиса полотенцем. – У-у-у, морда рыжая, наглая!

Пушистый негодяй твердо знал, что она его и пальцем не тронет, но, свято соблюдая правила игры, сделал вид, что страшно перепугался, лениво и грузно (из-за своего немалого веса) спрыгнул на пол и честно полез под кресло прятаться. Усевшись на его место, я пошарила рукой под креслом, выудила паршивца оттуда за лапу и водрузила к себе на колени, где он тут же улегся корабликом и даже не дожидаясь, когда я начну его гладить, демонстративно замурчал, как маленький трактор, так, что занавеска заколыхалась.

– Ну, и чего он такого страшного натворил? – недоуменно спросила я.

– А сблудничал! – возмущенно заявила она.

– А-а-а! Так он у нас мужчина в самом расцвете сил! Ему же пять лет всего! – почесывая Василиса за ухом, ответила я. – Кого он там оприходовал?

– Вот именно, что оприходовал! – продолжала бушевать баба Варя. – Ему по его происхождению только и приходовать что помойных мурок голубых подвальных кровей, а он?! Ты на кого позарился, паразит?!

– Да объясните вы, в чем дело! – не выдержала я.

– Так соседка моя, – начала объяснять баба Варя. – Ну, что в Аглаиной квартире теперь живет. Так вот, она, как на пенсию вышла, да как поняла, что на нее не прожить, решила котятами зарабатывать. Купила себе кошечку персидскую, да с такой родословной, что у царей короче, и стала ее растить. Красоты она неописуемой! – восхищалась она. – Словно шар белоснежный по полу катится, а от лапок только самые кончики и видать. Уж она ее и кормила, как положено, и витамины давала, чтобы и она сама здоровая была, и котятки потом тоже здоровые. Сама не доедала, а все ей да ей. Ровно с дочерью собственной с ней носилась. А женщины-то мы с ней одинокие, вот и повадились друг к другу в гости ходить. А тут на днях взяла она кошку на руки, а там!… – баба Варя горестно махнула рукой. – А ведь сразу-то и разберешь из-за пушистости ее невероятной! И, как же мы не углядели! – воскликнула она и снова замахнулась на Ваську, который, чувствуя себя в полнейшей безопасности, даже ухом не повел.

– Ну и чего теперь из этого трагедию делать? – удивилась я. – Пристрою я этих котят куда-нибудь! А вы уж в следующий раз следите за этим паршивцем повнимательнее.

– Так в том-то и дело, что следующего раза теперь уже не будет никогда! – возмущенно ответила баба Варя. – Навсегда теперь кошечка испорченная! Ее теперь с каким угодно чистопородным ни своди, а все равно в котятах его, паразита, рыжая масть проявиться может! У, гад! – и она гневно посмотрела на Ваську.

– Неужели действительно теперь и следующие котята могут в Ваську пойти, хотя у них будет совершенно другой отец? – недоверчиво спросила я.

– Точно, Елена Васильевна! – подтвердил стоявший в дверях Слава. – И у собак та же самая история. Это я по своей Найде знаю.

– А уж хозяйка-то как убивается! – продолжала, между тем, баба Варя. – Она же столько денег в Фифочку свою вложила, а теперь? Только себе оставлять, а она уже набалованная! Абы чего есть не будет! А денег-то ей на разные деликатесы, где взять?

– Ах ты, паразит! – я легонько потрепала Ваську за ухо. – Набедокурил? А мне теперь расхлебывать? – Услышав недовольные нотки в моем голосе, Василис замолчал, притих и явно собрался сбежать от греха подальше, но я удержала его: – Лежи уж, кошкин сын! На благородных тебя, вишь ты, потянуло! Эх, ты! – и, подумав немного, сказала бабе Варе: – Вы предупредите хозяйку, что я сегодня же у нее кошку куплю. Кстати, что это за кличка такая? Фифочка?

– Да, Нефертити она по документам, – озадаченно объяснила Варвара Тихоновна и недоуменно спросила: – Куда ж вы ее денете-то?

– А в усадьбу отвезу, малышам Репниным. Ей там хорошо будет, а уж кормить будут так, как ей здесь и не снилось.

– Так я побегу! – подхватилась баба Варя.

Неласково сцапав Ваську и небрежно сунув его себе под мышку, на что он только обречено вздохнул, она шустро бросилась к дверям, чуть не столкнувшись с Мариной, которая тащила битком набитую сумку с моими вещами.

– Все готово, Елена Васильевна, – смущаясь от присутствия Вячеслава, доложила она.

– Ну и чего было самой-то сумку тягать? – грубовато забурчал Слава.

– Да не тяжелая она, – радостно вспыхнув от его заботы, залепетала Марина, а Вячеслав только отмахнулся:

– Ага! Я так и понял, что ты туда подушку пуховую положила! – и сам подхватил сумку.

Пока мы вышли из квартиры, пока мы ждали лифт, пока мы спустились на первый этаж, там, на площадке, уже почти подпрыгивая от нетерпения, нас ждала Варвара Тихоновна и, едва завидев меня, тут же бросилась к чуть-чуть приоткрытой двери кошачьей хозяйки, а я пошла за ней и, войдя, спросила:

– Ну, где здесь обесчещенная девица? – и почти тут же увидела ее. – Какая красавица! – невольно вырвалось у меня, а Нефертити, все правильно поняв (пусть кто-то другой говорит, что животные ничего не соображают, а уж я-то по своему паршивцу точно знаю, что они порой поумнее иных людей будут), медленно и важно двинулась ко мне, а, подойдя и почувствовав знакомый Васькин запах, потерлась о мои ноги.

– Господи, да как же я с ней расстанусь-то?! – со слезами на глазах горестно качала головой пожилая, седая женщина. – Я же к ней, как к родной, привыкла!

– Смотрите, – сказала я. – Вам решать. Хотите оставить ее себе – оставляйте. Могу точно сказать только одно – ей там будет хорошо. Думаю, лучше, чем здесь, потому что денег для того, чтобы кормить ее по-прежнему, у вас, как я понимаю, нет.

– Да вот в том-то и дело! – печально согласилась она.

– Ну, а раз так, то я ее забираю, – решительно сказала я и протянула женщине заранее приготовленные деньги. – Здесь и за нее, и возмещение ваших расходов. А, если вы не передумали все-таки котятами заниматься, то здесь на новых кота с кошечкой хватит. Вы уж берите впредь сразу пару, чтобы больше таких накладок не было. Ну, так я забираю Фифу? – спросила я, видя, что она колеблется.

– А ей там точно хорошо будет? – искательно заглядывая мне в глаза, спросила она.

– Можете не сомневаться, – твердо заверила я ее и, вложив деньги ей в руку, нагнулась и подняла Нефертити. – Ну-с, будущая мамаша! Поехали!

– Господи! Да здесь же много! – испуганно воскликнула женщина, пересчитав деньги.

– А моральный ущерб? – рассмеялась я и направилась к выходу.

По дороге в усадьбу Фифа лежала у меня коленях и величественно оглядывала окружающих, а сидевшая рядом со мной Марина осторожно гладила ее по свисавшей вниз лапке и тихонько шептала:

– Ты же наша красавица! Ты же наша Фифочка! – а та милостиво принимала эти знаки внимания и еле слышно мурчала.

В «Сосенках» я первым делом отправилась к маленьким Репниным. Им недавно исполнилось по семь лет и мальчики с девочками спали, естественно, в разных комнатах, в которые вели двери из детской: Павлик и Сергей, сыновья-близнецы Саши, в той, что направо, а Милочка и Ниночка, дочери-близнецы Леши – налево. В коридоре я спрятала кошку под плащ, чтобы сделать им сюрприз. Войдя в детскую, я увидела там самую мирную на свете картину – малыши увлеченно слушали свою бабушку Лидию Сергеевну, которая читала им сказку «Царевна-лягушка», и тут же подумала, что мирной этой картине остается быть совсем недолго, особенно учитывая непоседливый характер егозы Милочки.

– Добрый вечер! – сказала я. – Я была в санатории и поэтому поздравить вас с днем рождения не могла, вот и хочу сейчас исправить свою оплошность и вручить подарок.

С этими словами я достала из-под плаща Фифу и аккуратно поставила ее на пол. Несколько секунд стояла мертвая тишина, а потом, как я и ожидала, раздался восхищенный вздох и Ниночка, молитвенно сложив руки на груди, выдохнула:

– Принцесса! – а потом, подумав, уточнила: – Нет! Она у нас будет царевна! Царевна-кошка!

Мальчики старательно делали вид, что, мол, ничего особенного не произошло – подумаешь, кошка! – но глаз от Нефертити не отрывали. А неугомонная Милочка, вопреки моим ожиданиям, просто сидела, остолбенев от такого невиданного счастья, и, кажется, даже не дышала. Дети собрались, было, соскочить со стульев, чтобы подойти и познакомиться с кошкой поближе, но я остановила их:

– Подождите! Дайте ей немного освоиться! Пусть она походит и все обнюхает. – А Фифа, словно услышав и поняв, что я сказала, начала медленно и величественно обходить комнату, знакомясь со своими новыми владениями, а я тем временем продолжала: – Зовут эту красавицу Нефертити. Можно Фифа или Фифочка. – Услышав свое имя, кошка остановилась и повернулась в мою сторону, но поняв, что тревога была ложной, недовольно фыркнула и двинулась дальше. – Ее можно гладить, расчесывать и всячески ласкать, но, ни в коем случае, грубо не тискать, друг у друга не вырывать и с высоты не бросать, потому что у нее скоро будут котята.

– Котятки! – восторженно прошептала Милочка, не отрывая взгляда от Фифы, и тут же заинтересованно повернулась ко мне: – А кто у них папа?

– Мой обормот Васька! – вздохнула я.

– Значит, они рыженькие будут? – уточнила она.

– Кто же знает? – пожала я плечами. – Могут быть и рыжие. Точнее, бежевые.

В то время, которое казалось мне теперь ужасно далеким и каким-то даже ненастоящим, когда я с Игорьком, мамой, Орловым и бабой Варей жила в нашем коттедже, который стоял прямо напротив поворота с Пионерского шоссе к усадьбе, Репнины с женами и детьми были там частыми гостями. И малыши затискали Ваську до того, что он при виде их тут же сбегал на второй этаж в комнату Варвары Тихоновны, где прятался под кровать, а дети, будучи хорошо воспитанными, ни за что не вошли бы без спроса в чужую комнату. Вот они и взывали к нему из коридора, уговаривая поиграть с ними, а он, помятую прошлый горький опыт, на провокации не поддавался и отсиживался в безопасном месте.

Нефертити, тем временем, обследовав детскую, направлялась к спальне девочек и дети потихоньку, на цыпочках двинулись туда же, чтобы посмотреть, что она будет там делать, а кошка без долгих раздумий вспрыгнула на чью-то кровать и, улегшись на бок, с царственным видом оглядела малышей, свои новых подданных.

– Она со мной будет спать! Она со мной будет спать! – не выдержав такого счастья, заверещала Милочка и кошка, вздрогнув от ее крика, тут же спрыгнула на пол.

– Не надо было кричать, – объяснила я девочке. – Теперь она решила, что ей туда запрыгивать нельзя и больше никогда этого делать не будет.

Услышав это, Милочка тут же зашмыгала носом, а ее глаза налились слезами.

– Фифочка! Милая! – плачущим голосом запричитала она, бросаясь к кошке, а та, перепуганная – от нее. – Я не хотела тебя испугать! Залезай назад! Ну, пожалуйста, Фифочка! Ну, я тебя очень прошу! Я тебя больше никогда-никогда пугать не буду!

– Это неправильно! – решительно сказал Павлик. – Она сама выберет, где ей спать! Да, Фифа? – спросил он у кошки, которая, ничего не понимая, сердито смотрела на меня, словно хотела сказать: «Ну и куда же ты меня привезла?».

– Все, дети! – решительно сказала Лидия Сергеевна, которая уже давно отложила книгу и с улыбкой наблюдала за внуками. – Перестаньте нервировать нашу красавицу! – Она встала, подошла поближе к кошке и, присев на корточки и протянув в сторону Фифы открытые ладони, начала подзывать ее: – Иди ко мне, моя хорошая! Иди ко мне, моя Фифочка! – Кошка немного подумала, осторожно подошла, понюхала протянутые руки, а потом потерлась о них. – Ну, вот и все, кисонька! – ласково приговаривая, Лидия Сергеевна взяла кошку на руки и, поднявшись, прижала ее к себе и начала гладить. – Сейчас я тебя чем-нибудь вкусненьким накормлю, и мы пойдем ко мне! Ты теперь у меня в комнате жить будешь!

– Бабуля! – в один голос возмущенно завопили дети. – Это нечестно! Ее нам подарили!

– Вот днем вы с ней и будете играть, а ночевать она будет у меня! – непреклонным тоном заявила Печерская. – А то вы вместо того, чтобы спать, будете ее здесь делить и еще, чего доброго, передеретесь. Все! – решительно заключила она, направляясь к двери, и дети обиженно засопели, но смирились.

Я пошла вслед за ней и за спиной услышала, как Павлик гневно заявил:

– Все из-за тебя, Милочка! Если бы не ты, ее у нас не забрали бы!

А Ниночка рыдающим голосом воскликнула:

– Господи! Как же мы теперь без нее жить-то будем?

Чтобы не расхохотаться, я ускорила шаги и, нагнав Печерскую, негромко сказала ей:

– Лидия Сергеевна, помните, я вам про восточный костюм рассказывала, который мне в Ташкенте подарили?

– Конечно, помню! – она заинтересованно повернулась ко мне.

– Я его сюда привезла, чтобы, как обещала, вам показать.

– И померить дадите? – радостно спросила она.

– Конечно, дам! – заверила я ее, и она довольно заулыбалась, а потом обеспокоено спросила:

– Леночка! Как вы думаете, Фифочка жареную печенку будет? – и немного подумав, предложила: – А, может, ей в ее положении лучше сырую дать? Она полезнее, а?

– Ничего не могу вам на это сказать, – едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ответила я. – Знаю только, что забалована она беспредельно, но подробности ее вкусовых пристрастий мне неведомы, – и посоветовала: – Действуйте методом тыка: что-нибудь же она будет есть! Кстати, эти роды у нее первые, так что с ветеринаром неплохо бы связаться.

– Ага! – кивнула Печерская, прижимая к груди Фифу и почесывая ей между ушами, на что та довольно жмурилась и мурчала. – У Светлова есть ветеринар, который с собаками занимается, вот он нашу красавицу и посмотрит, – и она двинулась к кухне, но, спохватившись, обернулась и сказала: – Совсем забыла! Он же вас в «техцентре» с Солдатовым дожидается!

«О, господи! – мысленно простонала я. – Когда же кончится этот бешеный день!», и направилась во двор, где увидела, что вертолетная площадка ярко освещена и там копошатся несколько человек.

– Бог на помощь! – сказала я, подходя к ним – это были Орлов с Репниными и несколько охранников. – Чем занимаетесь?

– Дополнительные бочки устанавливаем, – ответил мне Саша. – Чтобы дальность полета увеличить. Мы теперь на восемьсот километров без дозаправки лететь сможем, например, до Москвы.

– Ну, трудитесь, – сказала я, радуясь, что вовремя нашла им подходящее занятие, и пошла к «техцентру».

Внутри я застала Солдатова со Светловым и Григория с Николаем.

– А Олег где? – спросила я.

– Папа в город поехал, – объяснил мне Гриша. – Он наметил несколько человек, с которыми ему встретиться надо, так что он там и заночует.

– Ладушки! – сказала я, усаживаясь, и спросила: – Ну, какие у нас новости?

– Да ничего нового, Елена Васильевна, – начал Кирилл Владимирович, и я поправила его:

– Просто «Елена».

Он покивал мне, давая знать, что понял, и продолжил:

– Как этот неизвестный отсюда выбрался, мы выяснить так и не смогли. А поскольку вы… то есть, ты, – поправился он, – приказала его больше не искать, то мы и не искали, но я думаю, что его здесь больше нет.

– Я тоже так думаю, – согласилась я. – Предупредив нас, он добился того, чего хотел, и делать ему здесь больше нечего, – и повернулась к широко улыбающемуся Солдатову: – Судя по твоему сияющему виду, Семеныч, уж ты-то новостями богат.

– А то! – самодовольно заявил он. – Значитца так! В кафе Коновалов имел довольно продолжительную… Аж целых полчаса! Беседу с… – Пончик сделал интригующую паузу, но я, бесконечно вымотавшаяся за день, была совершенно не настроена на подобное «Парад-алле» и устало сказала:

– Семеныч! Ты победитель! Триумфатор! И все такое прочее! Но Христом-богом тебя прошу! Давай без выпендрежа!

– Умеешь ты, Елена, человека с небесных высот на грешную землю спустить! – недовольно проворчал Солдатов. – Короче! С Лорингом он разговаривал. Обслуживавшая их официантка уверенно опознала обоих!

– Но ты на этом не остановился, – понимающе кивнула я. – И…

– И послал мальчиков прямиком по гостиницам, – подтвердил он. – Так что проживает господин барон не абы где, а в «Приюте странника» аж под своим собственным именем, а это говорит о том…

– Что я была права так, что… – начала я, и Егоров закончил за меня свое любимое выражение:

– Что даже противно!

– Вот именно! – подтвердила я. – Значит, Коновалов настолько уверен в успехе затеянного им предприятия, что действительно вызвал сюда Лоринга, чтобы быстренько передать ему акции и удрапать подальше. Надеюсь, что Лоринга вы… – я многозначительно посмотрела на Пончика и тот тут же закивал:

– Без внимания не оставили! И номер его, пока он обедал, на прослушку поставили. Я лично к Кобзеву, начальнику службы безопасности отеля, ходил и, козырнув твоим, Елена, именем, достиг с ним полного и окончательного взаимопонимания, – торжественно произнес он.

– Чудненько! А что у нас с самим Коноваловым?

– Ищем, Елена! Я на это дело абсолютно всех направил, но пока ничего обнадеживающего, как и с Кузнецовым, – вздохнул он, и я недовольно поморщилась, понимая, что меня сейчас начнут выспрашивать, а кто это такой.

Из всех присутствующих о Кузнецове знал только Николай, так что я опять оказалась права, потому что Григорий тут же заинтересовался:

– А про Кузнецова вы, Елена Васильевна, ничего не говорили!

– Потому что он к нашему делу не относится, – соврала я с самым честным видом, да вот только Кирилл, судя по его взгляду, вряд ли мне поверил – ни и пусть с ним! – и напомнила Григорию: – А вот ты, Гришенька, обещал с письмом помудрить. Ну и как? Нашел что-нибудь?

– Да как вам сказать, Елена Васильевна? – Григорий покачал головой, вертя около уха растопыренной пятерней. – Мы тут с Ником мал-мал покумекали… В общем, этот самый супостат вошел в Интернет с мобильного телефона, который зарегистрирован в Москве на имя Стеньшина Евгения Сергеевича. Вот! – он протянул мне папку – Я тут распечатку договора с ним для вас сделал! Там все есть: и номер паспорта, и адрес.

Тут я почувствовала, что мне стало нечем дышать, и стала знаками показывать Егорову, чтобы он дал мне сигарету – свою сумку я опять оставила в доме, а Григорий, довольный произведенным эффектом, с большим интересом наблюдал за моими конвульсиями. Закурив и немного успокоившись, я обречено поинтересовалась:

– Ну, что ты еще для меня приготовил? Давай уж добивай!

– Да ничего особенного, – с притворной скромностью пожал плечами Григорий. – Просто я ему такую нехорошую бяку подбросил, что, если он еще раз с этого телефона в Интернет войдет, то все сообщения, которые он будет отправлять или получать, продублируются на мой компьютер.

– О, господи! – простонала я. – Как будто бяки бывают хорошие! – и озабоченно поинтересовалась: – Надеюсь, вы там нигде не наследили?

– Как можно?! – возмутился Николай, а Григорий насупился и проворчал:

– Обижаете, гражданин начальник!

– Та-а-ак! – сказала я, укоризненно глядя на Егорова. – А не кажется ли вам, Николай Владимирович, что общение с вами пагубно влияет на подрастающее поколение?

– Это поколение само на кого хочешь повлияет! – отмахнулся Мыкола и я только вздохнула, а потом, взглянув на часы – ничего! Время для звонка еще вполне приемлемое! – набрала номер сотового Самсонова и, когда он ответил, сказала:

– Валентин Михайлович! Я тут выяснила, что Коновалов может проживать в городе под именем Стеньшина Евгения Сергеевича, – и продиктовала ему все паспортные данные из договора.

– Ой, Елена Васильевна! – восхитился он. – Нам бы в милиции ваши возможности! – а потом уже нормальным голосом пообещал: – Я сейчас распоряжусь, и в следующем выпуске новостей дадут уже и эту информацию.

Отключив телефон, я задумалась, покусывая губу, и Семеныч, видя это, осторожно спросил:

– Ты чего, Елена?

– Да вот думаю я, что вряд ли это нам что-нибудь даст. Во-первых, раз симка не «левая», то мобильник или краденый или беушный, в смысле купил его Аркаша у кого-то. А, во-вторых, даже если у Коновалова действительно есть документы на это имя, то они не единственные, раз он решился их засветить. Не стал бы он это делать, если б решил по ним дальше жить – он сволочь умная. Так что, хоть дерись, но есть у него еще один комплект. Неприкосновенный! С которым он собирается из России ноги делать. Рассудите сами: он много лет работал на Коваля, был человеком в уголовном мире достаточно влиятельным и со связями, так что вполне мог подстраховаться.

– Но он мог подумать, что мы до Стеньшина не докопаемся, – возразил мне Николай.

– Ну, уж нет! – покачала головой я. – Он знал, с кем связывался! С Матвеем! Не с шелупонью подзаборной! Он все наперед рассчитал! – и уверенно заявила: – Есть! Есть у него еще один комплект! Кстати, Семеныч! Вы завтра же Стеньшина по гостиницам поищите! – и, увидев, что Солдатом с большим сомнением на лице качает головой, со вздохом сказал: – Да знаю я, что это его там нет, но, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть!

– Поищем! – пообещал Пончик. – Куда мы денемся! Ты лучше расскажи, что сама сегодня сделать успела.

– Ну, с Самсоновым… Так вы все сами слышали. А еще я у цыган была. А у них, оказывается, с Коноваловым свои счеты имеются. Личные! Так что я на них надеюсь куда больше, чем на милицию. Ну, что? Подбиваем бабки? На тебе, Кирилл, по-прежнему охрана усадьбы и дороги. У тебя, Семеныч, дел…

– Да уж дел! – вздохнув, согласился Солдатов и успокоил меня: – Ничего, Елена! Отбодаемся!

– Отбодаемся! – согласилась я и повернулась к Николаю с Григорием. – Ну, а вы мудруйте дальше. Авось еще какое-нибудь хитрое жульство измыслите!

– Говорят, мы бяки-буки! – с самыми развеселыми рожами тихонько запели эти два паршивца и я невольно рассмеялась.

«Спросить что ли у Кольки, что он Владу наговорил?» – подумала я, но тут же отказалась от этой мысли – сил у меня на это уже не было и я, выйдя из «техцентра», медленно, почти на автопилоте поплелась к дому, чувствуя себя загнанной лошадью, которую явно пора пристрелить – денек выдался такой, что и врагу пожелать стыдно.

На крыльце я остановилась, чтобы немного подышать свежим воздухом, и даже немного подмерзла, а потом, чуть ли не переставляя ноги руками, взобралась на второй этаж, где для меня была приготовлена комната, и, войдя, со стоном рухнула в кресло. При мысли о том, что сейчас нужно будет переодеваться, идти в ванную, снимать макияж и все такое прочее, я невольно застонала, как древняя старуха, и стала, кряхтя, подниматься из кресла. Вдруг раздался негромкий стук в дверь, и я, с ужасом подумав, что опять что-то случилось, плюхнулась обратно и, прочистив горло, громко сказала: