Текст книги "Новая судьба"

– Войдите!

Увидев Печерскую с Фифой на руках (кажется, кошка решила, что это теперь будет единственно для нее возможный способ передвижения по дому), а за ее спиной Нату с Татой, я мысленно обругала себя самыми нецензурными словами, какие знала, а знала я их немало. И дернул же меня черт за язык сказать Лидии Сергеевне, что я привезла сюда восточный костюм, да еще и пообещала его показать и дать примерить! Вот и расхлебывай теперь, дура стоеросовая!

– Леночка! Это ничего, что мы к вам всем скопом заваливаемся? А то девочкам тоже очень хочется на ваш костюм посмотреть!

– Конечно, Лидия Сергеевна! – оскалилась в улыбке я. – Проходите, пожалуйста! Сейчас я вам его достану.

Что и говорить! Этот костюм густо-вишневого цвета был великолепен! Обильно вышитый золотом бархатный халат, такие же, но только без золота атласные шальвары, белоснежная длинная рубашка из тончайшего батиста, и вышитая золотом и усыпанная драгоценными камнями бархатная тюбетейка.

– Какая прелесть! – заверещали мои гостьи, вертя его в руках.

– А нам можно будет его примерить? – в один голос воскликнули Ната с Татой.

– Конечно, можно, – постаралась приветливо улыбнуться я, проклиная себя, на чем свет стоит.

Я сидела в кресле и наблюдала всю эту вакханалию с прикладываниями, поправлениями, подтягиваниями и утягиваниями, которая к тому же сопровождалась восторженными воплями и вскриками, и сдерживалась изо всех сил, чтобы не зевнуть, как крокодил, во всю пасть, а уж, чего мне стоило держать глаза открытыми, и словами не описать! Наверное, именно о таких случаях говорят: «Хоть спички вставляй». Фифа, которая была бережно положена на мою кровать, живо заинтересовалась лежавшей там же тюбетейкой и осторожно потрогала лапой эту сверкающую в свете люстры непонятную штуку, потом понюхала ее, но, поняв, что та неодушевленная и несъедобная, тут же потеряла к ней всякий интерес. Моя же роль сводилась к поддакиванию и простейшим репликам типа: «Чудесно! Прекрасно! Восхитительно!» и так далее. С тихой тоской я ждала, когда же они угомонятся и оставят меня в покое, а им и стопу не было. И постепенно я начала отключаться: сначала на какое-то мгновение, когда голова безвольно падает вниз, и ты от этого тут же просыпаешься, а потом я, видимо, вырубилась окончательно. Не знаю, сколько это продолжалась, но я вдруг очнулась от того, что кто-то осторожно трогал меня за плечо и тихонько говорил прямо над головой:

– Леночка! Проснитесь, Леночка!

– Уже утро? – пробормотала я. – Сейчас! Я сейчас!

Я со стоном выпрямила затекшую шею и увидела, что надо мной стоят Печерская и Ната с Татой, причем вид у всех троих был расстроенный и жутко виноватый.

– Простите нас, Леночка! – покаянно сказала Лидия Сергеевна. – Мы три легкомысленные и недалекие бабенки! Избалованные и капризные эгоистки, которые думают только о себе! – Ната с Татой с виноватым видом согласно кивали головами в такт словам своей свекрови. – У вас сегодня был такой ужасный день, а тут мы налетели на вас с этими примерками, как будто для этого другого времени не нашлось бы! На ваших хрупких плечах сейчас такая тяжесть! А мы? Нет! Мы вели себя совершенно безответственно! – категорично заявила она. – Вам предстоит защищать нас всех, а мы не даем вам полноценно отдохнуть!

– Да нет! Ничего страшного! – попыталась улыбнуться я. – Просто отвыкла я за время отдыха от работы, вот и устала немного, – я начала подниматься из кресла, стараясь не кривиться и не стонать – тело затекло так, что я его не чувствовала.

– Мы вам поможем! – тут же решительно сказала Печерская и бросилась ко мне, а ее снохи – вслед за ней.

– Ой, не надо! – запротестовала я. – Лучше Марину ко мне пришлите – уж она-то меня в санатории во всех видах видела.

– Хорошо, Леночка! – тут же согласилась Лидия Сергеевна и, бережно подхватив Фифу, бодро двинулась к двери, говоря на ходу. – Не сердитесь на нас, Леночка!

Переводя все в шутку, я весело сказала, подражая Милочке:

– Мы больше никогда так не будем! Да?

Печерская рассмеялась, а потом, став неожиданно серьезной, печально сказала:

– Вы потрясающая женщина, Леночка!

– Полностью с вами согласна! – кивнула я, чувствуя, что мой сон куда-то сбежал и неизвестно вернется ли, вообще, этой ночью. – При виде меня многих трясет!

Но она не приняла шутки и только грустно покивала мне в ответ. Наконец-то, дверь за ними закрылась и я, раздевшись в первом приближении, почти поползла в ванную.

– Д-д-да! Ну и рожа! – невольно сказала я, увидев в зеркале свое отражение – осунувшееся лицо с темными кругами под глазами.

Старательно не глядя ему, в смысле – отражению, в глаза (зрелище было, прямо скажем, безрадостное!), я кое-как сняла молочком макияж, потом стащила с себя остатки одежды и залезла под душ – ночная рубашка и халат висели в ванной, как я привыкла у себя дома и также стала делать и Марина. Тут и она появилась и, мгновенно оценив ситуацию, начала ласково-укоризненно мне выговаривать:

– Ну, что же вы, Елена Васильевна, над собой творите-то? Зачем же вы тогда в санаторий ездили? Неужели для того, чтобы снова свалиться? И ведь свалитесь же! Да вы опирайтесь на меня! Опирайтесь! – она буквально вытащила меня из ванны, помогла надеть ночную рубашку и халат и поволокла к кровати. – Переутомились вы, Елена Васильевна! – сказала она, поняв мое состояние: и сил нет, и сна тоже нет. – Может, коньячку выпьете, чтобы уснуть? Я сейчас мигом сбегаю! – Я поморщилась – вот уж чего мне совсем не хотелось, так это коньяка, и Марина, понятливо закивав, предложила: – А давайте я вам музыку, к какой вы в санатории привыкли, поставлю? Я специально в городе такую же купила!

– А что? Поставь! – согласилась я. – Авось усну.

Пока она возилась, я достала из сумки Снежинку и поставила на тумбочку около кровати.

– Ну вот! Готово! – сказала Марина, и в комнате тут же зазвучало негромкое птичье щебетание под аккомпанемент монотонного стука капель дождя по листьям. – Спокойной ночи, Елена Васильевна! – пожелала она мне, подойдя к двери и выключив свет.

– И тебе спокойной ночи! – отозвалась я и тут же уснула.

Вставать не хотелось. Категорически, окончательно и бесповоротно. Частично проснувшись, я чуть-чуть приоткрыла глаза и посмотрела на часы – ого! Уже почти девять! Значит, завтрак я проспала. Ну да ничего! Перехвачу что-нибудь по-быстрому и за дела. Отлепившись от кровати, я поплелась в ванную и, отскулив свое под контрастным душем, вернулась в комнату, где застала Марину, которая уже, оказывается, не только успела застелить постель и приготовить мне новый костюм со всем, что к нему полагалось, но и сервировала теперь завтрак.

– Что же ты меня вовремя не разбудила? – сквалыжным тоном спросила я, на что та, всплеснув руками, затарахтела:

– Да как же вас было будить-то, когда Лидия Сергеевна даже на цыпочках мимо вашей комнаты ходить запретила? А малышей всех скопом на первый этаж в бальную отправила, чтобы они своими криками вам не помешали!

– А с чего бы это им вопить? – удивилась я, сама, тем временем, одеваясь.

– Так им же сегодня утром Фифу выдали, – объяснила Марина. – И предупредили, что, если они будут себя плохо вести, то ее тут же заберут. Они вокруг нее такие хороводы водят! Только что не молятся! Так что ведут себя теперь до того прилично, что их и не узнать!

– Ну и хорошо, что на них хоть такая управа нашлась, – пробормотала я, усаживаясь за стол, и, расправив на коленях салфетку, шутливо-командирским тоном потребовала: – Доклад по гарнизону!

– Есть! – весело откозыряла мне Марина. – Хотя новостей особых и нет, – и начала перечислять: – Ночь прошла спокойно, ничего не случилось. Георгий Дмитриевич чувствует себя получше. Во всяком случае, врачи говорят, что появилась надежда на то, что он поправится – раньше-то ее и вовсе не было. И еще он очень хочет поговорить с вами.

– А вот с этим придется подождать, – тут же отозвалась я. – Рано ему еще со мной разговаривать. Так через врачей и передай. А вот завтра, если он будет нормально себя чувствовать, и поговорим.

– Передам! – с самым ответственным видом от чувства сопричастности к творимым мной великим делам заявила она и продолжила. – Вадим Родионович сидит в кабинете и работает – у него сегодня после обеда переговоры в офисе, а Светлов и Солдатов дожидаются вас в «техцентре».

– Спасибо, Марина, – поблагодарила я.

Позавтракав, я отправилась в «техцентр», по дороге заглянув в бальную: на коврике, которого здесь и в помине быть не могло, вольготно разлеглась Фифа и, лениво шлепая лапой по воздуху, пыталась поймать бумажный бантик на нитке, которым медленно водила у нее перед носом Милочка, а рядом стоял Павлик и строгим голосом говорил:

– Милочка! Отдай нитку Сереже! Сейчас его очередь!

А та умоляющим голосом приговаривала:

– Ну, еще секундочку! Ну, еще одну только крохотную секундочку!

– Милочка! Соблюдай очередность! – негромко сказала я строгим голосом.

Та грустно отдала нитку Сергею, который задвигал ей побыстрее, что понравилось кошке намного больше, так что она даже села и начала проявлять свою игручую активность.

– Прекрати! – одернула Сергея Ниночка. – Она в положении! Ей нельзя делать резких движений!

Мальчик тут же стал двигать рукой помедленнее, и Фифа снова плюхнулась на бок, потеряв к игре всякий интерес. «Психоз!» – подумала я, глядя на них, а вслух спросила:

– Откуда здесь коврик взялся?

– Это, чтобы Фифочка не простудилась, лежа на полу, – ответственно заявил Павлик и я, еще раз подумав: «Точно психоз!», отправилась прямиком в «техцентр».

– Ну, бяки-буки! – спросила я, войдя, но, увидев, что Солдатов говорит по телефону, уже тише спросила: – Что у нас новенького?

– У нас ничего, – шепотом ответил мне Николай. – Как только что-то будет, тут же сообщим.

– Ясно! – кивнула я и повернулась к Светлову, который отрицательно покачал головой и тихонько сообщил:

– В усадьбе все спокойно. На дороге тоже никаких подозрительных перемещений и посторонних лиц не замечено.

– Ну, прямо затишье перед бурей, – недовольно буркнула я. – Хуже нет – ждать и догонять, да и неизвестность на нервы тоже неслабо действует. Хоть бы уж что-то происходить начало, а то сидим, как на бочке с порохом, и ждем, когда хотя бы фитиль задымится.

Тут Пончик положил трубку и, повернувшись ко мне, сообщил:

– Докладываю: в указанную ночь никто из обитателей усадьбы, кроме Лидии Сергеевны, конечно, ничего подозрительного не видел и не слышал. А у Самойлова пусто. Ребята его квартиру… Ну, в смысле ту, что он снимает… Сверху донизу чуть ли не с лупой облазили. «Жучков» понатыкали везде, где только возможно, за ним самим я лучших ребят отправил походить, так что нам теперь остается только ждать.

– Опять ждать! – вздохнула я. – А отсутствие активности со стороны противника говорит о том, что он закончил все подготовительные работы и начнет действовать с приездом Павла Андреевича.

– А, может, нам его как-то спровоцировать? – предложил Светлов.

– Как? – повернувшись к нему, заинтересованно спросила я, на что Кирилл только пожал плечами. – Вот и я о том же! – невесело покивала ему в ответ я. – Коновалова, он же Стеньшин, вся баратовская милиция ищет, в каждом выпуске новостей о его розыске объявляют, награду обещают, фотографию показывают, а в ответ – шиш! Если бы у Самсонова хоть что-то появилось, он бы мне уже отзвонился, чтобы свое рвение продемонстрировать. А, раз молчит, значит глухо у него.

– Ну, это пока шиш, – поправил меня Солдатов. – Ты больно скоро хочешь результат получить.

– Семеныч! – грустно вздохнула я. – Десять тысяч долларов – для Баратова большие деньги. Это комната в коммуналке! Причем не самая плохая! Это новая машина! Если бы Коновалова кто-то увидел, то уже давно позвонил бы, хоть днем, хоть ночью. А раз никто не звонит, значит, не видели его. А ведь он уже давно в городе крутится, и он не невидимка. Значит, он у кого-то такого надежного заховался, что ему и нужды-то никакой нет нос на улицу высовывать.

– Но с Лорингом-то он встретился, – возразил мне Пончик.

– Встретился! – согласилась я. – В будний день! Днем! В детском кафе! На полчаса! Перекрашенный или в парике! Да еще и с приклеенными усами!

– А, может… – неуверенно начал Григорий, и я подбодрила его:

– Давай, Гришенька! Авось ты со своим нестандартным мышлением нам какую-нибудь светлую идею подбросишь!

– Да вот я тут подумал… – Григорий с явным сомнением на лице пожал плечами, а потом решительно заявил: – А, может, он спрятался у такого человека, которого все боятся, не решаются с ним связываться и поэтому молчат.

– Больше, чем Павла Андреевича и Панфилова? – вытаращился на него Солдатов.

Я же, услышав такое, чуть не расхохоталась, но взяла себя в руки и постаралась ответить как можно спокойнее и доходчивее:

– Гришенька! Сумасшедшие в Баратове водятся, но пойти против Павла Андреевича и Владимира Ивановича не решатся даже они. Так что сомнительно это! Крайне сомнительно!

– Но ведь в объявлении говорится о том, что Коновалова ищет именно милиция, а вовсе не Павел Андреевич. Это только цыгане знают правду, – уже более уверенным тоном возразил мне Григорий. – А милицию в России, как я уже знаю из газет и телевизора, не шибко сильно любят.

Несколько секунд мы все ошеломленно молчали – такая простая мысль никому из нас и голову не приходила. Наконец, я сказала:

– Устами младенца!.. Молодец, Гришенька! – и схватилась за телефон.

Быстренько позвонив Самсонову, я попросила его отредактировать объявление так, чтобы даже дебилу стало понятно, что ищет Коновалова-Стеньшина именно Матвей и награда последует именно от него, и добавить в список номеров телефонов, по которым надо обращаться, еще и номер детективного агентства «Матвеев», с указанием, что это номер именно агентства. Получив заверения Валентина Михайловича, что сей минут все будет сделано, я отключила телефон и, уже другими глазами посмотрев на Григория, искренне сказала:

– Ты умница! – и, повернувшись к остальным, добавила: – Вот что значит свежий, незамыленный взгляд! – и, снова посмотрев на парня, попросила: – Ты, Гришенька, покрути эту ситуацию в голове. Может, тебе еще какие-то мысли в голову придут.

– Покручу! – неожиданно смутившись от моей похвалы, пообещал он.

– Да-а-а! – восхищенно покрутил головой Пончик. – Умыл ты нас крепенько, малец! Теперь-то звонки обязательно пойдут. Сейчас я своих в конторе предупрежу, чтобы о малейшей информации тут же сообщали мне или… – он посмотрел на меня.

– Без «или», – тут же отозвалась я. – С этим, Семеныч, ты сам разбирайся. А мне докладывай, если только что-то действительно интересное появится, – и, поднимаясь, подытожила: – Ну, вроде бы все обсудили. Работаем по плану. А в случае нештатных ситуаций – так я недалече, – и я пошла назад в дом.

Уже поднимаясь по ступеням, я вдруг услышала странные ухающие звуки со стороны черного хода и, удивившись, отправилась туда. Объяснение оказалось простым – это по пояс голый Вячеслав, явно красуясь перед стоявшей в дверях Мариной, рубил дрова. Увидев, что я ее заметила, смущенная Марины шустро юркнула в дом, а я, подойдя поближе к Славе, негромко сказала:

– Кончай выпендриваться! Она уже ушла!

– Кто? – невинно поинтересовался он, делая вид, что ну ничегошеньки не понимает.

– Да Марина твоя, – усмехнулась я.

Он, стараясь сделать это незаметно, бросил быстрый взгляд на дверь и, убедившись, что там действительно никого нет, посопел и начал вытирать с себя пот.

– Ты пошевеливайся давай! – поторопила его я. – Хоть и апрель на дворе, и солнышко вроде припекает, а сквозанет тебя, и что я тогда буду делать с тобой, сопливым.

– Ничё! Я закаленный! – забухтел он, но начал одеваться.

Я потихоньку направилась обратно к дому, а Вячеслав, догнав меня, пошел сбоку и немного сзади, приговаривая на ходу:

– Ну и работенку вы ребятам задали, Елена Васильевна! Ивана Ивановича Кузнецова найти! Да вы знаете, сколько их на свете?

– Не знаю, – не поворачиваясь, бросила я. – Но думаю, что немало. Хотя вот я, например, ни одного за свою жизнь пока не встретила. Так что не такое уж это распространенное сочетание.

– Ну, не скажите! – возразил Вячеслав. – У меня вот, когда я срочную служил, друг был. Так его именно так и звали, и говорил он мне, что у них в поселке полно людей с таким же именем.

– Это у кого же там такая извращенная фантазия? – от удивления я даже остановилась и повернулась к нему. – Или это батюшка чудит?

– Да нет! – рассмеялся Вячеслав. – Ванька ж детдомовский. Вот и рассказывал, что был у них там мужик такой необыкновенный, что они в память о нем имена себе и поменяли.

– Черт! – невольно вырвалось у меня и я, остановившись, закрыла глаза и даже негромко простонала.

– Елена Васильевна! – дурным голосом заорал Вячеслав. – Вам опять плохо?

Он привычно подхватил меня на руки и почти бегом кинулся к дому, но я остановила его:

– Поставь, где взял, Слава! И, Христа-бога ради, не ори, как оглашенный! Со мной все в порядке! Просто я сейчас поняла одну очень важную вещь.

– Какую? – спросил он, бережно ставя меня на ноги.

– Важную, Слава! Очень-очень важную! – неопределенно ответила я. – И помолчи, пожалуйста! Мне подумать надо!

Я развернулась и медленно направилась в парк, а он пошел за мной, но тут к нам подлетел Сергей, который до этого возился с машиной на стоянке, с тем же самым вопросом:

– Елена Васильевна! Вам плохо?

Ответить я не успела – меня опередил Слава:

– Не отвлекайтесь, Елена Васильевна! Вам подумать надо? Вот и думайте! А мы с Сережкой за вами тихонько пойдем. На всякий случай, – и негромко объяснил Сергею: – Все в порядке! Просто хозяйке какая-то мысль в голову пришла!

– Слава богу! – облегченно вздохнул тот. – А я уж испугался, что снова!

Они шли позади меня и шепотом переговаривались, а я, дойдя до беседки, остановилась, не входя внутрь, и, глядя на жутко грязную волжскую воду с колыхавшимся на ее поверхности всяческим мусором, размышляла: «Ну, вот и все, Иван Иванович Кузнецов! А я-то гадала, кто же ты такой и где себе подручных навербовал? Не тренер с учениками, не сэнсэй, не еще кто-нибудь в этом же духе, а работник детдома. А ведь они, мальчишки-безотцовщина, за тем, кто их к себе привязать сможет, кто им в душу западет и по сердцу придется, на край свет пойдут, не раздумывая, пешком, босиком, не оглядываясь! Вот откуда твоя команда взялась! Только что мне теперь с этой информацией делать? Славка сказал, что этот мужик там был, значит, сейчас его там нет. Попробовать съездить туда, благо время еще есть – ведь ясно же, что до приезда Матвея Коновалов ничего предпринимать не будет? А что это мне даст? Да что бы ни дало! Тут любая крупица информации на вес золота! Должна же я понять, что ты за человек такой, Иван Иванович Кузнецов. И, самое главное, почему ты нам помогаешь и чего этим добиваешься. Решено! Едем!».

– Слава! – сказала я, резко поворачиваясь к парням, которые от неожиданности вздрогнули. – Где живет этот твой друг? У тебя адрес есть?

– Конечно! На память не помню, а дома есть! – удивился Вячеслав. – Он же мне, можно сказать, фронтовой друг – я же вам говорил, что срочную в Чечне служил. А живет он в Батьково, это поселок такой в Московской области. Где-то на границе с Ярославской.

– В Московской? – переспросила я. – Сказочно хорошо! – и, решительно заключив: – Мы сейчас же с тобой к нему вылетаем, – быстрым шагом направилась к дому.

– А я? – раздался у меня за спиной растерянный голос Сергея. – А я как же?

Повернувшись на ходу и увидев по-детски расстроенное лицо этого здоровущего, почти двухметрового парня и к тому же очень неплохого пятиборца, который своим видом напоминал сейчас несправедливо обиженного ребенка, я поняла, что оставить его здесь одного совершенно невозможно, и о как само собой разумеющемся удивленно сказала:

– А ты, естественно, с нами!

Сергея просиял ясным солнышком, а Вячеслав всполошено бросился к стоянке, но я остановила его:

– Ты куда это?

– Как куда? – удивился он. – За адресом, конечно. Ну и за гостинцами, само собой.

– Ничего не надо! – твердо заявила я, снова направляясь к дому. – Батьково, наверняка, поселок маленький, где все друг друга знают, так что без точного адреса мы как-нибудь обойдемся. Да и насчет гостинцев ты, не подумав, сказал. Ну, чем ты сможешь их удивить? Соленья-варенья? Так, у них свои есть. Сейчас скажу, чтобы на кухне собрали в сумку чего-нибудь вкусного – вот тебе и гостинцы будут.

– Елена Васильевна! – канючил Вячеслав у меня за спиной. – Да я быстренько обернусь! Только туда и обратно!

– Зачем? – спросила я, остановившись и поворачиваясь к нему.

– Ну, надо, Елена Васильевна! – просительно твердил он.

– Слава! – грозным голосом сказала я. – Не мотай мне нервы! Тебе же через весь город ехать придется. Мне тебе рассказать об уличных пробках в это время или ты сам о них знаешь?

– Елена Васильевна! Да я переулками! Я дорогу знаю! – не унимался он.

И он все-таки умудрился вывести меня из себя. Оглядевшись по сторонам, я увидела прямо рядом с собой только что сложенную поленицу из наколотых им дров. Я взяла дрын побольше и, угрожающе покачивая им, потребовала:

– А ну колись, зачем тебе домой!

Поняв, что он меня капитально достал, Вячеслав буркнул:

– Да я переодеться хотел – не ехать же к другу в гости в таком затрапезном виде.

– Пижон! – только и могла на это сказать я, возвращая дрын на место, а потом, критически оглядев их, поняла, что он, в общем-то, прав, и для поездки в Москву выглядеть моя охрана должна более солидно, и джинсы с ветровками будут совершенно неуместны. – Ладно! – смилостивилась я. – Сейчас попрошу Лидию Сергеевну, чтобы вам подобрали что-нибудь поприличнее, – и почти бегом двинулась к дому – мне не терпелось начать действовать.

– Елена Васильевна, – догнал меня Слава. – А зачем вам Ванька понадобился?

– Не волнуйся! – успокоила я его, поняв, что именно его беспокоит: фронтовое братство – вещь святая. – Сам твой друг мне не нужен, а вот то, что он сможет рассказать о человеке, в честь которого он и его друзья себе имена поменяли – очень даже интересно, нужно и важно. Кстати, – я остановилась и повернулась к ним, – запомните прямо сейчас оба и накрепко: я прилетела в Москву по делу, а вы, как обычно, моя охрана. Но ты, Слава, уговорил меня заехать ненадолго к твоему армейскому другу, на что я согласилась. Ясно?

– Ясно, Елена Васильевна! – в один голос ответили парни.

Когда мы, наконец-то, добрались до дома, я сдала Славу с Сережей с рук на руки Печерской с просьбой быстренько найти им приличные костюмы со всем сопутствующим и организовать сумку с гостинцами, отправила одну из горничных сказать Орлову, что мы срочно вылетаем в Москву, и бросилась к Вадиму, чтобы сообщить о своем отъезде, по дороге попутно крикнув Марине, чтобы она мне на всякий случай собрала сумку со всем необходимым: халат, тапочки и прочую женскую ерунду.

– Вадим! Я срочно вылетаю в Москву! – с места в карьер начала я и, предупреждая его вопросы и возражения, жестко сказала: – Надо! Постараюсь вернуться сегодня вечером, но не исключено, что заночую там.

– Не вовремя ты, Елена! – осуждающе покачал головой он.

– Я, что, развлекаться еду?! – возмутилась я.

– Ты что-то нашла? – догадался он, глядя на меня горящими глазами.

– Промолчу, чтобы не сглазить, – осторожно сказала я. – Но… Меня не будет максимум сутки! Все знают, что надо делать и как. В экстренном случае – связь со мной по сотовому! Теперь тебе. Позвони немедленно в московское представительство и попроси их на всякий случай заказать Орлову с Репниными гостиницу прямо в аэропорту… Кстати, где мы садимся?

– В Чкаловском – у нас с ними договор.

– Чудненько! – обрадовалась я. – Пусть также подгонят туда к нашему прибытию машину.

– Сделаю, – кивнул Вадим и предложил: – Вы бы поели перед дорогой. Сейчас быстренько накроют, а то, что ж вы голодные полетите?

– Некогда, Вадим! Время дорого! – отмахнулась я и, сказав напоследок: – Ну, в случае чего звони! – отправилась вниз.

«Ого!» – обалдело подумала я, увидев в холле около дверей две наверсаченные фигуры – Слава с Сергеем выглядели так, словно собирались на великосветский прием. Марина стояла чуть в стороне и откровенно любовалась Славкой, правда, его вид портила сумка с моими вещами, которую он держал в руке.

– Лидия Сергеевна! – сказала я стоявшей неподалеку Печерской. – С кого вы костюмы сняли? А, если с ними что-нибудь случится? Если они их порвут или испачкают?

– А! – отмахнулась она. – На Вячеславе костюм Павла, в котором он больше ходить все равно не будет – в этом сезоне такого уже не носят. А на Сергее – Лешин костюм. Он его почему-то с самого начала невзлюбил и даже не одевал ни разу. Так что пусть мальчики их себе оставят. А, если порвут, то им же хуже – испортят-то уже свое, – рассмеялась она. – А сумка с гостинцами уже в вертолете, да и Владислав с Сашей и Лешей вас там уже ждут.

– Ох, Лидия Сергеевна, и хлопот вам с нами! – извиняющимся голосом сказала я, а она, недоуменно и даже осуждающе на меня поглядев, укоризненно покачала головой и неодобрительно сказала:

– Что-то вы, Леночка, не то сказали! Вы из себя душу рвете, из сил выбиваетесь, чтобы нас защитить, а мы, по-вашему, должны сидеть, как барыни, и принимать это, как должное? Да, если мы можем хоть чем-то облегчить вам жизнь, то мы готовы все, что угодно, сделать! А вы о такой малости волнуетесь! Так что, летите с богом и пусть все у вас удачно получится! Ни пуха, ни пера!

– К черту! – улыбнулась я ей в ответ и, пройдя через предупредительно распахнутые передо мной Сергеем двери, пошла к вертолетной площадке, а она крикнула вдогонку:

– Там в вертолете термосы и бутерброды – хоть что-нибудь перекусите!

Взлетая, я видела, как она и Ната с Татой стояли на крыльце и махали руками нам вслед, а потом перевела взгляд на окно гостевого домика и увидела в нем маму, которая тоже махала рукой вслед вертолету, а точнее, своему сыночке. И, хоть я к этому уже, в общем-то, привыкла, но настроение все равно испортилось, и я, стараясь казаться веселой, вымученно пошутила:

– Ты, Слава, с костюмом поаккуратнее – тебе же в нем еще жениться предстоит.

– Ну, чё вы в самом деле, Елена Васильевна! – Вячеслав даже покраснел. – Тут еще все вилами по воде писано, а вы!..

– Ладно, Слава! Извини! – криво улыбнулась я и ребята, видя, что я неожиданно скисла, недоуменно переглянулись. – А давайте-ка мы с вами действительно перекусим, – предложила я и парни, дружно сняв пиджаки, сноровисто накрыли на стол.

Ели они необыкновенно аккуратно и каждый кусок подносили ко рту так осторожно, словно он был живой и мог в любую минуту подло и коварно выскользнуть у них из рук, чтобы поставить большое и жирное пятно на брюках или рубашке. Поев, я забрала с собой большой термос с кофе (зная мои пристрастия, мне его всегда заваривали убойной крепости) и удобно устроившись в кресле с сигаретой, попросила:

– А теперь, ребята, вы будете сидеть тихо-тихо, потому что мне очень многое надо обдумать. Ясно? – Ребята синхронно кивнули, а я откинулась на спинку и, уставившись на висевший напротив ковер, начала вспоминать – мне было, о чем вспомнить.