Текст книги "Хрупкий рай"

Оливия, долго не решалась коснуться материнской руки, но вот Ванесса засобиралась и дочь неожиданно для обеих взяла её ладонь, и смотря матери в глаза сказала:

– Прости меня мама, за всё прости. Я понимаю что я не лучшая дочь, и уж точно не пример того как нужно относится к родителям, однако я это поняла только сейчас, когда сама стала мамой взрослых отдалившихся от меня детей.

Реакция Ванессы была неоднозначной.

– Оливия ты больна? – с некоторой долей сарказма она произнесла, но взглянув на дочь, поняла, что та говорит вполне серьёзно.

– Я здорова, просто думаю, наступил момент простить тебя.

– Это довольно неожиданно, и ты прости меня. Если бы я могла вернуть время твоего детства я бы тебя любила так же как Инессу, но время упущено, ничего не поделать, – Ванесса закрыла лицо руками и заплакала, впервые она ощущала свою неправоту по отношению к старшей дочери и была рада, что Оливия нашла в своём сердце место прощению. Дочь встала и тепло обняла маму, Людовик всё слышал, но не стал заходить, чтобы не помешать их разговору, довольный тем, что его слова нашли путь к сердцу дочери он ушёл обратно в комнату. Ванесса решила в честь примирения подарить дочери свой фамильный сервиз, который был на 12 персон, но самым необычным предметом там была шкатулка-тайник в виде сицилийского апельсина, ярко-оранжевая с разводами красного цвета, а в ней изящное бриллиантовое колье. Немного погодя он снова спустился и на этот раз застал их за оживленным разговором, он был уже одет и зашёл попрощаться с ними.

– Простите дорогие, что отвлекаю вас, но мне уже нужно уезжать.

Оливия поднялась и подошла к отцу обнять его.

– Береги себя, папа. Мы с мамой будем тебя ждать.

Ванесса подошла к мужу и тоже обняла его.

– Ну, всё девочки, мне, правда пора бежать, берегите себя, я скоро вернусь, – он освободился от их объятий, и, взяв сумку, вышел из дома и сел в машину. Ванессу неожиданно охватил порыв нежности, и едва дверь за мужем закрылась, она побежала за ним.

– Людовик!

Муж, увидев, как выскочила из дома Ванесса, сказал водителю:

– Подожди, – машина остановилась, и он вышел, – Ванесса!

– Я тебя люблю, я так сильно тебя люблю, – она бросилась к нему в объятия, он совершенно не ожидал таких эмоций. Людовик сгрёб её в охапку так, что ей стало тяжело дышать, но это и было для неё тем счастьем, которое она долго не ценила.

– Ванесса! Успокойся, я тоже тебя люблю, я скоро вернусь, – он отпустил её и сел обратно в машину, выглянув из машины, он увидел, как жена смотрит вслед уезжающей машине. Когда уехал муж, Ванесса зашла в дом, Оливия увидев, как матери не очень хорошо сказала:

– Мама присядь, Джастина принесёт тебе чаю.

– Мне что-то нехорошо, я лучше пойду в комнату.

– Может вызвать врача?

– Мне не нужен врач. Я хочу просто побыть одна.

– Хорошо. Если что-то нужно ты скажи.

Ванесса поднялась в комнату, а Оливия занялась своими делами. Спустя время мать спустилась, и, найдя, дочь в кабинете Франсуа обратилась к ней с просьбой.

– Оливия, ты можешь мне помочь?

– Да мама, что ты хочешь? – дочь оторвала взгляд от бумаг и взглянула на мать.

– Тебе, возможно, покажется странной моя просьба. Я хочу исповедаться.

– Исповедаться?

– Да, ты же помнишь, часовню, в которой отпевали твоего мужа, ты можешь меня отвезти туда?

– Пока не могу, но тебя может отвезти наш водитель, а я тебя оттуда заберу.

– Хорошо, но я бы хотела прогуляться после. Хотя бы не долго, когда рядом Людовик я не могу его оставлять, а иногда так хочется побыть наедине с собой.

– Я тебя понимаю, одиночество иногда необходимо, побыть один на один со своими мыслями. Позвонишь тогда мне после прогулки, я отправлю за тобой водителя.

– Спасибо, я пойду собираться.

– Машина будет ждать у входа.

Ванесса поднялась к себе взяла сумку и платок на голову, к её выходу машина уже стояла у входа. Оливия вышла проводить маму. Водитель привёз её к собору святого Бенигния. Женщина стояла в нерешительности и смотрела на величественное здание, её посетили смутные чувства. Наконец-то усилием воли она заставила себя войти туда, шла служба, Ванесса прошла, и, накинув платок на волосы села тихо на скамейку и начала молиться. Подождав пока закончится служба, и все прихожане покинут собор, она подошла к аббату и попросила исповедать её. Они прошли в исповедальню.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

– Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди…

– Моя последняя исповедь была давно. С тех пор мои грехи таковы: я виновна в несчастие моей старшей дочери, ибо я приложила руку к тому, что она осталась вдовой. Мой грех, что я всю жизнь любила только младшую дочь и только сейчас поняла, как была несправедлива к старшей дочери. Я виновна в том, что не смогла устоять перед плотским грехом. Плоть слаба. Моя вина в том, что азарт и тщеславие взяли верх над моим разумом. Я чувствую вину перед своим мужем. Я совершила ужасный поступок в далеком прошлом, забрала у одного человека его ценности, теперь это сводит меня с ума. Это все мои грехи.

– Вам нужно рассказать мужу свою тайну, просить у него великодушного прощения, найти того человека и покаяться перед ним, отдать то, что забрали.

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешную.

– Бог, Отец милосердия, смертью и воскресением Сына своего, примиривший мир с Собою и ниспославший Духа Святого для отпущения грехов, посредством церкви своей пусть дарует тебе прощение и мир. И я отпускаю тебе грехи во имя Отца и Сына и Святого Духа.

После этого святой отец совершил знамение креста, и Ванесса осенила себя крестным знамением.

– Господь простил тебя. Иди с миром дитя.

– Благодарение Богу.

На прощание священник произнёс интересную фразу:

– Никто не знает, что приведёт его к Богу.

Ванесса взглянула на него мельком и после исповеди она ещё немного времени посвятила молитве, и, надеясь на лучшее, вышла из собора. В постаревшем святом отце она не узнала того человека, которого видела первый и последний раз в аэропорту в Африке. Время сильно изменило его, и кто бы мог подумать, что Бог уготовил им такую встречу. Рядом с собором был сквер, и она решила там прогуляться, однако когда она неспешно шла вдоль скамеек, её неожиданно схватила чья-то рука, она попыталась освободить свою руку и подняла голову. Ванессу держал Фредерик.

– Фред?! Что ты делаешь, отпусти мою руку, – она разозлилась его поступку.

– Я знал, что ты придешь сюда, – произнёс он, отпуская её руку, – нам нужно поговорить!

– Нет не нужно, нас могут увидеть!

– Ты сейчас же пойдёшь со мной!

– Нет, не пойду, – она сделала шаг вперёд, чтобы отойти от него, но в этот раз он сильнее сжал кисть её руки и шёпотом сказал:

– Ты ходила на исповедь не к тому священнику.

Глаза Ванессы округлились от удивления.

– Что? Что ты несёшь Фредерик?

Он повёл её быстрым шагом прочь от собора. Когда они дошли до его дома, едва переступив порог, он потащил её в комнату и резким движением толкнул на диван со словами:

– Садись, и даже не думай встать с дивана!

Ванесса смотрела на него непонимающим взглядом, а Фредерик ходил взад вперёд и наконец-то остановился. Он смотрел на неё, и в душе его поднималась буря, подойдя к ней, и глядя ей прямо в глаза, он жестким тоном произнёс:

– Тебе пора свыкнуться с мыслью, что ты здесь давно ничего не решаешь.

– Что? Я тебя не понимаю, зачем вообще ты меня притащил к вам домой? Что ты там шептал про священника, я ничего не поняла…

Он перешёл на зловещий шёпот:

– А тебе ничего и не надо понимать. Он нашёл тебя, ты это понимаешь?

– ??? – до Ванессы только дошли слова Фредерика, – этого не может быть… никак … – её начало трясти, видя это, Фредерик сходил за водой и протянул ей:

– Выпей, однако, это произошло. Я тебе говорил, что надо было лучше прятаться, я тебя предупреждал! Но ты же у нас ничего не боишься…

Её это задело, и она грубо оборвала его:

– И что? Что с того что он нашел меня? Что он мне может сделать? Он даже не узнал меня, – она истерически засмеялась.

– О господи! Я не думал, что ты настолько глупа, ну да ладно, это твоё дело. Я больше не буду тебе ничего говорить, и если… – он замолчал, а спустя минуту продолжил, – если он доберется до тебя каким-то образом, мне будет всё равно, – он закурил сигару, а Ванесса поняв, что разговор может быть на этом завершен поднялась с дивана и направилась к выходу, Фредерик увидев краем глаза её силуэт пошёл за ней, и грубо ухватив за локоть вернул обратно на диван.

– Мы не закончили разговор.

– Мне кажется наоборот. Я не боюсь, ни тебя, ни его. Вы два таких умных человека, а вас вокруг пальца обвела девушка, и вы после этого можете называть себя мужчинами? Серьезно? И Фредерик, ты знаешь, та авария с твоим сыном была неслучайна.

Отец Франсуа был шокирован последней фразой, и через минуту, придя в себя, тоном полного злости прокричал:

– Мы с пеленок планировали этот союз, а ты все разрушила. Мало было тебе алмазов, так ты еще и здесь руку приложила. Это уму непостижимо Ванесса!

– Она моя дочь!

– А Оливия – он орал – а Оливия разве не твоя дочь? Не ты ли её родила, скажи мне!

Ванесса была спокойна, как айсберг, который тихонько покачиваясь на волнах, невозмутимо крушит все на своём пути.

– Она дочь Людовика, он всю жизнь печётся о её счастье и только.

– Он отец покинутого тобой ребёнка, он никогда бы не сделал такого, но ты… Ты монстр, ты воплощение дьявола на земле, и что значит она дочь Людовика? А Инесса? – и тут его осенило, – Господи помилуй, – он шёпотом закончил свою речь.

– Никто не знает. Никто. И не должен узнать.

– Ты опоздала, уже слишком поздно.

Она напряглась и сказала:

– Что значит поздно? Никто этого не знал.

– Ты плохо замела следы, твой муж уже знает. Он нашел того человека чьей дочерью является твоя Инесса, и я даже знать не хочу, что он с ним сделал.

– Ты всё знал?

– Нет. Я только сейчас соединил все цепочки. А вот он видимо уже знал, когда нанёс мне визит.

Ванесса решительно поднялась с дивана и направилась прямо к Фредерику, он, не ожидая такого напора, упал в кресло, а Ванесса насмешливым тоном произнесла:

– Ты ничтожество, я верила тебе! – она занесла над собой руку, чтобы дать ему пощечину, однако он успел поймать её ладонь.

– Ты еще смеешь поднимать на меня руку? Убирайся, – он собрал её вещи в кучу и вышвырнул за дверь комнаты, Ванесса пошла прочь из дома Фреда, а напоследок бросила фразу:

– Ты тоже поплатишься за всё! Он и за тобой придёт!

Она подняла свои вещи, и громко хлопнув входной дверью, вышла из его дома.

В это время святой отец поехал навестить своего сына. Себастьян был его внебрачным ребёнком, о котором он узнал, уже приняв сан священника, однако это не помешало ему установить близкую связь с сыном, который был посвящен во все детали давнего дела отца, и только ждал удобного момента, чтобы нанести ответный удар обидчику. Это время пришло. Когда на исповедь попросилась одна из прихожанок, Клаус не особо обратил внимание на это, обыденность и одна из обязанностей аббата. Когда же Ванесса начала говорить, ему показался знакомым тембр голоса, и он стал внимательно прислушиваться к каждому слову, но поскольку он был представителем духовенства, то не мог раскрыть этой тайны никому и сделать ей сам ничего не мог, хотя и подступил ком в горле, когда он с ней прощался. Доехав до его дома, он позвонил в дверь, уже через минуту ему открыли дверь.

– Отец? Я тебя не ждал сегодня, проходи…

– Здравствуй сын, в мои планы тоже не входил визит к тебе.

– Что-то произошло?

– Да, – по короткому и лаконичному ответу Себастьян понял, что это срочно.

– Присаживайся, сварить тебе кофе?

– Нет, спасибо. Ко мне сегодня приходила на исповедь одна прихожанка, – при произнесении этих слов глаза его стали наполняться злостью, однако он сдержал этот порыв.

– Это была она?

– Думаю да. Точнее я в этом уверен, – он замолчал. В его голову пришли слова Господа в Евангелии: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» для него эти слова являлись лишь доказательством того, что грех начинается со злого помысла о нём. Ещё апостол Иаков писал: «Похоть же, зачав, рождает грех, а содеянный грех рождает смерть» (Иак. 1: 15). В это время за ним внимательно наблюдал сын, и от него не укрылись мысли Клауса.

– Ты знаешь что делать, – в глазах отца Себастьян прочёл, что пришло их время.

– Да отец, – так же одним взглядом ответил он.

Но через секунду после этого безмолвного диалога святой отец пожалел о том, что сын так хорошо понимал его.

– Не нужно… – он хотел договорить, но сын прервал его:

– Но отец! Это будет не твой грех!

– Оставь её, это дело прошлое. Она уже думаю, достаточно расплатилась, да, и, в конце концов, это всего лишь бездушные камни.

– Эти камни были твоим смыслом жизни. Она отняла у тебя всё что было, она разрушила твою жизнь, и ты готов простить?!

– Она привела меня к Богу. Мне пора идти. Увидимся ещё.

– Прощай, отец, – Себастьян крепко обнял отца на прощание.

Священник вышел из дома сына и пешком отправился к себе домой.

– Я ваш последний сон, – с этими словами незнакомец столкнул Ванессу с лестницы, а затем бесшумно, словно призрак растворился во тьме.

Стоя у окна, Людовик произносил фразу в пустой комнате.

– Ничто не вечно. Всё хрупкий рай, и однажды он исчезнет.

– Папа! – голос Оливии был взволнованным, она знала привычку отца после возвращения откуда-либо проводить время в одиночестве в библиотеке или в кабинете, и этот раз не был исключением. Людовик оглянулся, не ожидая, что кто-то войдет к нему.

– Что?

– Рай исчез.

– Что произошло? – голос отца немного был взволнован.

– Мама упала с лестницы, мы не успели ей помочь. Я не понимаю, как это произошло, но мы проснулись от ужасного грохота.

После этой фразы Людовик сел на диван и закрыв лицо руками, шёпотом спросил:

– Она умерла?

– Да, – ответ старшей дочери был коротким и лаконичным, ведь для неё это была лишь очередная смерть, и отец не ждал эмоций, напротив, чувствовал вину за такую её реакцию. Никто и не думал, что у Ванессы де Грасс будет такой конец. Людовик никак не ожидал такого исхода их поездки к дочери во Францию. Вместо тёплой встречи с младшей дочерью, которая сказала, что их с матерью ждёт приятный сюрприз, их теперь ожидала чёрная мрачная церемония похорон Ванессы. Отец не представлял возможным сообщать такое по телефону младшей дочери и потому решил лететь к ней в Лондон.

– Я не могу такое сообщать в телефонном разговоре, я лечу к Инессе, скажи, чтобы мне собрали мою сумку.

– Но папа, – Оливия хотела остановить его, – может, лучше я с ней поговорю?

– Я сказал, собери мои вещи, она тебя не станет слушать, – с этими словами он вышел и поднялся в комнату Ванессы, её уже уложили в постель. Зайдя, он увидел, как она лежит на постели бледная, казалось, она спит, а не мертва, одетая в своё домашнее платье, а на шее сверкал тот самый бриллиант. В порыве злости он подошёл к ней и сорвал с её шеи бриллиантовое колье. Сжав его у себя в кулаке, он сел на пол возле жены и положил голову рядом с её бездыханным телом. В голове была мысль «Этот день так и не настал, как ты и говорила. Я помню обещание, данное тебе во время нашей прогулки по музею капуцинов. Раз ты выбрала это место при жизни, то там и будет наш фамильный склеп. И я однажды лягу там, рядом с тобой, навсегда…» Просидев возле неё некоторое время, он услышал, как постучали.

– Войдите.

– Отец, – Оливия подошла к нему и крепко обняла его, – твои вещи собрали. Я звонила Даниелю, он отвезет тебя в аэропорт. Самолёт ждёт.

– Хорошо, – Людовик был привычно спокоен и не выказывал никаких эмоций. Его душевные мучения не выходили за пределы его тела, теперь его мысли были лишь о том, как сообщить это Инессе, которая потеряла самого близкого человека. Священный Грааль был разбит вдребезги. Он взглянул на Ванессу и вышел из комнаты. Оливия проводила его до машины, молча, он сел на заднее сидение и смотрел пустым взглядом в темноту. Оливия очень переживала за него, хотя и не показывала этого. Машина тронулась, а она осталась стоять возле входа в дом и провожала взглядом. Всё для него происходило как во сне. Перелет занимал два часа, за всё время поездки Людовик не словом не обмолвился с Даниелем. Друг помог выйти ему из машины и сказал:

– Я очень соболезную твоей утрате Людовик. Похороны я возьму на себя, не тревожься об этом.

Людовик посмотрел на него, и молча, кивнул в знак согласия. Довольно быстро его проводили к трапу самолёта и вот как только он сел в кресло, мозг начал лихорадочно думать, какими словами сказать о случившемся Инессе. Слова предательски не шли. Стюардесса принесла ему бутылку коньяка и фужер под него. Она вышла, и только затворив дверь, услышала, как бутылка полетела в дверь, и фужер следом. Испугавшись, что Людовик пораниться, она постучала в дверь, на что получила ответ в довольно грубой форме:

– Принесите мне весь алкоголь, который у вас есть, закройте дверь и не беспокойте меня до самой Англии.

Понимая, что не исполнение грозит вылетом с работы, ему тут же всё принесли, и теперь весь экипаж слушал, как одна за другой летят бутылки. Наконец-то наступила тишина, Людовик, немного успокоившись, налил из оставшейся бутылки себе в фужер коньяка, выпил его залпом и через некоторое время уснул. На момент полёта к младшей дочери Ванессы, он не спал вторые сутки. Проснулся он уже в Лондоне, когда они приземлились в аэропорту Хитроу. Она жила в районе Ридженс Парка, на улице Принц Альберт роуд. Заказав такси и приехав к дому Инессы, Людовик долго не мог решиться войти. Побродив в окрестностях и всё ещё размышляя как рассказать о случившейся трагедии, он сам не заметил, как подошёл к её дому. В окнах горел свет. Он позвонил, услышав, как спускаются, он затаил дыхание, наконец-то дверь открыла её горничная.

– Месье Людовик, – она удивлённо вскинула брови, – проходите, пожалуйста. Ваша дочь отдыхает наверху, я её предупрежу о вашем визите.

Он, молча, прошёл в дом, отдал пальто и сел на диван в гостиной. Горничная ушла и вернулась с подносом чая.

– Вы замёрзли, выпейте чаю

– Да, спасибо, – он как-то отрешенно ответил, горничная поспешила удалиться.

Она поднялась на второй этаж, он слышал отрывки фраз, но не вникал в их значения. Наконец– то послышались торопливые шаги на лестнице, это спускалась Инесса. Он поднялся, и повернувшись увидел сияющее лицо дочери, внутри его охватила паника, но не один мускул не дрогнул на лице и сам Дьявол позавидовал бы выдержке этого человека в такое сложное время.

– Папа! – Инесса крепко обняла отца, она была удивлена и рада его неожиданному приезду, – но почему ты прилетел?

Он молчал. Дочь приложила ладошку к его щеке и молча смотрела на отца, потом взяла его руку и приложила к животу. Он непонимающим взглядом смотрел на дочь.

– Ты скоро снова станешь дедушкой, я хотела обрадовать вас с мамой, – и тут её прошиб холодный пот, и от былой радости не осталось и следа, – постой, а почему ты молчишь? Папа!!!

– Это сложно. Я прилетел, потому что не смог бы это сказать тебе по телефону. Мама умерла, – он сел на диван и закрыл лицо руками.

У Инессы потемнело в глазах, и она почти упала на диван. Людовик пришел в себя, услышав, как рядом рыдает беременная дочь. Он собрался с силами и бережно обнял дочь, приговаривая

– Всё будет хорошо. У тебя, у вас всё будет хорошо, но я не знаю, нужно ли тебе лететь на похороны.

Инесса резко оттолкнула отца и зло сказала:

– Конечно, нужно. Ребёнок сильный, как и я, мы справимся. Однако я полечу одна.

Такая резкая перемена в настроении дочери несколько насторожило Людовика.

– Что, значит, ты полетишь одна?! В таком положении? И где отец ребёнка? – он был возмущён таким тоном Инессы.

– То и значит. Отец ребёнка в командировке, на Аляске.

– ?!

– У него такая работа. Об этом позже, – Инесса как-то резко успокоилась, когда речь зашла об отце её ребенка, – где будут похороны?

– В Палермо. Даниель взял на себя организацию похорон.

– Я прилечу сразу туда.

– Ты не можешь сейчас лететь одна, вдруг с тобой что-нибудь случиться, – он всё ещё не понимал, почему она так усердно отпирается от совместной поездки с отцом.

– Я всё сказала, прости, но мне нужно побыть одной, – она поднялась с дивана и шаткой походкой побрела на второй этаж. Людовик даже не догадывался что они в доме не одни, но всё же его насторожило это упрямство.

Даниель позаботился о том, чтобы тело Ванессы благополучно добралось до Италии, после того как её привезли домой, он поехал в кафедральный собор города и заказал отпевание, прощание решили сделать дома, а после отпевания только близкие поехали на кладбище. Желание Ванессы, лежать в катакомбах капуцинов, было осуществлено. Две сестры обнялись при встрече, и Оливия поздравила сестрёнку с беременностью.

– Инесса, дорогая моя, я тебя поздравляю, это чудесно, – старшая сестра старалась всячески поддержать младшую дочь Ванессы, поскольку понимала, что для неё это невосполнимая утрата. Инесса тихо всхлипывала на плече старшей сестры.

– Все будет хорошо, у тебя есть мы, ты ведь не одна.

– Спасибо, – она как то виновато поблагодарила сестру, – мне будет очень не хватать моей дорогой мамочки, – она начала рыдать сильнее, когда гроб опустили. Люди начали говорить прощальные слова, когда дошла очередь до самой Инессы, она с помощью Оливии встала над могилой и молчала, неожиданно она упала на колени и начала громко рыдать.

– Мамааа!

Людовик, увидев, что у неё начинается истерика, сказал Оливии:

– Уведи её отсюда, быстро!

Оливия подняла сестру с колен и повела в сторону машины, её усадили, и дали выпить воды, Оливия ни на шаг от неё не отходила. Она, молча, гладила её по волосам и думала лишь о том, что ей, наверное, повезло больше, ведь она не была настолько сильно привязана к усопшей.

На крышку гроба Ванессы упали последние цветы, то были бордовые нераскрывшиеся гладиолусы, которые напоминали свет свечи. Людовик не случайно выбрал их, они говорили о силе характера усопшей супруги. Та воля, с которой она шла к намеченной цели вызывала у него уважение. Все люди тихо начали уходить, лишь Людовик оставался возле могилы и смотрел на неё не понимающим взглядом, что жены и матери его детей больше нет. Теперь он был одинок, но не один. Её смерть раскрыла многое, но не всё. Его посетила мысль о том, что если бы она смогла ему довериться, то возможно, осталась бы живой. Как-то она обмолвилась:

– Если я упаду, то это будет в последний раз.

Тогда этой фразе Людовик не придал должного значения, теперь же он думал, что эти слова родились после того, как она узнала, что её нашёл ювелир. Над этим ещё стоило подумать. Когда все разошлись по машинам, а муж Ванессы всё ещё стоял возле могилы, появился человек в чёрном костюме и солнцезащитных очках. Незнакомец, молча, подошёл к Людовику, и, сняв очки, коротко сказал:

– Я соболезную вашей утрате, и прошу простить мне ту боль, что я доставил вашей старшей дочери.

Людовик, широко раскрыв глаза, повернулся к незнакомцу:

– Ты?! Ты жив?!

– Да это я, Франсуа Сент-Этьен.