Текст книги "Хрупкий рай"

– Но как забыть? Если есть вероятность, что мой отец жив, я должна его найти.

– Думаю, что этого не может быть. Это было бы невероятное событие. Уже столько лет прошло, он бы дал о себе знать.

– Возможно, ты и прав. Но если что-то произойдёт, я хочу это знать.

– Хорошо, я дам знать, но не думаю, что это будет. И вообще я думаю, что стоит уже идти спать.

– Ты иди дедушка, я ещё тут побуду. Может, почитаю.

– Хорошо, но долго не сиди. Доброй ночи, – он нежно обнял внучку и вышел из библиотеки. Мелисанда осталась в одиночестве, мысли о том, что всё было так странно, никак не давали ей покоя. Обсуждать это кроме как с Людовиком она не хотела. Взяв одну из книг, она начала читать, но мысли, которых было много, не давали ей внимательно читать, и, отложив книгу, она отправилась спать. Следующие два дня она гуляла по Палермо, помогала в саду Ванессе и болтала с Людовиком о жизни. Выходные прошли незаметно, и пришло время отправляться в Милан. Водитель Людовика довёз её до аэропорта, и она улетела. Прилетев в Милан и поработав некоторое время, она пришла к выводу, что ей необходимо исчезнуть на неделю или две. Её помощница знала об этом ритуале, но не задавала вопросов, зачем это нужно Мелисанде. Тем более, что их отношения были чисто деловыми. В последний рабочий день Мелисанда решила сообщить об этом ей.

– Патриция, предупреди, пожалуйста, заказчиков, что меня не будет примерно две недели. Если они не могут ждать, пусть обращаются к другим дизайнерам. Я буду без связи, поэтому все дела будут на тебе.

– Хорошо, я передам, конечно. Есть один заказчик, который очень хотел, чтобы вы делали дизайн его студии, я его предупреждала, что у него мало времени, чтобы встретиться с вами, он сказал, что вы не сможете ему отказать и не стал торопиться.

– Это его проблемы. Если ему очень важно чтобы это делала я, пусть теперь ждёт. Так и передай, а я свои решения не меняю.

– Я ему так и говорила, он не послушал. Если позвонит в ваше отсутствие, то так и скажу.

– Ну, всё пока, как буду в городе, я сама с тобой свяжусь. Если прямо что-то очень срочное будет, звони моему брату, у тебя есть его контакты. Тем более он бывает в городе.

– Хорошего отдыха вам.

– Благодарю, – Мелисанда взяла сумку и отправилась домой собрать чемодан. Ей предстоял путь на машине в край озера, что находилось в семидесяти километрах от бурлящего Милана.

В окружении холмов, в самом сердце озера Комо, расположился город Белладжио, утопающий в буйной зелени и ярких цветах. Его называли Жемчужиной Комо, ведь город был известен ещё со времён Римской империи. В городе были тесные, узкие улочки, которые очаровывали своими дорожками, вымощенными камнем и домами, балконы которых были украшены экзотическими растениями. Кадки с красными, розовыми и белами цветами украшали собой даже лестницы. По вечерам все ресторанчики оживали, и из них доносилась живая музыка. Великолепная набережная, с неё открывался чудесный вид на холмы, которыми было окружено озеро с потрясающе прозрачной водой, служила жителям и туристам отличным местом для прогулок. Это место с одной стороны было оторвано от внешнего мира, с другой было респектабельное и аристократичное. Мелисанда сидела на террасе своей виллы и смотрела на закат. Легкий ветерок играл её волосами. Она улыбалась. Это место для неё было местом укрытия от людей, от общества, от большого города и его суеты. Внучка Людовика приезжала сюда пару раз в год, чтобы отдохнуть, собраться с мыслями, разобраться в своей голове и душе. Здесь она вольна была поступать, так как ей хотелось, а не так как диктовали правила высшего общества. Она могла не накладывать макияж, не делать укладку, обходиться только увлажняющим солнцезащитным кремом и волосы собирать в пучок, всё равно никто не увидит. Полностью уйти в себя и свои мысли. Одиночество. Вот что её влекло в эту обитель покоя. Днём Мелисанда занималась цветоводством. Любовь к цветам ей привила Ванесса, но лишь изредка ей доставляло удовольствие быть испачканной землей. Она ненавидела однообразие и не любила подолгу общаться с одними и теми же людьми, они утомляли её мозг, который всегда искал загадку в человеческих душах, и, разгадав её, она уже не обращала никакого внимания на человека. В этом краю солнца и бурной зелени, она вдавалась в размышления в своих одиноких прогулках по набережной. У Мелисанды была привычка вести диалоги в своей голове, и на одной такой прогулке её мозг кипел мыслями о людях и о своём внутреннем демоне, который жил внутри, как сосед, которого не выселишь, ведь это бы означало расстаться с какой-то частью себя. Её душа в такие минуты делилась надвое и вела задушевные беседы, которые порой сводили с ума. Две части одной души вели внутренний разговор.

– Она устала от людей, от общества в целом.

– И с этим ничего нельзя сделать?

– Когда голова совершенно не работает, вряд ли. Эмоции захлестывают, и кажется, нет шанса выбраться из капкана, в который она попалась по собственной невнимательности.

– Её разум затуманен злостью к себе, к людям и к миру. Ненависть сжигает сердце и выжигает остатки здравого рассудка.

– Медленно, но верно она сходит с ума, не совсем понимая, почему именно. Какой-то конкретной причины в её сумасшествии нет, назвать хотя бы одну адекватную она не может.

Сумасшествие и ненависть к миру были итогом её завершившегося года. Ведь для неё год заканчивался не 31 декабря, как у всех людей. Конец года был для неё весной, в самый разгар теплой погоды, когда природа просыпалась и цвела.

И, правда, её убивало чувство пресыщенности в общении с людьми. Её тошнило от человеческого общества, от любого контакта с внешним миром. Итогом этого состояния были раздражительность, вспыльчивость и злость. Мелисанду устраивало положение дел, утром работа, вечером домой, из дома ни на шаг. Если же кто-то звал прогуляться, поболтать её трясло от того, что человек хотел разрушить распорядок дня, планы относительно вечера. Она избегала прогулок любыми способами, притворялась больной, уставшей, и отклоняла приглашения. Но объяснять человеку, что она не может общаться с людьми, что она пресыщена этим по самое горло она не могла, Мелисанду бы не поняли. Она была на грани срыва, истерики и тому, кто находился рядом, пришлось бы очень не сладко, она сдерживала себя разными правдами и неправдами. Мелисанда разговаривала со своим внутренним Я и просила, умоляла проявить терпение, ещё немножко выдержки. Было нелегко обуздать зверя, который сидел внутри, и стоило кому-нибудь сделать что-то, что его выводило из равновесия, она уходила прочь, прочь от людей, чтобы не сорваться на тех кто, по сути, ни в чём не виноват и лишь случайно оказался не в то время и не в том месте. Она говорила ему:

– Они не виноваты, – ей приходилось очень нелегко с ним находить общий язык, но нужно было это делать, не выпускать его наружу ни в коем случае. Если бы люди только могли видеть души других, было бы проще. Всего не расскажешь. Они бы ужаснулись от вида монстра, который жил в ней, и который бунтовал, изводя душу изнутри. Он был агрессивным, жестоким и безразличным к человеческим проблемам. Она с ним жила и была от него иногда польза. Монстр был жесток, он хотел крови. Он хотел выпустить пар, отыграться на ком-то более слабом. Он был постоянно в поиске жертвы, и лишь доброе сердце девушки не давало право голоса ему. Убить его в ней не было возможности. Ей хотелось кричать, бежать и бить посуду. Но держало в тисках внутреннее Я, оно было благоразумно, и всякий раз удерживало её от физических действий, о которых впоследствии она могла пожалеть. Как такое объяснишь нормальному человеку? Никак. Лучше совсем ничего не объяснять, иначе подумают, что ты сошёл с ума, и несешь всякий бред. В такие моменты ей хотелось удавиться. И это было правдой. Как говорил доктор Джонсон «Тот, кто становится зверем, избавляется от боли быть Человеком». Это была одна из её любимых цитат, которых у Мелисанды было много. Для каждой жизненной ситуации она находила цитату, которая точно передавала мысли на данный момент времени. Коротко и ясно. Проблемы были в голове. В мозгах засел червь, который разъедал изнутри, медленно и мучительно её мозг. Мысли. Их было много. Очень. Активная мозговая деятельность не давала покоя не днём, не ночью. На работе она уходила в себя, свои мысли и думала, думала обо всем. Люди разговаривали с ней, рассказывая какие-нибудь истории из жизни, смеялись, она не обращала никакого внимания на находящихся рядом людей. Ей было всё равно на их глупые рассказы, которые могли смешить только недалеких людей. Мелисанду не интересовало ничего из того, что она слышала, когда же её силой вытаскивали из внутреннего мира, она равнодушно смотрела на человека и мысленно задавала вопрос «И чем вы можете меня удивить? Ваша скучная, обыденная и серая жизнь меня не интересует. Я не вижу смысла вести с вами разговоры о скучных вещах. Так что прошу вас, оставьте меня в покое. Не трогайте меня».

Это жестоко. Это ядовито, если хотите.

Глава 8

И смерть порой приносит счастье

Они вошли в его квартиру, которую он снимал в центре Милана. Небрежно бросив ключи на комод, он подошел к ней со спины пока она разглядывала картины висящие на стенах и страстно сжал ее плечи, от его прикосновений по ее нежной коже пошел легкий холодок и хотя ее обуревала страсть, жгучая и не раз просившаяся наружу, она сохраняла внешнее самообладание. Их природа была похожа снаружи лед и спокойствие, аристократическая сдержанность, хотя внутри горел огонь, горело пламя, которое выпусти его наружу, сожгло бы всё, что находилось рядом. Почувствовав желание, он прижал её к стене и начал беспорядочно целовать шею, губы, она не сопротивлялась, потому что это было бесполезно. Именно с ним она представляла то, что с другим мужчиной бы никогда не осуществила. От него шёл жар, страсть, нежность и дерзость, именно эти качества она олицетворяла с мужчиной. Он дразнил её своими легкими, но страстными поцелуями, которые обещали ей неземное наслаждение, удовлетворение животной страсти. Прижимая хрупкое и тонкое тело девушки то к себе, то к стене он продолжал её целовать, потом взял Мелисанду на руки и понёс на свою кровать, не давая ей что-либо предпринять, он ловко её раздел. Когда рядом находился он, она с трудом могла контролировать свой разум и чувства, руки трясло от внутреннего напряжения, которое передавалось телу. Сердце бешено колотилось, и даже холодный и расчетливый мозг не мог с этим ничего сделать, мысленно она призывала себя успокоиться, но это не помогало. Её взгляд был то ли испуганным, то ли растерянным, оттого что он мог догадаться о чувствах. В животе всё переворачивалось и это вряд ли можно было назвать состоянием когда летают бабочки. Это был животный страх.

Она была как зверь, метавшийся по клетке и не знавший, куда себя деть. Мелисанда ходила из стороны в сторону, по пути передвигая стулья, книги, диски. Вдруг она села на диван и Габи увидел на её щеках слёзы.

– Малыш, ты что?! Ты не должна плакать, – он попытался успокоить подругу.

– Габи, дорогой, я не знаю, что мне делать, что мне сделать с собой, чтобы было не так плохо на душе. Я чувствую, что ему плохо, он болеет, ему нужна помощь, поддержка, но он не звонит. Он не показывает что ему плохо. Почему? Неужели я такой плохой человек, что не могу оказать помощь? Я не так беспомощна, как может показаться.

Она готова была положить свою душу на алтарь дьяволу, только бы помочь ему. Родному, близкому ей по духу человеку, но пока не догадывавшемся об этом.

Он всегда появлялся неожиданно, и всегда её находил, словно тень, которая следует за своим хозяином. Спустившись вниз, она обратила внимание на человека, который сидел в кресле и делал вид, что он читает газету, хотя это было не так. Гости этого отеля были людьми занятыми, и у них не было времени сидеть и читать газету. Мелисанда это знала, поскольку всегда останавливалась именно здесь и не раз встречала знакомых деда или матери, которые в Париже были по делам и время просто так не теряли. А этот человек хотел убедить окружающих, что он поглощен чтением газеты и не обращает внимания на происходящее в холле и возле стойки регистрации. «Что нельзя газету почитать в другом месте, обязательно сидеть здесь и высматривать чем занимаются люди», – она была раздражена, и сейчас её не устраивало решительно всё. Проходя мимо человека она пригляделась и была удивлена, она встречала этого человека, мало того она его хорошо знала. Мелисанда поспешила удалиться из отеля. «Мало мне одной проблемы так ещё одна появилась, хотя возможно он не узнал меня и, слава Богу, не нужны мне сейчас призраки из прошлого, тем более не самые приятные» – она не успела дойти до двери, как молодой человек поднялся с кресла и окрикнул девушку.

– Мелисанда – этот голос был ей до боли знаком, она не хотела его слышать, она хотела раствориться, убежать, чтобы он её не догнал и не причинил ей снова боль, но пришлось остановиться и изобразить на лице удивление.

– Станислав! Какая неожиданная встреча – она улыбалась, как могла, и старательно не смотрела в его глаза, чтобы не встретиться с его безразличным и холодным взглядом, приносящим некогда столько боли и душевных страданий. Сейчас ей было безразлично, что он так неожиданно появился в её жизни снова, куда больше интересовал вопрос о том, что могло понадобиться ему от неё.

– Ну, здравствуй, не думала, что вновь увижу тебя, – как можно более равнодушным тоном произнесла она.

– Здравствуй! Я тоже не думал, что так скоро появится необходимость тебя увидеть. Я рад, что нашел тебя, хотя это совсем не сложно было сделать, Эдвард помог. Он, кстати, передавал тебе горячий привет, – он улыбался, довольный тем, что застал Мелисанду врасплох своим неожиданным появлением.

– Как ты смотришь на то чтобы поужинать сегодня со мной? Поговорить хочу, мы давно не виделись, и о твоих делах я узнавал от Эдварда, не звонил тебе, потому что помню, ты просила тебя не беспокоить, – голос полный надежды на этот ужин оборвал мысли Мелисанды о прошлом. Погрузившись в свои воспоминания, она совсем забыла, что не одна.

– Ты знаешь, у меня совсем нет времени, и сегодня я собиралась уехать из Парижа, – её тон был холодным и вид отстраненным, но было заметно, что она обдумывает его предложение поужинать вместе, – возможно, я смогу уделить тебе время до своего отъезда.

«Знаю, она может мне не верить, у неё есть все основания не доверять мне и не идти на ужин. Но думаю, она согласится, – Станислав был уверен в том, что она согласится, его лицо отражало уверенность в своих силах и в своём превосходстве над разумом девушки:

– Я буду тебя ждать в холле отеля в 17.30, и надеюсь, ты придёшь. До вечера, – он протянул руку, чтобы пожать руку Мелисанды. Она нерешительно посмотрела на его руку и не успела что-либо сделать. Станислав схватил и сжал её хрупкую ладонь в своей и, посмотрев ей в глаза, улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. Мелисанда отвела взгляд, чтобы не видеть его глаза, чтобы не испытать того, что приносило мучения и раздирало душу на части. От его взгляда у неё всё внутри переворачивалось вверх дном, она не контролировала свой разум, своё тело и отдавалась страсти, минутным порывам которые, когда она приходила в себя, приносили ей нечеловеческие страдания. Агония души, костёр ада полыхавший внутри, сжигал любые доводы рассудка.

Мысли Мелисанды сейчас были далеко от тех дел, которые она думала сделать, все её планы рухнули, как карточный домик. Она снова принадлежала ему, и все мысли были о нём и о предстоящем ужине. Одно только представление снова остаться с ним наедине заставляло чаще биться сердце, разум был затуманен счастливым прошлым, несколькими встречами, которые впоследствии были адом воспоминаний. Она снова и снова представляла себе эту картину, много раз она готовилась к этой встрече, она была уверена, что они увидятся, но никак не могла подумать, что будет переживать столь яркие эмоции. В груди больно защемило, но нужно было успокоить себя, взять в руки и спокойно дышать.

Она смотрела ему вслед и думала, что же теперь будет с ней.

«Что же со мной будет? Почему он решил увидеться?». Эти вопросы мучили её, ураган страсти снова ворвался в спокойную и размеренную жизнь, снова она не принадлежала себе.

Станислав был напротив рад, что смог уговорить её на ужин, он был уверен, что она не откажет. «Было жаль, что наша предыдущая встреча закончилась, не очень удачно, но думаю, что этот ужин и его продолжение будут более приятными. Она не изменилась, все такая же деловая. Вечно её дела мешают, мне насладится её обществом». Отходя от дверей отеля, он не оглядывался назад, но знал, что она смотрит ему вслед и так, же знал, что поселил в её душе смятение и хаос. «Зачем я это делаю? Сам не понимаю себя и своего отношения к ней. Сегодня думаю, многое прояснится».

После столь неожиданного поворота событий ей нужно было срочно обдумать сложившуюся ситуацию. Мелисанда решила принять ванну и после пройтись по бутикам, чтобы купить вечернее платье и туфли к нему. На предстоящем ужине она должна была выглядеть безупречно, чтобы произвести впечатление на Станислава и чтобы он не подумал, что она расстроена их случайной встречей.

Она зашла в ванную комнату, и посмотрела на отражение в зеркале. На неё смотрела не та девушка, которой она была незадолго до их встречи. Взгляд был уставший, как у загнанной лошади, было видно, что внутри идёт борьба между разумом и сердцем, рациональным и чувственным, следы усталости отразились не лучшим образом на веках и на коже лица в целом. «До чего доводит неразделенная любовь, грустно подумать, что несколько месяцев назад я была другим человеком, жизнерадостным счастливым, а сейчас кто я? Параноик, впавший в глубокую и затяжную депрессию, наверно следует обратиться за помощью к психотерапевту».

Мелисанда сполоснула ванну, налила в неё пену и зажгла ароматические палочки, которые она всегда и везде возила с собой, подарок матери Эдварда. Пока наполнялась ванна, она решила прилечь и подумать, что делать дальше. Мысли о том, что он её нашёл, не давали покоя, и главный вопрос, «Зачем?» будоражил воображение.

Она лежала, обдумывала свою жизнь и свои поступки в отношении других людей, посторонних и не очень. Люди приходили и уходили из её жизни, но это абсолютно не трогало, и даже было безразлично. Её мысли, были пустыми не к чему не приводящими мыслями и размышлением над положением вещей и ситуации, которая сложилась с любимым человеком. Холодность рассудка поражает. Острая боль пронзила тело в левой части, да именно там, где был этот комочек мяса, сжимающийся так, словно в него попала стрела с ядом. Было невообразимо жестоко так поступать с собой, вырезать без наркоза своё сердце, но и жить без него она не могла. Это была любовь? Вряд ли. Какое-то чувство, застрявшее там, и его необходимо было вырвать. Или умереть, что одно, и тоже. Уйти? Уехать? Умереть? Но она и не была с ним. Что же оставалось? Сдаться и признать поражение, чтобы выиграть войну с самой собой, такой разной, непонятной и истеричной в глазах общества. Как всё это надоело. Она ощущала то, чего нельзя было ощущать. Нельзя это чувствовать к этому человеку. Стараться не смотреть в его пронзительные глубокие голубые глаза. Встречать его взгляд и трястись в глубине души от этого взгляда.

Это всё кардинально меняло. Меняло её отношение к людям, к своему окружению. Она не хотела ничего понимать, она не понимала своего отношения к жизни, к людям, к нему. Жизнь шла рядом, а может даже мимо её глаз, душа не принадлежала никому, где-то в глубине души она любила его, но признаться в этом самой себе было страшно, ещё страшнее было признаться окружающим в своей слабости. Он был главным в её жизни, и многое она делала, чтобы обратить его внимание на себя. Но все было напрасно, всё впустую. Их довольно странное ночное общение по электронной почте в реальности не заканчивалось ничем, как будто два разных человека общались между собой, и разделяла их огромная пропасть. Она в упор не видела его недостатки или не хотела видеть. Одно из двух, третьего не дано. Он и в грош не ставил её жизнь. Для него она не имела значения. Она была для него просто человеком, никем. Он был для неё тем человеком, которому она поверяла свои тайны и страхи. Был поддержкой другом, братом, любовником, отцом и сыном, был почти всем миром, заменил ей тех друзей, которых она никогда не имела и не имела свойства заводить и удерживать возле себя, легко отпуская людей и не пуская их к себе. Такой человек как она не унывавший от того что было и что могло произойти дальше, она не имела привычки сдаваться. Все для неё было несерьезно, все пропускалось через разум, обходя по пути сердце, и иногда плача по ночам в одиночестве она не могла с уверенностью сказать, почему именно она плачет и почему ей так одиноко и почему она страдает. Она не понимала себя, свои желания и свой внутренний мир. Не знала она также правильность своих поступков в отношении его. Запутавшись в себе, она запутала его и поставила на перепутье, не дав знака какую дорогу ему выбрать. Она была в его понимании необычной, сложной и непонятной, и вероятно именно за это он её и любил, сам не понимая причин своей любви.

Окунувшись в свои мысли, она совсем забыла о времени и о предстоящем ужине. Нужно было быстро съездить в бутик за платьем и туфлями, ещё надо было заехать в салон красоты и сделать причёску и макияж. Было столько дел, но сил выйти из ванной не было совсем, не было желания, что-либо делать. Однако соблазн вновь увидеть его и оказаться наедине был выше её воли, разум сопротивлялся, приводя всё новые доводы не в пользу этой встречи, интуиция же подсказывала, что он хочет сообщить ей что-то важное для него. Он не привык видеть Мелисанду без макияжа, и она не хотела предстать для него в неприглядном виде. Ради того чтобы побыть с ним ночь, она неслась из Милана на другой конец света. Ей было всё равно, что он плохо влиял на дела студии, она была счастлива провести с ним своё время независимо, оттого что надо было пересекать границы, чтобы увидеть его лицо, ощутить его запах, крепкие руки и сильные, страстные объятия. За какие-то сутки Мелисанда преодолевала расстояния в тысячи километров, и всё ради одной ночи с любимым. Она жертвовала своим временем, работой, отношениями с близкими людьми, окружающие люди говорили, что она сошла с ума, раз идёт на такие жертвы ради человека которого, по сути, и не знает. Незнакомец. Он ворвался вихрем в её спокойную, размеренную жизнь и началась жизнь на вулкане страсти, настроение и эмоции зависели лишь от одного его звонка. Стоило ему однажды не позвонить, и Мелисанда отменила все встречи и проекты, сорвала планы многих людей и, закрывшись у себя в особняке, прорыдала всю ночь. Она много раз задавала себе вопрос, а любит ли он её раз так к ней относиться. Его равнодушие и любовь были для нее лёд и пламя, вопрос жизни и смерти. В те редкие встречи, что происходили, раз в несколько месяцев он говорил много ласковых слов, нежность и забота о ней так и захлестывала его, и она забывала, как больно и одиноко ей бывает без него.

Ужин должен был быть в одном из известнейших своей историей ресторанов Парижа. LAPEROUSE ресторан, который некогда посещали Виктор Гюго и Эмиль Золя, его отличали непревзойденная изысканная французская кухня, как и 150 лет назад и необычный декор его залов. Ресторан находился в здании отеля восемнадцатого века на набережной Сены, и всё ещё хранил шарм прошлых лет. Мелисанде было интересно, в котором из залов Станислав заказал столик: литература, любовь или путешествия. Залы были декорированы полотнами художников и великолепными зеркалами. «LAPEROUSE» был одним из самых романтичных ресторанов Парижа и именно сюда молодые люди приглашали юных особ, чтобы сделать им предложение руки и сердца, напоминанием тому служили зеркала, на которых девушки оставляли царапины кольцами. Сложно было удержать себя от романтических мыслей в такой обстановке. Их ужин был в зале путешествия, прошёл он довольно быстро и Станислав так и не сообщил ей причину, по которой нужно было ему видеть девушку.

После ужина они поехали к нему в дом. Впервые она вошла в обитель человека, которого любила на протяжении долгого времени, напоследок он решил приоткрыть завесу тайны.

– Меня позвали в экспедицию, поэтому я нашёл тебя. Чтобы сообщить об этом и прекратить наши встречи.

– Мог бы и по телефону сообщить, не обязательно видеться. Перемены в твоём настроении вызывают у меня аллергию.

– Не хотел по телефону, мне нужно было видеть твоё лицо в последний раз.

– Не стоило. Куда на этот раз?

– Куда давно хотел, но не складывалось.

– Значит это твоя мечта. Чогори. Почему она?

– Да она. Потому что она «Дикая гора», вторая по высоте на планете вершина.

– И тебя, конечно, привлекает её недоступность.

– Не без этого. Она сложнее Эвереста, оттого интереснее. Горы манят и притягивают собой. Они вызывают любовь с первого взгляда и навсегда. Моё сердце и моя душа принадлежат только им. На вершине ты чувствуешь свободу ото всего и от всех, и хотя это длиться от силы десять минут, они стоят того чтобы даже на коленях туда ползти. Кто там не был, тому этого не понять. Сознание переворачивается и ты уже не тот человек, который был вначале.

– Если сложнее, значит риск выше, – печально произнесла Мелисанда.

– Риск есть всегда, – он помолчал, но продолжил, – знаешь, в крайнем напряжении, в борьбе на грани смерти, вселенная исчезает, всё пропадает, заканчивается рядом с нами. Пространство, страх, страдания и время больше не существуют. Как во время яростного шторма во мне внезапно воцаряется странное, великое спокойствие. Это не душевная пустота, нет, это порыв и стремление, это жар души и именно тогда приходит осознание того, что в человеке есть нечто несокрушимое, сила, перед которой, ничто и никто не может устоять.

– Значит, ты, поэтому туда ходишь. Ради этих ощущений. Ради этого жара души. И что в равнинной жизни этого нет? Ничто тебя так не будоражит?

– Нет, здесь ничего такого нет.

– А как же наши редкие встречи? Зачем? Ты ведь мог не ходить в горы. Почему бы не дать шанс самому себе на счастье?

– Я не могу! – он резко выдернул свою руку из руки Мелисанды, и, повысив тон, повторил – я не могу!

– Я не понимаю, – она растерянно на него смотрела, – почему ты не можешь?

– Да потому что! – он начал кричать, – потому что там я живой, потому что я так привык, это сильнее меня, эта страсть, это болезнь, если хочешь, как угодно! – он швырнул вазу со стола, и она разлетелась на куски, – мне нужно уезжать.

– Это важнее всего, что происходит с нами сейчас? Это важнее того что ты чувствуешь ко мне?

– Да, важнее, прости за боль, но по-другому, я не могу.

– Да ты не хочешь!!! – она вышла из себя, – ты не хочешь быть нормальным, ты можешь, но не хочешь.

– Мне надо ехать, – он схватил свой плащ, и, уходя, оглянулся на неё, в глазах его стояла безмолвная боль, он понимал своё бессилие перед этой душераздирающей страстью к горам, но остаться рядом с ней не мог. Он знал что если останется то будет всю жизнь жалеть о том, что не исполнил свою мечту, что предал свою любовь к горам, которые оказывали на него магическое влияние, это невозможно было объяснить.

Она понимала что любит, любит его всем своим существом, каждой клеточкой своего сердца, которое, как оказалось способно на неожиданные поступки, такие как прощение. Такого с ней не повторится, эта уверенность была тверда в ней, как и вера в то, что такие люди, как она должны быть одинокими и должны выносить все свои невзгоды с гордо поднятой головой, и, несмотря на это она хотела быть счастливой. После того как она покинула его особняк, ей было и грустно, и больно, жутко больно оттого что её чувства не были приняты и поняты. В висках Мелисанды стучало и мысли бежали одна за другой, коктейль из самых разных чувств будоражил её разум. Глядя на него, прямо ему в глаза, такие холодные, равнодушные и беспристрастные её охватывала ярость, дикая, неудержимая. Хотелось перегрызть ему глотку, хотелось прервать его столь замечательную жизнь, обречь его на такие мучения и страдания кои до этого не могли ему присниться даже в страшном сне. Она мысленно обращалась к нему:

«То чувство, что есть к тебе, оно имеет право на существование в моём мире и моём сердце. Мой разум старательно загоняет эти чувства глубоко в душу, прячет их от чужих взглядов, оберегает, но действительность такова, что с тобой я встречаюсь только во снах. Наяву этого не будет, я никогда не буду с тобой, ты непонятный мне человек и оттого вызываешь восхищение, боюсь что, соприкоснувшись с реальным тобой, разрушу этот чудесный образ, хотя я даже не представляю, что ты можешь быть теплым, заботливым, любящим. Если бы знать что это последняя ночь моей жизни, я бы не думая посвятила её тебе, твоей душе, твоему телу. Это неподдельное ощущение эйфории, когда ты просто рядом, и не важно, что в этот момент твои мысли и руки заняты чем-то другим, ты прекрасен… я теряюсь в догадках какой ты на самом деле человек, и что таит твоя душа.

Потому что могу без тебя жить, но иногда бывает плохо, оттого что тебя не вижу…

Хочу о тебе заботиться…

Как в жизни всё просто, стоит только внимательнее приглядеться к деталям…»

Все разом перевернулось, как чашка кофе падает со стола и разливается драгоценный напиток, так и жизнь Мелисанды перевернулась резко и неожиданно, она подозревала, что такое возможно, и её проницательность еще ни разу не подводила. Хотелось бросить все и бежать, бежать на край света, куда угодно, только подальше от того места где находился он. Она обожглась. Больно и сильно. Рана, которая затянется не скоро. У неё было ощущение, что она нырнула в таз с кипятком, болело решительно все, душа, тело, голова и её мозг кипел то ли от злости, то ли от отчаянья. Хотелось плакать, отчаянно рыдать, но слёз не было, не одной слезинки, только несколько капель упали на её белоснежные щеки, и после них она запретила себе плакать, чувствовать и ощущать, ведь не мог кусок мышцы, которая выбрасывает кровь в жилы чувствовать боль, душевную боль, оно просто билось. Быстрее чем обычно. Она приняла твердое решение не думать о случившемся, не быть слабой и работать, работать не покладая рук во имя своей свободы, свободы от чувства, которое так ей нравилось когда-то, по молодости лет, от чувства которое называется любовь.