Текст книги "Хрупкий рай"

Надо знать с кем ты связываешься и соизмерять свои моральные и духовные силы, чтобы, когда этот человек нанесёт удар в спину, было не так больно. Нужно уметь вставать с колен и идти дальше по жизни с гордо поднятой головой. А если прошло время, а ты так и не узнал этого человека, то значит не так уж он тебе и нужен, если тебя не волновал его внутренний мир. Не твой человек, такое бывает и не стоит отчаиваться и роптать на судьбу. Жизнь штука непредсказуемая и играть в ней надо по своим собственным правилам, но если не хватает духу и сил справляться с течением, то и не стоит даже пытаться делать вид, что ты живёшь не по правилам игры под названием Жизнь.

Её дед был человеком общительным, его круг знакомств не заканчивался лишь на тех людях с кем он общался по своей работе, в его друзьях были политики, журналисты, дизайнеры, архитекторы. Он имел свойство заводить друзей в путешествиях, в тех городах, где он мог быть всего лишь день по делам, но уже к вечеру у него были знакомые, которые впоследствии становились хорошими друзьями. Так совершенно неожиданно в его друзьях появился молодой художник, с которым он познакомился, будучи в Милане и не застав свою внучку дома, он решил пройтись по городу в поисках интересного.

В тот день дед остановился в люксовом отеле Bulgari, что находился недалеко от картинной галереи Брера. Вернувшись в отель и пообедав в номере отеля, Людовик решил пройтись до галереи Брера и посмотреть на работы великих художников, в молодости он увлекался изучением истории искусства, и ему было приятно вспоминать о своем увлечении, когда он находился недалеко от таких мест как картинные галереи.

На улице было душно и пасмурно, облака сбились в одну большую тучу, грозно нависшую над городом, было ясно, что дождь начнется в любую минуту, но это не могло помешать Людвигу, посмотреть на картины Ван Гога и остальных художников. Ему было интересно погулять по городу в одиночестве, ведь бывал он в Милане не часто и исключительно по делам, а тут выдалась такая возможность посмотреть город и его достопримечательности.

Эдвард ей играл на фортепиано в те редкие встречи, что у них были. Он прекрасно овладел игрой на этом великолепном музыкальном инструменте, поскольку мать водила его к частному преподавателю. Мелисанде же безумно нравилась музыка, именно та которую играл брат. Эдвард предпочитал играть, что-нибудь печально романтичное, звуки, которые он извлекал из фортепиано, были прекрасны, просто изумительны, она никак не могла наслушаться его игрой и обществом в целом. Они разговаривали обо всем на свете, но излюбленной темой обоих были путешествия, музыка, чувства, характеры людей и искусство. Сколько бы ни проводили они вместе времени, им всегда было мало. Эдвард стал для Мелисанды ближе, чем некогда Пьер-Мартин. Когда он был рядом, Мелисанда знала, что этот человек её не осудит, не будет порицать ее поступки, какими бы дурными они не казались другим людям. Он всегда выслушивал её, он был для неё больше, чем братом. Он был другом, поверенным во все тайны. Габи заменял его отсутствие в Милане. Они трое были схожи характерами, мировоззрением и взглядами на жизнь.

Она ласково гладила ее по голове и приговаривала:

– Дурочка ты моя, ведь так не бывает в жизни, чтобы разные и малознакомые люди поддерживали друг друга. Чтобы семя дружбы взошло нужно приложить немало усилий и еще один немаловажный фактор – время, а ты гонишь лошадей и не даешь человеку времени обдумать сложившуюся ситуацию.

«Да и верно это мой минус, один из главных», – подумала Мелисанда. Мысли в голове путались, и положение осложнялось тем, что по ночам она начала разговаривать во сне. Габи и Эд очень волновались за психическое здоровье Мелисанды. То что с ней произошло после того как ее покинул Станислав сильно покачнуло ее моральные и душевные силы. Она хотела покончить жизнь самоубийством, искала способы и методы умерщвления плоти, чтобы заглушить свои душевные страдания. Как то сидя дома за ноутбуком, она ввела в строчке поисковой системы словосочетание «способы самоубийства» и на её запрос вышло много страниц с этими способами. Она была на грани. Ей необходимо было занять себя хоть чем-нибудь, но беда была в том, что ничего не интересовало. Её нужно было спасать. Лишь Габи знал положение дел, и лишь он знал, как ей помочь. С ней рядом невозможно было находиться, она то кричала, то начинала плакать так отчаянно, что окружающим становилось не по себе. Временно прекратив работу в студии, она заперлась у себя в доме и никого к себе не пускала, она говорила, что ей нужно побыть одной, обдумать, что делать дальше и как ей с этим жить.

Наступило жаркое лето. Это было время безудержного веселья раньше, а сейчас было одиночество, апатия, депрессия и мысли о самоубийстве. Сидя на втором этаже своего особняка и смотря на небо такое ярко голубое, что было больно на него смотреть, она думала о том, как бы не сойти с ума от того душевного страдания на которое ее обрек Станислав своим уходом. С его уходом из жизни Мелисанда похоронила в себе самого жизнерадостного, беззаботного и легкого на подъем человека. Она похоронила вместе с ним маленькую девочку, наивное создание, которое не знало что такое боль, одиночество, забвение и душевный уход от реальности. Она не могла больше улыбаться, радоваться голубому небу, солнцу над головой, которое так ярко светило и кажется, просило ее не уходить из жизни, не покидать этот чудесный мир. Она знала, что, так как любила его не полюбит никого, никого не пустит к себе, в свою душу, не потеряет голову от счастья. Ее страданья не могла заглушить не какая физическая боль, так совершенно случайно она облилась горячим кофе и не ощущала никакой физической боли, ей было все равно, что у нее там ожог, глубокая рана. Рана, которая была в ее душе, не затягивалась и то, что было в её душе не шло ни в какое сравнение с тем, что было физически. После этого случая ее домработница не оставляла ее ни на минуту одну. Посреди ночи она просыпалась от своего собственного плача, от дурных снов, которые мучили и терзали ее душу по ночам, не давая покоя. Порой во сне она кричала, от ее крика просыпалась Биатрисс и прибегала к хозяйке. Успокаивала ее и говорила:

– Сеньорита Мелисанда все будет хорошо, у вас все наладиться, спите, это просто дурной сон» – и она засыпала. Позже она просила Биатрисс не выключать ночник и сидеть с ней, прежде чем она уснет, ее пугали тени, темнота и одиночество. Если вначале она стремилась к нему – то теперь она страшно боялась остаться одна, она боялась самой себя, боялась сделать с собой то, что приведет в отчаянье мать, братьев, деда и Габи. Первые дни было особенно тяжело. После произошедшего события, дни для нее тянулись бессмысленными серыми буднями. Каждый день она просыпалась но не находила в себе силы подняться с постели. Она лежала, поникшая, заплаканная и опустевшая. Желание жить ушло из ее души, она была как цветок, которого лишили солнечного света и воды, завядший, одиноко стоящий на подоконнике в самом темном углу, цветы которыми он раньше радовал своего обладателя завяли и новые бутоны не появлялись вопреки желанию хозяина.

Габриель отложил все свои дела, заказы и жил у нее, он решительно не хотел оставлять ее одну. Не отходил от Мелисанды ни на минуту, всегда был рядом. Габриель мужественно переносил все перепады настроения Мелисанды и исполнял любое, самое не значительное желание. Первые дни Мелисанда срывалась и на Биатрисс и на Габи. Они терпели, они понимали ее горе, ее чувства, переживания. Когда ей позвонили и сообщили о том, что Станислав упал в ущелье и вероятно погиб, она была дома, и от такой новости ей стало дурно. В глазах потемнело, сердце бешено билось и казалось, выпрыгнет из груди, первая мысль была «За что? За что мне такое несчастье? Господи что я сделала, чем заслужила такое горе? Неужели моя душа настолько черна, что не заслуживает счастья?»

В своём горе она не знала куда идти, что делать. Зная, что Мелисанда является одним из заинтересованных лиц в этом деле, ее пригласили, чтобы рассказать новости о судьбе группы с которой восходил на вершину Станислав. С ней на эту встречу пошел Габи, чтобы ей было легче слышать эти нерадостные новости. Поисковая группа рассматривала два варианта исхода этих событий: либо кто-то из её участников жив и лежит на пути восхождения, либо погибли все участники экспедиции. Пока ей все это объясняли, она держалась, как могла, не проронила не слезинки, но стоило ей сесть в машину, она разрыдалась. Казалось, небо сопереживало ее утрате, весь день шел проливной дождь, к вечеру поднялся ураган, ветер выл как одинокий волк в самую холодную зиму. В трубе камина слышалось, как капли дождя стекают по каменной кладке и срываются с трубы в камин. От каждого шороха Мелисанда вздрагивала. Она сидела в кресле перед камином, укутавшись в плед подаренный Станиславом, и не могла прийти в себя, не могла поверить в реальность произошедшего. Ей все казалось, что сейчас он позвонит, она смотрела на телефон и ждала, ждала его звонка, хотя разумом понимала, что он больше никогда не позвонит, не придет, не пришлет цветов, не обнимет нежно и не скажет «Пойдем спать, малыш». От всех этих мыслей она разрыдалась. Снова.

Биатрисс подумав, что хозяйке нельзя оставаться одной решила переночевать эту ночь с ней рядом. Чтобы Мелисанда не сделала того о чем будет потом жалеть или того что могло принести горе ее родным.

– Биатрисс – обессиленным и хриплым, от того что она долгое время кричала, голосом позвала домработницу девушка.

– Да сеньорита – отозвалась она, – вы не желаете успокоительного чая из ромашки с медом?

– Нет, благодарю, – слабо улыбнувшись и мысленно радуясь тому, что у нее такая милая служанка отвечала она, – я хотела попросить тебя об одном одолжении. Не могла бы ты сегодня остаться со мной на ночь.

– Да конечно, я и сама подумала об этом – робко ответила Биатрисс.

– Спасибо милая – от души поблагодарила ее хозяйка, – а теперь присядь. Не стесняйся, – с улыбкой придвинула стул стоящий рядом. Биатрисс присела и посмотрела на свою хозяйку. Она её не узнавала. Мелисанда осунулась, и как будто постарела, мелкие морщины пролегли под глазами оттого, что она непрерывно плакала, глаза, некогда горящие счастьем и безмятежностью, потухли, словно кто-то погасил в них огонь. Её осанка совсем недавно похожая на осанку королевы восседавшей на троне, согнулась под тяжестью непередаваемого горя, оно давило на нее и было непосильным грузом.

Погода держалась чудесная, хотелось бегать по парку с воздушными шарами в руках и пускать мыльные пузыри как в детстве. Только вот возраст и статус Мелисанды не давали сделать ни то, ни другое, это огорчало её. Но был человек, который с радостью поддерживал любую идею своей подруги. Это был художник Габриель Отто. Он быстро стал для Мелисанды просто Габи, дорогой её душе и милый сердцу человек. Добрый, бескорыстный, готовый помочь в чём угодно, такого человека Мелисанде довелось встретить впервые. Не умеющего лицемерить: он высказывал прямо в лицо многим людям то, что он думает и его совершенно не волновало, как подействуют на человека его слова, важнее было сказать, что он чувствует, и не важно было какие чувства задевались при этом у людей. У него не раз возникали проблемы с людьми, которые не могли прямо смотреть в глаза правде, пару раз ему угрожали. Мелисанда старалась сдерживать его при определенных обстоятельствах, но ей не всегда удавалось его отговорить от той или иной затеи высказать все, что он о нём думает, в лицо человеку, который ему пришёлся не по душе. Многие люди считали нового знакомого Мелисанды отвратительным человеком и явным лицемером. Все ей говорили, что он с ней поддерживает дружеские отношения только потому, что она имеет положение в обществе и деньги, что она может повлиять на ход его жизни и творчества, организовывать такие грандиозные выставки, о которых он мог только мечтать, не будь они друзьями. Мелисанда упиралась, не верила, отрицала все эти разговоры, и даже не допускала мысли о том, что Габи с ней дружит только из-за денег и прочих глупостей. Конечно, она осознавала, что её деньги как то влияют на их отношения, но не на столько. Жаннетт язвила больше всех на счёт личности Габи.

– Ты что Мелисанда!

– Что я?

– Неужели ты не видишь, что этот нищий художник прицепился как пиявка к тебе лишь потому, что ты неслыханно богата, уж не знаю насколько – Жаннетт улыбалась ехидной улыбкой, рот скривился, глаза были сужены, и лицо казалось безобразным, вся красота и милость испарились, и будто бы впервые Мелисанда увидела её истинное лицо.

«Как же я заблуждалась на её счет, как я могла подумать, что такой человек как Жаннетт будет мне хорошей подругой. Хватит лицемерия, скажу ей, как есть и пусть катиться ко всем чертям. Зависть я давно за ней замечала, но так откровенно завидовать тому, что я с Габи в близких дружеских отношениях это слишком. Он– то конечно думает, что я не заслужила всего того что имею, и безусловно хочет быть на моём месте. И что всех так волнует моя дружба и моя жизнь. Это лишь мой выбор и точка. Это не обсуждается».

– Послушай меня, дорогая моя Жаннетт. Ты не тот человек с кем я буду обсуждать свои отношения, с кем бы то ни было, если даже буду, чем я не увлекаюсь. И какое тебе дело до моего состояния? Неужели так сложно не завидовать так, открыто? Если завидуешь, делай это, молча, чтобы люди не подумали о тебе дурного. Ведь Габриель ни разу мне не сказал о том, что ты со мной дружишь лишь из-за моих знакомств и моего круга общения в мире моды. Если бы не мои знакомства вряд ли бы ты попала на показ Недели моды в Милане. Ведь это так и пора бы уже признать свою зависимость от меня и моего мнения. Ты никто в этом мире, советую запомнить этот факт. Одно мое слово и ты не попадешь не на один из показов в любом городе мира, захлопнется твоя золотая клетка, и ты останешься ни с чем. И если мне будет угодно дорогая, то я могу устроить все, так что жить ты будешь под мостом. Подумай. Хорошо подумай, прежде чем мне переходить дорогу не в том месте.

Глаза Жаннетт округлились от удивления и шока от такого изречения Мелисанды. Она была расстроена и подавлена словами подруги, не ожидав совсем того, что она хотела услышать. Мысленно когда начинала этот разговор она уже радовалась тому, что таким компрометирующим высказываниям в адрес Габриеля, а она знала, как не любит Мелисанда, когда говорят о её деньгах, но не ожидала что такой человек как Мелисанда встанет на защиту бедного, не имеющего ничего художника. Жаннетт многого не знала о своей подруге. В последнее время они очень отдалились и все благодаря этому ничтожеству, как считала Жаннетт, правда она не знала, что Мелисанда далеко не все ей о себе рассказывала, хотя они и считались близкими подругами в их обществе.

– Мелисанда дорогая моя, с тобой всё в порядке? – спустя какое-то время спросила Жаннетт, обретя дар речи, который пропал под резкими словами девушки, – я не уверена что ты правильно поняла мои слова, не надо так со мной поступать – умоляющим тоном, со слезами на глазах заговорила она.

– Хорошо, – она решила дать ей возможность изъясниться яснее, – говори, что ты хотела сказать, говоря, что Габи прицепился ко мне как пиявка? Уж не хотела ли ты сказать, что он живет за мой счет?

– Нет, нет что ты. Я не это имела в виду. Конечно, нет. Он возможно хороший человек, для кого-то он возможно просто отличный друг, но ты ведь не всерьез с ним дружишь? Ведь так? Я ведь твоя единственная подруга и твой близкий человек в Милане. Почему ты так агрессивно реагируешь на мои замечания по поводу характера ваших с ним отношений? Или я чего-то не знаю? Или мы уже не близкие подруги как раньше? – трясущимся от страха голосом спросила Жаннетт, ей стало страшно при мысли, что она потеряет дружбу и расположение Мелисанды.

– Ты правильно меня поняла, – холодным тоном произнесла девушка, – мы больше не близкие подруги, нашей дружбы больше не существует, мы просто знакомые. Это всё. И не пытайся вернуть мою дружбу, не стоит, все равно как раньше уже ничего не будет, а виной тому твоя жадность, расчетливость и зависть. Эти качества не привлекают меня. Ты раскрыла себя, настоящую. Я не дружу с людьми из холодного расчета. Конечно, я не буду портить тебе репутацию, карьеру, не стану на каждом углу говорить какая ты на самом деле, но имей в виду: полезешь туда, куда тебя не просили и нашему знакомству придет конец. И тогда будет «Прощай Милан, здравствуй Ла-Шо-де-Фон», ты меня поняла?

– Да поняла. Но если тебе я буду нужна ты можешь позвонить. – она улыбнулась, надеясь смягчить сердце Мелисанды, но та отрезала, не дав ни малейшей надежды на дальнейшее общение.

– Я не думаю, что мне потребуется твоя помощь или что-либо от тебя.

Жаннетт мысленно обвиняла во всем Габи, но не слова больше не сказала о нем Мелисанде, она надеялась, что по прошествии времени подруга всё таки будет с ней общаться.

Мелисанда сидела в зале ожидания аэропорта Мальпенса, что находился примерно в 45 км от центра Милана, и ждала своего рейса в Дюссельдорф. Оставалось время до вылета, она ещё успевала сделать звонок матери.

– Привет, мама!

– Привет, дорогая! Как твои дела? – голос матери был уставшим.

– У меня все хорошо, жду рейса в Дюссельдорф, надо туда слетать по делам студии, потом думаю навестить тебя и брата. Ты была занята делами? У тебя уставший голос…

– В Дюссельдорф? – голос был напряжен, когда она произносила название города, – да были дела, немного устала, дел много, думаю, мне стоит развеяться. Вот приедешь, и подумаем вместе, куда можно будет съездить. Давно не виделись, столько новостей скопилось. Дед недавно приезжал, они с бабушкой ездили отдыхать в Швейцарию, и мне посоветовали там отдохнуть.

– Конечно, подумаем – Мелисанда улыбнулась, вспомнив лицо матери, такое доброе и нежное, – мне надо на самолёт. Как приземлюсь, позвоню, поговорим. Пока мамочка, отдыхай.

– Удачного полета, дорогая, да я отдохну, конечно, позвони.

После разговора с матерью, Мелисанда задумалась, а стоит ли лететь в Германию и так ли важно знать ей причину смерти её отца, может было важнее остаться здесь в Милане и найти себе другое не менее важное и благородное занятие. Времени подумать лететь или нет, не осталось. Объявили посадку на её рейс, и Мелисанда недолго думая пошла в кассы, чтобы вернуть билет. «Думаю, у меня будет время, чтобы и с этим разобраться» – с этими мыслями она подошла к кассе. Девушка-кассир улыбнулась и спросила, чего желает сеньорита.

– Я бы хотела вернуть билет обратно, такое возможно?

– Всё возможно – девушка улыбнулась, и тут же добавила – да, конечно.

Удачно сдав билет и заплатив за издержки, Мелисанда направилась ловить такси, чтобы добраться до дома. Она жила недалеко от замка Сфорцеско, на улице Данте.

Приехав домой, первым делом она узнала у Биатрисс, не звонил ли или не приходил кто-нибудь.

– Биатрисс – мелодичным голосом позвала девушка свою домработницу. Биатрисс нигде не было видно, и она решила, что та ушла в ближайший магазин за продуктами. «Ну ладно проверю автоответчик, хотя думаю, никто не звонил, кроме деда или Пьера. Однако давно я их не видела, стоило бы нанести им визит. Мне как раз нужно было съездить в Рим по делам. Опять дела. Столько дел, проектов и ни на что не хватает времени, как жаль, что в сутках не 36 часов, хотя мне бы и их не хватало» – мысли Мелисанды отвлек звонок её мобильного. Он лежал в сумке, и пока она искала его, звонок оборвался.

«Не успела» – взяв телефон в руки, она увидела что, звонил брат, но не Пьер к её удивлению, а Эдвард, сын тетки с отцовской стороны. Эдвард был очень приятным в общении, с ним было легко и непринужденно, можно было поболтать обо всём на свете, только, по мнению Мелисанды он был ветреным и не очень-то серьёзным, но это не мешало ему строить свою карьеру архитектора. Каждый раз после разговора с ним поднималось настроение и на душе оставалось приятное ощущение теплоты, он был, как Габи только жаль, что работал он и жил в Париже, но именно это было приятным поводом для поездок в Париж, которые случались не часто. Последний раз она виделась с ним, когда ездила в Швейцарию в гости к его матери. Она помнила тот разговор, он вызвал в ней такую бурю эмоций, которых уже давно не было, вспомнив, как она расплакалась, сама не зная от чего, Мелисанда улыбнулась и вдруг посмотрела на телефон, который пару минут назад звонил. «Не успела, надо перезвонить, надеюсь, он не занят» – она улыбнулась. В следующую минуту она уже поднесла телефон к уху и пошли привычные гудки – «Он что обиделся? Не берет трубку так долго» – Мелисанда погрузилась в воспоминания о своём друге-художнике, Габриеле, когда на том конце ответил Эдвард.

– Привет! – по голосу брата она поняла, что он рад её слышать, и что он чем-то встревожен – Как дела? Мы с тобой не только давно не виделись, но и давно даже по телефону не разговаривали, это нехорошо, – когда Эдвард произносил последние слова, ощущалось, что он улыбается.

– У меня всё хорошо, всё как всегда, – не очень радостно отвечала Мелисанда – сам как поживаешь? Что нового у тебя? Думаю, нам стоит увидеться в ближайшее время и поговорить. Как ты на это смотришь? Не хочется по телефону всё обсуждать. Ты сейчас не очень занят? Надеюсь, я не помешала, – она говорила так быстро и так много, что Эдвард даже не успевал отвечать на вопросы. Наконец-то Мелисанда подумала, что стоит помолчать и послушать, а то выходило, что только она и говорит:

– Да, у меня всё хорошо, ты меня сейчас таким количеством вопросов забросала, что я в растерянности на какой из них ответить в первую очередь, – смеясь, отвечал Эд, – думаю в первую очередь нужно обсудить нашу встречу. Я приготовил тебе сюрприз, сестрёнка, – Эд был как всегда непредсказуем.

– Сюрприз??? – она растерялась от неожиданности, – ты знаешь, я люблю сюрпризы, особенно приятные, – Мелисанда улыбалась, довольная разговором.

– А ты знаешь, что я люблю делать сюрпризы, особенно тебе, ты на них так реагируешь, интересно, но сейчас не об этом. Встречаться где будем? Ты не против прогулки в парке Семпиони? – Эдвард молчал и ждал реакции, он знал, что сестра будет в диком восторге от такого предложения. Мелисанда подумала, что она ослышалась, но потом поняла, что Эд не стал бы просто так говорить о прогулке в этом парке. Реакция сестры Эдварда была яркой, как вспышка, она моментально отреагировала и от радости, сама не заметив того, что она прыгает с одной ноги на другую, Мелисанда продолжала разговор в таком положении.

– Ты в Милане и я ничего не знаю? Но сейчас я в таком восторге от твоей новости, что просто не могу на тебя ругаться. Во сколько встречаемся? – девушка сияла от счастья.

– Самолет вот только сел, я сейчас в аэропорту Мальпенса, сижу, размышляю в какой гостинице лучше остановиться. Мне надо чемодан оставить и я буду свободен.

– Ты что?! Какая гостиница, у меня поживешь, мне будет веселее. Сможешь добраться до меня? улица Данте дом 19, пока ты едешь, я буду собираться, сама только что оттуда.

– Мне неудобно тебя стеснять – начал было говорить Эд, но не успел договорить, сестра быстро сказала:

– Жду, – и повесила трубку. Эдварду ничего не оставалось, как идти ловить такси и ехать к ней. Вспоминая Мелисанду, он думал: «А она всё такая же, ничуть не изменилась, в её стиле, не ждать пока человек начнет отвергать предложение, поэтому она быстро говорит то, что считает нужным и нажимает кнопку „сброс вызова“. Большой оригинал в отношениях с людьми».

Вообще Мелисанда по складу характера была таким человеком, который не терпел, когда ему перечили или не хотели подчиняться, она любила власть, но меж тем была ранимой и мягкой, где-то в глубине души. С самого детства родные поощряли её желания и исполняли любую прихоть, любой каприз, несмотря на то, что некоторые из них были откровенно сумасшедшими, она всегда добивалась своего, и ей совершенно неважно было, что нужно сделать, чтобы желаемое доставалось ей.

Поговорив по телефону, Мелисанда заметила, что Биатрисс уже вернулась.

– Биатрисс, – Мелисанда позвала домработницу, та сразу откликнулась и, судя по голосу, она была на кухне.

– Сеньорита, вы были заняты разговором, поэтому я не стала показываться вам на глаза, чтобы не отвлекать, – Биатрисс начала оправдываться, но сейчас это не было нужно, и она замолчала.

– Биатрисс, сегодня у меня будут важные гости, поэтому будь добра приготовь на ужин мою любимую лазанью и приберись в комнатах, в гостевой комнате ты вероятно давно не убиралась, поэтому там надо сделать уборку особенно тщательно. Гость будет у нас несколько дней. Мы придем только к ужину, а возможно и позже, поэтому после того как завершишь уборку и приготовишь ужин, можешь идти по своим делам. Я тебе дам денег, сходи в кино, – Мелисанда улыбнулась, увидев, как удивленно посмотрела на неё Биатрисс, ведь она первый раз просила ее покинуть дом в вечернее время. Обычно она оставляла на ночь свою домработницу, так как привыкла, что с утра сварен кофе и есть возможность нормально позавтракать. Сегодня же ей хотелось, чтобы никто не нарушал их уединенность, чтобы можно было поговорить по душам, Мелисанда давно, ни с кем не говорила о своих проблемах, и она ощущала острую необходимость обсудить с кем-нибудь близким свои дела, таким человеком был Эдвард.

Прошло около получаса, прежде чем в дверь позвонили.

– Я сама открою – крикнула она Биатрисс, – я надеюсь, ты убралась в гостевой комнате?

– Да убралась, там все идеально, – с довольной улыбкой Биатрисс спустилась со второго этажа особняка, и направилась на кухню, готовить лазанью

Мелисанда подлетела к двери и открыла её. На пороге стоял Эдвард, как всегда одетый с иголочки, стильно и со вкусом. «А жаль, что мы родственники, я бы могла влюбиться в такого как Эдвард» – с улыбкой подумала Мелисанда и бросилась обнимать брата, не успел он переступить порог дома, столько восторга и радости давно она не испытывала. Именно он вызывал такие сильные эмоции, радостные, а порой и грустные, но сейчас не было места грусти.

– Сестрица, – Эдварду казалось, что она его сейчас задушит от счастья. Он был доволен такой встрече и сам улыбался не меньше сестры.

– Воды? Или кофе выпьем? – сестре хотелось сделать приятное и показать, что она гостеприимна, так же как и его мать.

– Планировалось, что я оставлю чемодан, и мы пойдем в парк, не так ли? – Эдварду поскорее хотелось погулять, размять затёкшие ноги и поговорить.

– Да, по плану было так, но планы такая вещь, имеют свойство меняться, – улыбаясь, ответила она, – хорошо, уговорил, зайдем по пути в кофейню и там попьем кофе, хотя так как готовит его Биатрисс ни одному бариста и не снилось. Мелисанда всё ещё пыталась склонить на свою сторону Эдварда, но посмотрев на его выражение лица, она поняла, сегодня это не удастся, как она не старайся.

– Идем? – весело спросил Эдвард.

– Идем! – так же весело ответила Мелисанда и, закрыв дверь, она пошла вслед за братом.

Она решила не брать свою машину, а пройтись неспешным шагом до самого парка. Погода была чудесная, вечер был тёплым, и атмосфера духовной близости с Эдвардом дополняла радостное настроение девушки. Они шли по парку, проходили мимо скамеек, на которых сидели молодые мамы с детьми, пожилыми людьми, на чьих лицах было видно умиротворение и счастье. Одна мамочка им особенно запомнилась. Она качала коляску с ребёнком, пытаясь таким образом успокоить его, а он все никак не хотел перестать плакать. Когда они отошли подальше, и их не могла слышать она, Эдвард, спросил:

– А ты думала об этом?

– О чем? – не поняв ход его мыслей, спросила сестра, уставившись, на Эдварда с удивлённым лицом.

– О материнстве, о детях, о семье – тон Эдварда был очень серьезен, и от былой радости осталась лишь его теплая улыбка, которая всегда отогревала душу и сердце Мелисанды.

Она не ожидала такого серьёзного вопроса, и погрузилась в минутное размышление обо всем этом.

– Давай присядем – предложил Эд, увидев свободную скамью.

– Хорошо – как-то рассеянно согласилась сестра.

Они присели, и Эдвард не мог отвести взгляда с сестры. Глубоко погрузившись в свои мысли о семье и о детях, она невольно подумала о Станиславе. «Какая бы у нас была семья? Какие дети были бы у нас? А были бы мы счастливы в браке?» – в голове зарождалось столько вопросов, и хоть бы на один был ответ. На глаза навернулись слёзы, которые нелегко было скрыть от Эдварда. Уйдя в столь глубокие размышления, Мелисанда совсем забыла о том, что она на прогулке со своим любимым братом.

Она резко решила сменить стиль своей жизни. Сидя как то ранним утром в Милане в ресторане за чашечкой своего любимого латте, Мелисанда поняла, что жизнь её, несмотря на обилие светских мероприятий пуста… она осознала, что не несет ничего хорошего людям, обществу и себе. Погрузившись в свои мысли Мелисанда не заметила, что время так быстро и незаметно пролетело и что уже обед. Расплатившись за кофе, Мелисанда решила нанести визит своему давнему другу – одному малоизвестному художнику с предложением стать его спонсором. Она решила помочь организовать его первую выставку, хотя очень сомневалась в продажности его работ и, не рассчитывая на какую бы то ни было финансовую прибыль. Но ей хотелось порадовать человека, который искренне рад был её видеть в любое время, и выслушать все проблемы, которые случались у неё надо сказать не часто. Сев в свой роскошный Кадиллак Эскалайд она поехала по забитым пробками дорогам Милана. Подъезжая к его скромному дому в не очень благоприятном районе Милана она обратила внимание на стоящую возле ворот дома Toyota-Camry последней серии. Первая мысль была, что она опоздала со своим предложением, и кто-то успел перехватить ее идею и продать-таки его картины. Вдруг ее осенило, что это была машина ее бывшей подруги Жаннетт – «но что она могла здесь делать?» – это был главный вопрос, который сейчас волновал ум Мелисанды, мысли бешено пролетали одна за другой.

«Они знакомы? Как? Когда? Где, в конце концов, они могли познакомиться?», – Мелисанда отлично знала круг общения и Габи, и Жаннетт и у них не было общих знакомых кроме Пьер-Мартина. Она прокрутила последние события и вспомнила, что именно она представила своему брату Жаннетт и Габи, но она не понимала, как его нашла Жаннетт, и что вообще могло ей понадобиться от бедного художника.

«Неужели у них любовная связь?», – она даже представить такого не могла, тем более что Габи утверждал, что он не может с кем-то встречаться, что это лишняя трата его драгоценного времени, которого итак было мало. Он болел раком крови, и его время пребывания в этом мире было очень ограниченным, он хотел оставить после себя что-то такое, что напоминало бы людям о его существовании. Мысленно коря себя за такой поступок, Мелисанда решила не торопиться с выводами, и посидеть в машине посмотреть, что будет дальше и как долго будет Жаннетт у него в гостях. Время шло. Прошло около двух часов, и девушка не знала, что уже делать, у неё затекло тело, ныли ноги. Она хотела уже выйти из машины и пройтись до ближайшего ресторанчика за кофе как увидела, что из ворот дома выходит высокая стройная блондинка и рядом с ней ни кто иной, как Себастьян из Дюссельдорфа. Мелисанда была в шоке, она чуть не подавилась от увиденного, удивлению не было предела, любопытство брало верх и ей хотелось, чтобы эти двое поскорее уехали. Чтобы можно было зайти к Габи и спросить всё у него самого и в то же время, чтобы не было лишних вопросов со стороны Жаннетт. «И, слава богу, я окна вовремя затонировала» – Мелисанда мысленно радовалась тому, что приехала на машине, которую подарил дед. Мелисанда подождала немного, и когда машина с Жаннетт и Себастьяном скрылась из виду она вышла из своей машины и неспешно направилась к воротам. Габи был в саду она его окликнула, и увидев человека, который оглянулся на зов была шокирована тем кого она увидела, за каких то 6 месяцев что она не видела Габриеля он стал другим человеком: худой, без волос на голове, его вид вызывал огорчение и у Мелисанды защемило в сердце от сострадания к своему близкому другу.