Текст книги "Черный легион Каллисто"

7. МИССИЯ МАРУДА

Принц Васпиан со своей свитой располагался в великолепных апартаментах. Сверкающие мраморные полы, стены резного камня, увешанные прекрасными старинными шпалерами, освещенные висящими серебряными лампами. Но в помещениях было на удивление мало слуг. Я думаю, в этом сказывалась болезненная подозрительность принца, который никому не доверял. Он считал, что мало кому может верить, и меньше всего слугам.

Апартаменты располагались в дальнем углу одного крыла королевского дворца, уединенном и отделенном от главных коридоров множеством комнат. Мне отвели маленькую, но удобную комнату, расположенную между жилыми помещениями принца и главным дворцом. Васпиан, очевидно, решил, что враги, шпионы или убийцы, подосланные его недругами, должны будут пройти мимо меня на пути к нему. Ситуация была бы занятной, если бы я не чувствовал себя так угнетенно.

В первые несколько дней в качестве главного телохранителя принца у меня почти не было дел. Чак Юл во многих отношениях оставались оккупационной армией – ордой завоевателей, силой захвативших город и ожидавших в любую минуту нападения. Поэтому двор почти не функционировал, не было ни балов, ни маскарадов. Аркола ежедневно в четыре часа пополудни собирал совет, подписывал прокламации, судил споры, улаживал ссоры. Остальную часть дня он проводил, обучая воинов и инспектируя их.

Принца Васпиана эти дела не интересовали. Это был испорченный молодой человек, тщеславный и подозрительный, ленивый и лишенный определенного интереса к чему бы то ни было. Определенно не воин, и встречи с солдатами Черного Легиона его раздражали. Не интересовали его и вопросы управления делами Легиона, он держался подальше от отцовского правосудия и администрации. Его поглощал тайный мир заговоров и интриг, политического маневрирования и соперничества. Те руководители Черного Легиона, которых я до сих пор видел, за исключением Ула Ужасного и, может быть, самого узурпатора, были простыми военными командирами, крепкими сильными людьми лагеря и поля, совершенно не интересовавшимися дворцовыми интригами византийского типа, которые так увлекали принца Васпиана. Я не сомневался, что Муррак и другие военные руководители не любят Васпиана, он совсем не человек их типа, а его острый язык, уклончивые взгляды и умные слова не вызвали бы к нему дружеское отношение в любом обществе. По большей части его просто оставляли в одиночестве.

Что касается Арколы, то его сын одновременно забавлял и сердил. Аркола казался мне способным администратором и прирожденным лидером, с огромным обаянием и полным отсутствием совести. Тайные интриги, коварные намеки, болезненная подозрительность, обман, страх и зависть, окружавшие сына, вызывали в нем презрение.

Сам Васпиан редко показывался при дворе, но настаивал, чтобы я обязательно присутствовал. Я должен был докладывать ему о словах и действиях его «врагов». И вот я страдал на бесконечных племенных спорах, распределении собственности, обсуждении новых законов и тому подобное. Ежедневно по моем возвращении принц бесконечно допрашивал меня, требуя отчета о малейших подробностях происходившего. Каким тоном голоса тот или этот комор выступал от имени своего клана? На кого посмотрел тот или этот лорд, когда был задан тот или этот вопрос? Шептался ли такой-то капитан Чак Юл с таким-то? Передавались ли записки на племенном суде? Бесконечными, повторяющимися и утомительными были эти мои разговоры с принцем; если бы не возможность оставаться при дворе, вблизи Дарлуны, я давно разорвал бы эти отношения.

Дарлуну я почти не видел и никогда не был настолько близок к ней, чтобы поговорить или чтобы она меня увидела. Несколько раз она появлялась на вечерних банкетах, обычно об руку с принцем, и поскольку я стоял непосредственно за местом Васпиана, то в первый раз меня охватил страх, что она меня узнает. Но не в обычае Чак Юл было размещать женщин рядом с мужчинами, и потому Дарлуна сидела далеко от руководителей Черного Легиона.

Я пожирал ее глазами, старательно глядя вниз, когда она смотрела с мою сторону.

Но взгляд принцессы неизменно проходил мимо меня, задерживаясь лишь на мгновение и не демонстрируя никакого интереса.

Однако, отводя глаза от Дарлуны, я обнаружил, что на меня пристально смотрит Ул Ужасный, смотрит с задумчивым любопытством. На лице колдуна-жреца была легкая улыбка, и я с равнодушным видом отвернулся, стараясь показать, что мое внимание к принцессе было простым любопытством и что я не заметил, что нахожусь под пристальным наблюдением Ула.

* * *

Во время пребывания в рядах Черного Легиона я кое-что узнал о событиях недавней истории.

Мне приходилось слышать несколько загадочных неясных намеков на то, каким способом Чак Юл овладел укрепленным городом Шондакором на берегах реки Аджанд. Слишком невероятно, что город так быстро и легко стал добычей врага. Обычно город со стенами такой толщины и так тщательно охраняемый а об этом свидетельствовали ворота, бастионы и охранные башни Шондакора мог длительное время выдерживать осаду. Я и раньше слышал намеки, что Шондакор пал вообще без осады, что воины Черного Легиона оказались в нем еще до того, как был дан сигнал тревоги.

Я сблизился с несколькими офицерами моего ранга, служившими во дворце, хотя старался не вступать в отношения с членами свиты других руководителей Легиона, боясь вызвать подозрения у своего патрона. В свободное время я выпивал со своими новыми знакомыми и многое узнал о завоевании Шондакора.

Чтобы не утомлять читателя пересказом всех этих разговоров, я передам только суть их.

Существовал тайный вход в город, известный лишь немногим. Шондакор очень древний город, и многие короли правили в Золотом городе ку тад. В давние дни какой-то далекой династии и был сделан тайный проход, который позволял миновать главные ворота. Даже царствующий ныне королевский дом не обладал этой тайной, но благодаря своему искусству Ул Ужасный узнал о существовании тайной двери и о ее расположении, и через нее в город проникло достаточное количество воинов Черного Легиона, которые и захватили его, прежде чем опомнились защитники.

Как может представить себе читатель, новость эта возбудила меня. Если бы этот вход был известен силам ку тад, прячущимся в джунглях Великого Кумалы, они могли бы использовать эту информацию, чтобы вернуть себе город. Забавно было бы, если бы то средство, которое позволило Черному Легиону захватить город, стало бы и средством его освобождения.

Теперь тайный вход в сущности уже не был тайным, потому что через него прошли сотни Чак Юл, прежде чем были захвачены главные ворота и в город вошла основная армия.

Вскоре я отыскал приземистого маленького солдата, который был в авангарде входивших в город и который, к счастью, испытывал слабость к крепкому вину, называемому кварра. От него я узнал, что тайный вход – это не скрытые ворота в стене, а туннель, ведущий под стенами и даже под рекой. Поразительное инженерное сооружение! Теперь, когда я знал тайну, важно было передать ее лорду Ярраку и его воинам. Но я вряд ли мог выехать из города и направиться в джунгли, не вызывая подозрений Чак Юл.

К счастью, лорд Яррак предвидел возможность того, что мне понадобится связаться с ним, и назвал мне имя некоего хозяина гостиницы в Шондакоре, который был тайным агентом и передавал ку тад необходимую информацию.

В один из свободных дней я нашел предлог заглянуть в его гостиницу, которая называлась «Девять бутылок», и, отведя хозяина в сторону, обменялся с ним паролями, которые мне сообщил Яррак. Я вручил ему письмо к лорду Ярраку, в котором рассказывал о тайном входе в туннель. В письме я также просил лорда Яррака набраться терпения и не пользоваться туннелем, пока я снова не свяжусь с ним, потому что пока я еще не организовал побег принцессы.

Хозяин гостиницы, большой краснолицый человек, по имени Маруд, обещал в ту же ночь доставить письмо.

– Боги, капитан! – воскликнул он – принц присвоил мне звание камада, когда я поступил к нему на службу, – я месяцами держал глаза и уши открытыми, чтобы узнать, как эти кривоногие маленькие хоребы сумели так неожиданно захватить город, и ничего не смог узнать. Знал бы ты, сколько вина я бесплатно лил им в глотки, пытаясь развязать их языки! – Он засмеялся, и его большой живот задрожал.

– Они скрытные люди, но ты сумел у них кое-что выведать, – сказал он. – Ты сможешь пройти в туннель? – спросил я. – Я не знаю, охраняется ли он. Во всяком случае снаружи охраны не видно.

Он подмигнул.

– Насчет этого не волнуйся, капитан! В старой голове Маруда найдутся одна-две хитрости. Отправляйся на свое место во дворце и предоставь остальное мне. Не сомневайся, я передам твое письмо в руки самого лорда Яррака.

И, вытирая красные руки о грязный фартук, лысый толстый хозяин отправился к другим посетителям. Я смотрел ему вслед.

С огромный животом, краснолицый, сопящий, старик явно не был похож на героя. Но уже сегодня ночью ему придется напрячь свои лучшие качества, и тогда будет видно, есть ли в нем нечто героическое.

Редко когда на плечи одного человека ложилась такая тяжесть.

Судьба Дарлуны и моя собственная, судьба всего Шондакора заключалась в письме, которое старый Маруд тщательно упрятал за свой кожаный пояс. Что ж… Посмотрим, что будет… Я без происшествий вернулся во дворец и прошел в отдаленное крыло, где располагались помещения принца и его свиты. Разделся и лег, но долго не мог уснуть. Меня ставил в тупик жрец, которого называют Улом Ужасным, я не мог понять, как этот чужак узнал о тайном туннеле под стенами Шондакора, когда даже правящая династия ничего об этом не знала. Если бы знали о его существовании, то, конечно, охраняли бы или вообще заложили. Какими странными способностями обладает этот маленький человек? И какую роль он играл во всем происшествии?

Наконец, несмотря на напряжение и смятение в голове, потребность во сне победила, и я уснул тяжелым сном.

* * *

Небо Танатора, это странное меняющееся золотое небо, неожиданно озарилось волшебным светом. Рассвет.

Я услышал в коридоре топот ног. Донеслись отдаленные крики, и в них звучала тревога, хотя я не мог разобрать слов. Повинуясь неожиданному импульсу, я встал, надел кожаную куртку, застегнул перевязь, пристегнул ножны с мечом, обулся и пошел узнавать причину неожиданного шума.

Мне встретился капитан, с которым я был немного знаком.

– В чем дело, Нарга? На дворец напали? – спросил я, положив руку ему на плечо, когда он торопливо проходил мимо.

– Нет, Джандар, ничего подобного. Просто поймали шпиона! – коротко ответил он.

– Кто поймал?

– Те, кто служит лорду Улу, – был его ответ. – Шпион пытался воспользоваться тайным проходом под рекой и стенами, но его схватили солдаты, которым лорд Ул приказал тут дежурить.

Холодок предчувствия пробежал у меня по коже.

– А известно имя шпиона? – беззаботно спросил я. Он кивнул.

– Это некто Маруд, толстый хозяин гостиницы в городе, – ответил капитан. – Он как будто хотел передать какое-то сообщение мятежникам в джунглях, но Ул Ужасный, с его тайным искусством, предотвратил это.

– Понятно. – Боюсь, я побледнел при этой страшной новости, хотя в этот час освещение тусклое и мой знакомый ничего не заметил.

– Его захватили с письмом?

– Нет. Так мне сказали. Его схватили и повели к Арколе, но…

– Но?

– Он выхватил у одного из стражников кинжал и убил себя, прежде чем его допросили. – Капитан сказал, что его ждут дела, попрощался и пошел по коридору, оставив меня наедине с моими мыслями.

Увы, храбрый верный Маруд! Очевидно, он убил себя, чтобы не выдать мое участие в заговоре. Я почувствовал угрызения совести. Человек убил себя, чтобы спасти меня. Вернее, спас меня, чтобы я мог служить принцессе Дарлуне.

Ну, что ж, это не первый патриот, погибший на службе достойному делу, и, конечно, не последний. Но я твердо решил, что когда все это кончится, все опасности минуют, самопожертвование Маруда не будет забыто, его имя будут помнить.

Однако вскоре один вопрос изгнал все остальное у меня из головы. Схватили ли Маруда до того, как он доставил мое письмо лорду Ярраку, или после?

Все утро я пытался что-нибудь узнать, но никто мне не мог ответить. Маруда задержали у входа в туннель, но в это время он мог либо выходить из города, либо уже возвращаться. И ни один не знал, что было на самом деле! Кроме разве что Ула Ужасного!

8. УЛ УЖАСНЫЙ

В следующие несколько дней я действовал очень осторожно, каждую минуту ожидая ареста. Но ничего подобного не происходило, за мной не наблюдали, насколько я мог судить, и ни в чем не подозревали. Постепенно я успокоился, решив, что мое участие в самопожертвовании Маруда никому не известно.

Мой патрон дал мне незначительное поручение, которое привело меня в район дворца, в котором я раньше никогда не бывал.

Выполнив поручение, я возвращался в апартаменты принца Васпиана, когда меня сзади окликнул негромкий голос.

Я повернулся и увидел холодные немигающие глаза Ула Ужасного!

Толстый маленький человек улыбнулся, увидев невольное удивленное выражение моего лица.

– А, это камад Джандар, – промурлыкал он шелковым голосом. – У нас еще не было случая встретиться, камад, хотя я с большим интересом следил за твоим возвышением в наших рядах.

– Я удивлен, что лорд Ул интересуется простым воином, как я, – сказал я. Он рассмеялся странно, беззвучно.

– Меня интересует все связанное с безопасностью принца Васпиана, ответил он. – Пойдем… У тебя, конечно, найдется немного времени… У меня есть охлажденное вино, я ненадолго задержу тебя.

После некоторых колебаний я принял приглашение. Я нисколько не боялся толстого маслянистого маленького жреца, но он меня очень интересовал. Поэтому я позволил отвести себя в большую комнату, в которой он, по-видимому, жил.

Комната оказалась просторной, солнечной, с удобной мебелью, с толстыми коврами, великолепными настенными завесами и мягкими стульями. Он налил мне отличного желтого вина в серебряный кубок и поставил рядом тарелку с маленькими пирожными и ломтями холодного мяса. Я заметил про себя, что жрец, очевидно, не ведет аскетический образ жизни и любит комфорт.

Я решил также не пробовать в его присутствии пищи и вина, чтобы не попасть под воздействие какого-нибудь наркотика, развязывающего язык. Поэтому я только смочил губы вином и вежливо отказался от пирожных, говоря, что только что поел, что, кстати, было правдой.

Ул сел против меня, сложил на животе свои пухлые мягкие руки и посмотрел на меня умным проницательным взглядом, с легкой улыбкой, которая, впрочем, не смягчала змеиного холода его взгляда. И я обратил внимание, что он усадил меня так, чтобы мое лицо было ярко освещено, а его оставалось в тени.

– Ну, камад, тут нам удобно будет немного посплетничать… Мне кажется, ты раньше служил лорду Сорабы?

Я ответил, что это верно.

– По-прежнему ли городом правит лорд Каамурат? – спросил он, удивив меня: когда мы выбирали Сорабу как вымышленное место моей последней службы, то сделали это потому, что Черный Легион много лет не приближался к этому городу на берегах Корунд Ладж и поэтому маловероятно, чтобы мне пришлось отвечать на затруднительные вопросы о городе, который я никогда в жизни не видел.

– Да, – ответил я, – хотя он уже стар.

Это правда, так заверил меня лорд Яррак. Он тщательно проинструктировал меня относительно Сорабы на случай, если мне все-таки придется отвечать на вопросы об этом городе.

Ул задумчиво кивнул и потом спросил о здоровье какого-то лорда Уруша. Я о таком никогда не слышал и решил потянуть с ответом. Поэтому я рассмеялся и сказал, что был простым солдатом в городской страже и ни в какой контакт с большими господами не вступал.

Улыбка Ула стала шире. Мне она не понравилась. Не понравился и блеск черных глаз, когда он хитро взглянул на меня.

– Естественно, так и должно быть, – промурлыкал он. – Но разве не странно, что всего лишь через несколько недель службы ты получил высокое звание и занял место рядом с самим принцем Васпианом, а в Сорабе оставался всего лишь простым солдатом?

Я с видимой небрежностью пожал плечами, хотя под курткой у меня на коже выступил пот.

– Нет, совсем не странно, милорд. Мой командир в Сорабе был эгоистичным человеком, он все время старался услужить знатным людям, продвигая их сыновей и минуя более заслуживших повышения, но менее знатных воинов, таких, как я. И, как ты, должно быть, знаешь, милорд, вовсе не мои воинские заслуги привлекли ко мне внимание принца Васпиана, а просто счастливая случайность: я спас его от опасности, остановив понесших тапторов. – А, да, что-то такое я слышал… Действительно, счастливый случай: и принц невредим, и ты повышен благодаря этому случаю. А из какой ты местности, камад? Никогда не встречал человека с таким цветом глаз и волос.

– Моя страна называется Соединенные Штаты Америки, – ответил я.

– Что за странное название! Никогда не слышал о таком городе. Где это? – лениво спросил он, по-прежнему слегка улыбаясь.

Я чувствовал, что он со мной играет, но ничего не мог сделать. Теперь я понял, каково приходится маленькой мышке в лапах толстого ленивого и очень сытого кота.

– Он очень далеко отсюда, – совершенно правдиво ответил я. – Не могу точно указать направление, потому что давно уехал оттуда и с тех пор побывал во многих землях.

– Должно быть, действительно очень далеко, – лениво ответил Ул, потому что я о нем никогда не слышал, а география – мое давнее хобби. Скажи мне, камад, у всех ли жителей твоей земли глаза такого странного цвета.

– Нет, не у всех. Наш народ происходит от смеси нескольких наций, долго живших вместе. Впрочем, у многих моих земляков голубые глаза. Здесь они, кажется, встречаются очень редко.

– Да, редко, очень редко! – сказал он и снова беззвучно рассмеялся, и от этого смеха у меня по коже поползли мурашки, хотя я и не мог бы сказать, почему. Но что-то в этом маленьком толстом и внешне таком безобидном человеке мгновенно настораживало меня. У меня было впечатление, что он так же безвреден, как кобра.

В этом месте я прервал разговор, сказав, что не должен надолго уходить от своего патрона.

– А, да, милорд принц несколько… Как бы это сказать… Излишне подозрителен, – замурлыкал он, потирая толстые маленькие руки. – У него странное чувство, будто его всегда окружают враги, не правда ли? Скажи мне, камад, есть ли у тебя тайны, которые ты держишь при себе.

Я принужденно рассмеялся.

– Конечно, милорд! Разве их нет у каждого человека?

Он снова рассмеялся и встал, чтобы проводить меня из своего мягкого шелкового гнезда.

– О, да! – хихикал он. – Но у некоторых эти тайны поразительны! – И мне эта его ремарка совсем не понравилась.

Я поклонился и пошел по коридору. И пока не свернул за угол, чувствовал на себе взгляд его холодных блестящих маленьких глаз.

Так закончилась моя встреча с Улом Ужасным. Я чувствовал, что он либо знает, либо подозревает, что есть во мне что-то такое, о чем не должно быть никому известно. Но он не вмешивался в мои действия и не разговаривал ни с кем из моих начальников, в этом я был уверен.

Но с тех пор я, как мог, стал избегать его. И, к счастью, принц Васпиан больше не посылал меня в ту часть дворца.

* * *

В следующие несколько вечеров я сопровождал своего патрона на придворные пиры и потому часто видел Дарлуну.

На этих пирах часто присутствовал и Ул Ужасный, так что я старался не выдать своего интереса к принцессе. Я чувствовал, что он в чем-то подозревает меня, и старался не привлекать его внимания. К счастью, принц Васпиан необыкновенно боялся толстого маленького колдуна и испытывал к нему явную антипатию, и когда им приходилось находиться вместе – на совете или на пирах, о которых я говорил, – он совершенно очевидно избегал Ула. Ул не обижался, только улыбался своей спокойной улыбкой Будды.

Поэтому, хотя мы и не разговаривали и она меня не замечала, я часто видел принцессу во время этих долгих государственных обедов. Вела она себя на этих пирах гордо и сдержанно. Всегда великолепно одетая и украшенная драгоценными камнями и металлами, она тем не менее казалась больше беспомощной пленницей, чем будущей королевой. С другими женщинами за столом она почти не разговаривала. Все это были женщины Чак Юл, жены, дочери и любовницы руководителей Черного Легиона, наглые, скандальные, варварские. Они постоянно делали язвительные замечания о ее нарядах и манерах, все, что она делала, сопровождалось взрывами издевательского смеха, и руки у меня болели от желания схватить меч или кинжал, прыгнуть к ним и раскидать их в разные стороны. Но я молчал, оставался на месте, иногда с огромными усилиями, и не думаю, чтобы на пиру кто-нибудь заметил странности в моем поведении.

Входя или выходя из зала, всегда под руку с ухмыляющимся принцем, она что-то негромко говорила ему. Не колеблясь, принимала его руку, но и не встречала его оживленно и приветливо. Я никак не мог определить ее истинного отношения к принцу Васпиану. Они, безусловно, вели себя не как любовники, хотя принц часто целовал ей руку и что-то шептал на ухо. Лицо ее оставалось бледным, выражение – сдержанным, и хоть она и не отказывалась разговаривать с ним, но и не испытывала при этом удовольствия.

Я начал думать, что у принца есть над ней какая-то власть. Что-то такое мешало ей открыто отвергать его ухаживания и льстивое внимание перед вождями Черного Легиона.

Потому что мне казалось невероятным, что она его любит. Я не сомневался, что гордая принцесса Шондакора способна на сильную и страстную привязанность, но она слишком женщина, а он слишком не мужчина, чтобы заслужить ее любовь иначе, чем принуждением.

Вам понятна стоявшая передо мной дилемма.

Я пробрался в город с единственной целью обеспечить спасение принцессы. Но теперь – я не был уверен, что Дарлуна хочет, чтобы ее спасали.

И я никак не мог забыть, как много недель назад, когда мы с Коджей и Дарлуной стали пленниками подлого и коварного, но красивого и очаровательного принца Тутона из Занадара, она приняла дружбу принца, считала его своим союзником и почти женихом. Когда мы с Лукором силой вырвали ее из его когтей, она сначала страшно рассердилась на меня и заявила, что моя помощь ей не нужна. Неужели этот случай будет повторением прошлого фиаско? Я не был уверен, но одно знал точно: прежде чем освобождать ее из рук Черного Легиона, я из ее собственных уст должен услышать, любит ли она принца Васпиана.

И все время я мысленно видел эту ужасную сцену в ее будуаре, когда она была в объятиях человека, которого я считал принцем Васпианом, о чем-то страстно просила его, щеки ее были влажны от слез, сияющими изумрудными глазами она смотрела ему в лицо, скрытое от меня углом, под которым он стоял.

Неужели я стал невольным свидетелем любовной сцены?

Но если так, как понять ее принужденные и холодные манеры при встречах с ним? Куда девалась страсть, с которой она относилась к нему наедине?

Другого пути у меня просто нет.

Я должен поговорить с Дарлуной – и побыстрее!

* * *

И как раз в эту ночь у меня появилась возможность поговорить с Дарлуной наедине.

Единственным пороком Васпиана, который пока стал мне известен, было пристрастие к некоему веществу, называвшемуся сонным лотосом.

Это мощный наркотик, который притупляет чувства и позволяет сознанию свободно блуждать в тысячах великолепных, но нематериальных сновидений. В моменты уныния или скуки мой патрон запирался в своих личных помещениях, вдыхал пары сонного лотоса и проводил остальную часть ночи в наркотическом сне.

В этот вечер, кипя от ярости по поводу какого-то воображаемого оскорбления или в болезненном убеждении, что его невидимые, но вездесущие враги опять добились преимущества, он, бранясь и всех проклиная, забрался в свою берлогу и громко потребовал трубку и сонный лотос. Я знал, что теперь он до утра не покажется, и, следовательно, меня не могут неожиданно вызвать. Моя комната была самой крайней в помещениях принца, и я мог незаметно уходить и приходить. Поэтому я завернулся в темный плащ, набросил на плечо перевязь и отправился на долгожданную встречу с Дарлуной.

Я выбрал плохо освещенный и редко посещаемый коридор, который вел к буквально покинутой части дворца. Здесь в пыльной заброшенной комнате я осмотрел стену в поисках тайного знака, которые служат сигналом присутствия скользящих панелей. Через них можно попасть в сеть тайных туннелей, которыми пронизаны толстые стены дворца.

Я сдержал возглас, когда мой тусклый фонарь осветил маленький загадочный знак. Через мгновение я отыскал тайную пружину. Послышался щелчок, скрип скрытых шарниров, и передо мной открылось черное отверстие. Без колебаний я углубился в него, за мной опустился тяжелый гобелен.

Я быстро, не неслышно двинулся по извивающимся коридорам в стенах дворца. За многие прошлые походы я уже привык к знакам на стенах указателям направления. Легко ориентируясь, я кратчайшим путем прошел в ту часть дворца, где размещались апартаменты принцессы.

Я шел в темноте, сердце билось в горле, и должен признаться, что у меня пересохло во рту и пульс ускорился. Вполне вероятно, что слова, которые я вскоре услышу, изменят весь ход моей жизни. Ибо – что если она действительно любит принца Васпиана из Черного Легиона? Что если предстоящее бракосочетание – ее свободный выбор, а не навязано ей угрозой какого-то жестокого наказания?

Сердце в груди превратилось в свинец. Если это так, то слова, которые я услышу из уст несравненной принцессы, будут для меня равносильны смертному приговору.

И хотя я никогда не говорил Дарлуне о своей любви, хотя пропасть между моим низким положением и ее высочайшим рангом вполне могла стать непреодолимым препятствием, в глубине души у меня всегда горело чистое и яркое пламя надежды.

Безнадежная любовь – вовсе не любовь, а черный ядовитый рак, разъедающий сердце. Такой ли окажется моя судьба? Неужели принцесса любит – может любить принца Черного Легиона?

Ответ на этот вопрос я должен был узнать через несколько минут.

И вот с внутренней дрожью, которую я предоставляю самому ощутить моему читателю, я подошел к потайному глазку и скользящей панели, которая вела в помещения Дарлуны.

Здесь мне пришлось погасить лампу, иначе ее слабый свет могли увидеть сквозь какую-нибудь щель в стене, а я не должен пока давать знать о своем присутствии. Я не был уверен, что принцесса одна.

Прикрыв лампу плащом, который я прихватил именно с этой целью, я в полной темноте приблизился.

И замер от неожиданности!

Перед собой, на фоне тьме освещенное тусклым светом, я увидел лицо незнакомого человека.

Впрочем, лицо его было закрыто черным забралом, и я видел только блеск глаз, прижатых к глазку в стене. Свет, пробивавшийся из помещения, тускло освещал профиль этого человека.

Кто-то еще в темноте подглядывал за Дарлуной!

Со смесью страха и тревоги я отступил и споткнулся обо что-то в темноте, покатился камень. Его стук показался мне ужасно громким в неподвижности черного прохода, и тут же невидимый наблюдатель отдернул лицо от глазка и сразу растворился во тьме.

С бьющимся сердцем, тяжело дыша, я стоял в темноте, вслушиваясь и всматриваясь в поисках малейших признаков положения своего противника. Волосы встали дыбом, каким-то шестым чувством я ощущал его невидимое присутствие.

Потом ослепительный луч ударил мне прямо в глаза – обнаженная сталь устремилась к моему сердцу, и в следующее мгновение я отчаянно сражался за свою жизнь.