Текст книги "Открой"

Все любят шоколад, почти все… но каждый любит его по-своему. Кто-то бережно хранит его в холодильнике, вспоминая о нем, как о волшебном эликсире радости, отламывая по маленькому кусочку и с замиранием сердца и детским восторгом отправляет его в рот неспеша, будто боится, что он может быстро закончится…

Кто-то ломает плитку шоколада на множество кривых кусков, поспешно запивая чаем и извергая матерные слова… (как например, делает это желтая пресса), оставляя вкусовые рецепторы в частичной неудовлетворенности. А кто-то и вовсе берет грубую терку и начинает тереть сладкий шоколад острыми лезвиями, вместо того чтобы дать шоколаду растаять… в моей жизни только Майк дает мне так долго таять и наполняет мою жизнь смыслом, что я становилась еще вкуснее.

* * *

Спустя две недели мой муж заключил контракт с крупнейшим косметическим брендом Т и, став лицом этого бренда, принял участие в видеосъемке рекламы для эпического аромата для мужчин.

Красивый Майк сжимал руль «Феррари», поднимая песок и пыль Арабских Эмиратов, чувствовал себя львом, покорителем силы, он вдохновлял миллионы женщин по всей планете.

Майк вернулся с красивым бриллиантовым ожерельем для меня, что стало полной неожиданностью, и я просто летала от счастья. Это ожерелье я спрятала для особого случая.

В ближайших планах, примерно через месяц, начинались съемки о нем и о его группе, о его жизни за пределами группы в поддержку нового приближающегося турне. В этих съемках также значилось мое участие и участие нашего сына.

* * *

Как-то мне позвонила Инкери и попросила приехать по указанному адресу.

– Ты звезда, Саманта, поклонники и журналисты разрывают тебя на части, а теперь ты не только медийная личность, но еще и семейный человек, теперь у тебя больше забот и дел. Ты замужем, у вас есть ребенок…

– Да… забот стало еще больше… Карл умудрился подхватить простуду во время прогулки.

– Врач приходил?

– Да, уже все купили и начали утром лечение.

– Все будет хорошо, он поправится.

– Спасибо.

Инкери на секунду сделала озабоченный вид, но тут же резко проснулась.

– У меня для тебя сюрприз! Предрождественский, так скажем, Инкери допила залпом большой американо и дважды ударила в ладоши.

Через секунду в кабинет зашли 7 моих «я» и все одновременно, но вразнобой, повторили мои фирменные движения.

– Да ладно, *** – вырвались у меня матерные слова от неожиданности.

– Они прошли жесткий кастинг и поработали над пластике с Джейсоном. Но думаю лучше оставить двух.

– Двух?

– Да… Ты должна их выбрать сама, но после этого ваши контакты будут поддерживаться по телефону. Вас не должны видеть вместе.

– Господи… Можно, я хотя бы сфотографирую их и покажу Майку? Кстати, получилось бы шикарное выступление с ними.

Инкери вскинула брови.

– Блин, у тебя всегда мысли не как у людей…

Я смотрела на них завороженно и не могла оторвать взгляда. Одна девушка особенно была похожа на меня. Она будто была моей сестрой-близнецом.

– Ты ведь понимаешь, что с веснушками найти точную копию тебя было очень сложно… Мейк-ап мейк-апом, но мы хотели найти наибольшее сходство.

– Да, но тебе удалось, посмотри на нее.

Мы говорили о девушках, как о каком-то товаре, но почему-то меня это не смущало, и они тоже улыбались – видимо, я им нравилась.

Я пошла к третьей копии меня, и она мне улыбнулась.

– Господи, посмотри на ее зубы, ты видела?

– Ну конечно, я не Господи, но сейчас… – съязвила Инкери.

– А что с зубами?

– Как вас зовут? – спросила я.

– Меня зовут Саманта Дэвис, – вызывающим тоном ответила девушка, стоящая напротив меня, скопировав мою редкую раздражительную интонацию…

– Господи… Бывает же такое… – по моему телу пробежали миллионы мурашек.

Я смотрела на нее завороженно. Это наваждение…

– Ее зовут Перл.

– М-м-м, жемчужина? Как красиво. Расскажи о себе.

– Моя семья – иммигранты из Израиля, мы пережили трудные времена и гонения. В школу я ходила уже в Америке, престижных университетов не оканчивала, сейчас работаю танцовщицей. Мне нравится ваше творчество, поэтому я здесь.

– Отлично, Перл. Ты мне нравишься, шаг вперед.

Девушек осталось шесть, и все они старались не показывать своего волнения.

Перед глазами мелькали рыжие копии меня, которые говорили почти также, и, если честно, это вызывало не очень приятные эмоции. Но Инкери меня не понимала. Она радовалась.

Глава 5. Зимний сон

* * *

Тем временем в Беркшире, в графстве юго-восточной Англии жил Генри… Генри Кендал – дедушка Саманты.

Эта красивая осень для пожилого Генри была особенной, он наконец-то дождался своего правнука, но из-за плохого самочувствия еще не познакомился с ним и не успел потрогать его за ручки и ножки, хотя ему очень этого хотелось. С сердцем случился очередной коллапс, и жизнь на мгновение остановилась. К своей смерти Генри был почти уже готов, но все изменилось после встречи с Самантой. После встречи с ней ему захотелось не только изменить свое завещание, переписав большую часть своей собственности на внучку и на недавно родившегося правнука, в нем зажглась новая искра, в поблекших слезящихся глазах появился смысл, и первый раз за долгие годы он был по-настоящему чему-то рад. Поэтому внутренняя борьба и цель увидеть правнука вживую, а не сквозь бездушные электронные носители, помогла ему выкарабкаться из больницы и занять любимый диван.

В большом красивом поместье, выполненном в викторианском стиле, похожем на замок, кроме Генри, проживали еще лишь несколько человек обслуживающего персонала: дворецкий, повара и горничная Дороти, к которой Генри питал странные чувства. Также в его штате значилась охрана, сопровождающая его за пределами поместья, и один охранник на территории, а также несколько личных представителей по бизнесу. Помимо титула, который с гордостью носил Генри, он был очень богат и упрям, имел сварливый характер и склонность к странным розыгрышам. Английский титулованный аристократ, в жилах которого текла чистейшая голубая кровь, часто фыркал и молчал. Если бы он был гномом из сказки «Золушка», то обязательно Ворчуном. В общем, по жизни он был диковинно загадочным персонажем.

У него была весьма одинокая жизнь после того, как сначала он потерял свою жену, а потом обеих дочерей. Он надеялся, что они на небесах, что еще где-то они живы, и каждое утро разговаривал с ними мысленно, глядя на небо… из-за дня в день, точно шизофреник. Иногда он пересматривал фотографии и считал, что кто-то проклял его род, но кто даже не мог представить….

Одна дочь, Роза, которая проживала в Америке, умерла не так давно от страшной болезни, прислав ему письмо, раскрывающее тайну существования его внучки и ее печальную историю, а другая, Софи, мать той самой девочки, разбилась в автокатастрофе со своим мужем почти тридцать лет назад. Жена же Генри умерла очень давно от сердечного приступа, после которого тогда еще живые дочери, обвинив отца в смерти своей матери, отвернулись от общения с ним. И долгое время Генри оставался один. Он был опечален и много лет проводил в своем особняке, почти ни с кем не поддерживая дружеских контактов, не посещая светских раутов, лишь иногда путешествуя по миру и встречаясь с деловыми партнерами. Он уже был невероятно богат, его империя, переданная отцом, разрасталась, но, чувствуя себя уже старым и некомпетентным, он почти оставил дела, передав все нанятому представителю, которого звали Уильям Гросс, который счел это за большую честь. Уильяму было за 45, он носил смешные очки и странно смеялся, но был невероятным гением, особенно в цифрах, умел виртуозно следить за работой всей нанятой команды, которая, в свою очередь, координировала всех генеральных директоров крупных непотопляемых гигантов. У Уильяма был помощник, которого звали Роберт Бенсон. Также вместе с ними приходил солиситор Арон Хорн-младший, который тщательно проверял все документы до подписания Генри. Раз в неделю они приходили к Генри и докладывали о делах. Иногда к ним присоединялся пожилой и сутулый барристер Леонард Янг.

В пятницу, в 12 часов дня, после второго завтрака, Генри принимал у себя Уильяма, Роберта и Арона в библиотечном зале за чашечкой кофе, подписывая самые важные документы. Кендал вникал в некоторые финансовые вопросы, пролистывал выписки счетов и текущие передвижения дрожащими от старости руками и периодически задавал некоторые вопросы по поводу необходимости тех или иных затрат и вложений в уже имеющейся бизнес и в покупки новых акций…

Ко всему прочему, подписывал приказы о перестановке в топ-менеджменте кадров, учитывая советы Уильяма.

Генри Кендал являлся владельцем большого концерна, включающего в себя земельные, строительные объекты в разных графствах Великобритании, на территории Ирландии и даже в Соединенных Штатах, а также был собственником нефтяной скважины в Северном море, владельцем нескольких фабрик одежды в Лондоне, и обладателем контрольного пакета акций крупного холдинга на юге Франции.

Обо всем этом Саманта не знала – это было, скорее, ее преимуществом в глазах Генри, нежели недостатком. И пресса о Генри не писала, потому что он не давал о себе знать и не давал поводов для интриг журналистам. Его можно было назвать «серым кардиналом» или «скрытным миллиардером», потому что во главе каждого предприятия значился нанятый генеральный директор.

Генри очень гордился характером своей внучки, которая смогла преодолеть столько препятствий в жизни и добиться недостижимых высот в мире, который ей очень нравился, но также преуспеть в личной жизни, выйти замуж и родить ему правнука.

Итак, Кендал сидел в своем оголившемся саду на красивой скамейке рядом со статуей своего деда. Зимой в Англии всегда было холодно, темно и сыро, и он поеживался. На днях ему приснился раненный летающий орел, сильно размахивающий крыльями в небе. Орел сел на изгородь и поднял свой величественный клюв в его сторону, одарив его презренным взглядом. Генри воспринимал сон буквально, без метафор и перебирал в памяти сказания и истории про орлов… Например, в Англии и Дании казнили за убийство орла, тогда же было и поверье о тайной связи между орлом и ветром. Орел… ветер…

…Генри также вспомнил, как орел наклонился и показал ему раненое крыло, которое, казалось, тянулось за ним шлейфом. С одной стороны, это было ужасающе, но с другой – странным образом завораживало. Генри вспомнил, как играл со своим отцом в этом дворе, немного сник и позвонил Саманте.

* * *

«Саманта не взяла трубку – наверное, очень занята…» – подумал про себя Кендал и снова поежился от холода, встал с кованой скамейки ручной работы, заметенной первым снегом, и решил навестить Келси. Единственным существом, не требующим от Генри объяснений и каких-то ответов, был его верный пес, такой же старый, как и Генри. Келси был породистым английским спрингер-спаниелем, жившим в отдельно построенном собачьем дворце на территории особняка.

Он уже не был таким же быстрым как раньше, но глаза по-прежнему излучали красоту и добрый свет. В былые времена, Генри часто брал его с собой на охоту, но сейчас они не могли позволить себе продолжительные прогулки.

…на любимой консоли Генри, которая являлась роскошным завершающим штрихом большой и светлой гостиной, стояли поднос с бокалами и любимое вино. Он снял серую заснеженную шляпу и налил в бокал чуть больше четверти белого сухого вина, посмотрел на свои сморщенные морщины, потрогал редеющую бородку, затем поплелся в свой кабинет. Полированный деревянный стол стоял на своем месте, Генри сел за него написать что-то важное на красивой праздничной бумаге, которой было очень много, потому что в использовании ее было крайне мало нужды.

Зеркало не умело врать, хотя издалека оно казалось таким красивым и идеальным… Морщины нельзя было разгладить руками, а борода или усы, которые Генри то носил, то сбривал в зависимости от общего настроя или времени года, уже никогда бы не смогли бы участвовать в чемпионате мира» Борода и усы»… – с долей иронии посмеялся про себя Генри Кендал.

* * *

Я потерла виноградный плющ на руке… Пора нанять себе еще одну помощницу, которая будет моей второй рукой по личным делам. Мне нужно больше свободного времени. Я хочу создавать новые проекты, я хочу много работать!

Но после того как Инкери представила мне моих двойников, меня охватил страх. Я ехала в машине обратно домой, и мне мерещилось, как Перл заменила меня на площадке, на съемках, как она смело вошла в мой дом. Я не спала, я просто представляла, как копия меня подходит к Майку, трогает его лицо, а потом тянется к маленькому Карлу.

– Левински, мы можем ехать быстрее?

– Ты снег видишь? – пробурчал Левински и посмотрел на нее в зеркало.

* * *

Я никогда не умела рисовать шикарные картины, только незамысловатые эскизы как в случае с эскизами помад. И всю жизнь боялась делать то, к чему у меня совсем нет способностей, но мне очень хотелось запечатлеть всю нашу семью. И я вспомнила о том семейном фотопортрете, на котором есть даже Молли. Моя семья… Майк… Карл, Молли и я… и я… Я достала эту фотографию и прижала к груди, сердце радостно сжималось. Ее сделала Ангела Розе – волшебная фотохудожница из Германии. Да, фотографии еще лучше, чем рисунки…

На фото только не хватало Генри и мамы Фёрга.

– Майк!!!

– Да, дорогая!!! Тебе, кстати, кто-то звонил.

Я нашла фотографию в почте, сохранила себе в телефон и поставила на рабочий стол в макбуке…

– Надо увидеться с Генри.

* * *

Генри закончил писать письмо на праздничной бумаге, положил в золотой именной конверт и передал дворецкому, чтобы он, в свою очередь, отдал письмо на отправку первым классом в Америку. Это письмо было адресовано Саманте и Майку. Почему так официально? Возможно, потому что он не мог дальше ждать – его самочувствие было не очень стабильным, он был очень стар, и силы то покидали его, то снова возвращались. А возможно, была какая-то другая причина.

Покинув больницу, первое время Генри держался, но через пару недель снова начал сдавать. Он принял решение пригласить Саманту, Майка и маленького Карла к себе в поместье, чтобы отпраздновать с ними его приближающийся день рождения. Что являлось серьезным поводом поговорить с Самантой о важных для него вопросах и, конечно же, увидеть правнука. Письмо с пометкой «срочно» доехало до Лондона, «село» в самолет в специальный отсек и полетело в Нью-Йорк, преодолевая расстояние в 5510 километров.

После обеда следующего дня письмо было уже доставлено в подъезд дома, где жила Саманта, и консьержка позвонила ее домработнице, чтобы г-жа Дэвис спустилась вниз и расписалась за получение важной корреспонденции.

– Твой дед очень хитер: он тащит нас праздновать свой день рождения накануне Нового года в заснеженную Англию, чтобы мы провели все праздники вместе.

– Да, но этот коварный план не такой уж плох.

– Да, но если честно, я хотел провести его здесь, с вами, может даже устроили бы вечеринку, попросили бы одну из нянь посидеть с Карлом… У нас же столько предложений от друзей!

– Не переживай, не там, так здесь, по приезду, мы обязательно организуем вечеринку, и успеем съездить к друзьям.

– Да, мы сто лет не собирались вместе…

– Хорошо, Шерстинка, – так Майк иногда звал Молли, – едет с нами, она будет меня успокаивать и согревать.

– Конечно, едет, точнее, летит. Да, Молли?

Молли спокойно спала и никого не трогала в своем уютном мягком домике, иногда переворачивая ножки, принимая позу «курицы».

Майк подошел к «шерстяной курице» и нежно погладил по животу, она приоткрыла глаза и одарила его небесно-голубым взглядом с поволокой.

* * *

Я позвонила Генри, поблагодарив за приглашение и извинившись, что не смогла своевременно ответить на его звонок.

– Да, я был прав, – затянул свою песню Генри, что реакция на письмо будет быстрее, чем на пропущенный звонок.

– Хорошо, Генри!

– Дед я твой, Саманта… я не просто Генри, – немного агрессивным тоном проворчал Кендал.

– Хорошо, дедушка Кендал, мы прилетим к тебе всей семьёй, уже начинаем собирать чемоданы. Мы будем у тебя уже очень скоро, не переживай.

Для разнообразия разговор был продолжен о новых зубках Карла и о его недавней простуде, потом, вежливо пожелав друг другу хорошего дня, закончили разговор.

Кендал положил трубку и заплакал. Он до последнего не верил, что они примут его приглашение, поэтому оттягивал с этим день ото дня.

* * *

Оставив дела, Генри начал готовиться к смерти, хотя к этому невозможно подготовиться… Кендал чаще лежал в больнице из-за серьезных проблем с сердцем и легкими, а когда ему становилось лучше, гулял, проводил время с собакой и со своим поверенным.

Генри уже давно стали чаще приглашать на похороны, нежели на дни рождения и последние лет пятнадцать, ему нравилось быть отшельником, лишь иногда приглашая своих старых и добрых друзей, он устраивал небольшие приемы в своих больших владениях и вел важные переговоры по телефону.

Генри нравилось читать разные письма, приходящие на его адрес, от государственных структур, бизнесменов и т. д. Письма были разного характера: и с поздравлениями и бесчисленными просьбами, которые его развлекали, а также он забавлялся, считая свои миллионы… или даже…. Но никто, кроме его поверенного, юриста и нотариуса не знали, насколько могуществен Генри Кендал. Ему удалось не просто удержать на плаву, но и преумножить невероятную империю, состоящую из множества концернов, связанных между собой сложными хитрыми сплетениями. Генри вкладывал деньги в новые акции, в недвижимость, и все это продолжало расти… Но для кого и чего? Только когда он узнал, что у него есть родная внучка, он обрел в жизни надежду на то, что вся его империя построена не ради того, чтобы ее просто построить, а чтобы она продолжала существовать и разрастаться после его смерти и деньги от этого приносили кому-то счастье.

* * *

Весь следующий день я посвятила сборам и поиску подарков.

Я заказала новой помощнице, которую нежно называла Ласточка, купить уже выбранные подарки для Майка, Генри, маленького Карлушки, мамы Майка Мелоди, для наших водителей, Левински и его жены Поліньї, для Лизы, для телохранителей Дэна и Франка, домработнице, помощнице по хозяйству… Инкери, и др. А также, по-быстрому составив с Майком список друзей и коллег, которых мы планировали поздравить с Рождеством и Новым годом, отдали его Дэну, чтобы он вдогонку передал еще Ласточке, которая уже выпорхнула исполнять поручения. Мы боялись не успеть поздравить всех и вернуться позже намеченного срока, поэтому искрометная организация заставила меня проснуться быстрее, чем ядрёный кофе эспрессо.

* * *

Лиза сидела позе лотоса перед макбуком и была сосредоточена на экстремумах функций одной переменной…

Нужно было найти область определения, производную, критические точки и интервалы…

В свободное время ей нравилось делать разные математические тесты, строить алгоритмы и всякое такое, что и не снилось нормальному человеку. Также Лиза неплохо разбиралась в компьютерах, но на все это ей требовалось больше времени, чтобы постоянно повышать свой уровень. С тех пор как она стала няней Карла, в ее жизни поменялись приоритеты, и самое дорогое время уходило на любимого Карла, которого она почти считала своим сыном, но никогда об этом не говорила Саманте, чтобы она не сочла ее безумной. О ее математическом даре и страсти к компьютерам Саманта никогда не спрашивала, и Лиза не рассказывала…пока накануне отъезда в Англию Саманта поняла, что ее ручной компьютер просто принципиально не включается.

Дэвис начала отчаянно ругаться и размахивать руками, курить, потому что в компьютере содержалась» гора важных документов, личные фотографии и все, что только можно!», а ведь она только что поставила семейное фото на заставку рабочего стола… будто это разозлило некие темные силы.

Майк был в гараже, а у Саманты начиналась паника по нарастающей, потому что макбук необходимо было взять с собой.

Тогда Лиза, немного колеблясь, попросила посмотреть ее «железного друга»…

– Да, конечно! А ты разбираешься?

– Вариантов два: либо полетело программное обеспечение, либо произошел выход из строя какой-то железячки, – сказала Лиза.

– Черт! Блондин сейчас в Австралии, – Саманта хлопнула себя по лбу и двинула ладонью по двери.

– Ты видишь, внизу мигают лампочки?

– Да, что это значит?

– Принеси, пожалуйста, свой аккумулятор.

– Ты можешь его починить?

Саманта включила в розетку макбук, и Лиза снова его запустила.

– Он проснулся!

– Сейчас я дам тебе жесткий диск, сольем все твое барахло, а в Англии я попробую понять, что с ним – батарея или проблемы с материнской платой…

– Блин, чума!!! Ты еще и гений?!

Лиза большую часть времени жила с Самантой, Карлом и Майком, и у нее была своя комната, там у нее валялись всякие решебники, тетрадки и инструменты первой необходимости по починке разной техники, так как иногда она подрабатывала фрилансером, то и дело ковыряясь в компьютерах своих друзей и друзей друзей. Но все чаще и чаще она стала откладывать все хорошо оплачиваемые просьбы в пользу Карла – она безумно его любила.

Первая мысль, посетившая Саманту, когда она познакомилась с Лизой и осознала, что большую часть времени она будет проводить в их квартире, был страх, хотя почему-то она выбрала именно ее. Сможет ли эта хрупкая девочка стать не только хорошей няней для ее сына, но и также не влюбить в себя Майка? И иногда, вечерами, выпивая чай, она интересовалась, есть ли у нее любимый человек, и как вообще у нее дела помимо работы.

Лиза же ни с кем не встречалась, потому что вечно была занята то работой, то изучением какого-то материала. Но она была не глупой и понимала, что Саманта задает ей такие вопросы не ради праздного любопытства. Поэтому для Саманты она придумала себе парня, которого назвала Стивом… Все были довольны.

Канун 25 декабря

Генри попросил оформить Дороти праздничное убранство поместья. С самого утра она развешивала венки из остролиста, омелы, плюща, подвязанные красивыми украшениями и бантами. Лучшие шары и игрушки, сверкающие своим великолепием, были сняты с полок, и с любовью развешаны на большую свежую ель, привезенную по заказу Кендала. Такую ель ему привозили каждый год, потому что он имел привязанность к этому празднику и всегда отмечал его, даже будучи в гордом одиночестве. Раскуривал трубку, смотрел в окно, просматривал старые фильмы и размышлял… иногда на верхушку ели надевалась звезда, а иногда – ангел, как и в этот раз.

Дети уже начали ходить по домам, распевая каролы (carols), собирая пожертвования… Но так как поместье Генри находилось за большими воротами, не каждый ребенок имел смелость звонить в еле заметный звонок и беспокоить владельцев.

Пиршество было готово, и с минуту на минуту ожидались звездные гости. Еще издалека главный дом с витиеватым плющом, покрытым снежной массой, был похож на дома, нарисованные на старых рождественских открытках, точно из сказки. Но каждый из нас верит в свою сказку, и у каждого она своя.

Саманта и Майк поцеловались под белой омелой и зашли внутрь со всей своей огромной свитой.

В дверях Генри успел сказать Саманте, что она похожа на Пеппи Длинныйчулок. Она засмеялась, и он проводил их в гостиную.

Плумпудинг, приготовленный из хлебных крошек с добавлением разных специй и фруктов, запах которого сводил с ума и еще больше возбуждали аппетит, облили ромом и подожгли. Затем вынесли запеченную индейку с картошкой, сладкий пирог и много-много других угощений…

* * *

До этого…

Я позвонила Инкери. Был самый подходящий момент для выхода моего двойника Перл. Пока мы собирали вещи в поездку, приехали и Дэн и Франк. Решили, что из подъезда сначала выйдут Перл и Франк и уедут совсем в другую сторону от аэропорта. А затем, через полчаса, выйдем мы с Дэном. На всякий случай я даже надела белый парик, но не сообразила, что мы все вместе все равно «четко отсвечиваем». Но это были пробы, наш первый раз, и Перл на самом деле справилась с задачей на ура, даже забрала за собой хвост из телерепортеров, откуда-то появившихся на горизонте.

– Майк, мне кажется, что кто-то сливает информацию!

– Рыба, у тебя паранойя.

– Хорошо, а репортеры решили просто подежурить у дома? Просто от нечего делать?

– Не знаю…

Майк вместе с Дэном таскали тяжелые чемоданы и передавали Левински, который по умному совету Барби сидел в стареньком «Мерседесе». На улице все равно дежурили какие-то фанаты, возможно, девочки ждали Майка. Все было очень оперативно. Сначала вышли Лиза и Дэн с Карлом и Молли. Левински помог пристегнуть ей малыша, затем взял у нее домик Молли и поставил ее рядом с собой. Они тронулись. Затем я и Майк пулей выскочили и за минуту залезли в БМВ, ожидающую нас на парковке. Майк был за рулем. Затем все вместе встретились в точке «X» и пересели на другие машины, держа путь до аэропорта. Я позвонила Перл, и она рассказала, что даже когда она отказалась давать интервью, репортеры не усомнились в подлинности ее личности. Я поблагодарила ее, и она пожелала нам хорошего пути.

Я страстно поцеловала Майка. Было ощущение, что мы ограбили банк. Я смеялась, Карл был уже рядом, а Молли ехала с Левински и Лизой. И тут Фёрг резко вывернул руль и еле вписался в поворот, и я от страха замерла, впившись ногтями в сидение. «Вот именно так же, – пронеслось у меня в голове, – ехали мои родители и не уцелели». Майк поймал мой взгляд и не стал акцентировать на этом внимание. Тени окружали город со всех сторон, и он будто бы вздыхал, провожая нас…

Майку позвонила мама, и он включил громкую связь.

– Жаль, что ты не поехала с нами.

– А с какой стати?

– Тебя звали!

– Привет, Мелоди!

– Привет, дорогая. Как мой внук?

– Все хорошо, он здоров.

– Смотрите не простудите его, будьте осмотрительнее.

Я покраснела, а Майк свернул разговор.

* * *

Барби рассказала об экстраординарном предложении, поступившем накануне родов сыграть во время родов, точнее, схваток, в развлекательную игру вместе со своим мужем. Выбираешь определенную тематику, тебе предлагают выбирать на экране варианты ответов на поставленные вопросы, как в игре «Кто хочет стать миллионером». Помимо того, что развлекательный интерактив позволяет переключить сознание и отвлечься от боли, можно выиграть какую-то небольшую сумму.

– Когда я рассказала об этом Бену, он молча посмотрел на меня с внутренней репликой: «Ну ты сама все поняла», – и я растворилась в кухонных заботах. Но если честно, я так нервничала, что любые увеселительные предложения мне казались почти нормальными.

– Да, я тебя понимаю.

– Бен просто не хотел видеть моих мучений… В каком-то смысле я его понимаю.

– Майку пришлось застать начало моих схваток, дальше, на родах, он не присутствовал.

– Ну, может оно и к лучшему: они не видели наши лица в агонии…

– Угу.

Еще мы поговорили с Барбарой о моих записях и выступлениях, Барби восхищалась моим голосом и была влюблена в мой альбом.

– Слушаю твой голос в записи, не могу наслушаться… Он такой проникновенный, глубокий! Ты правда моя любимая певица, не потому, что я тебя знаю!

Когда я услышала это от Барби, в моей душе что-то скрипнуло. Это так важно, когда именно близким нравится то, что ты делаешь! Иногда бывает все наоборот. Я лично знаю такие примеры, когда кто-то добивается успехов в чем-то, а именно близкие люди не поддерживают их в этом или даже насмехаются над их идеями на этапе создания. Поддержка близких важнее, чем тысячи, миллионов слов поклонников.

– Если честно, если бы в тот день, когда я решилась посоветоваться с Майком, он бы сказал мне что это не мое или перевел все в шутку, возможно, я бы не рискнула попробовать заниматься новым для себя делом.

– А какой результат! Платиновый альбом! Саманта, ты сама вообще понимаешь, какая ты невероятная?

И хотя нас разделяли тысячи километров, было ощущение, что она совсем рядом со мной. И сердце было разогрето. Я допила кружку шоколада и вернулась ко всем в гостиную, где стояла огромная сверкающая ель.

Лиза смотрела на меня теплым взглядом с благодарностью, несмотря на то, что она праздновала Рождество не со своей семьей – у нее было много братьев, сестер и других родственников, она чувствовала себя здесь душевно.

* * *

…Майк всегда казался мне необычным, еще до того момента, когда мы столкнулись в приемной Рея. Просматривая его клипы, я удивлялась его глазам… Порой они были просто безумными, дикие голубые глаза с поволокой, этим взглядом он разбивал миллионы сердец… беспощадно и властно. Его взгляд всегда приковывал внимание и завораживал, безумно пугал и одновременно был таким притягательным. Казалось, он может убить и съесть свою жертву заживо, прожечь насквозь, просверлить в душе черную дыру. Поджечь и с наслаждением наблюдать, как твой фитиль сгорает дотла. Майк Фёргисон часто любил быть наедине с собой, в абсолютной тишине, что меня всегда поражало. Он не медитировал, не молился и не сидел в определенной позе. Он мог просто лежать и молчать, расставив руки и ноги в форме звезды. И когда мы начали жить вместе, он был рад, что я принимаю его таким, каков он есть, и не задаю много вопросов. Всегда, закрывая за собой дверь, он закрывал шторы, погружая пространство в идеальную темноту, затыкал уши и чего-то ждал. Может быть, ответовна какие-то вопросы? Помимо ухода в себя, он с детства был кинестетиком и очень дорожил прикосновениями, любил все потрогать, чем очень сильно отличался от меня. После всей грязи, которую я пережила в детстве, я, наоборот, не любила лишних прикосновений и проникновений в мою жизнь, ограждая себя и возводя невидимые стены от взаимодействия с людьми. Но Майк… Как только мы познакомились и соприкоснулись руками… япочувствовала, как его ладони горят. Это было очень необычно. Он посмотрел на меня своим безумным взглядом и что-то сразу про себя отметил. Я это заметила, потому что сработал язык тела, и его бровь мгновенно взлетела вверх, и он, как обычно, втянул щеки. Майк… он постоянно меня трогал и почему-то, в отличие от других людей, которые прикасались ко мне, его горячие прикосновения меня оживляли.

Я всегда любил Саманту, я ее нашел и абсолютно точно знаю, что не ошибся. Только с ней я могу чувствовать себя по-настоящему счастливым, а когда она рядом со мной светится, я готов перевернуть мир, стать суперменом или еще каким-нибудь супергероем. Ей нравится то, что я делаю, моя музыка, и она делает так, что я могу посвящать этому большую часть своего времени. Это для меня очень важно.

Я помню, когда моя группа стала популярной, выстрелив с одним хитом «Боги рока», в честь которой был назван первый альбом, мы стали притягивать к себе успех. Нас стали приглашать на ТВ-эфиры, где нас заметили менеджеры из крутых музыкальных лейблов, они стали снимать нам клипы, искать инвесторов, размещать песни на радио, приглашать на музыкальные награждения, пускай вначале в качестве гостей… безумные тусовки…