Текст книги "Пока огонь не поглотит меня"

Жестокость, с которой он произнёс эти слова – самое ужасное, что я чувствовала. Меня не волновал Филипп, как и его измены. А вот бессердечие Реда к моему состоянию буквально бросает в ледяную лаву, превращающую меня в скульптуру. И я с каждым вздохом застываю, осознавая, как же безжалостна правда.

– Хочешь уйти – иди, я держать не собираюсь, – подаёт голос близко. Вжимаюсь в стену, не позволяя больше дотронуться до меня.

– Конечно, у тебя же таких много, – усмехаюсь своим словам и двигаюсь по стенке.

– Много, но недостаточно. Тебе в другую сторону. Левее от тебя дверь. Она открыта. Иди, – подсказывает, и я проскальзываю по стене. Нащупываю ручку, но как же обидно внутри. Так красиво всё было, так ярко, и так больно теперь. Сама виновата. Сама захотела. Сама тянулась, и сама же буду скулить, но наедине с собой. Не дам ему ещё больше власти надо мной. Не подарю.

– Мне жаль, что ты распалил себя на многих. Развратил своё сознание и мышление до той точки, где нет ничего, кроме одиночества. Я сожалею, что попала в твои лапы, Ред. Сожалею о том, что ты вызвал желание поверить – не все мужчины одинаковы. Есть исключения. Но не существует их. Я знала об этом, и это моя ошибка, – нажимаю на ручку, дёргая на себя дверь, то она тут же захлопывается.

– Ты не та, кем хочешь казаться, Санта. Ты не идеальна, и даже сейчас ты лжёшь, чтобы уколоть меня. Но я невосприимчив к женской особенности, оставлять последнее слово за собой, – шипение в моё ухо обдаёт ещё большим разочарованием.

– Ты никогда и не узнаешь, какая я на самом деле, когда сам прячешься от правды. И я тоже не из тех, кто воспринимает тебя, как гуру секса. Ты лишь мужчина, и вас слишком много, а моя жизнь одна. Лучше пусть Филипп до конца останется моим прикрытием, чем разрушать себя из-за недостойного человека, – отвечая, тяну на себя ручку, но он продолжает удерживать силой меня здесь. Я боюсь сорваться, закричать на него и признаться в слабости. Нет, раньше не позволяла и сейчас смогу. Смогу!

– Тогда ты идеально подходишь своему неверному и противному мужу. Вы вместе – идеальная фикция. Ты…

– Хватит, – с силой ударяю по воздуху и попадаю на его руку, отчего мужчина издаёт шипение и отпускает дверь.

– Ты никто, так и останься темнотой, из которой я выйду. Сгори в своём огне один, потому что ты никому не нужен, и одиночество твоё призвание. Прощай, – на одном дыхании произношу и выскакиваю за дверь.

Я знаю, что он за мной не пойдёт. Он боится света, боится всего, что смогу увидеть и понять при лампах. И я иду гордо, а внутри всё умирает. Красный цвет теперь станет для меня болью, отвращением и унижением. Красный, словно кровь, навечно застывшая в жилах.

Глава 17

– Мисс Блейз, – окликают меня сзади, а я продолжаю идти по тихой улице. Я не ощущаю порывов ветра, не чувствую холода, только опустошение.

– Мисс Блейз, – передо мной оказывается мужчина, заставляя остановиться. Устало поднимаю на него голову, замечая в руках пальто и сумочку.

– Миссис Ричардсон. И никак иначе, – сипло отвечая, тянусь к своим вещам, и мне помогают надеть пальто.

– Я отвезу вас.

– Благодарю, но папа учил меня не садиться в машину к незнакомцам. Это может причинить боль, а с меня её достаточно, – сухо бросаю и обхожу его, продолжая идти.

Нет, меня не уговаривают, не применяют силу, но я вижу боковым зрением, что чёрная машина едет параллельно со мной. Да, это глупо, потому что я не представляю, где нахожусь, но всё же, запоминаю названия улиц, по которым гордо направляюсь. А это единственное, что мне осталось. Подняться, когда упала, и идти. Хотя не могу больше, туфли натирают, платье кажется удушливым, впитавшим аромат порока. Но я вытерплю. Если стерпела насилие в первый и самый важный раз, то и сейчас ничего со мной не будет.

Ловлю такси и называю адрес дома сестры. Как робот оплачиваю поездку и выхожу из такси. Вхожу в дом и не обращаю внимания на то, что у Рейчел пик работы. Тихо закрываю дверь и иду в душ, сбрасывая на ходу одежду. Нет, тёплая вода не смоет унижения и его слов, таких жестоких. Она просто расслабит меня, позволяя расплакаться. Она скроет мой шёпот и желание всё забыть. Она не даст ничего, кроме усталости.

Выхожу из ванной и сажусь на постель, открываю тумбочку и достаю кольца. Лучше быть окольцованной, ходить в удавке и кандалах, чем вновь пережить всё это. Взлёт и такое болезненное падение. Бриллиант на моём пальце искрится, а для меня это мёртвый блеск.

Сон так и не приходит ко мне, кручусь с бока на бок, а затем просто встаю и подхожу к окну, чтобы увидеть, как начинается новый день. Но мысли не обновляются, наоборот, становятся ещё мрачнее, чем раньше. Меня унижали не один раз. Смутно, но помню оскорбительные замечания Филиппа, его якобы желание научить меня быть леди и соответствовать его положению. И я позволяла, всё позволяла, чтобы превратиться в принцессу, чтобы не позволить никому больше указывать мне на недостойную родословную для этого богатого мира. Мне запрещено было рассказывать о семье, её у меня нет. Только муж, которого покорила моя красота и женская элегантность, он без ума от меня, и есть только он, готовый оберегать до последнего вздоха. Нет, я не могу больше забыть о том, как жесток он был, но и Ред не отличается ни на йоту. Они похожи, каждый желает разорвать меня на части, опустить на колени и обратить в рабыню. Одному удалось это сотворить, заманив меня деньгами и великолепным будущим. А другой… ничего не имеет, кроме самого себя и отвратительного признания в том, что я ничтожество, не умеющее контролировать свои желания. И я хотела быть такой, ночами обычно я выпиваю и забываю прожитый день, но не в этот раз. На этот момент мне гадко и обидно с невероятной силой.

Наверное, каждая женщина приходит к тому, что порой ей хочется быть слабой, податливой и настоящей. Но не каждый мужчина способен принять её такой, со всеми минусами и плюсами, разбросанными мыслями и планами. Мужчины, вообще, мало думают о нас, они лишь примеряют женщин, словно новый костюм. Он им или по размеру, или слишком мал, или велик настолько, что им проще разорвать его и перешить. И мы позволяем, потому что видим свои мечты в их действиях, они не дают возможности оглянуться назад, чтобы оценить потери. Они убивают нас, внутри причиняют боль, которую потом уже не замечаешь. Разрушение. Полное и скверное.

Обычно мне помогали мысли о том, что у меня всё есть. Одежда. Украшения. Дом. Путешествия. Филипп исполнял все мои прихоти, когда другой, Ред, даже не желал услышать меня. Он тоже хотел изменить, только забыл, что костюм уже принадлежит другому человеку, и его не перекроить. Никогда. Только выбросить, как использованную вещь и растоптать.

– Доброе утро, – зевая, на кухню входит Рейчел. Поднимаю на неё голову, и мне жаль сестру, она тоже зависит от мужчин, извращённых мужчин, которые отбирают у неё частичку собственного «я», превращая в игрушку.

– Привет, – тихо отзываясь, делаю глоток кофе.

– Тебя не было ночью, я заходила, как клиент кончил. Ходила на свидание к Реду? – Улыбаясь, она подходит к чайнику и наливает себе растворимый кофе.

Молчу, потому что не желаю отвечать. Даже с ней делиться тем, что происходит внутри, не хочу. Хотя там сейчас ничего нет, кроме пустоты и тишины.

– Санта? – Рейчел трясёт меня за плечо, и я перевожу на неё взгляд.

– Что случилось? Ты плакала? – Садится рядом на стул, всматриваясь в моё лицо.

– Хочу побыть одна. Мне необходимо подумать и понять, как вести себя, когда вернусь домой, – поднимаюсь со стула и подхожу к раковине.

– Что? Ты собралась обратно?

– Да. Больше мне здесь делать нечего. Мой приезд был глуп и импульсивен, – выливаю недопитый чай в раковину и ополаскиваю кружку.

– Но… ты не можешь! Как же развод? Как же Ред? Как же я? – Обиженно вскрикивает она.

Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к ней.

– Это не моя жизнь, Рейчел. Здесь я только разрушаю себя, позволяя людям причинять боль, когда не защищена. Моё сердце… и с ним что-то не так, оно бьётся рвано, умоляя прекратить терроризировать его. Мои мысли спутаны и непонятны. Я не хочу больше знать ничего, что могло бы быть моим. Мне остаётся только смиренно принимать настоящее и как можно дольше терпеть мужа. Возможно, это моя судьба. Возможно, искупление за грехи. Возможно, нет, уверена, я это заслужила.

– Что он сделал, Санта? Что сделал Ред, раз ты так сломлена? – С ужасом шепчет сестра.

Улыбаясь, подхожу к ней и кладу руку на щёку, поглаживаю и вспоминаю все наши приключения. Лучшей сестры нельзя желать, она всегда защищала меня и оберегала, пока я не разрушила нашу связь. Я никогда не была достойна её, но сейчас могу хотя бы попытаться.

– Я люблю тебя, Рейчел, – шепчу, отнимая руку от её удивлённого лица. – Поэтому прекращай продавать себя. Ты не заслуживаешь унижения, не ставь на пьедестал роскошь и деньги. Они никогда легко не достаются. Сейчас ты именно так и думаешь, но пройдёт время, и ты поймёшь меня. Деньги – самое опасное, что есть в этом мире. За них ты лишаешь саму себя маленького кусочка счастья. Найди его для себя. И пусть это будет не брак и дети, а найди то, что сделает тебя особенной и поглощённой умиротворением. Эта работа убьёт всё, что ты ещё имеешь в сердце. Не повторяй мой путь, хорошо? Поверь, без души и настоящих чувств ты умрёшь, при этом продолжая смотреть на этот мир через искривлённую призму. Не поступай так с собой. Люби себя, борись за себя и своё счастье, – наклоняясь, целую её в макушку.

– Я уйду, мне нужно подумать. Не теряй меня, – бросая через плечо, направляюсь в спальню, чтобы взять сумочку и пальто.

– Санта! Что, чёрт возьми, происходит? Ты пугаешь меня! – Крик Рейчел застаёт у выхода, а я только приподнимаю уголок губ.

– Страх неотъемлемая часть нашей жизни, но не позволяй ему опьянить тебя, как это было со мной, – закрываю за собой дверь.

Быстрым шагом направляюсь по улице вниз, на ходу натягивая на себя пальто. Это прощание, потому что то, что я собираюсь сделать, навсегда сотрёт из памяти этот день. Пусть хотя бы в воспоминаниях Рейчел я оставлю от себя что-то хорошее, где я кого-то любила. Недостаточно сильно, чтобы остаться.

Отчего-то я наслаждаюсь прохладой и пешей прогулкой. Мне нравится то, что дом Рейчел расположен не в центре, а на окраине. Я улыбаюсь, замечая первый попавшийся ресторанчик, где меня точно обслужат. Именно его я и искала. Алкоголь теперь кажется наилучшей зависимостью, не болезненной, а красочной и манящей. Она мне и нужна. Мой разум и тело требуют расслабления, сбросить с себя весь этот мир и увидеть другой.

Я не желаю выздоравливать, ведь тогда лишусь возможности убегать из собственной головы и находить пустоту. Также не замечать, что за окном ночь. Но день лучше, ведь он ничего не скрывает. А в темноте желаю быть абсолютно опьянённой, чтобы не бояться. Запить страх и получить необходимую дозу спокойствия.

Четвёртый, а может быть, и пятый бокал покоится в моей руке. Голова пуста, всё так легко. Время пробегает мимо, когда я не двигаюсь, и это самое удивительное, что наблюдала за всю жизнь. Мне нравится ускорять события, происходящие вокруг меня, вычёркивать ещё один день их хронометра и смотреть на игру винного нектара, с высоким градусом, но до сих пор не согревшим ничего внутри.

Замечаю тень, накрывшую мой столик. Меня не удивляет сейчас ничего, я расслабленно поднимаю голову и откидываюсь на стуле. Подношу бокал к губам и делаю глубокий глоток, чтобы насытить организм отравой.

– Неужели, в этом проклятом городе нет других ресторанов? – Мой язык чуть заплетается, а речь затянутая, медленная и пьяная.

– В нём их огромное количество. Но лишь в одном сидишь ты, последнее я и искал, – темноволосый мужчина с мягкой улыбкой отвечает, а его глаза наблюдают за мной. Чертовски красивый мужчина. Наверное, у него такое же извращённое мышление, как и у его друга. Ненавижу красный.

– Мне ничего от тебя не нужно, – допиваю вино и поднимаю руку, ожидая, когда ко мне подойдёт официант. Он уже не спрашивает, повторить ли, только забирает пустой бокал и удаляется.

– Правда? – Усмехается Джоршуа, придвигаясь ближе.

– Да. Меня не интересует развод. Он никогда меня не интересовал, это всё Рейчел. Она ненавидит Филиппа, а может быть, и меня. Но больше это не имеет никакого значения, – спокойно смотрю в его прищуренный взгляд.

– То есть ты так резко решила всё завершить? А как же свобода, Санта? Как же твои планы?

– Думаешь, они были? Нет. Всё это мечты, которые никогда не сбудутся. Да и есть ли причины? Ни одной. Больше ни одной, лишь движение по накатанной истории. Брак идеален. И я уже простила Филиппа за то, что он был раз жесток. Мне как-то всё равно, понимаешь? У меня нет смысла искать спасение, оно мне не нужно, – смачиваю языком губы и, улыбаясь, принимаю новый наполненный бокал от официанта.

– Счёт, – произносит Джоршуа, я только открываю рот, чтобы возмутиться, но мужчина взглядом показывает, лучше не спорить. Да и кто я такая в этом мире? Никто. Все только и делают, что решают за меня. И сейчас происходит то же самое. Плевать.

– Жаль, потому что я кое-что нашёл в твоём брачном контракте, – цокает Джоршуа, видимо, пытаясь заинтересовать меня этим. Нет. Отпиваю вино и продолжаю смотреть на него.

– Сколько раз в день ты влюбляешься? – Отставляю бокал и кручу его за ножку, это успокаивает.

– Влюбляюсь? – Удивлённо переспрашивает он.

– Да, то есть используешь женщин для секса? Сколько?

– Эм, – издаёт смешок и качает головой.

– Ни одного раза за сегодня.

– А вчера?

– То же самое.

– Ты девственник? – Приподнимаю брови, получая широкую улыбку.

– Нет. Секс снимает напряжение, но мне необходимо последнее в работе, чтобы вести дела с одинаковой страстью. А когда получаешь оргазм, то расслабление больше не подарит тебе новых мыслей, планов и вариантов выигрыша. Поэтому я пользуюсь влюблённостью только после завершения дела.

– Хороший подход. Ты мне нравишься, но это ничего не меняет, – допиваю порцию вина и отставляю бокал. Выпрямляясь, чувствую, как голова немного кружится. И мне хорошо, так хорошо, что я готова смеяться. Смеяться и плакать. Танцевать и кричать. Но продолжаю сидеть за столиком напротив шикарного мужчины, наблюдающего за мной.

– Я не настаиваю, Санта, – его ладонь накрывает мою руку, безвольно лежащую на столике. Перевожу взгляд на этот жест и ничего не чувствую. Совсем ничего. Хотя бы отвращение, нет.

– Ты сегодня выиграл дело? – Интересуюсь, склоняя голову набок.

– Нет, пока ещё нет, – тихо смеётся, и я улыбаюсь ему.

– Но если ты не занята, я всё же, хочу тебе показать то, что нашёл в твоём брачном контракте. Вдруг это тебе понадобится в будущем.

– Вряд ли, и ты не дашь мне выпить ещё.

– Нет. Тебе хватит, – качает головой, вызывая у меня приятное чувство благодарности. Без причины. Я просто благодарна ему, что находится рядом, когда меня нигде нет.

– Хорошо. Покажи, – соглашаясь, пытаюсь подняться из-за стола, но ноги ватные, отчего тут же падаю обратно.

– Санта, и стоит он такой пагубной привычки? – тяжело вздыхая, Джоршуа встаёт и подходит ко мне.

– Нет, – отвечаю на его вопрос, подсознательно зная, кого он имеет в виду.

– Тогда зачем? Зачем приводить себя в такое состояние? – Он помогает мне подняться. Накидывает на плечи пальто и берёт мою сумочку, бросает на стол купюры и ведёт к дверям.

– Чтобы не чувствовать. Не видеть прошлого и не ощущать себя использованной. Мне так гадко, Джо. Так гадко внутри, – шепчу, еле передвигая ногами, что мужчине приходится меня буквально тащить за собой.

– Мне больно, – добавляю признание, когда он сажает меня в кресло рядом с водительским в дорогой иномарке.

– Санта, – его палец проходит по моей щеке, но я не могу отреагировать правильно. Только наблюдаю, как Джоршуа склоняется к моему лицу и мягко улыбается.

– Обычно такие женщины, как ты, не чувствуют. Они только берут, не возвращая ничего обратно. Он ошибся в тебе, а я вот нет. Хотя поначалу противился этому делу, но сейчас уверен, что ты вернёшь эту боль с двойной силой. А я с удовольствием на это посмотрю, – он щёлкает меня по носу, словно я маленькая девочка. И это вызывает улыбку, какую-то непонятную радость.

– Пристегнись, – Джо садится за руль и заводит мотор.

Глава 18

– Я не понимаю, как ты можешь дружить с таким человеком. Вы же разные. Ты милый, немного добрый и понимающий, а он никого не слышит, кроме себя. Он не думает о том, что душевная боль имеет особую силу, другую. Уж лучше физическая, уж лучше такая, – медленно произношу я, устав от тишины.

– У тебя не было времени, чтобы увидеть, что каждый раним. У каждого человека есть слабые стороны, и они их прячут. Но не ты. Ты сразу же говоришь о болезненных точках, помогая манипулировать ими.

– Это глупость, врождённая глупость, которая дарится с красотой. Я глупая и пустая, во мне нет ничего отличительного, – усмехаюсь я, устраиваясь удобнее на сиденье.

– Или же тебе предпочтительнее так жить. Ты неглупа, Санта. Ты просто забыла, что такое решать и иметь своё мнение…

– Правда? А какой смысл? Моё мнение никогда ничего не значило. Один подавил во мне даже желание жить, другой же открыто унизил, использовал и выбросил. Сопротивление бесполезно, а глупость помогает не брать на себя ответственность, потому что у меня нет сил отвечать за всё, что я сделала. Не хочу, больше не хочу, я так устала, Джо, – вытираю рукой слезу и уговариваю себя не размякнуть сейчас.

– Есть женщины, которые выбирают и учатся быть сильными, властными и требовательными. Но быстро перегорают, встречая самого неподходящего мужчину. А есть другие, мне они нравятся больше, они не скрывают того, что ведомы, что готовы принять помощь и позволить защищать их мужчине. Они спорят, они кричат, они не умеют держать под контролем чувства, они эмоциональны. Искры, необходимые, чтобы разгорелся настоящий пожар. И он никогда не потухнет, потому что женщина всегда найдёт способ вспыхнуть и бросить в костёр щепку. Хотя обычно они пытаются стать независимыми, не понимая, что у них это есть. Ведь любой мужчина, узнавший их, увидевший такую невообразимую палитру, навсегда запомнит этот ожог, который они оставят после себя. И ты, Санта, одна из них.

Обескуражено слушаю, всё больше изумляясь тому, как его слова действуют на меня. И мне приятно, чертовски приятно, быть такой в его глазах. Той, кого он описал.

– Но многие мужчины боятся их, потому что знают, что такое боль от ожогов. Они не умеют находить подход к этому пламени, выбирая резкое окончание. Они страшатся привязаться к ним, зависеть от них, и всегда делают неверный шаг в сторону. Но это ещё хуже, ведь желание дотронуться вновь, испытать жар, с каждым днём превращается в сильнейший наркотик. А другие предпочитают моментально охлаждать таких женщин, не позволяя им гореть, но, к сожалению, они упускают возможность хоть когда-то увидеть настоящую сущность, умертвляя её и оставляя для себя лишь тело, – продолжает Джоршуа.

– А ты из каких?

– Скорее всего, из первой категории. Я не готов пока увидеть всю чудовищность и жестокость выбора. Поэтому влюбляюсь редко и слабо, не разрешая себе большее. Моё время не пришло, – с улыбкой бросает на меня взгляд.

– Тогда я ещё больше не понимаю, почему ты согласился вести моё дело, если не хотел? Ты ведь успешен, – хмуро спрашиваю его.

– У меня не было выбора. Я обязан ему жизнью. Он спас меня, и я не имею права отказать.

– Спас?

– Да. Ред всегда был закрытым человеком, а с годами стал невыносимым. Он позволяет себе многое, чего я бы никогда не совершил. Наверное, я его совесть, напоминающая, что нет виновных среди тех, кого он наказывает. Не то он делает, и это не поможет ему выбраться из темноты. А я бы так хотел увидеть это, – с горечью, да такой сильной, что мои глаза наполняются слезами, произносит Джо.

– Наказывает, – повторяю. – Именно наказывает без причины, приносит боль и унижение. И он наслаждается, да? Он наслаждается слезами и мольбами? Он радуется, когда мне больно?

– Скажу только, что он это делает непроизвольно. Он не специально говорит всё, что думает. Так он устроен, и если это приносит боль, то он сразу же отступает. Пугается. Но один раз он должен ответить за то, что натворил. Он обязан взять ответственность, чтобы встряхнуться, вырваться оттуда, и я добьюсь этого. И мы уже подъезжаем.

Переключаю своё внимание со странной речи и смотрю вперёд. Приоткрываю рот от вида массивных ворот, за которыми виднеются пики настоящего замка.

– Ты здесь живёшь? – Выпрямляясь, разглядываю изумительное плетение ворот, когда они открываются перед нами.

– Редко. В основном работаю над крупными и серьёзными заказами. А живу я в Дублине, там у меня апартаменты, – Джо направляет автомобиль по грунтовой дороге к тёмному фасаду постройки, скорее всего, восемнадцатого века. Широкая лестница, у которой мы останавливаемся, ведёт к арке, внутри которой распахиваются две дубовые двери.

– Нравится? – Интересуется Джо, помогая мне выйти.

– Хм, несколько месяцев назад я бы сказала, что ничего лучше не видела. Но видела, арендовала, жила. Нет, мне безразлично, – усмехаясь, позволяю ему обнять меня за талию и вести по лестнице наверх.

– Когда появилась такая ненависть к роскоши, Санта?

– Не знаю, но мне душно. Внутри меня происходит отторжение богатства, и нет страха лишиться всего.

– Это место делится на две части, – переводит тему разговора Джо, когда мы входим в замок. Ничего нового. Антиквариат, огромные люстры над головой, и запах огромных денег, превращённых в пыль.

– Справа запретная территория. Центральная дверь ведёт в спальню, – мужчина указывает на коридор, который мне совсем не интересен. Не понимаю, зачем он, вообще, это говорит.

– А слева моя часть. Кабинет – нейтральное место, где мы встречаемся, – Джо открывает дверь как раз упомянутого кабинета, где всё расположено в той же последовательности, как и в других похожих замках Англии, Ирландии и Шотландии. Ничего нового. Подавляю зевок.

– Присаживайся, – он указывает на обитые тёмной тканью кресла.

– Мы? Ты сказал мы, кто мы? – Стараюсь поддержать разговор, хотя моё внимание рассеяно.

– Я и мой брат.

– У тебя есть брат? – Удивляюсь, рассматривая столик из изумительного дерева.

– Да. Сейчас тебе принесут кофе, чтобы ты немного отрезвела, – мужчина располагается напротив и кладёт какие-то листы на заинтересовавший меня столик.

– Хорошо. Итак, – делаю взмах рукой, отклоняясь назад. Как же я спать хочу.

– Итак, скажи мне, какого чёрта ты подписала этот контракт?

– А что там? – Приподнимаю брови и закрываю рот, позволяя себе зевнуть.

– Ты читала его?

– Нет. Я же говорила, мне было плевать… нет, мне и сейчас плевать на то, что там написано.

– Понятно. Ну что ж, тогда я тебя немного взбодрю, – делает паузу, и я перевожу взгляд на Джо.

– Ты не получишь ничего, после расторжения брака.

– Мне и не нужно, пусть деньги…

– Ты не услышала меня? Украшения, одежду, машины, страховку, буквально всё, что он тебе дарил, ты возвращаешь ему.

– Что? – Распахиваю шире глаза и выпрямляюсь.

– Наконец-то, очнулась. Ты уйдёшь от него с голой задницей, если мы не найдём то, чем можно его шантажировать. Поэтому тебе лучше вспомнить что-то особенное, что сможет тебе помочь и не остаться полностью голой зимой на улице.

– Но… кольцо, мои серьги, я продам и…

– Санта, его адвокат работает с бухгалтером, который следит за всеми потраченными деньгами Филиппа на тебя. У него, уверен, есть список подарков, и с тебя их потребуют. А если ты их не вернёшь, то будешь оплачивать наличными. Ты понимаешь теперь, всю серьёзность и опасность твоего положения? Если ты подашь на развод, то тебе следует вернуть всё своему мужу или оказаться в долговой тюрьме. Поэтому тебе необходимо найти в своей памяти нечто, что заставит его расторгнуть контракт и оставить тебе хотя бы украшения или же не дать умереть с голода. Подумай, а я проверю, где наш кофе, – Джо пододвигает листы ко мне, пока я не могу поверить в его слова. Алкоголь сильнее, чем рассудок, и я просто смотрю на бумагу, не имея возможности рационально осмыслить сказанное. Да не может Филипп со мной так поступить, а как же насилие? Как же моя боль и терпение его измен? Неужели, это не играет никакой роли?

Беру в руки распечатанный контракт, а буквы пляшут перед глазами. Мотаю головой, пытаясь сконцентрироваться, но лишь угадываю свою подпись и подпись мужа. Не могу прочесть ничего, потому что страх от глупости буквально не позволяет думать, конечно, и превышенная доза градуса в крови играет немаловажную роль в моих жалких попытках.

Слышу, как Джо входит обратно.

– Боже… я не могу поверить… я не… что мне делать теперь? А как же его женщины? Как же всё это… – обрываю свою бессвязную и дребезжащую речь, когда поднимаю голову, и передо мной стоит маленькая женщина, походящая на бабушку в спортивном костюме.

– Здравствуй, милая моя, – ласково произносит она и ставит поднос с кофе и печеньем на столик.

– Простите, добрый день, я решила, что это Джоршуа, – натягивая улыбку, отвечаю ей. Рассматривает меня. Беззастенчиво, и даже не смущается от моего бегающего взгляда и удивления.

– Я Мёрл, экономка и домоправительница. Работаю уже так долго, что благодаря этому, не могу вспомнить, сколько мне лет, – смеётся женщина, приглаживая короткие белые волосы, подстриженные под мальчика.

– Очень приятно, я…

– Мисс Блейз, Санта, да-да, я знаю. Ох, мальчики все уши прожужжали про тебя. То кричат, то спорят, то дверьми хлопают. А этому месту более двухсот лет. Никакого уважения, – возмущается Мёрл, смахивая с ближайшего кресла невидимую пыль.

– Мальчики? Спорят? – Недоумённо переспрашиваю её и откладываю листы.

– Знаю, что подслушивать плохо, но как же мне ещё узнать, что происходит. В последнее время они куда-то ходят, так активно, что мне интересно. И я знаю, что это из-за тебя, милая моя. Ты куда краше, чем на фотографии, но такая бледная и худая. Тебе определённо нужно попробовать вкуснейшие…

– Подождите, – останавливаю её трёп рукой и, облокачиваясь на другую, поднимаюсь с кресла.

– Вы сказали, что видели меня на фотографии? – Сдавленно шепчу я, пока в голове всё мешается. Не могу уловить верное понимание ситуации, хотя отчего-то знаю его. Знаю, ведь моё сердце набирает обороты.

– Да, старший мистер Эйнсли забыл на обеденном столе. Они редко встречаются в залах, но в последнее время…

– Старший? Брат Джо? – Уточняю я.

– Старший. Если это можно сказать о наглости и желании быть первым, то да, он старший. Появился на несколько минут раньше брата. И всё туда же, как будто десять лет их разделяет. Я всегда была на стороне моего маленького Джо, ему вечно достаётся от брата. А теперь ещё и ты между ними, – с такой готовностью делится со мной. Медленно поток информации проникает в мой разум.

– Я? Почему я? Я ни разу не видела брата Джо. И он мой адвокат.

– Ох, милочка, поверь мне, я уж знаю, что говорю. Вот вчера они снова разругались. И я даже боюсь подходить к комнате Джареда, мои глаза этого не выдержат. А теперь ты сама приехала к нам, надеюсь, что…

– Что? – Шепчу, огибая кресло, узнав имя. – Как вы сказали его звать?

– Старшего Эйнсли? – Переспрашивает старушка.

– Да.

– Старшего – Джаред, а младшего – Джоршуа. В семье традиция мальчиков всегда называть на «Д», поэтому…

– Господи, боже мой, он не друг… он его брат, – закрывая рот рукой, пячусь спиной к дверям. Вся картинка складывается воедино в моей голове, накрывая с головой ледяной водой. Пытаюсь вырваться, но всё… не могу.

– Конечно. Они близнецы, – Мёрл даже не замечает, что я обескуражена, шокирована, вырвана из воспоминаний и с улыбкой подтверждает догадки.

– И он здесь? Джаред здесь? – Дрожащим голосом спрашиваю её.

– Как обычно, спит. Ночь для него время бодрствования, а день он всегда проводит в постели. И сколько бы я ни ругалась. Но разве кто-то слушает меня? Я…

Близнецы. Они братья. Похожие друг на друга. Они следят за мной и… должна увидеть всё собственными глазами.

Распахиваю дверь и выскакиваю из кабинета. Вот для чего Джо упоминал о том, где его спальня. Ред! Он его брат! Чёрт возьми!

Несусь по коридору и толкаю две двери, в нос моментально ударяет знакомый запах, а ещё какие-то ароматические свечи и алкоголь. Крепкий. Темно, слишком темно, чтобы разглядеть что-то. Свет из коридора помогает распознать тяжёлые шторы, плотно закрытые и не пропускающие дневной свет.

Соображать в такой ситуации бесполезно, потому что я уже ведома идеей увидеть его. Убедиться, что это не глупая шутка, не розыгрыш, это предательство с двух сторон. Они следили… играли, как же больно.

Руки сильно трясутся, пока я тяну в сторону штору. Меня шатает от превышенного градуса в крови, но всё же, удаётся полностью впустить свет в спальню. Тёмно-бордовые тона, огромная дубовая кровать с высокими бортиками и чёрное постельное бельё. Как в тумане подхожу ближе, склоняя голову и рассматривая мужчину, лежащего на животе. Мой взгляд прикован к его лицу. Близнец. Но я бы никогда не сказала так.

Тёмные волосы раскиданы в разные стороны, кончики игриво завиваются, отдавая тёмно-коричневым блеском, сочетая в себе и чёрный оттенок. Загорелая кожа, и те же самые правильные черты лица, что и у Джо, но взрослее. Словно этот человек имеет отпечаток самой жизни, когда брата это обошло стороной. Его красиво очерченные губы немного приоткрыты, и я слышу его дыхание. Ровное. Знакомое. Немного хрипящее. Это он… Ред.

Не замечаю, как по моим щекам катятся слёзы. То ли от облегчения, то ли от страданий, которые он принёс в мою жизнь. То ли от правды, которая резко взорвала мой мир. То ли я так потрясена, лишённая возможности принять действительность.

Отхожу к двери, не позволяя себе закричать, разбудить его и потребовать объяснений. Только подавляю всхлипы, как мой взгляд останавливается на другом человеке, спящем рядом с Редом.

Женщина. Со светлыми, длинными волосами…

«А я смотрю, как мой муж поглаживает завитые волосы блондинки и что-то шепчет ей на ухо».

Картинки постоянно сменяются, и я не понимаю, где реальность, а где воспоминания.

Она обнажена, одеяло не скрывает аппетитных форм и изящных изгибов.

«Они сидят полностью голыми на коврике в конференц-зале, и он улыбается ей. Женщина так нежно поглаживает Филиппа по щеке, вызывая отвращение».

Он не один, как и говорил. Он с лёгкостью нашёл замену, ведь я ничего не стою. И мне больно. Так больно понимать это.

Пячусь назад и задеваю что-то позади себя. Охаю, не успевая подхватить высокую вазу, и она с грохотом разлетается на кусочки. Как и всё внутри меня. Именно вот так. Громко. Без возможности собрать вновь. Таких острых осколков я ещё не знала, они, никогда не резали мою кожу невидимыми лезвиями, проникая глубже.