Текст книги "Пока огонь не поглотит меня"

Глава 4

– Привет, – напряжённо произношу я, входя в гостиную, где сидит Рейчел и что-то читает на ноутбуке.

– Привет. Сейчас только полдень, а ты уже проснулась, – она резко захлопывает крышку и поворачивается ко мне.

– Похмелье сегодня отсутствует, поэтому я выспалась, и у меня появилось желание выйти, – пожимая плечами, подхожу к креслу и облокачиваюсь бедром об него.

– Выйти? То есть погулять? – Медленно переспрашивает она.

– Точно. Сначала нужно купить что-то потеплее. У вас довольно холодно, – указываю на свой наряд идеальной жены: блузка белого цвета, тёмно-коричневая юбка и лодочки на высоком каблуке.

– И что-то другое. Санта, я думала над тем, что ты мне рассказала. Если честно, то не спала и не хочу, но рада, что ты здесь, приехала ко мне, и я готова тебе помочь. Я не собираюсь давить на тебя и спрашивать о большем, хотя ни черта не поняла из твоего рассказа, но я всё равно люблю тебя, – серьёзно произносит сестра и поднимается с дивана.

– Спасибо. Этого мне достаточно. Так что, покажешь, как изменился город за время моего отсутствия? – Улыбаюсь ей.

– Конечно, но сначала завтрак…

– Не хочу. Думаю, в Дублине достаточно ресторанов, чтобы перекусить, – перебивая её, мотаю головой.

– Но это невыгодно… лучше сказать, у меня нет возможности покрывать все твои расходы. Одежду мы купим…

– Господи, Рейчел, я и не думала висеть на твоей шее. Я до сих пор миссис Ричардсон, и у меня есть тысяча вариантов объяснений, куда я потратила деньги. Хотя Филипп никогда и не требовал отчёта. Поэтому хватит, пока я здесь, то за всё плачу я.

– О, нет, мне не нужны его деньги. И ты не должна ими пользоваться, если хочешь избавиться от роскоши, то привыкай к простоте, – категорично заявляет она.

– Брось, роскошь тут ни при чём. Одежда нужна мне, и позволь себе тоже немного побыть валютной шлюхой, как я. В этом нет ничего зазорного, поверь, просто нужно признаться себе, что деньги порой бывают удачным вложением. Да и ограничивать себя сейчас я не желаю. Если умирать так красиво и в лучшем белье, – весело подмигиваю Рейчел, ошарашенно смотрящей на меня, и направляюсь к двери.

– Ну так что, немного вкусишь моего мира, а, сестричка? – Оборачиваюсь к ней.

– Я… чёрт, валютная шлюха во мне сейчас танцует самбу, – она жмурится, пытаясь не рассмеяться.

– Тогда пришло время её познакомить с кавалерами, именуемыми «новое платье» или «туфельки». Позволь мне хотя бы немного отблагодарить тебя таким способом. И мне сейчас плевать на последствия, Рейчел, я хочу жить. Я хочу хохотать над глупостями и не ощущать тумана в голове. Ведь алкоголь до сих пор для меня манящий. И если ты не пойдёшь со мной, то я выпью…

– Всё! Мы идём! Я только сумочку захвачу! – Перебивая меня криком, Рейчел срывается на бег и несётся к себе.

Да, я понимаю, что это неразумно с моей стороны. Лучше бы обдумать всё, найти выход, но я уверена – его нет, как и сил тоже нет. Мне лишь хочется быть немного живой, не той идеальной женой, роль которой и сломала во мне что-то. Я так жду, чтобы сердце забилось, а слёзы текли от радости. Ни разу я такого не испытывала, только в преддверии покупки чего-то желанного, вот и всё. Но когда даже то, из-за чего я сломала свою жизнь, больше не вызывает эмоций, тогда приходит смерть души и разума. И я на грани… не хочу.

Рейчел возвращается, набрасывая на футболку кожаную куртку, когда на мне нет ничего, да я и не чувствую холодного ветра и низкой температуры. Только кожа покрывается мурашками, как естественная реакция на прогулку до автобусной остановки. Да, я могла бы предложить ей купить машину или взять её напрокат, но желание жить сейчас намного сильнее, чем мои возможности. И я не подаю виду, что мне претит вонючее средство передвижения, где полно людей, толкающих меня. Я улыбаюсь с натяжкой, для сестры, постоянно поглядывающей на меня и пытающейся как-то минимизировать неудобства.

Мы, наконец-то, выходим перед торговым центром, и Рейчел ведёт меня по маркам, предлагающим обычную, даже некачественную, одежду. Мне нужно немного, лишь пару тёплых платьев, скрывающих горло и руки, двух цветов: чёрное и тёмно-бордовое. Нет, время светлых идеальных оттенков миновало. Пришло время быть той, кто я есть и внутри.

– Вот теперь намного лучше, – улыбаясь, натягиваю ботфорты, оплаченные несколько мгновениями ранее, и достаю из пакета вязаную накидку тоже чёрного цвета.

– Ты уже примеряешь стиль разведёнки? – Кривится сестра, когда мы выходим из обувного магазина.

– Нет, я примеряю саму себя. Не нравится? Так и не должно. Обычно никому не нравится то, из чего состоят люди, их настоящее нутро, и я именно такая, – равнодушно отзываюсь я, а через секунду понимаю, что говорю сама с собой, ведь Рейчел остановилась у бутика и рассматривает вечернее платье.

– Оно идеально, – восхищённо выдыхает она, когда я подхожу к сестре.

Скептически осматриваю тёмно-синий наряд, едва прикрывающий ягодицы манекена.

– Брэду бы понравилось. Он пригласил меня сегодня в дорогущий ресторан, а я в твои платья не влезу…

– Тогда мы купим тебе его, – хватаю Рейчел за руку и затаскиваю в магазин.

– Нет, Санта, оно мне не по карману, – она пытается вырваться.

– Деньги всегда найдут место, им для этого не нужен карман. Прекрати, валютная шлюха захотела быть красивой. Так отчего бы не побаловать её? Для Филиппа это ничто, поэтому закрой рот и иди в примерочную, – толкаю её к кабинкам, не позволяя возмутиться, пока прошу девушку принести сестре платье.

Плюхаюсь на диванчик, осматривая вешалки, и усмехаюсь от своих мыслей. Хотя Филипп предпочитает именно такое: открытое, броское, яркое. Чтобы о нас говорили, нас заметили, благодаря мне. Товар, который я представляю, обычно выставляется самым гадким образом.

– Санта, я не думаю…

– Думать и необязательно в момент шоппинга. Выходи. Я хочу посмотреть.

Шторка открывается, и сестра, словно ей не тридцать, а всего шестнадцать, полностью пунцовая и смущённая медленно подходит к зеркалу.

– Тебе очень идёт цвет, – замечаю я, пока она наслаждается своим видом.

– Да, потому что я рыжая. Но ты ценник видела? Только продать глаза мне светит.

– Снимай и пошли пообедаем, – поднимаюсь с диванчика, пока Рейчел скрывается в кабинке.

– Упакуйте нам, – подхожу к кассе и кладу кредитку.

Вот так просто. Я никогда не задумывалась о цене в последние годы. «Хочу» и «покупаю», между ними всегда стоит знак равенства. Знаю, что это глупо, я отвечу за это, но хотя бы кто-то будет счастлив.

Мне вручают пакет в тот момент, когда выходит Рейчел. Не даю ей опомниться и выталкиваю из магазина. Она ругается, пытается вернуть покупку, но я лишь качаю головой.

– Хватит, Рейчел, хватит. Не для того я стала валютной шлюхой, чтобы не иметь возможности радовать свою сестру. Поэтому просто скажи «спасибо» и пойдём обедать. Кстати, во сколько у тебя свидание? – Меняю тему и вкладываю в руку сестры пакет.

– В девять. Он работает допоздна, – тихо отвечает она.

– Тогда мы успеем. Перекусим и соберём тебя. Помимо того, что я продажная стерва, я умею накладывать макияж и делать причёски. Поиграем немного, мне этого очень бы хотелось, как в детстве. Ты единственная, кто разрешал мне плести косы, – улыбаюсь от воспоминаний, когда мы входим в бистро.

– Ты вырывала мои волосы, но зато так горда была, когда на моей голове красовалась ересь, – смеётся Рейчел.

– Зато с любовью сделанная ересь, – беру меню, как и она.

Мы делаем заказ, и как только я произношу название марки вина, Рейчел угрюмо смотрит на меня.

– Только один. Мне он нужен.

– Это губительная зависимость, Санта. Она убьёт тебя, – качает головой сестра.

– Лучше пусть она, хотя бы буду улыбаться, – хмыкаю я.

– Я тут подумала, а что прописано у вас в брачном договоре?

– Хм, не имею понятия.

– Как? – Шепчет Рейчел.

– А вот так. Мне было плевать на пункты, я хотела быть богатой. И я стала ей, а то, что там написано, мне неизвестно. Да и сам контракт у адвоката Филиппа, у меня к нему доступа нет.

– Но вдруг там есть зацепки или какие-то варианты, чтобы развод состоялся без потерь для тебя?

– Может быть, но я этого не узнаю. Ведь если заинтересуюсь им, то Филипп поймёт, и будет только хуже.

– Тогда что делать, Санта? Мне страшно за тебя, я очень боюсь того, что он может сделать. Ты ведь не всё мне рассказала. Да я не верю, что только твои слова заставили тебя спрятаться у меня.

– Я не помню, – тихо отвечаю я. – Правда, я не помню. Знаешь, как будто этих лет не было, они очень мутные и запрятаны глубоко во мне. И отчего-то я не хочу их вспоминать, тогда будет точно хуже. Но только мне. Давай, не будем, ладно? Не будем портить этот день именем «Филипп», я хочу побыть немного свободной от него, – прошу я. Передо мной ставят бокал вина, и я с улыбкой киваю миловидному официанту. Надо же, ловлю себя на мысли, что раньше никогда не рассматривала мужчин и парней вот так. Не замечала, что красота моего мужа такая же призрачная, как и любовь. А сейчас мне интересно. Буквально всё. Как пахнет свобода, и что она может подарить мне. Это великолепно!

– А тот человек больше не звонил? – Вспоминая о голосе, принадлежавшему незнакомцу, спрашиваю сестру.

– Нет. Ошиблись. А он заинтересовал тебя? – Ухмыляется Рейчел.

– Не совсем. Понимаешь, я никогда так вальяжно не говорила с мужчиной. Да я ни с кем не говорила о себе и о том, что я делаю, даже Филиппа это не особо интересовало. Мне запрещено флиртовать, да я и не помню, что это такое.

– Мда, вот она «сладкая» жизнь, – фыркает она.

– Да. Мне даже не припомнить, когда он пользовался мной. Конечно, у него есть любовница, думаю, не одна, а я каждый вечер оканчивала с бутылкой.

– И не хочется? Ну я имею в виду, любая женщина, испытавшая оргазм, захочет ещё, хотя бы для здоровья? – Тихо спрашивает Рейчел.

– А что делать тем, кто не знает, что такое оргазм? – Усмехаюсь я.

– Что? Ты ни разу… вообще?

– Ни разу. Девственность отдала Филиппу, было больно, и я провалилась в обморок. Потом у меня были разрывы, и он ко мне не притрагивался, боялся навредить. А затем, я лишь считала минуты, когда он кончит. Вот и всё, – пожимаю плечами, залпом допивая оставшееся вино.

– Боже… мне жаль, нет, правда, жаль, что у тебя с сексом не сложилось. Это же ужасно, Санта, как ты только терпишь его? Неужели, деньги стоят мучений?

– Любовь к ним была выше, чем физическая боль. И ко всему можно привыкнуть, даже ничего не чувствовать. А Филиппу было всё равно, что я сухая, что мне больно, и потом едва могла ходить. Ему это даже нравилось, наверное, не знаю, – тяжело вздыхаю и облизываю губы, чтобы ещё немного впитать в себя спасительную дозу алкоголя.

– Ублюдок. Не понимаю я мужчин. Зачем заводить любовницу, доставляя ей наслаждение, когда такая жена красивая, утончённая, как ты, страдает от него? Зачем? Он просто урод полнейший, – зло произносит Рейчел.

– А ты подумай. Я никогда его не любила, он ни разу меня не возбуждал, как это описывают в книжках про любовь. Меня ни разу не притягивали наслаждение и поцелуи. Никогда. Зачем ему такая, как я, если любовница может подарить большее?

– Тогда зачем ты? Только красивая картинка, которой можно причинять боль и демонстрировать её окружающим, играя в идеальную семью? – Удивляется моим словам Рейчел.

– Картинки обычно безмолвны, вот и я такая же. Во мне ничто не вызывает возбуждения, кроме денег. А сейчас даже они потеряли свой блеск. Наш заказ несут, – указываю на официанта и с радостью завершаю тему, которую ни с кем и никогда не обсуждала. Для меня мужчин не существует. Я и не хочу узнать, что такое секс на самом деле. Он ужасен для меня, я боюсь его. Ненавижу, когда Филипп ко мне прикасается. Ненавижу его губы и его пыхтение. Ненавижу. Вряд ли что-то изменит моё мнение, потому что у меня больше нет ничего, что я бы отдала взамен чувственности этого мира.

Мы обедаем в молчании, и так хочется ещё бокальчик вина. Один. Спасительный. Но остаётся только натянуто улыбаться сестре, рассказывающей о своём новом ухажёре, пока я расплачиваюсь за обед, и мы выходим из бистро, направляясь к дороге. Наотрез отказываюсь вновь ехать в автобусе, поэтому Рейчел ведёт меня к ближайшему банку, чтобы снять наличные. Да, ей не нравится это, но другого пока я не представляю. Мы возвращаемся домой в напряжённой атмосфере.

– Я приму ванну, у меня коленки замёрзли, – произношу я, направляясь в спальню.

– Коленки могут мёрзнуть? – Удивляется Рейчел, поддаваясь на провокацию выудить из неё хотя бы слово. От этого я улыбаюсь.

– И не только коленки. Ты тоже познакомься с пузырьками, и мы начнём тебя подготавливать, – оборачиваюсь к ней и подмигиваю.

– Только ты забыла, что ванны у меня нет, только душ, – хмыкает сестра.

– Я умею устраивать заплыв даже в раковине, – от моей фразы она смеётся, и я скрываюсь в комнате.

Закрываю за собой дверь и бросаю пакеты на кровать. Нет, мне не нужен душ или же хоть что-то из этого. Мне ничего не нужно, потому что нет ни одного желания внутри. Странно, наверное, для многих – не хотеть ничего, совсем ничего, потому что нет целей, нет смысла, пустота одна. Но я всё же, направляюсь в душевую кабинку и встаю под горячие капли, согревающие хотя бы тело.

Порой всегда приходит время задуматься над предназначением каждого человека. Но его нет. Что бы ни говорили, описывая судьбу, словно нечто невероятное, это ложь, чтобы у людей было желание искать этот смысл. Нет, ничего нет. Мы всего лишь гадкие создания, умеющие только врать и изучать роли, которые завтра нам помогут добиться цели, и она обычно бывает материальной. А ценности, вроде доброты, любви и отзывчивости – редкость, да и она уже практически вымерла. Циничный мир. Циничные мысли. Циничные сердца. Уродливая сказка с самым логическим завершением – смертью. Циничный вывод. Ничего нового для меня.

– Всё, я готова заняться тобой, – собирая мокрые тёмные волосы на макушке, направляюсь на кухню, откуда доносится приятный аромат корицы. Значит, сестра там.

– Я подумала и решила, что не хочу быть куклой. Я ведь должна Брэду нравиться такой, какая есть. Поэтому отдыхай. Чай? – С улыбкой Рейчел оборачивается ко мне, и я киваю.

– Отговорка женщин, которые не хотят работать над собой, – хмыкаю я и сажусь на стул.

– С чего ты решила? У меня прекрасная фигура для тридцати лет, и я ещё ни разу не прибегла к ботоксу, – возмущается она.

– Рейчел, мужчины сначала хотят тебя, а только потом у них появляется мысль узнать, что в тебе что-то честь ещё, кроме сисек и задницы. У них плоское мышление, и не уверяй меня, что они влюбляются в богатую душу и открытое сердце моментально. Ложь. Они не видят ничего, кроме внешности. Это первое, что их цепляет. Они желают трахнуть, и это решает будущее отношений, если они, вообще, у него на уме.

– Но это наше второе свидание, и мы только целовались. Не все мужчины такие, как Филипп, не всем нужна только красивая картинка, – она ставит передо мной кружку, а затем охает, когда понимает, что своими словами по идее оскорбила меня.

– Не нужно, ты права, – останавливаю её извинения и согреваю руки о керамическую кружку. – Вот тебе и правда, сестрёнка. Мужчины сначала выбирают картинку, всегда картинку, а только потом решают, что с ней делать.

– То есть, у женщин нет права голоса? Да сейчас равноправие к твоему сведению, – она указывает пальцем в воздухе.

– Ложь. Никогда женщина не будет править миром, потому что этого слишком боятся мужчины. Женщина хитрее, и когда поймёт, что без мужчин намного проще, то истребит их. Да, многое сейчас позволено женщинам, но полноценной власти у них никогда не будет. Всегда мужчина решает первым.

– У женщин власти намного больше, чем ты думаешь, Санта. Это в твоём мире мужчины правят, потому что у них есть деньги. А девушки, вроде тебя, зависят от них. Но в обычном мире, вроде моего, только женщина решает, с кем будет спать и кого впустит в свою жизнь. Меньшего я не хочу. И мне так жаль, что на твоём пути встретился именно тот мужчина, который подавил в тебе женскую силу.

– А нужна ли эта сила, вообще, Рейчел? Зачем? Какой смысл?

– Чтобы не остаться с голой задницей, – пожимает плечами она.

– Голая задница может привлечь ещё кого-то, так не считаешь? И, возможно, именно голая задница и есть сила?

– Интересное описание твоего состояния. То есть ты задумываешься о том, чтобы тебя взял на попечение кто-то другой?

– Нет, но я не отрицаю, что я из тех, кому необходимо покровительство. Именно так меня приучили жить. Отец, а потом Филипп. Я сама никогда не решала проблем, не думала о будущем. За меня это делали, и мне так комфортно, признаю.

– Но, если ты хочешь быть свободной, тогда тебе придётся решать всё самой. Ты лишишься защитного кокона, и что будет дальше?

– Если мне это удастся, то тогда я и подумаю над этим. А сейчас слишком рано, лучше я просто выпью чай, – поднимаю кружку и делаю глоток.

– Как обычно, убегаешь от проблем и не желаешь сама их видеть. Но пора тебе хотя бы начать это делать.

– Поверь, я знаю всё про себя, и что меня ожидает. Также знаю финал этой сказки, поэтому дай насладиться чаем и закрой рот, – сестра прыскает от смеха, и я улыбаюсь ей.

Иногда серьёзные темы проще обсуждать в виде шутки, ведь, с одной стороны, это лишь чёрный юмор, а с другой – в нём таится намного больше, чем другие желают знать.

– Тогда подброшу тебе ещё раздумий. Пока ты была в душе, к тебе приехал посыльный и передал пакет, – произносит Рейчел.

– Пакет? Мне? – Отставляю кружку и получаю утвердительный кивок.

– Но самое интересное, что назвали твою девичью фамилию. Санта Блейз. И посылка лежит на журнальном столике, – добавляет она.

– Ты открывала её? – Внутри всё стягивается от неприятного ощущения страха, пока я иду в гостиную.

– Нет, и не хочу.

Подхожу к столику и вижу обычный крафт-пакет с адресом Рейчел и, действительно, с моей девичьей фамилией. Хмурясь, беру в руки и разрываю его. Достаю белую коробочку и шумно вздыхаю.

– Что там? – Интересуется сестра за моей спиной.

– Филипп, – кривлюсь и поворачиваюсь к ней.

– Неужели, его прах? Только так он бы мог уместиться в эту упаковку, – прыскаю от смеха на предположение сестры.

– Если это так, то я самая счастливая вдова в этом мире. Но увы, это всего лишь телефон. Видимо, это он вчера не смог дозвониться или же был настолько зол, что не желал говорить со мной. Поэтому прислал вот это, чтобы я всегда была на связи, и он знал, где я нахожусь.

– Мда, он, действительно, не собирается тебя отпускать.

– Я пойду к себе, а тебе следует подготовиться к свиданию. Завтра расскажешь, как оно прошло, – не позволяю Рейчел развить тему, потому что новое напоминание о том, что я в золотой клетке, вызывает лишь одно желание – забыться.

Раньше я мечтала о золотой клетке, а сейчас же прекрасно понимаю смысл этого выражения. За тобой всегда наблюдают, кормят с руки и не позволяют двигаться свободно. И выйти из неё можно, но только чтобы тебя предали земле, а туда впустили новую игрушку. Никто ещё не освобождался из неё и продолжал жить. Ни разу.

Собираю телефон, вставляю сим-карту, о которой Филипп тоже подумал, и это не ново. Он всегда следит за мной, на расстоянии для него нет проблем делать то же самое. И это угнетает. Включаю телефон и бросаю его на пол рядом с розеткой. Не успеваю сесть на кровать, как экран мигает входящим звонком и абонентом со скрытым номером.

– Если ты хочешь меня слышать, то тебе придётся дождаться, пока и я этого захочу, – зло шиплю я и игнорирую звонок.

Это выведет его из себя, и случится что-то… что-то очень плохое для меня.

Закрываю глаза и массирую виски кончиками ледяных пальцев, желая снять давление. И это всегда происходит, когда стою у грани воспоминаний. Что-то невидимое внутри удерживает меня до окончательного взрыва. Я и сама не понимаю что там. Наверное, если ты хочешь забыть, то тебе это удастся, а вот вернуться обратно, чтобы осознать всю опасность своего положения, не выйдет. Должно случиться что-то ещё более страшное, чем было. Но я не готова к этому, поэтому пытаюсь утихомирить пульсацию в висках. Чёрт, я так запуталась. Не понимаю, что со мной происходит. Я даже уже не могу найти причин, по которым оказалась здесь. Это так страшно. Ты словно теряешь нить, соединяющую вчерашний день и сегодняшний. С ума сходишь, и это вряд ли кто-то поймёт. Нет, никто, если даже я не могу ответить на уйму вопросов.

– Санта! Я ушла! – Громкий удар от захлопнувшейся двери отдаётся в голове, и я резко распахиваю глаза. Подпрыгиваю на постели и жмурюсь от освещения лампы у кровати.

– Хорошо отдохнуть, – шепчу я, коря себя за новую пропасть, в которую угодила на несколько минут. Быстрый сон. Это самое жуткое, что может сотворить сознание. Ты и не спала, и в то же время отключилась. Теперь же сухость в горле, до боли сводящая пальцы, и я, уже не думая, падаю на колени и ищу бутылку.

Снова. Этот круг не разорвать, потому что там… в этом ароматном напитке я могу быть самой собой и ничего не бояться. Алкоголь стал моими силами, чтобы выжить. И не поможет мне Рейчел, мне никто не поможет, потому что я на грани конца.

Что такое зависимость? Это ад. Ты превращаешься в существо и даже не человека, готового душу продать за мнимое спокойствие. Алкоголь – тот же самый наркотик, только ещё опаснее. Ты не понимаешь, как его сладость и помутнение рассудка затягивают тебя в пучину из приятных картинок, твоих грёз, до сих пор не сбывшихся. Только там ты живёшь. Это похоже на раздвоение личности. Вроде бы ты понимаешь, что это плохо, но продолжаешь делать это, потому что нет никого рядом, кто смог бы схватить за руку и предложить нечто иное взамен. А, лучше сказать, я этого не заслужила.

Залпом выпиваю бокал вина и наливаю второй, подхватываю бутылку и бреду в спальню, чтобы рухнуть на постель и просто смотреть в одну точку. Понемногу грани мира стираются и появляются силы, так необходимые тебе играть заученную роль.

Мобильный вновь вибрирует, и я устало перевожу на него взгляд. Филипп не отвалит, если я не отвечу.

Тянусь к телефону и провожу по экрану.

– Как же я тебя ненавижу, – шепчу я, прикладывая его к уху.

– Да, – уже громче произношу и кручу бокал в руке, отвлекаясь на игру вина в мягком свете лампы.

– Не понимаю причин, вызвавших ко мне такое чувство, Санта. Поделишься?

Всё внутри замирает, чуть не роняю бокал, полностью вырываясь из туманного состояния. Нет, этого быть не может.