Текст книги "Меч карающий"

Тот сглотнул, чувствуя себя немного лучше.

Спичка догорела, как только они сделали ещё шаг вперёд. Джонни остановился, и Малин услышал чирканье новой спички, после чего возник слабенький огонёк. Кепку на голове брата, с надписью «Ред-Сокс», окружил ореол света. Неожиданно поток грязи и гальки застучал по брусьям, рассыпаясь по каменному полу.

– Не касайся стен, – прошептал Джонни. – И не шуми, не то всё может обрушится.

Малин ничего не ответил, но безотчётно придвинулся ближе к брату.

– И не иди так близко! – прошипел Джонни.

Они прошагали вниз по спуску, затем Джонни вскрикнул и отдёрнул руку. Свет погас, погружая их во тьму.

– Джонни?! – вскрикнул Малин. На него нахлынула паника, и он потянулся, чтобы схватить брата за руку. – А как насчёт проклятья?

– Да ладно тебе, никакого проклятья нет, – презрительно прошептал Джонни.

Очередное чирканье, и снова вспыхнула спичка.

– Не волнуйся. У меня не меньше сорока спичек. А ещё… – продолжил Джонни и залез в карман, после чего повернулся к Малину, сжимая меж пальцами большую скрепку. С одного конца закрепил горящую спичку. – Что скажешь? Никаких тебе обожжённых пальцев.

Туннель мало-помалу свернул влево, и Малин отметил, что добавляющее уверенности и сил серповидное пятнышко света от входа в туннель исчезло.

– Может быть, вернёмся и возьмём фонарик? – спросил он.

Внезапно раздался жуткий звук – глухой стон, который, казалось, возник в самом сердце острова и заполнил узкую полость.

– Джонни! – крикнул Малин, снова хватая брата за руку.

Стон превратился в глубокий вздох, и новая струйка грязи полилась с балок над головой.

Джонни отдёрнул руку.

– Боже, Малин. Всего-навсего прилив сменяется отливом. Он всегда делает такой шум в Водяном Колодце. И потише, я сказал!

– Откуда ты знаешь? – спросил Малин.

– Это все знают.

Новый стон и бульканье, за которым раздался громкий треск балок, но и он медленно стих. Малин прикусил губу, чтобы та не дрожала.

Несколько спичек спустя туннель повернул под тупым углом и принялся спускаться более круто. Стены здесь оказались ниже и грубее.

Джонни осветил спичкой проход.

– Вот оно, – сказал он. – Комната с сокровищами лежит внизу.

– Я не знаю, – сказал Малин. – Может быть, нам лучше вернуться и привести папу?

– Ты что, шутишь? – прошипел Джонни. – Он это место терпеть не может. Мы скажем папе после того, как найдём сокровище.

Он зажёг очередную спичку, затем опустил голову в узкий туннель. Малин увидел, что этот проход не более четырёх футов в высоту. Потрескавшиеся валуны поддерживали изъеденные червями брусья на потолке. Запах перегноя здесь оказался ещё сильнее, смешанный с запахом морских водорослей и еле заметной примесью чего-то более неприятного.

– Нам придётся ползти, – пробормотал Джонни, на этот раз в голосе прозвучала неуверенность.

Он помедлил, и какой-то миг Малин ещё продолжал надеяться, что сейчас они повернут обратно. А затем Джонни выпрямил один конец скрепки и зажал его меж зубов. Колыхающиеся тени, отброшенные спичкой, придали лицу омерзительный тощий вид.

Это оказалось последней каплей.

– Я дальше не пойду, – заявил Малин.

– Замечательно, – сказал Джонни. – Можешь оставаться здесь, в темноте.

– Нет! – громко всхлипнул Малин. – Папа нас убьёт. Джонни, пожалуйста!…

– Когда он узнает, какие мы богачи, он будет слишком счастлив, чтобы сердиться. Ему не придётся давать нам два доллара в неделю.

Малин шмыгнул носом и затем вытер его.

Джонни повернулся к узкому лазу и тесно прижался к Малину.

– Эй, – прошептал он, и его голос зазвучал мягче. – Если мы сдрейфим сейчас, у нас может никогда не оказаться ещё одного шанса. Поэтому будь другом, а? Хорошо, Мал?

Он взъерошил ему волосы.

– Ладно, – шмыгнув, ответил Малин.

Опустившись на четвереньки, он последовал за братом вниз по туннелю. Галька и гравий, лежащие на полу, врезались в ладони. Казалось, Джонни сжёг неимоверное количество спичек, и Малин почти набрался храбрости спросить, сколько осталось, как тот внезапно остановился.

– Там, впереди, что-то есть, – услышал Малин его шёпот.

Малин попытался заглянуть за плечо брата, но туннель оказался для этого слишком узок.

– Что там?

– Это дверь! – внезапно прошипел Джонни. – Клянусь, это старая дверь!

Потолок изогнулся, образуя перед ним узкий вестибюль, и Малин отчаянно изогнулся, силясь рассмотреть. И точно: ряд толстых досок с двумя старыми металлическими петлями, установленный в каркасе туннеля. Крупные глыбы обтёсанного камня с обеих сторон. И на всём – слой влаги и перегноя. Края двери проконопачены чем-то, похожим на паклю.

– Ты только посмотри! – воскликнул Джонни, взволнованно указывая на неё.

На двери – затейливая рельефная печать из воска и бумаги. Несмотря на слой пыли, Джонни ясно различил, что печать не сломана.

– Опечатанная дверь! – благоговейно прошептал Джонни. – Точь-в-точь как в книгах!

Малин уставился на неё, будто во сне – во сне, одновременно восхитительном и ужасающем. Они и в самом деле нашли сокровище. И всё это – его идея.

Джонни ухватился за старинную железную ручку и пытливо дёрнул её. Раздался резкий протестующий треск петель.

– Слышишь? – выпалил он. – Не заперта. Всё, что надо сделать – сломать печать.

Затем Джонни с широко распахнутыми глазами повернулся и подал Малину спичечный коробок.

– Ты будешь поджигать спички, когда я возьмусь за дверь. И отойди немного, хорошо?

Малин уставился в коробок.

– Но здесь осталось только пять! – в ужасе воскликнул он.

– Просто заткнись и делай, что говорю. Мы можем вернуться и в темноте – клянусь, можем!

Малин чиркнул спичкой, но его руки тряслись, и та погасла. Осталось лишь четыре, – подумал он, в то время как Джонни пробормотал что-то неразборчивое. Следующая спичка зажглась, и Джонни опустил на железную ручку обе руки.

– Готов? – прошипел он, уперев ноги в земляной пол.

Малин раскрыл было рот, чтобы возразить, но Джонни уже потянул дверь на себя. Печать резко разломилась, и дверь отворилась с таким скрипом, от которого Малин подпрыгнул. Дуновение вонючего воздуха задуло спичку. В кромешной тьме Малин услышал резкий вдох брата. Затем Джонни выкрикнул «Оу!», но голос показался таким сдавленным, таким высоким, что совсем не походил на обычный. Малин услышал тяжёлый удар, и пол туннеля яростно затрясся. Грязь и песок заструились вниз в темноте, засыпая его глаза и нос, и ему показалось, что он услышал ещё один звук: странный, задыхающийся, настолько короткий, что его можно было принять чуть ли не за кашель.

А затем сопящий, капающий шум, будто сжимают влажную губку.

– Джонни! – вскрикнул Малин, поднимая руки, чтобы стереть с лица грязь, обронив при этом спичечный коробок.

Здесь было настолько темно, и всё пошло неправильно настолько внезапно, что его захлестнула паника. Из подступившей живой тьмы возник ещё один звук, низкий и приглушённый. Малину потребовалась секунда, чтобы сообразить: что-то мягко и упорно волочат по полу…

В следующий миг чары оказались сняты, и он в кромешной тьме принялся лазить по полу на четвереньках, шаря по сторонам в поисках спичек и продолжая выкрикивать имя брата. Одной рукой Малин задел что-то влажное и отшвырнул в сторону, в то же время другая его рука нащупала спичечный коробок. Поднявшись на колени, задыхаясь от рыданий, мальчик вытянул спичку и яростно чиркал ею, пока та не загорелась.

Во внезапно наступившем свете принялся дико озираться. Джонни исчез. Печать сломана, дверь открыта, – но за ней ничего, кроме глухой каменной стены. В воздухе висела пыль.

Затем влага коснулась его ног, и он бросил взгляд вниз. На том месте, где только что стоял Джонни, растеклась большая чёрная лужа воды, потихоньку подбираясь к его коленям. На какой-то миг Малин подумал, что, быть может, где-то в туннеле есть трещина, и это протекает вода с моря. Затем увидел, что лужа в мерцании спички слегка дымится. Потянувшись вперёд, Малин понял, что она не чёрная, а красная: кровь, неимоверное количество. Малин никогда не думал, что в теле может быть столько крови. Словно парализованный, он продолжал смотреть, как во все стороны растекается лоснящяяся лужица, разбегаясь по завитушкам впадин на полу, заполняет трещинки, заливается во влажные кеды, окружая его наподобие алого паука, пока спичка с резким шипением не упала в неё, и вокруг снова не опустилась мгла.

2

Кембридж, Массачусетс. Начало 2000-х

Окна небольшой лаборатории, расположенной в пристройке госпиталя города Маунт-Оберн, выглядывали поверх густо усыпанных листьями верхушек клёнов на медленные, ленивые воды реки Чарльз. Гребец в спортивной иглоподобной лодке разрезал воду мощными толчками, оставляя в кильватере поблёскивающий след. Малин Хатч наблюдал за всем этим, на какой-то миг поглощённый восхитительно синхронными движениями тела, лодки и воды.

– Доктор Хатч? – донёсся до него голос лаборанта, очевидно, заметившего пиканье инкубатора. – Колонии готовы.

Хатч отвернулся от окна. Грёзы прерваны, и он подавил порыв раздражения на лаборанта.

– Ну что же, вытаскивай первый ярус. Посмотрим, что сталось с крохотными мерзавцами, – сказал он.

В своей обычной нервозной манере Брюс открыл инкубатор и вытянул большой поднос с чашками Петри, в которых развивались пятна колоний, похожие на монетки, разложенные по центру каждой из чашек. Относительно безвредные бактерии, не требующие особых мер предосторожности, кроме обычных процедур стерилизации – но Хатч с тревогой смотрел, как лаборант помахивает подносом, чтобы в конце концов бухнуть его на автоклав.

– Знаешь, давай-ка поосторожней, – заметил Малин. – Иначе сегодня можешь и не попасть на вечеринку в Вовилле.

Брюс привёл поднос в шаткое равновесие на коробке с перчатками.

– Извините, – сонно сказал он, отступая на шаг и вытирая руки о халат.

Хатч привычно быстро осмотрел чашки. Ряды второй и третий – рост интенсивный, ряды первый и четвёртый – рост умеренный, а ряд пять – стерилен. Ему потребовался лишь миг, чтобы сообразить – эксперимент увенчался успехом. Всё работает, как он и предполагал; через месяц он напечатает очередную впечатляющую статью в «Журнале медицины Новой Англии», и все снова примутся обсуждать, что за восходящая звезда работает в их отделении.

Перспектива наполнила его невыразимым чувством пустоты.

Малин рассеянно повернул линзу, чтобы осмотреть колонии в общем. Доктор делал это настолько часто, что теперь мог идентифицировать пятна с одного взгляда, сравнивая структуру их поверхности и манеру, в которой те развиваются. Через несколько секунд он повернулся к столу, отодвинул клавиатуру в сторону и принялся вносить записи в лабораторный журнал.

Запикал интерком.

– Брюс? – пробормотал Хатч, продолжая писать.

Тот подпрыгнул, при этом уронив свой журнал на пол. А спустя минуту вернулся.

– Посетитель, – просто сказал он.

Хатч выпрямился. Посетители в лаборатории – редкое явление. Подобно большинству докторов, он держал в тайне расположение своей лаборатории и телефонный номер. Их знали лишь избранные.

– Если тебе не трудно, узнай, что ему надо, – попросил Хатч. – Если дело не срочное, пусть обратится в мой офис. Сегодня там по вызову работает доктор Винслоу.

Брюс снова удалился, и в лаборатории стало тихо. Взгляд Малина снова устремился за окно. Дневной свет струился в помещение, окуная пробирки и оборудование в золотые потоки. Усилием воли доктор заставил себя вернуться к записям.

– Это не пациент, – сказал Брюс, возвращаясь в лабораторию. – Он говорит, вы захотите его увидеть.

Хатч поднял на него взгляд. Наверное, исследователь из госпиталя, – подумал он. Доктор сделал глубокий вдох.

– Ладно. Пусть войдёт.

Через минуту за дверью лаборатории послышались шаги. Малин приподнял голову, чтобы увидеть худощавого человека, который посмотрел на него через порог. Лучи уже клонящегося к горизонту солнца в полную силу падали на мужчину, подчёркивая загорелую кожу, натянутую на приятном лице, и преломляясь в глубине пары серых глаз.

– Джерард Найдельман, – произнёс незнакомец низким, скрипучим голосом.

Такой загар он вряд ли мог получить в лаборатории или операционной, – подумал Хатч. – Должно быть, узкий специалист, у которого много времени на гольф.

– Пожалуйста, проходите, доктор Найдельман, – сказал он вслух.

– Капитан, – поправил его мужчина. – Не доктор.

Он перешагнул через порог и выпрямился во весь рост, и Хатч моментально понял, что это не просто звание. Один лишь взгляд на то, как он входит в дверь, слегка наклонив голову и держась за верхнюю часть косяка, выдал, что мужчина немалое время провёл в море. Хатч подумал, что тот не стар, возможно, ему лишь сорок пять. Обладатель узких глаз и грубой кожи моряка. До крайности необычен, словно явился из другого мира. Капитана окружила аура суровой напряжённости, Малина это весьма заинтриговало.

Доктор представился, когда посетитель подошёл ближе и протянул руку для пожатия. Та оказалась сухой и лёгкой, а само пожатие – коротким и уверенным.

– Мы можем поговорить наедине? – негромко спросил капитан.

– Что мне делать с колониями, доктор Хатч? Их нельзя надолго оставлять на… – донёсся голос Брюса.

– Почему бы просто не поставить обратно в холодильник? Ноги у них не отрастут ещё как минимум пару миллиардов лет, – ответил Хатч, бросая взгляд на часы, а затем снова переводя его на немигающие глаза мужчины.

Он принял быстрое решение.

– А потом, Брюс, можешь отправляться домой. Я запишу, что ты ушёл в пять. Только не говори профессору Альварезу.

Брюс расплылся в улыбке.

– Хорошо, доктор Хатч. Спасибо.

Через какой-то миг и Брюс, и колонии исчезли. Хатч вернулся к интересному посетителю, который успел отойти к окну.

– Так значит, большую часть работы вы делаете здесь, доктор? – спросил тот, перекладывая кожаный портфель из одной руки в другую.

Мужчина настолько худ, что походил бы на привидение, не излучай он такую спокойную уверенность.

– Здесь я провожу чуть ли не всю жизнь.

– Красивый вид, – пробормотал Найдельман, продолжая смотреть за стекло.

Хатч посмотрел на его спину, слегка недоумевая от того, что нежданный визит не вызвал раздражения. Он подумал было спросить капитана о цели визита, но решил этого не делать. Малин нутром почувствовал, что Найдельман явился не с рутинным вопросом.

– Воды Чарльза такие тёмные, – заметил капитан и продекламировал:

 
Далеко-далеко тихо плещет вода,
И струится поток неспешно
Это Лета течёт, то забвенья река
В ожидании душ наших грешных…
 

Он повернулся к Малину.

– Реки – символ забвения, не так ли?

– Я не помню, – непринуждённо ответил Хатч.

Но теперь в нём стало нарастать напряжение. Он продолжил выжидать.

Капитан улыбнулся и отошёл от окна.

– Должно быть, вы задаёте себе вопрос, по какому поводу я ворвался в вашу лабораторию. Можно ли попросить пару минут вашего терпения?

– А разве вы ещё не попросили? – спросил Хатч, указывая на пустой стул. – Садитесь. На сегодня я почти закончил, а этот важный эксперимент, над которым работал… – при этих словах доктор туманно махнул рукой в направлении инкубатора. – Он… как бы так получше сказать… скучен.

Найдельман приподнял брови.

– Не такой волнующий, как борьба со вспышкой лихорадки денге в низинах Амазонки, думается мне.

– Да, не такой, – немного помолчав, согласился Хатч.

Мужчина улыбнулся.

– Я прочёл статью в «Глоуб».

– Журналисты никогда не учитывают факты, излагая историю. Всё было не так уж интересно, каким кажется на страницах журнала.

– Потому-то вы и вернулись?

– Я устал наблюдать, как пациенты умирают, потому лишь, что нет инъекции амоксициллина за пятьдесят центов, – ответил Хатч и фаталистически развёл руками. – Так что разве странно, что я решил вернуться сюда? Жизнь на аллее Памяти по сравнению с тем кажется заметно поспокойней.

Он резко умолк и бросил взгляд на Найдельмана, задавая себе вопрос – что именно в посетителе заставляет его болтать.

– Дальше в статье говорилось о ваших поездках в Сьерра-Леоне, на Мадагаскар и Каморские острова, – продолжил Найдельман. – Но, быть может, вам не повредило бы развеяться прямо сейчас?

– Не обращайте внимания на брюзжания, – ответил Хатч лёгким, как он надеялся, тоном. – Немного скуки сейчас, немного скуки потом – это даёт душе отдых.

Он бросил взгляд на портфель Найдельмана. В коже выдавлен какой-то знак, но сейчас его не удавалось хорошенько рассмотреть.

– Может быть, – ответил капитан. – В любом случае, за последние двадцать пять лет вы исколесили всю планету. За исключением Стормхавэна, штат Мэн.

Хатч замер. Он почувствовал, как одеревенели пальцы, и это ощущение начало подниматься выше по рукам. Внезапно всё встало на свои места: все эти вопросы вокруг да около, морской опыт, напряжённый взгляд капитана.

Найдельман стоял очень спокойно, а его глаза ровно смотрели на Хатча. Он молчал.

– Ага, – произнёс доктор, стараясь сохранить хладнокровие. – И у вас, капитан, конечно же, имеется средство, чтобы разогнать тоску.

Найдельман чуть склонил голову.

– Дайте-ка мне предположить. А случаем, ваше появление не имеет отношения к острову Рэгид? – продолжил Хатч, и выражение лица посетителя подтвердило, что предположение верно. – И вы, капитан, охотник за сокровищами. Я прав?

Невозмутимость, чувство тихой самоуверенности, не покинуло лица последнего.

– Мы предпочитаем термин «специалист по изысканию», – ответил он.

– В наши дни для всех профессий имеются свои эвфемизмы. Специалист по изысканию. Звучит похоже на «инженер по санитарному оборудованию». Итак, вы хотите вести раскопки на острове Рэгид. И я рискну предположить, что сейчас вы, и только вы, знаете секрет Водяного Колодца.

Найдельман спокойно стоял, продолжая молчать.

– Без сомнения, у вас имеется высокотехнологичная штуковина, которая покажет то место, где зарыто сокровище. Или, быть может, вы заручились поддержкой госпожи Сосострис, знаменитой ясновидящей?

Найдельман продолжил стоять.

– Я знаю, к вам обращались и раньше, – сказал он.

– Тогда вы знаете общую судьбу всех тех, кто ко мне обращался. Лозоходцы, экстрасенсы, нефтяные бароны, инженеры, кто угодно – и каждый со своей надёжной схемой.

– Может быть, в их схемах были изъяны, – ответил Найдельман. – Но в мечтах – нет. Я знаю о трагедиях, которые преследовали вашу семью после того, как ваш дед купил остров. Но он действовал из лучших побуждений. Там, внизу, зарыто огромное сокровище. Я это знаю.

– Ещё бы, конечно знаете. Все они знают. Но если вы думаете, что вы – реинкарнация самого Рэд-Неда, будет лишь честным предупредить, что такое я уже слышал от нескольких, которые присвоили себе эту честь. Или, быть может, вы купили одну из тех старых карт, что время от времени выставляют на продажу в Портленде? Капитан Найдельман, вера не может материализовать ничего. Никогда не было и никогда не будет никаких сокровищ острова Рэгид. Мне вас очень жаль, честно. А сейчас, может быть, вам следует уйти до того, как я вызову охранника – ох, прошу прощения, хотел сказать, специалиста по безопасности, – чтобы он проводил вас до выхода.

Не обращая на эту речь ни малейшего внимания, Найдельман пожал плечами, а затем наклонился к столу.

– А я и не прошу, чтобы вы принимали мои утверждения на веру.

В пожатии плеч было нечто настолько самоуверенное, настолько независимое, что Хатч почувствовал новый прилив ярости.

– Если бы вы только знали, сколько раз я слышал одну и ту же историю, вы постеснялись бы сюда прийти. Так чем же вы отличаетесь от остальных?

Найдельман залез в портфель, а затем толкнул в сторону доктора лист бумаги, который оттуда выудил.

Не притрагиваясь, Хатч посмотрел на документ. Упрощённый финансовый отчёт, заверенный нотариально, гласил, что компания «Таласса Холдингс, Инк.» набрала определённую сумму денег, чтобы организовать «Корпорацию по освоению острова Рэгид». И эта сумма – двадцать два миллиона долларов.

Хатч перевёл взгляд обратно на Найдельмана и рассмеялся.

– Вы хотите сказать, что набрались наглости собрать деньги, даже не спрашивая моего разрешения? Должно быть, у вас крайне уступчивые инвесторы.

И снова Найдельман улыбнулся в своём фирменном стиле: сдержанно, самоуверенно, отчуждённо, – но без следа заносчивости.

– Доктор Хатч, у вас имелось полное право указывать охотникам за сокровищами на дверь все последние двадцать лет. Я полностью понимаю вашу реакцию. У всех у них не хватало средств, и все они были не готовы. Но это – не единственная их проблема: проблемой были и вы сами! – произнёс он с снова склонился к столу. – Конечно, я не знаю вас в достаточной степени. Но чувствую, что после более четверти века неопределённости вы, может статься, наконец, готовы узнать, что случилось с вашим братом.

Найдельман немного помолчал, не отрывая взгляда от доктора. А затем заговорил снова, настолько тихо, что его едва можно было расслышать.

– Я знаю, ваш интерес не в финансовой выгоде. И понимаю, насколько горе заставило вас возненавидеть этот остров. И именно поэтому я пришёл сюда, уже подготовив всё. «Таласса» – лучшая в мире компания по такого рода вопросам. И в нашем распоряжении имеется такое оборудование, о котором ваш дед мог только мечтать. Мы зафрахтовали корабли. У нас имеются аквалангисты, археологи, инженеры, экспедиционный доктор – и всё это готово действовать сию секунду. Одно лишь ваше слово – и я гарантирую, что в течение месяца Водяной Колодец выдаст нам все свои секреты. Мы узнаем о нём всё.

Слово «всё» он произнёс с особой силой.

– Почему бы просто не оставить его в покое? – пробормотал Хатч. – Почему бы не позволить ему хранить свои секреты и дальше?

– Это, доктор Хатч, не в моём характере. Может быть, в вашем?

В наступившей тишине далёкие колокола Церкви Тринити пробили пять часов. Пауза затянулась – на минуту, на две, потом на пять.

Наконец, Найдельман поднял листок со стола и опустил его обратно в портфель.

– Ваше молчание достаточно выразительно, – негромко сказал он без малейших следов злости. – Я потратил достаточно вашего времени. Завтра я сообщу партнёрам, что вы отклонили наше предложение. Всего хорошего, доктор Хатч!

Он поднялся, чтобы уйти, но у самой двери остановился, повернувшись в пол-оборота.

– Ах, да – ещё одно. Отвечая на ваш вопрос, кое-чем мы всё же отличаемся от остальных. Мы добыли кое-какую информацию о Водяном Колодце, которой нет ни у кого больше. Даже у вас.

Смешок застрял у доктора Хатча в горле, когда он увидел лицо Найдельмана.

– Мы знаем, кто его спроектировал, – негромко сказал капитан.

Хатч почувствовал, как его пальцы напряглись, а кисти сжались в кулаки.

– Что? – хрипло спросил он.

– Да. И ещё кое-что. У нас есть журнал, который он вёл во время постройки.

В наступившем молчании Хатч сделал глубокий вдох, затем ещё один. Он посмотрел на стол и помотал головой.

– Какая прелесть! – выдавил он из себя. – Просто восхитительно. Полагаю, я вас недооценил. Хоть один раз за все эти годы я услышал нечто оригинальное. Сегодня у меня праздник, капитан Найдельман!

Но тот уже исчез, и Хатч понял, что разговаривает с пустой комнатой.

Лишь через несколько минут он сумел заставить себя подняться из-за стола. Слегка подрагивающими пальцами засовывая в портфель последние бумаги, он заметил, что Найдельман оставил свою визитку. Поверх начертан номер телефона, скорее всего, отеля, где тот остановился. Хатч смахнул визитку в мусорную корзину, взял портфель и покинул лабораторию. Быстрым шагом мерил он сумеречные летние улицы по дороге домой.

В два часа ночи он вновь оказался в лаборатории, расшагивая перед тёмным окном и сжимая в руке визитку Найдельмана. Прежде чем он решился поднять трубку, уже настало три.