Текст книги "Луна предателя"

Глава 13. Провожатые

На следующее утро Алек, проснувшись, увидел, что Серегил уже полностью одет – с головы до ног во все черное:

черные кожаные штаны, черные сапоги, длинный черный бархатный, расшитый шелком кафтан. На груди Серегила, помимо золотого медальона члена посольства, сияло рубиновое кольцо Коррута на серебряной цепочке. Алек заметил, что его друг мрачен и кажется усталым.

– Этой ночью ты спал беспокойно, – пожаловался Алек, зевая.

– Мне снова приснился тот же сон, что и тогда в горах.

– О том, что ты оказался дома?

– Если считать, что сон был об этом, то да. – Серегил присел на край постели и обхватил руками колено.

Алек протянул руку и коснулся акхендийского амулета, все еще вплетенного в волосы Серегила.

– Должно быть, сон твой окажется пророческим, – ведь талисман охраняет тебя от лживых сновидений. Серегил безразлично пожал плечами.

– Думаю, тебе сегодня лучше оставаться в тени – так больше удастся узнать.

«Опять меняешь тему, да?» – обреченно подумал Алек. Решив пока не настаивать на продолжении обсуждения сновидений, он откинулся на спинку кровати.

– С чего я должен начать?

– Тебе нужно будет освоиться в городе. Я попросил Киту сопровождать тебя, пока ты не начнешь ориентироваться. Здесь легко потеряться – улицы пустынны, и спросить не у кого.

– Как ты тактичен, благородный Серегил! – Чувство направления самым неприятным образом изменяло Алеку в городе.

– Знакомься с городом, заводи друзей, держи ушки на макушке. – Наклонившись, Серегил взъерошил и без того взлохмаченные волосы юноши. – Старайся выглядеть безвредным простаком – даже среди тех, кто нас поддерживает. Рано или поздно кто-нибудь проговорится о чем-то, что нам полезно знать.

Алек взглянул на друга широко раскрытыми наивными глазами, и Серегил рассмеялся.

– Великолепно! И ты еще говорил, что я никогда не сделаю из тебя актера!

– А это зачем? – Алек показал на кольцо Коррута. Удивленно оглядев себя, Серегил спрятал кольцо под кафтан и направился к двери.

– Идрилейн не отдала бы его тебе, если бы не считала тебя достойным его носить, – крикнул ему вслед Алек.

Серегил бросил на него задумчивый взгляд и покачал головой.

– Хорошей охоты, тали. Кита тебя ждет.

Алек откинулся на подушку, гадая, ради чьего одобрения Серегил не хочет открыто носить кольцо, – лиасидра? Адриэль? Хамана?

– А, ладно, – пробормотал он, выбираясь из постели. – По крайней мере у меня на сегодня есть занятие.

Юноша умылся холодной водой из кувшина и оделся для верховой езды. Перевязь с рапирой – как и перевязь Серегила – осталась висеть на столбике кровати. Большинство ауренфэйе, как заметил Алек, не были вооружены, за исключением кинжала за поясом. В случае неприятностей юноша всегда мог воспользоваться тонким клинком, который носил в сапоге. Футляры с инструментами тоже были убраны с глаз подальше. Как сказал Алеку Серегил, в Сарикали замки встречались редко, а те, которые встречались, были магическими. К тому же никак не годилось, чтобы стало известно: почтенные дипломаты привезли с собой прекрасный набор отмычек…

Алек вскинул на плечо лук, взял колчан со стрелами и отправился на поиски завтрака.

Повар приготовил еду, которую Алек мог взять с собой, а заодно сообщил ему, что Клиа и остальные уже отправились на встречу с лиасидра. На дворе перед конюшней Алек обнаружил оседланных коней: Обгоняющего Ветер и еще одного.

– Похоже, сегодня будет дождь, – сказал юноше стоявший там на посту Рилин.

Алек взглянул на серое небо и кивнул. Ветер стих, и тучи угрожающе нависли над землей.

– Ты Киты не видел?

– Он вернулся в свою комнату за чем-то и просил тебя подождать здесь.

Услышав доносящиеся из конюшни голоса, Алек заглянул туда и увидел одну из кавалеристок Меркаль – курьера, собирающегося в путь на побережье, и ее акхендийских сопровождающих. Они на двух ломаных языках пытались договориться между собой о том, как лучше лечить ногу лошади.

– Отправляешься на север? – обратился Алек к Илеа. Она похлопала по большой сумке, висящей через плечо.

– Да. Может быть, мне повезет и я тоже по пути обзаведусь такой же живописной драконьей метиной. Не хочешь отправить письмо в Римини?

– Сегодня нет. Как ты думаешь, сколько времени понадобится на дорогу?

– Меньше, чем мы потратили, чтобы добраться сюда. Мы будем скакать быстрее там, где дорога не является секретом, и нас по всему маршруту будут ждать свежие лошади – спасибо друзьям-акхендийцам.

– Доброе утро, Алек-и-Амаса, – приветствовал юношу Кита, поспешно выходя во двор. Зубчатые концы его зеленого сенгаи развевались у него за спиной. – Серегил велел мне быть твоим проводником.

– Дай нам знать, если обнаружишь в городе приличные таверны, – попросила Алека Илеа.

– Я и сам не отказался бы найти что-нибудь в этом роде, – откликнулся Алек. – Кита, откуда начнем? Боктерсиец ухмыльнулся.

– С Вхадасоори, конечно.

Тени облаков скользили по зеленой траве, покрывающей улицу, ведущую к центру города. Сарикали сегодня казался не таким пустынным. Мимо Алека и Киты проносились всадники, встречались им и пешеходы. На перекрестках появились небольшие рынки – там торговали, разложив товары на земле или откинув борта тележек. Большинство встречавшихся Алеку ауренфэйе были, похоже, слугами. Для организации приемов и роскошных омовений, которыми сопровождались переговоры вождей, явно требовалось много рабочих рук.

– Трудно поверить, что подобный город необитаем большую часть времени,

– заметил Алек.

– Ну, не совсем необитаем, – ответил Кита. – Ведь есть же башваи, а также руиауро. Но отчасти ты прав, Сарикали в основном принадлежит сам себе и своим призракам. Мы – всего лишь временные жители, являемся сюда на празднества или для разрешения споров между кланами на нейтральной территории. – Он показал на выкрашенный красной краской бычий череп с посеребренными рогами, укрепленный на столбе. – Видишь? Это знак тупы Боктерсы. А вон та нарисованная на стене белая рука с черным символом на ладони – знак тупы Акхенди.

– Здесь не принято нарушать границы своих туп? – Поскольку имелся шанс, что ему рано или поздно придется тайно проникать в жилища ауренфэйе, Алек поспешил воспользоваться возможностью узнать кое-что о местных обычаях.

– Это зависит от конкретных кланов, пожалуй, – ответил Кита. – Насилие в Сарикали запрещено, но нарушителей кое-где ждет весьма негостеприимная встреча. Я держусь подальше от тупы Хамана и советую так же поступать твоим спутникам, особенно если они будут ходить поодиночке. Катме тоже не особенно приветствует посетителей.

Добравшись до Вхадасоори, они оставили лошадей за пределами круга камней и пошли дальше пешком. Алек помедлил у одного из каменных истуканов и прижал ладонь к шершавой поверхности. Он почти ожидал ощутить магическую вибрацию, но покрытый утренней росой камень был безжизнен.

– Тебя не приветствовали должным образом, когда вы прибыли в Сарикали,

– сказал Кита, подходя к чаше-полумесяцу, все еще стоящей на своей каменной колонне. – Все, кто приходит в Сарикали, должны испить из Чаши Ауры.

– Она остается здесь все время? – удивленно спросил Алек.

– Конечно. – Кита зачерпнул воды из пруда и протянул чашу Алеку.

Тот взял ее обеими руками. На узком алебастровом сосуде не было ни единой царапины, его серебряная оправа не потускнела.

– Чаша волшебная? – спросил юноша. Боктерсиец пожал плечами.

– Любой предмет волшебный в той или иной степени, даже если мы этого не ощущаем.

Алек осушил чашу и вернул ее Ките.

– У вас в Ауренене что, совсем нет воров?

– В Ауренене? Конечно, есть, но только не здесь. «Город, где не нужны замки и где нет воров и грабителей?» – скептически подумал Алек. Это воистину было бы чудом.

Алек и Кита провели все утро, осматривая город. В нем были сотни туп – каждый мелкий клан имел свою территорию, – так что Алек решил для начала получше запомнить расположение одиннадцати основных резиденций. Кита оказался разговорчивым спутником и старательно знакомил юношу с символами, отмечающими территорию кланов, и со всевозможными достопримечательностями. Все темные мрачные здания сначала казались Алеку похожими друг на друга, пока Кита не объяснил ему, какие из них – храмы, а какие – общественные здания.

Во время прогулки Алек присматривался и к своему компаньону тоже.

– Как тебе кажется, Серегил сильно изменился? – спросил он наконец.

Кита вздохнул.

– Да, – особенно когда он обращается к лиасидра или к вашей принцессе. С другой стороны, когда он смотрит на тебя или шутит, я вижу прежнего хабу.

– Я слышал, как его так называла Адриэль, – сказал Алек, заинтересовавшись незнакомым словом. – Это то же самое, что и тали?

Кита ухмыльнулся.

– Нет, хаба – это маленькие черные… – Он запнулся, подыскивая скаланское слово. – Белки? Да, белки. Они живут в лесах западных земель. Этих маленьких разбойников полно в Боктерсе. Они способны прогрызть самую прочную бочку и стащить хлеб у тебя из руки, стоит только зазеваться. Серегил лазил по деревьям, как хаба, и дрался так же отчаянно, когда приходилось. Понимаешь, он все время пытался доказать, что чего-то стоит Своему отцу?

– Так ты слышал об их отношениях?

– Немного. – Алек постарался не проявить слишком явно заинтересованности. Это была не та информация, собирать которую ему поручил Серегил, но не воспользоваться представившейся возможностью было бы глупо.

– Ты ведь встречал Мидри, так что должен был заметить разницу. Только Серегил и Адриэль из четверых детей Корита похожи на мать. Может быть, для Серегила все сложилось бы по-другому, останься она в живых. – Кита помолчал и нахмурился, вспомнив, по-видимому, что-то неприятное. – Среди родичей ходили слухи, что именно вина Корита послужила причиной раздоров между отцом и сыном.

– Вина? В чем?

– В том, что Иллия умерла при родах. Большинство женщин-ауренфэйе имеют одного ребенка или двух, но Корит-и-Солун желал иметь сына, которому мог бы передать свое имя. Иллия любила мужа и рожала ему одну дочь за другой, пока не вступила в возраст, когда это делать небезопасно. Вот она и не перенесла последних родов – по крайней мере мне так говорили.

Воспитала Серегила Адриэль, и очень хорошо, что она. Когда случилось то несчастье из-за мерзавца Илара… – Кита с отвращением сплюнул. – Знаешь, многие тогда винили отца Серегила не меньше, чем его самого. Прошлым вечером я пытался сказать об этом Серегилу, но он не пожелал слушать.

– Я знаю, как это с ним бывает. Некоторых тем лучше не касаться.

– И все же в Скале он стал героем. – Нельзя было ошибиться в восхищении, которое испытывал по отношению к другу Кита. – Как и ты, судя по тому, что я слышал.

– Нам удалось выйти невредимыми из некоторых переделок, – туманно объяснил Алек, которому вовсе не хотелось, чтобы рассказ о их приключениях прозвучал как выдумка наделенного живым воображением барда.

От этого он оказался избавлен. Свернув за угол, они с Китой чуть не столкнулись с женщиной в красной мантии и большой черной шапке, вышедшей из двери темного храма. Она продолжала оживленный разговор с кем-то, кто оставался внутри. Оказавшись рядом с женщиной, Алек заметил сложные узоры из черных линий, покрывающие ее руки.

– Из какого она клана? – спросил он Киту.

– Ни из какого. Это руиауро. Когда они вступают в Нхамахат, они отрекаются от своего клана, – сообщил юноше Кита, делая в сторону женщины какой-то жест.

Алек собрался было спросить, что такое Нхамахат, но в этот момент, оказавшись совсем рядом с руиауро, заметил, что она разговаривает с пустотой.

– Башваи, – шепнул Кита, заметив изумление Алека.

По спине юноши при взгляде на пустую дверь пробежал озноб.

– Руиауро могут их видеть?

– Некоторые могут, или, по крайней мере, так утверждают. У них странные привычки, и то, что они говорят, не всегда совпадает с тем, что они при этом имеют в виду.

– Они лгут?

– Нет, но часто говорят… туманно.

– Надо будет это учесть, когда мы к ним пойдем. У Серегила не было ни минуты свободной с тех пор… Кита вытаращил на Алека глаза.

– Серегил собирался пойти к ним? Алек вспомнил о том странном коротком разговоре в Ардинли. Серегил ни разу больше не упоминал руиауро.

– Тебе не следует даже и заговаривать с ним об этом, – предостерег его Кита.

– Почему?

– Если он тебе ничего не рассказывал, то и мне не годится.

– Кита, прошу тебя, – взмолился Алек. – Большую часть того, что я знаю о Серегиле, я узнал от других. Он так мало сообщает о себе, даже теперь.

– И все же мне не следует встревать. Он должен сам решить, рассказывать тебе или нет.

«Скрытность и упрямство, должно быть, отличительные черты всех боктерсийцев», – подумал Алек; некоторое время они ехали в молчании.

– Давай я покажу тебе, – сказал наконец Кита, смягчившись, – где их найти.

Миновав самые оживленные тупы, они добрались до квартала на южной оконечности города. Здания здесь, заросшие вьющимися растениями, были полуразрушенными, на улицах росла высокая трава и полевые цветы, сорняки заполняли дворы. Несмотря на странный вид квартала, он явно пользовался популярностью: по запущенным улицам прохаживались люди – парами или небольшими группами. Маленькие дракончики, первые, которых Алек увидел с тех пор, как они покинули горы, кишели вокруг, как кузнечики в траве: грелись на стенах, как ящерицы, или гонялись среди цветов за ласточками и колибри.

Алек ощутил странное влияние этого места; магия чувствовалась здесь сильнее и была какой-то пугающей.

– Этот квартал называют Городом Призраков, – объяснил Кита. – Считается, что пелена между нами и башваи здесь тоньше всего. Сразу за городской стеной находится Нхамахат.

Они проехали мимо последних полуразрушенных домов и оказались на открытом пространстве. На холме впереди, зловеще чернея на фоне пасмурного неба, высилось самое невероятное сооружение, какое только приходилось видеть Алеку. Это была огромная ступенчатая башня; на самой вершине высился коллос, в арках которого двигались темные фигуры. Хотя архитектура башни отличалась от всего, что встречалось Алеку в Сарикали, построена она была из того же темного камня и казалась такой же выросшей из земли. Позади башни в воздухе стояло облако пара от горячего источника, колеблемое легким ветерком.

– Это Нхамахат, – сказал Кита, спешиваясь на почтительном расстоянии от башни. – Дальше пойдем пешком. Будь осторожен, чтобы не наступить на маленьких драконов. Их здесь множество.

Алек, с опаской глядя под ноги, двинулся за провожатым.

Вдоль нижнего этажа башни тянулась сводчатая галерея. К колоннам было привязано множество воздушных змеев с молитвами – некоторые новые, некоторые выцветшие и потрепанные.

Войдя внутрь, Алек увидел, что проход уставлен едой: корзинками фруктов, мисками с кашей, кувшинами с молоком. Всем этим изобилием пользовались в основном дракончики: они насыщались или дрались за лакомый кусочек под бдительным наблюдением нескольких одетых в мантии руиауро.

Дойдя до задней части здания, Алек увидел, что земля там резко уходит вниз. Пар, который он видел издали, вырывался из темных глубин грота у подножия башни и клубился над потоком, струившимся между камней.

«Что тут с ним произошло?» – гадал Алек. Ему представилось, как юного Серегила тащат в темноту внутрь башни.

– Не желаешь войти? – спросил Алека Кита, подводя юношу к двери.

Над равниной пронесся порыв холодного ветра, упали первые капли дождя. Алек поежился.

– Нет. Еще нет.

Если Кита и заметил его внезапное смущение, он не стал допытываться.

– Как угодно, – сказал он дружелюбно. – Раз уж нам предстоит возвращаться через Город Призраков, скажи: нравятся тебе рассказы о привидениях?

Рана, которую Бека получила во время морского сражения, зажила, но девушку все еще мучили внезапные головные боли. Из-за надвигающейся грозы виски Беки заломило, и к середине дня ее недомогание стало настолько заметным, что Клиа отправила девушку домой со строгим наказом отдохнуть.

Вернувшись в казарму, Бека прошла в свою комнату и сменила форменную одежду на легкую рубашку и тунику. Вытянувшись на постели и прикрыв глаза рукой, девушка слушала тихий перестук игральных костей в соседней комнате. Она уже начала дремать, когда за дверью послышался голос Ниала. Бека не то чтобы избегала его в последние дни; она просто не успела еще разобраться в той глупой путанице эмоций, которые в ней вызывал рабазиец. Приближающиеся шаги предупредили Беку о том, что теперь встречи не избежать, если только не сослаться на болезнь. Не желая, чтобы ее застали в постели, Бека быстро села и тут же ощутила тошноту, которую спровоцировало резкое движение.

– Это Ниал, – сообщил Уриен, заглядывая в дверь. – Он принес тебе какое– то снадобье от головной боли.

– Вот как? – Откуда, во имя Билайри, он узнал, что она заболела?

К ужасу девушки, Ниал вошел к ней, неся небольшой букет душистых цветов. Что подумают об этом ее солдаты?

– Я услышал, что ты плохо себя чувствуешь, – сказал Ниал. Вместо цветов, однако, он протянул Беке фляжку. – За время моих путешествий я немало узнал о целебных травах. Этот настой хорошо помогает от головной боли.

– А это? – спросила Бека с лукавой усмешкой, показывая на цветы.

Ниал протянул ей букет, словно сначала забыл о том, что держит его в руке.

– Я не знаю всех скаланских названий растений. Вот я и подумал, что тебе будет интересно, из каких трав приготовлен настой.

Бека спрятала лицо в цветы, надеясь, что Ниал не заметит, как она покраснела.

«Что, решила, будто он дарит тебе цветы? И почему, черт возьми, ты так разочарована?» – отчитывала себя девушка.

– Я узнаю некоторые, – сказала она. – Вот эти маленькие беленькие цветочки – пиретрум, а это – побеги ивы. – Бека сорвала блестящий темно– зеленый листок и пожевала его. – Это – горный кресс. Остальных я раньше не видела.

Ниал опустился на колени перед постелью и откинул волосы Беки, чтобы осмотреть шрам у нее на лбу.

– Тут все уже зажило.

– У Кавишей крепкие головы, – отшутилась Бека, отодвигаясь; легкое прикосновение его пальцев заставило ее задрожать. Открыв фляжку, девушка сделала глоток и поморщилась. В жидкость был добавлен мед, но его сладости оказалось недостаточно, чтобы перебить горечь настоя.

– Я что-то не заметила в этом твоем букете полыни, – пробормотала Бека.

Ниал рассмеялся.

– Горечь от этих мелких розовых цветочков – мы называем их «мышиные ушки». – Он налил в чашу воды и протянул Беке. – Моя мать, когда поила меня лекарством, обычно зажимала мне нос. Я посижу с тобой, пока не удостоверюсь, что средство помогло.

Наступило неловкое молчание. Беке очень хотелось прилечь и уснуть, но не могла же она этого сделать, пока он тут сидит. В маленькой комнате было душно. Бека чувствовала, как по спине и груди текут струйки пота, и пожалела, что надела тунику.

Через несколько секунд, однако, она ощутила, что ломота за глазами почти исчезла.

– Замечательный настой! – воскликнула Бека, снова отхлебнув из фляжки.

– Мне хотелось бы оставить его себе – может быть, придется лечить других. Правда, обычно этим в походных условиях, когда поблизости нет дризида, занимается сержант Бракнил.

– Я дам ему рецепт. – Ниал поднялся, собравшись уходить, но помедлил, пристально глядя на девушку. – Сегодня очень тихий день, может быть, прогулка пойдет тебе на пользу. Я мог бы показать тебе город, пока не начался дождь. Ты еще многого не видела.

Было бы очень просто отговориться болезнью. Вместо этого Бека пригладила волосы и последовала за Ниалом, говоря себе, что долг велит ей – командиру телохранителей Клиа – познакомиться с местностью на случай тревоги.

Они отправились пешком, хотя гром над равниной грохотал все громче. Ниал свернул на юг и стал показывать Беке тупы разных мелких кланов. Он, похоже, много знал о них и по дороге развлекал Беку забавными историями. Проходя мимо тупы Акхенди, девушка чуть не спросила спутника про жену кирнари, но удержалась.

Большая часть города оказалась необитаемой, и чем дальше они уходили от центра, тем более заросшими молодой порослью становились улицы. Всюду колыхалась высокая трава, а в углах оконных проемов прилепили свои гнезда ласточки.

Одни дома казались Беке ничем не отличающимися от других, но Ниал, по-видимому, имел в виду какую-то определенную цель. Ею оказался еще более запущенный, чем другие, квартал у южной стены – безмолвный и загадочный.

– Думаю, тебе здесь понравится, – наконец заявил Ниал, выводя Беку на широкую площадь, почти целиком заросшую густыми кустами.

Девушка нервно огляделась.

– Мне казалось, я уже привыкла к чувству, которое вызывает Сарикали, но здесь оно иное – более сильное.

– Мы зовем это место Городом Призраков, – ответил Ниал. – Здесь магия оказывает особое действие. Может быть, его ты и чувствуешь?

– Я чувствую нечто, – ответила Бека. То ли это была присущая Городу Призраков магия, то ли приближающаяся гроза, то ли случайное прикосновение руки Ниала, но Бека внезапно ощутила жар и беспокойство. Остановившись, она через голову стащила с себя тунику, не заботясь о том, что ее легкая льняная рубашка мокра от пота и покрыта пятнами от соприкосновения с кольчугой. Вытащив подол рубашки из рейтуз, Бека расстегнула ворот, чтобы позволить ветерку охладить разгоряченное тело. Как и большинство кавалеристок в отряде, она не надевала повязки на грудь, если только не предстояло идти в бой. Взглянув на Ниала, Бека увидела на его губах загадочную улыбку и догадалась, что ее спутник все это заметил. Девушка призналась себе, что, оказавшись с Ниалом наедине, ничего не имеет против подобной наблюдательности.

– Здесь особое место, – продолжал рассказ Ниал. – Жившие здесь башваи просто ушли в один прекрасный день, оставив все, чем владели.

Бека и Ниал заглянули в один из домов и через гулкую галерею прошли во дворик с фонтаном. Каменный стол во дворе был накрыт для шестерых – на нем стояли потрескавшиеся чаши и блюда из тонкого алого фарфора. Посреди стола высился кувшин из потемневшего серебра, покрытый изнутри темным осадком – вином, высохшим бог весть сколько лет назад. Дверь со двора вела в спальню. Занавеси на окнах давно истлели, но в открытой резной шкатулке на комоде все еще блестели золотые украшения, словно хозяйка только что сняла их, намереваясь принять ванну.

– Как это их до сих пор не украли? – спросила Бека, беря в руки брошь.

– Никто не посмеет ограбить мертвых. Одна из моих теток часто рассказывала о женщине, которая нашла в одном из домов здесь кольцо, такое красивое, что она не смогла устоять перед искушением и взяла его. Ее клан вскоре отправился домой, а женщину начали мучить кошмары. Они стали такими частыми и устрашающими, что она в конце концов бросила кольцо в реку. Когда на следующий год женщина вернулась в Сарикали, кольцо лежало точно на том же месте, где она его нашла.

Положив брошь обратно в шкатулку, Бека шутливо нахмурилась.

– Я думаю, ты специально привел меня сюда, чтобы напугать, рабазиец.

Ниал взял ее руку и стал гладить своими длинными пальцами.

– С чего бы мне пытаться испугать храброго скаланского капитана?

От его прикосновения в крови Беки вспыхнул огонь – еще жарче, чем раньше.

– Должно быть, чтобы испытать мою храбрость, – поддразнила она его. – Или чтобы получить возможность предложить утешение.

Глядя в эти прозрачные карие глаза, Бека ощутила дрожь предвкушения: нельзя было не прочесть в них разгорающуюся страсть и нескрываемую любовь. Совсем нетрудно преодолеть это расстояние – между ее губами и его, подумала она, словно прикидывая, куда пустить стрелу. Отбросив всякие сомнения, Бека поцеловала Ниала.

Она хотела этого, хотела его с того самого момента, как впервые увидела в Гедре. Теперь она наконец позволила своим рукам скользить, нетерпеливо исследуя мускулистое гибкое тело, прижавшееся к ее собственному. Его губы были именно такими сладкими, как она и представляла себе, и когда Ниал крепче прижал к себе девушку, осыпая жадными поцелуями, ее пальцы зарылись в его волосы.

Руки Ниала скользнули под рубашку Беки, легли на ее голое тело над поддерживающим меч поясом и медленно двинулись выше.

– Моя прекрасная, восхитительная тирфэйе… – прошептал ей в ухо Ниал.

– Не смей! – Бека отпрянула и сделала шаг назад. Прежние ее возлюбленные тоже бормотали такие банальности, и Бека не обращала на это внимания, но от Ниала слышать их было невыносимо.

– Что такое? – спросил он, удивленный внезапной переменой. – Ты девственница или ты мне не доверяешь?

Бека рассмеялась, несмотря на растущую жаркую боль в животе – или как раз из-за нее.

– Никакая я не девственница. Но и не красавица тоже – не вижу нужды обманываться. Я предпочла бы, чтобы мы были честны друг с другом, если не возражаешь.

Ниал изумленно посмотрел на Беку.

– Любой, кто скажет, будто ты не красива, – глупец. Я увидел это сразу, как только взглянул тебе в глаза, но ты почему-то упорно отрицаешь очевидность. – Он снова взял Беку за руку. – Прости мою настырность, но клянусь, я буду повторять, что ты – красавица, пока ты мне не поверишь. Ты не похожа ни на одну женщину, которую я до сих пор знал.

Бека замерла, раздираемая между сомнением и собственным нетерпением, не в силах ответить.

Неверно истолковав ее колебания, Ниал снова поднес руку Беки к губам.

– По крайней мере позволь мне называть себя твоим другом. Я обещал твоему почти-брату, что никогда не навлеку на тебя бесчестья, и сдержу слово.

Может быть, он хотел, чтобы его жест выглядел целомудренным, однако тепло его губ, коснувшихся ладони Беки, обрушило на нее жаркую волну желания. Неожиданно легкое прикосновение рубашки к коже показалось Беке нестерпимым. Высвободив одну руку, она сдернула рубашку, позволив ей упасть на пыльный пол. Губы Ниала приоткрылись, когда он увидел шрамы, покрывающие ее руки, грудь и бок.

– О, ты истинный воин…

– Все мои раны спереди, – попыталась пошутить Бека, хотя прикосновения Ниала погружали ее то в жар, то в холод. Когда его руки, скользнув по ее плечам, достигли грудей, Бека затрепетала.

– Мне нравятся твои пятнышки, – прошептал Ниал, целуя ее плечи.

– Веснушки, – задыхаясь, поправила его Бека, стягивая с него тунику.

– Ах да, веснушки. – Ниал чуть отстранился, чтобы помочь Беке снять с него одежду, потом снова прижал ее к себе. – Они так необычны.

«Только сначала», – подумала Бека; однако это ей было уже безразлично – главным были его прикосновения, теплота его тела. Пальцы Ниала, казалось, чертили на ее коже пылающие узоры – ничего подобного она никогда не испытывала. Откинув голову, Бека изумленно прошептала:

– Ты используешь магию, рабазиец?

Карие глаза широко раскрылись, потом в уголках появились морщинки – Ниал рассмеялся. Его смех отдался в груди и животе Беки дрожью – новым, ни с чем не сравнимым наслаждением.

– Магию? – Он покачал головой. – Клянусь Светом, что за болванам ты позволяла любить себя!

Смех Беки прозвучал как эхо в древней комнате. Она прижалась к Ниалу еще теснее.

– Ну так обучи меня!

Умелое обучение длилось много больше часа, догадалась Бека, заметив, как переместились тени вокруг того места, где они лежали. Она чувствовала себя много узнавшей и несравненно более счастливой, чем когда-либо раньше.

Кровать в комнате оказалась совсем сгнившей, так что они удовлетворились подстилкой из собственной одежды. Вытащив из груды рейтузы, Бека неохотно натянула их, потом наклонилась, что подарить своему новому возлюбленному долгий поцелуй. Снаружи донесся далекий удар грома.

На раскрасневшемся лице Ниала Бека видела отражение собственных чувств.

– Прекрасная тирфэйе, – пробормотал он, глядя на нее снизу вверх.

– Прекрасный ауренфэйе, – ответила Бека на его языке; она больше не оспаривала мнение Ниала.

– Я уж думал, ты отвергнешь меня. Неужели все тирфэйе такие сдержанные? Бека задумалась.

– У меня есть обязанности. То, чего хотят мое сердце и тело, не совпадает с тем, что позволяет им голова. И…

– И?.. – переспросил Ниал, когда Бека отвернулась.

– И я немного побаиваюсь тех чувств, которые ты во мне вызываешь, побаиваюсь, потому что знаю: долго это не продлится. Я однажды уже потеряла дорогого мне человека. Он погиб. Его убили. – Бека зажмурилась, наконец позволив себе излить свою печаль. – Он тоже был воином, служил в том же полку. Мы недолго пробыли вместе, но очень любили друг друга. Та боль, которую я испытала, когда он погиб… – Бека запнулась: ей хотелось найти слова, которые не были бы слишком холодными, но это никак не удавалось. – Она отвлекала меня. Я не могу себе позволить снова испытать подобное – ведь от того, как я командую ими, зависят жизни моих солдат.

Ниал гладил ее лицо до тех пор, пока она снова не открыла глаза.

– Я не причиню тебе боли, Бека Кавиш, и не стану причиной твоей невнимательности, если в моих силах будет избежать такого. Что же до этого… – Он усмехнулся и обвел рукой комнату. – Мы просто двое друзей, разделяющих дар Ауры. Здесь нет места боли. Где бы ты ни была – здесь или в Скале, – мы с тобой всего лишь друзья.

– Друзья, – повторила Бека, стараясь заглушить тихий голос в сердце, шептавший: «Слишком поздно! Слишком поздно!» – День еще не кончился, – сказала она, поднимаясь. – Покажи мне еще что-нибудь в этом городе. Я сегодня, кажется, не смогу насытиться чудесами.

Ниал шутливо застонал, раскинув руки:

– О, эти женщины-воительницы! Они уже почти оделись, когда Бека вдруг вспомнила сказанные раньше Ниалом слова и повернулась к нему, подняв брови:

– И когда это вы с моим почти-братом обсуждали, что со мной делать?

Неожиданное появление Беки из двери одного из полуразрушенных домов заставило вздрогнуть и Киту, и Алека.

– Пальцы Ауры! – рассмеялся боктерсиец, натягивая поводья. – Никогда еще не видел рыжеволосых башваи!

Бека застыла на месте, покраснев так, что даже веснушки стали не видны. Секундой позже из темноты позади нее появился Ниал.

– Ну-ну, капитан, – сказал по-скалански Алек, с безжалостной улыбкой оглядывая их растрепанные волосы и покрытую пылью одежду. – Занимаешься рекогносцировкой?

– Я в увольнительной, – ответила Бека, и что-то в ее взгляде сказало Алеку, что дразнить ее не следует.

– Ты уже показал Беке Дом с Колоннами? – спросил Ниала Кита; он явно не понимал, в чем дело, и удивился тому, что этот невинный вопрос вызвал у Алека такое безудержное веселье.

– Мы как раз туда направлялись, – ответил Ниал, изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица. – Не хотите ли присоединиться?

– Да, пойдемте! – воскликнула Бека. Подойдя вплотную к Алеку и ухватившись за его стремя, она тихо добавила: – Так тебе легче будет присматривать за мной, почти-брат! «Чтоб тебе провалиться, Ниал!» – поморщился Алек. Дом, о котором шла речь, находился в нескольких кварталах оттуда; гром грохотал теперь уже гораздо ближе, налетел внезапный порыв ветра.