Текст книги "Журнал «Юность» №02/2021"

Они бок о бок направились к погребальной камере. Олег краем глаза поглядывал на проступающие из темноты фрески: язык длиной с пляжный шезлонг, нос, растянувшийся от пола до потолка, ухо, похожее на спящего в позе эмбриона человека. Петя продолжал восклицать:

– Прекрасное состояние! Яркие цвета! Наши имена войдут в историю Керчи!

Олег слушал его мрачно, с возрастающей неприязнью. «Загубил лавку, а теперь хочет и спасательный круг отобрать. Лишь бы самолюбие потешить».

Впереди показалась круглая дыра вчетверо шире дворового колодца. Олег засмотрелся на нее, не глядя ступил на какую-то скользкую наклонную поверхность и перенес вес на ногу прежде, чем осознал ошибку. Он поехал вниз, клацнул ногтями по соседней стене, тоже будто бы гладкой, отшлифованной, схватился за Петю, едва балансирующего на ногах, оба упали, прокатились до края ямы и рухнули в пустоту.

Падение было недолгим, удар немного смягчил песок, но копчик все равно прострелила острая боль. Олег подобрал фонарик, огляделся по сторонам и наконец высветил главный предмет в погребальной камере: скелет руки из чистого золота. Древний мастер воссоздал остов конечности с анатомической точностью, в правильном масштабе.

Указующий перст ее был устремлен к потолку. Одного пальца-черенка не хватало.

– Спасибо… спасибо… – забубнил Петя, глядевший на артефакт сверкающими золотом глазами. – Спасибо, что взял меня с собой. Я и не надеялся… – Он подполз к руке на коленях.

Слова партнера размывали радость Олега от находки, как вода песочный замок. Он опустил взгляд и увидел возле своей ступни изогнутую золотую трубочку. Чуть поодаль лежал еще один слиток неправильной формы.

– Нам повезло, отец не все унес.

– Глянь наверх, – как-то жалобно пролепетал Петя.

Олег поднял голову. Проскочила первая абсурдная мысль: они внутри стакана-непроливайки. Песочный пол был в полтора раза больше отверстия в потолке. Ободок, с которого они соскользнули, напоминал кухонную воронку. Как вскарабкаться? Как выбраться? Стены отвесные, край воронки высоко, самому не залезть. По телу пробежала волна горячего, лихорадочного страха. Склеп – это ловушка. Ловушка для человеческих существ.

Олег первым делом схватился за телефон, но нет, связи не было.

– У тебя тоже ни одной «палки»?

Петя подтвердил.

Олег поднялся на ноги и побрел к стене. Фонарик осветил красные фрески, своей простотой напоминающие наскальные рисунки. Человечки танцуют с поднятыми вверх руками. «Нет, не танцуют, – понял он. – Карабкаются по стене. Срываются. Падают». Ему стало душно, сердце подскочило к горлу.

– Мыши в ведре…

Нельзя паниковать, надо думать.

Олег сосредоточился и будто заново услышал предсмертные слова отца, приобретшие теперь иной смысл: «возьми приятеля», тогда встанешь ему на спину и спасешься. Человека, оказавшегося здесь в одиночестве, ждала бы страшная, утомительная смерть, но их двое и есть еще шанс…

– Дурак отец, – пробормотал он. – Сказал бы лучше веревкой обвязаться.

По пути обратно, в центр камеры, к золотой руке, Олег подобрал драгоценный слиток, а после – трубочку, сунул в рюкзак.

– Только не трогай ничего! – подал голос партнер.

– Почему еще? – Олег осклабился. – Пустили ребенка плавать и говорят, чтоб не нырял.

– Это открытие важнее лавки, важнее нашего будущего.

– Скажешь тоже. – Он вытянул вперед руку с рюкзаком и нарочито медленно застегнул отделение. – До нас мешками несли, и мы унесем.

– Все думали как ты, вот и имеем на один целый курган пять разграбленных!

Олегу опротивел Петин праведный гнев, зачесались кулаки.

– Я привел тебя, я решаю!

Он вспомнил, каким образом собирается выбраться из погребальной камеры, и заставил себя успокоиться. Нельзя же ссориться с человеком, чьей помощью собираешься воспользоваться.

– Ладно, не время кизил тереть. Сначала выберемся, потом поиграем в краеведов.

Олег примерился к отверстию в потолке, присел на корточки и сказал:

– Залезай, подкину тебя бомбочкой.

Он предпочел бы первым выбраться из западни, но перед этим надо было захватить золотую руку. Так, чтобы Петя не видел и не мог помешать.

Партнер вцепился ему в лысину и протопал тяжелыми бутсами по спине и плечам. Олег попытался встать, покачнулся, но Петя ухватился за край ямы. Они не упали. Олег распрямился и проворчал:

– Ну, лети, моя бабочка, лети.

Партнер пополз по-пластунски, работая локтями. То и дело соскальзывал вниз, замирал. Потом начинал трепыхаться, лез дальше. Олег, пока мог, толкал его под пятки. Чуть не сломал пальцы. Спустя минуту отчаянных и нелепых усилий Петя перевалился через край и исчез из виду.

– Феерично, – одобрил Олег. – Полежи чуток, соберись с силами.

Он тем временем метнулся к золотой руке и выдернул ее из песка. Раздался поразительно громкий хруст, в полу появилась круглая дыра диаметром с запястье. Олег протянул было пальцы – проверить, нет ли там тайника, но одумался, ощутив усилившуюся вонь. Есть ли под полом пустоты – вопрос для чудиков вроде Пети. Ему же довольно добытого золота. Он поднялся на ноги и с полминуты наблюдал, как в дыру медленно течет песок.

Петя наверху молчал, и Олег даже успел испугаться («не передумал ли он меня вытаскивать?»), но тут прозвучал знакомый голос:

– Я готов.

Петя свесился через край ямы. Олег выпрямился, встал на носки, протянул обе руки. Прибавить бы к росту сантиметров двадцать, и их ладони могли бы сомкнуться, а так… Партнер сделал рывок вперед, пальцы соприкоснулись, но он тут же сорвался, полетел головой вниз. Попытался ухватиться за край, но только перекувырнулся в воздухе и шлепнулся на спину.

– Упал ты красиво, если хочешь знать, – заметил Олег, не желавший показать, что от страха его прошиб холодный пот. Кольцо стен будто бы сжалось туже.

– А где… артефакт? – Петя, поднявший голову, помутившимся взглядом озирался по сторонам.

– Скажи спасибо, что я его убрал, а то стал бы ты шашлычком на шпажке. Ну, вставай. Моя очередь лезть.

Петя послушался. Лицо его позеленело, глаза смотрели ошалело. Если он и возражал против расхищения склепа, то после жесткого приземления дать достойный отпор не мог. Потому Олег спешил.

– Вот так, плечи в кучку, напряги-напряги, – командовал он. – Мне б только зацепиться, а там поползу аки змеюка.

Лет пятнадцать уже его тело не знало такой нагрузки. Легкие будто схлопывались при каждом выдохе, кости ломило, горло пересохло. И вдобавок тяжеленный рюкзак с золотом тянул назад. Он выкарабкался на силе воли и пять минут приходил в себя, наблюдая краем глаза, как подрагивает на потолке отсвет Петиного фонаря. «Глядит наверх, ждет, когда позову».

– Эй! – донесся до него голос партнера. – Ты передохнул?

– Погоди, дружок. Не будем наступать на садовый инвентарь. Я скоро вернусь с веревкой.

– Позвони спасателям! Кажется, я повредил руку.

Олег не ответил, в уме шел холодный расчет. Расклад был такой: единственная их веревка привязана к дереву. Слишком короткая, чтобы дотянуть ее до погребальной камеры. Придется подняться на поверхность, вызвать помощь, отвязать веревку, спрыгнуть в дромос, надеясь не сломать ничего о земляной пол, вытащить Петю и ждать. Но тогда авантюру не удастся сохранить в тайне.

Олег решил поступить иначе. Он выбрался из кургана, свесившись в яму, прокричал: «Я до машины и обратно», – и отпрянул прежде, чем мог бы услышать ответ. Ни к чему слушать человека, брошенного в темноте.

Рассвет еще не наступил. Пожухлая трава, смоченная росой, тихо шелестела под быстрыми шагами Олега. Он думал о своем поступке со смесью вины и самодовольства. «Петя крепкий. Ну, потомится в яме, бабайку любимого вспомнит, как максимум – проплачется. Зато археологов своих не вызовет, ведь золото я унес». В голове зудела какая-то неуловимая, невысказанная мысль. Мысль о природе пустоты под полом склепа. Ему все еще слышался шорох льющегося песка.

При всей спешке Олег вернулся лишь спустя полчаса. Он захватил из багажника другую веревку и, уверенный, что пятидесяти метров будет более чем достаточно, обвязал ее вокруг ствола акации.

Первым, что поразило его по возвращении в курган, была вонь, прежде причинявшая лишь легкое беспокойство, а теперь разящая тухлым, рыбным смрадом.

– Петь? Я вернулся, да не с пустыми руками, – крикнул Олег. – Ты живой там?

Прислушался: ответа нет. Вдалеке, шурша, движется песок. И еще разок будто бы прожурчала вода.

– Слышишь меня?

Тишина. Он поудобнее перехватил фонарик и зашагал вглубь кургана. Со стен за ним следили нечеловеческие глаза. Гигантские уши слушали, как бешено билось его сердце. От далекого шелеста текущего песка руки покрылись гусиной кожей.

К краю ямы Олег подходить не стал: боялся упасть и оказаться во власти своего испуганного и, должно быть, озлобленного товарища. Вместо этого замахнулся, раскрутил веревку и кинул конец в центр дыры. В груди все обмерло от проскочившей искрой мысли: «Почему отсвета фонаря не видно?»

– Не тяни резину, тяни веревку!

Олег прождал с полминуты, то и дело вытирая испарину с висков. Потом поводил веревкой из стороны в сторону. Подергал. Нет, никто не держится.

– Ну, не хочешь… – крикнул он, но голос сорвался: страшно стало кричать, не зная, кто слушает. Кричать, когда вокруг нарисованные на стене исполинские уши, похожие на спящих людей. – Как хочешь…

Посуровевший, собранный, он стал наматывать веревку на локоть, пока на краю ямы не появился ее конец, странно блестящий в свете фонарика. Веревка была испачкана в жидком золоте. На вязкий, сияющий сироп налипли песчинки. Олег коснулся его кончиком указательного пальца: не горячо, склизко, тянется как слюна. Подумал: «А что с Петей? В обмороке? Утонул?» И еще подумал тише, втайне от самого себя: «Удачно, что жена не знает, где он».

Поразмыслив немного, Олег решил-таки спуститься по скату к краю ямы, заглянуть внутрь, хотя тело – сердцем, трепыхавшимся, как буек в шторм, крикливыми мыслями-чайками, – советовало бежать. Он обвязал себя вокруг пояса и пополз на четвереньках, понемногу травя веревку.

Дно ямы открылось ему, и от увиденного Олег едва не выпустил страховку из рук. Пола в склепе больше не было, вместо него появился отверстый рот. Красный, мясистый, с серо-коричневыми, ребристыми, как ракушки, зубами. Рот спящего на спине существа. Петя, на вид целый, но бесчувственный, бескровный, безмолвный, лежал на ложе языка. Его раскинутые в стороны руки завязли в золотой слюне.

Олег задыхался, кричал беззвучно, чтобы не потревожить сон чудовища. Картинка перед глазами плыла. Он увидел еще обломки, погруженные в слюну, по форме напоминающие человеческие кости. «Оно смакует, обсасывает людей…» Олег закрыл глаза, и на темном фоне век его воображение нарисовало золотую руку. Левую руку без мизинца. Смысл отцовских слов снова изменился.

Олег понял, почему старик говорил загадками: боялся, что правда покажется сыну бредом умирающего. Даже теперь глаза его видели, но не верили.

Внезапно гигантский рот захлопнулся. Раздалось журчание слюны, со щек чудовища потекли остатки песка, все больше обнажалась серая, в белых струпьях, кожа.

Челюсти снова разомкнулись. Тело Пети, еще невредимое, сдвинулось. Одежда и волосы его блестели. Веки едва заметно дрожали, как от дурного сна. Из глотки существа донесся протяжный, переливчатый звук. Где-то в недрах земли урчал его живот.

«Оно спит… – Олег, весь трясущийся, отпрянул от края. – И во сне сосет карамельку… Сосет, пока плоть не отстанет от кости…» Усилием воли усмирил панику: «Керчь – большой могильник, ты всегда знал это».

Он обдумал план действий. Можно было бы спуститься по веревке к распахнутой пасти, выгадать момент, когда, ненадолго закрывшись, та опять разверзнется, достать Петю. Он снова подобрался к краю ямы, глянул вниз. Партнер лежал жалкий и безучастный, похожий на вещь. Вещь, которая ему, Олегу, последние годы обходилась слишком дорого. Таким молчаливым, не рассуждающим об историческом наследии и призвании антиквара, Петя нравился ему больше. В том, как партнер покоился на языке, подобно жемчужине в створках раковины, была своя, мрачная красота, достойная места в его коллекции.

Олега охватило чувство духовного единства с отцом, перед которым, должно быть, тоже в свое время встал выбор. Побоялся ли он рискнуть жизнью ради товарища? Дорожил ли им? Испугался ли отнять у спящего великана новую соску? Олег понял, что склеп не в меньшей степени, чем лавка, был их общим «семейным делом». Он бросил прощальный, полубезразличный взгляд на партнера, отполз от края ямы, не спеша отвязал от пояса веревку и направился к выходу, сделав мысленную зарубку все-таки пустить напольные часы на дрова.

Может, он еще вернется сюда. Если снова возникнут проблемы с деньгами.

Галия Трушечкина

Пассажир

Родилась в Калужской области в 1992 году. Окончила МГУ печати имени Ивана Федорова по специальности «инженер» учится в Тульском колледже культуры и искусств на специальности «библиотековедение», работает в Тульской областной детской библиотеке. Автор серии пластилиновых мультфильмов «Песочница». Участник литературной смены форума «Таврида» (2019, 2020), участник семинара «Вешние воды» и фестиваля фантастики «Поехали!» (2020).

В такси меня, по обыкновению, укачало. Стоило заехать в город, как начало мутить, затем тошнота перешла в зуд, который вскоре обещал перейти в невыносимую головную боль.

Оставив большую часть вещей в гостинице, я натянул на себя любимый кашемировый свитер с высоким воротом и направился в ресторан, адрес которого пришел мне в «телеграме» с пометкой «место встречи». Было еще полчаса на то, чтобы привести себя в порядок и перекусить.

Интерьер мне понравился: современный, но уютный, с мягкими синими диванами у кирпичных стен, стеклянными столами и яркими лампами, висящими на нарочито грубых цепях. Я выбрал место, откуда была видна входная дверь, пообщался с симпатичной официанткой, заказав сэндвич с курицей и авокадо, овощной салат и морковный фреш, а когда девушка ушла, откинулся на спинку дивана.

Хотел посидеть в тишине, но в смартфоне пискнула напоминалка. Я достал из кармана таблетницу, открыл и пробежал пальцами по ячейкам, улыбнулся: пришло время моей любимой добавки – большой, белой в бежевую крапинку, призванной поддержать иногда ноющие суставы.

Официантка принесла заказ, мы улыбнулись друг другу: я – мысленно одобряя ее короткую стрижку и ладную фигурку, она – рассчитывая на чаевые от приятного клиента. Я не надеялся, что могу ей понравиться как мужчина: низкий, полный, я для всех девушек с самого момента знакомства становился не гордым Артемом, а милым, безопасным Темой, которому можно пожаловаться на жизнь и с которым можно вместе съесть по стаканчику мороженого, пока ждешь свидания с кем-то помужественнее. Меня это, в общем-то, устраивало.

Тем временем в ресторан зашел невысокий, крепко сбитый мужчина с налысо обритой головой и грубоватыми чертами загорелого лица, которое странно контрастировало с деловым костюмом темно-синего цвета. Оглядев почти безлюдное помещение, мужчина решительно двинулся к моему столику. Остановился, нависнув, и я с улыбкой, исподлобья на него взглянул.

– Ты, что ли, наш специалист? Артем? – грубовато спросил мужчина, недовольно поджав губы.

– Можно и так сказать, – мягко ответил я, неторопливо расставляя перед собой тарелки и примеряясь вилкой к особо аппетитному кусочку помидора. – Если дело соответствуют моему профилю, я весь ваш!

Мужчина нахмурился. Было видно, что я не вызываю у него доверия. Слишком молод, слишком румян и дружелюбен. Но что поделать? Ему сказали обратиться именно ко мне.

Мужчина опустился на соседний диван, положил на колени чемодан и поочередно щелкнул блестящими замками.

– Если верить моему начальству, то соответствует. Я Петр. Вот твое дело. – Мужчина достал и положил на стол толстую папку.

Я неторопливо съел приглянувшийся помидор, откусил уголок сэндвича и, жуя, принялся листать бумаги.

Взгляд привычно вычленил в ворохе информации самое важное: район, время смерти, то, с какой скоростью разлагались тела. Я отложил бумажки в сторону и занялся фотографиями. Их тщательно распечатали на фотобумаге, подумав, что мне будут важны цвета.

Я снова откусил сэндвич и пробормотал с набитым ртом:

– Хм. Какая прелесть…

– Ты называешь это прелестью? – глухо спросил Петр. – Эта тварь убивает людей!

Пришлось поднять на него взгляд.

– Эта тварь называется Пассажир. – Я взял одну из фотографий и чуть нахмурился. – И я думаю, что это не убийство.

– Чем еще это может быть? – Петр сжал загорелые кулаки, его глаза блестели от злости и сдерживаемого страха. – Людям выгрызают кусок мозга!

К нам с опаской подошла моя официантка, и Петр мрачно сказал ей:

– Американо, большой.

Я покачал головой и вновь пробежал глазами по фотографиям. У всех троих убитых были одни и те же отметины: цепочки небольших ран с двух сторон позвоночника и широкая дыра в основании черепа. Там в тело еще живой жертвы вгрызались мощные челюсти…

Со стороны барной стойки трудолюбиво заурчала кофемашина.

– Убивая, Пассажиры ломают людям кости, – задумчиво сказал я. – Это больше похоже на попытку захватить тело…

Петр вздрогнул и уже по-другому на меня посмотрел. Я мог представить, что он чувствует. Всего за пору дней бедняга узнал, что по соседству с людьми живет нечто страшное, способное управлять человеком, а начальство отреагировало на эту новость как на давно известный факт.

Еще и совсем молодой парнишка оказался специалистом по тварям.

Официантка принесла кофе.

– Значит, вот как они это делают? – спросил Петр, поежившись и отхлебнув из чашки. Он заметно побледнел.

– Да, но обычно это получается. – Я задумался на секунду и нахмурился. – Почему не вышло сейчас? Я попробую узнать и выслежу того, кто это делает. Когда найду его, я с вами свяжусь.

– Сам-то не справишься? – напрягся Петр.

В нем почти зримо боролись любопытство и нежелание увидеть Пассажира вживую.

– Я могу его найти, – ответил я. – Но сражаться… Вы поглядите на меня! Я и с обычным-то человеком не справлюсь. И оружия у меня нет, а вы, – я выразительно покосился на Петра, – выглядите так, будто у вас есть на него разрешение.

Я немного лукавил, но надеялся, что это не очень заметно.

Петр задумался, потом с неохотой кивнул.

– Я приеду. Если эти твари живут рядом с людьми, я должен увидеть, с чем имею дело.

Я кивнул и вновь занялся едой, почти не чувствуя вкуса. Мысленно я уже бродил по ночному городу, выслеживая Пассажира, но все еще не знал, с чего начать. К тому же слишком многое было мне пока непонятно…

Вновь пискнула напоминалка, я рассеянно достал таблетницу под внимательным взглядом Петра.

– Это еще что?

– БАД, – ответил я, посмотрев на проходящую мимо официантку. – Полезно для здоровья. Счет принесите, пожалуйста!

– Заботишься о себе? – невесело усмехнулся Петр.

– Тело человека – храм, – гордо ответил я и неодобрительно взглянул на его кофе. – В здоровом теле мыслишь лучше, а для моей работы это важно.

Петр покачал головой. Кажется, его все еще обуревали сомнения на мой счет.

– Когда ты пойдешь его выслеживать?

Официантка принесла счет, в него вписали и кофе для Петра, но я решил не замечать этого. Девушка смотрела на меня как-то иначе. Интересно, что из нашего разговора она слышала? Во что поверила?..

– Ночью, – ответил я, доставая кошелек и отсчитывая деньги за обед вместе с чаевыми. – Пока я пойду в гостиницу, спать. Парню моего возраста надо спать восемь часов в сутки, а я, как вы уже заметили, – я по-доброму усмехнулся, – о себе забочусь. На охоту выйду ночью.

* * *

Я взял с собой рюкзак, в который собрал все необходимое: заряженный смартфон, таблетницу, бутылку воды, вареную куриную грудку в контейнере, коврик для йоги и сменные носки.

Весна в этом году радовала теплыми ночами, выманивая людей на поздние прогулки. Однако когда я вышел из гостиницы и пошел вперед по улице, почти все горожане уже разошлись, остались только редкие собачники и отдельные прохожие, спешащие по домам.

Город пах сиренью, шуршали поздние машины, тепло светились отдельные окна в домах – романтика, да и только! Если бы я не знал, что где-то в городе бродит Пассажир, даже смог бы насладиться прогулкой…

Я свернул с главной улицы и пошел дворами. Что-то влекло меня туда, в темноту, где не горят фонари, куда не ходят нормальные люди, ощущая, что там может скрываться чудовище. Я тоже ощущал это.

На стенах виднелись граффити и торопливые трафаретные надписи со ссылками на покупку наркотиков и прочей гадости.

Где-то в затылке, под костями, неприятно зудело, во рту чувствовался привкус крови. Обозначая присутствие Пассажира, зуд не отступал с того самого момента, как я приехал сюда. Он становился то сильнее, то слабее, но не проходил.

Я свернул еще раз, недовольно поморщился: вновь широкая освещенная улица. Мне нравилась темнота, к тому же именно в ней охотился Пассажир, а чтобы понять, почему он стал убивать, нужно было мыслить так же.

В какой-то момент зуд усилился. Мимо торопливо прошла статная женщина лет сорока, одетая в черную водолазку и красивую прямую юбку, открывающую крайне привлекательные ноги. Я обернулся ей вслед, долго глядя то на ноги, то на удаляющуюся спину. Потом покачал головой: что я делаю, с ней моего Пассажира точно нет.

Это было бы сразу заметно, распад тела никто не отменял…

Я, конечно, мог пойти кругами, прислушиваясь к зуду. Прийти туда, где он стал бы невыносимым, и найти там Пассажира. Но я хотел понять, я должен был разобраться…

Если Пассажиру нужно было новое тело, он мог бы легко вселиться в другое. Все, что нашли бы люди на следующий день, – почти полностью разложившийся труп, которым Пассажир управлял до этого. Почему же тел так много? Почему существо пыталось занять их, раз за разом претерпевая неудачу?

Это было важно. Очень, очень важно!..

Я свернул и прошел между очередными многоэтажками, прошел по металлическому мосту над теплотрассой, почти миновал аккуратный дворик, засаженный цветниками, но вдруг остановился, прислушиваясь.

За деревьями справа стояла беседка, и в ней сидела компания. Молодые ребята, сейчас они смеялись какой-то шутке, и смеялись странно…

Я подумал и двинулся к ним. При звуке шагов нездоровый смех затих, парни настороженно смотрели в мою сторону, тихо переговариваясь.

Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее:

– Ребята! Привет!

– Чего тебе? – неприязненно откликнулся один из них, бледный блондин в потрепанной ветровке и майке с принтом «Рика и Морти».

Я обратил внимание на его руки, покрытые сеткой проступивших капилляров.

Как интересно…

– Под чем это вы? – с любопытством спросил я, и парни напряглись еще больше.

– Что?! – выдохнул тот же парень, его серые глаза, казавшиеся черными из-за расширенных зрачков, злобно сузились.

– Где это купить? – не унимался я.

Вот оно! Вот она, разгадка! Как я сразу не догадался…

– Слышь, отвали! – рявкнул другой наркоман, постарше, с грязными русыми волосами, завязанными в хвост.

– Нет, правда, где? – Я еле сдерживал радостный смех, и они это заметили.

– Тебе че, проблемы нужны?! – Набычившись, «Рик и Морти» шагнул ко мне.

Я не сдвинулся с места, глядя на него снизу вверх. По телу горячей волной пробежал адреналин, кажется, я даже мог напасть на этого парня, только чтобы дать выход агрессии. Конечно, меня бы, скорее всего, побили, может, сломали бы нос и хорошенько отпинали.

А я только недавно закончил пить таблетки для почек…

– Извини. – Я улыбнулся, мирно глядя в глаза парня. – Мне просто было любопытно.

– Проваливай! – рыкнул он в ответ, мелко подрагивая.

Неужели он меня испугался?

Я кивнул ему и остальным, двинулся дальше, оставив их тихо переговариваться и смотреть мне вслед. Выйдя со двора, внимательно прислушался к себе и резко поменял направление.

Теперь я понял, что случилось. Радость открытия угасла, накатили злость и недоумение.

Черт возьми, какой же он идиот…

Как писали в новостях, пять лет назад здесь разгорелся пожар, унесший несколько жизней. Теперь дом, прежде имевший какую-то историческую ценность, печально стоял, сморщив обугленные стены, пах мокрой золой и глядел на улицу слепыми, заколоченными окнами.

* * *

Ранним утром я расстелил на деревянном крыльце коврик и занялся йогой. Приятно освободить разум от всех мыслей, наслаждаясь солнцем, пением птиц, звуками просыпающегося города…

Даже нестерпимый зуд постепенно растворялся, отступал на задний план. Я почти закончил и лежал в шавасане, когда услышал приближающийся шелест колес. Автомобиль подъехал и остановился напротив крыльца.

Хлопнула дверь машины, раздались шаги, и я, не поднимая голову, произнес:

– Доброе утро.

– Ну здорово, раз не шутишь… – Голос Петра звучал удивленно. – Чего лежишь?

– Это йога. Забочусь о себе. – Я закрыл глаза и улыбнулся.

– Мне казалось, йога – это когда ты узлом завязываешься. А тут такое…

Я сел и глотнул воды из бутылки. Петр был одет в плотные черные штаны и куртку, поверх которой было застегнуто что-то похожее на бронежилет. Я заметил у него кобуру с пистолетом и удовлетворенно кивнул: молодец. Пригодится.

– Ну что, ты нашел? – нетерпеливо спросил Петр, глядя, как я скручиваю и кладу в рюкзак свой коврик.

Сегодня он смотрел на меня с большей симпатией, и я узнал этот взгляд. Мужчина наверняка навел справки обо мне по своим каналам и успокоился: служил, учился на биолога, играю на виолончели. Сирота. А значит – обычный человек, вполне можно иметь со мной дело, и не зазорно прикрыть при встрече с тварью.

Я много работал над этим резюме. Надо уметь выглядеть безобидно.

– Ну да, – флегматично ответил я.

– И где тварь?

– В этом доме, конечно. – Я кивнул в сторону заброшенного здания, на крыльце которого последний час я дожидался Петра.

Как писали в новостях, пять лет назад здесь разгорелся пожар, унесший несколько жизней. Теперь дом, прежде имевший какую-то историческую ценность, печально стоял, сморщив обугленные стены, пах мокрой золой и глядел на улицу слепыми, заколоченными окнами.

Влага, доступный углерод из золы и обгорелых стен, тишина и запустение. То, что нужно Пассажиру, чтобы прожить подольше, пока не удастся добыть себе новое тело.

– И ты так спокойно здесь лежал?! – возмутился Петр.

Его лицо выразило все мнение о моем здравомыслии, но я только пожал плечами:

– Днем он не выйдет. В его состоянии солнце может убить.

– В смысле? – озадаченно нахмурился Петр.

– Он умирает. У Пассажиров нет своей пищеварительной системы, все питательные вещества они берут из тела человека. А он взял из тела то, что его в конечном счете убьет… Какой же идиот! – вырвалось у меня под конец.

– В смысле?!

– Он принял наркотик, – пояснил я. – Из любопытства или еще чего-то, но он это сделал. С болезнями и чем-то относительно природным, вроде алкоголя, он справиться мог, но это был синтетический наркотик. Это повредило его нервную систему, нарушило связь с телом, нынешним или любым другим. Теперь он голоден и не знает, что делать! – Я сжал кулаки и болезненно сморщился, словно сам страдал от голода. – Голоден, напуган, наверное, почти сошел с ума…

– Какой бедняжка, – с сарказмом произнес Петр. – Но теперь он убивает людей!

Я с печалью покачал головой:

– Только пытаясь вселиться в них, спасти свою жизнь. Но у него не получится. Он все равно умрет, в мучениях. – Я вздохнул. – Так что мы даже окажем ему милость, когда убьем.

– Хорошо! – Петр сощурился и достал из кобуры пистолет. – Для этого мы здесь!

Я выставил вперед руку, глядя на него очень, очень серьезно.

– Мы зайдем туда, и все, что от вас требуется, – застрелить человеческое тело. А потом просто отойдите, с Пассажиром я сам разберусь.

– Ладно-ладно, – отмахнулся Петр.

Его глаза горели мрачным азартом, и это нравилось мне все меньше. Я не сдвинулся с места:

– Это важно! Не пытайтесь сражаться с ним! Просто отойдите.

– Сказал же – ладно! – Петр снял пистолет с предохранителя и сделал шаг вперед.

Я со вздохом пропустил его.

Конечно, я тоже запросил у руководства характеристику Петра перед тем, как прийти сюда. Результат не радовал – с таким послужным списком он наверняка сейчас считает себя главным в нашей паре. А ведь именно сейчас ему стоит слушаться меня беспрекословно.

Иначе можем умереть мы оба.

Петр решительно толкнул скрипучую дверь, и меня охватило нехорошее предчувствие.

* * *

Внутри было темно, только редкие солнечные лучи пробивались сквозь забитые досками окна, и в них плясала мелкая пыль. Стены дома, покрытые гарью, вздулись и покосились. Тем чужероднее смотрелись местами куски уцелевших обоев – дорогих, с золотистыми узорами, отсвечивающими в свете включенного Петром фонарика.

Под ногами хрустел уголь и осколки бутылок, тут и там виднелись брошенные банки и россыпь окурков. Когда-то здесь собирались люди, но сейчас вряд ли какая-нибудь молодежь захочет провести тут время: от здания исходило какое-то мерзкое, неприятное ощущение.

Пахло мокрым углем, старым табаком и тяжелой болезнью.

Петр шел впереди меня, чуть согнувшись и нацелив пистолет в темноту. Я видел его напряжение, его страх, но не мог ничем помочь. Мне тоже было неуютно, я не знал, чего ждать от умирающего Пассажира.

И откуда его ждать…

Перешагнув через поваленную балку, Петр посветил на ближайшую стену и охнул. Я присмотрелся и покачал головой: по обугленной, испещренной глубокими трещинами поверхности тянулись, извиваясь, два длинных ряда царапин. Следы лап.

– Он пытался впитать углерод из стены, – шепнул я. – Поддержать в себе жизнь еще немного.

– Где же он прячется? – также шепотом спросил Петр.

Мы зашли в бывшую кухню. Кажется, здесь-то пожар и зародился: потолок обвалился, и свет заливал дальнюю половину комнаты, где темнел только проход в кладовую. От мебели почти ничего не осталось, только покореженный от жара холодильник и лежащая в углу почерневшая раковина.

Слева от нас был вход в подвал – дверной проем и металлическая лестница, уходящая вниз, откуда пахло сырой землей и ржавчиной.

Я бы прятался там.

Обменявшись со мною знаками, Петр тяжело вздохнул и начал спускаться, подсвечивая путь фонариком. Я должен был идти следом, но раздавшийся за спиной шорох заставил оглянуться.

Человек в грязной толстовке схватил меня за горло и с силой впечатал в стену рядом с дверью. Сверху посыпались угольки, меня окатило запахом гниения, я вцепился в руку, сжимающую шею, и слабо пискнул: «На помощь!»

Услышал ли меня Петр? Спасет ли?

Почему мы не проверили кладовку!..

Я слабо трепыхался и пытался сделать вдох, беспомощно глядя в лицо напавшего. Оно все было покрыто гноем, сочащимся из лопнувшей в разных местах бледной кожи и мутных, побелевших глаз. Последняя стадия распада.