Текст книги "Российский колокол № 3–4 (35) 2022"
Автор книги: Литературно-художественный журнал
Жанр: Журналы, Периодические издания
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Кэрролл упоминает об изгнании в предисловии к «Сильвии и Бруно». Его мысль заключается в том, что смерть не должна казаться изгнанием из жизни, полной удовольствий.
Таким образом, тема изгнания затронута обоими писателями, только в случае Набокова это изгнание является и физическим, и духовным, а в случае Кэрролла – только духовным.
Метафизическая насмешка
Тема метафизической насмешки Мак-Фатума над героями ясно прослеживается во всех произведениях Набокова.
Насмешливой кажется критикам биография Чернышевского, написанная Годуновым-Чердынцевым. С насмешкой относится судьба и к Марте, и к Бруно Кречмару, и к Гумберту Гумберту. С насмешкой воспринимают критики творчество Себастьяна Найта. С жестокой насмешкой обращаются с Цинциннатом его тюремщики. Являясь единственной индивидуальностью, Адам Круг кажется окружающим «насмешливо сумасшедшим»[34]34
В. Набоков. Bend Sinister: романы: Пер. с англ. / Коммент. С. Ильина. – СПб: Северо-Запад, 1993. С. 432.
[Закрыть].
Двойники главных героев в книгах Набокова обычно жестокие насмешники. Среди самых ярких примеров можно привести Клэра Куильти – соперника и двойника Гумберта, с которым изменяет ему Лолита. Он насмехается над Гумбертом и в разговоре на террасе «Зачарованных охотников», и также стучась ночью в дверь в маске детектива Чина. Он отнимает у Гумберта Лолиту.
Еще одним характерным героем-насмешником является Роберт Горн. Он насмешливо обращается с женщинами. Он может приготовить для любой из них паштет из отборных помоев или поджечь дорогое сукно в магазине тканей, с удовольствием наблюдая за хозяином магазина, который еще не знает о начинающемся пожаре.
Смуров из романа «Отчаяние» – самонадеянный пошляк с насмешливым и самодовольным тоном повествования. Он думает, что может совершить идеальное преступление и написать гениальную книгу, но сам оказывается в ловушке своего заблуждения.
Понятие же насмешки как метафизической сущности можно найти в обвинении м-ра Гудмена С. Найту: «С. Найт был до того обольщен бурлескной стороной вещей и столь неспособен интересоваться их серьезной основой, что ухитрялся, не будучи от природы ни циничным, ни бессердечным, вышучивать интимные чувства, справедливо почитаемые священными всем остальным человечеством»[35]35
В. Набоков. Bend Sinister: романы: Пер. с англ. / Коммент. С. Ильина. – СПб.: Северо-Запад, 1993. С. 19.
[Закрыть].
О метафизической насмешке говорит и Смуров, замечающий, что «есть какой-то безвкусный, озорной рок вроде вайштоковского Абума, который нас заставляет в первый день приезда домой встретить человека, бывшего вашим случайным спутником в вагоне» [36]36
В. Набоков. Соглядатай: Повесть. Отчаяние: роман. – СПб.: Азбука-классика, 2003. С. 65.
[Закрыть].
Сущность метафизической насмешки пытается раскрыть главный герой в Ultima Thule: «Все рассыпается от прикосновения исподтишка: слова, житейские правила, системы, личности, – так что, знаешь, я думаю, что смех – это какая-то потерянная в мире случайная обезьянка истины»[37]37
В. Набоков. Полное собрание рассказов / Составитель А. Бабиков. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013. С. 506.
[Закрыть].
Название романа Владимира Набокова «Смотри на арлекинов!» отсылает читателя к некой насмешливой форме сознания. «Смотри на арлекинов! – говорила двоюродная бабка Бредова маленькому Вадиму. – Деревья – арлекины, слова – арлекины. Играй! Выдумывай мир! Твори реальность!»[38]38
В. Набоков. Смотри на арлекинов!: роман / Пер. с англ. С. Ильина. – СПб.: Издательская группа «Азбука-классика», 2010. С. 14.
[Закрыть]
Себастьян Найт дает счастью определение, связанное с метафизической насмешкой: «Счастье – в лучшем случае лишь скоморох собственной смертности»[39]39
В. Набоков. Bend Sinister: романы: Пер. с англ. / Коммент. С. Ильина. – СПб: Северо-Запад, 1993. С. 77.
[Закрыть].
Метафизическая насмешка присутствует у Кэрролла в обыгрывании законов логики и математики (падение Алисы сквозь центр Земли), а также в виде пародий на стихи, песни и поговорки, которые изначально имеют серьезный воспитательный смысл, среди которых стихи Исаака Уоттса «Противу праздности и шалостей», Роберта Саути «Радости старика и как он их приобрел», Джейн Тейлор «Звезда», Уильяма Ми «Алиса Грей», Теннисона «Мод», Томаса Мура «Шипы», «Мое сердце и лютня» и др.
Желание разгадать загадку жизни и смерти
Набоковские персонажи, как и сам Владимир Набоков, досконально исследуют смерть и возможности ее преодоления. Они дают множество определений смерти. Ван Вин называет смерть «господином всех безумий»[40]40
Там же. С. 212.
[Закрыть]. Адам Круг предполагает, что «смерть – это либо мгновенное обретение совершенного знания… либо абсолютное ничто»[41]41
Там же. С. 434.
[Закрыть].
Главный герой в рассказе Ultima Thule приходит к выводу, что смерть – это утрата личности. В автобиографической книге «Другие берега», в самой первой главе, Набоков признается, что изучил все религиозные и мистические учения, чтобы хоть как-то проникнуть в тайну бессмертия, но они ничем не помогли ему в этом вопросе: «Сколько раз я чуть не вывихивал разум, стараясь высмотреть малейший луч личного среди безличной тьмы по оба предела жизни! Я готов был стать единоверцем последнего шамана, только бы не отказаться от внутреннего убеждения, что себя я не вижу в вечности лишь из-за земного времени, глухой стеной окружающего жизнь. Я забирался мыслью в серую от звезд даль – но ладонь скользила все по той же совершенно непроницаемой глади. Кажется, кроме самоубийства, я перепробовал все выходы. Я отказывался от своего лица, чтобы проникнуть заурядным привидением в мир, существовавший до меня. Я мирился с унизительным соседством романисток, лепечущих о разных йогах и атлантидах. Я терпел даже отчеты о медиумистических переживаниях каких-то английских полковников индийской службы, довольно ясно помнящих свои прежние воплощения под ивами Лхассы. В поисках ключей и разгадок я рылся в своих самых ранних снах…»[42]42
В. Набоков. Другие берега: роман / Владимир Набоков. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. С. 10–11.
[Закрыть]. А в конце книги, в главе четырнадцатой, Набоков вновь говорит о борьбе «с глупостью и ужасом этого унизительного положения, в котором я, человек, мог развить в себе бесконечность чувства и мысли при конечности существования»[43]43
В. Набоков. Другие берега: роман / Владимир Набоков. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. С. 269.
[Закрыть].
Как я уже отмечала, в сказках Кэрролла нет смерти героев. Но его собственные размышления о смерти можно найти в предисловии к «Сильвии и Бруно». Именно там выражена его жизненная философия, которая кратко может быть выражена как Memento mori: «Я убежден в том, что мысль о возможности смерти – если она ненавязчиво, но постоянно стоит перед нами – это едва ли не лучшее испытание нашего стремления к развлечениям и зрелищам, хороши они или плохи. И если мысль о внезапной смерти повергает вас в особенный ужас, стоит вам вообразить, что она может случиться в театре, – можете быть уверены, что театр для вас, несомненно, вреден, каким бы безвредным он ни был для других, и что, отправляясь в него, вы подвергаетесь смертельной опасности. Знайте, что самое безопасное правило заключается в том, чтобы не жить и не находиться там, где мы не решились бы умереть». То есть Кэрролл говорит о необходимости возвышенной, осмысленной жизни и, не называя имени пошлости, по сути, выступает против нее.
А средством для борьбы как с пошлостью, так и со смертью и у Кэрролла, и у Набокова является искусство.
Бессмертие сознания и литературная преемственность
Кэрролл в своих произведениях не рассуждает о бессмертии, но в предисловии к «Сильвии и Бруно» есть слова, которые говорят о том, что он лишь подошел к этой теме: «…истинная цель жизни – это не удовольствия, не знания и даже не слава, эта “последняя слабость благородных умов”, но развитие личности, восхождение на более высокий, благородный и чистый уровень, создание совершенного Человека, – тогда, если мы чувствуем, что движемся к цели и будем (хотелось бы верить) приближаться к ней и дальше, смерть не будет для нас чем-то ужасным; она станет не тенью, но светом, не концом, но началом!»[44]44
Л. Кэрролл. Сильвия и Бруно. https://librebook.me/sylvie_and_ bruno/vol1/1.
[Закрыть].
Набоков же детально рассматривает проблему смерти вместе с ее решением – бессмертием. Именно поэтому его персонажи так много рассуждают о Времени, Пространстве, Памяти, Интуиции, Сознании, Смерти и Будущем читателе.
«Вожделею бессмертия – хотя бы земной его тени!»[45]45
В. Набоков. Дар: роман, рассказы / Коммент. О. Дарка; худож. В. Норазян. – Харьков: Фолио; – М.: ООО «Издательство АСТ», 1997. С. 365.
[Закрыть]– восклицает Фёдор Константинович в письме к матери. Смуров мечтает проникнуть в будущее – хотя бы как отражение, сотканное из мнений других людей. Итак, задача и самого Набокова, и героев его книг – вычислить возможность бессмертия.
В конце «Лолиты» есть фраза о том единственном бессмертии, которое могут разделить Гумберт Гумберт и нимфетка Лолита, – спасении в искусстве. Из этого видно, что Набоков связывает возможность одного из видов бессмертия с искусством.
Ключевым же моментом в этом вопросе является роль Будущего читателя как носителя бессмертного сознания автора в Будущем.
Именно поэтому Цинциннат мечтает перед казнью «кое-что дописать»[46]46
В. Набоков. Приглашение на казнь. Камера обскура. Отчаяние: романы / Примеч. О. Дарка, В. Шохиной. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. С. 312.
[Закрыть], он вдруг понимает, что его единственное желание – сохранить листы с записями своих мыслей, так как ему необходима «хотя бы теоретическая возможность иметь читателя»[47]47
Там же. С. 300.
[Закрыть].
Именно поэтому к неродившемуся читателю обращается и сам Набоков в одноименном стихотворении.
Именно поэтому поэт Кончеев в «Даре» говорит: «Настоящему писателю должно быть наплевать на всех читателей, кроме одного: будущего, – который, в свою очередь, лишь отражение автора во времени»[48]48
В. Набоков. Дар: роман, рассказы / Коммент. О. Дарка; худож. В. Норазян. – Харьков: Фолио; – М.: ООО «Издательство АСТ», 1997. С. 353.
[Закрыть].
Так Набоков преодолевает идею обезличенности в посмертии. И это – «его собственное изобретение».
Сходства по прочим темам. Время и Пространство
Произведения Владимира Набокова и Льюиса Кэрролла являются не чем иным, как исследованием Времени и Пространства как философских категорий на пути к разгадке тайны бессмертия. Ван Вин дает следующие определения: «Время – это гудение в ушах», а «пространство – это толчея в глазах»[49]49
В. Набоков. Ада, или Радости страсти. http://nabokov-lit.ru/ nabokov/proza/ada/ada-4.htm.
[Закрыть]. Он также рассуждает об Объективном и Универсальном времени. И признается, что хочет «приголубить Время»[50]50
В. Набоков. Ада, или Радости страсти. http://nabokov-lit.ru/ nabokov/proza/ada/ada-4.htm.
[Закрыть]и «что можно быть влюбленным в Пространство»[51]51
В. Набоков. Ада, или Радости страсти. http://nabokov-lit.ru/ nabokov/proza/ada/ada-4.htm.
[Закрыть].
Хью Персон в «Прозрачных вещах» объявляет вещи прозрачными и наделяет их устойчивой памятью. Таким образом он пытается доказать, что вещи, являясь, в отличие от человека, статичными и неизменными, могут существовать сразу в нескольких временных состояниях и тем самым способны вернуть человеку его прошлое.
В «Других берегах» Набоков говорит: «Признаюсь, я не верю в мимолетность времени – легкого, плавного, персидского времени! Этот волшебный ковер я научился так складывать, чтобы один узор приходился на другой… И высшее для меня наслаждение – вне дьявольского времени и очень даже внутри божественного пространства – это наудачу выбранный пейзаж… где я могу быть в обществе бабочек и их кормовых растений. Вот это – блаженство, и за блаженством этим есть нечто, не совсем поддающееся определению»[52]52
В. Набоков. Другие берега: роман / Владимир Набоков. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. С. 135–136.
[Закрыть].
Экспериментами Кэрролла над пространством являются сцены падения Алисы к центру Земли, уменьшения и увеличения ее роста, а над временем – безумное чаепитие, пребывание Алисы в зазеркальной стране, где ей приходится быстро бежать, чтобы оставаться на месте.
Сны
Характерно, что обе сказки об Алисе – это ее сны. То есть действие происходит во сне Алисы. Но тут есть нюанс: действие «Алисы в Зазеркалье» происходит во сне не только Алисы, но и Черного короля. Поэтому Траляля и говорит:
«Ему снишься ты!»[53]53
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье. Пер. Н. М. Демуровой. – М.: Наука, 1990. С. 156.
[Закрыть]Тут Кэрролл вносит свою лепту в философскую мысль о том, что вся наша жизнь есть сон и, возможно, мы только снимся Богу или друг другу…
Прямое упоминание сна есть у Кэрролла в стихах в «Алисе в Стране Чудес»:
Сны есть и в других книгах Кэрролла, например, в поэме «Охота на Снарка», шестая напасть, когда Снарк во сне Барристера выступает как судья, присяжные и защитник одновременно.
В романе Кэрролла «Сильвия и Бруно» рассказчик переходит из реальности в мир сновидений, причем непонятно, который из них не мнимый. Эта мнимость действий (снов или не снов) чередуется: то перед нами Сильвия, Бруно и рассказчик, то рассказчик и леди Мюриэл Орм. Еще в начале книги рассказчик пытается разобраться: либо он увидел Сильвию во сне, и то, что происходит с ним, – реальность, либо он действительно видел Сильвию, а то, что происходит сейчас, – сон! Он вопрошает: «Неужто и Жизнь – всего лишь сон?»[55]55
Льюис Кэрролл. Сильвия и Бруно. https://librebook.me/sylvie_and_ bruno/vol1/2.
[Закрыть]
В заключительном стихотворении в «Алисе в Зазеркалье» выражена эта же мысль:
Магические зеркала
У Кэрролла Алиса оказывается в Зазеркалье, где все вверх ногами, наоборот, и, чтобы идти вперед, нужно двигаться назад. Продолжение приключений его героини так и называется: «Алиса в Зазеркалье». Алиса описывает Зазеркалье в разговоре с котенком по имени Китти: «Я тебе расскажу все, что знаю про дом в Зеркале. Во-первых, там есть вот эта комната, которая начинается прямо за стеклом.
Она совсем такая же, как наша гостиная, Китти, только все там наоборот»[57]57
А. Некрасов. Приключения капитана Врунгеля; Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье; А. Толстой. Золотой ключик, или Приключения Буратино. – М.: Мегаполис-Экспресс, 1993. С. 236.
[Закрыть]. То есть у Кэрролла зеркало – это магический, но пока только предмет, способный превратить вещь или действие в их противоположности.
У Набокова в «Лолите» есть сцена в гостинице «Привал зачарованных охотников», когда Лолита как зачарованная рассматривает подарки Гумберта, а потом вместо двери пытается зайти в зеркальную дверь шкафа. Здесь зеркало играет свою простую, вещную роль.
А более сложную роль, уже с метафизическим содержанием, играет зеркало в «Приглашении на казнь», где мать Цинцинната, Цецилия Ц., рассказывает ему про игру в «нетки», когда к безобразным и бесформенным предметам подносится специальное зеркало, которое преобразует их в знакомые, пригодные человеческому восприятию. Здесь раскрывается философский спор об обыденности и искусстве. Думаю, что зеркало является для Набокова тем магическим кристаллом, через который обычные бытовые вещи преображаются в идеальные, обладающие высшей ценностью – бессмертием. Такой вывод можно сделать из примеров, приведенных в главе «Бессмертие сознания и литературная преемственность», по которым видно, что Набоков напрямую связывает искусство с бессмертием.
Новаторство Набокова в том, что зеркало перестает быть хоть и магической, но вещью. По Набокову, зеркало может не иметь материального выражения, как в случае со Смуровым из «Соглядатая», для которого зеркалом являются уже мнения других людей, то есть не вещи, а мыслительные процессы, само человеческое сознание.
Карты и шахматы
Одним из любимых увлечений Набокова были шахматы.
Они присутствуют во многих его произведениях, а роман «Защита Лужина» посвящен трагедии жизни шахматного гения. Кроме того, Набоков сам составлял шахматные задачи.
Шахматы присутствуют и при прощании Набокова с Россией. В «Других берегах» он рассказывает, как играет с отцом в шахматы на палубе корабля «Надежда» под удаляющийся грохот пушек с крымского берега.
С темой игральных карт связан один из ранних романов Набокова под карточным названием «Король, дама, валет».
У Кэрролла карточные герои оживают в Стране чудес, куда попадает Алиса. А Червовая Королева даже хочет отрубить ей голову. Действие «Алисы в Зазеркалье» построено на реальной шахматной партии, где все герои являются шахматными фигурами, а сама Алиса становится королевой в восемь ходов. Кроме того, у Кэрролла тема шахмат неразрывно связана с темой зеркал. Примеры: зеркальное расположение на доске черных и белых фигур, сцена, когда Алиса бежит, чтобы оставаться на месте, и сцена, когда она идет в противоположном направлении, чтобы приблизиться к Черной Королеве.
Бабочки
Известна любовь Набокова к бабочкам, изучением которых он увлекался с детства. Позже энтомологией он занимался профессионально. Набоков восхищался «бесполезной», с точки зрения пользы, красотой бабочек и открыл 20 новых видов. В честь его самого и его героев было названо 30 видов бабочек. C 1920 по 1976 год Набоков опубликовал 25 статей и заметок по энтомологии. В 1921 году Набоков опубликовал свою первую статью о бабочках «Несколько замечаний о крымских чешуекрылых». Он также был куратором коллекции бабочек в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета. Основная часть коллекции собранных Набоковым бабочек (4 324 экземпляра) после его смерти была передана в университет Лозанны.
В сказке Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» бабочки мелькают в песне Белого Рыцаря:
и т. д.
Стилистические параллели. Логические и стилистические круги
Мы хорошо помним, сколько Набоков уделяет внимания логическим и стилистическим кругам, примеры которых он приводит в своем построенном по принципу круга эссе «Николай Гоголь», говоря, например, о колесах чичиковской брички. У самого Набокова есть рассказ под названием «Круг», начало которого является его концом, или наоборот, в общем – совершенный замкнутый круг.
В романе Набокова «Приглашение на казнь» Цинциннат раскрывает порочный круг бытия, говоря о прошлом увлечении совершенством: «Все было глянцевито, переливчато, все страстно тяготело к некоему совершенству, которое определялось одним отсутствием трения. Упиваясь всеми соблазнами круга, жизнь довертелась до такого головокружения, что земля ушла из-под ног, и, поскользнувшись, упав, ослабев от тошноты и томности… сказать ли?.. очутившись как бы в другом измерении… – Да, вещество постарело, устало, мало что уцелело от легендарных времен – две-три машины, два-три фонтана, – и никому не было жаль прошлого, да и само понятие “прошлого” сделалось другим».
В качестве примера у Кэрролла может служить разговор Алисы с Герцогиней о вращении Земли[59]59
В. Набоков. Приглашение на казнь. Камера обскура. Отчаяние: романы / Примеч. О. Дарка, В. Шохиной. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. С. 197–198.
[Закрыть].
Схожие сцены
У Набокова и Кэрролла есть стилистически схожие сцены. Например, у Кэрролла сцена с исчезновением по частям Чеширского кота: «Чеширский кот стал исчезать по частям, не спеша: сначала пропал кончик хвоста, а потом постепенно все остальное; наконец осталась одна улыбка – сам Кот исчез, а она еще держалась в воздухе»[60]60
А. Некрасов. Приключения капитана Врунгеля; Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье; А. Толстой. Золотой ключик, или Приключения Буратино. – М.: Мегаполис-Экспресс, 1993. С. 180.
[Закрыть]. Примерно такой же фокус проделывал набоковский Цинциннат. «“Какое недоразумение!” – сказал Цинциннат и вдруг рассмеялся. Он встал, снял халат, ермолку, туфли. Снял полотняные штаны и рубашку. Снял, как парик, голову, снял ключицы, как ремни, снял грудную клетку, как кольчугу. Снял бедра, снял ноги, снял и бросил руки, как рукавицы, в угол. То, что осталось от него, постепенно рассеялось, едва окрасив воздух»[61]61
В. Набоков. Приглашение на казнь. Камера обскура. Отчаяние: романы / Примеч. О. Дарка, В. Шохиной. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. С. 185.
[Закрыть].
Есть у обоих писателей и схожий эпизод с часами. В романе Набокова «Приглашение на казнь» в коридоре крепости, в которой содержался Цинциннат, были часы без стрелок. Стрелки каждый час рисовал безымянный стражник. Немецкий профессор в романе Кэрролла «Сильвия и Бруно» имел необычные часы. Если перевести их стрелки назад, то и события переносятся в прошлое, а если нажать на этих часах пружину «обратный ход», события начинают идти назад – получается зеркальное воспроизведение линейного времени.
Игра слов, анаграммы, пародии
У Набокова и Кэрролла поразительно близкая по духу игра слов. Она не просто присутствует в их текстах фактически, но и имеет схожую стилевую направленность. У Набокова Гумберт ищет своего двойника по явно вымышленным именам, названиям и адресам: «Эрутар Ромб», «О. Бердслей, Лолита, Техас», «Гарольд Гейз, Мавзолей, Мексика», «Ник. Павлыч Хохотов, Вран, Аризона», «Синий корабль», «Пьяная птица»[62]62
В. Набоков. Малое собрание сочинений. Лолита. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. С. 586.
[Закрыть]и др. Между Гумбертом и Куильти происходит блестящий диалог на террасе «Зачарованных охотников», основанный на игре слов:
«К. К.: – Как же ты ее достал?
Г. Г.: – Простите?
К. К.: – Говорю: дождь перестал.
Г. Г.: – Да, кажется.
К. К.: – Я где-то видел эту девочку.
Г. Г.: – Она моя дочь.
К. К.: – Врешь – не дочь.
Г. Г.: – Простите?
К. К.: – Я говорю: роскошная ночь. Где ее мать?
Г. Г.: – Умерла»[63]63
В. Набоков. Лолита: роман / Владимир Набоков; пер. с англ. автора. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. С. 172.
[Закрыть].
В «Алисе в Стране чудес» на безумном чаепитии Мышь Соня рассказывает историю о трех сестрах, которых зовут Элси, Лэси и Тилли – анаграммы имен самой Алисы и ее сестер.
У обоих писателей в анаграммах содержатся аллюзии и пародии на авторов-предшественников. У Набокова – на Метерлинка, Бодлера, Рембо, Мериме, Браунинга и др., у Кэрролла – на Теннисона, И. Уоттса, Д. Тейлора, Р. Саути, Т. Мура и др.
Пародийные стихи
И Набоков, и Кэрролл писали пародийные стихи. В разных стилях. В них заключена особая трогательность. Примером у Набокова может быть стихотворение, написанное Гумбертом, когда Лолита пропала, – то самое, где «ищут, ищут Долорес Гейз», а также приговор в стихах для Куильти.
У Кэрролла почти каждый герой его сказок читает стихи или поет песенку, являющиеся пародией на скучноватые, но поучительные стихи Викторианской эпохи. Кэрролл во множестве переделывал их, чтобы развлечь своих маленьких друзей. Это и те стихи, которые рассказывает сама Алиса, и колыбельная Герцогини, и песни Болванщика и Черепахи Квази, и показания Белого Кролика на суде, и стихи Траляля и Шалтая-Болтая и др.
Вполне серьезные стихи предваряют и завершают обе сказки об Алисе.
Письма разных людей
Еще одной особенностью стиля обоих писателей являются очень талантливо написанные письма разных людей. Наиболее яркие примеры у Набокова: письмо Шарлотты Гумберту, письмо Моны Даль Лолите, письмо самой Лолиты Гумберту, а у Кэрролла – письмо Артура Форестера главному герою в «Сильвии и Бруно».
Изобретатели в искусстве и в жизни
И Набоков, и Кэрролл, как и их герои, были изобретателями в жизни. Набоков делал открытия в энтомологии, придумал крестословицу (кроссворд), сочинял шахматные задачи.
Кэрролл писал письма зеркально: чтобы прочитать, нужно было поднести их к зеркалу. У него было собрание музыкальных шкатулок, и он любил проигрывать их от конца к началу. Он рисовал картинки, которые превращались во что-то иное, стоило только перевернуть их вверх ногами.
В его дневнике есть записи о разных изобретениях, например, о дорожных шахматах, доске для писания в темноте, которая, кстати, называется «никтограф» (ничего не напоминает?), игре из букв на шахматной доске…
Изобретателями были и герои Кэрролла. Например, Белый рыцарь из «Алисы в Зазеркалье» придумал шлем, пудинг из промокашки и новый способ перехода через забор. Профессор из «Сильвии и Бруно» изобрел «башмаки для горизонтальной погоды», а Рассказчик пришел к убеждению, что путем активной концентрации мысли можно откинуть вуаль с лица девушки и увидеть загадочное лицо.
Набоков и Кэрролл изобретают и используют в своих книгах новые языки. У Кэрролла можно привести в пример отрывок из стихотворения «Бармаглот»:
Здесь сознание пытается нащупать хоть какой-то смысл. И порой ему даже кажется, что оно близко к этому.
У Набокова слова неизвестного языка употребляются в романе «Под знаком незаконнорожденных» (ballon, voter, nekht, zaftpupen и др.), а в романе «Бледный огонь» присутствуют слова из несуществующего зембланского языка.
Вывод
Льюис Кэрролл является предшественником и провозвестником Владимира Набокова – как по темам творчества и образам, так и по большинству стилистических приемов.
Книги писателей сближает вполне определенный набор вечных сущностей: карты, шахматы, зеркала, сны…
Но главная параллель становится очевидна, если вспомнить, что и у других писателей есть тоска по детству, герои-насмешники, стихи в романах, рассуждения о смерти… Но после перечисления любых доводов в случае Набокова и Кэрролла всегда остается что-то еще, какая-то далекая и теплая, бесконечно милая terra incognita. И тут я думаю, что, несмотря на несомненную талантливость обоих писателей, колоссальную эрудицию, глубину философских идей, необычность и своеобразность стилей, их книги стали классикой именно благодаря искренней, трогательной и такой убедительной любви к Вечной Юности.
В целом же я убеждена, что книги великого ученого, философа и писателя Льюиса Кэрролла вполне могли заложить основу для книг великого писателя, философа и ученого Владимира Владимировича Набокова. Более того, если творчество Метерлинка является идейно-философской схемой будущего творчества Набокова, то творчество Кэрролла является его образно-стилистической схемой.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
