Текст книги "Миля над землей"

По крайней мере, я на это рассчитываю.

К восьмой и девятой песням наше пиво выпито, стаканы отставлены, а нервы окончательно сдали. Зандерс кладет обе руки мне на бедра. Его большие пальцы проникают под подол моей рубашки и касаются тела. Холодный металл колец обжигает кожу, и только сегодня вечером я изо всех сил стараюсь не волноваться из-за того, что мужчина прикоснется к моему животу. Хотя я чувствую, что время от времени задерживаю дыхание и слегка втягиваю воздух.

Веди себя спокойно. Надень маску уверенности.

На десятой песне я совершенно забываю, что нахожусь на частном концерте в клубе. Я могу сосредоточиться лишь на огромном мужчине позади меня, чьи легкие прикосновения сводят меня с ума.

Руки Зандерса скользят по моим бедрам, прижимая меня к себе. Его пальцы поднимаются вверх, слегка задевая мою грудную клетку, а потом спускаются вниз по предплечьям и переплетаются с моими пальцами. Он утыкается в меня носом, губами касается мягкой кожи под ухом, но не целует, и я не собираюсь лгать, это маленькое поддразнивание меня заводит.

– Поцелуй меня, – тихо прошу я, слишком запыхавшись.

Он не отвечает словами, но слегка качает головой, прижимаясь ко мне.

– Прикоснись ко мне, – умоляю я.

– Рано, милая. Ты же знаешь правила. – Он отпускает меня, отказываясь прикасаться, но я продолжаю льнуть к нему спиной.

Конечно, я помню его маленькое правило, которое он установил за пределами бара в Нэшвилле, сказав мне, что, когда я передумаю, мне придется умолять его, чтобы он меня взял… умолять на коленях. Честно говоря, я тогда подумала, что он просто болтун.

Очевидно, это не так.

– Засранец. – Я закатываю глаза, хотя он меня и не видит.

Грудь Зандерса позади меня вздрагивает от смеха.

– Какие грязные слова слетают с твоего хорошенького ротика. – Он убирает мои волосы в сторону, его губы касаются моего уха, воспламеняя все мое тело. – Ты готова показать мне, на что еще способен этот рот?

Наши тела не могли бы быть ближе. Я вжимаюсь в него бедрами, а его грудь прижимается к моей спине, в то время как музыка продолжает заполнять зал. Впервые с тех пор, как я познакомилась с Зандерсом, толпа людей, которые окружают его, постоянно требуя его внимания, меня не беспокоит. Потому что сегодня вечером его внимание сосредоточено исключительно на мне.

– Стиви, милая, – снова шепчет Зандерс. – Если мы сейчас же не уйдем, все закончится тем, что я возьму тебя в темном углу этого бара, а я хочу, чтобы ты была в моей постели. Итак, еще раз, ты готова меня умолять?

Я уверенно киваю головой, мои глаза все еще прикованы к выступающей группе.

– Тогда пойдем. – Он настойчиво берет меня за руку, и мы, покинув переполненный зал, идем в его отель.

16. Стиви

Зандерс держит меня за руку, по сути, затаскивая в вестибюль отеля. Он идет широкими и быстрыми шагами, он так же, как и я, стремится поскорее добраться до номера.

– Вот черт, – тихо ругается он себе под нос, притягивая меня ближе, чтобы я встала за колонну рядом с ним, спрятавшись от посторонних взглядов. Он прижимает мою спину к своей груди. – Здесь внизу один из моих тренеров.

Меня захлестывает волна адреналина, как будто я и так недостаточно возбуждена. При этом я благодарна Зандерсу: несмотря на то что это всего лишь секс на одну ночь для нас обоих, у него хватает порядочности позаботиться о том, чтобы я не потеряла из-за этого работу.

Главные двери открываются и закрываются, и Зандерс оглядывается через плечо на пустой вестибюль. Он снова берет меня за руку и тянет к лифту. Его ноги намного длиннее моих, так что мне приходится бежать, чтобы успеть за быстрыми шагами.

Он набирает номер своего этажа и отчаянно жмет на кнопку, чтобы закрыть двери, все это время продолжая выглядывать в вестибюль. Как только металлические двери смыкаются, он поворачивается ко мне, и в его карих глазах я вижу желание.

Он делает спокойный, но уверенный шаг мне навстречу, а я вцепляюсь в поручни, надеясь, что они удержат меня в вертикальном положении, потому что, судя по тому, как он выглядит, направляясь ко мне, я бы предположила, что мои колени вот-вот подкосятся от его опасного взгляда.

– Знаешь, Стиви. – Зандерс зажимает меня в углу лифта, слегка наклоняет голову, и его теплые губы замирают в нескольких сантиметрах над моими. – Если бы ты не была такой упрямой той ночью в Нэшвилле, я бы уже мог тебя поцеловать.

Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе и слегка оттягивает ее. Его глаза загипнотизированно следят за движением.

– Мне действительно нравится твой рот. – Его рука накрывает мои губы, а затем большой палец тянет мой подбородок вниз, заставляя мои губы приоткрыться. – И мне понравится его брать.

Черт подери.

Он придвигается ближе, его нос касается моего, а рот всего в нескольких сантиметрах от моих губ. Но ближе он не пододвигается. Он замирает, мучая меня, а потом облизывает нижнюю губу.

– Поцелуй меня, – выдыхаю я. – Зандерс, пожалуйста.

Его полные губы приподнимаются в зловещей ухмылке.

– Я знал, что мне понравится слушать, как этот острый язычок меня умоляет.

Прежде чем он успевает наклониться и прижаться своими губами к моим, звякает лифт, и двери открываются на его этаже.

– Пойдем, я еще это послушаю. – Он слегка дергает за подол моей рубашки, отступая назад, на его губах играет победоносная ухмылка.

Зандерс открывает гостиничный номер и пропускает меня вперед. И когда я это делаю, у меня приоткрывается рот от того, насколько здесь здорово. Полагаю, я должна была догадаться по роскошному вестибюлю с мраморным полом или звуку скрипичных струн в лифте, но, честно говоря, я была изрядно увлечена хоккейным защитником ростом метр девяносто пять, который собирается полностью подчинить мое тело в постели сегодня вечером.

Летный состав останавливается в достаточно хороших отелях, но они не идут с этим ни в какое сравнение. Даже близко.

Мой взгляд падает на множество безупречных костюмов, которые висят в его шкафу. Зандерс всегда разодет в пух и прах, так что в этом нет ничего удивительного. Затем мой взгляд скользит в ванную, где на полочке расположилось больше средств для ухода, чем в местном магазине Sephora[9]9
  Sephora – французская международная сеть парфюмерно-косметических магазинов.


[Закрыть], – и снова меня это не удивляет.

Щелчок двери выводит меня из оцепенения, и я поворачиваюсь к нему лицом.

Он медленно подходит ко мне, расстегивая верхнюю часть рубашки, позволяя увидеть татуировки, золотую цепочку и бугры мышц.

– Только одна ночь, – напоминаю я и ему, и себе, замирая в центре комнаты.

Его грудь вздымается в беззвучном смехе, и он продолжает медленно приближаться.

Расстегивается еще одна пуговица.

– Звучит чертовски заманчиво.

– И мы никогда не будем говорить об этом после сегодняшней ночи.

– Я бы не посмел. – Еще шаг. Еще одна пуговица. – Но что ты скажешь своим коллегам, когда завтра не сможешь ходить?

О боже. Он прав.

– Может быть, это удержит тебя от того, чтобы весь полет жать на эту чертову кнопку вызова.

– Ни за что. Жду не дождусь, когда увижу, как ты ковыляешь по проходу самолета, и буду знать, что это сделал с тобой я.

Он останавливается прямо передо мной, расстегивая последнюю пуговицу на рубашке. Она распахивается, демонстрируя прекрасно сложенное тело, покрытое черными чернилами тату и золотыми украшениями.

Внезапно меня снова охватывает приступ нервозности, и я скрещиваю руки на прикрытой груди, ощущая неловкость. Этот мужчина, который выглядит как мечта любой девушки, спал с самыми красивыми женщинами в мире, и теперь он вот-вот увидит меня. Обнаженной.

– Ты уверена? – Зандерс указательным пальцем убирает завиток с моего лица.

Мои глаза мечутся по его лицу в попытке прочесть его мысли. Любезность и осторожность на самом деле не в его стиле, так что этот полный беспокойства вопрос звучит немного странно, несмотря на то что он, вероятно, сейчас может читать язык моего тела как открытую книгу.

– Потому что я собираюсь затмить всех остальных мужчин твоей жизни. – Его губы растягиваются в высокомерной ухмылке.

Вот оно.

Мои бедра сжимаются при этой мысли.

– Сомневаюсь, – с вызовом бросаю я.

Моя маска уверенности снова на мне, я тянусь к ремню на его брюках. Я знаю правила, и даже если бы и не знала, у меня потекли слюнки при мысли о том, что он будет у меня во рту.

Как только мои пальцы хватаются за молнию, Зандерс меня останавливает, кладя свои руки на мои. Мое внимание переключается на него, и я замечаю, что его высокомерие исчезло, сменившись неуверенностью.

Мозолистые пальцы Зандерса скользят под мою рубашку, впиваясь в талию. Он делает два властных шага вперед, а я отступаю вместе с ним, пока мои лопатки не упираются в стену гостиничного номера.

Он делает долгий, трудный вдох, на его лице явно читается поражение. Одна его рука обхватывает мое лицо, большой палец касается моих губ. Другая рука остается на моей талии, прижимая меня к стене. Его прикосновения напористы и властны, но в то же время странным и неожиданным образом нежны.

Карий взгляд изучает мое лицо.

– К черту правила, – выдыхает он. – Мы оба знаем, что сегодня вечером ты будешь часто выкрикивать мое имя.

И с этими словами небольшое пространство между нами заполняется: Зандерс настойчиво прижимается своим ртом к моему. Его губы мягкие и полные, они двигаются идеально синхронно с моими. Мы вдыхаем друг друга. Я обвиваю руками его плечи, притягивая ближе к себе, и когда он просовывает теплый язык мне в рот, отчаянный стон вырывается из моего горла.

Потому что, черт возьми, этот парень умеет целоваться.

Ощущение того, что его губы наконец касаются моих, а также его доминирующей власти надо мной, пронзает каждый нерв моего тела. Его желание воспламеняет кончики моих пальцев, растекаясь по груди и, что более заметно, по верхней части бедер.

Горячие губы прижимаются к моим, а затем находят путь к шее. И я не знаю, нуждалась ли я когда-нибудь в чьем-то прикосновении так сильно, как сейчас.

Он прижимает меня к стене своими бедрами, а я подсознательно прижимаюсь к нему, чувствуя, как он растет. Я уговариваю его, потираясь, извиваясь, выгибаясь всем телом и вызывая хриплое рычание у мужчины, который, кажется, всегда контролирует ситуацию.

Зандерс быстро убирает руки с моего лица и талии, стремительно перемещаясь к ягодицам и подхватывая меня, как будто я легче перышка.

Когда он несет меня к дивану, а я обнимаю ногами его талию, в голове у меня возникает мимолетное чувство застенчивости. Но Зандерс держит меня без малейшего напряжения и с легкостью садится.

Оседлав его, я даже через джинсы чувствую под собой, насколько он твердый. Прижимаясь к нему по всей длине, продолжаю двигаться и раскачиваться, пытаясь облегчить боль. Все это время его руки покоятся на моих ягодицах, сжимая и разминая.

Я обеими руками скольжу по его затылку, царапая ногтями кожу головы.

– М-м-м, – мурлычет Зандерс мне в рот. – А мне нравится.

Я прижимаюсь к нему ртом, двигая бедрами, получая столь необходимое трение о клитор, и прижимаюсь к твердой, как камень, эрекции, которую он прячет в штанах.

Пожалуй, «прячет» – неподходящее слово. Судя по тому, что я чувствую, особо скрывать тут нечего.

– Черт, – стонет он. – Так мне нравится еще больше.

Моя грудь наполняется уверенностью. У меня получается.

– Что еще тебе нравится?

Губы Зандерса слегка приподнимаются с одной стороны.

– Я бы хотел посмотреть, способен ли на что-то твой рот, кроме как мне перечить.

Мои ладони пробегают по всей его груди, натягивая на широких плечах рубашку.

– Тебе нравится, когда я тебе перечу.

Зандерс пытается сдержать понимающую ухмылку, снова целуя меня. Он берет в ладони мои ягодицы и шлепает по ним, а затем спихивает меня с колен.

Я соскальзываю с него и делаю шаг назад. Зандерс встает и возвышается надо мной, высвободив руки из рубашки и оставив ее на диване. Не сводя с меня прищуренных глаз, он расстегивает молнию на брюках и кивает, делая мне знак закончить работу.

Прикусив нижнюю губу, я встаю перед ним на колени. Мои пальцы цепляются за его брюки, стягивая их вниз. Они плотно облегают массивные ягодицы и бедра – характерные особенности фигуры хоккеиста, но, будучи стянуты с большей части мышц, собираются вокруг лодыжек.

Он все время наблюдает за мной.

Пока Зандерс сбрасывает ботинки и брюки, я не свожу взгляда с огромной выпуклости под его обтягивающими трусами. Я видела его в подобном скудном наряде каждый раз, когда мы летели в самолете, но я надеялась, что так кажется только с виду. Судя по всему – не кажется.

Я прижимаюсь к нему ладонью через ткань, заставляя Зандерса с шипением вдохнуть от этого ощущения. Поглаживая его по всей длине через ткань, я смотрю на него сквозь ресницы.

– Не дразни меня, милая. – Зандерс предупреждающе проводит подушечкой большого пальца по моей губе. – Прекрати, твою мать, играть и достань его.

Возвращая свое внимание к нижней части его тела, я хватаюсь за эластичный пояс его трусов и тяну их вниз. Когда его член выпрыгивает прямо передо мной, расправляясь до своего полного размера, первая мысль, которая проносится у меня в голове, – как, черт возьми, он может поместиться у меня во рту, не говоря уже о чем-то другом?

Я чувствую, как мои глаза расширяются: когда я сжимаю его основание, мои пальцы соединяются с трудом. Он толстый, покрытый венами. И, должна сказать, чертовски красив.

– Открой рот, – командует Зандерс.

Я делаю, как велено, облизываю губы, а затем беру его в рот. Зандерс испускает хриплый стон. Скользя языком по его стволу, я беру столько, сколько могу. Для того, что не помещается, я использую руку.

– Хорошая девочка. – Зандерс собирает мои локоны в кулак, отводя волосы в сторону. – А теперь открой свое горлышко.

Вся кровь в моем теле приливает к клитору, и я сжимаю колени, надеясь, что трение облегчит боль, вызванную его словами.

Я продолжаю двигаться в своем темпе, моя голова покачивается, губы посасывают, а рука поглаживает. Я беру его немного глубже и, сделав это, поднимаю на него слезящиеся глаза. Повелительный взгляд Зандерса пристально следит за каждым моим движением.

– Ты такая хорошая, – подбадривает он, проводя большим пальцем по моей скуле, продолжая толкаться в меня бедрами. – Так чертовски хорошо.

Он продолжает свои движения, и я беру в себя столько, сколько могу.

– Мне нравится, когда твой рот слишком занят, чтобы отпускать свои остроумные замечания.

Мои глаза сужаются в щелочки, но я продолжаю его ласкать, и на лице Зандерса появляется довольная ухмылка, а одна его бровь вызывающе приподнимается.

Я ритмично обвожу языком головку члена, а потом пробегаю губами по всей длине. Втягивая щеки, поднимаю руку и обхватываю яйца. Глажу тонкую кожу, и Зандерс падает вперед, сгибаясь в талии, ему приходится схватиться за мои плечи, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Я с довольной улыбкой вынимаю его изо рта и делаю глубокий, заслуженный вдох.

– Если я не могу говорить, то и ты не сможешь.

– Черт. – Он вздрагивает, когда к нему возвращается дыхание, и закрывает глаза, пытаясь взять себя в руки.

Зандерс все еще стоит, согнувшись, держась за мои плечи для равновесия.

– Я был прав насчет тебя, милая. В тебе действительно нет ничего милого, да?

Он большим пальцем вытирает влагу с моего рта, и когда она стекает по моим губам, я впитываю ее, посасывая и поглаживая языком.

Его глаза темнеют, он убирает большой палец с моих губ, заменяя его своим ртом. Тянет меня за руку, заставляя подняться с колен.

Я не могу поверить, что этот безупречный обнаженный мужчина стоит прямо передо мной. Обвитые жилами и вздувшимися венами руки, украшенные черными татуировками. Крепкие, ухоженные, покрытые татуировками ноги. Рельефный живот, а V-образная форма мышц указывает на самый совершенный член, который я когда-либо видела.

Серьезно, эта штука заслуживает какой-нибудь медали.

– Дай мне на тебя посмотреть, – едва слышно произносит он. Он нежно дергает за ткань, указывая на мой топ, но не задирает его. Он ждет, когда я ему позволю.

Жар приливает к моим щекам, нервозность возвращается. Готова ли я сделать это? Готова ли я позволить ему увидеть меня? Я зашла так далеко. Но что, если ему не понравится то, что он увидит? Мне придется жить с этим позором до конца сезона, видя его на борту после каждой выездной игры.

– Эй, ты в порядке? – мягко спрашивает он, его пальцы обхватывают мою шею, а большой палец нежно касается скулы. – Если ты хочешь остановиться, мы можем остановиться.

Я смотрю на него. Сочетание поддразниваний и нежности между нами выводит меня из себя, держит в напряжении.

Качая головой, я прижимаюсь к его обнаженному бедру, вдавливая кончики пальцев в тело и притягивая его к себе.

Зандерс делает шаг ко мне, его эрекция упирается мне в живот, напоминая, что я действительно не хочу останавливаться.

Я надеваю маску уверенности, тяну за низ топа и стаскиваю его через голову. Бросаю топ на пол, мой взгляд возвращается к Зандерсу, но его внимание танцует по всему моему телу.

Кончики пальцев мягко скользят по моим ребрам и рисуют маленькие невидимые узоры на моей коже, изучая меня. Рука тянется мне за спину, а взгляд устремляется на меня. Одобрительно глядя мне в глаза, он легким движением расстегивает мой лифчик.

Опустив голову, я высвобождаю руки из каждой бретельки, позволяя лифчику упасть на пол между нами. Моя грудь неидеальна, и без лифчика она свисает довольно низко из-за своего веса. Обычно в пылу страсти мне все равно, но я никогда не была с кем-то настолько идеально сложенным, как стоящий передо мной мужчина.

Зандерс обеими руками берет мою грудь, его большие ладони обхватывают и сжимают их, заставляя соски затвердеть от такого внимания.

– Черт подери, – выдыхает он. – Стиви, ты нереальна.

Когда я поднимаю на него глаза, я вижу в этих карих радужках лишь чистое желание: никакого осуждения, никакой неудовлетворенности, только плотское желание и потребность.

Когда я думаю об этом, я понимаю, что Зандерс никогда не заставлял меня чувствовать себя неловко. Во всяком случае, не намеренно. Всему виной лишь моя собственная неуверенность в себе, просачивающаяся в мой разум. И, судя по его члену, который стоит по стойке «смирно», я бы сказала, что единственный человек, который беспокоится о том, как я выгляжу, – это лишь я сама.

Я становлюсь немного прямее, а его ловкие пальцы быстро находят пуговицу на моих джинсах, расстегивая их. Молния расстегивается прежде, чем он сдвигает джинсы мне на бедра и спускает их вниз по ногам. Я остаюсь в одних кружевных трусиках, которые уже промокли насквозь, а Зандерс проводит рукой по своему подбородку, восхищенно качая головой.

– Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, милая?

Его глаза встречаются с моими, ожидая ответа, и в кои-то веки я теряю дар речи.

Зандерс делает властный шаг вперед, его ладони ложатся на мои бедра, прижимая меня обнаженной спиной к фактурной стене в дальнем конце комнаты. Одна его рука упирается в стену рядом с моей головой, а другая скользит вниз по коже моего живота.

Мой желудок сжимается от его прохладных колец и от ощущения пальцев на моей разгоряченной коже. Пробираясь между кружевом моего нижнего белья и теплом моего тела, его средний палец скользит по моему клитору и погружается во влагу, скапливающуюся у меня между ног.

У меня вырывается стон, я падаю вперед, прижимаясь лбом к его груди.

– О боже мой, – стонет он, его палец теперь теплый и влажный. – Ты чертовски мокрая.

Мои ноги начинают дрожать, но благодаря сильной хватке Зандерса я никак не могу упасть.

– Стиви, детка, что ты хочешь, чтобы я сделал?

Пока он ждет моего ответа, его губы прокладывают путь вниз по моей шее и груди, он берет сосок в теплый рот, посасывая и причмокивая. В то же время его средний палец входит в меня, изгибаясь вперед и заставляя мои колени подогнуться.

– Возьми меня, – кричу я. – Зандерс, пожалуйста!

Его губы складываются в дьявольскую улыбку. Вырываясь из моего тепла, он выпрямляется, а потом медленно засовывает весь палец в рот, пробуя на вкус то, что осталось от меня на его руке.

Зандерс поднимает меня, заставляя обхватить ногами его вокруг талии, его член скользит по влаге, просачивающейся сквозь ткань моих трусиков.

– Только потому, что ты так мило попросила, – добавляет он, целуя меня, прежде чем бросить на кровать и быстро опуститься на меня сверху.

17. Зандерс

Стиви прижата спиной к кровати, ногтями она впивается в кожу на моей спине, а я прижимаюсь к ней бедрами, потираясь членом о ее ногу и нуждаясь в большем. И когда я это делаю, я целую ее в губы в последний раз.

Не поймите меня неправильно, мне чертовски понравилось целоваться с этой девушкой, но поцелуи – это слишком интимно. Занятие этим во время секса что-то делает с мозгами девушек, и они привязываются, думая, что это нечто большее, чем просто секс, хотя я каждый раз заявляю об этом громко и ясно. Поэтому я свожу интимность к минимуму. Сегодняшний вечер посвящен тому, чтобы кончить, чтобы я мог наконец избавиться от образа этой кудрявой девушки, который преследовал меня последние несколько недель, и двигаться дальше. Сегодня вечером мы займемся сексом без привязанности, чтобы выбросить все это из головы.

Когда я отрываюсь от губ Стиви, она протягивает руку, дергает лампу на прикроватной тумбочке и выключает единственный оставшийся в комнате свет.

Не поднимая глаз, я провожу губами по теплой коже ее шеи, протягиваю руку и снова включаю свет.

Я кусаю и посасываю мягкую грудь, стараясь не оставлять следов, чтобы завтра ей не пришлось прикрывать их рабочей униформой. И пока я это делаю, она протягивает руку и снова выключает свет.

– Что ты делаешь? – наконец спрашиваю я, поднимая лицо, чтобы посмотреть на нее.

– Выключаю свет.

– Не выключай. Я хочу тебя видеть.

– Нет, – настаивает она, умоляюще глядя на меня.

Я не идиот. На самом деле я бы сказал, что я прекрасно понимаю как свои собственные чувства, так и чувства других людей. Это – закономерный результат почти десяти лет последовательной терапии. Несмотря на то что бо́льшую часть времени мне на это наплевать, я могу читать других людей, как книгу.

Итак, я бы солгал, если бы сказал, что девушка в моей постели полностью уверена в своем теле. Отсутствие зрительного контакта, когда она раздевалась, или скрещенные на груди руки – признаки очень четкие.

В ней интересно сочетается неуверенность и уверенность в себе, так же, как у меня, но совершенно иначе.

Но насколько я знаю эту шальную стюардессу, она бы не хотела, чтобы с ней обращались излишне осторожно. Так что я не собираюсь этого делать. Не собираюсь избегать тех частей ее тела, в отношении которых она не уверена, только для того, чтобы отвлечь от них внимание. Вместо этого я собираюсь касаться каждого ее дюйма, пока буду брать ее с такой силой, чтобы она даже не вспомнила собственное имя, не говоря уже о том, что ей не нравится в ее теле.

Даже при выключенном свете я вижу, что ее соски – прелестные маленькие вершинки, умоляющие о ласке, поэтому я беру их в рот, срывая с губ Стиви тихий стон.

Честно говоря, мне нравится все, что слетает с уст этой девушки. Будь то нежный стон удовольствия, мое имя, когда она умоляет, или одна из ее остроумных колкостей, которую она не может не бросить мне в ответ. Мне нравится знать, что все, что слетает с ее губ, слетает благодаря мне.

Мое дыхание овевает ее кожу, я спускаюсь все ниже и ниже, мои губы касаются нежной ткани ее трусиков. Поглаживая себя одной рукой, я другой подцепляю кружевной поясок, слегка оттягивая его вниз, готовый зарыться лицом между ее ног.

Но Стиви кладет свою руку на мою, останавливая меня.

– Тебе не нужно этого делать.

– Я хочу.

– Нет, не хочешь, – смеется она.

– Хочу, – хмурюсь я.

Она смотрит куда угодно, только не на меня.

– Ну, мне… Мне это не очень нравится.

Я не отрываю от нее взгляда, желая, чтобы она посмотрела мне в глаза. Наконец глаза цвета морской волны встречаются с моими, позволяя мне читать ее, как чертову книгу.

Она лжет.

Может быть, она стесняется того, что мое лицо находится у нее между бедер, или, может быть, кто-то другой заставил ее почувствовать, что это не приносит удовольствия, но ко мне это определенно не относится. Или, может быть, у нее никогда не было того, кто знает, что делать, находясь между ее бедер. Как бы то ни было, она сказала мне «нет», так что, похоже, я пропущу это блюдо сегодня вечером, хотя уже несколько недель умираю от желания попробовать ее на вкус.

Приподнимаясь, я опираюсь на локоть, нависая над Стиви и наблюдая за ее мечущимся взглядом.

– Мне нужно, чтобы тебе было со мной комфортно.

– Да, – быстро выпаливает она. – Так и есть.

– Что ж, тогда нам нужно кое-что прояснить. – От моих слов у нее перехватывает дыхание. – Я думал об этом уже несколько недель. Я не часто так долго жду того, чего хочу, но увидеть тебя обнаженной в моей постели вот так, – я накрываю ладонью ее мокрые трусики, – готовой мне… отдаться. Я не могу дождаться, когда возьму тебя. Но я не собираюсь этого делать, если ты продолжишь нести чушь насчет своего тела.

– Я ничего не говорю…

– Вот здесь. – Я легонько касаюсь ее головы и наблюдаю, как на ее лице появляется чувство вины.

– Сегодня вечером ты принадлежишь мне, и все, что я вижу, – безумно сексуальное тело, готовое для меня. Эта грудь, – я беру ее в руку, – в которую я хочу уткнуться лицом на всю ночь. Эти бедра, – я сжимаю одно из них, – которые я бы с удовольствием использовал в качестве грелки для щек. И это, – я погружаю пальцы в промокшую кружевную ткань, – это местечко, которое чертовски теплое и влажное.

Скользя пальцем между ее складочек, я проскальзываю внутрь, отчего Стиви дугой выгибает спину, и из ее горла вырывается стон.

– Сегодня вечером это все принадлежит мне, – продолжаю я. – И я не позволю тебе нести чушь о том, что принадлежит мне. Итак, мне нужно, чтобы ты остановилась, или ничего не будет.

Стиви не отвечает, на ее лице заметно волнение.

Я прижимаюсь своей эрекцией к ее ноге, давая ей почувствовать, какой я твердый.

– Я не шучу, Стиви. Если ты не начнешь вести себя хорошо по отношению к самой себе, я позабочусь о себе сам, как делал бесчисленное количество раз за последние несколько недель.

– Ты ни с кем не спал последние несколько недель? – Она растерянно приподнимает брови.

Я опускаюсь на нее, прижимаясь грудью к ее обнаженной груди. Это не та поза, к которой я привык – она слишком интимная. Когда дело доходит до секса, я не сторонник зрительного контакта или чего-то в этом роде, но секс еще по-настоящему и не начинался, так что пусть будет так.

– Нет, – честно отвечаю я ей. – Я не шучу, когда говорю, что уже несколько недель думаю только о тебе. Я хочу только тебя.

Глаза Стиви расширяются от удивления.

– Я хочу все это. – Моя рука скользит вниз по ее животу, сжимает ее ногу и обхватывает ягодицу. Я прячу лицо в изгибе ее шеи, мои слова приглушаются ее кожей. – Так что, пожалуйста, позволь мне.

– Черт, Зандерс. Я не знала, что ты настолько одержим мной. – Легкая ухмылка появляется на ее губах, прежняя неуверенность немного отступает.

Стиви мягкой рукой пробегает по моей спине, а потом впивается пальцами мне в поясницу и заставляет прижаться к ней членом. Прикрыв глаза, я повторяю движение, находя столь необходимое трение.

– Я собираюсь уничтожить твое тело сегодня вечером и надеюсь вместе с этим избавить тебя от этой неуверенности, которая, черт возьми, не имеет никакого смысла.

Понимающая ухмылка, которая появлялась на ее губах, исчезает, вместо этого ее рот потрясенно приоткрывается.

– Можно я буду брать тебя до потери сознания, милая?

Слова ускользают от обычно сообразительной девушки, и она молча кивает в знак согласия.

– Хорошо. – Я стою в изножье кровати, мои пальцы находят пояс ее трусиков. – Приподними-ка для меня бедра.

Она делает, как я говорю, и когда кружево падает на пол, я не могу не восхититься открывшимся видом. Даже в темноте я вижу, как поблескивают мягкие коричневые складочки.

– Такая хорошенькая, – выдыхаю я, мои пальцы находят и обводят клитор, заставляя ее извиваться от простого прикосновения.

Черт возьми, я хочу ее попробовать на вкус. Хочу зарыться лицом у нее между ног глубоко-глубоко, чтобы в конце концов вынырнуть за кислородом, но она сказала мне «нет», так что, пока она не возьмет свои слова обратно, этого не будет.

Не то чтобы она так сильно нуждалась в разогреве. Она уже промокла насквозь, и мои пальцы несколько раз с легкостью скользнули внутрь. Надеюсь, она сможет принять все, что я могу предложить. Для большинства женщин это слишком много. На самом деле в большинстве случаев мне приходится сдерживать себя больше, чем хотелось бы, но я верю, что Стиви справится.

Выйдя на минутку, я достаю из сумки презерватив, и Стиви наблюдает, как я его натягиваю.

– Кстати, я чист, – заверяю я ее, хотя она и не спрашивала. Но я регулярно проверяюсь и решил, что она должна знать.

Она прикусывает губу, глядя на член в презервативе, и я вижу, как на кровати под ней расплывается влажное пятно.

– Я тоже.

– Перевернись. – Поглаживая себя, я наблюдаю, как она делает то, что я говорю, становясь на четвереньки. – Такая хорошая девочка, – добавляю я, шлепая ее по ягодице. – А теперь держись за спинку кровати.

Ее тонкие пальцы, украшенные крошечными золотыми кольцами, вцепляются в раму кровати, и она раздвигает колени, открывая мне прекрасный вид.

– Черт возьми. – Я представлял это себе уже несколько недель. Представлял, как это будет выглядеть и ощущаться, но мое воображение оказалось ничем по сравнению с реальностью. Проводя ладонью по подбородку, я не могу удержаться и удовлетворенно качаю головой. Потому что это действительно чертовски красиво.

Обхватив член ладонью, я забираюсь на кровать и становлюсь на колени сзади Стиви, раздвинувшей для меня ноги. Засовываю два пальца в рот и провожу ими по ее самому укромному местечку. Когда они исчезают внутри, Стиви втягивает голову в плечи и толкается в мою руку, находя ритм.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, милая? – Я сосредоточен на своих исчезающих пальцах, загипнотизированный этой картиной.

– Хочу, чтобы ты перестал называть меня «милая».

Мои губы изгибаются, я не в силах скрыть улыбку.

– Ни за что. Кроме того, с двух сторон за этими тонкими стенами находятся мои товарищи по команде. Хочешь, чтобы они услышали, как я зову тебя по имени, когда кончаю в тебя?

Стиви не отвечает, она стонет от моих слов, продолжая двигать бедрами, ритмично насаживаясь на мои пальцы.

Вынимая пальцы, я обхватываю основание своего члена ладонью, постукивая по ее клитору.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, милая?

Я скольжу своей длиной по ее складочкам, наблюдая, как презерватив покрывается ее влагой.