Текст книги "Игра форов"

– Говорят, Грегор стал любимцем Вервана?

– Наверное, сейчас, когда мы разговариваем, его чествуют в их столице. – Граф Форкосиган взглянул на часы. – Они прямо с ума по нему сходят. Посадить его за пушку в боевой рубке «Принца Зерга» оказалось более чем удачной идеей. С чисто дипломатической точки зрения. – Граф Форкосиган задумался.

– И все же… я был удивлен, что ты позволил ему появиться в зоне боевых действий, – протянул Майлз.

– Во-первых, если уж на то пошло, боевая рубка «Принца Зерга» самое защищенное место во всем локальном пространстве Вервана. А во-вторых, это было, было…

Майлз с удивлением смотрел, как отец пытается выговорить два слова – «совершенно безопасно» – и не может. Тут он все понял.

– Это была не твоя идея, да? Это Грегор решил так?

– Он привел два-три очень сильных аргумента в поддержку своей позиции, – ответил граф Форкосиган. – Что ж, пропагандистский эффект принес свои плоды.

– Я думал, ты не позволишь ему рисковать.

Граф Форкосиган сосредоточенно изучал свои руки.

– Я был, как ты понимаешь, не в восторге от его идеи. Но некогда я поклялся служить императору. Самый опасный для опекуна момент наступает, когда появляется искушение стать кукловодом. Я всегда знал, что этот момент должен… нет, не то. Я знал, что, если этот момент никогда не наступит, я окажусь человеком, не сдержавшим своей клятвы. – Адмирал помолчал. – Это было в некотором роде потрясением для меня. Освобождением.

«Грегор осадил тебя! Вот, наверное, была сцена!»

– Даже после стольких лет практики с тобой, – задумчиво произнес граф Форкосиган.

– А… как твоя язва?

– Лучше не спрашивай. – Адмирал немного посветлел. – В последние три дня, правда, получше. Во всяком случае, могу есть человеческую пищу, а не хлебать эту медицинскую бурду.

Майлз осторожно кашлянул.

– Как капитан Унгари?

Граф Форкосиган поморщился:

– Не сказал бы, что он от тебя в восторге.

– Очень жаль, что я не могу принести ему свои извинения. Я наделал кучу глупостей, но отказ подчиниться его приказу остаться на аслундской станции не был ошибкой.

– Видимо, ты прав. – Граф Форкосиган нахмурил брови. – И все же… я все более убеждаюсь, что строевая служба не для тебя. Это все равно что затыкать квадратной пробкой… нет, даже хуже – пробовать заткнуть четырехмерным кубом круглое отверстие.

У Майлза потемнело в глазах:

– Но меня не разжалуют?

Элен, рассматривавшая свои ногти, благонравно заметила:

– Что с того? Ты всегда можешь найти себе работу в качестве наемника. Как генерал Метцов. Я думаю, Кавилло уже подыскивает себе людей.

Майлз гневно обернулся к ней, но Элен только усмехнулась.

– Я почти пожалел, когда узнал, что Метцов убит, – сказал граф. – Еще до того как исчез Грегор, мы хотели добиться его выдачи.

– Ага! Значит, вы все-таки решили, что смерть того пленника во время комаррского мятежа – убийство?

Граф Форкосиган показал сыну два пальца:

– Два убийства.

Майлз оторопел:

– Боже мой, неужели он отыскал и убил бедного Ана? – Он почти забыл о горемыке-метеорологе с острова Кайрил.

– Нет, Ан жив и здоров. Мы его отыскали, хотя, к сожалению, после того, как Метцов покинул Барраяр. И оказалось, что тот комаррский мятежник действительно умер под пытками во время допроса. Правда, он еще страдал какой-то скрытой болезнью. Но смерть его не была местью за смерть охранника, как предполагал первый следователь. Все было по-другому. Если верить Ану, барраярский капрал-охранник, который принимал участие в пытках или по крайней мере был их свидетелем, внезапно почувствовал к ним отвращение и стал угрожать Метцову. Тот в приступе ярости прикончил охранника и заставил Ана сфабриковать, а потом и засвидетельствовать всю эту историю с побегом. Так что Ан дважды замешан в этом грязном деле. Метцов держал Ана в страхе, но и сам был в его власти. Когда агенты Иллиана пришли за Аном, он почувствовал облегчение и сам предложил, чтоб его подвергли медикаментозному допросу.

Майлз опечалился. Ему было жаль метеоролога.

– А что теперь грозит Ану?

– Мы собирались выставить его в качестве свидетеля на процессе Метцова… Иллиан даже думал, что мы должны таким способом поправить отношения с Комаррой. Представить им этого неуравновешенного капрала как невоспетого национального героя. А Метцова повесить – во исполнение воли императора и для демонстрации того, что закон един как для барраярцев, так и для комаррцев. Прекрасный сценарий! – Граф огорченно нахмурился. – Думаю, что теперь мы потихоньку замнем это дело. Еще раз.

Майлз фыркнул:

– Этот Метцов! Вечный козел отпущения. Должно быть, у него плохая карма… Хотя нельзя сказать, что он не заслужил ее.

– Бойся желать справедливости. Ты можешь и получить ее.

– Этому я уже научился, сэр.

– Уже? – Граф Форкосиган с сомнением поднял бровь. – Ну-ну.

– Кстати о справедливости, – быстренько сориентировался Майлз. – Меня беспокоит вопрос о плате дендарийцам. У них большие потери. Больше, чем могут себе позволить обычные наемники. Единственной гарантией для них было мое слово. Если… если империя меня не поддержит, я стану клятвопреступником.

Граф Форкосиган улыбнулся:

– Мы с Иллианом уже рассмотрели этот вопрос.

– Но выдержит ли секретный фонд подобные расходы?

– Конечно нет. Бюджет Иллиана лопнул бы, вздумай он расплатиться. Но у тебя, кажется, есть некий высокопоставленный друг. Мы подпишем обязательство, подкрепленное фондами Имперской безопасности, моего флота и личным кошельком императора, и постараемся возместить эти потери специальными ассигнованиями совета министров и совета графов. Представь счет.

Майлз выудил из кармана диск.

– Вот он, сэр. От бухгалтера дендарийской флотилии. Бедняжка не спала всю ночь.

Граф Форкосиган постарался спрятать улыбку, но это ему не очень удалось.

– Ты учишься, мальчик… – Он вставил диск и быстро просмотрел его. – Во время обеда тебе приготовят обязательство. Получишь его перед уходом.

– Благодарю вас.

– Сэр! – Элен подалась вперед в своем кресле. – А что станется с дендарийской флотилией?

– Думаю, теперь она может делать все, что ей заблагорассудится. Только подальше от Барраяра.

– Значит, нас снова оставляют на произвол судьбы? – горько воскликнула Элен.

– Оставляют на произвол судьбы? Не понимаю.

– Когда-то мы получили статус имперского подразделения. Во всяком случае, так мне казалось. И Базу. А потом Майлз покинул нас и… ничего.

– Совсем как с островом Кайрил, – заметил Майлз. – С глаз долой, из сердца вон. – Он меланхолично пожал плечами. – Повсюду одни и те же проблемы.

Граф Форкосиган внимательно посмотрел на него.

– Судьба дендарийцев – как и твоя военная карьера, Майлз – пока еще в стадии обсуждения.

– Могу ли я принять участие в этом обсуждении? А Элен? Баз?

– Мы дадим вам знать. – Граф Форкосиган оперся руками на стол и решительно поднялся. – Это все, что я могу сейчас сообщить. Даже вам. Не пора ли обедать, господа офицеры?

Майлз и Элен поднялись из своих кресел.

– Коммодор Танг не знает о наших истинных отношениях, – предупредил Майлз отца. – Если вы хотите держать их в тайне, мне, когда мы усядемся все вместе за стол, придется играть в адмирала Нейсмита.

Граф Форкосиган понимающе улыбнулся:

– Иллиан и капитан Унгари, без сомнения, предпочли бы не раскрывать столь полезное прикрытие. Ни в коем случае. Это будет даже забавно.

– Должен предупредить вас, что адмирал Нейсмит не слишком почтителен.

Элен и Эйрел Форкосиган вдруг расхохотались. Мобилизовав все свое чувство собственного достоинства, Майлз ждал, пока они успокоятся…

Во время обеда адмирал Нейсмит вел себя крайне сдержанно. Даже лейтенант Егоров не усмотрел никаких огрехов в его поведении.

Верванский правительственный курьер протянул Майлзу кредитное обязательство. Майлз подтвердил получение, сверив отпечаток большого пальца, узор радужной оболочки и поставив размашистую неразборчивую подпись адмирала Нейсмита, совсем не похожую на аккуратные буковки младшего лейтенанта Форкосигана.

– С таким джентльменами, как вы, приятно иметь дело. – Довольный Майлз убрал обязательство в карман и тщательно застегнул его.

– Это самое малое, что мы можем для вас сделать, – горячо отозвался стоявший рядом комендант станции. – Не могу описать вам, что со мной было, когда я, уже зная, что следующая атака цетагандийцев будет последней, увидел вдруг корабли дендарийцев!

– Дендарийцы были не одиноки, – скромно заметил Майлз. – Все, что мы сделали, – это удерживали плацдарм до подхода основных сил.

– Но если бы вы его не удержали, хедженские союзные силы – или основные, как вы их называете, – никогда бы не попали в локальное пространство Вервана.

– Да, пожалуй, – подумав, не без важности согласился Майлз.

Комендант взглянул на часы:

– Что ж, скоро моя планета выразит свою благодарность в более осязаемой форме. Могу я проводить вас на церемонию, адмирал?

– Благодарю. – Майлз поднялся и последовал за ним из кабинета, ощупывая в потайном кармане осязаемую благодарность. «Медаль. Погибших медалями не вернешь».

Он задержался у иллюминатора, заинтересовавшись видом, открывающимся отсюда, а еще – своим собственным отражением. Дендарийская форма сидела превосходно; мягкая серая бархатная куртка с ослепительно белой отделкой и серебряными пуговицами, щегольские брюки и серые ботинки из синтетической замши. Майлзу даже показалось, что в этой форме он выше ростом. Надо взять этот фасон на вооружение.

Снаружи виднелась россыпь кораблей: дендарийцы, «Бродяги», верванцы и Союзный флот. «Принца Зерга» среди них не было. Он находился сейчас возле Вервана, где продолжались переговоры на высшем – в буквальном смысле слова – уровне: уточнялись детали договоров о дружбе и ненападении, торговых соглашений, протокола о снижении тарифов и прочая, прочая. Высокими договаривающимися сторонами были Барраяр, Верван, Аслунд и Пол. Грегор, как слышал Майлз, играл свою роль на переговорах просто блестяще – ему не было равных в обсуждении юридических тонкостей. «Лучше уж ты, чем я, парень». Верванская станция приостановила собственные ремонтные работы, чтобы помочь дендарийцам. Баз трудился круглые сутки… Наконец Майлз оторвался от иллюминатора и поспешил за комендантом станции.

Они остановились в коридоре, ведущем в большой конференц-зал, где и должна была состояться церемония. Верванцы пожелали, чтобы выход героев дня был обставлен как можно эффектнее. Правда, зрителей было не густо – слишком много дел навалилось на всех, но верванцы все-таки наскребли небольшую толпу. Майлз пожертвовал для той же цели взводом выздоравливающих дендарийцев. Он решил, что в своей речи обязательно упомянет о них.

Пока он ждал в коридоре, прибыла Кавилло со своей почетной охраной. Верванцы и не подозревали, что охрана имеет приказ стрелять на поражение при малейшей попытке их подопечной к бегству. Две женщины с суровыми лицами, одетые в форму барраярских вспомогательных войск, обеспечивали круглосуточный надзор за Кавилло, которая без труда делала вид, что не замечает их.

Мундиры «Бродяг» были более изящной версией их обычной формы – коричневой с черным и белым. Они вызвали у Майлза ассоциацию с мехом овчарки. «Эта сука кусается», напомнил он себе. Кавилло между тем только улыбнулась и подошла к Майлзу. От нее несло все теми же ядовитыми духами – наверное, она купалась в них.

Майлз, склонив голову в приветствии, неторопливо полез в карман, вытащил оттуда два фильтра, засунул в ноздри и глубоко вдохнул, чтобы проверить эффект. Фильтры работали прекрасно и могли задерживать молекулы гораздо меньшего размера, чем у мерзкой органики этих чертовых духов. Затем Майлз выдохнул – через рот. Кавилло следила за его манипуляциями с искаженным от бешенства лицом – уловка не удалась.

– Черт бы тебя побрал, – пробормотала она.

Майлз пожал плечами, как бы говоря: «А что ты от меня хотела?»

– Вы готовы убраться отсюда с оставшимися в живых? – спросил он.

– Сразу же после этой идиотской церемонии. Придется бросить шесть кораблей – они слишком повреждены, чтобы совершить переход.

– Чувствительная для вас потеря. Если верванцы сами не раскусят вас в ближайшем будущем, цетагандийцы наверняка выложат им не очень-то красивую правду. Лучше бы вам здесь не задерживаться.

– Еще бы. Чтоб мне больше никогда не видеть этой дыры! Я уж не говорю о тебе, мутант. Если бы не ты… – Она с горечью покачала головой.

– Кстати, – прибавил Майлз, – дендарийцам за эту кампанию заплатили трижды. Один раз – за первоначальный контракт с Аслундом, второй – от Барраяра и третий – от благодарных верванцев. Каждая сторона согласилась полностью покрыть все расходы. В итоге получилась очень кругленькая сумма.

Кавилло прошипела, как змея:

– Молись, чтобы мы никогда больше не встретились!

– В таком случае прощайте.

И они с достоинством вошли в зал, чтобы получить свои награды. Неужели у Кавилло хватит наглости принять медаль за счет «Бродяг», оказавшихся из-за нее у разбитого корыта? Наглости у Кавилло хватило – и обаяния тоже. Майлз смотрел на нее почти с восхищением.

«Первая полученная мной медаль, – думал он, когда комендант с восторженным восклицанием закреплял ее на серебристом лацкане. – А я даже не смогу носить ее дома». Эта медаль, эта форма и сам адмирал Нейсмит снова отправятся в темный чулан. Наверное, уже навсегда. И жизнь младшего лейтенанта Форкосигана показалась Майлзу не слишком привлекательной. Хотя… солдатская служба везде одинакова. Если и существует разница между ним и Кавилло, то она в том, чему они служат. И как. Не все пути, а единственный путь…

Когда через несколько недель Майлз прибыл на Барраяр, Грегор пригласил его на обед в императорскую резиденцию. Они сидели в Северном саду, за столом из нержавеющей стали, знаменитом тем, что его спроектировал император Эзар, дед Грегора. Летом, вероятно, это место находилось в глубокой тени, сейчас же, весною, было неровно освещено свежим солнечным светом, проникающим сквозь молодую листву. Охрана несла свою службу незаметно, слуги, пока Грегор не звонил в колокольчик, держались вне пределов слышимости. Умиротворенный первыми тремя блюдами, Майлз прихлебывал обжигающий кофе и нацеливался на второе пирожное, покрытое толстым слоем крема. Или он переоценивает свои силы? Что ни говори, императорское угощение вкуснее, чем рационы контрактных рабочих, которые они делили когда-то, не говоря уж о подметке Кавилло.

Но и Грегор смотрел на знакомый с детства мир новыми глазами.

– Знаешь, все-таки космические станции однообразны. Сплошные коридоры, – заметил он, глядя на укромную дорожку, огибающую фонтан и теряющуюся среди пестрых первоцветов. – В один невеселый день я перестал замечать, как красив наш Барраяр. Странно, но чтобы вспомнить о нем, я должен был потерять его. Почти.

– Да, бывали моменты, когда и я не мог вспомнить, на какой станции нахожусь, – согласился Майлз с набитым ртом. – Я против излишеств, но станции Ступицы Хеджена слишком уж утилитарны. – При последнем слове он поморщился.

Разговор коснулся недавних событий в Ступице. Грегор по-детски расцвел, когда узнал, что Майлз тоже не отдавал приказов, находясь в боевой рубке «Триумфа». Этим занимался Танг, а на Майлза свалился кризис с гауптвахтой.

– Когда сражение начинается, большинство офицеров остается без дела: события сменяются молниеносно, и кто в состоянии отреагировать на них? – рассуждал он. – Если у тебя есть хорошо работающий тактический компьютер и, при везении, человек, имеющий нюх на такие вещи, держи руки в карманах и посвистывай. У меня был Танг, у тебя…

– И хорошие глубокие карманы, – отозвался Грегор. – Я все думаю об этом. Мне казалась почти нереальной вся эта заваруха, пока я не навестил лазарет. И не понял, что маленькая искорка на экране отняла у одного руку, а другой из-за нее обморозил легкие…

– Да, с этими огоньками непросто, – согласился Майлз. – Если ты позволишь им себя обмануть. – Он откусил большой кусок пирожного, отхлебнул кофе. – А кстати, ты ведь не сказал Иллиану правды о балконе. – Это был не вопрос, а констатация факта.

– Я сказал ему, что был пьян и сам не знаю, как слез вниз. – Грегор сосредоточился на цветах. – А откуда ты знаешь?

– Когда он говорил о тебе, я не заметил в его глазах страха.

– Я просто… умолчал кое о чем. К чему ворошить старое? Ты ведь тоже не сказал ему об этом, и я тронут твоим молчанием.

– К твоим услугам. – Майлз отхлебнул еще глоток. – Окажи мне ответную любезность. Поговори об этом с кем-нибудь.

– С кем? Только не с Иллианом. И не с твоим отцом.

– А как насчет моей матери?

– Гм. – Грегор откусил наконец от большого куска торта, на котором чертил до этого вилкой замысловатые узоры.

– Она, наверное, единственный человек на Барраяре, который не видит разницы между Грегором-человеком и Грегором-императором. Мне кажется, все наши ранги для нее просто детские забавы. И она умеет молчать, – добавил Майлз.

– Я подумаю об этом, – очень ровным голосом отозвался Грегор.

– Мне не хочется быть единственным, кто… Я чувствую, когда что-то выше моих сил, – тихо добавил Майлз.

– Даже так? – Грегор поднял брови.

– Конечно. Я обычно не обманываю.

– Хорошо, я поговорю с твоей матерью.

Майлз ждал.

– Обещаю, – добавил Грегор.

Почувствовав огромное облегчение, Майлз взглянул на третье пирожное. Порции, пожалуй, маловаты.

– Теперь тебе лучше?

– Гораздо. – Грегор опять принялся чертить борозды на толстом слое крема.

– Честно?

Теперь борозды пошли поперек.

– Не знаю… Не в пример тому бедняге, который разыгрывал тут меня в мое отсутствие, моего согласия никто никогда не спрашивает.

– В некотором смысле все форы – рекруты.

– Другой фор может исчезнуть, и никто его не хватится.

– А разве тебе не будет меня немного не хватать? – жалобным голосом спросил Майлз. Грегор невольно улыбнулся. Майлз оглядел сад. – По сравнению с островом Кайрил твоя работа не кажется такой уж тяжелой.

– Посмотрел бы я на тебя, когда ты один в постели и ждешь, не начнут ли сейчас твои гены превращать тебя в чудовище. Как было с моим великим дядюшкой Ури Безумным. Или с принцем Зергом. – Грегор зорко взглянул на Майлза.

– Я… знаю о проблемах принца Зерга, – дипломатично ответил тот.

– Кажется, об этом знают все, кроме меня.

Так вот в чем причина попытки самоубийства Грегора! Вот он, ключ, – щелк, и замок открылся! Майлз постарался не обнаружить торжества, вызванного этим открытием.

– Когда ты узнал об этом?

– Во время Комаррской конференции. Я и раньше натыкался на кое-какие намеки, но… относил их на счет вражеской пропаганды.

«Значит, этот танец на балконе не импровизация. Грегору не с кем было поделиться и…»

– Правда ли, что он участвовал в пытках…

– Не все, что говорится о принце Зерге, правда, – торопливо перебил его Майлз. – Хотя правда… достаточно страшна. Моя мать знает об этом. Во время вторжения на Эскобар она была свидетелем таких вещей, о которых даже я не знаю. Но тебе она расскажет. Спроси ее прямо, и она тебе ответит.

– Кажется, в нашей семье это наследственное, – тихо продолжал Грегор.

– Она скажет тебе, чем ты от него отличаешься. Насколько я слышал от матери, у тебя все в порядке. И если уж на то пошло, во мне столько же генов Ури Безумного – по той или другой линии.

Грегор улыбнулся:

– Меня это должно утешить?

– Ну, если считать, что несчастье любит компанию…

– Я боюсь власти… – задумчиво произнес Грегор.

– Ты боишься не власти, ты боишься того, что она будет людям во зло, – догадался Майлз.

– Что ж, ты почти угадал.

– Только почти?

– Я боюсь, это будет доставлять мне удовольствие – причинять зло. Как ему.

Он имел в виду принца Зерга. Своего отца.

– Чушь, – отрезал Майлз. – Я помню, как мой дед пытался вовлечь тебя в охотничьи забавы. У тебя неплохо получалось, – думаю, потому, что ты считал это обязанностью фора, но каждый раз, когда ты ранил животное и нужно было его прикончить, тебя выворачивало наизнанку. Может быть, ты немножко псих, как и все мы. Но ты не садист. Я это точно знаю.

– То, о чем я прочитал… и услышал, – беспомощно сказал Грегор, – так привязалось ко мне! Я не могу не думать об этом. Не могу выкинуть это из головы.

– Твоя голова полна страхов, потому что мир полон ими. Посмотри на все ужасы, которые Кавилло принесла в Ступицу Хеджена.

– Если бы я задушил ее во сне – а у меня был такой шанс, – ничего бы не случилось.

– Но если бы этого не случилось, ее не за что было бы душить. Боюсь, здесь что-то вроде парадокса путешествий во времени. Стрела правосудия летит в одну сторону. Без исключений. Ты не должен жалеть, что не задушил ее до того. Хотя, полагаю, можешь жалеть, что не задушил после…

– Нет… нет… Оставлю это цетагандийцам, если они смогут поймать ее.

– Извини, Грегор, но мне не кажется, что нам угрожает Безумный Император Грегор. Скорее сойдут с ума твои советники.

Грегор взглянул на поднос с пирожными и вздохнул:

– Думаю, охрана не так поймет, если я попытаюсь размазать эти пирожные по твоей физиономии.

– Несомненно. Ты должен был сделать это, когда мне было восемь, а тебе двенадцать. Тогда бы это сошло тебе с рук. Торт с кремом правосудия летит в одну сторону. – Майлз засмеялся.

Потом два великих человека мысленно проделали множество неестественных и забавных трюков с подносом пирожных. Кончилось тем, что оба расхохотались. Майлз сказал:

– Я знаю, ты от похвал лезешь в бутылку, но, черт побери, ты действительно хорош на своем месте. Должен же ты сам чувствовать это после верванских переговоров. Вот и оставайся таким.

– Думаю, так и будет. – Вилка Грегора с новой энергией вонзилась в последний кусок торта. – А сам ты тоже собираешься остаться прежним, а?

– Хотелось бы. Но все зависит от сегодняшней встречи с Иллианом, – сказал Майлз. Он решил воздержаться от третьего пирожного.

– Не слышу в твоем голосе энтузиазма.

– Вряд ли он меня понизит, ниже младшего лейтенанта звания нет.

– Да он тобой доволен! Что тебе еще надо?

– Когда я был у него, он вовсе не выглядел довольным. Казалось, у него болит живот. И он почти ничего не сказал мне. – Майлз с внезапным подозрением взглянул на Грегора: – Ты что-то знаешь, ведь так? Выкладывай!

– Я не могу нарушать субординацию, – нравоучительно ответил император. – Может быть, тебя повысят. Я слышал, место командующего на острове Кайрил еще вакантно.

Майлз содрогнулся.

«Весна в Форбарр-Султане, столице Барраяра, так же прекрасна, как и осень», – подумал Майлз. Прежде чем войти в главный подъезд гигантского прямоугольного здания штаб-квартиры Имперской службы безопасности, Майлз немного помедлил. Знакомый клен с Земли все так же нежно зеленел в солнечном свете. Как он не похож на местную растительность, окрашенную в тусклые красные и коричневые тона. Повидает ли он когда-нибудь Землю? Может быть.

У входа Майлз предъявил охранникам пропуск. Лица были ему знакомы: с личными делами этих людей он возился нескончаемо долгой минувшей зимой. Неужели – всего лишь несколько месяцев назад? Казалось, прошли годы. Однако Майлз до сих пор мог назвать суммы их денежного довольствия. Они обменялись любезностями, но опытные сотрудники Имперской безопасности не задали ему вопрос, который он прямо-таки читал в их глазах. «Где вы были, сэр?» Сопровождающего Майлзу не дали – это было хорошим признаком. Теперь-то уж нельзя сказать, что он не знает дороги.

Майлз прошел по знакомому лабиринту коридоров к лифтам и поднялся. Капитан, сидевший в приемной Иллиана, едва оторвавшись от стула, указал ему на дверь. Кабинет нисколько не изменился: гигантский стол Иллиана, сам Иллиан… выглядевший усталым и бледным. Ему бы погреться на весеннем солнышке. Но, во всяком случае, седины у него не прибавилось, и одет он был по-прежнему безупречно.

Иллиан указал ему на кресло – еще один хороший признак, решил Майлз – и, оторвавшись наконец от своих занятий, поднял голову. Он оперся локтями на стол и взглянул на Майлза с обычным недовольством, словно тот был досадной ошибкой, которой можно пренебречь ради чистоты теории.

– Младший лейтенант Форкосиган, – вздохнул Иллиан. – Кажется, у вас все те же проблемы с субординацией.

– Я знаю, сэр. Мне очень жаль.

– А вы пытались что-нибудь предпринять, помимо сожалений?

– Что я могу поделать, сэр, если мне отдают неверные приказы.

– Если вы не умеете подчиняться приказам, вы не нужны мне.

– Но… мне кажется, я их выполнил. Вы хотели выяснить обстановку в Ступице Хеджена. Я сделал это. Вы хотели узнать, откуда исходит дестабилизирующее воздействие. Я узнал. Хотели убрать дендарийских наемников из Ступицы. Насколько я знаю, они покидают ее недели через три. И вы просили результатов. Вы получили их.

– Не слишком ли много? – пробормотал Иллиан.

– Правда, я не имел приказа освобождать Грегора. Но я решил, что вы этого хотели, сэр, – почтительно добавил Майлз.

Иллиан поискал признаки иронии на его лице и, найдя их, сжал губы. Майлз старался смотреть на шефа бесстрастно, как и подобает примерному офицеру, однако обмануть Иллиана было трудно.

– Насколько я помню, – сказал Иллиан, память у которого благодаря вживленной иллирийской микросхеме была абсолютной, – я отдавал все эти приказы капитану Унгари. Тебе я отдал только один приказ. Помнишь какой? – Вопрос был задан тем подбадривающим тоном, каким обращаются к шестилетнему ребенку, который учится завязывать шнурки. Иллиана так же трудно переиграть на почве иронии, как и что-то скрыть от него.

– Подчиняться приказам капитана Унгари, – неохотно припомнил Майлз.

– Вот именно. – Иллиан наклонился вперед. – Унгари был прекрасным оперативником. Если бы твоя авнтюра не удалась, его карьера рухнула бы. Он и так уже не на прежнем счету.

Майлз сделал протестующий жест:

– Почему же? Он принимал грамотные решения. Вы не можете винить его. Просто… дело было слишком сложным. Я не мог продолжать играть младшего лейтенанта, когда требовалось вмешательство лорда Форкосигана. Или адмирала Нейсмита…

– Быть может, – согласился Иллиан. – И все же… под чье начало я могу теперь тебя отдать? Кому на этот раз ты сломаешь карьеру?

Майлз подумал.

– А почему бы мне не подчиняться непосредственно вам, сэр?

– Ну, спасибо, – усмехнулся Иллиан.

– Я не то хотел сказать… – Майлз начал оправдываться, но остановился, заметив в карих глазах Иллиана искру юмора. «Так ты издеваешься надо мной?»

– Собственно говоря, именно такое предложение и было выдвинуто. Нет нужды говорить, что не мной. Но галактический оперативник должен уметь действовать самостоятельно. Мы решили превратить недостаток в достоинство… – Загоревшаяся на столе Иллиана лампочка прервала его. Он что-то проверил и нажал клавишу. Справа от стола в стене открылась дверь. Оттуда вышел Грегор. Император оставил одного охранника в коридоре. Второй беззвучно скользнул внутрь и занял позицию у двери в приемную. Иллиан поднялся, чтобы предложить императору кресло, и, кивнув ему, – кивок можно было принять за поклон, – сел на место. Майлз вскочил и отдал честь.

– Вы уже сказали ему о дендарийцах? – спросил Иллиана Грегор.

– Как раз подходил к этому, – ответил Иллиан. – Постепенно.

– А что с дендарийцами? – поинтересовался Майлз, не сумев скрыть нетерпения.

– Мы решили пользоваться их услугами на постоянной основе, – важно сказал Иллиан. – Ты в роли адмирала Нейсмита будешь нашим представителем.

– Консультировать наемников? – Майлз заморгал. «Нейсмит жив!»

Грегор усмехнулся:

– Личных императорских наемников. Я думаю, мы обязаны им большим, чем просто платой за услуги в Ступице Хеджена. И они, без сомнения, продемонстрировали способность действовать там, где, в силу политических аспектов, регулярная армия бесполезна.

Как показалось Майлзу, на лице Иллиана было написано не то что бы осуждение идеи, а скорее глубокая скорбь о бюджете службы.

– Саймон будет подыскивать и обеспечивать возможности их активного использования, – продолжал Грегор. – Должны же они в конце концов оправдывать свое назначение.

– Я думаю, дендарийцы более пригодны для разведывательных целей, чем для тайных операций, – поспешно вставил Иллиан. – И, значит, им нельзя ввязываться в какие бы то ни было авантюры. Собственно говоря, я хочу, Майлз, чтобы ты организовал свою разведывательную группу. Способности для этого у тебя есть, а я одолжу тебе пару специалистов.

– Надеюсь, не телохранителей-кукловодов, сэр? – с тревогой спросил Майлз.

– Не спросить ли мне Унгари, может быть, он захочет? – Иллиан деланно улыбнулся. – Нет. Ты будешь действовать независимо, да поможет нам Бог. Все равно, даже если я пошлю тебя к черту на рога, ты снова очутишься здесь. Так что этот план имеет массу преимуществ, даже если от дендарийцев не будет толку.

– Боюсь, недоверие Саймона к тебе вызвано твоим нежным возрастом, – пробормотал двадцатипятилетний Грегор. – Но Мы чувствуем, что на этот раз его предвзятое суждение не подтвердится.

Да, в этих словах прозвучало императорское «Мы». Барраярское ухо Майлза не могло ошибиться. Иллиан тоже ясно услышал его. Человека, привыкшего повелевать, поставили на место. На этот раз в иронии Иллиана чувствовалось скрытое одобрение:

– Эйрел и я двадцать лет работали, чтобы получить возможность удалиться на покой. Может быть, уже пора. – Он помолчал. – В моем деле, мальчики, это называется «успех». И я бы не возражал, – вполголоса добавил он, – чтобы наконец убрали эту чертову штуку из моей головы…

– Надеюсь, вы не собираетесь подыскивать себе домик на берегу моря? – спросил Грегор.

Это прозвучало не как извинение или уступка, а просто как выражение доверия Иллиану. Не больше и не меньше.

– А насчет остального… все в порядке? – Тон, каким император задал этот вопрос, заставил Майлза встрепенуться.

– Пожалуйста. – Иллиан нырнул в ящик своего стола: – Мы решили, что должны тебе кое-что еще, Майлз, – звучно произнес Грегор.

Майлз помедлил, выбирая между «не стоит беспокоиться» и «что там такое?!», и изобразил тревожно-вопросительную мину.

Иллиан между тем уже выпрямился и бросил Майлзу что-то маленькое, сверкнувшее в воздухе красным.

– Лови! Теперь ты лейтенант. Что бы это для тебя ни значило.

Майлз держал их между ладонями – пластиковые петлицы, знаки его нового звания. Он был настолько изумлен, что растерянно пробормотал:

– Что ж, это начало решения проблемы субординации.

Иллиан наградил его колючим взглядом:

– Не витай в облаках. Около десяти процентов младших лейтенантов получают повышение после первого года службы. Правда, ваше форское общество сочтет твое повышение кумовством.

– Я знаю, – уныло сказал Майлз, но расстегнул воротник и начал прикреплять петлицы.

Лицо Иллиана смягчилось.

– Но твой отец знает об этом немного больше. И Грегор. И… э-э… я сам.