Текст книги "Ангел любви. Часть 2"

Глава 16. Сплошные неожиданности

На следующий день Алан спустился к завтраку немного раньше обычного, и оказался единственным в столовой, что его удивило, в это время в ней всегда был кто-то из прислуги. Он подошел к буфету, чтобы налить себе кофе, и в этот момент услышал сердитый голос Стивена, настойчиво доказывавшего что-то Лорен. Выглянув за дверь, Алан увидел в холле хозяев дома, не заметивших его в пылу спора.

– Мы не имеем права отпускать тебя. Один из твоих хранителей обязан постоянно быть рядом, ты не можешь ехать в Дармунд одна. Давай, ты откажешься, – с надеждой попросил Стивен. – Придумаешь какую-нибудь отговорку.

– Я еду домой, а не на задание. Мы с господином Галлардом сегодня должны быть в Руане на приеме у Верховного правителя, эта встреча оговорена полгода назад, я не могу отказаться. Не волнуйся, за мной уже приехал Маккензи, и через час мы будем в Дармунде. Все будет хорошо. Я прошу вас обоих остаться здесь, так надо, – настаивала Лорен и выразительно посмотрела на Вика, стоявшего молча, не вмешиваясь в их спор.

Одетая в простое, но очень элегантное черное платье, она замечательно выглядела. А золотые волосы, заплетенные во французскую косу, придавали ей такой юный и беззащитный вид, что Алан хотел крикнуть им, чтобы они ее не отпускали, и что ее должны оберегать не два, а десять хранителей.

Подхватив маленькую черную сумочку и серебристую норковую шубку, Лорен поспешила к машине. На пороге она поцеловала Стивена, чем очень удивила и обрадовала его. А целуя Вика, тихо напомнила: – Я полагаюсь на тебя, – и вышла из дома.

– А этот папочка неплохо на нее влияет, – Стивен бережно прикоснулся к щеке, словно пытался сохранить тепло ее губ. – Она уже целует нас. За это я согласен потерпеть еще немного его присутствие.

Он и не подозревал, что через полчаса захочет убить Шона.

В девять все, кроме рано уехавшего на работу Арчибальда, собрались в столовой на завтрак. Последним спустился Шон. Они с Лорен кутили в казино в Белфасте почти до рассвета, и он чуть не проспал завтрак. Не выспавшийся и хмурый он уселся на свое место, и миссис Беттини стала разносить всем еду.

Заметив, что место рядом свободно, он повернулся к Викраму, спокойно попивавшему кофе, и резко спросил:

– Не понял, а где Лорен? Ты спустился раньше ее?

Они всегда приходили на завтрак вместе, ведь именно Вик охранял вход в ее комнату.

– Лорен уехала и вернется завтра к полудню, – как можно спокойнее ответил он, представляя, что сейчас начнется.

– Что? Уехала? Одна?

Шон говорил тихим спокойным голосом, но Алан знал, что такой голос у отца бывает только когда тот уж очень разозлится, и он с беспокойством посмотрел на него.

– Лорен не обязана отчитываться вам о своих передвижениях, сэр. А тем более, просить на них разрешение, – с чувством превосходства не преминул щелкнуть Бриона по носу Стивен. Наконец-то, он хоть как-то заденет этого наглеца, возомнившего о себе чересчур много.

– Лорен не обязана отчитываться мне о своих передвижениях, тем более просить на них разрешение, – еще более тихим, зловещим голосом медленно повторил Шон. – Но почему вы оба здесь?

Он из всей силы ударил кулаком по столу. Фужеры и тарелки полетели на пол, экономка громко вскрикнула, а Викрам резко вскочил и указал на дверь.

– Вышли все отсюда, – тоном, не терпящим возражений, приказал он.

Кристиана тревожно переглянулась со Стасей, она не ожидала от Шона такой яростной вспышки гнева, впрочем, как и Стася.

Миссис Беттини быстро подошла к ним и почти вытащила из-за стола:

– Идемте, пусть мужчины сами разбираются между собой.

Кристиана бросила еще один вопросительный взгляд на Шона. Она боялась оставлять его наедине с разъяренными братьями Лорен. Тот заметил ее испуганный взгляд, но ничего не сказал, а только нетерпеливо кивнул на дверь, приказывая уйти и увести с собой Стасю.

Через минуту в столовой остались одни мужчины. Вик требовательно посмотрел на Алана, но тот отрицательно покачал головой решительно показывая, что не оставит отца с ними одного.

– Габриэль, брат, прошу тебя, – мягко попросил Викрам.

– Нет, я останусь, – твердо возразил он и с ненавистью посмотрел на Бриона.

– Как вы, гребаные защитники, обязанные быть ее тенями, отпустили девочку одну? Почему преспокойно жрете здесь, вместо того, чтобы быть с ней рядом там? – Шон в бешенстве сломал вилку и бросил ее на пол, а следом смел со стола и половину тарелок.

– Почему вы разрешаете ему так себя вести? – возмущенно воскликнул Габриэль. – Кем он, вообще, себя возомнил?

– А тебя, гаденыш, я убью прямо сейчас, – пообещал Брион, и его глаза стали наливаться кровью. – Твои мерзкие, похотливые взгляды на Лорен меня уже достали. Я и так долго терпел, наблюдая, как ты каждый день высасываешь ее силы своей противоестественной любовью. Она ведь считает тебя братом, а в жизни нет большего греха, чем желать свою сестру, – и он резко выбросил руку в его сторону.

Алан, как, впрочем, и сам Габриэль, не увидели ничего угрожающего в этом жесте. Стивен же мгновенно бросился к Габриэлю и закрыл его собой, одновременно хватая что-то рукой и корчась от боли. Отдышавшись, он крепко сжал это что-то в руках и повернулся к разъяренному Шону. Вик резко подскочил и закрыл того своим телом.

– В землю, брось это в землю, Стивен! – требовательно крикнул он.

– Кого ты впустил в наш дом, брат? – вкрадчиво спросил тот. – Он напал на человека. Так поступают только беспредельщики. Ты знаешь, что я должен сделать. Отойди, дай мне выполнить свой долг.

– Я сказал в землю! – Викрам даже не шелохнулся, его глаза требовательно сверлили Стивена.

– Вик, он не просто напал на человека, что уже карается смертью. Он напал на члена нашей семьи, и пощады ему не будет! Отойди, брат!

– Викрам, я же просил тебя предупредить братца, что я беспредельщик, – леденяще спокойным тоном произнес Шон, выходя из-за его спины, и насмешливо подначил Стивена: – Ну давай, начинай. Ты у меня второй в списке.

– А, пожалуй, я брошу это в сыночка, – тот издевательски посмотрел на Шона. – Папочке не нравятся, как Габриэль пялится на Лорен, а как пялится любимый сыночек, он просто не замечает. Но если он не замечает, какие тоскливые взгляды бросает его сыночек, то это не значит, что их не замечают другие. И его любовь намного сильнее любви Габриэля.

– Ты все врешь, – спокойно ответил Шон. – Я бы это почувствовал. Оставь Алана в покое.

– Конечно, почувствовал бы, – недобро усмехнулся Стивен. – Даже стены почувствовали бы, если бы я не гасил его любовные волны. Но мне это надоело. Больно не будет, Алан, – равнодушно пообещал он. – Я не такой жестокий, как твой отец, и не хочу убивать тебя, но ты отнимаешь у меня много сил.

Шон вопросительно посмотрел на сына, отказываясь верить услышанным словам.

Алан подошел почти вплотную к Стивену и улыбаясь ему прямо в лицо, просто сказал: – Давай.

– В землю! – в третий раз приказал Викрам, но уже таким тоном, что Стивен понял, сейчас с ним говорит не брат, а главный хранитель, и он обязан подчиниться.

Бросив на него недовольный взгляд, Стивен подошел к окну, открыл его и с силой сбросил в землю сгусток энергии, выпущенный Шоном. Раздался звук, похожий на выстрел, сизый дым взвился вверх, а в земле образовалась небольшое углубление. Все поняли, что только мгновенная реакция Стивена и властность Викрама спасли от большой беды.

– Алан, получается, Стивен сказал правду? – обманчиво мягко спросил Вик. – Странно, как тебе удавалось скрывать это. Я ведь тоже ничего не почувствовал, – повернувшись к Шону, удивленно произнес он.

– У Алана очень сильная внутренняя защита. Даже в детстве, если он не хотел в чем-то признаваться, я ничего не мог от него добиться. Он крепко хранит свои секреты. Странно другое, как Стивен смог узнать об этом, если мы с тобой ничего не почувствовали.

Вик, вопросительно приподняв брови, посмотрел на брата.

– Ладно, не буду притворяться великим ясновидцем, – уже вполне мирно ответил тот. – Я ничего не замечал, пока сестра не попросила меня помочь ей. У нее не хватает времени и сил справляться с ним самой, чтобы вы ничего узнали. Она и меня попросила ничего не говорить вам. Я бы и молчал, но Шон вынудил меня применить запрещенный прием. Сам себе противен, не знаю, что я скажу Лорен.

– Алан, но почему ты мне ничего не сказал? – огорченно спросил Шон. – Ведь в этом нет ничего необычного. Лорен все любят, ее невозможно не любить.

– Стивен уже ответил на твой вопрос. Лорен не нужна моя любовь, у нее есть, кого любить, – тихо ответил Алан и видя, что отцу больше ничто не угрожает, вышел из комнаты.

– Он не хочет быть вам соперником, и третьим в вашем списке, сэр, – язвительно заметил Габриэль и следом за Аланом покинул столовую.

Еще пребывая в растерянности от признания сына, Шон сел за стол и налил остывший кофе. Выпив холодную гадость, он снова начал заводится.

– Оставим эту ерунду с любовью и вернемся к началу нашего разговора. Почему вы отпустили Лорен одну?

Стивен скептически скривил губы и подумал, что как коснулось сыночка, так это ерунда, а бедного Габриэля чуть не убил. Ну, не убил бы, конечно, сила удара была небольшая, иначе он так долго не удержал бы в руках энергетическую бомбу, но недельку Габриэль точно бы провалялся в постели. А мужик-то смелый, творит беспредел и даже гордится этим. Но прощать такое нападение ему нельзя. За такими бесчинщиками Стивен и охотится по всему свету. Но более всего его поразило поведение брата, бросившегося защищать Шона, а не Габриэля, которого пятнадцать лет считает братом.

– Я отвечу вам, Шон Брион, – официальным тоном начал Викрам, – а заодно, и тебе, Стивен, на твой невысказанный вопрос одной фразой – меня попросила об этом Лорен, вернее Лаки, мне надоело называть ее тем именем. Сейчас здесь все свои.

– Она не может приказывать тебе, когда дело касается ее безопасности, – показал знание правил Шон. – Ты ее главный хранитель, в таких вопросах решаешь ты.

– Я сказал – попросила, – голос Вика зазвенел от гнева, и уже он ударил кулаком по столу. – Моя девочка опустилась передо мной на колени, заклиная спасти вас. На все мои доводы она отвечала только одно: «Я прошу тебя спасти его, он член моей семьи». Вы слышите меня, сэр? Только один раз моя сестра стояла на коленях, когда двенадцать лет назад умоляла господина Галларда пощадить ее братьев, потому что они ее семья. И глава клана изменил вековые правила, не убив Габриэля. Впервые чужак жил в деревне при Дармунде. Того самого Габриэля, которого вы сегодня чуть не убили. Перестаньте его травить, не ставьте ее перед выбором, кто для нее дороже. Лаки знает его двадцать лет, а вас – двадцать дней. Вам и так сделали королевский подарок, за который ей еще придется ответить перед главой клана, а нрав своего деда вы знаете.

При слове «дед» Стивен резко встрепенулся и ударил себя по лбу:

– Я еще подумал – ну вылитый господин Галлард, когда он напал на Габриэля.

– Да, брат, познакомься – Антэн Бойер, твой школьный кумир, отец Лаки, внук главы клана. Тот самый отступник, отказавшийся от миссии ради обычной жизни с любимой девушкой.

Вик безжалостно бросал слова, не щадя Шона.

– Это из-за него она теперь мотается по всему свету, сражается с монстрами, и не может позволить себе полюбить парня, чтобы не заставлять его месяцами ждать ее ради ночи любви. Вы лишили Лаки нормальной жизни, сэр. Дочь полностью ответила за грехи отца.

– Каждое твое слово – истина, – потерянно согласился Шон. – Лаки отвечает за меня, а я ничего не могу изменить, и это прямо сводит с ума. Я считал, что уже наказан судьбой за все, но теперь понимаю, что главное наказание, это видеть, как твой ребенок страдает из-за тебя. Простите, ребята, мне крышу сносит от бессилия, поэтому и нападаю на всех, что бы хоть как-то защитить мою девочку.

– Ладно, проехали, – великодушно предложил Стивен. – Сами такие же, готовы за Лаки загрызть каждого. С возвращением домой, Шон, – он первым протянул руку и тот, не колеблясь, крепко пожал ее. – И давно ты знал? Почему молчал? – накинулся Стивен на брата.

– Начал догадываться еще в Венесуэле, окончательно убедился три недели назад, а решился озвучить только сейчас. Даже легче стало.

– Но почему Лаки прямо не сказала: «Это мой отец, помогите ему, если понадобится, когда меня не будет рядом»? И не было бы той неприятной сцены, я не обидел бы Алана. Самому противно, еще и от сестры получу. Почему она попросила тебя помочь не отцу, а члену семьи?

– Наверное, потому, что не хочет считать отцом человека, предавшего дело и обрекшего ее на трудную и опасную жизнь из-за своего эгоизма, – с горечью признал Шон. – Уже счастье, что она считает меня членом семьи, а время, проведенное с ней – это бесценный подарок мне на всю оставшуюся жизнь. Да за одну ее улыбку я, не задумываясь, отдам все, что у меня есть, а за слово «отец» – жизнь.

Вик посмотрел на него с нескрываемым изумлением.

– Вы действительно считаете, что она не хочет? Она – потерявшая приемного отца в пять лет, не захочет иметь родного в двадцать? Да я в двадцать семь лет хотел бы иметь отца. Нет, Шон, она открыто не может назвать вас отцом, лишь по одной причине, – он выдержал длинную паузу и резко сказал: – Вы не выполнили обряд и не признали ее дочерью.

Шон застонал от собственной глупости. Как он мог забыть один из самых главных обрядов – признание ребенка отцом? Последние полтора столетия друиды перестали заключать браки и вели весьма свободный образ жизни. И только, когда «семя засевало пашню» они создавали постоянную пару, а чтобы ребенок считался законным наследником и стали проводить этот древний обряд. Он заключался в том, что мужчина, уверенный в отцовстве, должен присутствовать при родах и в присутствии свидетелей завернуть родившегося ребенка в свою рубашку. Родители могли состоять в официальном браке по церковным и гражданским законам, но без обряда признания отцовства дети считались незаконнорожденными. И факт, что Шон был обвенчан с матерью Лаки, помог бы ей получить в наследство акции компании, но не делал его законной наследницей в ее мире.

– Это настоящее чудо, что она нашла вас, – продолжил размышлять Вик. – Я долго не мог понять, как так получилось, ведь вас не связывала ни одна нить. Мне помог Алан. Он рассказал, что отдал спасенной девочке амулет и вашу футболку. Вот она и сыграла роль рубашки отца. Помнишь ту старую черную футболку, которую она до сих пор иногда надевает, хоть ее давно пора выбросить? – спросил он Стивена.

– Помню, и надевает, когда ей совсем плохо. Лаки говорит, что она придает ей силы.

– Вы должны поблагодарить Алана, Шон. Он не только спас, но и вернул вам дочь. Амулет в любом случае привел бы Лаки к нему, а вы могли ее никогда и не увидеть, даже не узнать о ней. Да, интересная ситуация получилась. Один ребенок из-за рубашки и амулета лишился семьи, а другого ребенка тот же амулет и футболка привели к родному отцу, – недоверчиво усмехнулся Викрам. – Прямо, как в бразильском сериале.

– Я так понимаю, речь идет об амулете, который теперь на шее у моего сына? – озадаченно спросил Стивен. – Никто ничего объяснить мне не хочет? Я уже начинаю его побаиваться.

– Это любовный амулет рода Бойеров. Он выбирает для члена нашей семьи пару из другого рода. При передаче амулета произносятся определенные слова, и избранник носит его до тех пор, пока не передаст своей половинке. А потом все повторяется заново, но по легенде амулет всегда возвращается обратно в семью.

– Лаки, надевая амулет Раяну, сказала, что он передаст его ее дочери, – Стивен припомнил ту долгую изматывающую ночь, когда чуть не потерял жену и ребенка. – Получается, мой сын и дочь Лаки влюбятся друг в друга?

– Вполне вероятно, – улыбнулся Шон. – И она спасала тогда не только своего племянника, но и будущего зятя.

– Но тогда получается, что Алан и Лаки – влюбленные? – медленно дошло до Стивена. – То, что он любит Лаки, мы уже знаем. А вот любит ли она его? Амулет может ошибаться?

– Нет, амулет не ошибается. Он четко указывает, кто определен судьбой для второй половины. Правда, иногда эти половины не складываются в единое целое, и тогда носитель амулета остается одиноким на всю жизнь. Как случилось с моим дедом. Его избранница не захотела разделить с ним жизнь. Она предпочла стать супругой посла и вести веселую светскую жизнь во Франции, вместо однообразной жизни в Дармунде в роли жены главы клана. Он, конечно, женился для продолжения рода, но брак оказался очень коротким. Его жена погибла через несколько лет, моего отца растили ее родители, а сам Галлард только навещал сына время от времени. Этот амулет он носил более полувека, пока не передал его Алану. Боюсь, такая печальная история может повториться и с Лаки. Если она попросила тебя помочь бороться с любовью Алана, значит, не любит его. И тем самым обрекает себя на одиночество.

– А может Лаки борется с его любовью потому, что сама его любит, – возразил Викрам. – Она ведь не захотела рассказывать о нем, когда мы вернулись из Венесуэлы, и я стал расспрашивать ее о странном долге чести. Но она понимает, что мужчина не будет годами терпеливо ожидать ее возвращений с непонятных заданий или редких наездов из Дармунда. На это способна только женщина, и то не каждая. Лаки сама решит, как поступить с Аланом, а мы должны поддержать ее при любом варианте. И она никогда не будет одинокой, у нее буду я. Жениться я не собираюсь, и моя жизнь пройдет рядом с сестрой. А для продолжения рода и просто для удовольствия она всегда найдет парня. Для этого ведь совсем не обязательно любить его. Мне ли этого не знать, – грустно усмехнулся он. – И Лаки со временем это поймет, когда зов плоти возьмет свое.

– Как знать, Вик, сможешь ли ты посвятить свою жизнь только Лаки, – умудренный жизнью сказал Стивен. – Я ведь тоже был в этом уверен, как и Габриэль. А жизнь повернулась так, что мы оба женаты и у нас – дети, мы обязаны думать о них. И, кстати, женаты мы благодаря сестре. Она намеренно отдаляет нас от себя, пристраивая к хорошим женам, чтобы мы жили не только ее жизнью, но и своей. Я недавно задумался об этом. Согласись, мы постоянно с ней рядом, и просто душим своей любовью, лишая личного пространства.

– Это ваша странная и непонятная любовь душит ее, – снисходительно покачал головой Вик. – От вас и надо избавляться, а я ее опора на всю жизнь, и абсолютно не ограничиваю личное пространство.

– Ну-ну, – иронически усмехнулся Стивен. – Да ты постоянно ее контролируешь и относишься к ней строже иного отца.

– Давайте не будем спорить, кто и как любит Лаки, – прекратил их пререкания Шон. – Главное, чтобы мы не мешали ее счастью. И это, Вик, для получения быстрого и сомнительного удовольствия не нужна любовь. А для счастья она нужна всем, и мужчинам, и женщинам, – легкая грусть промелькнула в его светло-карих глазах. – И если мы с вами не на словах хотим, чтобы Лаки была счастлива, то не будем вмешиваться в ее отношения с Аланом. Не надо гасить его любовь, – Шон серьезно посмотрел на Стивена, а затем не менее серьезно обратился к Вику: – Как и не надо убеждать Лаки, что ей никто не нужен, потому что с ней рядом всегда будет преданный и любящий брат. Это ее любовь. Она сама должна все решить, и это решение станет самым главным в ее жизни.

***

Алан никого не хотел ни видеть, ни слышать. В гостиной раздавались чьи-то голоса, поэтому он свернул в какой-то коридорчик и очутился в маленькой комнате, оказавшейся небольшой кладовой, где хранились запасы спиртного. Выбрав наугад бутылку, он открыл ее и отхлебнул терпкое вино прямо из горлышка, а затем вышел с ней в зимний сад.

– Погоди, Алан, надо поговорить, – поспешно догоняя его, окликнул Габриэль.

Пожалуй, даже больше, чем отца, он не хотел видеть Габриэля, своего товарища по несчастью, поэтому устало произнес, делая большой глоток вина:

– Я не расположен к разговору, особенно о Лорен. Ты иди, поговорим как-нибудь в другой раз.

– Я не задержу тебя надолго, – поспешил заверить его Габриэль. – Хочу только поблагодарить. Лорен рассказала, как двенадцать лет назад ты спас нас всех. Я спросил, почему ее амулет теперь носит маленький Раян, и она объяснила, как он попал к ней. Двенадцать лет молчала, а вчера рассказала все. Знаешь, ведь нам тогда реально грозила смерть, и если бы не ты…

– Благодарность принята, – равнодушно сказал Алан, давая понять, чтобы его оставили в покое. – Что сейчас об этом говорить.

Однако, Габриэль посчитал, что должен объяснить все этому парню, несмотря на его демонстративное нежелание говорить о Лорен.

– Я любил Лорен с самого ее рождения. Сначала, как маленькую живую игрушку, потом как младшую сестру, а лет с тринадцати отнюдь не братской любовью. Знаешь, если бы не тот случай, возможно, все сложилось бы иначе, вчера мы говорили и об этом. Впервые она призналась, что тогда тоже уже начинала воспринимать меня не как брата. Девочки в наших бандах взрослели рано, и если бы мы остались там, то через несколько лет были бы вместе. Встреча с тобой перевернула все в ее сознании. Ты подарил амулет, просто чтобы утешить маленькую девочку, а получилось, что навсегда поселился в ее сердце, став героем, изменившим ее жизнь. Все эти годы между вами была связь. И в Венесуэле она оказалась именно в тот момент, когда тебе грозила опасность. Судьба специально указала ей день и место встречи, чтобы она смогла спасти тебя. Лорен сказала, что обрадовалась, встретив тебя, и надеялась, что вы познакомитесь заново. А потом вдруг поняла, что должна отдать амулет Раяну, что и сделала со словами, которые сами приходили ей на ум. Тогда она решила, что амулет больше не объединяет вас, ваша связь прервана, а значит, у каждого своя дорога в жизни. И она не имеет права любить тебя, потому, что ее любовь станет тяжелым испытанием для вас обоих. Жизнь друидов отличается от жизни обычных людей. Чтобы жить с друидом, надо безоговорочно принять много всяких условий, с чем сейчас пытается примириться Стася. Лорен хочет, чтобы ты был счастливым, поэтому и борется с твоей любовью, даже Стивена попросила ей помочь.

– Я ценю, что в знак благодарности за события, происшедшие сто лет назад, ты так красиво даешь понять, что мне ничего не светит, – Алан сделал очередной большой глоток. – Стивен объяснил мне все в двух словах. Хотя, что объяснять очевидное, я отлично понимаю, что в свой мир они меня не пустят, да я и сам не знаю, смог бы жить с друидами.

– Ты двадцать лет прожил с друидом, – рассмеялся Габриэль, забирая бутылку и тоже делая большой глоток. – Твой любимый приемный отец – друид, если ты еще этого не понял. И поверь мне, очень сильный, судя по той ямке в земле, – он кивнул в сторону, куда упал, выпущенный Шоном энергетический заряд. – Знаешь, не так и страшно жить с друидами, я девять лет прожил в деревне под Дармундом. Тебе это вполне будет по силам. Но, это еще не все. Пять лет назад я сказал главе клана, что люблю его правнучку и смогу принять ее образ жизни, что мечтаю о создании семьи с ней, и прошу его разрешения на это. На что он ответил, что избранником Лорен станет тот, кто передал ей родовой амулет их семьи. Сила амулета и заключается в том, что он устанавливает связь между его носителями до тех пор, пока пара не определится. А затем его передают очередному носителю при рождении.

– Брр, боюсь, что много выпил и ничего не могу понять, – потряс головой Алан. – Если Лорен передала амулет Раяну, получается, что она определилась с избранником в жизни?

– Нет, это амулет определил, что избранник – ты, поэтому необходимость в нем для вашей пары уже отпала. Но, она считает, что вам не суждено быть вместе, – было видно, что Габриэлю тоже нелегко достается этот разговор, он еще пару раз приложился к бутылке.

– А зачем ты мне рассказываешь об этом? Ведь если Лорен считает, что мы с ней не пара, то ты мог бы…

– Нет, Алан, то, что она не будет с тобой, не означает, что она будет со мной. Если выбор амулета не подтверждается любовью пары, то последний носитель остается одиноким на всю жизнь, как остался одиноким господин Галлард.

– Ничего себе, при моем рождении присутствовал друид и отдал мне амулет, что бы я передал его Лорен, – Алан отобрал бутылку и снова отхлебнул из нее. – Слушай, мне так быстро все не переварить.

– А ты переваривай медленно, – с усмешкой посоветовал Габриэль. – Главное, сделай мою Лорен счастливой, потому что я понял, только ты сможешь это сделать. Не думай, что я хочу ее по-прежнему. Я смирился с тем, что она никогда не будет принадлежать мне, и с тех пор отношусь к ней только, как к своей единственной и любимой сестре. Тем более, теперь у меня есть Дария, – он грустно улыбнулся и протянул руку за бутылкой. – Вернее, была. Я повел себя, как последний дурак, и потерял ее. Терпеть не могу, когда меня принуждают что-то делать, пусть даже жизненно необходимое для меня самого. Умом понимаю, почему Лорен настояла на скоропалительной свадьбе. Если бы кто-то заподозрил, что Дария забеременела до нее, ее репутация была бы испорчена навсегда. И это сказалось бы на ребенке, ведь мы живем в Ирландии, у нас здесь строгие порядки. Сестра не хотела, чтобы я выглядел подлецом, которого угрозами заставили жениться на соблазненной им девушке, поэтому и настояла, чтобы я сделал предложение, якобы в порыве безумной любви с первого взгляда. А ведь Дария поверила моим словам. Она любила меня и была такой ласковой и доверчивой, – тоскливо вздохнул он. – А какая у нее нежная кожа, и как она пахнет. У меня дух захватывало от запаха ее тела, поэтому я и не смог остановиться в тот, первый раз, невзирая ни на что. Прости, ты ее брат, и я не должен говорить тебе такие интимные вещи, – спохватился Габриэль, представляя свою реакцию, если бы ему так рассказали о его сестре. – Ты вправе дать мне по морде. И не только за это, еще и за то, что я разрушил жизнь Дарии и малышки. Моя девочка вырастет без отца, который не умер, а жив и здоров, и просто-напросто оттолкнул ее вместе с мамой из-за своей глупой гордости и самовлюбленности.

Он и сам не понимал, почему открывает душу этому малознакомому парню. Может потому, что заметил в его глазах сочувствие, а не осуждение.

– И ничего невозможно изменить, ни-че-го, – просто констатировал Габриэль, не ожидая никакого совета, понимая, что Алан ничем ему не поможет. – Дария все больше отдаляется от меня. Она смотрит равнодушно, а разговаривает, как с посторонним человеком, стараясь даже на минуту не оставаться со мной наедине. Боюсь, если буду настаивать, она решит, что я ее преследую, и сразу покинет дом Лорен. Тогда я даже издали не увижу ее. Не увижу улыбки и не услышу голос. Согласись, что у нее такой классный голос.

Габриэль хотел еще отхлебнуть вина, но Алан решительно отнял бутылку и отставил в сторону.

– Подожди, хватит пить.

Он прокручивал в голове один вариант и должен был определиться – стоит ли ему вмешаться и помочь Габриэлю таким способом. В случае провала этой затеи Дария точно покинет дом Лорен, и тогда он тоже ее больше не увидит. Алан начал привыкать к мысли, что у него есть сестра, ему нравилось общаться с ней и ощущать себя старшим братом. Она была очень приятной в общении, а еще умной и гордой, сумевшей спрятать за улыбчивостью и доброжелательностью свою душевную боль от предательства ее любви. Он не сомневался, что Дария любит мужа. Ее любовь сквозила в грустных и безнадежных взглядах, мимолетно брошенных на него. А сейчас выяснилось, что и Габриэль ее любит, причем не только на физическом уровне, вспоминая в своих объятиях. И тогда Алан решился.

– Слушай, у меня есть ключ от ее комнаты. Она дала мне его, чтобы я к вечеру установил ей новую программу. Я вчера провозился с ней почти до полуночи, но до конца не установил. Дария сказала, что будет спать до полудня, а потом работать в библиотеке, и я смогу не торопясь все доделать. Сейчас половина одиннадцатого, она, пожалуй, еще у себя в комнате. Попробуй поговорить с ней, только будь убедительным.

Он достал из кармана ключ и с особой мужской улыбкой протянул Габриэлю, давая понять, какие методы самые убедительные для женщины, а потом почти слово в слово повторил его фразу:

– Сделай мою сестру счастливой, потому что, я понял, только ты сможешь это сделать.

Улыбка надежды осветила красивое лицо Габриэля. Он с благодарностью взял ключ, молчаливо пожал руку Алану и быстро направился к дому для персонала.

Он знал в какой комнате живет Дария. Несколько дней подряд он подходил к ее двери, не решаясь постучать, и только прислушивался к звукам, доносящимся из комнаты, боясь услышать мужской голос. Габриэль сам себе не хотел признаваться в том, что безумно ревнует Дарию к близнецам Беттини. Он не знал, как поступил бы, если бы увидел одного из них, выходящим из ее комнаты, и даже думать боялся, что его нежной и ласковой девочкой обладает кто-то другой. Девочкой, которая любила, а не требовала изощренного секса, как его бывшие подружки. Но теперь, когда он прилюдно отказался от нее, она может захотеть построить отношения с другим мужчиной, и уже тот, другой будет сходить с ума от запаха ее тела, такого женственного и возбуждающего, как сильнейший афродизиак.

Габриэль тихо открыл дверь и вошел в комнату. В ней было жарко и душно. Дария забыла уменьшить на ночь температуру для обогрева комнаты. Он приоткрыл окно и посмотрел на спящую жену. Она лежала на боку, почти до ушей укутанная в простыню. На столе светился экран работающего компьютера, и Габриэль не смог удержаться. Он быстро просмотрел сайты, где она побывала за последние дни. Вздох облегчения вырвался из его груди – сайтов знакомств не было. Жена просматривала только аукционы антиквариата и выставки предметов искусства.

Дария зашевелилась и перевернулась на спину, простыня, соскользнув, обнажила ее плечи. Габриэль нахмурился, осторожно приподнял простыню и увидел, что жена спала полностью обнаженной, ее ночная рубашка лежала на полу рядом с кроватью. Глаза его потемнели от ревности и обиды – сегодня ночью у нее был мужчина. Дария не спала обнаженной, когда они поженились. Справедливости ради надо сказать, что после свадьбы он ни разу не занимался с ней сексом, злясь за вынужденную женитьбу. Она была еще по-девичьи скромной и не решалась сама предложить ему это. До свадьбы ему нравилась ее стыдливость, он наслаждался ролью учителя, обучавшего наивную девочку премудростям любви. А сейчас, похоже, ее обучает другой учитель.

Габриэль машинально поднял рубашку с пола, с недоумением покрутил в руках и широко улыбнулся. Она была весьма неприглядного вида, старомодная и серого цвета, но из натурального хлопка, мягкая и просторная. Такую рубашку надевают для сна, а не для соблазнения. Дария просто сняла ее ночью, когда в ней стало жарко спать.