Текст книги "Друидская любовь"

– Любить, к сожалению, Лаки не научилась. И виновата в этом не только жизнь, но и ты со своим суровым воспитанием. Она в пять лет потеряла родителей, а в детстве так хочется ласки, объятий и подарков на день рождения. За что ты лишил всего этого свою правнучку, Галл? За грехи ее отца? Но разве девочка виновна в том, что он поссорился с тобой? А ведь ты мог познакомить ее с бабушкой и дедушкой, и Лаки не чувствовала бы себя одинокой бродяжкой. Чед и Бетани души бы в ней не чаяли, любили бы и баловали. Но вместо любящих родственников, у нее были только эти братья. Вот тебе и результат. В своем возрасте Лаки должна быть любящей и любимой девушкой, а не все знающей и никому не верящей женщиной. По сравнению с ней ее ученики – зеленые мальчишки.

– Не упрекай, я все делал правильно. Только один раз промахнулся, когда пошел тебе на поводу и разрешил Стивену стать ее братом. Ты хотел, чтобы он баловал Лаки, а, заодно, обо всем тебе докладывал. А у него пробудилась совсем не братская любовь. Если бы мы не связали их клятвой, то Стивен вполне смог бы завоевать Лаки, они ведь всегда хорошо понимали друг друга. И вся эта истории имела бы совсем другой финал.

– Сейчас я тоже жалею о том, что связал их братскими узами. Но тогда нам и в голову не могло прийти рассматривать Стивена в качестве возлюбленного Лаки, ведь на избранника должен был указать амулет. Правда, неясно было, каким образом. А теперь все понятно, только без толку. Стивен сказал, что он обычный парень, красивый, правда, но ведь красотой Лаки не подкупишь. Так что амулет ошибся, избранник из него не получился.

Бирн не скрывал своего презрения к Алану и демонстративно не называл его по имени. Узнав, что самый старший правнук жив, он воспрянул духом. Если бы между Аланом и его дорогой девочкой вспыхнула любовь, то ее дети были бы его законными наследниками. Но парень оказался размазней и совершенно не заинтересовал Лаки.

– Иногда такие амулеты дарят не любовь, а жизнь, – тихо напомнил Галлард. – Сначала Алан выручил Лаки, потом она его. Амулет выполнил свое предназначение и больше их не связывает. Но вспомни свое пророчество о том, что в любви ей поможет один из твоих правнуков. Так что посмотрим, как дальше сложатся события.

Глава клана тяжело вздохнул, вспоминая другое предсказание, сделанное несколько лет назад Кэтлин Хьюз. Не следует забывать о том, как часто любовь и смерть идут, взявшись за руки, и еще неизвестно, в чем именно поможет Лаки правнук Бирна. Знать бы еще точно, который из них.

И меняя грустную тему, Галлард предложил другу:

– Давай посмотрим, что происходит в аудитории, если они еще все не разбежались. А потом вернемся к моменту, на котором нас прервал Ольсен.

Глава 7. Второй урок Лаки. Ангел вернулся

– Тогда продолжим наш урок и поговорим о серьезных вещах. Но сначала я спрошу, кто будет отмечать Бельтайн по-взрослому?

Все молчали, никто не хотел говорить на эту тему.

– Вы забыли, что через три дня Бельтайн? – искренне удивилась Лаки. – Ну, хорошо, тогда кто напомнит, что это за праздник и как его отмечают?

– Я напомню. История наших праздников была моим любимым предметом, – вызвался Стивен, подозревая, что от учеников не дождешься активности, и бойким голосом зубрилки выдал: – Бельтайн – один из восьми основных праздников, и он посвящается богу солнца и плодородия Беленусу. Второе название праздника – Майский Канун, ведь его отмечают в последнюю ночь апреля. В былые времена на вершине холма устанавливали Майское дерево, украшали его «лентами желаний», пели и танцевали вокруг него, а потом парни и девушки уходили в лес за цветами и возвращались к рассвету. Те, кто находил себе пару, подходили к Майскому дереву и давали брачные клятвы. Считалось, что браки, заключенные на Бельтайн самые счастливые. А на восходе солнца устраивался пир, на котором все ели пироги и булочки, пили пиво, медовое вино и сладкое молоко, – с нескрываемой гордостью за себя закончил свой ответ Стивен.

– Все правильно, – одобрительно кивнула Лаки. – Бельтайн еще называют праздником цветов. Хороший и веселый праздник, так почему вы не идете на него? Не любите сладкое молоко?

Она продолжала разыгрывать наивное недоумение, хорошо зная, как раздражает этим своих учеников. А те упорно молчали.

– Честно говоря, я его терпеть не могла в Школе Бардов, как, впрочем, и утренники, которые нам устраивали первого мая в Школе Оватов. А вот в Школе Друидов праздновать не довелось. Поэтому мне так интересно, как празднуют Бельтайн по-взрослому. Ну, расскажите, как все проходит. Наверно, очень романтично? – лукаво поинтересовалась Лаки. – Не вижу энтузиазма на лицах. Они у вас такие кислые, словно я веду речь о сдаче экзамена по нумерологии, – удивленно приподняла она брови и недоверчиво спросила: – Вы, действительно, не пойдете на праздник? Там наверняка будут девушки, желающие подарить вам цветы, но к их огорчению, вас не окажется в зале. Если не ошибаюсь, то среди них будет и твоя сестра, Олиф? Даже ради нее ты не пойдешь на праздник? Тебе не интересно узнать, кому она подарит свой цветок?

– Лаки, вы же знаете, для чего они дарят парням цветы. Уж явно не для проведения брачного обряда, – хмуро ответил Килпатрик. – Отец запретил Кассандре идти на праздник, и приказал мне проследить за этим.

– Конечно, Олиф, я знаю, – спокойно подтвердила Лаки. – Считается, что терять невинность надо обязательно в Бельтайн, на нашем пресловутом «празднике цветов», который был придуман в конце девятнадцатого века. Его сценарий бездарно скроили и нелепо сшили, смешав обычаи кельтов с ритуалами африканских племен. И такой своеобразный эрзац «праздника цветов» проходит у нас уже более ста лет.

– Но вы ведь только сейчас сказали, что кельты называли Бельтайн праздником цветов. Получается, наш праздник не придуман, а восстановлен по старым традициям, – резонно заметил Фицджеральд.

– Только старые традиции имели совсем другой смысл, – возразила ему девушка. – На празднике присутствовали все члены клана. Они пели и водили хороводы вокруг Майского дерева, а за три часа до рассвета объявлялся главный танец, на который парень приглашал девушку. Если она соглашалась, то пара выходила в круг, и это считалось помолвкой. Парень брал ответственность за девушку перед свидетелями, и в первую очередь перед ее родителями. Взявшись за руки, молодые люди шли в лес и предавались любви до рассвета. А с восходом солнца возвращались в дом девушки, и парень бросал к ногам ее отца нижнюю юбку, служившую доказательством того, что акт любви состоялся. И уже потом, в сопровождении родителей, пара шла к Майскому дереву, украшала его цветами и произносила брачные клятвы. Ты хочешь последовать такой славной традиции, Грэди? – сладким голоском поинтересовалась Лаки. – Не побоишься прийти на рассвете… – она специально сделала длинную паузу, словно размышляя, кого бы ей назвать, – ну, скажем, к Аластару Килпатрику, и бросить к его ногам доказательство состоявшего акта любви? Он ведь вполне может устроить тебе совсем другой обряд, а потом тихо закопать в саду, собственноручно или вместе со своим любимым сыном Олифом, и вряд ли они вспомнят о старых, добрых традициях Бельтайна. Я знаю только одного человека, посмевшего подобным образом объявить отцу девушки о своем намерении жениться на ней. Причем, он рискнул это сделать в присутствии главы клана.

Олиф внимательно посмотрел на друга, а затем на свою преподавательницу:

– Это был гипотетический пример? Или мне надо уже искать лопату?

Грэди опустил глаза, а Лаки загадочно улыбнулась, предлагая Килпатрику самому решить, насколько пример был гипотетическим.

– Вы сейчас говорили об одном смелом человеке, – иронично протянул Оскар Каллахан. – А почему же ему не быть таким смелым? Кто бы посмел ему отказать, а тем более, закопать? Мой отец? Сестра теперь почти не общается с родителями, ведь ради соблюдения традиции они принудили ее стать женой старика.

– Зря ты так пренебрежительно отзываешься об отце, Оскар, – неодобрительно заметила девушка. – Он не побоялся бросить в лицо члену Совета четырех обвинение в изнасиловании и потребовать у главы клана наказать обидчика его дочери. И для господина Галларда решающим было слово твоей сестры, а не Макбрайда. В тот момент господин Бирн балансировал над пропастью. Если бы Мариока проявила малодушие или растерянность, то он лишился бы не только членства в Совете, но и с позором был бы изгнан из Дармунда, несмотря на все привилегии и личную дружбу с главой клана. В таких вопросах господин Галлард однозначен и категоричен. Для него все члены клана равны. Судьбу Макбрайда определили слова Мариоки: «Я его люблю». И это правда. Я точно знаю, ведь мы с ней дружили и откровенничали друг с другом. Жаль, что ей не удалось убедить в этом родителей. Мариока до сих пор в обиде за то, что они отказались присутствовать на ее свадьбе, поэтому так прохладно и общается с ними.

В ответ Оскар лишь неопределенно пожал плечами. За четыре года он так и не смирился с тем, что сестра связала свою судьбу со стариком. Слова Лаки пошатнули его твердую уверенность в том, что Мариока вышла замуж только под давлением отца. И он впервые задумался над тем, что сестра, действительно, может быть счастливой в браке. Но главным для Оскара стало открытие, что отец достойно повел себя в той ситуации, а не проявил трусость и бесхребетность, как он думал все эти годы, не считая больше его авторитетом для себя.

– Как видишь, Грэди, следование традициям иногда весьма опасное занятие, – возвратилась к прерванной теме Лаки. – Но устроители первых «праздников цветов» и не думали их придерживаться. Они позаимствовали из них только один момент – девушка выбирала парня, а все остальное полностью отбросили. Но ведь по традиции выбирался не просто партнер, а спутник жизни, и после проведенной ночи следовал брачный обряд. Это была ночь любви, и наши предки считали ее магическим ритуалом, помогающим возродиться природе. А магические ритуалы нынешних «праздников цветов» явно позаимствованы у других народов. У нас прямо, как в Тибете, считается неприличным выйти замуж девственницей. Только там невесте надо не только отдаться нескольким мужчинам, но еще и доказать это, предъявив полученные от них подарки. А у нас и доказывать ничего не надо, партнеров выбирают на глазах у всех. И чем их больше, тем лучше. Скоро мы будем уже наравне с африканскими племенами, где по обычаям с девушкой до замужества развлекается все племя. Да что там говорить, у нас даже кадеберизы имеются, чтобы помочь девочке в первый раз. Кем-то же придумано, что она просто обязана потерять невинность в Бельтайн.

– А кто такие кадеберизы? – несмело поинтересовался Тиббот Бор, услышав непонятное слово.

– В древней Индии девушку лишал невинности специально обученный человек – кадебериз, которого приглашала ее мать или жених. У нас в Дармунде эту роль исполняют так называемые «наездники», а в простонародье просто «трахальщики». Именно к ним обращается большинство девчонок на этих дурацких «праздниках цветов».

– Ты имеешь в виду нас с Виком? – тихо спросил Стивен.

– Вы были классическими кадеберизами и хорошо выполняли свое дело, не нанося травм ни моральных, ни физических. А сейчас здесь заправляют совсем другие «наездники» – Дракула и Люцифер, с весьма сомнительной репутацией. На подходе заслужить «почетное» звание «трахальщика» еще один парень. Вот их троих и поделят девочки, ожидающие испытать восторг от первой взрослой ночи. Ведь парни такие красивые, а главное – опытные. Они откроют им волшебный мир любви и подарят райское наслаждение, – с нескрываемым сарказмом произнесла Лаки. – И наивные простушки выстраиваются в очередь к таким парням, а затем для них наступает время четырех «С» – сомнение, страх, стыд и слезы от разочарования. Через некоторое время они успокаиваются, начинают встречаться с парнями и каждый раз надеются, что следующий будет лучше предыдущего. А спустя год снова приходят на праздник и уже со знанием дела выбирают себе партнеров. Кто-то из этих девочек потом выйдет замуж за кого-то из вас. И через несколько лет придет, например, Кассандра в гости к Трише, и между ними состоится примерно такой разговор: «Как дела? – Да неплохо, только Килпатрик совсем замучил – ревнует к каждому столбу. – Фицджеральд тоже не может забыть моих кавалеров. – Мой муженек при каждой ссоре предъявляет перечень моих бывших, а я ему списочек его подружек в ответ. – И чего мы искали на тех „праздниках“? Безумной любви и неземного удовольствия? Вот дурочки! Знать бы раньше, чем нам это обернется. – Да все мужики одинаковые, все козлы. – Но, это ведь наши козлы, и мы их любим. – А толку, все равно они нам не верят».

– Тогда зачем они ходят на эти «праздники» и перебирают парнями? – с неожиданной злостью спросил Грэди. – Почему сразу не выбрать того, кто тебе нравится? Да того же Фицджеральда, например.

– Скажи, ты готов назвать имя девочки, с которой хочешь переспать? – вкрадчиво спросила Лаки.

– Конечно, нет! Не по-мужски трепать имя девчонки.

– Тебе двадцать три года, и ты считаешь себя смелым, но признаться нам – твоим друзьям и преподавателям категорически отказываешься. А семнадцатилетней девочке предлагаешь объявить во всеуслышание, что ей очень нравится Фицджеральд, и именно с ним она хочет потерять невинность. Да она никогда этого не сделает. Ей легче выбрать общепризнанного «трахальщика», например, того же Викрама. К нему не стыдно обратиться, ведь так поступает большинство девчонок. Вот так у «наездников» и создается репутация великих умельцев, а вовсе не потому, что они владеют какими-то особыми секретами. Хотя, по сути, мальчики, они делают вам всем большое одолжение, беря на себя весь негатив, получаемый при дефлорации.

– Хорошенький негатив, всем бы такой! – засмеялся Риган Дафф. – Столько симпатичных девчонок жаждет тебя, занимайся делом и радуйся!

– Сразу видно, что у тебя никогда не было девственницы, – прокомментировала Лаки слова мгновенно покрасневшего парня. – Как, вероятно, и у всех остальных, кроме Стивена, – она обвела учеников цепким взглядом и добавила: – Извините, еще у двоих они были.

Парни с любопытством переглянулись, пытаясь догадаться, у кого же из них были девственницы, и как преподавательница это определила.

– Представь, Риган, тебе подарили пять белых цветков, и заниматься радостным делом предстоит пять раз, – душевно продолжила Лаки. – Правда, надо еще постараться уложиться в три-четыре часа, ведь в шесть утра начинается тренировка. А Макбрайд лично присутствует на ней после Бельтайна, чтобы погонять вас, как следует. Он ведь такой яростный противник «праздника цветов», – насмешливо протянула девушка. – Теперь. А в свое время был популярен в Бельтайн, похлещи нынешних «наездников». Так вот, Риган, лежишь ты на смятой постели в своей комнате, из которой с боем прогнал Келли, и пять раз подряд, как заезженная пластинка, бубнишь одно и то же: «Крошка, подними ножку, опусти ножку, не бойся, сейчас будет больно, но так надо, а потом будет классно. Ах, не было классно, ну, ничего, в следующий раз обязательно будет». Времени мало, а все девочки хотят особого внимания, ведь для них это в первый раз. Они боятся, стесняются, иногда даже плачут. А тебе после каждой надо еще быстро восстановить силу, чтобы был хороший «стоячок», ведь иначе не пробьешь.

От столь откровенных слов у учеников запылали уши, а их преподавательница, как ни в чем не бывало, спокойно продолжила:

– Очень привлекательная картина, не правда ли? Жаль, что здесь нет Викрама, возможно, он поспорил бы со мной.

– В данном случае не стану спорить, в жизни все еще утомительней, – раздался протяжный голос Вика. – Утром думаешь: «Как же вы все мне надоели. Ну, что здесь сложного? Пришла, легла, встала и пошла. Так нет, ты еще их выслушивай и сопли вытирай. Кто бы меня пожалел».

Все так внимательно слушали Лаки, что никто, кроме нее и не заметил, как он вошел в аудиторию.

– Не понял, а почему ты снова здесь, да еще с побитой физиономией? – недоуменно спросил Стивен, выражая общее удивление от неожиданного возвращения Викрама. – Неужели это господин Галлард так разукрасил тебя, брат? Или уже не брат?

– И господин Галлард тоже. Я хотел отказаться быть преподавателем, но мне дали по физиономии и велели возвращаться обратно. И ты, брат, если захочешь соскочить с должности, тоже схлопочешь. Так что, сестра, тебе от нас не избавиться.

Викрам прошел по аудитории и сел рядом со Стивеном.

– Я много пропустил и сейчас ничего не понимаю. Дафф, ты хочешь занять место «наездника»? Я слышал, что будет Гладиатор, но думал, им станет Килпатрик, от него все девчонки без ума. А получается – это ты?

Лаки не стала напоминать Вику о том, что полчаса назад они расстались навсегда. Она поняла, что на аудиенции у главы клана произошло нечто, полностью изменившее его отношение к ней и к Стивену. На сердце сразу стало легко и спокойно. Вик не отказался от клятвы и остался вместе с ними.

– Когда это ты успел стать Гладиатором? – удивленно спросил Грэди, требовательно глядя на друга.

– Мне, что, делать больше нечего? Не собираюсь я никого ничего лишать, особенно после такой раскладки процесса, – недовольно пробурчал Килпатрик.

– А как же традиция? – провокационно спросила Лаки. – Парень ведь не имеет право отказывать девушке. Некрасиво лишать бедняжку иллюзии познать блаженство с совсем чужим для нее человеком.

– Зачем девчонкам, вообще, это надо? – искренне возмутился Олиф. – Сидели бы дома, и не было бы никаких иллюзий и четырех «С».

– Ими движет любопытство и желание стать взрослыми. Старшие подружки взахлеб говорят о сексе и называют мечтательниц о любви глупыми гусынями. И ссылаются при этом на все те же традиции. А ведь главной целью древнего ритуала было создание семьи. Парень специально выбирал девушку в столь юном возрасте, чтобы воспитать из нее хорошую жену. Правильный выбор своей половины очень важен, мальчики. Жена должна понимать важность вашей миссии, чтобы, когда вы возвращались домой, она не нагружала сходу семейными проблемами, а быстро загоняла детей в детскую, включала телевизор и говорила им: «Папочка устал, не мешайте ему. Посмотрите лучше мультики». А дети будут вздыхать и думать, как же надоели эти мультики и вечно уставший папочка, но при этом знать, что на следующий день он поведет их развлекаться и купит все, что они попросят.

Ученикам явно была знакома такая ситуация. Веселый смех прокатился по аудитории.

– Как же меня тогда доставали «Приключения бурундуков», – признался Килпатрик.

– А меня нескончаемые «Утиные истории» – подхватил Эйлин Келли.

– Лаки, а что смотрели вы? – не задумываясь, спросил Дафф.

– Я росла сиротой, Риган, – холодно напомнила она, – и сейчас мы говорим не обо мне, а о ваших будущих семьях. К сожалению, вас не научили, как правильно выбирать жену, и в результате вы готовы съесть надкушенное яблоко. А не боитесь, что у сына, точной вашей копии, будут глаза какого-то Дракулы или Люцифера? Ведь Томас Салливан, дальний прадед нашего Бродерика в своем разделе «Сила рода в семье» прямо бьет в набат, предупреждая о последствиях телегонии. Думаю, вы не знаете значение этого слова, поэтому объясню. Телегония – это так называемый «эффект первого самца». Считается, что первый мужчина навсегда оставляет в женщине свой образ, который передается ребенку, даже рожденному через несколько лет от другого мужчины. Ребенок может получить еще и гены других мужчин, хранящиеся в энергетической памяти матери, а вместе с ними чужую кровь и болезни. Так постепенно род угасает, и магическая сила распыляется в обычных людях или, что еще хуже, в чужих магиях.

Однако, проникновенные слова Лаки не вызвали всплеска интереса или удивления. Парни снисходительно смотрели на нее, считая, что все это ерунда. Они ведь тоже изучали законы природы. И объясните, как семя, засеянное несколько лет назад и не давшее всходы, может повлиять на нынешний урожай? Мало ли, что там написал прадед Бродерика триста лет назад? В нынешнее время презервативы вполне надежны, и защитят не только от зачатия, но и от этой непонятной телегонии.

– Получается, мы со Стивеном пометили половину детей, родившихся в Дармунде за последние несколько лет? Ты нам явно льстишь, Лаки, – иронично поддел ее Викрам.

– Сейчас речь идет о вырождении клана, а ты здесь шуточки отпускаешь. Если эти сексуальные соревнования и дальше будут продолжаться, то скоро в Дармунде не останется учеников. Тиббот и Бродерик, ваши родители разводят породистых лошадей. Надеюсь, хоть вы знаете, что когда породистую самку покроет беспородный самец, ее безжалостно выбраковывают. Считается, что первая случка влияет на все последующие.

– Да, отец рассказывал об этом и даже показывал фотографию лошади с полосками зебры, – подтвердил Бродерик.

– А меня мама предупредила, чтобы я не спал, с кем попало, иначе могу не только болезнь подцепить, а еще и наградить своих детей чужими генами, – признался Тиббот.

– Скажи спасибо своей маме. Она хоть и не читала трактат, но, как опытный ветеринар, предупредила тебя о вполне вероятной опасности перенести биологический материал от случайной, не очень разборчивой девчонки на девочку, с которой решишься завести детей.

– Да что ему переносить, он ведь девственник, – громогласно оповестил всех Риган. – Да и Салливан тоже.

– Ты зря утверждаешь это столь бесцеремонно и категорично, – одернула его Лаки. – Возможно, в отличие от остальных, у них хватило ума найти скромную девочку и тихонько заниматься с ней сексом при каждом удобном случае. Но это уже их личное дело. Давайте вернемся к нашей теме. Я так поняла, что никто из вас в телегонию не верит, жениться не хочет и отмечать Бельтайн не будет. Ну что ж, я попыталась выполнить свой преподавательский долг и донести до вас предупреждение Томаса Салливана. Не получилось. Да и ладно. Теперь я могу со спокойной совестью немного развлечься на «празднике цветов».

– Все-таки решила пойти? Я думал, что ты тогда пошутила, – расстроено произнес Стивен.

– Почему я должна шутить? – искренне удивилась Лаки. – Мне двадцать один год. В таком возрасте уже в пятый раз идут на праздник, а я не была еще ни разу. А ты не хочешь тряхнуть стариной и сорвать пару-тройку цветов? – игриво улыбнулась она брату. – Там будут настоящие невинные девочки, а не какие-то «розовые штучки». Дракула и Люцифер не зря вышли на охоту. Кстати, не знаешь, почему их так зовут? А ты, Викрам?

– Не знаю, нас ведь не было здесь почти четыре года. Наверное, Дракула имеет в роду румын, если кличка такая, а Люцифер, вероятно, из немцев. Они учатся по обмену?

– У них нет румынских или немецких корней, как и нет особой магической силы. Зато имеются влиятельные родители, поэтому их трудно выгнать из Дармунда, хотя они уже давно напрашиваются на это. Дракула получил прозвище за то, что норовит вонзиться зубами в шею и оставить след от своего «поцелуя». А Люцифер любитель запустить «вертушку». Все знают, что такое «вертушка»?

– Видели в «Парадизе», – с нажимом ответил Викрам и объяснил ученикам, – одна девушка и трое мужиков одновременно. Не думал, что в Дармунде творятся такие дела. Когда были мы, все было куда пристойней.

– В сравнении с ними вы просто мальчики из воскресной школы. Поэтому, я и хочу посмотреть, что будет твориться на этом «празднике». Заодно и сыграю, там будет большая игра.

– А я думал, что игра «трахобол» бесплатная, так сказать, на интерес, – изумленно сказал Фицджеральд.

– Да интерес там один – тотализатор. Пока одни упиваются ролью «наездников» и утирают сопли девчонкам, а другие эти сопли распускают, третьи зарабатывают на них немалые деньги, ведь на каждую девчонку делается ставка, как, впрочем, и на «наездников». Тотализатор – главное развлечение на таких праздниках. А вы не знали? – снисходительно, словно неразумным детям, усмехнулась Лаки.

– Не может быть, – пораженно протянул Килратрик. – Никогда не слышал о таком.

– А что вы, вообще, знаете о жизни дна Дармунда, чистенькие богатые мальчики? – язвительно поинтересовалась Лаки. – Выпускницы Школы Бардов еще сомневаются, идти им или нет на свой первый «праздник», и даже не догадываются, что за них уже все решено. Тотализатор запущен, и их желания никого не волнуют. Как и не волнуют желания нового трахальщика – Гладиатора, его заставят стать «наездником». Ставки уже сделаны. Самые высокие на Жасмин, Хлою, и Гладиатора. Суперставка – на Эльфа.

– Да пусть ставят на кого хотят, если больше заняться нечем, – проворчал Оскар. – Я с друзьями был на трех праздниках. Из нас пятерых никого не выбрали ни для своего первого, ни для двадцать первого раза. Вы правильно сказали, Лаки, цветы дарят в основном «наездникам», а такие, как мы нужны лишь для того, чтобы они чувствовали себя королями на фоне плебеев. Когда мы это поняли, то перестали туда ходить. Я всем советую поступить так же. На будущее, действительно, лучше не знать о кавалерах своей жены. Меньше знаешь, крепче спишь.

– Разумное решение, – с серьезным видом одобрила преподавательница, вынимая из сумочки телефон. – Извините, мне надо сделать один звонок, а затем мы продолжим урок.

Вслед за телефоном она достала из сумки пачку сигарет и закурила прямо в классе, что было строго запрещено в Дармунде, и чего никто из присутствующих от нее никак не ожидал. Выпустив кольцо дыма, девушка набрала номер и заговорила непривычно низким голосом:

– Привет, Крыса. Ставки принимаешь?

Вик и Стивен недоуменно переглянулись. Крыса был держателем тотализатора, таинственным и недосягаемым. Никто не знал, как он выглядит, даже «шестерки», работавшие на него, а Лаки сейчас разговаривала с ним, словно с приятелем.

– Да вернулась ненадолго. Конечно, в игре, хочу тачку поменять. Записывай, Хлоя – три штуки, Жасмин – пять, Эльф – семь, Гладиатор – нулевка. Да мутный он какой-то, и пару целок подряд не собьет. Ну, это же не Вик, и не Стивен, то был верняк.

Лаки с циничной улыбкой обвела холодным взглядом аудиторию. Сказать, что все были шокированы, значит, не сказать ничего. Особенно были поражены Викрам и Стивен. Оказывается, сестра играла на тотализаторе, делая ставки на них.

– А какие тогда деньги крутились, мешками выносили, – ностальгически продолжила девушка. – Ладно, не будем отвлекаться. Называю условия: Хлоя – «поцелуй» Дракулы, Жасмин – минет три раза, Эльф – «вертушка». Под каким именем ставлю? Ну, как всегда – Стерва.

Братья Лаки не верили своим ушам. В определенных кругах Стерва тоже была известной личностью. Она всегда выигрывала. А милая сестренка продолжила их удивлять.

– Слушай, а запусти еще пару ставок на Лаки Бойер. На то, что Драко поцелует в шейку, а Люцик первым трахнет. Ставь по пятерке на «за» и на «против». Сама еще не определилась, – рассмеялась девушка. – В любом случае в накладе не останусь. И на «кукол» брось еще штук двадцать, поставь на Брюзгу и Мафара – по три, на Барда и Брата – по две. Да на ходу имена придумываю, уже надоело быть Сереной, Нимфой или Лолитой.

Лаки назвала еще три клички самых удачливых игроков, а ее братья все никак не могли поверить тому, что слышали собственными ушами.

– Все сказала. Ах, да, еще десять. Тогда пусть будет Ангел, красиво и романтично, все-таки это Бельтайн. Ставлю на то, что «куклы», как придут целками, так и уйдут. Самой смешно, но, это для разнообразия ставок, на двадцатку не обеднею. Пока, пока.

Девушка погасила окурок и произнесла ангельским голоском, глядя на всех ясными, безмятежными глазами:

– Продолжим урок, мальчики.

Мальчики не успели отреагировать, как зазвонил ее телефон. Лаки увидела номер вызова, глубоко вздохнула и неохотно ответила:

– Да, Брюзга. Уже донесли? И чем ты недоволен? Ну, потеряешь три тысячи, не десять же. Да не кричи так громко. Конечно, убьешь, только встань в очередь за Килпатриком. За каким? За младшим, он ближе. А кто знает, за что. Разве вас мужиков поймешь? – резко закончила она разговор и бросила телефон на стол.

– Может, скажешь, кто идет под именами «кукол»? – заговорщицки спросил Викрам. – Вдруг мы заинтересуемся и тоже сделаем ставки. Мне не помешали бы лишняя пара-тройка тысяч.

– Конечно, скажу, – охотно согласилась Лаки, – там легко получить и десятку, ставки стопроцентно сыграют. Называю имена, – для усиления эффекта она сделала длинную паузу и с милой улыбкой продолжила, – Гладиатор – Олиф Килпатрик, Хлоя – Перла Форестер, Жасмин – Кассандра Килпатрик, и Эльф – Триша Ланкастер.

В мгновение ока Олиф вспыхнул от гнева, злости и глубокого разочарования. Лаки, которой он так искренне восхищался еще час назад, цинично сделала ставки на честь его сестры и двух ее подружек. Он не мог понять такого подлого предательства и бросился на девушку.

Только молниеносная реакция Стивена спасла Лаки от удара. Он решительно заломил Килпатрику руки, а Вик загородил собой сестру. Остальные ученики вскочили с мест, готовые к драке.

– Всем стоять! – выкрикнул Викрам. – Иначе, это будет расценено, как нападение на наследницу главы клана!

– Олиф, почему ты так нервничаешь? Недоволен, что я назвала тебя слабаком, и тем самым вывела из игры? – обиженно выкрикнула Лаки из-за спины брата. – Но ты же сам сказал, что не хочешь связываться с девчонками! Вот она, ваша странная мужская логика! Сами не знаете, чего хотите.

Килпатрик яростно вырывался из рук Стивена, а Викрам со злостью прошипел:

– Лаки, это уже верх наглости – сделать такую грязную ставку на сестру Килпатрика, да еще и издеваться над ним! У меня самого чешутся руки прибить тебя!

– Встань в очередь за Брюзгой, Мафар, а за тобой пусть выстраиваются Брат и Бард, если им тоже, что-то не нравится. Да вам прямо не угодишь, какие нежные натуры, – язвительно произнесла Лаки, смело вышла из-за спины Вика и уселась за стол. – Немедленно прекратили истерику и заняли свои места! – гаркнула она и со всей силы ударила кулаком об столешницу. На удивление, все беспрекословно подчинились.

– Разыгрываете здесь оскорбленное благородство! – голос Лаки звенел от гнева. – Килпатрик, только услышав имя сестры в омерзительном контексте, ты возмутился до такой степени, что даже набросился на меня. А у Триши Ланкастер нет брата, за нее даже возмутиться некому, не то, чтобы защитить. Я целый час распиналась перед вами, надеясь достучаться до вашего благоразумия, до смелости, до чести. Бесполезно! Вы не доросли до мужчин! Предатели! Решили трусливо отсидеться, и отдать лучших девчонок клана стаду похотливых козлов.