Текст книги "С любовью, Элис"

– Не думаю, что ты поступаешь правильно, – сказал он.

– Ты о чем? – Джеки удивленно взглянула на Тэда. – Ты не хочешь, чтобы я учила его играть на пианино? – Она слегка наклонила голову. – Я знаю, этим больше девочки увлекаются, но мальчики тоже берут уроки музыки. Говорят, что музыка помогает ребенку правильно развиваться, даже усиливает математические способности.

– Я не об этом, – сказал Тэд. – Я думаю, тебе не стоит приучать его к себе. Ему будет слишком больно расстаться с тобой.

– Я этого не делаю! – запротестовала Джеки. – Как раз наоборот. Но я не могу управлять его чувствами.

– Тогда найди способ отучить его от постоянного общения с тобой.

– Нет. – Джеки отрицательно замотала головой.

– Нет?

– Я не буду этого делать. Я не могу и не хочу убивать его любовь ко мне. И ты не заставишь меня разлюбить его. Единственное, что ты можешь сделать, это выгнать меня. Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Я не просил тебя приезжать. Мы спокойно жили втроем, до того как ты объявилась.

– Намекаешь на прошлую ночь? – спросила Джеки.

– Нет, – сказал он.

– Я думала, мы понимаем друг друга. Я приехала сюда работать и, когда закончу, уеду назад в Манчестер. Бенедикт должен привыкать к тому, что в его жизни будут появляться новые люди, и он не должен воспринимать их уход как трагедию.

– Ты не видела, что с ним происходило, когда ушла его мать.

– Я не его мать, – возразила Джеки.

– Но могла бы ею стать! – Тэд разозлился. – И ты прекрасно знаешь об этом.

– Тебе нужно поговорить с ним. Все объяснить.

– Ты единственная, кого он хочет. Ты единственная, кого я… – Он запнулся. – Он не поймет. Ты его фея. Он думает, ты принадлежишь ему. Нам обоим.

– Не будь глупым. Он знает, что мне надо возвращаться. Я ему об этом сказала.

– Да? Тогда почему он помогал мне выбирать для тебя обручальное кольцо?

– Что? – Джеки ахнула.

– Вчера вечером. Мы ездили за подарком тебе, и он пытался подбить меня на то, чтобы я купил тебе обручальное кольцо. Он их так досконально изучал, что теперь разбирается в каратах и чистоте воды камня.

– Я не просила обручальное кольцо! – возмутилась Джеки. – Я никогда не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты очень попросил!

– Я и не хочу, чтобы ты вышла за меня, – ответил Тэд.

– Я бы не вышла за тебя, даже если бы ты заплатил мне миллион фунтов стерлингов!

– Если бы у меня был миллион фунтов, я бы никогда не заплатил их тебе за то, чтобы ты вышла за меня замуж!

– Зачем мы кричим друг на друга? – закричала Джеки.

– Не знаю! – рявкнул Тэд и отвернулся, не в силах больше смотреть на то, как прекрасна она в гневе. Ему хотелось сжать ее в своих объятиях и зацеловать, чтобы ушло это внезапное озлобление между ними. Почему все так сложно?

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – переспросила Джеки уже спокойным голосом.

– Нет, – ответил он. – В этом-то все и дело. Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Его признание, видимо, сильно удивило Джеки, но Тэд не жалел о том, что сказал правду. Неужели она не видит, что он чувствует? Это же очевидно. Неужели он так долго и тщательно скрывал свои чувства, что совершенно отделил себя от Джеки стеной непонимания?

– Будь с ним осторожна, хорошо? – попросил он.

– Хорошо, – сказала она сдержанно. – В конце концов, ты хозяин. – Она встала и направилась в сторону кухни. – Если мы все обсудили, позволь мне удалиться, мне еще надо испечь сладкий пирог.

Тэд схватил ее за руку.

– Я не хочу ссориться с тобой, – сказал он.

– И не надо, – спокойно ответила она. – До моего отъезда осталась всего неделя. Было бы глупо провести ее в криках и ссорах.

– И глупо провести ее в кухне, готовя сладкие пироги, – произнес Тэд.

– Нельзя, чтобы Рождество прошло без праздничного сладкого пирога. Что может быть лучше, чем фруктовый пирог с чашкой горячего кофе рождественским утром? – С этими словами она вышла.

Только через минуту Тэд осознал, что они ничего не решили и не выяснили. Они начали с обсуждения проблемы и закончили сладким пирогом, и оба очень разозлились.

Он пошел за ней в кухню и остановился в дверях, наблюдая, как Джеки насыпает ингредиенты в миску и перемешивает их. Она решила не замечать его. Когда она открыла баночку с орехами, крышка отлетела с такой силой, что банка выскользнула из ее рук и покатилась по столу, оставляя за собой длинный шлейф орехов. Джеки даже бровью не повела. Она стала аккуратно собирать их, ссыпая часть орехов обратно в банку, а часть кладя на кухонную доску. Взяв нож, она стала крошить их в порошок.

– Знаешь, многие имеют совершенно неверное представление о фруктовом пироге. Они думают, что это кусок теста, перенасыщенный приторными фруктами, который лучше использовать как защитный барьер между стеной и дверью, чтобы она не хлопала слишком громко, чем как рождественское лакомство. Уверяю тебя, что настоящий сладкий пирог не имеет ничего общего с теми резиновыми магазинными подошвами. Мой фруктовый пирог легкий и воздушный, и у него изумительный вкус!

– Неужели нам не о чем больше поговорить, кроме как о фруктовом пироге? – не выдержал Тэд. – У меня такое ощущение, что тебе есть что сказать мне.

– О чем ты хочешь поговорить? О пирожках с капустой или о ванильном печенье? Выпечка – самая подходящая тема для нас.

– Неправда, – сказал Тэд.

– Нет, правда. Потому что именно для этого я здесь, а не для чего другого. Печь и наряжать елку. Покупать гостям полотенца с рождественскими картинками и свечи для столовой. Это моя жизнь – угождать другим, радовать чужие семьи. И если я буду претендовать на свою собственную тихую счастливую семейную жизнь, меня сразу поставят на место. Поэтому лучше я буду взбивать крем и раскатывать тесто, и все будут счастливы. – Она вытерла руки о полотенце. – Теперь извини меня, мне пора печь фруктовый пирог.

Тэд долго не мог сдвинуться с места, в отчаянии от собственного бессилия починить то, что он так легко сломал. Никогда Джеки не была так обижена. Он не хотел, чтобы она была холодна к Бенедикту, но ему нужно было защитить сына. Постояв, он медленно развернулся и вышел. Он не подойдет к ней, пока не придумает, что может сделать для нее, чтобы загладить свою вину. Интуиция подсказывала Тэду, что они с Джеки стоят на пороге чего-то такого, к чему ни он, ни она не готовы. И он не был уверен, что сможет сделать первый шаг.

7

Прошли сутки, а они все еще не разговаривали.

Джеки упрямо не желала сдаваться, а Тэд избегал ее всеми средствами. Отношения, которые они сумели выстроить за последнюю неделю, висели на волоске, который Джеки могла бы легко перерезать кухонным ножом. Сначала она хотела извиниться, но потом передумала, посчитав, что не сделала ничего плохого. Он злился на нее за то, что она была добра к его сыну! А как еще она должна была себя вести по отношению к мальчику? Хотя контракт не обязывал ее быть милой, она считала это неотъемлемой частью образа феи.

Потом, как можно не полюбить такого славного мальчика, как Бенедикт Сноу? Что же касается его отца, Джеки пожалела, что так долго заблуждалась относительно его хороших качеств. Не нужно было целовать его после ночного катания на санях. Уже тогда надо было установить дистанцию…

Раздался ужасный грохот. Джеки всегда приписывала весь шум и гам в доме Бенедикту, но он давно ушел. Она взглянула вверх, но потолок не обвалился, а по-прежнему был над головой. Тяжелое громыхание доносилось с крыши, как будто кто-то расхаживал по ней в огромных сапогах. Снедаемая любопытством, Джеки вышла из дома на крыльцо и натолкнулась на приставную лестницу.

Еще до того, как она посмотрела наверх, она поняла, что происходит. Тэд стоял на самом краю скользкой крыши, устанавливая большого пластикового оленя. Потеряв равновесие, он одной ногой скользнул вниз и чуть не упал. Джеки схватилась за сердце.

– Осторожно! – закричала она. Тэд раздраженно взглянул на нее.

– Мне не нужны советы. Я могу установить восемь оленей без твоих указаний.

– Вообще-то их должно быть девять согласно сказке, – заметила Джеки.

– Я устанавливаю их не для тебя, а для Бенни. Он увидит, что можно отлично украсить дом и без тебя.

– А где он? – спросила Джеки, оглядываясь по сторонам.

– Пошел в сарай за проводом.

– Олень в центре расположен слишком низко, – критически заметила Джеки.

– Нормально! – крикнул Тэд.

– Он выглядит, как будто ему ногу подбили, – не унималась Джеки.

Тэд тихо выругался, так чтобы Джеки не расслышала его слов. Конечно, эта дружная стая оленей в глазах Джеки выглядела полной безвкусицей. Но для Тэда главное, чтобы они нравились сыну. Укрепив очередного оленя, он спустился вниз и подошел к следующему.

Но как только он взял его в руки, Джеки со своей поразительной внимательностью к мелочам заметила, что у оленя красный нос.

– В сказке оленя с красным носом зовут Рудольф, и он должен быть первым.

– У меня будет третьим.

– Бенедикт заметит.

– Ты пришла только для того, чтобы портить мне настроение, или по делу?

– По делу. У тебя есть рождественские подарки для Бенедикта? Я их нигде не вижу. Либо они очень хорошо спрятаны, либо ты еще не ездил в магазин. – Она достала сложенную вчетверо бумажку из кармана джинсов и подала Тэду.

– Здесь я указала еще те вещи, которые Бенедикт предложил в качестве подарков Морису. Если хочешь, чтобы их купила я, то я поеду. Это входит в мои обязанности. Надо, чтобы были отдельные подарки для Бенедикта от Санта-Клауса, от тебя и от Мориса. Для достоверности они должны быть завернуты в бумагу разного цвета. Я уже приобрела замечательную французскую оберточную бумагу и бархатные ленты, а также…

– Думаю, я сам справлюсь с этим, – перебил ее Тэд, выдергивая список из ее рук.

Зажав оленя под мышкой, он начал забираться по лестнице на крышу. Сев на край крыши, он попробовал расположить Рудольфа на отведенном ему месте. Но олень, видимо, не хотел быть третьим, потому что он упрямо накренился вбок и не желал менять вызывающей позы. Все попытки Тэда что-либо изменить были тщетны. В конце концов олень просто упал набок и покатился вниз по скользкой поверхности крыши. На мгновение задержавшись у карниза, он с шумом свалился прямо в сугроб.

Джеки никогда не видела летающих оленей, поэтому она не смогла сдержаться и звонко рассмеялась.

– Рудольф не хочет бежать за другими оленями! – крикнула она.

Несчастный олень беспомощно лежал в снегу. Его красный нос раскололся на две половинки. Джеки взяла его на руки, погладила по голове и села на ступеньки крыльца.

– Когда ты собираешься поехать за покупками? – спросила она. – Игрушки могут раскупить, если ты не поторопишься.

Тэд засунул большие пальцы рук в карманы и посмотрел вниз на Джеки.

– Я знаю, что нравится моему сыну, поэтому могу купить ему подарки сам.

– Я просто стараюсь помочь тебе. Именно для этого я здесь.

– Сколько дней ты намереваешься здесь пробыть? – спросил Тэд. – По контракту ты должна остаться до самого Рождества. Но тебе, наверное, не терпится как можно скорее вернуться домой. Тебя там жених заждался.

– Жених? – Джеки удивленно приподняла брови.

– Ну да, парень, за которого ты собираешься замуж. – Он помолчал. – Я слышал, как ты говорила о нем Бенедикту.

– Ты подслушивал?

– Он мой сын. Я должен защищать его. Я подумал, если ты останешься с нами на праздник, он может это неверно истолковать, и потом ему будет больнее.

– Я никогда не причиню ему боли, – сказала Джеки.

– С каждым днем он все сильнее привязывается к тебе. Ты это знаешь.

Джеки снова почувствовала прилив гнева. Почему она должна быть наказана за то, что не подлежит ее контролю?

– Тогда я уеду, – сказала она. – Я закончу все дела на этой неделе, приготовлю вам праздничный обед, а тебе останется только подогреть его. В пятницу я уеду, самое позднее, в субботу днем.

К ее удивлению, Тэд не смутился и не стал уговаривать ее остаться. Он только слегка кивнул головой и стал спускаться с крыши. Остановившись перед Джеки, он взглянул на нее исподлобья и спросил:

– Ты его любишь?

– Бенедикта? Конечно! Он славный мальчик, ты должен гордиться им. – Вспышка удивления на миг озарила каменное лицо Тэда.

– Я имел в виду твоего жениха.

Джеки прошиб холодный пот, когда она взвешивала все «за» и «против» правдивого ответа. Она знала, что не любит Дэвида, но ложь была единственным спасением, единственным, что не позволяло ей утонуть в пучине своей страсти.

– Думаю, что да, – ответила она и жалко улыбнулась. – Во всяком случае, он единственный, кто предложил мне руку и сердце.

Уставившись себе под ноги, Тэд пнул носком ботинка комок снега:

– Тогда я полагаю, тебе следует выйти за него замуж.

– Я тоже так считаю, – еле слышно проговорила Джеки.

Она посидела молча, затем выжала слабую улыбку. Он достаточно ясно выразился о своих чувствах и намерениях. Здесь ей больше нечего было ждать. Те сказочные дни, когда они оба летали, окрыленные любовью, были позади.

– Ладно, – наконец произнесла она. – Мне еще надо съездить за покупками. Будут какие-нибудь заказы к праздничному обеду?

Он отрицательно покачал головой. Она взглянула на него. Он стоял такой непроницаемый, такой холодный. Как он мог забыть о том, что у них было? Джеки подала ему оленя и поспешила в дом.

На кухне, где ее никто не видел, она всхлипнула и крепко ухватилась двумя руками за край стола, пытаясь совладать с собой и приговаривая:

– Работай! Только работай. Не думай ни о чем.

Сдерживая рыдания, она нервно распахивала дверцы шкафов и доставала оттуда ингредиенты. Она приготовит лучший рождественский обед в своей жизни, зажарит самую тучную индейку. Пусть знает, чего он лишился.

Джеки схватила пакет с мукой и разорвала его. Сначала она испечет хлеб с изюмом, а потом приготовит соус для мясного блюда «Биф Велингтон». А когда закончит готовить, украсит оставшиеся помещения, так что дом засверкает, как сказочный дворец.

– Он еще пожалеет, – бормотала она. – Попробовав мою индейку и увидев невообразимые украшения салатов, он поймет, что никогда не сможет забыть меня.

– Но ты должна прийти! – кричал Бенедикт на весь дом. – Я буду исполнять песню «Санта-Клаус приходит к нам». Это очень ответственный момент. Так сказала мисс Грин. Ребекка Бэйл играет миссис Санта-Клаус, и в своем наряде она выглядит просто как огромный ходячий помидор.

Тэд гладил по голове сына, убеждая его, что Джеки не может пойти, потому что у нее много дел. Но Бенедикт стоял на своем.

– Джеки так много работала. Она заслужила развлечение.

– У меня действительно много дел, – подтвердила Джеки, хотя невозможно было придумать, что она еще могла сделать. Дом выглядел как на картинке модного журнала. Она приготовила гору еды, и, хотя Тэд все дни был вне дома, по вечерам, вдыхая кухонные ароматы, он мог представить, сколько всего наготовилось в эти дни.

Джеки скользнула взглядом по комнате и встретилась глазами с Тэдом. Он очень изменился, переодевшись в новый шерстяной свитер и хорошо отглаженные брюки. Он даже расчесал волосы расческой и поменял свои громоздкие резиновые сапоги на модные ботинки. После их последнего разговора он твердо решил навсегда порвать с Джеки. Все равно она вернется к своему жениху. Но случайно встречаясь взглядом с девушкой, он видел в ее глазах боль и грусть, как будто она, как подстреленный зверек, зажалась, пытаясь залечить ранку, чтобы та не ныла так мучительно.

– Нам правда хочется, чтобы ты пошла, – выдавил из себя Тэд.

Они давно уже толком не общались, перекидываясь иногда парой слов по делу. Сейчас у них установился именно тот тип отношений, которого желал Тэд в самом начале, – хорошие, но чисто деловые отношения с соблюдением определенной дистанции. Обеды за общим столом прекратились, Джеки совсем обособилась от семьи Сноу, проводя все свободное время в своей маленькой комнатке. Пока она была в доме, Тэд оставался в конюшнях, возвращаясь в свою комнату только после того, как загорался свет в пристройке. По идее, Тэд должен был быть доволен, потому что именно он был инициатором их взаимного отдаления. Но он чувствовал себя подавленным. Атмосфера в доме была тяжелая Между ними выросла невидимая стена, по одну сторону которой находилась Джеки, а по другую – он с Бенедиктом. Каждый из них испытывал разные чувства, ожидая дня, когда Джеки должна будет уехать.

Джеки положила руку на голову Бенедикта и заглянула ему в глаза.

– Я бы очень хотела пойти, но я не имею права развлекаться, когда не все рождественские приготовления еще закончены. Ты же хочешь самого лучшего в мире Рождества?

Тэд откашлялся:

– Бенни, надень свитер и галоши. Через две минуты выходим.

Когда Бенедикт вышел, Тэд повернулся к Джеки:

– Я очень хочу, чтобы ты к нам присоединилась. Бенедикт будет счастлив.

– Ты просишь меня пойти из-за Бенедикта или… потому что ты этого хочешь?

– Я этого хочу.

Джеки помолчала, раздумывая над его приглашением.

– Хорошо. Я пойду. Мне переодеться?

– Ты и так хороша.

Джеки действительно очаровательно выглядела в маленьком бордовом свитере и короткой расклешенной юбке, обнажающей стройные ноги. Густые каштановые волосы были слегка приподняты шпильками, а легкий, почти незаметный макияж искусно подчеркивал тонкие черты ее лица. Тэд протянул ей руку.

– Пойдем, прошу. Нельзя опоздать на дебют Бенедикта.

Джеки сняла куртку со спинки стула, но Тэд взял ее из рук Джеки и, как галантный кавалер, помог даме.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Джеки.

За все время, что они мчались по дороге в школу, Джеки больше не произнесла ни слова. В гардеробе он опять помог ей снять куртку, и, взяв его под руку, она чинно направилась в сторону школьного зала. Оба были напряжены. И Джеки, и Тэд боялись произнести даже слово, чтобы ненароком не коснуться запретной темы.

Сколько раз он подавлял в себе желание прижать ее к себе и сказать ей все, что он думает о ней и о себе, и повернуть время вспять, чтобы возвратить те дни, когда им было так хорошо вместе. Но как только он открывал рот, его одолевали сомнения. Он не хотел повторить свою ошибку, терять любимую женщину слишком тяжело. Его сердце не выдержит второго такого испытания.

Они вошли в просторный зал. Свет уже погасили, и вокруг царил полумрак. Все внимание зрителей было приковано к только что вошедшей паре. Красавец Тэд Сноу считался завидным женихом в городе, его появление в обществе с очаровательной незнакомкой повергло всех в шок.

– Почему они уставились на нас? – спросила Джеки.

– Не на нас, а на тебя. – Тэд сжал ее ладонь, чтобы она не робела.

– Но почему?

– Я в первый раз появился на людях с женщиной за последние три года.

– За три года у тебя не было ни одного свидания? – удивилась Джеки.

– Не попадалось женщины, с которой я хотел встречаться, – сказал он. – Теперь у наших одиноких женщин поубавится энтузиазма на мой счет. Не обязательно целовать меня, просто смотри на меня с обожанием.

Джеки тихонько засмеялась. Это немножко разрядило обстановку. Они нашли два места в середине одного из первых рядов. Когда они устроились поудобнее, он дал ей программку.

– Думаю, ты ни разу не была на школьном празднике, и хочу дать тебе несколько советов.

– Каких советов?

– Как бы плохо ни выступали ученики, не смейся. Улыбаться можешь, но не смеяться, прикуси нижнюю губу – это помогает. Поверь мне, ничего хорошего ты не увидишь. Дети в этом возрасте еще не умеют выступать перед большой аудиторией. Когда они поют, кажется, как будто орут десять голодных котов.

Когда все места были заняты, зал погрузился в полную темноту и все стихли. Концерт открыли первоклассники. Малыши неловко мялись на сцене, не зная, куда девать руки. По-видимому, их мало волновало то, о чем они пели. Каждый пытался отыскать своих родителей в зале. К счастью, им надо было исполнить только одну песню.

На сцене появился класс Бенедикта. Джеки сжала руку Тэда, чтобы поддержать его. Он посмотрел на нее и увидел, что она покусывает губы.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Я очень нервничаю. Он неделю ни о чем думать не мог, как только об этом выступлении. Он очень боится сбиться.

– Бенедикт не нервничает, – сказал Тэд.

– Нет, нервничает. Просто молчит, а на самом деле очень хочет спеть хорошо.

Тэд откинулся на сиденье, удивляясь, насколько хорошо Джеки успела узнать его сына. Он всегда считал, что Бенедикт весельчак и оптимист, уверенный, что все будет хорошо. А если и случались неудачи, то у него хватало сил, чтобы посмеяться над ними. Он даже не догадывался, что Бенедикт скрывает свои страхи и неуверенность, стараясь подражать в этом отцу. Только чуткая мать может настолько хорошо понимать своего ребенка.

Он еще раз украдкой взглянул на Джеки. Из нее бы вышла удивительная мать. Сейчас она сидела на краю сиденья, напряженная, как натянутая струна, и взволнованно смотрела на сцену. Она обожала Бенедикта и не скрывала этого. Если бы все эти годы с ним была такая женщина, как Джеки, жизнь Бенедикта была бы намного легче и счастливее, наполненная заботой и лаской.

– Вон он, – прошептала Джеки, указывая в самый конец группы. Она помахала рукой, и Бенедикт, увидев Джеки и отца, широко улыбнулся. – Надо было взять с собой фотоаппарат. Какой он красивый!

У Бенедикта и у остальных мальчиков этого небольшого оркестра на голове были красные шапочки, как у Санта-Клауса. Перед каждым висело несколько колокольчиков. Когда песня началась, раздался мелодичный серебристый звон колокольчиков. Лицо Бенедикта было напряжено. Вдруг он сбился и беспомощно посмотрел на учителя. Тэд увидел, что Джеки вздрогнула. Она сильно сжала его руку. Но тут учитель кивнул Бенедикту, и он снова вступил в такт музыки. Джеки расслабилась и облегченно вздохнула. Когда песня закончилась, она вскочила и воодушевлено зааплодировала.

– Браво! – закричала Джеки, сияющими глазами глядя на Бенедикта.

Тэд оглянулся вокруг и увидел, что все родители смотрят на нее. Он схватил Джеки за руку и усадил ее на место.

– Это не театр, – зашептал он. – Здесь не надо устраивать оваций.

Ее глаза были влажны, но чувствовалось, что она была полна гордости за Бенедикта.

– Не правда ли, он замечательно сыграл? – Тэд обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Никогда не видел тебя такой счастливой. Я рад, что ты так переживаешь за него.

Дальше концерт продолжался спокойно. Каждый класс исполнял по две песни и раскланивался, уступая место следующим артистам. В конце вечера все в школе, включая родителей, дружно спели «Мы желаем вам счастливого Рождества».

Они встретили Бенедикта уже в коридоре. Он кинулся к ним, предвкушая заслуженные комплименты. Тэд немного потормошил его, сказав:

– Ты был великолепен!

Джеки наклонилась и взяла Бенедикта за руки.

– Это было замечательно, – сказала она. – Я слышала всю твою партию от начала до конца. Бесспорно, ты был лучше всех.

– Я немножко напутал, – признался он.

– Этого никто не заметил. Я думаю, все были заворожены музыкой и пением, вы играли, как настоящие профессионалы!

– Правда? – спросил Бенедикт. – Как на тех концертах, которые ты видела в Манчестере?

– Именно так, – ответила Джеки. – Даже лучше!

Она взяла его за руку, и они направились к выходу. Тэд не сразу последовал за ними, зачарованный картиной, которую представляли собой идущие Джеки и Бенедикт, его сын, в котором он души не чаял, и любимая женщина. Смущенный, он провел рукой по волосам.

Да, Сноу, сказал он сам себе. Если ты ее действительно любишь, ты должен найти способ, как удержать ее. Иначе придется ощутить на себе в полной мере ярость разгневанной десятилетней звезды.

Джеки лежала на кровати, уставившись в потолок и сложив руки на груди. Сказать, что она была озадачена, значило не сказать ничего. Тэд Сноу был совершенно непредсказуем. Сначала он хотел, чтобы она осталась, потом – чтобы уехала, а теперь она вообще не могла понять, чего он хочет.

Когда они вернулись с концерта, она попыталась улизнуть в свою комнатку в пристройке, но Тэд взял ее за руку и попросил остаться с ними попить чаю с пирожными. Они просидели весь вечер возле камина, слушая рождественские песни и оживленно обсуждая школьный концерт.

Когда Бенедикт наконец лег спать, Тэд подсел к ней на диван. От нежности, которая светилась в его глазах, казалось, можно было растаять, но Джеки, вместо того чтобы не нарушать романтический настрой вечера, запаниковала и вскочила на ноги, бормоча что-то несуразное, вроде того, что ей надо срочно позвонить Люси. Не дав Тэду опомниться, она выскочила из комнаты и через несколько секунд уже была в своей спальне.

Чего она так испугалась? Что Тэд поцелует ее и превратит в ту Джеки, которой она была несколько дней назад, опьяненной любовью и счастливой? Да. Сейчас, как никогда, ей надо было сохранять трезвость рассудка, чтобы не погибнуть. Но что он чувствует? Не поторопилась ли она с выводами по поводу его намерений? Ее размышления были прерваны неожиданным стуком в дверь. Она посмотрела на часы. Было полдвенадцатого. Только один человек в этом доме мог постучать к ней в такое позднее время, и она не была уверена, что хочет открыть ему.

Раздался повторный стук, и Джеки закрыла глаза, стараясь представить, что она где-то далеко и все это происходит с кем-то другим. Но когда он постучал в третий раз, она подлетела к двери и распахнула ее, увидев вместо Тэда груду коробок. Откуда-то сбоку высунулась голова того, кто держал в охапке все это добро.

– Я увидел, что у тебя горит свет, и подумал, что стоит принести это к тебе, – смущенно проговорил Тэд.

Их глаза встретились, и Джеки почувствовала, как мурашки бегут по ее коже. Зачем он это делает? Разве между ними не было все предельно ясно?

– Ты сказала, что собираешь обернуть подарки красивой бумагой и ленточками. Я хочу, чтобы ты это сделала, до того как Бенедикт найдет их. А потом я спрячу их в спальне. Не думаю, что он найдет их там. – Он положил подарки на стол и сделал шаг назад, потирая руки.

Джеки посмотрела на кучу игрушек и вздохнула:

– Займусь этим завтра утром, перед отъездом.

– Уезжаешь завтра? – спросил Тэд. Он кивнул и тяжело выдохнул. – Ну да, завтра.

– Думаю, что в субботу все поезда будут переполнены. Я хочу уехать пораньше.

– Да, так будет лучше.

Джеки кивнула. На этом они оба иссякли и продолжали стоять в полной тишине, которая с каждой секундой становилась все тягостнее. Джеки ждала, когда же он наконец придумает подходящий предлог и удалится. Но этого не произошло. Тэд вдруг поднял на нее глаза, плотно сжал губы и, сделав два огромных шага по направлению к ней, схватил ее в объятия.

Она тихо вскрикнула от неожиданности, когда ощутила жар его дыхания на своих губах. Его влажный язык неторопливо ласкал эти нежные губы, как бы дразня, выжидая, пока ответное желание не проснется в ней и она не начнет отвечать ему, разделив с ним сладость поцелуя.

Джеки почувствовала странную слабость в коленях. Она с трудом могла удержаться на ногах, и Тэд, осознав свою власть над ней, медленно стал увлекать ее к кровати. Он мягко уложил ее на покрывало и лег рядом.

Его рука скользнула вдоль ее кашемировой рубашки вниз к самому животу, нежно массируя его.

– Извини, – порывисто прошептал он. – Я сам всю усложняю.

– Нет, – сказала Джеки, коснувшись пальцем его губ, делая ему знак, чтобы он замолчал. – Не надо извиняться. Сейчас важно только то, что мы делаем. Мне не надо ничего больше этой ночи.

– Джеки, мне надо сказать тебе…

Она закрыла его рот горячим поцелуем, зарывшись пальцами в его волосы, прижимая его голову к себе Он обхватил Джеки за бедра и уложил ее на себя.

Она уже не слышала, что пытался подсказать ей здравый смысл, так сильно было в ней желание – желание чувствовать его, ласкать его, принадлежать ему. Тэд покрывал ее лицо поцелуями, и каждый его поцелуй приближал ее к блаженству. Но ей не хотелось ощутить его как можно скорей, как тогда на сеновале. Сегодня весь мир принадлежал им, и он будет ждать, пока она не насладится каждой секундой близости, растворяясь в сказочных ощущениях.

Его руки медленно изучали ее тело, двигаясь вверх от живота, играя с пуговицами ее блузки, и, когда его ладони стали ласкать ее груди, мягкие и упругие, Джеки не смогла сдержать стон и обхватила его голову обеими руками. Вдруг она оттолкнулась от него и встала возле кровати. Тэд, как завороженный, смотрел на нее, млея от страсти.

Лукавая улыбка коснулась кончиков губ Джеки, когда ее пальцы потянулись к верхней пуговице блузки. Она расстегнула ее, и Тэд, осознав, какое наслаждение Джеки уготовила ему, блаженно улыбнулся. Когда со второй пуговицей произошло то же, что и с первой, Тэд издал сладострастный стон. Наконец вся блузка была расстегнута, обнажив тонкую полоску от живота до груди.

Не в силах больше сдерживать себя, Тэд сделал рывок, чтобы подняться, но Джеки уверенным движением удержала его. Сейчас было ее время. Она наслаждалась своей безраздельной властью над мужчиной, который хотел ее и отдал бы в эти мгновения все на свете за то, чтобы овладеть ее стройным соблазнительным телом. Играя с ним, как с котенком, она скинула с себя блузку. Тэд, не отрываясь, смотрел на нее, лаская взглядом каждый кусочек ее белоснежной кожи.

Но когда она убрала руки за спину, чтобы расстегнуть застежку бюстгальтера, Тэд поднялся и отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Дай мне.

Легким движением руки он снял с нее лифчик, и Джеки предстала перед ним обнаженной по пояс. Ее неожиданная нагота, казалось, возбуждала не только Тэда, но и ее саму Она стала снимать с него рубашку, и обнаженные груди ее вздымались в такт учащающемуся дыханию, доводя Тэда до умопомрачения. Наконец вся одежда оказалась на полу, и любовники прижались друг к другу в порыве страсти, каждой частичкой тела ощущая желанное тело другого, согревая друг друга теплом своей кожи.

Они медленно, ни на секунду не отпуская друг друга, опустились на кровать. Их тела сплелись. Тихие стоны перемежались с возбужденным шепотом. Она млела, чувствуя, как его язык играет с ее соском, и запрокидывала назад опаленное желанием лицо. Им не нужны были слова. Он достал презерватив, она быстро взяла его из рук Тэда и сама надела на горячий и подрагивающий жезл, то поглаживая, то сдавливая его своей ладонью.

Они, казалось, интуитивно понимали друг друга, сливаясь в единое целое. Пока он входил в нее, она, тая от наслаждения, не отрываясь, смотрела ему в глаза. В них отражалось все, что он чувствовал сейчас: и невысказанная любовь, и непреодолимое желание, – все это заставляло ее тело трепетать от восторга и предчувствия приближающегося экстаза.

Ей не нужны были слова любви, он читала его чувства в его глазах. Джеки провела ладонью по небритой щеке Тэда. Он еще крепче прильнул к ней губами и закрыл глаза.