Текст книги "Поражение Федры"

Ксентиппа

После тихого ухода принцессы я рассказала землякам о случившемся. Внешне казалось, что мы все сообща, но подозреваю, что в душе я была не единственной, кто предпочел бы, чтобы Тесей оставил свой комплекс спасителя при себе.

Забытые и покинутые критянами, мы группой бродили по Кносскому дворцу. Куда бы мы ни шли, везде царило напряжение, люди прятались по углам и шушукались за колоннами. Мы столкнулись с Китосом, и он одарил меня гневным взглядом.

– Могла бы и предупредить меня. Откуда вообще этот Тесей взялся? У царя Эгея не было сыновей.

– Теперь есть, – устало ответила я. Минос сказал, что слышал о новоявленном принце, но эта новость явно не просочилась в ряды стражников. – Эгей зачал его от крестьянки сорок лет назад. Он оставил ей свои меч и плащ, наказав прислать принца в Афины, чтобы тот заявил свое право на первородство.

Китос вздернул бровь.

– Он сорок лет добирался до Афин?

– Видимо, да. Тут можно где-нибудь поесть? Большинство из нас не ели со вчерашнего дня.

Афинянин взглянул на вставших за мной гуськом трибутов.

– По идее, я должен сопроводить вас на берег, к кораблю принца Тесея. Одному богу известно, сколько народу сегодня утром посоветовало мне проваливать вместе с вами. И это те, кого я считал друзьями!

Я промолчала. Он вздохнул.

– Идем. Можно взять еду в караулке.

Благодарные, мы пошли за ним в просторное помещение для стражи – такое же, как и в любом другом месте. С длинными скамьями у грубых столов, перекрикивающимися мужчинами и снующими с тарелками женщинами. Я съела свою долю вместе с остальными, не упомянув, что уже перекусила.

– Как по-твоему, почему Тесей объявился сейчас? – спросил Китос. Он не покидал нас: то ли предпочитал наше общество, то ли свои не хотели с ним сидеть.

– Только это останется между нами, хорошо? – Я дочиста вытерла миску куском хлеба. – Эгей стар, и другого наследника у него нет. Царство можно прибрать к рукам.

– Да, но… – Китос замолчал, возможно, подбирая слова, чтобы не показаться грубым: – Это же Афины. Худое царство-то. Во дворце полное беззаконие. Крестьяне не платят взносов. Знаешь, почему Эгей продолжал отсылать сюда трибутов? Потому что Минос за них платил.

Я этого не знала, но почему-то не удивилась. А вот Тесей, интересно, в курсе?

– Ты прав, но… – Мне вспомнился холод серых глаз принца. – Подозреваю, у Тесея большие планы на Афины.

Китос откинул голову и громко захохотал.

– Большие планы на Афины? Ну удачи ему.

– Ты собираешься возвращаться? – поинтересовалась я, уже зная ответ.

– Нет. Возвращаться к царю, продавшему меня, точно я раб или вещь? К родителям, у которых восемь детей младше меня и которые вряд ли помнят мое имя? Жениться на афинянке, между ног которой побывало полдворца? Здесь я критский стражник и что-то значу. Мне дали шанс на что-то лучшее, позволили и даже поощряли добиваться большего. Я могу жениться и обеспечить жену и детей. Посмотри на дворец! – Китос обвел рукой помещение, не заботясь о том, слышат ли нас другие. – Он всегда чист! Гений, создавший дворец, спроектировал его так, что по нему течет река. И не только для царя и его ближайших людей. Для всех! Каждый имеет к ней доступ. Что Афины могут предложить такого, что будет соперничать с Кноссом?

– После твоих слов мне и самой хочется здесь остаться, – пошутила я, чувствуя неловкость перед лицом такой страсти.

Грудь Китоса тяжело вздымалась, ясные темно-карие глаза сияли искренностью.

– Так оставайся. Тебя никто не гонит.

– Но царь Минос сказал…

– Минос не говорил, что ты должна уплыть. Он лишь сказал, что Тесей может забрать с собой любого, кто того хочет. И Тесей очень удивится малому количеству желающих.

– А может, он и рассчитывает на это, – осенило меня. – На корабле не так много места.

Китос рассмеялся, а потом снова посерьезнел.

– Я не доверяю принцу Тесею и хотел бы, чтобы ты осталась тут, Ксентиппа.

– И что я буду здесь делать? Крит – царство прогрессивное, но вряд ли Миносу нужны в страже девушки.

– Ты не видела прыгуний через быков, – отозвался Китос. – Бесстрашные девчонки. Я предпочел бы, чтобы меня охраняли они вместо половины присутствующих тут мужчин.

Я выгнула бровь. Стражники вокруг поглощали содержимое тарелок и собирались вернуться к работе. Трибуты, съев свои порции, ждали от меня дальнейших инструкций. Под шум и стук ложек я еле расслышала следующие слова Китоса.

– Ты могла бы стать моей женой. Наверное, ты прибыла на Крит не для этого, но это тоже своего рода приключение. А ты кажешься мне девушкой, готовой к приключениям.

Я вспыхнула. Вся кровь прилила к лицу, выдавая эффект, который произвело на меня предложение Китоса. И не отвертишься, сказав, что меня подобное не интересует.

Китос поднялся.

– Просто подумай об этом. А пока я бы на твоем месте отвел мелочь на корабль. Если на нем и правда маловато места, то я бы не рассчитывал на то, что Тесей будет вас ждать.

Я послушалась его совета, и мы побрели к кораблю, вновь не зная, что с собой делать. Пара трибутов пытались заговорить со мной о Китосе, но я отмахнулась от них. Я погрузилась в свои мысли, обдумывая слова стражника. Он серьезно предлагал мне выйти за него замуж или сказал это, зная, что я вернусь в Афины и предложенное не придется воплощать в жизнь?

* * *

Тесей сидел на корме корабля с капитаном Пирифоем. Эти двое сделаны из одного теста: высокие поджарые мужчины с волевыми лицами. Таким лучше путь не заступать. Они тихо переговаривались и при нашем приближении вскинули взгляды.

– Наконец-то. А вы не спешили, – произнес Тесей.

Мне хотелось возразить и напомнить, что он бросил всех в лабиринте. Но его холодный оценивающий взгляд заставил меня придержать язык. Я и так успела выделиться из толпы.

Тесей пристально оглядел нас, молчаливо стоявших, ждавших разрешения подняться на борт.

– Пирифой, пришли трибуты этого года и всего горстка афинян предыдущих.

– Да, мой господин, – ответил Пирифой, видно, немногословный человек.

– Думаешь, это станет проблемой? Ослабит нашу позицию с Миносом? – Тесей тяжело вздохнул, его лицо выражало беспокойство.

– Возможно, мой господин. Но и решит другую нашу проблему. Всем места на корабле не хватило бы.

Тесей со смехом хлопнул капитана по плечу.

– Верно подмечено. Впрочем, всегда можно вернуться за ними после изменений, что мы проведем в Афинах. Тогда все захотят к нам присоединиться.

Изменения в Афинах? О чем он, интересно?

От следующего заявления Тесея по моему позвоночнику пробежала дрожь.

– К тому же, Пирифой, пусть афинян с нами всего ничего, зато в трюме есть кое-что получше. То, что дорого сердцу Миноса.

Тесей улыбнулся своим волчьим оскалом, и я ступила на трап, с тревогой ожидая того, что увижу в трюме.

Федра

Я сидела в кресле с прямой спиной, борясь с желанием поерзать, ссутулиться или подергать ногой. На этом месте раньше восседала Ариадна, и мне не хотелось, чтобы родители думали, будто я не готова его занять. Сестра пропала неделю назад, и, хотя записки она не оставила, мы пришли к выводу, что она отплыла с Тесеем в Афины. Вот только сейчас корабль возвращался. Не видеться с сестрой было невыносимо, и я упросила родителей по прибытии Тесея позволить мне присутствовать на встрече в главном зале.

Я посмотрела на маму, но она не обращала на меня внимания, сцепляя и расцепляя лежащие на коленях руки. На указательном пальце левой руки виднелось пятнышко крови из-за поврежденной кутикулы. Потрясенная этим, я забыла про свои неудобства. Капелька красной крови у такой женщины, как моя мама, недопустима и возмутительна. Это все равно что раздеться догола перед всем двором.

Из-за чего мама так разнервничалась? Я обвела взглядом придворных. Все вельможи, собравшиеся ниже нашего помоста, подобно мне, демонстрировали наилучшие манеры.

Целых семь дней я была единственной царской дочерью во дворце. Тягостное положение. За дверью моей спальни выставили дополнительную охрану из трех человек. Я противилась, убеждая, что мне ничто не угрожает, но меня не слушали. Чуть не сорвав голос до хрипа, я осознала: охрана нужна не для того, чтобы не впустить посторонних – в конце концов, не Тесей ли отплыл в Афины с ценнейшим призом из возможных? – а для того, чтобы не выпускать меня. Соображения родителей стали мне понятны, ведь я тоже думала, что знаю сестру, а предсказать ее действия не смогла. Так что я смирилась и перестала роптать.

Родители несколько раз пытались поговорить со мной об Ариадне, понять, что ею двигало, ее мотивы. Но о ее планах я знала не больше их самих. Если бы не моток ниток и то, что Тесей безошибочно нашел путь к центру лабиринта, я бы решила, что Ариадна скорее утонула в океане, нежели сбежала с мужчиной. Она не обсуждала со мной своего плана, как помочь Тесею пройти лабиринт. И я не знала, куда она отправилась.

Никаких сомнений: сестра помогла ему. Я своими глазами видела заткнутый за пояс туники блестящий клубок золотых ниток. Лишь три человека могли помочь Тесею легко пройти лабиринт: первый – Ариадна, второй – я, а третий был мертв. К тому же клубок этот долгое время лежал на тумбочке сестры – подарок поклонника, который она не знала, на что употребить.

Я не могла объяснить действия Ариадны, но у меня, как и у родителей, при мысли об их последствиях каждый раз замирало сердце. По этой причине я со всей возможной терпимостью относилась к расспросам отца и матери.

Ответы на свои вопросы я искала в небольшом святилище в задней части дворца. В Кноссе святилища и храмы повсюду, но я решила, что лучше молиться богу – любимцу афинян, а не критян, и неустанно возносила молитвы Посейдону, отцу Тесея[4]4
  В греческой мифологии Тесей одновременно сын и человека, и бога.


[Закрыть]. Само собой, истинным отцом Тесея считался Посейдон. Он его божественный отец, поскольку человеческий родитель у него был Эгей, царь Афин. Тесей благословлен вдвойне.

Это вроде противоречит логике, но к жажде возмездия все боги относятся с пониманием. Я могла бы молиться собственным дедам: Зевсу и Гелиосу, – но они и так благоволят мне. Хотелось, чтобы весь пантеон ниспослал на голову Тесея заслуженную кару.

Шорох шагов вернул мое внимание к происходящему в зале. Вид сидящих внизу вельмож навевал скуку, а поскольку на официальных церемониях женщины не присутствуют, я даже мысленно не могла одобрить или осудить дамские прически. Чтобы занять себя, я устремила взгляд на росписи стен. Мне никогда не нравились фрески в главном зале. Мрачные, в темно-красных и бордовых тонах, они в основном изображали кровавые сцены: быки, вспарывающие мужчин; быки, топчущие мужчин; быки и мужчины в схватке. Быки – символ Крита, они везде, но в эту минуту они лишь напоминали мне о трагедии, учиненной Тесеем.

Я перевела взгляд на отца в его рогатом шлеме. Он улыбнулся мне. Я заставила себя выдавить ответную улыбку. Нужно сохранять образ. Мне не раз повторили это за прошедшую неделю, а уж за всю свою жизнь я вдоволь наслушалась подобного.

Отец наклонился к маме, но не успел ничего сказать: двери распахнулись, и в зал вошли афиняне. По рядам знати прошел шепот, который тут же стих. Я подалась вперед, жаждая хотя бы мельком увидеть сестру. В толпе снова поднялся приглушенный шепот, и краем глаза я увидела, что мама потянулась к отцу бледной дрожащей рукой и он сжал ее в своей. Что-то не так.

Афиняне расступились, пропуская вперед принца. Тесей. Высоченный – мне он помнился ниже ростом; с суровым, никогда не улыбающимся лицом. При виде него меня вновь опалил жар ярости, вскипавший в крови. И злилась я не только оттого, что он забрал у меня сестру. Однако родители позволили мне присутствовать на сегодняшней встрече с условием, что я не покажу своей ярости. Я стиснула зубы и откинулась на спинку кресла, подавляя желание вскочить на ноги и объявить Тесея убийцей и попирателем божественных устоев. «Боги покарают его», – сказала мама. И я поверила ей, поскольку иначе как дальше жить? Но где же сестра?..

Словно в насмешку над моими мыслями, Тесей заговорил.

– Ваши величества, царь Минос и царица Пасифая, я принес вам весть. Добрую весть для вас, не для меня.

Он замолчал и посмотрел вокруг. Расстроенным он вовсе не выглядит, горько подумалось мне. Верно, та же мысль пришла и ему, потому как он вдруг опустил голову. И афиняне, словно стая гусей, повторили этот жест за ним. Большинство прибывших с принцем юношей и девушек были мне незнакомы, но некоторых я узнала: не один год они работали в нашем дворце. Например, Аякс, один из наших поваров, и Александра, мамина служанка. Они работали у нас с моего раннего детства и всё же склонили головы с остальными афинянами. А ведь кроме них есть еще и другие афиняне – воины, прибывшие на втором корабле, стоявшем сейчас в нашей гавани. В прошлый раз они не сопровождали Тесея, когда мы еще не знали, кто он такой.

– Ваши величества, мы покинули Крит неделю назад, и с того времени нас одолевали шторма. Нам пришлось причалить к маленькому острову неподалеку отсюда. – Тесей снова замолчал, затем посмотрел в упор на моего отца: – На острове к нам снизошел бог Дионис со своими ярыми последователями. Он славится хорошим вкусом. Неудивительно, что его сердце пленила ваша дочь, прекрасная Ариадна, которая по прибытии в Афины должна была стать мне женой.

Рядом со мной тихо ахнула мама, и я увидела, как крепко она стиснула руки. Ее губы шевелились, но с них не сорвалось ни слова. Я сама потеряла дар речи. А где живет Дионис? На Олимпе, где же еще. Аид, воспылавший страстью к Персефоне, забрал ее в подземный мир, Царство мертвых. А мою сестру Дионис забрал на Олимп? Мне Афины-то казались другим концом света. Неужели я никогда больше не увижу Ариадну?

Наконец заговорил мой отец. Его голос был ниже и глубже, чем у Тесея, но гораздо менее уверенный.

– Мы признательны тебе, Тесей, за возвращение к нам с этой вестью. И с матерью Ариадны благодарим тебя за то, что ты подумал о нас, и за… – взгляд папы опустился, но сразу же вернулся к Тесею, – за то, что отпустил мою дочь к великому богу Дионису, одному из двенадцати олимпийцев[5]5
  Олимпийцы, олимпийские боги – в древнегреческой мифологии боги третьего поколения: Аполлон, Арес, Артемида, Афина, Афродита, Гера, Гермес, Гестия, Гефест, Деметра, Зевс, Посейдон. Обитают на Олимпе.


[Закрыть]. Как тебе известно, я сам потомок великого бога Зевса, а потому немудрено, что мою дочь полюбил другой бог.

Я дивилась происходящему: слова отца звучали безобидно, но ладонь легла на рукоять меча. Он этим что-то говорил Тесею, но я не понимала, что именно.

Тесей опустил голову.

– Не стоит благодарности, царь Минос.

Весь царский двор вздохнул с облегчением. Вельможи расслабились, убрали руки от своих мечей.

– Останешься и передохнешь у нас перед возвращением в Афины? Мы можем снабдить тебя провизией, – предложил отец, наклонившись вперед.

Сейчас он мог позволить себе быть щедрым. Моя сестра станет женой бога!

– Не откажусь от провизии, но мне нужна не только она. – Тесей обвел взглядом придворных и улыбнулся одними губами. Улыбка не коснулась его глаз. – Я рассчитывал, что наш с Ариадной союз положит начало прекрасному альянсу между Афинами и Критом и станет символом нового порядка. Я рад за тебя, царь Минос. Твоя дочь удостоилась высокой чести. Но сам я остался без невесты.

У мамы вырвался тихий стон, и отец припечатал ее грозным взглядом.

– Принц Тесей, – поднял он руки, – невесты не растут на наших лозах, подобно винограду.

И тут Тесей обратил свой холодный взор на меня. Так оценивают кусок мяса на рынке.

– У вас есть младшая дочь, принцесса Федра.

Лишь страшным усилием воли я сдержалась и не убежала из зала, вскочив с кресла. К такому повороту я не была готова. Я пригляделась к Тесею, но он уже не смотрел на меня.

– Федра еще очень юна, – отозвался отец.

– А на мой взгляд, достаточно взрослая. Минос, неужели ты думаешь, я не позабочусь о твоей дочери? Она будет царицей. Царицей Афин!

– После смерти твоего отца, – насмешливо напомнил папа, и Тесей нахмурился.

– Да, после смерти моего отца, – сухо согласился он.

На губах папы играла улыбка. Он гордился своей маленькой победой.

– И пока она будет принцессой, уверяю тебя, в Афинах к ней будут относиться с не меньшим почтением, чем на Крите.

А ко мне относятся с почтением? Мама все еще обращается со мной как с ребенком, и множество старых слуг и служанок – тоже. Я делаю во дворце что хочу, это правда, но, скорее, потому что до меня никому нет дела и мне приходится самой себя развлекать. Вот к Ариадне относились с почтением, и, пока она не сбежала с Тесеем, ходило много споров о том, за кого из молодых вельмож она выйдет замуж. А вот кого выберу в мужья я, никого не интересовало.

Тесей. Я могу выйти замуж за Тесея.

В нашу последнюю встречу он гордо стоял над кучей еще свежих, дымящихся внутренностей. Меня замутило, и в сердце снова вспыхнула ледяная ярость. От меня не ждут, что я выйду замуж за Тесея. За последнее время моя семья испытала немало ударов судьбы. Мы благочестивы и достойны увидеть торжество справедливости, а не получить очередной удар, коим станет брак с Тесеем после всего, что он сделал.

Тесей с отцом отбивали реплики друг друга, будто вели какую-то игру. Папа указывал на недостатки в плане Тесея. Мертвенно-бледная мама безмолвствовала. Помимо меня она была единственной критянкой в зале. Пока двое мужчин обсуждали мое будущее, словно я кусок мрамора или слиток золота, я сидела оглушенная пониманием того, что ждет меня после их переговоров. Я выйду замуж за Тесея. Покину Крит, который знаю от и до – весь его берег и бухточки. Покину дворец. Я люблю свой дом, с его чудесными переливающимися фресками и мозаикой. И тут лабиринт – место, где я провела столько счастливых часов. Помню, как в первый раз ускользнула от брата с сестрой – бесспорных царя и царицы извилистых коридоров, – как бродила по лабиринту в одиночестве, касаясь влажных стен, ощущая ладонями прохладные капли воды, убежденная в том, что нахожусь именно там, где хочу быть. А яснее всего помню детский восторг, который охватил меня, когда я в конце концов вышла к центру лабиринта и расслышала непривычно взволнованный голос сестры: «Неужели мне придется говорить отцу, что я ее потеряла?».

Подскочив к ней, я хохотала и танцевала, а она, раздраженная, тщетно пыталась меня отшлепать. С того дня лабиринт стал моим домом наравне с роскошно убранным дворцом.

– Федра, – раздался строгий голос мамы, и я резко повернула к ней голову.

Тесей перевел взгляд на меня, вопросительно подняв брови.

Кто-то из афинян тихо изумился:

– Она же еще ребенок.

Я вспыхнула.

– Да, мама.

Совершенно очевидно, что она обратилась ко мне не для того, чтобы вывести из раздумий. Впервые здесь, в главном зале, на глазах у всех от меня ждали ответа.

– Твой отец и Тесей спрашивают, желаешь ли ты отправиться в Афины с Тесеем и стать его женой, – обронила мама скупо.

– А там… там есть оливковые рощи? – попыталась я потянуть время.

Тесей засмеялся, и ему вторил слаженный смех афинян.

– Афины знамениты оливковой рощей самой богини-покровительницы Афины! Если принцесса желает оливы, она получит их вдоволь.

Тесей хочет получить мое согласие на брачный союз и отплытие в Афины. Но чего хочет папа? Он смотрит на меня по-доброму, но какого ответа ждет? Будь он против, дал бы это понять? Напомнил бы мне о критских оливковых рощах? Мы заранее обговорили, каких тем не должны касаться, но никак не ожидали предложения о браке. В голове бестолково метались мысли, руки дрожали.

– Федра, – снова заговорила мама. – Федра, ты должна дать принцу Тесею ответ.

Боги подадут знак. Но Тесей уже воззвал к богам, упомянув богиню Афину. Это и был знак? Боги, вне сомнений, покарают Тесея за совершенные им преступления. Но какую роль в его наказании сыграю я? Стану свидетельницей возмездия? Мне необходим ответ на этот вопрос. Я должна делать то, чего хотят боги, даже если сама этого не хочу. Чаша весов перед моим мысленным взором склонилась в сторону замужества.

– Да, – ответила я, и следом слова сами сорвались с языка: – Да, я желаю отправиться в Афины и стать женой Тесея.

Афиняне взорвались радостными криками, а спустя пару секунд к ним присоединились критяне. От их ударов мечами по щитам и копьями по полу вибрировал весь главный зал. Вокруг стоял шум и хаос. На мгновение я возгордилась: Ариадна ускользнула из дворца, как вор в ночи, и лишилась подобных проводов. Затем я вспомнила, что Ариадну избрал в жены сам бог и что, скорее всего, она уже живет на горе Олимп.

– Принц Тесей, прошу нас простить, но мы не предполагали, что Федра столь скоро покинет семью. Для ее свадьбы предстоит сделать множество приготовлений. Переночуйте в нашем дворце пару ночей. А после свадьбы можете сразу отправляться в путь.

Голос мамы был, как обычно, спокоен, но рука еле заметно подрагивала.

– Благодарю, ваше величество. Мы с удовольствием воспользуемся вашим щедрым гостеприимством и дадим вам подготовиться к отъезду дочери.

Голос Тесея тоже звучал спокойно. Он вроде полностью ответил на слова мамы, но при этом подобрал другие. Во-первых, предложение «переночевать» он заменил на предложение ксении, или «гостеприимства», – слово с сакральным смыслом, подразумевающее, что гости находятся под защитой богов[6]6
  Древнегреческое понятие гостеприимства – «ксения», или «филоксения», – означало, что чужакам покровительствует бог Зевс. Ксений (Гостеприимец) – имя Зевса в роли защитника чужих.


[Закрыть]. Прирезать ночью их теперь нельзя. Во-вторых, и это гораздо важнее для меня, он сказал о моем отъезде, а не о свадьбе. Мама тоже заметила подмену слов и задумалась о том, что та может означать.

Я вышла за родителями из главного зала, и вся знать стояла, провожая нас в почтении. Вернувшись в свои покои, мама сразу разразилась слезами. Потрясенная этим, я отступила и замерла у двери родительской спальни. Я никогда не видела маму плачущей.

– Что нам делать, Минос? – спросила она.

Папа обнял ее, скованно и неловко.

– Вряд ли мы хоть что-то можем сделать. Он не причинит вреда Федре.

– Ты не можешь быть в этом уверен, – возразила мама.

Он кивнул, но взгляд его был отстраненным, показывающим, что нам нельзя его тревожить, поскольку разум его занят делами государственной важности.

– Мерзкие афиняне! – Мамин гнев выдернул отца из мыслей, и его взгляд стал внимательным. – Они уже убили троих моих детей, но им и этого мало! Теперь и четвертого заберут? Заберут мою девочку?

У меня сжалось сердце. Мама никогда не говорила об Андрогее, моем старшем брате, убитом во время его путешествия по Афинам. Если бы не его убийство, вдруг подумалось мне, то мы бы не потребовали дани в виде трибутов. Тогда бы и Тесей не явился к нам и не принес столько бед. Слова мамы привели меня в смятение. Ариадна же не мертва.

Мама попыталась отстраниться от папы, но он ее не отпустил.

– Они забрали и троих моих детей, Пасифая.

Она взглянула на него, раскрасневшаяся, и крепко сжала в объятиях, спрятав лицо на его груди. Мне показалось, она выдохнула:

– Спасибо.