Текст книги "Мое бурное прошлое"

Глава пятнадцатая

На следующее утро бобы дали о себе знать. Тяжелые, как свинцовые пули, они перекатывались у меня внутри, свидетельствуя о том, сколь низко я пала накануне. Вполне возможно, именно этого я и добивалась: упорного напоминания, что мои отношения с ближайшими родственниками окончательно зашли в тупик. Однако я по привычке отбросила все мысли о маме и брате, уверив себя, что отбрыкалась от обоих по меньшей мере на пару недель, и теперь могу снова стать самой собой. Если хотят, пусть призраками кружат у меня за спиной. Мне плевать. Как правило, такая тактика срабатывала.

В конце концов удача решила все же улыбнуться мне. В пятницу я встречаюсь с Алексом, и если буду вести себя осмотрительно и не стану сжирать по банке бобов на ночь, то наверняка впихну зад в свои новые брюки. А в четверг я обедаю с Йоханом. Все это решительно окрыляло. Стоит привлекательному мужчине пригласить на свидание, как тебе под кожу забирается жучок и начинает сновать по всему телу, не давая покоя. Весь день я так оживленно порхала по офису, что треклятые бобы точно сгорели. Находясь где-то между шестым и седьмым небом, я набрала номер Джил, чтобы выяснить, как у нее дела, а заодно договориться о встрече. Мне казалось, что мы не виделись со времен потопа.

Автоответчик щелкнул и заговорил голосом Джил, из чего я заключила, что Джереми не вытурил Джил из дома – вопреки всем тем ужасам, что нарисовала моя бурная фантазия. Или пока не вытурил. Вполне возможно, что этого и не произойдет, коль скоро он с комфортом обосновался в холостяцкой квартирке в Барбикане. Бедный, бедный Джереми.

– Джил? Это я, Джулс! – беспечно пропела я. – Как дела? Ты где? Впихиваешь свиную начинку куда только можешь или трахаешься с Филипом до потери пульса? Как бы там ни было, позвони мне, когда получится. У меня куча свежих сплетней, между прочим, о мужиках!..

Раздался щелчок, означавший, что трубку сняли, послышалось шипение. Должно быть, Джил сняла трубку и теперь обтирает напудренные мукой руки о кухонное полотенце.

– Джил! – весело прощебетала я. – Привет! Трубка молчала. Слышалось только тяжелое медленное дыхание. На какой-то момент в голову пришла безумная мысль, что из-за неполадок на линии я нарвалась на телефонного извращенца.

– Джил? – с сомнением позвала я.

– Джулс, – наконец ответил голос, исполненный скорби и отчаяния.

Мое сердце упало, я молчала, не в силах произнести ни слова. Впрочем, я и так уже сказала больше, чем следовало. Трубку снял Джереми.

Еще одна жуткая пауза. Я отчаянно пыталась сообразить, как бы вытащить себя – и Джил – из ямы, в которую мы обе угодили моими стараниями. Увы, ничего не приходило в голову. И какого черта я помянула Филипа? Прикинуться, что я лишь поддразнивала подругу неким абстрактным мачо? Исключено. Абстрактный мачо вряд ли называется конкретным именем Филип. Да и вообще, дразнить Джил через две мучительные недели, минувшие после разрыва долгих и прочных отношений?.. Это отдавало откровенным садизмом. Я раскрыла рот, с удивлением обнаружив, что он произносит лишь беспомощное «э-э-э», а я, как последняя двоечница, пытаюсь воскресить в мозгу и облечь в словесную форму хоть какую-нибудь мысль. Увы, мозг отказался сверкнуть гениальностью, и убогое «э-э-э» перешло в стон умирающего от стыда.

– Джульет? – спросил Джереми, будто со дна соб-ственной могилы, – я правильно понял… то, что ты сказала?

– Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э, – ответствовала я, на сей раз значительно громче.

Я отчаянно пыталась выбраться из ямы, цепляясь когтями за края и каждый раз неизменно соскальзывая вниз, я все быстрее и быстрее загребала руками, но с каждым движением все ниже и ниже сползала в разверзшуюся пропасть.

Через приоткрытую дверь я видела, как Льюис повернулся в кресле и недоуменно смотрит на меня. На подкашивающихся ногах обогнула стол и, скорчив страдальческую гримасу, сигнализировавшую Льюису, что меня не надо беспокоить, захлопнула дверь ногой.

– Джульет? Скажи мне всю правду… Мы всегда были друзьями, и даже теперь, когда Джил… когда Джил… – Голос Джереми стих, я слышала, как он тяжело сглотнул подступивший к горлу всхлип. – Джил… Она с кем-нибудь встречается?

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А…

Ну по крайней мере, я сменила репертуар. Меня терзали жалость к Джереми и чувство вины перед Джил.

– Я не могу тебе этого сказать, Джереми, – слабо пролепетала я. – Просто не могу. Ты должен понять.

– Но я же прекрасно слышал твое сообщение. – Голос Джереми трудно было узнать. Судя по всему, он отчаянно пытался сдержать рыдания. – Значит, не можешь, – беспомощно пробормотал он. – Тогда, наверное, это означает, что она ни с кем не встречается.

«А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!» – раздавалось внутри моей головы.

– Н-ну… – Я самым жалким образом пыталась выиграть время. – Ну… мне не следует распространяться о том, что…

– Но ты этого и не отрицаешь.

Джереми уже не спрашивал. Он утверждал. Его слова повисли между нами зловещим гудением телефонной линии. Я лихорадочно сжала трубку в тщетной надежде, что с моих губ вот-вот сорвется нечто утешительное и положит конец этому ужасу. Но я не могла себе этого позволить. Памятуя о нашей дружбе – мы ведь и вправду до этого дня были друзьями, – я не могла соврать.

Да он и не поверил бы. Повесив трубку, перемотал бы запись на автоответчике и еще раз прослушал мой слабоумный щебет. Как можно быть такой идиоткой?

– Хорошо, Джульет, – сказал Джереми спустя целую вечность. – Ты можешь ничего не говорить. Но мне трудно поверить, что ты относишься к этому так… – он поперхнулся, – легкомысленно. Моя семейная жизнь разбита. Ты была свидетелем, как счастливы мы были, а теперь она завела себе любовника… А ты говоришь об этом таким тоном, будто она просто-напросто перепихнулась с кем-то, как делаешь ты сама, с тех пор как рассталась с Бартом! Тебе ли не знать, как я страдаю! А ты просто… смеешься над этим… Боже…

Голос Джереми разлетелся на осколки. Он бросил трубку, наверняка разразившись сдавленными рыданиями. Как бы я хотела убить себя! Но прежде чем спокойно отдаться в руки правосудия, мне предстояло сделать одну важную вещь. Я как полоумная принялась раскидывать бумаги на столе в поисках блокнота с номером мобильного телефона Джил. Ну конечно, что мне стоило сразу позвонить ей на мобильник? И я бы не напоролась на Джереми, который вернулся домой, чтобы собрать свои ботинки ручной работы и дорогущие костюмы. Но Джил терпеть не может мобильник и вообще редко его включает. К тому же, чтобы позвонить Джил домой, мне нужно было лишь нажать одну-единственную кнопку… Боже, это катастрофа!

Я должна позвонить Джил раньше, чем это сделает Джереми. Послышались гудки, затем, к моей вящей радости, мне предложили оставить сообщение.

– Джил, – заговорила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног, – это Джулс. Перезвони мне, как только сможешь. Это очень важно. Прости – ради бога прости меня! – но я кое-что разболтала. Я оставила сообщение на твоем домашнем автоответчике, а тут как раз Джереми был дома, а я возьми да и ляпни что-то про Филипа – господи, мне так жаль! – теперь он все знает. Во всяком случае, догадывается. Я должна тебя предупредить… Ах, Джил, ПРОСТИ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ! Позвони мне, ладно? Позвони…

Последние слова я произнесла едва слышно – так страшилась того, что может сказать Джил. В мозгу промелькнула малодушная мысль, что если бы она сразу послушалась меня и вовремя сменила замки, этого ужаса не случилось бы. Я благоразумно решила не прибегать к подобной линии защиты – из страха остаться без головы (в буквальном смысле). Но для себя я пыталась отыскать хоть какие-то оправдания. Джил и впрямь виновата, почему она не рассказала Джереми? Когда, интересно, она собиралась это сделать? Последними словами, которые я от нее слышала, были клятвенные заверения, что она немедленно расскажет ему о Филипе. Похоже, дала задний ход, а я, точно глупая курица, не успела скрыться от ножа мясника…

Голова разрывалась. Как последняя дрянь я винила их обоих в том, что они завалили мой головокружительный успех обломками своего безоблачного прошлого. На самом деле мне было страшно стыдно за свой, как сказал Джереми, «легкомысленный тон», которым я говорила о Филипе. Как будто это был ничего не значащий перепих Джил, а не причина развода! Но что бы вы сказали в подобной ситуации? Ваша подруга в полном экстазе от того, что наконец-то кто-то ее трахает после долгих лет воздержания, и хотя ее бывший супруг все еще считается вашим другом – и вы знаете, что ей он тоже не безразличен, – вы ведь все равно встанете на ее сторону. А значит, будете рады за нее. Уж не знаю, как Джил удалось протянуть целую вечность без секса, я бы на ее месте просто взорвалась. И вообще, роль подруги вовсе не сводится к тому, чтобы доставать кого-то ханжескими нравоучениями.

Но как ни крути, в лужу я села по полной. Действительно, трещала как сорока, но это лишь из-за распиравшего меня триумфа по поводу двух свиданий подряд. И вот торжество обернулось против меня.

Я успокаивала себя мыслями о том, что Джереми наверняка смирится с ситуацией быстрее, чем я воображаю. Мужчины очухиваются раньше нас. Да, поначалу они рвут на себе волосы, но быстро успокаиваются и принимаются волочиться за другой. А вот мы, женщины, законченные мазохистки – размазываем страдания на годы, иногда и вовсе не расставаясь с печалью. Вспомнить хотя бы мои безумные припадки тоски при упоминании имени Барта. Сомневаюсь, что он подвержен подобным приступам. Наверняка он просто захлопнул дверь и думать обо мне забыл.

Я с головой погрузилась в работу, пытаясь отвлечься от неминуемого кошмара, который сулил обрушиться на меня со звонком Джил. Так и не дождавшись звонка, я отправилась на встречу с клиентом. В баре я проторчала больше обычного и, соответственно, выпила больше, чем следовало, лишь бы отсрочить свидание с моим домашним автоответчиком. Однако, когда я, шатаясь, ввалилась в квартиру, на автоответчике по-прежнему ничего не было. Я снова позвонила Джил домой и на мобильный, но нигде ее не застала. Следующее утро также не принесло новостей. Возможно, Джил просто не получила еще моего сообщения. Но я сделала все, что могла. Впереди маячил обед с Йоханом, и я целиком переключилась на мысли о наряде, что было весьма кстати.

Если бы я тогда знала, при каких пикантных обстоятельствах будет протекать этот обед! Хорошо, что я ничего не подозревала, а то забилась бы в истерике.

Йохан заказал столик в ресторане со звучным названием «Л'Оранж». Не скажу, что я завсегдатай этого выпендрежного, но, по сути, до жути банального места. Наши клиенты предпочитают или более современные бары, оформленные по последнему писку моды, или скромные пабы, прячущиеся на задворках Сохо, набитые газетчиками и неизвестные широкой публике. Выбор очень подходил Йохану, его должности, его костюму, – в общем, ресторан был, как и он сам, красавчиком и умницей, симпатягой и солидным малым. Так что я принарядилась как для самого Йохана, так и для ресторана.

Слово «уют» к этому месту неприменимо. Стулья здесь такие неудобные, что ты на них отчаянно ерзаешь в попытках найти положение поудобнее, а свет такой яркий, что чувствуешь себя как под софитами и оттого ерзаешь еще сильнее. Столики располагаются на нескольких уровнях, и зал ресторана ужасно смахивает на витрину ювелирного магазина. Свет, отражаясь, отскакивает от блестящих полов, металлических стульев, хромированных перил, окружающих каждый уровень, а потолок сияет ослепительным заревом, которое исходит от огромной люстры-мутанта.

Посетители, все до одного, выглядели настолько изысканно, насколько им позволяла нынешняя мода, подразумевающая отрицание изысканности как таковой. К счастью, я догадалась нацепить свои лучшие бриллианты. К слову сказать, купила я их отнюдь не на Оксфорд-стрит.

Йохан, разумеется, был уже там. Он поднялся мне навстречу, и я вновь поразилась его росту. Рядом с ним я чувствовала себя беззащитной доходягой. Только не путайте меня с героиней дамского романа! Но если рядом с мужчиной становится заметна моя талия (ха! можно подумать, она у меня вообще есть!), то перед таким типом я устоять не в силах.

В такси я недоумевала, о чем мы сможем с ним говорить. Вообще-то меня не каждый день приглашают на столь пафосные рандеву, поэтому я слегка побаивалась предстоящей светской болтовни. Мы с Бартом повстречались на вечеринке – врезались друг в друга на танцполе, оба изрядно поддатые. Протанцевав не больше часа и обменявшись лишь парой слов, мы уже вовсю целовались. Я предпочитаю именно такую тактику: цепляешь парня на вечеринке или в клубе, уединяешься с ним и… Достоинства этого проверенного веками способа бесспорны. Чем больше я распространяюсь о себе, тем труднее сделать первый шаг. И чем больше они распространяются о себе, тем меньше хочется с ними трахаться. Впрочем, может, мне это только кажется.

– Устрица здесь отличный, – заметил Йохан, указывая на меню, – конечно, если ты любить устрица.

– Заставляю себя, – вздохнула я.

– Как это?

– Ну, совесть заставляет меня любить устрицы. Йохан недоуменно смотрел на меня:

– Почему?

– Ну, это так изысканно… Он расхохотался:

– Ты и так изысканна, Джульет, без устрица!

– Неужели? – проворковала я.

Моя рука вдруг показалась мне убогой без шелковой перчатки по локоток и сигареты с бесконечным мундштуком.

– Тогда я позволю себе обойтись без них. Раз уж они не сделают меня краше…

Йохан замотал головой:

– Ты и так прекрасная. Ты могла бы поесть… – он мысленно пошарил в поисках пропавшего слова, – гамбургер, и все равно ты бывать шикарная штучка.

– Ты смущаешь меня, – сказала я, постаравшись не выдать, насколько мне польстили его слова.

– Но это не бывать изысканно, – добавил Йохан, и теперь расхохотались мы оба. Что ж, неплохое начало.

Йохан превосходно задавал тон. Пригласив меня на обед, он, как и следовало, заказал вино и большую часть времени сам отдавал официанту распоряжения. Впрочем, делал он это так естественно, что я не чувствовала себя содержанкой. Голландцы пользуются дурной славой в деле обольщения, поэтому я держалась настороже. Раз уж он решил заплатить за обед, то вполне может и обнаглеть. Но Йохан, словно вознамерившись убедить меня в обратном, продолжал сыпать учтивостями.

Вне всякого сомнения, он был красив, пусть и немного пресноват на мой вкус. Обычно, назначив кому-нибудь свидание чуть ли не вслепую, я опасаюсь, что при встрече не сдержу крика: «О боже! Что я натворила?» Но с Йоханом все было в полном порядке. Что ж, Джульет, тебе удалось заарканить подлинного викинга в дорогом костюме. Ты положительно начинаешь взрослеть. Не могу сказать, чтобы мне это не нравилось. Я смотрела на Йохана и понимала, что жаловаться мне не на что. Пусть он и не двадцатипятилетний красавец с безупречным торсом и аппетитной попкой, но Йохан мне нравился. Я отхлебнула вина, наслаждаясь моментом.

– Тебе нравится твой мусс? – спросил Йохан.

– Вкуснятина. Хочешь попробовать?

– Нет, все хорошо.

– Не любишь рыбу? Или просто не желаешь есть с чужой тарелки?

– Это не чужая тарелка, – улыбнулся он. – Это твоя тарелка.

– Ну тогда… – у меня откуда-то прорезался тон записной кокетки, но я ничего не могла с этим поделать, – тогда ты просто отказываешься есть с моей тарелки.

– Вовсе нет, – возразил Йохан. – Просто мне казаться, что лосось не годится к моей утке.

– Эстет! – поддразнила я.

На мой взгляд, такое поведение и впрямь отдавало манерностью. Мне знакомо множество поваров, которые вовсе не возражают пробовать одно блюдо за другим, даже если они плохо сочетаются. А если уж ты такая зануда, то можно всегда зажевать кусочком хлеба, чтобы привкус исчез. Глаза Йохана блеснули.

– Теперь ты думать: ну вот, какой он жеманный, – упрекнул он.

Я рассмеялась:

– Да, отчасти.

– Так что мне придется пробовать твоего мусса, чтобы не казаться жеманным, да?

Странно, но его слова прозвучали так возбуждающе, что я невольно поежилась, но глаз не опустила – не хватало еще отступать перед ним.

– Нет, – твердо сказала я. – Ты упустил свой шанс. Я доем сама.

И я демонстративно собрала остатки лососевого мусса и отправила ложку в рот, не спуская с него глаз и надеясь, что не выгляжу при этом дурой.

– Немного осталось… вот здесь… – Огромный, размером с мою руку, палец коснулся уголка моих губ.

Я вздрогнула. Йохан улыбнулся и облизнул палец, мы в упор смотрели друг на друга.

К счастью, тут объявился официант и разрядил обстановку.

Мне припомнилась гениальная сентенция Джил о том, что мужчины, чувствуя соперника, слетаются на тебя как мухи. Вполне справедливо. С другой стороны, это может означать, что твое либидо, чувствуя внимание сразу двух поклонников, резко взмывает в воздух. Я просто светилась. Взглянуть на Йохана – так он тоже сиял. Мы заражали друг друга энергией.

Когда мы уничтожали основное блюдо, оживленно обсуждая лондонские рестораны вообще и куда-то подевавшиеся нормальные суши в частности, я подняла глаза и заметила парочку, которая усаживалась за столик на верхнем ярусе, на каких-нибудь полтора метра выше нас. Рука мужчины лежала на заднице его спутницы. И речь идет не о жесте, которым мужики как бы подталкивают вас, причем их ладонь, по необъяснимым причинам, оказывается чуть пониже талии. Нет, в данном случае его рука покоилась именно на том месте, которое мы однозначно называем задницей, более того, я вполне отчетливо услышала шлепок.

Назвав их «парочкой», я слукавила, потому что прекрасно знала обоих. Это были Фелисити Лейтон, продюсер шоу Лайама, и… Мальчишка-переросток отодвинул стул, уселся, водрузил локти на стол и принялся кидать на Фелисити сальные взгляды. В общем, это был Лайам.

Чему я удивляюсь? Я всегда знала, что турбореактивная потенция Лайама дает достаточно оборотов, чтобы как минимум победить в «Формуле-1». Если поблизости не оказывалось женских особей – живых или… неживых, – Лайам мог запросто трахнуть дохлого кролика. И все же возможность спаривания Лайама и Фелисити казалась мне настолько невероятной, что я уставилась на них, пытаясь вообразить все в деталях.

О чем тут же пожалела.

– Настолько интересно? – вопросил Йохан. – Или ты уже соскучиться со мной?

– Очень! – ухмыльнулась я.

Он немного смутился, поэтому я поспешила объяснить:

– Мой любимый клиент только что вошел со своей продюсершей.

Брови Йохана взлетели:

– Тогда ты просто помахать им рукой, но ты очень удивляться.

– Ну… – черт знает почему, я понизила голос, – он держал ее за задницу. В самом прямом смысле.

Брови Йохана снова поползли вверх:

– Который из них они?

– Сейчас сам догадаешься, – сказала я. – Смотри ярусом выше.

Йохан повернул голову. И, как я и предсказывала, тут же вычислил:

– Он гладить ей колено.

И впрямь, Лайам наклонился вперед и поглаживал коленку Фелисити, затянутую в чулок. В таком современном заведении, каким является «Л'Оранж», скатерти лишь едва прикрывают металлический ободок стола, не оставляя шанса скромности – или, напротив, нескромности. В любом случае, Лайаму и Фелисити было явно не до конфиденциальности. Что до него, он наверняка находил в этом извращенное удовольствие, а Фелисити была слишком поглощена своими ощущениями, чтобы придать значение такой мелочи, как то, что она на глазах у всего Лондона занимается интимом со своим клиентом.

– Странная пара, – заметил Йохан.

Или голландцы очень терпимы, или Йохан растерял словарный запас, глядя на невинные шалости Лайама и Фелисити. Откашлявшись, я сочла нужным внести ясность:

– Ну, они не пара, а просто…

– …заниматься сексом?

– Хм, да.

Голландцы! Такие прямодушные. Мы, британцы, ломаем себе головы, измышляя эвфемизмы: встречаться, заниматься любовью, миловаться… Помню, одна подруга рассказывала, как познакомилась с симпатичным молодым голландцем. После нескольких часов очаровательного трепа в кафе она пригласила его к себе на чашку кофе. На что малый ответил: «Выпить кофе? Хорошо. И еще, наверное, заняться сексом?» Моя подружка была настолько очарована подобной непосредственностью, столь редко встречающейся в людях, что полностью проигнорировала кофейный этап.

Я снова посмотрела на Фелисити и Лайама. Он был одет в своем стиле – нечто среднее между «потусуемся, братва» и «я такой кайфовый». В общем, на нем были широченные штаны, которые, несмотря на всю свою безразмерность, отлично подчеркивали его задницу, и футболка, сплошь исчерканная надписями. Лайам до предела закатал рукава, выставив напоказ как можно больше татуировок. Фелисити же…

Фелисити всегда была для меня загадкой. Я не знаю продюсера успешнее. Из ее рук выходили удачнейшие блокбастеры… насколько это слово применимо к кулинарным шоу. Фелисити – неутомимый завсегдатай всех теле – и рекламных тусовок. Остальные заглядывают туда лишь время от времени – по мере сил и возможностей. Но, несмотря на всю свою тягу к светской жизни, одевалась она так, будто последние десять лет безвылазно просидела на далеком шотландском островке, лишенная доступа к нормальным магазинам. Хватило бы самого завалящего журнальчика, чтобы наглядно продемонстрировать ей, что свитера с рукавом «летучая мышь», брюки-бананы и расклешенные юбки длиной до щиколотки давным-давным-давно канули в вечность. Где она их только раздобывала? Меня всегда интересовало, где некоторые женщины разживаются совершенно новыми с виду, но безнадежно устаревшими тряпками? Неужели существует сеть магазинов, специализирующаяся на антимодных вещах? Коричневые полусапожки Фелисити еще можно было как-то оправдать, хотя и они смотрелись чересчур наивно на ее лошадиных ногах.

– Боже!

Уловив напряжение в моем голосе, Йохан понял, что дела у парочки успешно продвигаются. Он оглянулся, и его вилка стукнула о тарелку. Фелисити откинулась на стуле, что, судя по всему, причиняло ей кучу неудобств, но, с другой стороны, компенсировалось удовольствием, которое она получала от своего занятия. Сняв сапожок, она закинула ногу на колени Лайама и увлеченно массировала ему промежность. Лайам что-то говорил по напряженному выражению его лица я догадалась, что он направляет процесс.

– Они развлекаться, – прокомментировал Йохан.

– Это уж точно.

Я откашлялась. Фелисити не жалела сил, орудуя между ног у Лайама. Надо сказать, орудовала вполне сексуально. Мне захотелось скинуть туфлю и проделать то же самое с Йоханом. Лайам обеими руками ухватил ногу продюсерши, на лице его был написан полный экстаз. Фелисити напоминала кошку, которая стянула изрядную рыбину. Она еще больше отклонилась назад, ухватившись руками за край столика, чтобы не свалиться.

Все это решительно не вязалось с обстановкой ресторана, в том числе и неровно подстриженные серенькие волосы и обветренное лицо Фелисити, – она выглядела так, будто провела большую часть своей жизни где-нибудь на скотном дворе в болотистых районах Йоркшира. К тому же она напомнила мне мою подлую учительницу немецкого. Мне казалось почти кощунственным наблюдать, как она распускает… ноги. Кстати, может, они и впрямь играют в училку и ученика?

Если следовать терминологии Йохана, эти двое, в сущности, занимались сексом, интересно, видят ли это их соседи, или любоваться сексуальными игрищами могут только счастливцы с нижнего яруса? Происходящее беспокоило меня по чисто профессиональным соображениям. Я бы предпочла, чтобы на данном этапе Лайам завел шашни с кем угодно, но только не с Фелисити. Если это просочится в прессу, катастрофа нам обеспечена: все решат, что раскруткой Лайам обязан только своему члену.

– Держу пари, теперь все подумают, что она его проталкивает на телевидение, – мрачно заметила я, отодвигая от себя тарелку.

Весь мой аппетит испарился: верный признак того, как близко к сердцу я принимаю карьеру Лайама.

– А это не так? – поинтересовался Йохан.

– Нет, конечно! Лайам не станет трахать Фелисити только ради карьеры. Ему просто это не надо. Он трахает ее для удовольствия.

– Правда? – ошеломленно спросил Йохан. – У него эдипов комплекс?

Я решила не делиться с Йоханом своими догадками об училке и очень-преочень скверном мальчишке. Разговор и так принимал слишком откровенный оборот.

– Нет, – объяснила я. – Просто Лайам… хм… делает это со всеми.

В мою теорию с дохлыми кроликами я также решила Йохана не посвящать.

– Он молодой, – пожал плечами Йохан. – В молодости ты совсем не иметь вкуса. Я теперь старше и значительно более… жеманный. Поэтому, как видишь, ты была права. Я жеманный. – И он улыбнулся мне.

Я улыбнулась в ответ, и мы как по команде снова уставились на бесплатное секс-шоу. С развитием представления росло напряжение и между мной и Йоханом – примерно так бывает, когда при первом свидании вы решаете пойти посмотреть порнушку. Лайам и Фелисити между тем не стали тянуть с предварительными ласками и уже наяривали в полную силу. Фелисити закинула обе ноги Лайаму на колени и демонстрировала изощренную технику с двумя подкрутами, которая, судя по агонии, написанной на физиономии Лайама, оказалась очень эффективна. Я даже мельком не решалась взглянуть на Йохана. Ноги Фелисити скользили вперед и назад, Лайам больше не раздавал советов, а пригнувшись к столу и ухватившись за края, тщетно пытался скрыть крайнее возбуждение. Моя страсть была настолько распалена, что мне хотелось одного: затащить Йохана в женский туалет, прижать его к стене и сорвать с него штаны.

К счастью для всех, Лайам потерял терпение. С грохотом отодвинув стул, он как ошпаренный выскочил из-за стола и понесся в заведение для мальчиков, перепрыгивая через две ступеньки (путь его лежал мимо нашего столика). Мне стало ясно предназначение широких штанов, хотя раньше оно от меня ускользало. Если не знать наверняка, то я бы даже не заметила проблемной зоны за широкими складками ткани. Исключительно из зловредности я буквально выросла у него на пути так, чтобы ему ничего другого не оставалось, как остановиться.

– Джулс! – проорал он растерянно. – Эй! Зарулю к тебе попозжей, идет? Я, того, в сортир для мальчиков бегу…

– Тебя, как видно, просто распирает, – заметила я.

– Ага, как приспичит, так уж приспичит…

И Лайам рванул прочь как ракета, стартовавшая с космодрома. Мы с Йоханом обменялись понимающими взглядами и тут же отвели глаза. Надеюсь, он хотя бы дойдет до кабинки, прежде чем начать дрочить!

– Это был очень… приятный обед, – подытожил Йохан, когда мы надевали плащи.

Я догадалась, что он не хотел придать паузе многозначительности, а просто подбирал нужное слово.

– Да. Правда, у Лайама и Фелисити был еще более… приятный обед. – Я рассмеялась и перекинула ремень сумочки через плечо.

– Ну, мы можем их догонять, – невозмутимо ответил Йохан, – следовать их примеру.

Зря я опрокинула три бокала вина, а то сейчас выдала бы что-нибудь остроумное.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня:

– Мы в Голландии делать это четыре раза.

– Ты имеешь в виду поцелуи? – нашлась я. – А… ну… – Йохан откашлялся.

Чмокая меня по очереди в каждую щеку, склоняясь и выпрямляясь, он нависал надо мной огромной массой, напоминая динозавра, голова которого кивала, затмевая небо. Нет, зря, решительно зря я выпила третий бокал вина.

– Значит, увидимся на презентации? – спросила я.

– Но это через целых две недели.

– Ну, что-то около того.

– Думаю, нам стоит встречаться как-нибудь раньше, ты не согласна? – спросил он с видом человека, который уже знает ответ. – Пообедать как-нибудь еще?

Отлично. Просто здорово!

– Попробую вызвать Лайама и Фелисити на бис, – пообещала я.

Йохан поднял брови:

– Какая отличная идея!

– Я позвоню тебе, и мы обо всем договоримся, – сказала я, когда мы вышли из ресторана.

На улице было холодно, ветер гневно хлестал прохожих. Мгновенно продрогнув, я плотнее закуталась в плащ. Йохан выступал живым заграждением, защищая меня от ветра, за что я была ему очень благодарна. Прямо перед дверью стояли наши такси, тикая счетчиками в унисон.

– Хорошо, – заключил Йохан. – Я наслаждался. Он поднес мою руку к губам.

– Это тоже принято у вас в Голландии? – поинтересовалась я.

– Только по отношению к женщинам, с которыми мы снова хотеть проводить интересный обед, – ответил он, со значением сжав мою ладонь.

– Я скоро тебе позвоню.

– Хорошо.

Йохан открыл передо мной дверцу такси и захлопнул ее только после того, как я устроилась. Он помахал мне рукой и улыбнулся, отметая все сомнения относительно того, хотел он со мной переспать или нет. Хотя, прошу заметить, что это было достаточно очевидно уже после того, как он заплатил за меня в ресторане своей личной кредиткой, а не попросил записать это на какой-то там счет.

– Обратно по тому же адресу, мисс? – спросил таксист.

– Да.

Обе машины тронулись в путь почти одновременно, как балетная труппа на сцене академического театра. Откинувшись назад, я мечтательно отдалась алкогольной эйфории, которая одолевала меня уже около часа. Здорово это я придумала – самой позвонить Йохану. Теперь любая суета вокруг него прекращается по крайней мере до окончания нашего следующего свидания. Не нужно сходить с ума, гадая, когда он позвонит, если вообще соблаговолит это сделать. Плывя в дымке, навеянной шабли, я созерцала голову и плечи Йохана в такси перед нами.

Как только его машина свернула в переулок, я погрузилась в мечтания о прочих частях его тела, скрытых от глаз, – надеюсь, они так нее хороши. Вот в чем главный плюс ножного секса – можно проверить, действительно ли товар того стоит, прежде чем купить его.