Текст книги "Как распознать Нарцисса. Умение выявлять нарциссических мужчин, которые портят вам жизнь, и как не воспитать нарцисса"

В ходе многолетнего обратного родительства бывало немало ситуаций, когда отец мог убедить ее сделать то, чего она не хотела, или убедить ее не делать то, что ей безмерно нравилось. Но контроль отца над ней ослабевал благодаря ее растущей самостоятельности в среднем подростковом возрасте. В каком-то смысле все его усилия, направленные на то, чтобы сделать из нее блестящую спортсменку и ученицу, обернулись против него. Учителя и друзья обожали ее за лидерские качества и достижения, причем настолько, что теперь и другие взрослые стали входить в ее мир и влиять на нее. Ее самооценка заметно выросла.

Модель нарциссической семьи или модель, ориентированная на родителя, представляет собой родительскую систему, отражающую только потребности родителя. Ребенок существует для родителя только в той степени, в какой он удовлетворяет или отказывается удовлетворять его потребности. В данном случае вопрос стоял следующим образом: возможно ли изменить существующую семейную систему?

Учитель, ответственный за школьную газету, высоко ценил как научные, так и политические статьи Дейл и призвал ее нацелиться на то, чтобы стать редактором газеты. Этот учитель постепенно вытягивал ее из уединения. Как ни странно, отец считал, что похвала учителя в адрес его дочери благоприятно влияет на его репутацию, но в то же время он чувствовал себя исключенным из этой новой сферы влияния взрослых на его дочь, и это задевало его гордость. Дейл все еще пыталась получить одобрение отца, но теперь для этого приходилось жертвовать уважением других взрослых, которые вызывали у нее восхищение и зависть у ее отца. Впервые Дейл смогла почувствовать осознанный гнев и обиду на отца за то, что он встал у нее на пути. Это была значительная перемена и совершенно новые ощущения. Раньше обвинять отца противоречило ее самовосприятию, зато винить себя за то, что ей хочется больше, чем он может ей дать, казалось, совершенно разумным.

Одна из последних панических атак случилась у Дейл, когда ее отец, не предупредив ее, связался с учителем, курирующим выпуск школьной газеты, и потребовал, чтобы Дейл тратила меньше времени на политические вопросы. Не понимая разочарования отца в своей потрясающей дочери, учитель возразил, что решение остается за Дейл. Никто, особенно взрослые, не возражали против его методов воспитания, позволяя его дочери самостоятельно решать проблемы. Чувство обиды у Дейл усилилось, когда она узнала от учителя о вмешательстве отца. Она была удивлена и унижена, что ее не включили в это обсуждение.

Дейл оценила совет учителя самой решать, о чем писать. Но она чувствовала сильную тревогу из-за этого спора между двумя взрослыми – ведь они оба были важны для нее. Отец назвал ее эгоисткой, что окончательно сбило ее с толку. (На самом деле его обвинение в том, что она эгоцентрична, было проекцией его собственного поведения.) Ей было очень тяжело перенести это обвинение, поскольку у нее постепенно формировалась своя собственная система ценностей, но в то же время ей по-прежнему очень хотелось получить одобрение отца. Растерянная, она постоянно сомневалась в себе, мечтая о том, чтобы отец понял ее побуждения. Это замешательство породило панику.

Как мы знаем, Дейл привыкла искать гармонии в отношениях с отцом. Поначалу она хотела избежать неприятных, мучительных чувств, которые возникали каждый раз, когда она не соглашалась с ним. Поэтому она отказалась писать на политические темы. Однако ее сверстники засомневались в правильности этого решения, поскольку они подхватили ее инициативу и сами стали писать политические статьи, следуя ее примеру.

Дейл разрывалась между послушанием и первым в ее жизни бунтом. Бросить вызов обожаемому отцу было для нее серьезным шагом – хотя это стало бы признаком зрелости. Она обратилась за советом к матери. Ее мать была глубоко обеспокоена затруднениями дочери, опасаясь реакции своего нарциссического мужа, если она встанет на сторону Дейл, что казалось ей правильным. Кроме того, ее по-прежнему беспокоили панические атаки дочери, и она обратилась за дополнительным советом к школьному психологу. Она уже во второй раз обращалась за помощью в воспитании ребенка к сторонним специалистам. По предложению школьного психолога она познакомила своего мужа с программой «родительский интеллект». Это совместный родительский подход к воспитанию детей, который показался ему невероятно контринтуитивным; он, как отец, стремился доминировать и контролировать мысли и занятия своей дочери.

Однако мать Дейл чувствовала давление со стороны школьного учителя, а также школьного психолога, которые хотели, чтобы Дейл нашла свой собственный путь. Мать Дейл чувствовала, что должна рискнуть ради блага дочери, даже если это приведет к разладу в браке. Она мужественно рассказала мужу, что ходила на психологическую консультацию, помимо встречи со школьным психологом. Она и в самом деле чувствовала себя более уверенно и считала, что ее дочь должна сама принимать решения. Из-за беспокойства за дочь она решила обсудить эту проблему с мужем:

– Дейл переживает из-за вашей ссоры по поводу политических статей для школьной газеты. Возможно, ты не знаешь, но твои действия довели ее до панической атаки.

– Я этого не знал.

– Школьный психолог рассказал мне о подходе под названием «родительский интеллект».

Отец Дейл был поражен, что его жена обратилась за помощью к кому-то вне семьи, и чувствовал себя обиженным и оскорбленным из-за того, что с ним не посоветовались. Но он выслушал ее, понимая, что не в его интересах как отца и мужа проигнорировать это сообщение – тем более что у его дочери случилась паническая атака.

– Я бы хотела, чтобы мы попробовали этот подход, – сказала его жена. – Он показался мне очень интересным. Это пять шагов к решению проблемы.

– Это похоже на методы решения проблем, которые мы используем в нашей лаборатории?

– Возможно, – ответила его жена. – Один из шагов называется «решение проблемы», но это последний шаг. До него есть и другие. Первый шаг – это «шаг назад», когда мы не принимаем никаких решений, а просто анализируем происходящее.

– Что это значит?

– Мы делаем паузу и отказываемся от каких-либо суждений, – продолжила его жена, – чтобы понять ситуацию, не реагируя на нее.

– Хорошо, – ответил отец Дейл.

– Например, если мы знаем, что у Дейл случилась паническая атака, мы не будем сразу же предпринимать поспешных действий. Мы остановимся, подождем и… просто осмыслим информацию.

– Мне бы сразу захотелось что-то сделать.

– Я понимаю, но будет лучше, если мы подождем. Дальше нас ждет еще более сложный шаг – так называемая саморефлексия, где мы смотрим внутрь себя и думаем, какие чувства у нас вызывает эта проблема.

Как я отмечу в дальнейших главах, отец Дейл – пример нарциссического мужчины, который при наличии соответствующей поддержки (в данном случае концепции, изложенной в методе «родительский интеллект») способен внести важные изменения в свое отношение к миру. Сначала он был ошарашен инициативой жены. Однако в глубине души он аплодировал ее поступку. Он хотел гордиться своей женой – своим отражением как хорошего мужа. Поэтому он решил попробовать «родительский интеллект». Сделать шаг назад было легко. Они оба увидели, что новое бунтарское поведение Дейл – попытка угодить всем взрослым, а также отстоять собственную точку зрения.

На этапе саморефлексии он с большой неохотой признал, как глубоко он уязвлен тем, что Дейл послушалась школьного учителя, а не его. Но он также сумел признать, что вера этого учителя в способности Дейл говорит о том, что они замечательные родители.

Прожив столько лет с мужем-нарциссом, мать Дейл знала, что подтверждение правильности всех жертв и всей той заботы, которые ее муж давал Дейл на протяжении многих лет, импонирует его гордости, а точнее самолюбию. Именно этот метод она и выбрала, что со временем привело к тому, что он стал более стойким и выносливым. Одним из первых признаков его изменения стало то, что он перестал воспринимать желание дочери писать те статьи, которые она хотела, как личное оскорбление. Это стало огромным шагом вперед для такого эгоцентричного человека. Мать Дейл ликовала, что ее муж ослабил контроль. Они перешли к третьему шагу «родительского интеллекта»: пониманию мышления ребенка.

Это стало еще одним большим не просто шагом, а скачком для отца, который большую часть времени интересовался только собственными мыслями. Ему пришлось взять на себя ответственность за то, что он стремился воспитывать дочь по своему вкусу, не замечая ее внутреннего роста. На работе он замечал, что другие ученые подают ему хорошие идеи, и он стал сотрудничать с ними; ведь, в конце концов, это может принести ему повышение. Хоть и побуждаемый эгоизмом и желанием эксплуатировать остальных, он задумался, стоит ли проявить к Дейл такое же уважение, ведь это может возвеличить его как отца талантливой дочери. За ужином в тот вечер состоялся следующий разговор:

Отец: «Дейл, твоя мама и школьный учитель хотят, чтобы ты сама решала, какие статьи ты хочешь писать для школьной газеты. Я знаю, что был непреклонен в своих предпочтениях, но твоя мама убедила меня рассмотреть твою точку зрения. Что скажешь?»

Дейл: «Я потрясена, папа, что ты хочешь услышать мою точку зрения. Я очень нервничаю, потому что не хочу тебя расстраивать. Но, честно говоря, работа над политическими статьями открыла для меня целый новый мир; мои друзья и мой учитель считают, что я очень хорошо пишу на эту тему. На самом деле, я должна сказать тебе спасибо за то, что ты помог мне стать хорошим писателем. (Этот комментарий был совершенно искренним со стороны Дейл. Он отражал, как много нарцисс может предложить своему ребенку, а также давал ему нарциссическое топливо в виде восхищения, которого он так жаждал.) Все те научные исследования, с которыми ты меня познакомил, привели к тому, что я научилась мыслить логически и хорошо писать». (Дейл осознала собственные заслуги в своих достижениях, уже не полагаясь слепо на суждения отца, и это стало для нее новым шагом в развитии.)

Отец: «Спасибо, что признаешь мою помощь, хотя я разочарован тем, что ты не отдаешь предпочтение научным статьям, которые намного важнее, чем политические».

Дейл: «На самом деле некоторые научные исследования, которые ты проводишь, имеют политический оттенок. Ты рассказал мне о противоречиях, связанных с тем, что генетические исследования получают больше финансирования от корпораций, которые, как мне кажется, подвержены политическому влиянию. Как тебе кажется?» (И снова она использовала его потребность в нарциссическом восхищении; она любила своего отца и верила, что он изо всех сил старается быть хорошим родителем.)

Отец: «Интересно. Над этим стоит поразмыслить. Не хочешь ли написать об этом статью? Это порадовало бы нас обоих».

Дейл ощутила новое для себя чувство контроля. Впервые в жизни она по-настоящему задумалась о том, как ее воспитывал отец. Она увидела реальность своего воспитания.

Дейл: «Конечно. Замечательная мысль. Можно мне взять интервью у твоих коллег на работе, чтобы собрать разные точки зрения?»

Отец: «Да. Я могу это устроить». (Взяв на себя организационные вопросы, он вновь обрел чувство контроля. Кроме того, он знал, что, когда его коллеги увидят, каким хорошим научным журналистом становится его дочь, это будет плюсом для них обоих.)

Мать Дейл слушала эту беседу с искренним восторгом. Оказалось, ее муж не так деспотичен, как она ожидала. Она и не надеялась, что он выполнит следующий шаг программы «родительский интеллект» – понять развитие своего ребенка, но она знала, что, в сущности, именно это и происходит. Дейл поощряли думать самостоятельно – с одобрения отца. Это был серьезный подростковый вызов и серьезная перемена как для отца, так и для дочери.

Последним шагом было решение проблемы, которую, по сути, уже удалось решить. Дейл собиралась на следующий день предложить их идею учителю.

Будучи послушным ребенком, который всегда рядом со своим нарциссическим отцом (Brown, 2008), Дейл постоянно следила за признаками недовольства отца и его неудовлетворенных потребностей. Но она сумела учесть его интересы в своем решении проблемы, поэтому не испытывала чувства вины, которое обычно мучило ее, когда он был разочарован в ней или не соглашался. Если раньше она боялась разногласий с ним и любых форм конфликта, то теперь она деликатно предлагала ему участвовать в ее рассуждениях, вместо того чтобы бунтовать. Она не убегала от конфликта, как обычно. Она осознавала, что у нее не идеальный отец, но он – человек, способный измениться в пределах своего эгоцентризма. Цепляясь за идеализированную версию отца в детстве, ей пришлось пройти и через процесс деидеализации отца, и через изменения собственных источников нарциссического удовлетворения, необходимые для здорового развития подростка.

Это стало поворотным моментом для Дейл в подростковом возрасте. Поскольку отец начал уделять больше внимания ее потребностям, это укрепило ее самооценку. В дальнейшем его родительский посыл оказал сильное влияние на них обоих. Они научилась вести дискуссии с разных точек зрения, что ослабило его жесткий контроль над ее мышлением. Он увидел, благодаря саморефлексии, что прекрасно может выжить, не чувствуя себя униженным, если пойдет на компромисс.

Он не чувствовал себя покинутым своей дочерью, а видел, что она ценит его мнение, удовлетворяя его нарциссические потребности и одновременно поощряя его выйти за пределы этих потребностей. Дейл, со своей стороны, поняла, что ей не нужно бунтовать против отца и они могут вести диалог, о котором она и мечтать не могла.

Мать Дейл испытала глубокое облегчение от того, что ее муж ослабил свой контроль над дочерью – по крайней мере, на этот раз. Это дало ей надежду на будущее: возможно, Дейл сможет заботиться о своих потребностях, не жертвуя стремлением отца к тому, чтобы все его желания всегда исполнялись. Он был способен на компромисс, а это самое важное изменение для нарциссического мужчины. В глубине души она верила, что именно его любовь к дочери позволила ему преодолеть ступени «родительского интеллекта» (Hollman, 2015).

У Дейл появилась обширная социальная сеть контактов в школе и безопасное пространство для работы, и она уже не чувствовала себя изолированной отцом. Она стала вести гораздо менее затворнический и уединенный образ жизни. У нее появились новые мечты, новые цели, новые друзья, развивающиеся отношения с матерью, а также возможность и время для исцеления. Это было крайне важно для нее. Также важно, что угроза разрыва нарциссических отношений между отцом и дочерью не привела к нестабильности отца; он оказался более стойким, чем можно было предположить.

В детстве Дейл не знала своих чувств, потому что отец никогда не спрашивал о них. Он был сосредоточен на собственных чувствах и потребностях, как и она. С вновь обретенным признанием она начала расцветать, поскольку другие взрослые в ее окружении ценили ее взгляды и отмечали, что ее роль в жизни заключается не только в том, чтобы служить другим. Для этого не потребовалось обвинений и осуждений, противостояния и прощения. Она просто осознала, что может переучиться и изменить свою роль в семье, чтобы жить более полноценной и счастливой жизнью.

Хотя прошлый опыт сформировал ее личность, он потерял над ней силу. Теперь она могла анализировать то, что она наблюдает, думает и чувствует. Она стала развивать зрелый эго-идеал, включающий в себя ее собственные стремления и амбиции. Это позволило ей более реалистично взглянуть на своих родителей, что освободило ее энергию и внимание, и она смогла больше заниматься собой и своими сверстниками.

На данном этапе полезно вернуться к заключению главы 2, где перечислены пять характеристик здорового самолюбия. Они хорошо применимы к потребностям Дейл, которые ее отец смог принять, поскольку они способствовали ее подростковому развитию. Для воспитания здоровых нарциссических детей важно подать пример здорового самолюбия.

Глава 9
Женщины и их нарциссические мужчины
Как супруги нарциссов могут жить счастливой и здоровой жизнью

Мы познакомились с тремя парами, где были патологически нарциссические мужчины и созависимые женщины, а также с одним патологически нарциссическим отцом и его дочерью-подростком. В этой главе мы попытаемся глубже понять этих женщин, которым в итоге удалось сформировать более здоровое самоощущение. Каждая из них подвергалась серьезному эмоциональному риску и каждая нуждалась в человеке, который предложил бы безусловное принятие, поддержку и одобрение, чтобы восстановиться.

Следует задать несколько вопросов. Какие условия способствовали их созависимости, сделавшей их уязвимыми для нарциссических мужчин? Какие факторы участвуют в динамике созависимая – нарцисс? И наконец, как созависимой женщине добиться изменений, которые позволят ей быть более самостоятельной и в то же время сохранить отношения с нарциссом – если это возможно и не противоречит ее желаниям?

Условия, способствующие созависимости и делающие женщин уязвимыми для нарциссических мужчин

Мы видели, как созависимая женщина (без посторонней помощи) реагирует на менее здорового партнера с недостатком осознанности и уважения к ее неотъемлемым правам и личным потребностям. Согласно Пейсону (2017):

«Созависимой женщине свойственна ментальная парадигма, согласно которой она считает себя менее значимой, чем другие. Ее болезненные чувства, как правило интерпретируемые как подтверждение того, что она неадекватна и не заслуживает любви, вызывают у нее замешательство и неуверенность в себе… Чтобы вернуть себе целостность, созависимая женщина должна осознать свое эмоциональное истощение и обратиться за терапевтической помощью» (С. 75).

Несмотря на свою неуверенность, созависимые женщины в тех случаях, которые мы рассмотрели, лучше понимали собственные мысли и чувства, чем их нарциссические мужчины. Лора и Эва были более способны к саморефлексии и самоанализу, получая обратную связь от меня как их терапевта.

Они могли сопереживать своим чувствам и чувствам других людей. Так их способность регулировать свои чувства и импульсы значительно улучшилась в ходе лечения и по мере того, как они работали над своими отношениями с нарциссическими мужьями.

Однако их боль и низкая самооценка, связанные с пережитым опытом, часто возвращались, принося с собой тревогу и подавленное настроение.

Факторы, участвующие в динамике отношений между созависимой женщиной и нарциссом

Это подводит нас к общим характеристикам созависимых женщин: необоснованное невротическое чувство вины и частичное подавление оправданного гнева. Лора, например, несла на себе тяжелейшее чувство вины, поскольку не могла исправить патологию своего любимого человека – даже несмотря на то, что он причинил ей огромную боль своим предательством. Она часто ставила на первое место его потребности в ущерб себе.

Так созависимая жена часто подавляет чувства, связанные с ее личной автономией и стремлениями. Ее естественное здоровое стремление к достижениям и независимости противоречит ее глубокому чувству неуверенности в себе, тяге к эмоциональной близости и одобрению. Эта потребность в зависимости мешает созависимому человеку найти в себе мужество, чтобы выйти за пределы зоны комфорта и рискнуть реализовать свои цели и амбиции. Так было с Лорой, которая долгое время не могла выбрать для себя один путь и сосредоточиться на нем и постоянно откладывала достижение своих целей.

Лора следовала межличностным моделям поведения, которые удовлетворяли потребности ее мужа, а не ее собственные, что еще больше истощало ее чувство собственного достоинства (Payson, 2017). Другими словами, она была предрасположена к тому, чтобы ориентироваться на других людей, больше реагируя на их потребности, чем на свои собственные. Это соответствовало ее воспитанию, когда она подавляла свои потребности, чтобы угодить эгоцентричным родителям. Эта модель поведения сохранялась и в ее супружеской жизни, пока она не обрела поддержку в моей терапии; тогда она начала искать удовлетворения в своих способностях и формулировать собственные амбиции. Развод в конечном итоге стал тем действием, которое направило ее по собственному пути к независимому функционированию и уверенности в себе.

«Таким образом, ребенок с созависимой невротической раной получает нарциссическое топливо избирательно, прежде всего, когда демонстрирует поведение, направленное на заботу о других, и начинает усваивать, что потребности окружающих имеют приоритет над его собственными нуждами. Так зачастую и появляются эмоциональные раны, порождающие в конечном итоге проблемы, которые мы наблюдаем у созависимого невротика» (Payson, 2017. С. 67).

Однако это в большей степени относилось к Лоре, чем к Эве, успешному педиатру. Но даже Эве пришлось научиться в ходе психотерапии выстраивать правильные отношения со своими пациентами, к которым она проявляла чрезмерную заботу, не учитывая необходимую им автономию и свои собственные границы. (Она давала им номер своего мобильного телефона, писала им ненужные сообщения и часто посещала их мероприятия, как если бы она была их другом, а не врачом.)

Нарциссическая тенденция Уэйда с одержимостью следить за всем, что делает Эва, его склонность контролировать реальность, чтобы поддерживать свое грандиозное «я», совпадали с ее созависимой потребностью в заботе о ней, хотя она и жаловалась, что это слишком навязчиво и подавляет ее. Подобная динамика, однако, часто оборачивалась против нее, когда она воспринимала его действия как эгоистичные и не учитывающие ее потребности. Она могла внезапно выбежать из дома в ярости, не сообщив ему, куда направляется, чтобы собраться с мыслями и восстановить душевное равновесие.

Эве также необходимо было обрести больше самоуважения, наслаждаясь своим хобби. Когда ее ювелирные изделия стали приносить доход, муж обесценил это занятие, и ее дети тоже (копируя пренебрежение отца к творческим увлечениям Эвы).

Эва, в отличие от Лоры, обладала более здоровой самоуверенностью, она верила, что может реализовать свои амбиции. Однако поначалу она оставалась пассивной и избегающей конфликтов из-за отстаивания своих потребностей и прав. К уверенности она пришла позже – с помощью лечения. В этом смысле Эва была более высокофункционирующей созависимой женщиной, чем две другие женщины в этом исследовании.

Если муж тоже проходит лечение, это помогает улучшить отношения. Так, когда Уэйд начал индивидуальное лечение со мной, он стал считаться с недовольством Эвы и обрел некоторую способность к саморефлексии. Он смог чуть лучше понять ее истинные чувства. Хотя вначале он демонстрировал сильную собственническую потребность доминировать, контролируя каждый ее шаг, каждое решение и даже каждую мысль, он начал понимать, почему ей так больно. Эта трансформация произошла благодаря тому, что в ходе терапии Эва рассказала мне о своем детстве, а затем поделилась этим с мужем. Так он осознал ее глубокую потребность во внутреннем исцелении. И когда она более откровенно рассказала о своем прошлом, он проявил сопереживание (при моей терапевтической поддержке), что сделало его более эмпатичным. Он стал лучше понимать целостную и аутентичную личность своей жены, ее безусловную ценность как человеческого существа (Payson, 2017).

Рио не слишком много рассказывал о своей жене-шведке, достаточно молодой женщине по имени Эли, поскольку это отвлекало его от эгоцентричной сосредоточенности на себе. Но, судя по всему, она была иммигранткой из бедной семьи, с шаткой самооценкой. Она слишком много внимания уделяла своей внешности, несмотря на то, что он считал ее красавицей. Можно предположить, что ее внешность и внутреннее «я» не получили валидации в детстве. Приехав одна в Америку, она оказалась на зыбкой почве, поскольку рядом не было никого, кто мог бы постоянно подтверждать ее ценность. Она считала себя неполноценной и поэтому привязалась к Рио, чтобы чувствовать себя более значимой. Поскольку Рио был успешным и сравнительно благосклонно относился к работе Эли, ее зависимость от него повысила ее самооценку. Однако она, должно быть, чувствовала его двойственное отношение к ее достижениям. Она старалась одеваться безупречно, чтобы удовлетворить потребность Рио в жене, которой можно хвастаться, но ей не удавалось постоянно получать от него поддержку, внимание и одобрение. Хотя и условное, но то одобрение, которое он ей все же выражал, было предпочтительнее, чем боль, когда тебя игнорируют или критикуют, что было бы крайне унизительно для нее как для иностранки. Она не ощущала непоколебимого чувства собственного достоинства, как американские женщины, которых она идеализировала. Сосредоточенность на внешнем облике говорит о том, что по какой-то причине она стала уделять чрезмерное внимание своему внешнему «я», поскольку ее внутреннее «я» было лишено прочного основания. Например, Рио тоже был озабочен внешним, поэтому он поддержал ее желание сделать пластическую операцию. Он рассматривал подобное желание как потребность, которую следует удовлетворить, потому что «так устроен мир». Так они постоянно подкрепляли свой созависимо-нарциссический дуэт. Они не понимали, как человек может иметь ценность просто на основании того, что он существует.

Что касается Лоры, Эвы и Дейл, интенсивный внутренний конфликт побудил их глубже заглянуть в себя и свою жизнь. Они стали осознавать и переоценивать свои искаженные представления и открывать для себя более здоровое чувство собственного достоинства.

Когда Дейл вступила в подростковый возраст, ее естественное здоровое развитие привело к тому, что она перестала быть ребенком, играющим роль родителя. При поддержке матери и школьных учителей она оторвалась от нарциссического влияния отца и научилась отстаивать свои потребности здоровым способом. Из любви к ней отец ослабил свою жесткую хватку и сумел поддерживать ее здоровое развитие, что означало серьезное изменение его самосознания.

«Со временем защитные механизмы созависимой женщины, изначально предназначенные для защиты от брошенности, приводят к отречению от себя, поскольку ее межличностные отношения разрушают ее жизненную силу и эмоциональную стойкость… К счастью, поскольку невротические проблемы созависимости являются эгодистоническими (чуждыми для эго), и поскольку созависимая женщина обладает навыками саморефлексии и эмпатии, она с гораздо большей вероятностью обратится за терапевтической помощью и пройдет лечение, чтобы восстановить свою внутреннюю целостность» (Payson, 2017. С. 78).