Текст книги "Мустанг"

Глава 14

Новые следы оставили четыре всадника, ехавшие с юга, и пара отпечатков мне была знакома. Они принадлежали коням парней Бишопа. Кто же тогда тот одиночка, который крадется за Пенелопой?

След вел точно на запад, затем заканчивался в мешанине отпечатков. Натянув поводья, я привстал в стременах, чтобы осмотреться.

Преследователи скорее всего потеряли Пенелопу и, пытаясь отыскать снова, затоптали всю землю. Кружа, я выискивал одинокого всадника. Вел он себя очень осторожно и был хорошим следопытом, такой может найти Пенелопу.

Она направилась к полосе сыпучих песков, где копыта почти не оставляют следов. Затем увидела идущие в ту же сторону гурты овец и некоторое время просто ехала перед ними, овцы полностью уничтожили отпечатки копыт ее лошадей.

Гурт гнали на запад, и это устраивало Пенелопу, но не устраивало меня. На север ей двигаться, конечно, не следовало, слишком далеко до городов, где ее сможет защитить закон. Она правильно выбрала направление, но ехала все же слишком открыто. Может, она хочет попасть в Симаррон… Кто ее знает? О чем они говорили с Мимсом перед его смертью? Старик хорошо знал те края и наверняка многое рассказал Пенелопе.

Овцы были хорошим прикрытием, однако Лумис и Бишоп со своими парнями могли обогнать гурт и обнаружить ее следы. Но так ли это? Я не уверен. Возможно, она где-нибудь свернула? Девушка уже доказала, что необычайно хитра и умна. Управляться с тремястами фунтами золота, двумя вьючными лошадьми и одной подменной, потому что наверняка прихватила с собой коня Мимса, зная, что за тобой по пятам идет погоня, совсем непросто. Я подозревал, что она свернет с пути стада при первой же возможности. Пенелопа, несомненно, ехала намного впереди его. С таким количеством золота она никому не станет доверять, даже пастухам.

Я держался следов гурта, высматривая отпечатки копыт лошадей Пенелопы. Овец гнали к известному сосновому бору, вокруг которого раскинулись прекрасные пастбища с густой и сочной травой. Примерно в миле, близ гор, тянулись две гряды холмов, к северу от которых лежал один невысокий холм.

Въехав на него, я остановился и осмотрелся. Гурт прошел севернее, на земле же – кроме следов овец да собачьих лап – ничего.

Обогнув холм, проехал между двумя вершинами южнее. Мне часто приходилось скрываться от людей, и я бы не упустил такое место. Если Пенелопа свернула сюда, пастухи не увидели бы, что она исчезла, пока не миновали холмы, а к тому времени она могла найти себе подходящее убежище. Вот никто и не узнал бы, куда она направилась. Миновав холмы, я неожиданно наткнулся на знакомые отпечатки копыт. Тем не менее мне пришлось проехать еще с полмили прежде, чем снова встретить эти следы. Пенелопа пользовалась каждым клочком земли, покрытым песком или скалами, чтобы не оставлять практически никаких следов.

Теперь стоило прикинуть, куда она едет. Ближайший город – Симаррон. Дальше через горы на север – Элизабеттаун, за ним – Таос. На каждой миле Пенелопу подстерегала опасность, однако ей нельзя было отказать в хладнокровии и смелости, к тому же у нее явно был план. Я догадывался, что она проедет Симаррон.

Да, эта девушка с Востока провела нас всех. Одна-одинешенька упорно пробирается по нехоженым землям, обходя ловушки и оставляя в дураках ораву отпетых головорезов.

Теперь ее след был четким, я пустил по нему мустанга галопом. Пенелопа обгоняла меня на несколько часов, когда пересекла Канейдиан, но вела вьючных лошадей слишком быстро. Нести мертвый вес значительно тяжелее, чем всадника.

Эти места уже освоили скотоводы, и рано или поздно она должна повстречать ковбоев. Конечно же, встреча произошла, и Пенелопа опять поступила умно. Она обменяла своих лошадей на свежих и быстрых. Но прежде чем совершить обмен, спрятала золото в холмах.

Прошло около часа с ее отъезда, когда я доскакал до лагеря этих пастухов и тут же увидел ее лошадей, пасущихся в табуне. Вид у них был загнанный.

Я не задавал никаких вопросов. Как всегда меня пригласили к костру перекусить. За едой предложили свежего коня и я согласился, хотя у меня не было ни малейшего желания бросать Серого. Я так и сказал этим ребятам. Они обещали при первом удобном случае обменять любую другую лошадь на мустанга.

– Далеко едешь? – спросил один из ковбоев.

Я пожал плечами.

– Да. Собираюсь навестить родственников в Море. Их зовут Сэкетты.

– Слыхал. – Ковбой взглянул на меня с интересом. Тайрел и Оррин были известными людьми в Нью-Мексико.

Мне ни к чему было ставить в известность этих парней о том, что я еду следом за Пенелопой Хьюм. Они все равно бы ничего не сказали, поскольку наверняка приняли бы сторону симпатичной девушки, и я их понимал.

– К северу отсюда встретил нескольких всадников, – сказал я. – Кажется, они за кем-то охотятся.

Мне дали крепкого коня с примесью моргановских кровей, хорошего коня по любым меркам.

Выехав из лагеря, я скоро обнаружил место, где Пенелопа прятала золото, пока меняла лошадей. Здесь она снова погрузила его на вьючных животных и помчалась так, словно ее преследовал рой разгневанных пчел. Скорее всего старалась наверстать потерянное время.

Я вспомнил о Форт-Юнионе… Так что, она направлялась к нему? Там стояли армейские части, там можно рассчитывать на безопасность. Хотя появление молодой женщины, путешествующей в одиночку с таким количеством золота, вызовет массу вопросов.

Однако ее следы вели прямо к Форту. К тому времени мне уже удалось мельком увидеть ее кавалькаду. Заметила ли она меня? Как бы там ни было, ее ждал крупный разговор. Мне не терпелось узнать, кто убил Гарри Мимса – да еще так подло. Следы одинокого всадника больше не попадались, как и следы группы всадников в юга.

Наконец мне стало окончательно ясно, куда она направляется – в Лома-Парда.

В этом маленьком городке на реке Мора царили грубые и жестокие нравы. В нем проводили свободное время солдаты из Форт-Юниона и ошивались разного рода бродяги и бездельники – как мужчины, так и женщины. В Лома-Парда меня знали, но Пенелопа здесь с золотом, что ягненок в стае голодных волков.

Когда она достигла города, я отставал всего на четыре-пять миль, но помешать ей не мог. Ее лошадей увидел уже в коррале.

Не заходя в салун, в котором Пенелопы наверняка быть не могло, поехал в мексиканское кафе чуть дальше по улице. Час был неурочный, и хозяева с радостью меня встретили, а женщина, прислуживающая за столиками, посмотрев на меня, покачала головой:

– Сеньор Нолан, что же вы с собой делаете? Вы так устали!

Оглянувшись, я поймал свое отражение в зеркале – здоровый мужик, потный, грязный, которому срочно нужно побриться, помыться, постричься и переодеться в чистую одежду. Ему также не помешали бы несколько часов сна.

– Сеньора, – спросил я, – не приехала ли сегодня в город девушка?

– А? Значит, дело в девушке? Да, я ее видела совсем недавно.

– Где она? Куда пошла?

– Куда можно пойти в Лома-Парда? Она здесь.

– Где здесь?

Сеньора пожала плечами.

– Где-то в городе. Откуда я знаю?

Сидя за столиком, я смотрел в окно на улицу, стараясь не заснуть после сытного обеда с кофе.

В этот час на улице никого не было. Но скоро городок проснется, из Форт-Юниона приедут солдаты в гарнизонном фургоне либо на попутных повозках фермеров и горожан, остановленных по дороге. В Лома-Парда закипит жизнь. Убийства тут были обычным делом. Можно себе представить, какие страсти разгорятся, как только пройдет слух о золоте. Где же скрылась Пенелопа с сокровищами?

А каково мое место в этой истории? Я дал Пенелопе и Мимсу возможность бежать от бандитов, и вот Мимс убит. Пенелопа не потратила ни секунды, чтобы найти меня, не оставила ни единого знака по дороге. Она приехала в город, где я меньше всего ожидал ее повстречать. Даже и не представлял, что она о нем знает.

По праву часть этого золота принадлежала мне. Я его нашел, выкопал, сохранил и вот теперь сижу с четырьмя долларами в кармане и шрамом на голове за все мои заботы. Но тут вспомнил о деньгах, которые получил за то, что провел Лумиса и Пенелопу к горе Кроличьи Уши. Пятьдесят долларов! Значит, я еще не банкрот. Почти двухмесячная зарплата ковбоя. Мне известны люди, которые присматривали за стадом и за меньшую сумму.

Пока я сидел и думал, на улице появились верхом на конях Нобл Бишоп, Джекоб Лумис, Ральф и Сильвия Карнсы. Они тоже были покрыты пылью, измучены долгой дорогой и ехали медленно, оглядывая дома. В их глазах горел огонь, который может зажечь только золото.

Меня они не заметили, не догадаются о моем присутствии и побывав в коррале: мустанга-то я обменял на высокого вороного коня.

Вот тут я разозлился по-настоящему. Где же Пенелопа и где золото?

Я сломя голову носился по горам и прерии, убиты один хороший человек и еще парочка похуже. И все ради чего? Чтобы большеглазая девица удрала с целым состоянием? Она имела на него такое же право, как и все мы. Что из того, что Натан Хьюм был ее родственником? Золото много лет пролежало в земле, и без меня его никогда бы не нашли.

Я быстро встал из-за столика, чуть его не опрокинув, оставил возле тарелки полдоллара и зашагал к двери.

Сеньора бросилась за мной.

– Погодите минутку, сеньор! Ваша сдача!

– Возьмите ее себе. Накормите меня чем-нибудь, когда я окажусь на мели.

Послеполуденное солнце светило жарко, но я не замечал его обжигающих лучей. Перейдя дорогу, толкнул распашные дверцы салуна. Хозяина звали Бака. Он сам стоял за стойкой бара, и я заметил, как сузились его глаза, когда он посмотрел на меня.

– Бака, – резко сказал я, – сегодня утром в город приехала девушка, она где-то прячется. Ты знаешь здесь все. Скажи, где она?

– Извините, я…

– Бака, меня зовут Нолан Сэкетт. Ты меня помнишь?

Он колебался. Стоило ему позвать, и на помощь кинулись бы пятнадцать-двадцать крутых ребят. Тогда мне не поздоровилось бы. Но в тот момент мне было все равно, и похоже он это понял.

– Она у Хромой Энни. Но не в доме, а в коттедже. Если хочешь – рискни. У нее есть оружие, и я слыхал, она стреляет в первого встречного.

– В меня не выстрелит. – Однако даже когда я это произнес, уверенности во мне было мало.

Я вышел наружу. Яркое солнце, как кулаком ударило по глазам, и несколько секунд я, мигая, стоял на крыльце. Меня все еще разбирала злость, надо было срочно увидеть Пенелопу и узнать от нее правду.

Мимс умер. Не она ли расправилась с ним? Кто еще мог бы так близко к нему подобраться? Мысли мучили меня, и в глубине души я не желал им верить.

Коттедж Хромой Энни стоял на окраине под высокими тополями. Я шагал по пыльной улице, жалея, что не взял коня. Ни один уважающий себя ковбой не пойдет пешком по городу, но у меня не было времени, чтобы сходить в корраль. Ведь Бишоп с компанией в городе и наверняка ищут девушку и меня.

Дверь открыла Энни. Она работала в дюжине западных городков, я знал ее по Форт-Гриффину и Доджу.

– Энни, я хочу повидаться Пенелопой Хьюм.

– Ее здесь нет, Нолан.

– Со мной не стоит так разговаривать, Энни. Я знаю, что она в твоем доме, и ей не мешало бы узнать, что Лумис, Бишоп и все остальные – в городе.

– Пусть войдет, – послышался голос Пенелопы.

Энни отступила, я шагнул в затененную комнату и снял шляпу. На Пенелопе был серый дорожный костюм. Я остолбенел. До этого момента я не отдавал себе отчета в том, как она красива, хотя всегда считал ее привлекательной.

– Мистер Сэкетт, я думала, вы погибли!

– Вы имеете в виду, как Мимс?

– Бедный дядя Гарри… его застрелил Флинч.

– Флинч?

Как я мог о нем забыть? Во Флинче текло достаточно индейской крови, чтобы он смог незаметно подобраться к человеку.

– Хотите, чтобы я этому поверил?

– Конечно. Не станете же вы обвинять меня в том, что я убила этого прекрасного старика?

– До этого вы отлично справлялись со всем.

Я упал в кресло и положил шляпу на пол рядом с собой.

– Нам надо поговорить.

Она бросила взгляд на Энни.

– Не сейчас.

Энни посмотрела на нее, потом на меня.

– Хотите, чтобы я вышла? С ним вы в безопасности, – добавила она для Пенелопы.

Я усмехнулся.

– Вот уж не сказал бы.

– Я имела в виду, что вы джентльмен. Преступник, конечно, но джентльмен.

– Ну… и на том спасибо.

– Я пройдусь. Хочу повидать Дженни.

Энни взяла шляпку, приколола ее к волосам булавкой, вышла и прикрыла за собой дверь.

– А ты неплохо путешествовала, – неохотно признал я. – Особенно тебе удалось уловка со стадом овец.

– Она никого не обманула.

– Обманула. Их обманула, – я холодно поглядел на нее. – Но не меня.

– Что касается путешествий, у меня был хороший учитель. Наверное, даже самый лучший.

– Кто?

– Как кто? Вы, конечно. Я внимательно наблюдала за вами и училась. Вы очень осторожный человек.

Она смотрела на меня с каким-то странным выражением.

– Вы не спросили о золоте.

– Я к этому подходил.

– Вы действительно не слишком похожи на преступника, мистер Сэкетт. Настоящий преступник первым делом справился бы о сокровищах.

– Может и так.

Я огляделся – маленькая чистенькая комната в небольшом глинобитном доме, но обставлена хорошо: ничего аляповатого или безвкусного. Иногда мне приходилось бывать в достойных домах, и я отличаю хорошее от плохого.

– Откуда вы знаете Энни? – спросил я.

– Ее тетка шила для моей матери. Случайно вспомнила, что Энни сейчас живет в Лома-Парда. Она единственная, к кому можно было обратиться за помощью. Наверное, вы думаете, что приличная девушка не должна даже здороваться с Энни?

– Ничего подобного я не думаю. Энни – нормальная женщина. Мы давно друг друга знаем. Но вы представить не можете, что бы случилось, если бы кто-нибудь разнюхал, что у вас столько золота! Весь город сошел бы с ума. К тому же вас ищут.

– У Энни есть знакомый владелец каравана грузовых фургонов. Она обещала договориться, чтобы тот помог мне добраться до Санта-Фе. – Немного помолчав, она сказала: – Я только что приготовила кофе. Хотите?

Пока она ходила за кофейником и чашками, я поглубже уселся в мягком, удобном кресле. Хотя и с опаской, потому что не слишком полагался на прочность комнатной мебели. Я больше привык к нарам в ковбойском бараке да стульям у стойки бара. Такая мебель, как в этой комнате, не очень-то подходит к моим габаритам. Но домик показался уютным, мне все в нем понравилось. Даже рукоятка револьвера, высовывающаяся из-под рукоделия, сваленного на столе.

Пенелопа принесла кофе, разлила его по чашкам, затем уселась сама – рядом с оружием.

– Грузовой караван отравляется сегодня вечером, – сказала она. – В нем десять фургонов. Энни договорилась, что мне отдадут один.

– Где золото?

Она ушла от прямого ответа:

– Я хочу, чтобы вы получили часть. В конце концов без вас я не нашла бы его и уж конечно не смогла бы защитить.

– Спасибо, – сказал я. – Не могу сидеть и ждать, пока за вами придут. Мне надо найти Лумиса… и Флинча.

– Остерегайтесь его. После того, как Флинч убил мистера Мимса, мне пришлось бежать от него. Я его боюсь.

Держа в руке чашку, я лихорадочно обдумывал ситуацию. Мне показалось, что она пробыла на кухне чуть дольше, чем следовало. Я выпил кофе, поставил чашку и встал.

– Вы уходите?

– Мы еще увидимся. Буду к отходу каравана.

Нагнувшись, я поднял шляпу. Ее рука лежала возле револьвера – случайно ли? Не спеша поднялся, поправил кобуру и увидел, что она смотрит на меня тепло и ласково. Вся штука заключалась в том, что мне хотелось ей верить. И я почти убедил себя, что доверяю ей, однако до конца полагаться не мог.

Я быстро прошел мимо нее на кухню, открыл дверь черного хода и вышел. На крыльце постоял, огляделся. Во дворе была маленькая конюшня, дом и двор затеняли высокие тополя. В тот момент в доме что-то переменилось, и я инстинктивно отскочил к углу фасада. Бросив быстрый взгляд вдоль улицы, стал медленно искать глазами удобные для засады места.

Меня предупредил легкий шорох за спиной. Резко обернувшись, заметил, как Лумис поднимает к плечу ружье. Рукоятка револьвера сама прыгнула мне в ладонь, я выстрелил ему в грудь, и ружье с глухим грохотом выпалило из обоих стволов в землю.

Отскочив к тополям, я пробежал мимо длинного сарая, медленно, как бы гуляя, вышел на улицу и присоединился к людям, высыпавшим из салуна.

– Что случилось? – спросил кто-то.

– Стреляли дальше по улице. Может, собирались приготовить на ужин индейку, – ответил я и зашагал к салуну Баки, где можно было услышать свежие новости. Бишопа там не оказалось.

Тогда я отправился в корраль, вывел вороного, оседлал и привязал в тени у изгороди.

Мне пришла в голову одна идея. Лошади Пенелопы находились в коррале, в том числе и вьючные, однако сумок не было и в помине. Пенелопа не знала, в каком доме живет Хромая Энни, поэтому не рискнула привезти золото в город. Девушка, ведущая в поводу по улице Лома-Парда трех лошадей, две из которых вьючные, вызвала бы нездоровый интерес.

Не привезла она золото и к корралю, потому что в противном случае ей пришлось бы самой на виду у всех доставать самородок за самородком… если только она не расстегнула подпруги и сумки не упали на землю. Нет, этого она не сделала из страха, что сумки лопнут или содержимое их увидят.

Значит, золото спрятано где-то возле города. Прежде чем появиться в Лома-Парда, Пенелопа быстро выгрузила его и оставила в каком-то укромном месте.

Глава 15

Положив руку на седло, я стоял и припоминал тропу в город. Я же следовал за ней по пятам всю дорогу до Лома-Парда. Так где же она свернула в сторону, чтобы спрятать драгоценный груз?

Нет, я не все время шел по ее следам. Именно перед въездом в город мне пришлось срезать угол в надежде догнать Пенелопу.

Сев в седло, я объехал корраль дальней стороной и двинулся по переулкам к окраине, стараясь никому не попадаться на глаза. По пути вспомнил, что существует еще одна дорога, которая ведет на запад к горам Сангрэ-де-Кристос, а затем на юг в Лас-Вегас и дальше в Санта-Фе. Ею иногда пользовались грузовые караваны. Может, Пенелопа обогнула город, вышла к этой тропе и свалила мешки где-то там?

Через десять минут я ехал по дороге к Сангрэ-де-Кристос, выискивая, куда можно спрятать поклажу. Где бы я сам оставил тяжелый груз, чтобы позже его легко найти?

Было еще светло, хотя солнце уже садилось и начинали сгущаться сумерки. По пыльной дороге вороной шел почти бесшумно.

В последний момент, когда стала подкрадываться темнота, я заметил участок пожелтевшей и примятой травы, вокруг которого были разбросаны сосновые шишки и иголки. Остановив коня, я внимательно его осмотрел. Отметину в траве явно оставила упавшая сосна длиной футов десять. Теперь она лежала чуть дальше, все еще опираясь сломанным комлем о пень, удерживаемая полоской дерева и коры. Кто-то поднял верхушку и перетащил ее в сторону, оставив открытым то место на траве, где она пролежала по меньшей мере несколько недель.

Спешившись, я подошел к сосне. Тут и обнаружил полные вьючные мешки. Грузовой караван будет проходить совсем рядом, Пенелопе не составит никакого труда погрузить их в фургон.

Нагнувшись, я обеими руками ухватился за вьючное седло и выпрямился. Пройдя футов пятьдесят, опустил золото на землю, передохнул и пошел дальше. Минут через двадцать вернулся к коню и объехал это место, затаптывая следы. Потом отправился в город, привязал вороного у коновязи напротив закрытого на ночь магазина.

Поднять и перенести триста фунтов для меня не проблема, я был лесорубом, работал грузчиком на речном пароходе. Приходилось и диких мустангов объезжать и бороться с тысячефунтовыми бычками. По-моему, я родился уже сильным и все, что поднял, мог унести… чем часто и пользовался.

Перепрятав золото, я выиграл лишь несколько часов. К рассвету за ним начнется настоящая охота. Теперь мне предстояло устроиться возчиком в караван. А управляться с упряжкой лошадей мне не привыкать.

Стоя в темноте рядом с конем, я проверил револьвер и ножи, потом отправился в салун Баки, где, конечно, собрались возчики грузовых фургонов.

В салуне было полно солдат из Форт-Юниона, танцевавших с девочками Баки. Там и тут стояли суровые мексиканцы. Это тоже были люди Баки, с ними лучше не связываться.

Глаза бармена остановились на мне, как только я вошел в салун, и пока пробирался к стойке, он не отрывал от меня взгляда. Я встал рядом с ним и заказал выпивку.

– Gracias, Бака, я нашел ее.

Он пожал плечами.

– Ну и хорошо. Энни сказала, что ты честный парень.

– Еще одно, Бака. Если в городе начнется заварушка, знай, Что против тебя я ничего не имею. Нам не из-за чего спорить и ссориться.

– Да, я понимаю. – Он сделал жест, чтобы ему принесли стакан, и налил мне виски.

– За вас, сеньор, и за удачу… – Мы выпили, и Бака осторожно поставил стакан на стойку. – Здесь Нобл Бишоп. Он о вас спрашивал.

– Мне нечего скрывать. Если он хочет меня увидеть, пусть приходит.

– Это из-за сеньориты?

Я ответил уклончиво, потому что не хотел врать и не хотел, чтобы хозяин салуна что-либо заподозрил.

– Она симпатичная девушка, – сказал я, – и настоящая леди.

– Я слышал то же самое.

– Честно говоря, я ищу работу. Надо на время скрыться с глаз. Никому не нужен ковбой или возчик грузового фургона? Но только не дилижанса. Грузового возчика никто не замечает, а кучер дилижанса у всех на виду.

– В городе сейчас человек по имени Олли Шеддок. Сегодня вечером он выводит грузовой караван, в Лас-Вегасе его ждут другие фургоны.

Я пересел к столику у стены и стал ждать Шеддока. Вообще-то я терпеливый человек, но сейчас чувствовал себя как на иголках. Золото заставляет волноваться. Меня беспокоило, что я так и не встретил ни Бишопа, ни Сильвии – никого из их банды.

Когда вошел Шеддок, Бака указал ему на меня. Я не сомневался, что хозяин салуна хотел побыстрее от меня отделаться.

Олли Шеддок был полным, жизнерадостным человеком со светлыми, начинающими седеть волосами. Он протянул руку.

– Каждый, кто носит фамилию Сэкетт, – мой друг. Я тоже из Теннесси.

– Знаешь Тайрела и остальных?

– Привез сюда, на Запад, и матушку и младших братьев. Сам я с Камберлендских холмов.

– А я с Клинч-Маунтинс.

– Там живут хорошие люди. У меня среди них есть родственники. Что могу для тебя сделать?

– Хочу наняться возчиком, можно даже без оплаты. Но мне нужен последний фургон при выезде из города.

Его лицо стало серьезным.

– Ты связан с той девушкой?

– Вроде как. Я погружу то, что надеется погрузить она. Эта девушка получит свою долю в Санта-Фе. Просто хочу быть уверен, что получу свою.

– Ты – Сэкетт. Для меня этого достаточно.

Он подал знак, чтобы принесли бутылку.

– Нолан, я тот, кто сделал Оррина политиком. Вообще-то ребята сбежали на Запад, потому что дома, в Теннесси, я был шерифом. Тайрел положил конец кровной вражде Сэкеттов с Хиггинсами, прикончив Длинного Хиггинса. Я мог арестовать его, но он уехал на Запад, чтобы не усложнять ситуацию, ведь я был другом семьи…

– Хорошо, ты можешь мне оставить место для пары вьючных мешков в середине фургона?

– Ясное дело. – Шеддок налил в стакан виски. – Ты знаком с Тайрелом и Оррином?

– Нет. Только слышал о них.

Веселье в салуне уже било через край, и мне захотелось уйти; кроме того, я должен был убедиться, что с Пенелопой все в порядке. Ох, уж эта мне красотка! Я никак не мог ее раскусить. Она выходила на кухню, чтобы сварить кофе… и подать сигнал Лумису?

Вскоре Олли Шеддок поднялся и ушел, сказав, где мы встретимся. Мне повезло, что он оказался другом Сэкеттов и родился на теннессийских холмах. Я о нем и раньше слыхал, но только как о владельце нескольких линий грузовых фургонов в Нью-Мексико и Аризоне.

Через несколько минут я расплатился и выскользнул в боковую дверь салуна. Бака смотрел мне вслед, без сомнения радуясь, что я наконец покинул его заведение. Драки и кровавые разборки с оружием были несчастьем таких городков, как Лома-Парда.

Ночь были тихой и прохладной. На темном небе сверкали яркие звезды. Из салуна доносились голоса и приглушенная мелодия музыкального автомата. Откуда-то тянуло дымком костра.

У дверей я остановился и немного подождал, с удовольствием вдыхая ночной воздух и давая глазам привыкнуть к темноте. Сейчас попасть в какую-нибудь переделку мне было не с руки. Золото я перепрятал, о выезде из города договорился, и отправлялись мы меньше чем через час.

Прижимаясь спиной к стене, дошел до угла, осмотрелся. Чуть дальше в доме Хромой Энни горел свет. Энни, конечно, на работе, а Пенелопа, наверное, сидит в комнате и ждет отъезда.

Мне стало горько от мысли, что ей все равно, увидимся мы или нет. Не из тех я, о ком девушки мечтают. Мои ладони годятся для оружия и инструментов, для самой трудной работы, для перетаскивания тяжеленных мешков, но едва ли – для ласк, да и не приходилось им никого ласкать. А такая девушка, как Пенелопа…

Нечего об этом думать. Она сбежала, бросила меня и радовалась, что удалось провести простака. А то, что случилось с Гарри Мимсом… Может быть, все было и так, как она рассказала, но доверия к ней у меня не было. Выглядела же она такой дружелюбной, такой мягкой и сердечной, что часто я терял здравый смысл.

Где-то рядом были Сильвия и ее братец. Я о них почти не думал. Но они-то уж наверняка придумали, как со мной расправиться, и в своих планах будут рассчитывать на Нобла Бишопа.

Я вышел на улицу, которая освещалась только светом из окон, и направился туда, где оставил вороного.

Конь, почуяв меня, тонко заржал и ткнулся нежными ноздрями в ладонь. Я вынул кусок сахара и скормил ему, затем отвязал вороного и повел в темноту.

Ну, скоро все кончится. Через несколько минут я буду сидеть на козлах грузового фургона, катящегося из города. Потом возьму золото, погружу его, как следует прикрою, и тронусь в сторону Лас-Вегаса и Санта-Фе.

Что сделает Пенелопа, когда обнаружит, что золото пропало? Поедет ли она дальше или останется, чтобы отыскать его?

С этими мыслями я забрался в седло и обогнул городишко, направляясь к стоянке фургонов.

С гор Сангрэ-де-Кристос дул прохладный, свежий ветер, доносивший приятный запах хвои и воспоминания о заснеженных вершинах. Напротив церкви я попридержал коня и оглядел улицу. В одном из салунов послышался дикий техасский клич, а за ним выстрел – вероятно какой-то развеселившийся солдат или ковбой. На холмах за городом, на что-то жалуясь, разговаривал с луной койот.

Подъехав к фургонам, я остановился рядом с последним и привязал коня к заднему борту, затем достал из седельного чехла винчестер и положил его на козлы поближе к себе.

Из темноты вышел человек и направился в мою сторону.

– Сэкетт? – спросил он.

Я узнал Олли Шеддока.

– Здесь.

Он подошел ко мне с тлеющей во рту сигарой.

– Тебя интересует та девушка?

– Немного.

– Она не пришла, а нам уже пора отправляться. Как по-твоему, она могла отказаться от своей затеи?

– Едва ли.

Еще одна западня? Пенелопа сказала, что уезжает сегодня вечером. Должен ли я пойти и отыскать ее? Что, если ее захватили Сильвия с Ральфом?

– Как скоро мы отправляемся? – спросил я.

– Минут через пятнадцать. Жду, пока загрузится вон тот фургон.

– Пойду схожу за ней.

– Лучше тебе подождать здесь, – сказал Олли Шеддок. – Если хочет, сама придет.

– Понятно.

– Сэкетт, я слышал разговоры в городе. Будь осторожен. Кто-то нанимает ганфайтеров. Ты же знаешь Лома-Парда – за деньги можно достать все, здесь заказное убийство стоит дешево.

– Кто нанимает?

– Понятия не имею.

Я с удовольствием подставил лицо ветру с гор. Сейчас не время умирать. Странно, но я меньше думал о золоте, которое мне предстоит подобрать, чем о холодящем лицо ветре или о девушке. Золото у меня не задерживалось. Когда оно ко мне попадало, я его тратил и больше не вспоминал.

– Ты ее любишь? – спросил Олли.

Люблю ли я ее? Наверное нет. А что такое любовь? Не уверен, что знаю, и всегда остерегался давать волю чувствам. В конце концов, ну кому я нужен? Бродяга с двумя крепкими кулаками да револьвером.

Если бы кто-то другой задал этот вопрос, я бы его послал подальше, и на этом бы дело кончилось, но рядом стоял Олли, друг моих родственников и уроженец Теннесси.

– Не знаю, что тебе сказать, Олли, – ответил я. – К тому же я ей не доверяю. Вторая девушка – темноглазая Сильвия – та просто дрянь. С ней я успел познакомиться. А Пенелопа… Считай, что я еще не решил.

– Будь осторожен, сынок. Будь осторожен.

Он имел в виду одно, а я понял другое. Подойдя к коню, я сменил сапоги на мокасины.

– Олли, я скоро вернусь. Обожди меня.

До дома Энни было не более ста пятидесяти ярдов, и я быстро подошел к тополям. Во рту пересохло, сердце тяжело бухало в груди; я не ведал отчего – то ли от предчувствия беды, то ли из-за этой девчонки, о которой я запрещал себе думать. Да, толку от этого запрета было мало.

В салуне Баки веселились, звучала музыка, люди пели, смеялись и пили, играли в карты и смотрели на женщин, перебирая в руках монеты и фишки. Я видел стоящих у коновязи лошадей, видел, как из переулка вышел мужчина со звенящими шпорами в большом сомбреро и пересек улицу, направляясь к салуну.

В домике Энни ярко и приглашающе светились окна, вдруг я почувствовал неожиданно острое желание, чтобы точно так же светились окна моего собственного дома, и ясно представил себе, как прихожу домой, где меня ждут тепло, уют, созданные руками заботливой милой женщины. Ладно, размечтался. Нолан Сэкетт едва ли до этого доживет.

Давным-давно я научился ходить, как дикое животное, и теперь мои мокасины ступали бесшумно. В сапогах мне бы не Удалось неслышно подобраться к дому, а в мокасинах я ступнями чувствовал каждую веточку, поэтому ни одна не хрустнула, не зашуршал ни один лист.

Оказавшись на расстоянии пятидесяти футов от коттеджа, я снова остановился, прижавшись к стволу дерева. В доме не слышалось ни звука, я подкрался поближе и осторожно заглянул в окно.

Пенелопа сидела за столом, разливая кофе, а напротив нее я увидел Сильвию Карнс!

Рядом с Сильвией сидел Нобл Бишоп. Из кухни вышел Ральф с тарелочкой пирожных. Когда он наклонился, чтобы поставить их на стол, я услыхал, как Пенелопа что-то сказала насчет времени. Все посмотрели на стенные часы.

Пенелопа закончила разливать кофе и откинулась на спинку стула, взяв свою чашку. Передо мной сидели люди, считавшиеся врагами, и разговаривали как ни в чем не бывало – светское общество, ни дать ни взять собравшееся на чашку кофе. Значит, я все-таки оказался в дураках?

Наконец Пенелопа поставила чашку, что-то сказала Сильвии о тарелках, встала и надела капор. Она повернулась и, очевидно, попрощалась со всеми.

Будто призрак, я скользнул обратно под деревья и вернулся к фургонам. Олли терпеливо ждал.

– Сейчас она подойдет.

– Ты с ней разговаривал?

– Нет, но она идет.

– Я определил ее в предпоследний фургон, раз уж вы оба решили по дороге остановиться.