Текст книги "Жила Комстока"

Глава 18

К весне ветры сделались еще более резкими. Они с шумом врывались в город, разбиваясь о стены хижин и салунов. Скудные запасы топлива почти истощились, и многие поселенцы, чтобы приготовить пищу, топили печки полынью. Бесшумный снег падал на крыши, проникал в трубы очагов и щели плохо сколоченных домишек, припорашивал спящих, словно укрывая их белым одеялом.

Наступила весна 1860 года. Холода прекратились, но ветры не унимались. Они разносили по воздуху клубы песка, гулко бились в немногие уцелевшие окна, но к началу марта нашлось уже несколько отчаянных смельчаков, рискнувших переправиться через заснеженные горные перевалы.

Как-то утром Тревэллион спустился в город. Джон Мур, только что прибывший с грузом продуктов и спиртного, уже строил себе салун, и вокруг него толпился нетерпеливый люд. Зимние запасы виски подошли к концу, а это было равносильно катастрофе.

Джим Ледбеттер пришел в кондитерскую раньше Тревэллиона и уже помогал Мелиссе готовить завтрак.

– Мой повар ушел, – посетовала она. – Купил инструменты и занялся добычей золота.

– А зря, здесь он был как раз на своем месте, – заявил с порога Уилл Крокетт, закрывая за собой дверь.

Тревэллион налил кофе себе и ему.

– Ну что, готовы заглянуть ко мне на «Соломон» и осмотреть шахту?

Вэл пожал плечами.

– А вы готовы заплатить пятьдесят долларов за то, что я пройдусь туда и обратно и дам, быть может, какой-нибудь совет?

– Ох, ну и характер у вас!

– У меня есть и собственный участок, причем довольно приличный.

– Ба! Да видел я участок этого Макнила! Там только намек на руду. С таким не стоит и возиться.

– Думаю, мы с вами по-разному смотрим на одни и те же вещи, – возразил Тревэллион. – Я всю жизнь изучаю породы и формы залегания пластов. А вы занимались торговлей или чем-то вроде того. Так ведь?

– Ну знаете… человек всему может научиться, – возразил Крокетт.

– И должен благодарить за это Господа, – заметил Ледбеттер, который только что подошел и присоединился к ним.

– Джим, когда поедешь, я отправлю с тобой руду. Там на десяток мулов наберется.

– Ну что ж, отлично, – с недовольством в голосе проговорил Крокетт, – пусть будет пятьдесят долларов! Надеюсь, вы заслуживаете этих денег.

Тревэллион кивнул в знак согласия.

– Тогда завтра утром.

В разговор вступила Мелисса:

– Прислушайтесь к его советам, Уилл.

Он раздраженно посмотрел на нее.

– Послушайте, разве я не говорил вам, что…

– Нет, Уилл, не говорили. Но неужели вы всегда показываете свои карты другим игрокам?

– Конечно нет. Только это совершенно разные вещи. Как он может управлять прииском, если не будет знать истинного положения дел?

– Я только прошу вас не раскрывать своих карт. Во всяком случае, не все.

Когда она ушла на кухню, Крокетт сказал:

– Мелисса замечательная девушка, но иногда ей, похоже, кажется, что я ребенок.

Ледбеттер покачал головой.

– Это не совсем так, Уилл. Мелисса слышит множество разговоров. Ведь на чашечку кофе в кондитерскую заглядывают и старатели и дельцы, так что здесь можно много чего узнать. Вы хороший человек, Уилл, только слишком доверчивый. Слишком.

– Беда в том, – вставил слово Тревэллион, – что когда у человека есть толковый помощник, то постепенно он перепоручает ему все больше и больше работы, и в конце концов тот полностью забирает дело в свои руки.

– Но только меня это не касается, – возразил Крокетт и встал. – До завтрашнего утра, Тревэллион.

Когда он ушел, Вэл спросил:

– А кто все-таки такой этот Хаскет? Я слышал о нем, но самого никогда не видел.

– Ко мне он не заходит, – ответила Мелисса. – Так что я совсем не знаю его, хотя вполне может оказаться, что он заслуживает доверия. Только мне кажется, что нельзя слишком доверять кому бы то ни было.

– Хорошо, что вы это понимаете, – заметил Тревэллион.

Мелисса покраснела, потом продолжала:

– Он живет уединенно. Наверху у него хижина, и все свое время он проводит в ней или в конторе за своими бухгалтерскими отчетами.

– Не пьет, не жует табак, – прибавил Ледбеттер, – и, похоже, ничто его не интересует, кроме этого прииска.

– Он горняк?

– Сам увидишь, что нет. Впервые я услышал о нем лет шесть-семь назад, еще в Сакраменто. Он скупал по дешевке руду у тех, кто срочно нуждался в деньгах.

На следующее утро Тревэллион спустился в город и подъехал к прииску Крокетта. Теперь он уже знал, что Уиллу Крокетту принадлежал участок в сто пятьдесят футов, где он вырыл пятидесятифутовой глубины шахту. От нее шла горизонтальная выработка с признаками руды. Внезапно выработка прерывалась, и вправо от нее открывалась другая. Здесь признаки обогащенной породы были налицо, и по мере продвижения вглубь мощность жилы увеличивалась.

Показатели выглядели многообещающе, и на «Соломоне» уже отгрузили несколько обозов руды для дальнейшей обработки. Эти последние новости широко обсуждались в городе, где ничто не могло укрыться от посторонних глаз.

Крокетт ждал возле устья шахты. Молча они зажгли фонари и спустились вниз. Тревэллион не был геологом и нисколько не претендовал на то, чтобы им слыть. Но его огромный практический опыт позволил сразу же безошибочно оценить форму залегания пластов.

Так называемая Комстокская залежь представляла собой пролегавший с северо-востока на северо-запад гигантский разлом, состоявший из множества более мелких. Вэл не слишком хорошо знал расположение пластов, но чувствовал, какой из них может оказаться обогащенным, а какой нет. И если ему встречалась порода, включавшая в себя кварц, кальцит, галенит и пирит, то она непременно содержала аргентит и золото.

Большинство горизонтальных надвигов Комстокской залежи, казалось, пролегало к северо-востоку от «Соломона». Тревэллион шел по штреку, внимательно изучая форму залегания пластов. Деревянные крепи были сделаны грамотно, и шахта в целом имела профессиональный вид.

Во втором штреке порода содержала низкопробный кварц, галенит, аргентит и богатую примесь сфалерита. Серебра он не обнаружил, хотя при обработке породы его выделяли довольно много.

Тревэллион пошел обратно.

– Теперь надо осмотреть штрек номер один, – сказал он.

– Вряд ли с ним стоит возиться, – заметил Крокетт, – но мне бы хотелось, чтобы вы осмотрели все.

В первом штреке, где работы уже были прекращены, он не нашел ничего, заслуживающего внимания, и только у самой плоскости забоя остановился. Там он, изумленный, постоял минуту-другую. Нигде не валялось ни обломков, ни расколотых кусков пустой породы. Еще более удивившись, он прошел несколько шагов в обратном направлении и снова окинул изучающим взглядом стену. Крокетт ждал, проявляя признаки нетерпения. Немного погодя Тревэллион вернулся в глубь штрека и принялся тщательно изучать разбросанные куски породы. Несколько раз он присаживался на корточки, чтобы подобрать некоторые из них; одни отбрасывал, другие складывал в карман. Наконец встал и опять пошел к устью забоя.

– Почему здесь прекратили работы?

– Шла пустая порода. Мы решили изменить направление. – Крокетт посветил фонарем над головой. – Вы же сами видите. Здесь ничего нет.

– Давайте поднимемся наверх, – предложил Тревэллион. – Я увидел все, что хотел.

Когда они выбрались на воздух, становилось уже прохладно. Дело шло к вечеру, и со склонов Сан-Маунтин подул ветер.

– Пойдемте-ка выпьем по чашечке кофе, – посмотрел многозначительно Тревэллион. – Нам надо поговорить.

– По-моему, вы только и делаете, что пьете кофе, – усмехнулся Крокетт. – Или тут все дело в Мелиссе?

– Нет. Не в Мелиссе. Хотя она замечательная девушка, и мы с Джимом Ледбеттером помогли ей открыть собственное дело. Но мы с нею всего лишь друзья.

В кондитерской Тревэллион отхлебнул из чашки и заявил:

– Крокетт, на вашем прииске кто-то действует самостоятельно и вынашивает собственные планы.

– Что вы имеете в виду?

– Вы ведете выработку не в том направлении, и кому-то на прииске известно об этом. Быть может, это даже не один человек.

– Я смотрю, вы тоже вбили себе в голову эту дурацкую идею, – с нотками нетерпения в голосе проговорил Уилл. – Пытаетесь убедить меня, что Эл Хескет обманщик? Но, не куплюсь на это.

– Я не называл имен, к тому же совсем не знаю этого вашего мистера Хескета. Но уверен, что кто-то, кто хорошо разбирается в добыче, заставил вас вести выработку не в том направлении.

Он достал из кармана несколько образцов породы, подобранных на полу штрека.

– Вот. Взгляните-ка.

Крокетт взял образцы, бросил на них полный нетерпения взгляд и снова посмотрел на Тревэллиона.

– Я не понимаю, зачем вам это нужно, мистер, только эти образцы не с моего прииска!

– Я подобрал их с пола прямо на ваших глазах.

– Вы могли подменить их. Нигде на моем участке нет ничего даже приблизительно похожего!

– Крокетт, вы видели, как я исследовал забой? Я могу сказать вам, что случилось. Эта порода залегает очень неоднородно: то идет толстыми пластами, то вдруг совсем прекращается, то вновь появляется в виде богатых скоплений. Тот, кто работал там, провел серию взрывов, обнаживших отличную породу. Тогда он остановил работы, подчистил все и убрался оттуда. Только он забыл об одном: когда взрывают породу, ее обломки отлетают на тридцать – сорок футов по туннелю. Это-то и произошло в данном случае. Он или они тщательно подчистили все в устье штрека, но забыли сделать то же самое в его глубине.

– Чушь! Если бы там имелась хорошая руда, то в устье обязательно виднелись бы ее признаки!

– Обычно так оно и бывает. Но судя по некоторым другим здешним шахтам, такое не обязательно. Кто-то добыл в этой шахте несколько тонн руды и спрятал ее где-то.

– С этого много не поимеешь, – возразил Крокетт.

– С нескольких тонн, может, и не поимеешь. Но что, если они рассчитывали на более крупную ставку? Например, на весь прииск?

– К чему это вы клоните?

– Все очень просто. У меня создалось такое впечатление, что кто-то обнаружил там гнездо отличной руды и заподозрил, что ее тут много, тогда он свернул работы и перенес их в другое место.

– Но во втором туннеле жила мощнее. А первый мы бросили потому, что там ничего не было.

– Вы получали какие-нибудь предложения относительно прииска?

– Конечно нет.

– «Соломон» ведь акционерное предприятие, не так ли?

– Разумеется, так. Мне пришлось продать часть акций, чтобы выручить деньги на текущие расходы. Почти на всех приисках Комстока поступают подобным образом. Нам нужен капитал для развития.

– У кого контрольный пакет?

– У меня, естественно. Я имею сорок два процента акций, Хескет владеет десятью. Это позволяет нам контролировать ситуацию.

Тревэллион посмотрел в окно. По узкой улочке ветер гнал клубы пыли, двое горняков устало брели, неся свои обеды в судках. Многие закрывшиеся на зиму прииски теперь снова заработали.

– Крокетт, – спокойно проговорил Тревэллион, – вы заплатили мне, чтобы я осмотрел шахту. Я сделал это. Мой вам совет – начните работы немедленно, сегодня же. Наймите рабочих и приступайте к добыче. Кроме того, на вашем месте я бы послал в Калифорнию надежного человека, чтобы выкупить оставшиеся акции. Подозреваю, что вы находитесь в каких-нибудь тридцати футах от потрясающего открытия.

– Подозреваете?

– Да. Именно подозреваю. Потому что никто не знает, что там находится, остается только догадываться. Думаю, благодаря той серии взрывов на поверхность вышло то, что скрывалось в недрах. Скорее всего, это добротная второсортная руда, но ее присутствие указывает на большее.

– Вы считаете, мне надо возобновить добычу?

– Да, считаю. И не понимаю, почему вы вообще ее прекратили. Я работал не покладая рук всю зиму и добыл жалкую часть того, что могли бы добыть вы. Сейчас у вас лежали бы тонны руды, готовые к отгрузке.

– Помнится, меня удивило, когда Эл сказал…

– Расчет прост: остановить на шахте работы, и тогда никто не сможет прийти к случайному открытию, способному изменить ход дела.

Распахнулась дверь, и на пороге кондитерской появился Джордж Хирст.

– Кофейком меня угостят? О, привет, Уилл! Тревэллион, выпьешь со мной чашечку?

– Джордж, Тревэллион считает, что мне нужно послать кого-нибудь на побережье, чтобы выкупить остальные акции. Он уверен, что мы на пороге какого-то большого…

– Боюсь, поздновато, Уилл. – Во взгляде Хирста читалось сочувствие. – Акции «Соломона» уже скуплены. Пошли по цене от двух до трех долларов за пай.

– Ты это серьезно? – Взгляд Крокетта был полон растерянности. – Ну-ка расскажи, что тебе об этом известно. – Он помолчал, потом прибавил: – Впрочем, мы с Элом контролируем ситуацию.

– Уилл, – Хирст старался говорить как можно мягче, – акции скупил Эл. Все до единой!

Глава 19

Уилл Крокетт, который к тому времени уже поднялся, чтобы уходить, снова опустился на стул. Не сводя глаз с Хирста, он нащупал ручку чашки.

– Джордж, ты уверен?

– Когда я приехал в Сан-Франциско, то первое, что услышал, это разговоры о том, что «Соломон» подвергнут оценке имущества для финансирования дальнейших разработок. Потом мне показали образцы руды, добываемой на «Соломоне», и они не представляли ничего особенного. В сущности, вся болтовня сводилась к тому, что цена на акции падает. Двое совершенно разных людей спрашивали меня, правда ли, что Хескет ушел оттуда и собирается открыть собственный прииск. К тому времени перевалы занесло снегом, и проход через горы закрылся, но вы же знаете, как распространяются слухи. Народ бросился продавать акции «Соломона», и я сам слышал, как один горлопан поносил фирму на чем свет стоит. – Хирст помолчал. – Он орал, что эти акции годятся лишь на то, чтобы обклеивать ими стены вместо обоев.

Мелисса наполнила чашку Уилла.

– Ничего, Уилл, «Соломон» не единственный прииск, – мягко проговорила она, – и потом, вам по-прежнему принадлежит немалая часть его акций.

– Эл контролирует большую часть, – спокойно продолжил Хирст. – И сам сообщил мне, что ему принадлежит сорок восемь процентов всех акций.

– Не… не могу поверить в это! – пробормотал Крокетт. – Ведь «Соломон» мой! Это я открыл его. Я начал там работы, собственными руками вырыл первую шахту, приступил к горизонтальной выработке… И добывал неплохую руду. Я бы никогда не продал ни одной акции, но мне не хватало денег на текущие расходы, а Хескет всегда имел наличные и золото. Я продал ему несколько паев, потом он посоветовал продать еще, чтобы обзавестись оборотным капиталом. Мы с ним держали контроль над акциями и с помощью дополнительных вложений в скором времени смогли бы… – Он запнулся и вытер дрожащей рукой пот с лица, потом огляделся. – Да какого черта?! Подождем, пока вернется Эл. Наверняка он сумеет дать объяснение. Просто ему подвернулся удобный случай выкупить все акции для нас, и он сделал это. Довольно ловкий ход, я бы сказал.

Тревэллион поднялся из-за стола.

– Утро вечера мудренее, Уилл. А сейчас спокойной ночи.

Он вышел и направился к участку Макнила. Со склонов Сан-Маунтин дул холодный ветер, и улицы опустели. Прислушиваясь и всматриваясь в темноту, Тревэллион постоял возле двери. Ведь он перебежал дорогу Сэму Брауну, а тот опасен. Поэтому и к хижине Тревэллион подъехал окольным путем, осторожно пробираясь через штабеля руды.

Он застал Дэйна Клайда за чтением сан-францисской газеты. Тот ткнул в нее пальцем и сказал:

– Полсписка занимает Комсток. Если человек хочет разбогатеть, то это, похоже, самое подходящее место.

– Если только ему удастся остаться в живых.

– Вы имеете в виду Брауна?

Тревэллион вымыл руки в тазу, стряхнул с них воду и вытер полотенцем.

– Да нет, дело тут не в Брауне. Теперь изобрели новый способ строить шахты, и мне страшно хочется узнать, как это делается. Нам нужна вода, хорошая питьевая вода. А еще вода для промыва породы. Нам нужна местная власть и свое представительство в Вашингтоне.

– Как думаете, будет война?

– Думаю, будет. И начнется она прямо здесь, у нас. Терри готов кому угодно перегрызть глотку за южан. Том Пэйсли со своими пожарниками горой стоит за Штаты. То же самое и Билл Стюарт. Пока южанам удается добиться своего, но долго они не протянут.

В городе начался настоящий бум. Добыча серебра шла полным ходом. Торговля акциями горнорудных предприятий на рынке недвижимости Сан-Франциско приняла характер всеобщего сумасшествия и не имела ничего общего с реальным положением дел на приисках. Тревэллион работал на своем участке, орудуя простейшими инструментами и стараясь держаться подальше от людских глаз.

Город разрастался. Теперь здесь появились каркасные здания гостиниц и даже планировалось построить большой отель с фешенебельным рестораном. Сооружался театр, и поступило предложение пригласить в город гастролирующие труппы. Как-то внезапно и незаметно Вирджиния-Сити перестал быть убогой горсткой хижин и землянок и превратился в настоящий город.

Однажды вечером Тревэллион с Ледбеттером отправились в заведение Лаймана Джонса.

– Посмотри-ка, – тихо проговорил Ледбеттер, – здесь Браун.

– Вижу. Ну что ж, чему быть, того не миновать.

Среди двух десятков пар пьяных глаз игроков Тревэллион вдруг натолкнулся на колючий взгляд Брауна. Вэл подошел к стойке, и хозяин, узнав его, слегка побледнел.

– Что, следят? – спросил Ледбеттер.

– Как всегда, – кивнул приятель.

Браун, верзила с маленькими злобными глазками, снова стрельнул в него взглядом. Однако держался он осторожно.

Кип Хозер не спускал глаз с Брауна.

– Не делай этого, Сэм, – прошептал он.

– Это почему?

– Послушай моего совета. Оставь его в покое. Он отлично стреляет и ни за что не отступит. Его не обманешь и не испугаешь. Если ты прицепишься к нему, то придется идти до конца.

– Так уж?..

– Он дерется лучше всех, даже лучше Лэнгфорда Пила, уж поверь мне.

Вдруг в окружавшей их толпе произошло какое-то движение. Повернув голову, Браун увидел перед собой Тревэллиона.

– Привет, Сэм. – Вэл посмотрел в его колючие глазки и улыбнулся. – Хочешь выпить?

– Я и сам в состоянии взять, что мне нужно.

Тревэллион оперся локтем о стойку, и Браун никак не мог угадать, кто его противник – левша или правша. Они взяли виски, и Вэл произнес:

– Поговаривают, у нас с тобой какие-то недоразумения, Сэм. Ни за что бы не поверил. А ты?

– Недоразумения?.. Понятия не имею.

– Вот и я говорю то же самое. Я знал, что ты не имел никакого отношения к мулам Ледбеттера. Потому что если б имел, то я бы вздернул тебя на первом суку.

– Ты бы вздернул меня?! – Браун в упор посмотрел на него, явно начиная злиться, однако его что-то беспокоило. – Что это ты несешь?

– А почему бы и нет, а, Сэм? Разве не так поступают с конокрадами? Только это бестолковый разговор. Я всем говорю – забудьте об этом, между мной и Сэмом нет никаких разногласий. – Тревэллион указал на стакан. – Ну ладно, давай-ка выпьем! – Немного помолчав, он добавил: – Если у нас с тобой когда-нибудь возникнут проблемы, то только скажи мне, Сэм, и тогда сам выберешь оружие. Ведь мы с тобой любим выяснять отношения один на один. Так?

Он поставил стакан, повернулся и пошел прочь. Ледбеттер на мгновение замешкался, чтобы допить виски, и последовал за Тревэллионом.

Браун стоял возле стойки нахмурившись. У него осталось чувство, будто его провели, только он не понимал как. Так или иначе, он был раздосадован.

– Проклятье! – пробурчал он. – Да я…

– Не надо, – посоветовал Кип Хозер. – Оставь его. Не порть себе жизнь, Сэм. Он доставит тебе кучу неприятностей. У него тут полно друзей, а у Ледбеттера, похоже, еще больше. Пока вы беседовали, этот Тэпли все время сидел сзади, прислонившись к стене, и наблюдал. Мой тебе совет – забудь о нем. Здесь достаточно простофиль. И вот еще что, – прибавил он, немного подумав, – ходят слухи, что кто-то хочет убить его. Вот и предоставь это им.

Тревэллион и Ледбеттер вышли на улицу. Через несколько минут их догнал Тэпли.

– Впервые вижу этого головореза Сэма, – усмехнулся Джим. – Он не знал, как себя вести с тобой. А Тэп нагнал страху на Кипа Хозера. Тот места себе не находил – все время оборачивался в его сторону и поглядывал на его шестизарядник.

Они отправились в хижину Макнила.

– Холода все не проходят, – заметил Вэл, растапливая печку. – Так, пожалуй, еще задумаешься, на что потратить летний заработок.

– Театр скоро закончат строить, – сообщил Клайд. – Вествудская труппа приедет к нам с гастролями.

– Я тут как-то подсчитал, – вступил в разговор Ледбеттер, – у нас теперь тридцать восемь магазинов, девять ресторанов и двадцать пять салунов.

– А еще четыре мясные лавки, – прибавил Тэпли. – Девять или десять платных конюшен, пара парикмахерских, а прачечных – и вовсе не счесть. Так что город растет, ребятки. Скоро здесь будет прямо-таки настоящая столица.

– Беспокоюсь я за Уилла Крокетта, – сменил вдруг тему Ледбеттер. – Кто-нибудь видел его?

– Не надо о нем беспокоиться, – возразил Тэп. – У него сорок два процента акций «Соломона». Какая разница, у кого контрольный пакет? Главное, что он может продолжать делать деньги.

– Уж больно он доверчив, еще хуже меня, – заметил Ледбеттер. – И доверяет Хескету.

– Никогда не видел его, – задумчиво произнес Вэл.

– Черствый он. И необщительный. Себе на уме. И далеко не глуп. Только я бы ему спину не подставил.

– Говорят, он скоро возвращается.

Ледбеттер повернулся к Тревэллиону.

– Ты видел его прииск. Есть у них там что-нибудь?

– Хорошая на вид порода в той заброшенной шахте. Я посоветовал Уиллу возобновить там работы, а тут как раз пришла эта новость.

В печи трещал огонь, наполняя комнату приятным теплом. Тревэллион налил чашку кофе и поставил ее на покрытый клеенкой стол. Сквозь шум голосов беседующих друзей он пытался уловить, не раздадутся ли какие-нибудь звуки снаружи, но не услышал ничего, кроме ветра.

Они говорят, что строится театр. Он уже много лет не видел ни одной постановки, а ведь всегда любил театр. Тревэллион поддержал разговор и сказал о театре вслух.

– Уилл Крокетт, – подхватил Ледбеттер, – заработал свои первые деньги как раз в театральной среде. Он продал актерам свои акции, а потом, когда разбогател, снова выкупил. И впоследствии не раз обращался к этим людям.

Тревэллион встал, надел пальто и вышел на улицу. Было холодно. На темном небе мерцали яркие звезды. Он прошелся немного и посмотрел вниз на освещенный огнями город. Конечно, они правы, Вирджиния-Сити растет на глазах. Еще пару месяцев назад население его исчислялось сотнями, а теперь насчитывало уже несколько тысяч, и народ все прибывал.

Ваггонер… Интересно, где он? Может, отступился? И кто он такой, наконец? Наверняка один из тех. А может, просто обыкновенный грабитель.

Тревэллион не сомневался, что именно Ваггонер украл у него золото. И понимал, что он вот-вот появится здесь снова.

Он вспомнил о тех, кто убил его мать и отца. Их было девять, во всяком случае, никак не меньше восьми. В своей последней схватке отец убил двоих, еще двоих он позже убил сам. Осталось четверо или пятеро.

А кто тот человек, который организовал нападение? Он один нужен Тревэллиону. А может, и нет. Он все меньше и меньше думал об этом и постоянно корил себя за отступничество. Эти люди заслуживали смерти, и не было закона, который мог покарать их или хотя бы найти.

Тревэллион сидел на большом камне и задумчиво смотрел на город. В таком городе, как этот, где бушует настоящий бум, человеку легко разбогатеть. И вот он здесь, у него два отличных участка, и он знает, что с ними делать. Кроме того, у него есть своя доля в деле Ледбеттера и крохотный пай в кондитерской Мелиссы, и обе эти доли тоже приносят деньги.

Мысли его постепенно перешли на добычу руды. Некоторые прииски процветают. На таких, как «Офир» или «Мексиканская», обнаружены огромные залежи богатейшей руды. На «Офире» мощность жилы достигла шестидесяти пяти футов в ширину.

Никому еще не доводилось разрабатывать такую мощную жилу, и никто не знал, как это делается. Постоянно случались обвалы. Чтобы избежать несчастных случаев и увеличить количество добываемой руды, требовалось придумать новые способы добычи. И он не сомневался, что они будут найдены.

Тревэллион вдруг осознал, что все это время был так сосредоточен на собственных неотложных проблемах, что совершенно не думал о будущем. Дело с мулами Ледбеттера, похоже, закончено. Теперь он мог выбросить из головы Брауна и подумать о более важных вещах.

Во-первых, надо сообщить Мелиссе, что он собирается прикупить еще пару участков по сходной цене. Ведь в кондитерской ей приходится слышать множество разговоров, так как люди доверяют ей и чувствуют себя там раскрепощенно.

Другой источник информации – Ледбеттер. Он постоянно в разъездах. Руду, правда, теперь по большей части обрабатывали здесь, а на побережье перевозили лишь малую часть. Обогащение руды сделалось в Уошу прибыльным занятием.

Дорога через Сьерру улучшилась, и Ледбеттер начал переходить с вьючных мулов на фургоны. Времена менялись, менялась и жизнь.

Тревэллион вернулся в дом и на блокнотном листе изобразил простейшую схему Комстока и Сан-Маунтин. Он обозначил на ней прииски, насколько мог припомнить их местонахождение, и принялся изучать ситуацию. Он обратил внимание на несколько отдаленных участков, не подававших особых надежд, и решил, что осмотрит их и, если позволит цена, купит.

Он взглянул на значок, которым пометил прииск «Соломон». Уилл Крокетт по-прежнему был главным пайщиком, но уже не владел контрольным пакетом: его сорок два процента акций против сорока восьми Хескета… Но…

Он сложил в уме цифры – девяносто процентов. Интересно, а кто владеет оставшейся долей – долей, которая может повлиять на перераспределение контрольного пакета акций?