Текст книги "Сад, что вырос под виселицей"

***

– Мальчик, передай мне кетчуп.

– Я тебя старше на два года!

– Это не значит, что умнее.

– Еще одна острота, и, ей богу, я тебя тресну!

– Дядя Клот, а Орфей дерется.

– Алиса, перестань, почему каждое утро начинается с этой постановки?

– Ой, какие вы скучные, ребята.

– Еще давай, веселая! Сегодня мы идем на причалы.

– Это еще зачем?

– Я спрячу тебя у сестры, там по крайне мере не шныряют зрячие. Клот не может вечно оберегать тебя.

– Спасибо, конечно, что выходили меня, но дальше я сама.

– Сама? И куда же ты пойдешь?

– А это уже мое дело, как только доберусь до места, перешлю вам солидный чек за услуги.

– Оставь себе.

– Э, нет, я не тунеядец какой-то, не обижай меня, Клот. Меня совесть сожрет, если ты не примешь мои подарки, ты ж целый месяц меня с этим выхаживал.

– Этот — это значит я?

– Ну, «мальчик» же тебе не нравится?

– Я тебя когда-нибудь пристрелю.

– Глупый ты пацан, она же специально тебя доводит, чтоб, когда убежит, ты за ней не волочился.

– О, тебя не обманешь, — Алиса иронично вздернула бровь. – А если по правде, я сегодня уйду, как и обещала, вам ходить за мной незачем, вы и так сделали больше, чем любой бы в этом городе.

– Почему мне приходится выдирать все из тебя клешнями, что за обет молчанья! Тут и дураку понятно, что ты из повстанцев. Я и сам давно думал присоединиться к вам! Похоже, это судьба…

– Я не повстанка, Орфей, просто воровка-контрабандистка, которая украла важную информацию у правительства, сейчас продам ее подороже, и все – только меня и видели.

– Будешь втирать эти байки кому-нибудь другому! Неужели мы не заслужили хоть толику твоего доверия!

– Не в этом дело.

– Тогда в чем?

– Тебе не понять.

– Так попробуй объяснить!

Девушка резко встает из-за стола, отодвигая стул со скрипом, вытирает губы краем полотенца, которое затем бросает на стол, разворачивается и уходит в спальню.

– Я спать, спасибо за ужин, Клот!

***

В эту ночь Орфей решил обойтись без сна, вот уже как два часа он лежал в кустах под окном Алисы.

«Как же, уйдет она утром! И дураку понятно, сбегет ночью, в лучшем случае, оставит какую-нибудь писульку с благодарностью – и поминай, как звали. Хотя, может и скатертью дорога? Клот-то дело говорит. Работал бы себе в Доках, да и работал, авось и в Певчий дом бы приняли. Ага, десять раз примут, догонят и еще раз примут, у меня никакой специальности толком нет, так, бери больше, кидай дальше. Доки – это потолок, дальше уже не подняться. А может, и не надо дальше, в принципе, все есть, так со временем и на хату свою скопить можно, а если сестру перевезти, то в складчину и на дом насобираем. Не самая плохая судьба, вон и курсы механика скоро начнутся, можно и записаться. После работы все равно куча ненужного времени. Там видно будет, может, даже семья своя появится. Ну да, Орфей, мечты-то приземленные, а на родине франтом ходил, второе высшее получать собирался. А сейчас мечтаем о работе механика и доме в кредит. Интересно, какое оно, будущее моё».

В голове всплыл образ Алисы. Пару дней назад Орфей зашел к ней в комнату, тогда Алиса рассматривала какой-то юмористический журнал и смеялась во весь голос. Ее ноги были запрокинуты на стол, а она сама качалась на ножках стула, колени были слега присогнуты, на них лежал тот самый журнал. В одной руке она держала кружку с чаем, а другой перелистывала страницы, периодически черпая горсть шоколадных конфет из вазы на столе. «Горсть» в данном случае выражение не фигуральное, девушка действительно набирала полную ладонь конфет и силой запихивала их себе в рот, набивая его до придела, так что бы щеки были раздуты как у хомяка. Заливался этот шоколадный бум сладким чаем. Орфей подошел к ней с вопросом «У тебя не слипнется?», девушка повернула к парню голову, и уже тот в свою очередь разразился звонким смехом. Все лицо Алисы было перепачкано шоколадом, как у пятилетнего ребенка. «Что смешного?» – возмущенно промямлила девушка, звук получился скомканный из-за того, что ее рот был до отвала набит конфетами. Орфей рассмеялся еще сильнее, изумрудные глаза Алисы сверкнули гневом, она попыталась высказать колкие ругательства в адрес юноши, но, так как рот был до сих пор до отказа набит конфетами, Орфей услышал лишь несвязное ворчливое бормотание. Смех юноше перерос в натуральную истерику, Орфей смеялся так сильно, что из глаз брызгали слезы, Алиса в свою очередь запустила в него кружкой.

«Твою мать, и зачем, я это сейчас вспоминаю? Надо завязывать забивать голову всякими глупостями! В конце концов, если уже решился, значит, надо делать, может, и ошибка следовать за этой бестией, но зато это моя ошибка!»

В то же мгновение из окна комнаты Алисы показалась рыжая копна волос, копна посмотрела по сторонам, убедившись в том, что осталась незамеченной, спрыгнула из окна, закинула рюкзак за спину и торопливо пошагала на запад от дома Клота. Юноша двинулся за ней, аккуратно держа дистанцию, чтобы его не могли заметить.

«Так куда эта дура намылилась, там же ничего нет, только проходная на причалы? Неужто она собралась одна ночью шататься там?»

Рыжая копна тем временем повернула за угол, Орфей последовал вслед за нею. Алиса шла уверенно и быстро, очевидно, что ей хорошо знакомы эти места, она миновала разгрузочную рампу, затем строительную площадку и вышла к скверу. Дойдя до памятника Кайзеру, она остановилась и начала сверять часы. Орфей затаился за кустами акации, из-за которых хорошо просматривалось плато, на котором стоял памятник Вильгельму. Спустя пятнадцать минут к Алисе приблизились две мужские фигуры, одна повыше и коренастее, другая пониже. У коренастой была широкая размеренная поступь, мелкий же шел бегло, казалось, будто рывками. Всмотревшись, Орфей понял, что мелкий совсем не мелкий и ростом даже больше него. Просто тот, что выше, непомерно огромен. Обе фигуры подошли к Алисе, великан снял шляпу в знак приветствия. Собеседники перекинулись парой фраз и направились к выходу из сквера. Выход сквера служил границей между причалами и Доками.

«Твою мать она собралась идти на причалы, как я и боялся, да еще в сопровождении каких-то мутных личностей, нужно ее остановить. Троица зашла в ворота пропускного пункта, мало того, что их пропустили, несмотря на комендантский час, так часовой не попросил даже паспортов, еще мне кажется, он кивнул тому, что поменьше. Точно, эти ребята агенты подполья. Но как мне перебраться на причалы, чтоб не привлечь внимания часового? Надо действовать быстро, а то упущу из вида эту троицу. Помню, Клот говорил, что местные иногда ходят на причал ширяться, чтоб их не спалили в доках — они берут отпуск и торчат на причалах, пока тесты не будут показывать, что они чистые. Некоторые часовые берут на лапу и пропускают без фиксации, надо попробовать. А если этот не берет? Тогда меня выгонят из доков без права возвращения. А черт с ним».

Орфей ровной и наглой поступью приблизился к будке пропускного пункта.

– Стоять, руки вверх.

– Мне необходимо попасть на причал, — четко оттараторил Орфей, поднимая руки над головой.

– Гражданским вход запрещен, тем более в комендантский час, я вынужден доложить о нарушении.

– Орфей протянул 100-фунтовую бумагу часовому. Тот некоторое время помялся, оглядываясь по сторонам, не заметил ли их кто, взял купюру и быстро спрятал во внутренний карман бушлата.

– Иди, только быстро.

Дважды повторять не потребовалась. Орфей на всех парах ринулся вглубь причалов, пробежав метров сто по прямой, он увидел вдалеке три знакомые фигуры, не было времени церемониться, юноша ускорил бег. Когда троица завернула за очередной угол, расстояние между ними было не более 100 ярдов. Вот, почти догнал, Орфей окончательно забыл об осторожности и на полном ходу выбежал из-за угла.

Дзин – раздался звонкий удар медной трубы о его череп, спустя мгновение он лежит плашмя на асфальте и пытается сфокусироваться. Перед глазами все плывет, какая-то мутная фигура отбрасывает трубу и поднимает его за горло, доносятся приглушенные голоса.

– Что это за чмо, какого хрена ты его вырубил?

– Мальчишка следил за нами.

– Что, серьезно, малой, тебе хватило тупости следить за мной?

Орфей почувствовал ледяное лезвие рядом со своей гортанью, головокружение начало проходить, и туманные образы стали фокусироваться в четкую картину. Но картина, которая явилась пред парнем, оставляла желать лучшего. Здоровяк с шляпой с полями держал его за горло, взгляд был сосредоточен и холоден. Параллельно тот, что поменьше, надрезал кожу на его шее так, что из-под нее потихоньку начинала течь струйка крови.

Орфей знал эту парочку, правда, радоваться тут было нечему: перед ним стояли Кир и Потрокул, отморозки, что порубили бездомного в первый день, когда он встретил Клота. «Ну все, на этом, наверно, конец», – пронеслось в голове у юноши. И тут из-за угла вышла Алиса.

– Сейчас же брось его, это мой эмиссар.

– Что какой еще эмиссар? Ты че несешь, — Кир скривил недовольную гримасу.

– Его зовут Орфей, он работает под прикрытием в Доках, оставь его.

– Как-то подозрительно глупо он попался для эмиссара подполья, я надеюсь, ты нам не вешаешь лапшу на уши, девочка?

Огромный Потрокул медленно повернул свою громоздкую голову в направлении голоса Алисы.

– За свою халатность он еще получит в штабе, его целью было заметать наши следы и предупредить меня, если появятся зрячие.

– Чем ты можешь подтвердить свои слова, девочка?

Потрокул прожигал Алису немигающим холодным взглядом. Но девушка и бровью не повела.

– У него в кармане удостоверение на его имя и карточка бармена в кафе при порте. Я сама делала ему это прикрытие.

Кир незамедлительно сунул руку во внутренний карман куртки Орфея.

– Да, все верно, Потрокул, как и говорит девчонка. Ну че, тогда тащим этого с собой?

– Хм, не нравится мне все это.

– Ой, да хрен с ним, че будет-то от этого малолетки, пошли уже, а то босс нам башни проломит.

Потрокул бросил Орфея наземь, Алиса подбежала и помогла парню подняться.

– Если мы сегодня выживем, я самолично пристрелю тебя! – прошипела Алиса в ухо Орфея.

Глава 12.
Кавардак

Удивительно, но, похоже, я действительно сочетаю в себе эти две сущности, самовлюбленный вояка, который живет в мире игр и книг.

Здравствуй, дорогой друг, перед началом этой главы я хотел бы немного побеседовать с глазу на глаз, хотя кого я обманываю, разве можно назвать монолог беседой? Постараюсь быть краток, чтоб не наскучить. Автор прекрасно понимает, что вряд ли его скромный труд когда-нибудь станет коммерческим, просто потому, что не считает себя в должной мере талантливым. Так что данная книга больше написана для друзей, чем для широкой аудитории, отсюда и выражение «дорогой друг». Пожалуй, перейду к сути и внесу разъяснение, какой смысл в данной демагогии. Последнее время у молодых писателей все чаще встречаешь откровенные сцены в книгах, лично Автор всячески пытался избежать этого. И не раз вырезал следующую главу из сюжета. Но картина получалась не полной, и образ персонажа оставался нераскрытым. Сразу скажу, я не рекомендую эту главу к прочтению никому, особенно молодым девушкам. Глава вышла откровенно пошлой. В дальнейшем я сгладил сюжет книги, дабы у вас не осталось пробелов, если вы решите пропустить эту главу.

– Сегодня великий день, господин. Отец гордился бы вами

– Прям так уж бы и гордился.

– Сегодня вы совершите великое дело.

– Тоже мне великое дело, этим великим делом способны заниматься даже мухи.

– Господин, я имел виду брак.

– Брак – это сделка, Михаил, и не более. Причем для большинства мужчин весьма сомнительная.

– Позволю себе заметить, что ваша матушка не согласилась бы с вами.

– А вот тут ты не прав, именно маменька научила меня этому. Удивительная женщина она была, конечно, большинство женщин думают эмоциями, но не она. Мама всегда взывала к моему разуму, а не чувствам.

– Ваша матушка была самой умной женщиной, что довилось мне видеть сэр. Но прошу заметить, что это не принесло ей счастья.

– Это не удивительно, у маменьки был холодный мужской ум, логичный и расчетливый, он не позволял ей совершать инфантильные поступки. А инфантильность – непременный атрибут женского счастья.

Какое-то время оба собеседника сидели молча. Затем дворецкий вновь возобновил разговор, прервав неловкое молчанье.

– Желаете отрепетировать речь, сер?

– Нет, увольте. Довольно и раза. В ней более лицемерия и цинизма, чем в Макиавелли1717
  Никколо Макиаве́лли – итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель. Самая известная работа «Государь» («Князь»).


[Закрыть].

– Может, все не так уж и плохо, Урсула очень красивая леди, а ее манеры безупречны.

– Я не испытываю необходимости ни в её красоте, ни в манерах. А вот титул придется кстати.

– Не зарекайтесь, господин, любовь дело такое…

– Сплюнь. Только этой проказы мне не хватало.

– Почему так критично, молодой господин?

– О, у меня есть веский довод, не хочу становиться идиотом. Видишь ли, Михаил, в отличие от серой массы общества, я прекрасно понимаю, что представляет из себя так называемая любовь.

– Может, просветите меня, сэр?

– С удовольствием, но тебе придется минуту подождать

Молодой маршал достал из нижнего ящика стола небольшой пакет, Михаил опустил взгляд. По причинам, которых автор объяснить не в силах, дворецкого больше интересовал узор на плитки, чем все, что происходило в комнате. Оно и не удивительно, ведь если бы дворецкий в ту секунду не изучил пол гостиной, современные моралисты не позволили бы издаться Автору.

– Ну а теперь и о любви поговорить можно, – усмехнулся юноша. – Любовь, Михаил, это проказа, да, да, я настаиваю, именно проказа. И представляет собой ничто иное как животный инстинкт. Все пресловутое народное мнение будет твердить нам, что это великолепное, непонятное чувство, которое окрыляет, что любовь нельзя понять разумом и подобную ванильно-сладкую муть. Но нет, любовь – это всего-навсего механизм, вынуждающий нас размножаться. То, что мы начинаем вести себя как неадекватные идиоты, когда влюблены, это правда. Потому что процесс размножения крайне важен, и природа не дает нам самим выбирать, иначе мы бы просто перестали плодиться или совокуплялись не с самыми эволюционно приспособленными особями (внимание которых требовало бы дюжину усилий), а с самыми доступными. Поэтому, когда мы видим подходящего полового партнера, наш организм выдает нам смертоносную дозу эндорфинов, дофаминов и других гормонов счастья, чтоб только мы забыли обо всем и начали идеализировать своего партнера. Знаешь, Михаил, наверно девяносто процентов всех идиотских поступков в моей жизни совершены в состоянии влюбленности. Я адекватно понимаю, что не могу стопроцентно контролировать себя в этом состоянии. И поэтому боюсь его больше всего на свете. Я с большим удовольствием прошел бы процедуру кастрации и стал бы фригиден, но в моем случае способность размножаться — самый сильный козырь на политической арене. Мое семя одно из последних, что может породить наследника голубых кровей. Король жаждет моей спермы, как сучка во время течки. Омерзительно! Чтоб достичь самого верха, мне придется продаться, будто я портовая девка!

Гробовая тишина заполнила кабинет Военного дирижера. В глазах преданного дворецкого читались сочувствие и понимание. Михаил давно подозревал, что именно такой позиции придерживается его господин касательно противоположного пола и отношений в целом. У юноши, несмотря на необыкновенный авторитет, было довольно мало половых партнеров. Михаил был единственный человек, кому доверял молодой дворянин, естественно, что вопросами интимного характера тоже занимался дворецкий. Бывало, Михаил приводил девушек в покои господина, но такой заказ поступал довольно редко. Не чаще трёх раз в год. Сам дворецкий называл такие дни моментом перегиба. Те дни, когда животное или, если будет угодно, естественное влечение начинало преобладать над разумным. Михаил всегда чувствовал, что близится момент перегиба. Молодой господин становился рассеян и раздражителен, сразу было видно, что его отвлекают ненужные мысли. Сейчас как раз настал такой момент. «Совсем некстати, – подумал дворецкий. – Господин сдерживается уже более полугода, значит реакция будет сильной».

– Сэр, я думаю, от кокаина лучше воздержаться сегодня.

– Это еще почему? Какие-то проблемы с деалексидом?

– Нет, он работает как часы.

– Объяснись.

– Вы сегодня чересчур восприимчивы, лучше обойтись без лишних раздражителей. Это очень ответственный день…

– Да, да, да, ты прав, черт тебя побери. Ладно, последний раз на сегодня, – юный господин начал вновь потрошить пакет с наркотиком. – А ты ступай, приготовь мою парадную форму.

– Вы пойдете на свадьбу в форме? Я приготовил для вас костюм.

– Нет уж, уволь, я хочу дать понять этому придворному мусору, что я не из их шайки.

– Слушаюсь

Михаил вышел из кабинета, аккуратно закрывая дверь. «Как бы не случилось беды», – мямлил себе под нос дворецкий.

***

«Ожидания оправдались, омерзительное скучнейшее мероприятие. Семь часов я выслушивал поздравления этих напыщенных министров. А Кайзер еще лучше, всегда считал, что он сильно простоват для своего титула, но сегодня это уже был перегиб, пустить слезу на венчании — о чем он вообще думал? Ладно Королева, но Кайзер – не понимаю».

– Почему вы не подходите, нет смысла больше стесняться. Теперь я ваша супруга, – донеслось из темного угла спальни.

«А, да, вот и моя женушка, Урсула. Если честно, я ожидал худшего, ее мать красотой особо не блещет, да и Кайзер не красавец. Но дочка, скажу прямо, удалась. Да и не глупа вроде, может, даже я действительно полюблю ее… Так, опять это чувство, сейчас я не в состоянии думать логически, необходимо срочно удалить свою похоть. Сегодня, правда, особый случай. Брачная ночь, ритуал, когда мы удаляем свои животные инстинкты и накидываем на них маску благочестия.

– Я очень несдержан в постельных делах Урсула. А вы так обворожительны, вот я и пытаюсь усмирить пыл, чтоб не испугать вас излишним напором.

– Я у же не ребенок, думаю вам не удастся чем-то удивить меня.

«О да, я в курсе, кто ты. Отец уже подкладывал тебя под одного дворянина. Правда, он оказался бесплоден, а потом погиб на войне при странных обстоятельствах. Очевидно, это ждет и меня, если облажаюсь сегодня. Но это не мой случай, я оценил подарок – в конце концов, не у каждого есть королевская подстилка. Посмотрим, чему тебя научил твой прошлый мерин!»

Я подхожу к краю кровати, расстегиваю ремень и спускаю брюки. Урсула смотрит с нескрываемой похотью, очевидно ей пришелся по душе размер, чертова потаскуха. Я приближаюсь, проститутка тянет руки. Бью ее по рукам. Хватаю ее за волосы и тяну назад и одновременно в верх, вынуждаю запрокинуть голову.

– Откройте рот, принцесса, – мой голос звучит мощно, уверенно. Урсула подчиняется, пускаю слюну, капля пролетает около метра и разбивается о ее небо. Чувствую, как похотливая дрожь проходит по телу принцессы.

– Освободи корсет, – вновь командую я, и вновь она безропотно подчиняется мне. Я вижу ее грудь, красивая аккуратная, соски торчат вперед, не выдерживаю и с силой насаживаю ее голову, как на пику. Ее ногти впиваются в мои ягодицы, слышу, как она поперхнулась, но не вырывается, а сама надевает себя еще глубже вместо того, чтоб попытаться отринуть; подстилка дышит через нос, про свой опыт она не врала. Такой вариант меня совсем не устраивает, нет, я не оставлю тебе даже доли контроля над ситуацией, женушка. Зажимаю ей нос, спустя секунду она начинает дергаться, пытается освободиться, чтоб глотнуть воздуха. Прижимаю ей назад голову и удерживаю силой. Она пытает вырваться, используя всю силу, что у нее есть, но я сильнее. Спустя десяток секунд ее хватка начинает ослабевать, она начинает терять сознание от недостатка воздуха. Вытаскиваю и отвешиваю пощечину в полную силу, чтоб привести в чувство. Она начинает судорожно глотать воздух, сознание вновь возвращается к ней, пытается что-то сказать. Но я не даю такой возможности и вновь погружаюсь ей в горло, теперь ее голова – это инструмент, и я владею им умело, прижимаю голову супруги к краю кровати чтоб она не резонировала. Теперь я могу работать на максимальной скорости, я так разгоняюсь, что начинаю ощущать жжение в промежности. Мне не хватает дыхания, чтоб долго держать такой темп, и приходится немного замедлиться. Нужны новые силы, мне невероятно жарко. Камзол еще на мне, залезаю в верхний карман, расстегиваю пуговицу и достаю пакет . Камзол еще на мне, расстегиваю пуговицу, но капли пота удерживают его на моей спине. Камзол тяжелеет, наполняясь влагой моего тела. Вытаскиваю себя из Урсулы, разворачивая к себе задом, принцесса начинает дергаться, не понимая, что происходит, с силой вжимаю ее голову в угол койки, тем временем подобно животному зажимаю ее сзади. Подстилки больно! Она орет и трепыхается, но так только интересней!Принцесса стонет, будто я ее режу, не отрываясь от процесса вытаскиваю ремень из спущенных брюк. Сгибаю его пополам и бью со всего размаха, удар получается заглаженный и задевает меня в самом неподходящем месте. Мы вдвоем синхронно взвываем от боли. Тогда я делаю из ремня петлю и накидываю жене на шею, начинаю медленно стягивать петлю, параллельно вхожу в нее, стараясь сохранись синхронность со скоростью стягивания удавки. Почувствовав преграду на своем пути и осознав, что глубже мне не даст пройти физиология, затягиваю петлю, но не до конца. У нее должна остаться возможность дышать, я просто слегка ее уменьшаю. Затем наматываю второй конец ремня на руку, второй рукой хватаю сразу за обе груди. Позиция очень стабильная и позволяет без особых усилий двигаться максимально быстро, в какой-то момент я ощущаю, что тело моей принцессы обмякло. Она кончила и пытается вырваться, ей нужен отдых, перевести дух, перед тем как я вновь на неё наброшусь. Но нет, я сам близок к эпитафии и не отпущу свою добычу за секунду до конца. Секс уже не приносит удовольствие, он меня сковывает, невыносимо хочется все бросить, но инстинкт не позволяет, и я только наращиваю обороты, чтобы быстрее кончить это групповое изнасилование. И вот долгожданный финиш, по телу расплываются благоговейные мурашки, делаю пару сильных тычков внутри, чтобы вытряхнуть из себя последние капли. Спихиваю с себя жену, небрежно отталкиваю ее как больше не нужную вещь, но она тут же припадает к моей промежности ртом. Влага ее гортани остужает меня, даруя блаженство, далее она делает то, что доселе я некогда не испытывал. Урсула раздвигает мою головку языком и высасывает из нее остатки семени. Непередаваемое чувство – этот финальный штрих настолько окунает меня в пропасть блаженства, что мое тело вновь делает выброс только более малой дозы. Урсула вытягивает и ее. Затем она поднимается и проникает своим языком мне в рот, я не сопротивляюсь, а только сильнее прижимаю ее к своему телу. Изначально я не хотел этого, но она, право, заслужила. Особенно впечатляет последний аккорд в заключение минета.

Прошло три часа, мы изрядно потрепали друг друга, и моя суженая тихо спит. Приступ похоти отступил, я насытился; обычно все мужчины засыпают после секса – я не такой, каждый раз после коитуса я не могу заснуть часами, Гипнос забирает меня в свои путы только на следующую ночь. Что ж, пожалуй, самое время прогуляться.

Накидываю бирюзовый шелковый халат с гербом королевства, хотя теперь можно говорить «с моим гербом». Это получается, я теперь принц, уф, аж озноб берет – какой же все-таки отвратительный титул. А главное, звучит как понижение, то есть еще в начале дня я был маршал великой Конфедерации, а теперь принц. Бред какой-то, как будто из старца, умудренного сединами, в одночасье превратился в избалованного подростка. Удивительно, но, похоже, я действительно сочетаю в себе эти две сущности: самовлюбленный вояка, который живет в мире игр и книг. Ну что ж, раз я все равно вышел на прогулку, логично будет первым делом посетить Зал славы, очень особое место, попасть туда можно только из трех спален, и все три спальни принадлежат королевской семье. Я никогда там не был, просто не имел права, но сегодня ночью я продал свое тело, и вот я уже шагаю по святая святых Конфедерации. Зал славы оказался сравнительно небольшой комнатой, около шестидесяти квадратов, минимализм в ней превалировал (что, прямо скажем, не свойственно Кайзеру) – по сути, Зал славы был самой обычной гостиной: уютный камин, диван, четыре кресла, столик и карта Конфедерации.

– Фу, как скучно, – вслух произнес новоиспеченный принц.

– Не спеши делать выводы, мой мальчик, – донеслось из темного угла зала. Там, скрытый за винтажной ширмой, восседал Кайзер. «Твою мать, что этому ослу-то не спится», – молодой маршал преклонил колено.

– Сейчас же встань, – взревел Кайзер. – Моя семья никому не кланяется, даже друг другу! Ты теперь часть семьи, не заставляй меня жалеть о сделанном выборе.

«Фу, какой нелепый спектакль, сейчас будет длинный маразматический монолог о чести и достоинстве», – подумал маршал, но произнес:

– Так точно, ваше величество.

Кайзер рассмеялся

– Что за «так точно»? Это дворец, а не плац, мальчик.

«Сам ты, сука, мальчик!» – вторил внутренний голос принца.

– Я военный, ваше величество, и остаюсь им даже во дворце.

– Ну, это временно, дворцовые кулуары мигом выветрят из тебя эту солдатню.

«Как закончу с тобой разговор, самонадеянный боров, еще раз засажу в рот твоей дочери!»

– Надеюсь, этого не произойдет, у вашего высочества достаточно придворных, а вот хороших солдат не хватает.

– А ты считаешь себя хорошим?

– Лучшим!

– Какова дерзость, ладно, садись, солдат.

«Придется сесть, ох, ей богу, лучше бы я остался слушать сопение своей подстилки».

– Вы хотите о чем-то поговорить, ваше величество?

– Да, есть у меня одна мысль. Не хочешь слетать в Чикаго?

– В Чикаго, к коммунистам?

– Мы развязали войну, мой мальчик, и нам не помешают союзники. Коммунистов сложно назвать друзьями монархии, но и фанатами церкви они тоже некогда небыли. Это игра на опережение: кто первый договорится о поддержке красных, тот и выиграет войну.

– Но почему я, из меня не самый лучшей дипломат.

– Ты разгромил капсулу Рейха, верхушка СССР симпатизирует тебе.

– Враг моих врагов не всегда мой друг. Тем более, кто будет руководить операцией на Дрейхеншпице?

– Не переживай на этот счет, я лично возглавлю войска

– Вы? Но, ваша высочество, это слишком большой риск, я прошу вас одумайтесь…

– Молчать! Мои приказы не обсуждаются!

– Как вам будет угодно.

– Можешь идти, послезавтра у тебя вылет.

– Я думал, дело не терпит отлагательств.

– Я все-таки отец и не могу оставить дочь без мужа на следующий день после свадьбы. Так что не трать время на меня и возвращайся к жене, я хочу, чтоб эти два дня все твои силы мысли были направлены на то, чтобы сделать ее счастливой.

Молодой маршал кланяется Кайзеру и начинает степенно удалятся от монарха.

– И правда солдатня, над тобой еще работать и работать. Я же говорил тебе, королевская семья ни перед кем не склоняет голову!

«Чертов старик, захотелось военной славы! Это моя война, какого дьявола ты сюда влез. Значит, я выстроил стратегию, подготовил операцию, плацдарм, а руководить будешь ты, да? А я отправляюсь к красным. Красные станут нам союзниками, ну конечно, они и развязали гражданскую войну в Конфедерации. Всем известно, кто спонсирует Рейх. Нет, все ясно, как божий день, старый пердун захотел славы. А то как же, увековечить свое имя в истории. Ну, мы посмотри кто будет смеяться последним!»

Молодой принц пинком вышибает дверь спальни. Урсула беспокойно поднимает голову с подушки.

Милый, это ты? Что случилось, почему ты не спишь?

Маршал срывает, одеяло укрывающее нагую Урсулу, на ходу скидывая с себя халат, переворачивает жену к себе задом и проникает в нее, запихивая пальцы в рот, чтоб принцесса начала давиться.