Текст книги "Сын Дьявола"

Глава 24

Я тут же цепляюсь в его руку, ощущая грубость и силу, смотрю в глаза снизу-вверх и прошу почти беззвучно.

– Не надо, я просто отключу.

Пока Виталик зовет меня на той стороне провода, Максим продолжает смотреть мне в глаза. Долго. Кажется, что целую вечность. А у меня во рту сохнет от его взгляда и от силы, что скрыта в этот твердом, высушенном теле.

Он тянет руку ко мне, касается кончиком пальца соска, и я вздрагиваю… Рукой глажу его живот, линию паха…

Он отключает телефон, тянет меня к себе за сосок и буквально впечатывается в мои губы, врывается языком точно так же, как ворвался в мое сердце.

Отвечаю на поцелуй с жаром. Бешено и спешно работая языком, продолжая чувствовать смесь терпких мужского и женского вкусов.

Это все кажется таким грязным и грешным, буквально сводит с ума. Но при это ощущается самым правильным, что я делала в своей жизни.

Максим толкался в мой рот все чаще, имитируя половой акт, теребит соски все сильнее, второй рукой поглаживая затылок, держа его в плену.

Он отрывается от меня с влажным звуком, задирает голову и лижет место пореза, шепча рвано:

– Хочу тебя, пиздец…

Я ногтями царапаю его плечи, трусь всем телом, ощущая, как внутри полыхает желание и киваю.

– О, Господи… Да… Максим… Да.

Он выстанывает глухо, руками прижимает меня за голую задницу к себе и валит на кровать, нависает, уже потянувшись к поясу треников. Но тут темную спальню озаряет свет автомобильных фар.

– Блядство… – слетает с меня Максим и не сводя взгляда с раскрытых в стороны ног, поднимает безрукавку и сразу идет к окну, выглядывает, оборачивается и смотрит, как я натягиваю очень целомудренную сорочку. Которая вообще не спасет мою честь, возжелай Макс ее забрать.

Убедившись, что его не засекут, Максим вылезает в окно. Я же, сотрясаясь от внутреннего напряжения, иду смотреть как он уходит. Постоянно смотрю в сторону двери, хоть и закрытой.

Душа уже давно в пятках и остается только надеется, что Максима никто не засечет.

Он вдруг поднимает голову, уже почти полностью свисая со второго этажа и широко улыбается.

Я даже опешила, но не смогла не улыбнуться в ответ.

– Что? Пойдешь всем рассказывать, как чуть не трахнул дочку мэра, – шепчу я, сложив руки на груди. Он продолжает держаться только за счет мышц и качает головой.

– Вот как трахну, так всем и расскажу.

– Дурак, – хочу закрыть окно, внутренне совершенно не обижаясь. Не думала, что мужская улыбка может настолько обезоруживать.

– Поедешь завтра со мной в Москву?

– Зачем?

– У меня бой в клубе «Голод». Посмотришь…

Я задумываюсь ровно на несколько секунд, прикидывая, как можно скрыть тот факт, что я тусуюсь с оборванцем и даже гоняю с ним по Москве. Но отказывать я и не думала, слишком уж мне хотелось снова увидеть его в драке, да и просто побыть рядом. Когда еще появится такая возможность?

– Не надейся, что сможешь забраться ко мне в трусы… Мы поедем… По-дружески.

– По-дружески, значит, – ухмыляется он и, напрягая руки, поднимается выше, вытаскивает язык, как жало. И я, движимая похотью, касаюсь его своим, потом губ и чувствую глубокий, пошлый поцелуй.

– Завтра на станции в восемь утра… Подружка… – говорит он со смешком и словно испаряется, отпуская подоконник.

Я вскрикиваю от испуга, смотрю в темень, а он уже убегает, ловко перебирается через забор, буквально шагая по вертикальной, каменной поверхности. Скрывается в лесу, даже не попрощавшись.

И как раз в тот момент, когда я прикрываю окно, в дверь стучат.

Глава 25

Я тут же дергаюсь от вязкого страха, чувствуя, как по спине стекает пот и, сглатывая, иду открывать.

– Иду.

За дверью, к своему удивлению (а удивил бы меня кто угодно), вижу Марину. При всем параде и судя по всему навеселе. Лямка блестящего, серебристого платья порвана, а на губах размазанная помада, только волосы все еще высоко заколоты.

– Привет, дочка, – развязно улыбается она и трясет бутылкой вина в руке. – Ты вроде выросла, не хочешь составить компанию любимой мамочке?

– Я вроде не пью… – осматриваю темный коридор. – А где отец?

Она тут же гортанно смеется и прикладывается к бутылке, потом отнимает, вытирает тыльной стороной влажные губы и протягивает вино мне.

Забираю, но не пью.

– Пойдем на кухню, – предлагаю я и чувствую, что сейчас на меня выльется поток информации. Неприятной, противной, возможно, даже грязной.

И я была права.

Мамочка моя влюбилась когда-то в успешного бизнесмена. Андронова. Думала, что с ее родовитостью, богатством и внешностью проблем его соблазнить не будет. Ведь он трахал какую-то девку с работы, вытирал об нее ноги, нагибал прямо в своем кабинете. Но не женился. Марина решила, что это ее шанс, тем более отец, недовольный ее распутным образом жизни, к которому склона вся золотая молодежь, сказал, что урежет ей средства.

– Почему ты не такая? – задает она вдруг вопрос посередине рассказа, отпивая уже из стакана виски. – Правильная, послушная. Не удивительно, что у тебя нет друзей. Ты же скучная. Вот у меня было много подружек и … друзей.

Она глумливо смеется, мне подмигивая, а задаю вопрос, сложив руки на столе, как на парте и стараясь не думать, настолько неправильной я была полчаса назад.

– А где все те друзья?

– А… – махнула она рукой. – Где-то… Наверное, там же где твой папаша, трахает очередную молодую сучку. Он и меня трахал. Я вынудила его, правда не поняла, на что подписалась. Знаешь, кто он?

Она как-то недобро улыбается, перегибается через барную стойку на затемненной, современной кухне, где я никогда ничего не готовила.

– Кто? – отклоняюсь я от приторно алкогольных паров из ее рта.

– Доминант… Он любит делать больно, только в итоге ты сама кайфуешь от этого. Слышала от таких?

По телу проходит неприятная дрожь, как только представляю все, что слышала и видела о любителях БДСМ.

– Немного…

– А я вот много… – грустно улыбается она и допивает виски до дна. – Но я ему наскучила. Даже странно, что не развелся со мной. Испоганил мне тело порезами и синяками, а потом привел тебя, как подарок. Чтобы занялась чем-нибудь полезным и привила семье статус. Ведь он решил стать мэром.

Она рвано хохочет, а у меня на глаза выступают слезы. В горле рождается приторная тошнота.

– Почему меня, – задаю вопрос, который мучал меня много лет. Вижу, что сейчас Марина готова на любую откровенность.

– А вот не знаю, – разводит она руками. – Я даже не знаю, кто были твои родители.

Она падает лицом в стол и начинает храпеть, а я выкидываю пустую бутылку, мою винный бокал и поворачиваюсь в сторону лестницы.

Ну приплыли…

Замираю, видя в темноте Андронова. Он стоит высокой тенью, пьяно привалившись к косяку и осматривает мое тело. С ног до головы, словно облизывает оголенным электрическим проводом.

Насколько немытыми были руки Максима, когда он меня лапал в лесу, но даже они не вызывали такого ощущения грязи на коже от взгляда, которым меня прожигал опекун.

Сразу в голове возникают мысли о словах Марина и статусе, который она присвоила мужу. Страшно, особенно когда он давит взглядом и делает шаг вперед.

– Почему не спишь?

Я поджимаю губы и отхожу в сторону, чтобы он увидел Марину. Она издает храп и у Андронова вырывается смешок. Он переводит взгляд на меня, спускается к часто вздымающейся груди и сжимает руку в кулак.

– Иди спать, – приказывает он, и я тут же срываюсь ракетой с места. Прохожу мимо него и чувствую сильный, странно знакомый захват руки. – Не игнорируй Виталия, он твой будущий муж. Ты помнишь об этом?

– Я помню.

– Помни, – кивает он благосклонно, и второй рукой тянется к лицу, заправляет прядь за ухо. – Это лучший для тебя вариант.

Поднимаюсь по лестнице, постоянно прокручиваю последнюю фразу и знаю, что он прав.

Прав…

Прав…

Виталик нормальный, только блядун. А я… Я тоже теперь такая. Грешница… Распутница. Похотливая сука, все мысли которой теперь только о поджаром теле одного оборванца.

И о подруге забыла.

Набираю в комнате ее номер, но мне вдруг отвечает мужской, протяжный голос и я резко сбрасываю.

Забираюсь под одеяло и сразу выметаю метлой из головы все посторонние мысли, оставляя только воспоминания о Максиме. О его запахе, которым теперь пропитана моя постель, о его силе, с которой он меня обнимал. О его твердых губах, что так властно целовали. О завтрашнем дне.

С утра уже думаю, что зря согласилась, кручусь в постели до последнего.

Идти?

Не пойду. Нельзя потому что.

Спустя целый час решаюсь, уже продумав, что скажу, если останусь в Москве с ночевкой.

Лучше сделать и сожалеть, чем потом сожалеть, что не сделала. А мысль, что я могу упустить возможность побыть с Максимом, была невыносимой. Хотя бы один день. Один счастливый день с человеком, от которого приятно кружится голова, а в груди что-то волнующе сжимается.

Смотрю на часты, понимаю, что почти опоздала и со вскриком вскакиваю.

Глава 26

Не успеваю наложить макияж, натягиваю джинсы, майку без лифчика и жакет. Волос щетка касается всего раз, и я уже беру сумку с деньгами и проездным. Выбегаю из тихого, почти безжизненного дома.

Петровне я написала, что буду завтра, потому что шопинг затянется. Точное время даже не пытаюсь называть.

Сажусь в только что подъехавшее такси и плачу чуть больше за скорость. Остается всего несколько минут до отправления электрички.

На вокзале бегу со всех ног, быстро нахожу нужный путь и матерясь вижу, что он уже спускает пары, готовясь к отправлению.

Щурюсь от яркого солнца и все же замечаю его. В одной двери торчит нахмуренный Максим в черной футболке и смотрит по сторонам, пока ветер колышет его чуть кудрявые черные волосы.

Я сбегаю по лестнице с пешеходного моста. Стремительно. Перепрыгивая через две ступени. Чувствую, как дыхания почти не осталось, а бок колет.

Электричка уже трогается, набирает скорость, а я кричу:

– Максим!

Он поворачивает голову, морщинка на лбу разглаживается, а рука тянется ко мне.

– Шевели копытами!

Деликатность не его конек. Улыбаюсь, бегу со всех ног, радуясь, что не додумалась одеть каблуки.

Цепляю кончики его шершавых, огрубевших пальцев и тут же чувствую, что он буквально втягивает меня в тамбур.

Тяжело выдыхаю, пытаясь отдышаться, смотрю вниз и вижу мужчину в форме проводника. Без сознания.

– Ты что наделал? – смотрю на Максима, но тот только плечами пожимает.

– Он устал просто, говорит двери закрываются, закрываются. А я же знал, что ты опоздаешь.

Смеюсь, не веря, что пробежала такой марафон ради этого мелкого преступника и беру из протянутой руки бутылку воды.

Хочу попить, но ошеломленно смотрю, как он вытаскивает распорку и кидает ее в закрывающиеся створки двери.

– То есть эта железная штука ее и сдерживала?

Поворачивается ко мне и довольным взглядом оглядывает, кивает.

– Все ради принцессы, – низкий голос и рука уже держит за лацкан жакета. Максим притягивает меня к себе, крепко держит поясницу, обжигая касанием даже сквозь слои одежды. Содрогаюсь от тепла, что пробирает до самого сердца.

Он смотрит в глаза сверху вниз, отбирает открытую бутылку, пьет сам…

– Ты сумасшедший, – шепчу, не веря, что все это происходит со мной, и мельком замечаю, как проносится за окном ландшафт московской области, приближая нас к столице.

Максим хмыкает, рукой касается моей нижней губы, оттягивает и, нависнув, вливает воду изо рта в рот, тут же целуя.

И я обнимаю его за шею, прижимаюсь крепче, чувствую стояк. Прикрывая глаза от удовольствия. Он просто нереальный, смелый, сумасшедший, мой. Сейчас только мой.

Ощущаю, как сухое горло смачивает освежающая влага, а по телу как будто пускают приятный, волнующий ток.

Так неправильно. Так прекрасно.

– Когда возвращаемся? – спрашивает он, резко обрывая поцелуй и сжимает мою задницу. Ждет ответа, знаю, что волнуется.

Пальцами прохожусь по волосам Максима, задираю голову и повторяю его вчерашнее движение языком. Чувствую смесь вкусов кожи, пота и геля для душа. Вылизываю кадык, смотрю в глаза и растягиваю губы в улыбке.

– Завтра.

Глава 27

Мы сели на свободное место у самого выхода. Очень близко к друг другу. А когда на следующей станции народ в вагон забился под завязку, Максим просто прижал меня к окну. При этом он обнял меня рукой, чтобы я не касалась металлического выступа окна.

И, наверное, мне бы из этой короткой поездки и нечего было вспомнить, ведь из-за стука колес состава и шума голосов мы так и не поговорили, но… Но…

Но Макс вставил мне в уши свой старый наушник, второй себе и включил чертову песню. Песню, которую не знает разве что глухой.

Вдох, выдох и мы опять играем в любимых…

Он не говорил, не подпевал, не смотрел в глаза, просто одной рукой обнимал, а другой гладил между пальцами, незаметно совершая с ними почти половой акт. И я уплывала, тонула в этих чувствах, ощущениях, пока внутри что-то так приятно сжималось.

Эта дрожь и счастье как свет солнца, заполнившее тело, длились все то время пока мы шли от вокзала, почти не замечая древних достопримечательностей самого дорогого города мира.

Нам было достаточно рук, коротких поцелуев и длинных, таких длинных, обжигающих взглядов. Разговор ни о чем и мелодия на репите. Никогда не думала, что захочу остановить время. Вот прямо здесь. Сейчас. Просто замереть и чувствовать на своих губах его ментоловый вкус.

– Зачем ты куришь? – спрашиваю, когда мы подходим к какой-то арке возле многолюдного перекрестка и он достает из рюкзака телефон и выбрасывает недокуренную сигарету на асфальт.

– Так проще пережить тот пиздец, что я видел всю жизнь, – говорит он. А я закатываю глаза и давлю носком балеток бычок.

– Но ты все равно не хочешь мне рассказать? – спрашиваю, наблюдая, как он набирает телефон и ведет меня под арку в широкое пространство между домами, где на трехэтажном здании большими, красными буквами мелькает «Голод».

– Ты же мне не рассказываешь, почему не дала Королеву.

– Максим, – снова хмурюсь и тут же прячусь за него, когда подходим к амбалу у входа. Максим почти с него ростом, но слава богу не такой огромный.

– Привет, Бес, – улыбается этот лысый и протягивает лапу. – К Макару зайди после боя. Твоя киска?

– Моя, – немногословно говорит и кивает Максим и почти тащит меня мимо подмигнувшего мужика в темное со спертым запахом пота и денег помещение. И мне здесь не нравится. И не нравится, что здесь приходится бывать Максиму. Даже Максиму уже, кажется, не нравится идея привести меня сюда, потому что лицо его напоминает напряженную, белую маску.

В самом клубе нет белых цветов.

Красные оттенки, настоящая черная кожа, свисающие ткани, лакированные двери потайных комнат. Все создает яркое впечатление борделя, грязи и меня пронзает дрожь страха и неприятная тошнота.

Все время, пока мы здесь были, не отходила от Максима, но пришло время боя и мне пришлось не просто отпустить, но и смотреть как его красивое лицо и тело разбивают буквально в кровь.

Я во все глаза наблюдаю, как огромный мужик раз за разом нападет на Максима, а тот не успевает порой прикрыться, получая удары, сравнимые с ударом кувалды. А люди вокруг рьяно болеют, подбадривают того, у кого больше шансов на победу.

И если сначала это был мужик, то по итогу поддерживать выкриками стали Максима. Я никогда не грызла ногти, но сегодня искусала себе все, почти в мясо и кровь. Я сижу в самом углу зала, чтобы глумливый и возбужденный народ меня не заметил, и никто не решил вдруг изнасиловать. Это слова Максима, но его внушительный тон и подвыпившие лица собравшихся не оставили мне повода для сомнений. Здесь может произойти все, что угодно.

Я еще натянула его куртку с капюшоном, почти скрывая волосы и лицо. И когда объявила брейк, я вдруг заметила вдалеке знакомое лицо. Даже два.

Страх ледяной коркой покрыл кожу, и я вжалась в кресло теснее, сразу думая о том, в какую сторону бежать и что говорить, если вдруг Андронов с Королевым-старшим меня здесь увидят.

Пока я наблюдаю следующий раунд избивания Максима, рядом плюхается чье-то огромное тело.

Прислушиваюсь сквозь крики к телефонному разговору над головой и замираю от отвращения.

– Ты мне не заливай. Они целками к тебе отправились, – говорил мужской голос на чистом английском, который я учу с девяти лет. – Если твои парни выебали их по дороге, то ко мне нет претензий, так что гони бабло. Не заливай, мне в этой сраной стране пиздоболов хватает. С тебя пятьдесят штук или твоя дочка целочка. Ей сколько?

Пауза, в которую я смотрю, как Максим начинает побеждать и снова басовитый голос.

– Ну ничего, – глумится он в ответ на чьи-то слова на той стороне провода. – Я готов подождать пару лет, чтобы вишенку сорвать, а пока у меня есть на примете одна ягодка….

Последние слова вызвали шум в голове, потому что говорил этот мужик, прожигая меня взглядом.

Максим победил.

Коронный удар, и все ликуют. Включая этого странного мужика, от которого я медленно, как от хищника, начала отодвигаться. У него даже запах был животный, неприятный. Почти как от Максима, только острее. Аплодировать я не стала, у меня была другая задача. Выйти из поля зрения темного волосатого мужчины в черной шелковой рубашке, который свистел и скандировал вместе со всеми: «Бес! Бес! Бес!»

И я бы убежала – оставалось несколько шагов до выхода, как вдруг меня просто поднимают на руки и выносят из шумного зала.

– Максим! – кричу истошно. – Максим!

Отбиваюсь от тяжелых рук, которые нагло мнут мою задницу, выкручиваюсь, чувствуя, как на спину давит ладонь, а голос говорит уже на русском:

– Не дергайся, цыпа, все будет быстро.

Он шагает быстро, неся меня кричащую, что есть сил, по длинному коридору.

На истошный крик даже не реагирует никто. Ни официанты, ни девушки в красном мини. Неужели все настолько привычные к подобным сценам, что даже не оборачиваются посмотреть.

Вдалеке вижу окровавленную физиономию Максима, он бежит в нашу сторону и успевает забежать в темное помещение ровно в тот момент, когда дверь почти закрылась.

Меня просто кидают на что-то мягкое и я стягиваю капюшон, отбрасываю волосы и вскрикиваю от ужаса.

Смотрю, как к горлу мужчины приставлен нож, а к голове Максима пистолет.

– Ты в край охуел, пацан?

– Не плати мне за этот бой денег, только ее не трогай, – говорит Максим и опускает нож, встает ко мне спиной, прикрывая.

– Где ты ее вообще достал? Целка же?

Хочется вскричать, что это его не касается и мое тело не повод для торга, но я молчу. Молчу и жду вердикта, потому что, судя по виду, с этим мужчиной лучше договориться, а не вступать в конфронтацию.

Могу сослаться на отца. Раз он здесь, значит знает хозяина клуба, судя по всему, того самого Макара.

Но молчу, потому что самое мудрое, что я могу сделать, это скрыть факт моего здесь присутствия.

– Моя… – говорит Максим. – Не трогай, а?

– Ладно… – протягивает мужчина, опускает пистолет и подмигивает мне. – Еще один бой отработаешь за нее. Лады?

Максим кивает, а я вскакиваю.

– Давайте я заплачу! У меня есть деньги!

– Рот закрой, – быстро повернув голову, осаждает меня Максим. Ладонь в руке сжимает, дергает на себя. – Еще один бой, без проблем, Макар.

– Ладно, – смеется тот, снова опаляя меня грязным, похотливым взглядом и, наклонившись, втягивает дорожку кокаина. Потом поднимается, стряхивает излишки и играет бровями, пока Максим сжимает мою руку сильнее, словно подготавливая к старту. – У меня хата наверху есть. Могу дать ключи. Надо?

– Не надо, – говорит Максим и бочком тянет меня в сторону. С похожим на мое отвращением смотрит на стеклянный черный стол с рассыпанным порошком.

Глава 28. Максим

– Возьми тачку?

На это предложение я все так же отрицательно качаю головой, уже жалея, что вообще приволок сюда Лану. Даже в моей толстовке, даже без макияжа и без обычной своей прически она привлекала слишком много внимания.

Быстро потащил ее к выходу, только по дороге захватил сумку и переоделся в привычную темную футболку и потрепанные джинсы.

На пути нас встречает Данил, правая рука Макара. Таких обычно называют альбиносы, настолько белыми были у него брови и волосы, но мощная прокаченная фигура скрадывала впечатление болезненности.

Он протягивает мне телефон, и я, не хотя, его беру.

– Ты в курсе, чью деваху ты ведешь трахать? – спрашивает меня в трубке голос Макара, и я напрягаюсь.

Оглядываюсь по сторонам, но вроде мэра не видно. Сегодня я не только хотел показать Лане насколько грязным был этот мир, но еще насколько активно в его загрязнении принимает участие ее родственники – нынешние и будущие.

Интересно, заметила ли она отца.

На вопрос, почему Андронов каждый раз приходит смотреть именно мой бой, у меня ответа не находилось. Сейчас лучше подумать, что говорить Антону, который стабильно забирает свои семьдесят процентов, потому что всему меня научил и, собственно, привел сюда.

– Допустим, – осторожно отвечаю. – А ты как прознал?

– Подсказали. Короче, – резким тоном басит Макар. Нормальный вроде, но отмороженный на всю голову. – Деньги за бой забирай и отведи девку в нормальную хату. Если уж подцепил – держись, она твой шанс не стать таким, как я.

Есть мысль, что Черкашин просто обкурился, раз начал вести философские беседы и помогать нуждающимся. Но и отказываться от подарков судьбы я не привык. Не совсем же дебил?

Забираю у Данила ключи от хаты Макара, которой он, по его словам, не пользуется и конверт с деньгами. С нетерпеливо перетаптывающейся Ланой выхожу в душную ночь.

– Максим, – останавливает она меня, когда в быстром темпе подходим к метро. – Подожди. Дай отдышаться.

Я оборачиваюсь впервые посмотреть на нее, и она ахает пораженная моим видом, тут же лезет в свой рюкзак, но я убираю руку.

– Тут две станции. Давай я просто нормально помоюсь, и ты… – сознательно делаю паузу, переплетая пальцы и притягивая крошку к себе. – Сможешь меня полечить.

В глазах нет страсти, только беспокойство и я почему-то от него ловлю кайф даже больше, чем от похоти. Наверное, потому что отвык, чтобы кто-то беспокоился. Переживал. Гладил вот так по волосам.

Да, собственно, и не привыкал. Но была одна добрая медсестра, когда в больницу попал с проломленным черепом, но и она быстро стала лишь приятным… Единственным приятным воспоминанием.

Но за последнюю неделю их станет чуть больше. И каждое связанное с Ланой, я закрою на замок и спрячу в самый дальний угол прокуренного и пропитого сознания, чтобы доставать, когда наступит очередной пиздец.

Лана убирает со лба волосы и кивает.

– Он был такой огромный. Я думала, он тебя убьет!

– А когда ствол у лба был, не думала, – усмехаюсь я, тяну Лану внизу по лестнице.

– В тот момент я вообще забыла, как дышать.

– Хех, – усмехаюсь я. – Аналогично.

До квартиры мы добрались быстро, а когда вошли, я присвистнул, тогда как Лана просто оценивающе оглядывала широкий коридор с кафельным полом, светлыми стенами и темными панелями.

– Тебе-то к такому не привыкать, – замечаю я, и сразу ищу ванную.

Она пожимает плечами и со смешком заходит за мной. Да, пожалуй, в наших, так называемых, отношениях слишком много гигиены.

– Не все то золото, что блестит, не все богаты так, как кажутся.

– Умничаешь, – стягиваю футболку и вижу, как она в ужасе ахнула.

– Столько синяков! Скорее мойся, я все приготовлю.

– Что?

– Ну… лечить тебя… – улыбнулась она и достала из рюкзака, который, наверное, стоил ровно столько, сколько я получил за бой, аптечку.

– Серьезно?

Большее удивление могло бы вызвать только, если бы она тут же напала на мой хер, который в ее присутствии стабильно жил своей жизнью. Совершенно забывал, что есть еще ее мнение.

Я разделся и залез в ванную. Она могла вполне посоревноваться размером с моей спальней, по крайней мере, точно чистотой.

Сначала хотел прикрыть мутное стекло, но увидев, как Лана во все глаза смотрит на мое тело, с улыбкой оставил приоткрытым.

Но радость длилась недолго.

Как только я коснулся мыльной губкой уже прилично стоявшего члена, Лана встрепенулась, как птичка на дереве, и подошла, чтобы плотно закрыть дверь.

– Давай, уже быстрее, – говорит она в щелку и многозначительно бросает взгляд вниз. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я вас с ним оставила наедине.

Зараза…

Кидаю руку, чтобы ухватить ее за нос, но она с веселым хохотом закрывает дверцу.