Текст книги "Люди крыш. Дети пустоты"

– Надо обходить, – буркнул Бруно и нервно почесал шею.

– Так веди!

Обходить пришлось через собор Святого Петра, по колоннадам, двумя полумесяцами обнимавшими главную площадь Ватикана. Бруно, забыв о своем поводке, оттолкнулся от последнего дома улицы и оказался на крыше правой колоннады. До Женьки донеслись сдавленные ругательства. Уж что-что, а вычислять бранные слова в итальянском благодаря Донне с Дорой она теперь могла на раз.

– У собак поучись на поводке ходить, – Женька приземлилась рядом и поспешно ослабила петлю на шее своего экс-гида. – Или тебе шлейку вместо ошейника сделать? Как щенку?

– Лучше отпусти, – тихо попросил Бруно, поймав Женькин взгляд. – Я не сбегу.

В глазах итальянца отразились огни на куполе собора Святого Петра, и Женькины ноги наполнила предательская слабость. Ну что в этом парне особенного? Неужели на нее так смазливая физиономия действует?

– За дуру держишь? – она постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно резче.

– Отчего ж за дуру? Чтобы такое провернуть, нужны мозги, – выражение лица итальянца вмиг утратило жалостливость.

– Какое «такое»?

– Три теракта в разных странах. Почти одновременно.

– Чего? У тебя начались галлюцинации от кислородного голодания?

– Марат показал видеозапись. Ты была на месте каждой катастрофы. Я в курсе, тебя трясла русская спецслужба. Но ее сотрудники не знают, что ты можешь пользоваться «лассо», а мы знаем.

Вот оно, в чем дело. Снова фокус с камерами. Повторение пройденного. Вряд ли кто-то теперь поверит, что экзамены в человеческой школе помешали ей освоить технологию мгновенного перемещения. Значит, от глав других фратрий помощи ждать не приходится. К тем же крысюкам не сунешься – наверняка они уже приготовили для нее одиночную нору.

– Идем, мне нужно забрать вещи.

– Ничего не хочешь объяснить?

– Нет. Не люблю оправдываться.

До конца пути не было сказано ни слова. Бруно, точно ищейка на поводке, бежал впереди. Женя старалась не отставать, чтобы синяя нить в очередной раз не превратилась для итальянца в удавку. Вскоре они уже стояли на крыше штаб-квартиры фратрии.

Здесь было хорошо. По периметру шли терраски с низкими диванами. Днем на них можно было валяться в тени живого навеса из плюща. Впрочем, Женя не знала, растет ли плющ в Италии. Возможно, эта чернеющая в темноте масса была виноградом.

В центре обрамленного террасами прямоугольника журчал круглый фонтан. Вода била из пасти позеленевшей от времени бронзовой львицы с напряженным выражением морды. Женя улыбнулась – родственница грозной Сохмет напомнила ей анекдот про мышку с большими глазами.

Итальянец уверенно спустился по узкой лестнице, ведущей на верхний этаж здания. Вслед за ним Женя оказалась в тускло освещенном коридоре, стены которого были увешаны картинами в тяжелых рамах. С большинства из них смотрели широкобедрые дамы с кукольными личиками.

Вплоть до Женькиной комнаты им не попалось ни одного человека. Оно и понятно – все танцевали и распивали вина в Замке Ангела. Бруно толкнул дверь и шагнул в темноту. Его спутница ни на секунду не задержалась на пороге. Она не ощутила даже намека на предчувствие катастрофы – ей казалось, опасность осталась позади. Только когда тонкая игла впилась в шею, Женька сообразила, что угодила в ловушку.

Глава 9

Теперь страх не отпускал Дину ни на минуту. Это была смесь холодного ужаса и острой брезгливости. Похожее чувство обычно вызывают истории про заживо захороненных людей, которым не повезло очнуться от летаргического сна в заколоченном гробу. Дине казалась, что она невольно угодила в историю об оживших мертвецах: наверху музей имени родителей Ларса, в подвале их неподвижные тела – так недолго и умом тронуться!

Одно совершенно ясно – ни в какой автокатастрофе они не погибли. Сигналы на мониторах показывали, что и мужчина, и женщина живы. Тогда что с ними случилось?

Спрашивать об этом Ларса Дина не стала. «Если он соврал мне один раз, значит, соврет и другой», – попыталась она объяснить свое нежелание задавать вопросы. Но, подумав немного, признала: «Я просто его боюсь! Люблю, восхищаюсь и боюсь».

Ларс вернулся только под утро. Чмокнул осунувшуюся после бессонной ночи девушку в щеку и попросил заказать завтрак в ближайшем кафе. Им не было нужды готовить дома. Ларс, который давно придумал безопасный способ пополнения своих счетов, не знал проблем с деньгами.

После завтрака он ушел в комнату с голографическим монитором под потолком и закрыл дверь на ключ. Это было чем-то новеньким. До сих пор Дине не запрещалось присутствовать на его совещаниях с юнитами. Кажется, ее внезапно понизили с «боевой подруги» до «девушки для удовольствия». Но мириться с таким положением вещей она не собиралась.

Сердитая Дина стремительно вошла в их с Ларсом спальню и легла на разобранную кровать. Между делом успела подумать, что пора потребовать у глухонемой старухи поменять постельное белье. Потом зажмурилась и мысленно нарисовала портрет своего друга.

– … нам нужно, чтобы они потеряли контроль над собой, – услышала Дина невозмутимый голос главы пятой расы. – Люди должны действовать жестко – это развяжет Краю руки.

– Подкинем спецслужбам идею, ставить опыты над детишками? – Дина узнала томные интонации Надин.

– Почему нет? Типичный сценарий для фильма про людей-Х. Все граждане со сверхспособностями прямиком отправляются в тайные лаборатории. Зачем нам ломать стереотипы? К тому же ученым светит богатый материал – несколько десятков одаренных малолеток.

– Всех взять не удастся. Там сейчас почти восемьдесят человек вместе с воспитателями, – это сказал Итан из Новой Зеландии.

– И не надо. Те, что сбегут, своими рассказами заведут весь Край, – усмехнулся Ларс. – Хватит человек сорок. Можно отобрать только неинициированных – возни меньше, а результат тот же.

Дальше в обсуждение включился португалец по имени Алонсо, и Дина выпала из беседы. Каждый юнит говорил на своем родном языке, однако все прекрасно понимали друг друга. Как объяснил однажды Ларс в приливе благодушия, представители пятой расы могут обмениваться мыслями друг с другом. Это называлось у них «подключиться напрямую». Речь всего лишь помогала Людям сети оформить поток информации, сделать ментальные импульсы однозначными.

Дине же приходилось довольствоваться словами. Если не считать русского, она владела девятью языками, но мирандского, увы, не знала. Именно на нем говорил юнит с севера-востока Португалии.

– Ты на полном серьезе думаешь, Ал, что я не прочесал весь Край? – ответил Ларс на непонятый Диной вопрос. – Я с него начал. Наших среди кошек, крысюков, крыланов и депферов нет. Эти туповатые мутанты – всего лишь полудохлый отросток эволюции. А мы ее цель и смысл. Через сто-сто пятьдесят лет Люди сети станут главной расой планеты. Или ты сомневаешься?

Не сложно было догадаться, что короткое слово, сказанное Алом, означало «нет». Разве кто-то из этих «гениев» может спорить с Ларсом? Он не просто так зовет их «юнитами». Как войска в компьютерных играх. Десять скелетов, двадцать зомби, сорок эльфов-лучников – все это юниты, преданные и послушные. А разговоры про «туповатых мутантов» – не более чем заунывная песня вожака перед толпой недоумков.

– Теперь по датам. Операция должна состояться не позднее двенадцатого июня. Итан, слышишь?

– Да, мой генерал! – дурашливо отозвался новозеландец. – Все записал на подкорку.

– Тина, твоя работа на уровне. За сюжет по CNN готов снять шляпу.

– Мерси.

Дине послышались в ответе девицы самодовольные нотки. Эта табуретка всегда ее раздражала.

Пока Ларс отдавал последние распоряжения, Дина погрузилась в раздумье. Если она все правильно поняла, двенадцатого июня некие силы, принадлежащие обычным людям, захватят один из детских лагерей Края. Интересно, какой именно? У каждой расы было с десяток подобных мест, куда на лето сплавляли всех, кому не исполнилось пятнадцати. Румыния, Канада, Россия, Англия, Черногория, Австрия… Где же развернется операция?

Она прислушалась к себе. Нет, ей не было жалко тех, кому придется иметь дело с ошалевшими от страха учеными и силовиками. Это всего лишь неизбежные жертвы. Умница-Ларс сделает все, чтобы их было поменьше.

– Она тебя слышит?

От неожиданности Дина села на кровати. Задумавшись, кошка не заметила, как юниты распрощались с Ларсом, и в эфире возник новый персонаж.

– Ее нет в комнате.

– А в доме?

Странно. Дина не узнала говорившего. Она даже не могла определить его пол. Старчески дребезжащий голос мог принадлежать и мужчине, и женщине.

– Чего молчишь? Или ты не в курсе, что кошки способны подслушать разговор за сотни метров? Для этого им всего лишь нужно представить твое лицо.

– Она преданна мне, – тихо отозвался Ларс. – И вообще мы сейчас не о Дине. Твой ход сделан. Теперь моя очередь.

* * *

– Твой организм на семьдесят процентов состоит из жидкости. Смекаешь? И ей ты можешь управлять не хуже, чем водой из ближайшего фонтана, – Тарас, огромный, как гризли, депфер, целую неделю по просьбе Морока посвящал его дочь в основы мастерства Людей глубины. – Предположим, угостили тебя отравленным вином…

– Ого! Готовимся к встрече с Лукрецией Борджиа? – Женька вместе со своим учителем сидела на одном из матов в тренировочном зале отца. Рядом на полу стоял поднос с двумя стаканами вишневого сока. Учура с утра укусила неизвестная науке муха, и алтаец решил проявить необычную для него услужливость – принести напитки. Женька готова была завалить математику, лишь бы эта муха кусала компаньона отца почаще.

– Скажу тебе по секрету, пока весь Край уверен, что яд или снотворное – верный способ обезвредить полиморфа, – Тарас отхлебнул сока из своего стакана, окрасив в цвет вишни краешек светло-русых усов.

– Спасибо Владлене!

– Не надо быть такой злопамятной. Лучше ответь, ты знаешь принцип действия противоядий?

– Нет. К счастью, не было повода разобраться.

Тарас флегматично поскреб толстую шею.

– Представь, что это молекула отравы, – депфер показал поросший светлой шерстью кулак. – А это молекулы антидота, – следом была продемонстрирована не менее волосатая пятерня. – Они берут частицу яда в кольцо и под конвоем выводят из организма. – Тарас обхватил кулак пятерней и потряс получившейся конструкцией над Жениной головой. – Есть контакт?

– Вроде.

– Твое универсальное противоядие – это вода. Ты можешь заставить ее молекулы образовать что-то типа кокона вокруг каждой отравляющей частицы и вуаля – спасти себе жизнь.

– Диктуйте, профессор, я записываю. Как это сделать?

– А вот это, красавица, я объяснить не могу. Каждый учится самостоятельно. Кстати, как тебе сок? Понравился?

– Ничего, – озадаченно ответила Женя. – Горчит немного.

– Правильно. Потому что я попросила Учура сыпануть в него яда из листьев дигиталиса. Эта ерундень действует не сразу. У тебя есть двенадцать часов, чтобы вывести ее из организма. Преступай.

– Эй! С ума сошел! – Женьке показалось, что у нее отнимаются ноги. – Я же не умею!

– Никто первый раз не умеет. Пробуй.

– А если я не смогу?

– Видела у крыланов на Утесе Света кости тех, кто не смог взлететь? У Людей глубины тоже есть свои кладбища для неудачников.

Ей понадобилось три часа, чтобы справится с задачей. Урок Тараса закончился сильным приступом медвежьей болезни и опозданием на консультацию по математике.

Почувствовав, как игла проникает под кожу, Женька на автомате сделала то же, что и неделю назад с вишневым соком. Она превратила воду в антидот. Крохотные комочки побежали по кровеносным артериям, чтобы чуть позже покинуть организм.

Но остаться в здравом уме и твердой памяти еще не означает выиграть схватку. В комнате ее ждали трое. Марата Женька узнала сразу по широкоплечему силуэту на фоне окна. Это он держал шприц. Вторым участником засады оказалась Сара. Похоже, и дежурной кошке сегодня перепало веселья. Третьего в компании Женя разглядеть не успела, только отметила: это крылан. Он швырнул в нее сеть из разноцветных фибр.

Женька скользнула щучкой в одну из ее ячеек и оказалась возле распахнутого окна. Свобода находилась на расстоянии вытянутой руки. Оставалось только занять чем-нибудь полезным уважаемого Марата и его помощников, чтобы им не пришло в голову устроить погоню.

Не желая экспериментировать на поле боя, Женька проделала обычный трюк – слегка повысила уровень воды в своих противниках. Но их реакция оказалась неожиданной. Марат согнулся пополам и заревел, словно профессиональная плакальщица на похоронах. Его песню подхватили остальные.

Разбираться времени не было. Женька уже стояла на подоконнике. Сорвав с руки синюю фибру, все еще связывающую ее с Бруно, она взлетела на крышу соседнего дома.

* * *

Женька неслась вдоль Тибра. Его глянцевая спина то и дело возникала в просветах между темных крыш спящего Рима. Под ногами гремела тяжелая черепица. Иногда приходилось перепрыгивать через улочки, заставленные столиками летних кафе и пиццерий, иногда – огибать темные купола церквей.

Чтобы выяснить, нет ли за ней погони, Женька сбавила бег, и тут же почувствовала сильный толчок в спину. Не устояв на ногах, она полетела вперед. Только кирпичное ограждение, идущее вдоль края скошенной крыши, не дало ей свалиться на чей-то залитый желтым светом балкон. Выскользнув из-под своего преследователя, Женя отскочила на пару метров и приготовилась отразить следующий удар.

Но никакого удара не последовало. Перед ней, подогнув колени и уронив лицо в ладони, сидел Бруно.

– Ты что, гнался за мной? – возмутилась Женька. – Перед Эддой решил выслужиться?

Итальянец медленно поднял голову и посмотрел на беглянку. Та удивленно ойкнула. Нос и губы Бруно распухли, глаза покраснели – словом, парень выглядел так, точно неделю оплакивал смерть любимого хомячка. Вернее, продолжал оплакивать. Потому что по его щекам бежали слезы.

– Прекрати это! – всхлипывая, попросил он.

– Что прекратить? – Женька начала оглядываться, пытаясь понять, какая трагедия так расстроила итальянца.

– Я больше не могууууу! Останови их!

– Носовой платок, что ли, дать?

И тут до Женьки дошло, в чем причина рыданий Бруно. Вода! Организм пытается вывести ее избыток через слезные железы. Забавно. Если вся эта неразбериха когда-нибудь кончится, Женька засядет изучать свои способности, а то пока на каждом шагу сплошные сюрпризы. Бруно еще повезло, что дело обошлось слезами, а то могло быть и похуже – как с фээсбэшниками.

К тому же Тарас говорил, что простая перекачка воды, которую использует Женька – одна тысячная от возможностей опытного депфера. Например, мастера умеют останавливать циркуляцию жидкости в организме. Фокус-покус, и сердечная мышца перестает сокращаться. Чем не идеальное убийство? Но ставить опыты на людях не хотелось, поэтому Женька предпочитала ограничиваться той самой одной тысячной своих способностей. Пока.

На то, чтобы привести Бруно в порядок, ушла пара минут. Едва он перестал шмыгать носом, Женька преступила к допросу.

– И зачем ты за мной побежал? Я тебя не звала.

– Ты же города не знаешь совсем.

– А чего его знать-то? Мне все равно идти некуда.

– Можно залечь где-нибудь и подождать, пока всё успокоится.

– Ага, Марат угомонится и простит мои прегрешения. Да у меня раньше борода вырастет! Интересно, что он дальше-то со мной собирался делать? Ну усыпит, ну переправит к себе в замок. А потом?

– Он хотел шантажировать тобой Морока. Марат думает, это СКК пытается настроить человечество против Края. Ты – всего лишь инструмент.

– Марат – идиот! – выпалила Женька, но в ее душе шевельнулось сомнение: «А что если так и есть? Может, вся эта катавасия – сложная интрига ее отца?» – Ты веришь крылану?

– Нет, – улыбнулся Бруно. – Я точно знаю, тебя там не было. Ты не умеешь пользоваться Радужным лассо. Иначе давно слиняла бы из Рима.

– Логично, – согласилась Женька. Она села рядом с Бруно и уставилась в торец ближайшего дома. Вид был так себе. Темная стена с пятью закрытыми ставнями окнами. – Теперь колись, зачем ты за мной бежал?

– Допустим, ты мне нравишься.

Женька почувствовала, что ее щеки в очередной раз превращаются в два спелых томата.

– Милая версия. Только не убедительная. Не боишься, что тебе от Эдды влетит?

– Неа. Я же ее любимый племянник.

– Вот оно что. Эдда твоя тетушка… – протянула Женя и замолчала. Ей вдруг стало не по себе. Неожиданно она поняла, что с того момента, как Марта привела ее в Башню кошек, рядом все время находились друзья. Тим, Федя, Чухонь, Анька с Гришей, синегрибы… А теперь она совсем одна. Одна в чужой стране. Племянник Снежной Королевы, конечно, не в счет. Еще надо разобраться, кто он – друг или портянка.

Из оцепенения ее вывел рисунок на стене возле тротуара. Минуту назад там ничего не было, а потом вдруг раз и появился белый мужской силуэт в пальто и шляпе – скромное одноцветное граффити.

– Ух ты! Это же Белый человек, – удивилась Женька. – Его рисовал один французский трафаретчик. Джером Мэснеджер. Он ездил по всему миру и везде оставлял свой fantôme blanc.

– Прикольно, – судя по тону, ничего интересного в рисунке Бруно не заметил.

– Ты не понимаешь! Это символ одиночества в большом городе. Есть куча людей, которые специально ищут Белого человека по всему миру. Фотографируют и выкладывают в своих блогах. Мэснеджер еще стихотворение про него написал. Сейчас…

 
Люминесцентно-белый человечек грустный
Появляется там, где скучно и пусто,
Бродит по улицам, не боится холода
Маленькое приведение большого города.
 

Едва Женька произнесла последнее слово, как Белый человек ожил и снял нарисованную шляпу-котелок с нарисованной головы.

– Ни фига себе! – вырвалось у Женьки.

– Ma va là![3]3
  Выражение крайней степени удивления (итал.)


[Закрыть] – согласился Бруно.

Словно желая произвести еще большее впечатление, Белый человек ловко подбросил шляпу вверх. Котелок взлетел почти до второго этажа, кувыркнулся пару раз и упал точно на голову своего хозяина. После чего тот подхватил полы пальто и сделал дурашливый книксен.

– Вы будете спрашивать или нет? – требовательный голос за спиной заставил Женьку вздрогнуть. Рядом сидел крупный белый кот с синими, как море в рекламных роликах турецких курортов, глазами. На его морде чернело пятно в форме человеческого профиля.

– Агата, это вы?

– А ты знаешь других говорящих кошек?

– Кошек? – Женька красноречиво опустила глаза.

– Могла бы не заметить, – огрызнулась Агата. – Да, кошки поблизости не оказалось. Пришлось брать, что давали.

– О чем мы должны спросить? – пора было менять тему.

– Направление, разумеется. Страпелбел не будет ждать всю ночь.

– Ma che cavolo succede?[4]4
  Черт возьми, что происходит? (итал.)


[Закрыть] – Бруно перешел на итальянский.

– Ну, вы даете! Оживили Страпелбела и не знаете, что с ним делать! – Агата потерлась боком о Женькин рукав, оставив на нем с десяток светлых волосков. – Ладно, чеши место Большого удовольствия, а я буду вас просвещать.

– Между ушами чесать? – уточнила Женя.

– Нет, на этот раз под подбородком! – кошка блаженно прикрыла глаза и приступила к рассказу. – Французский граффитчик Джером Мэснеджер был необычным художником. Скажем так, он передавал скетчам часть своей жизненной силы. Например, нарисованная им под заказ реклама могла преследовать человека по всему городу, пока несчастный не сдавался и не покупал абсолютно ненужные ему джинсы или расческу для волос на животе. А еще Мэснеджер рисовал двери, которые вели в параллельные миры.

– Это как? – Заслушавшись, Женька отняла руку от кошачьего подбородка.

– Не халтурь! – Агата сердито приоткрыла один глаз и, дождавшись, когда ее массажист продолжит свое дело, ответила: – Очень просто. Смотришь: нарисованная дверь. Подходишь, толкаешь – дверь открывается, за ней мир, где драконы с великанами не вымерли, а поели всех людей и теперь охотятся друг на друга.

– Такой мир существует?

– Не существует только мышей в шоколаде, да и то еще вопрос, – отрезала кошка. – Поговаривают, что однажды художник нарисовал дверь в страну фей и навсегда покинул мир людей.

Женька с Бруно потрясенно переглянулись.

– Страпелбел – одно из самых полезных изобретений француза, – теперь слова Агаты сопровождал утробный рокот. Не прекращая рассказывать, кошка начала мурлыкать. – Это универсальный указатель. Он появляется перед теми, кому позарез нужно найти что-то очень важное. Стоит прочитать вслух стишок Мэснеджера, и пожалуйста – можно задавать Страпелбелу вопрос.

– Но мне не нужно ничего искать! – удивилась Женька.

– Разве?

– Аэропорт?

– Да ну!

– Таксофон, чтобы отцу позвонить?

– Еще версии.

– Сдаюсь.

– Зачем ты прилетела в Рим?

– Но я и так знаю, где находятся «Уста Истины»!

– Неужели ты на полном серьезе думаешь, что древняя крышка канализационного люка и есть настоящая маска правды?

От волнения у Женьки закололо в боку.

– То есть…

– Задавай вопрос, полиморф, у тебя совсем не осталось времени!