Текст книги "Кикимора спасает мир. Сказки XXI века"

– А кто его знает, но с Лебедью тебе точно не бывать, и даже Кикимора не тебя любит, с Домовым она помирилась вроде, – успокаивал я, как мог тогда, напомнил ворон, – Но не бойся, на дрова тебя колоть не станут. Люди никогда такими дровами печи не топят и в костер их тоже не бросают. И он понял, после моих слов, что останется от него несколько никуда не годных поленьев, которые валяться где-то будут в чистом поле, да еще пенек старый. На него какой-нибудь черт усядется на солнышке погреться. И так горько, так тоскливо стало на душе у него, что хоть вой. Ужас дикий и только. Ветер гнул осину, того и гляди, сломает, но она упорно противилась ему.

Вот и Ворон внес свою лепту в историю про вруна, и теперь молчал. А Странник с ужасом думал, что он ничего не знает о деревьях, как – то в свое время не особенно слушал рассказы старших. Но тут снова голос ворона раздался:

– Когда засохнешь, нарубят из тебя кольев и будут ими протыкать колдунов да злыдней всяких, чтобы не смогли они подняться и шататься после смерти своей. Вот и будешь в вонючем болоте гнить, а что еще остается?

Каркал он все это с серьезным видом, но любой бы почувствовал издевки страшные.

Не выдержал черт и завизжал от ярости, может, ворон и издевался над ним, но что-то подобное он и сам слышал об осиновых деревьях.

– Но разве не заслужил ты этого? – спросил у него ворон, – доброе дело для мира сделаешь, упыри не будут шататься да пугать всех. В это время новый порыв ветра налетел на дерево, и оно готово было свалиться, переломившись пополам.

Ворон не слышал, что ответил ему черт, недавно еще заточенный в дерево, он оглядел слушателей, не дал ничего больше сказать Страннику и благодарности от них ждать не стал, а полетел прочь. Надоело ему с ним говорить, и дела очень важные оставались. Направился он к дубу, а на осине всегда чувствовал себя не особенно уютно, что уж про такую непогоду говорить. Но он оставался вольной птицей, ему легче чего прожить.

Но Красный решил им рассказать еще кое– что из того, что ему о тех временах было известно:

– Уныние и страх охватило душу черта странника, он вдруг ясно понял, что единственное, что умел – это говорить, и развлекать, а порой раздражать мир своими рассказами-небылицами. Когда он был лишен любимого занятия, и стоял одиноко в чистом поле, то даже самому себе ненужным и несчастным показался. Да таким, что хоть волком вой, хоть вороном каркай, но уже никто слушать не станет, а ведь как замечательно все совсем недавно было. И показалось ему, что даже это дерево старое хочет от него избавиться, выкинуть его, только не может оно этого сделать, вот и мается, и скрипит протяжно да жалобно. И только скрипнуло старое дерево в ответ, но пока еще устояло.

Сорока потом утешала его, говорила, что недолго ему тут куковать осталось. Оно давно засыхать стало, и век его к концу подходит. Но, узнав такое, решил Странник вырваться из своего заточения, чего бы это ему не стоило. Как хотелось ему еще по земле побродить, на небеса взглянуть, и среди чертей оказаться. А главное, он точно знал, что не станет больше врать и придумывать ничего не будет. Он рвался, да так яростно, так неистово, что в разные стороны дерево шататься стало. Казалось, еще немного, и он освободится от плена. И возможно это ему удалось бы, только в тот момент тучи набежали с разных сторон, гром ударил, и попал он прямо в ту самую осину.

Последнее, что он успел заметить, какой-то промокший черт бежал прямо к осине. Вот его раскат грома и молния и настигли. И это был я, единственный, они меня не пускали сюда, надеялись, что сгорит осина ясным пламенем, да и я большой, чтобы меня не задело и не опалило, но где наша не пропадала. Вот и рванул я сюда, да и на вас наткнулся

– Им было жаль немного странника, – попробовал Красный оправдать собратьев свои, – но как только они вспоминали, что он тут же начнет рассказывать им свои небылицы, так от жалости и следа не оставалось больше. Они не решились спросить грозного бога, в какой именно осине оставался непутевый черт, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. И Игнат подумал, что вероятно Странник там и остался, он– то выбраться не смог.

Теперь уже история эта совсем закончилась. И снова Сказочница на кота посмотрел, таким молчаливым она не видела его никогда прежде, но решила, что по дороге расспросит его о том, что с ним случилось.

Ярко светило солнце. Вежливо поблагодарила она Красного, и сказала, что такая сказка должна обязательно появиться на свете. Может быть, кто-то задумается, к чему может привести ложь, фантазии и гордыня наша непомерная.

– Сказка? – возмутился Странник, – вы про меня сказку сочинить хотите, не бывать этому, да я на вас в суд за клевету подам, про меня сказку.

Но Красный поспешно простился и поволок его к остальным, хотя там их никто и не ждал с распростертыми объятиями.

– Ты хоть сам-то не позорься, кто это из-за сказок судился, пошли, что было, то было, мы не можем нашего прошлого изменить. И тебя не остановит и не поможет, но вдруг кто-то другой задумается, и помнить станет, что за вранье бывает.

Что еще говорил Красный своему спутнику, освобожденному из осины, они уже слышать не могли. Они растворились в пространстве.

– Какая-то странная сказка получится, – задумчиво говорил кот, растянувшись на первом сиденье.

– Мне его жаль немного, но я таких и среди людей встречал, – говорил Ангел, вспомнив о чем-то давнем и странном..

– Хорошо, что не среди котов, – услышал он голос Барса, и ничего не ответил.

Но почему все сказки должны быть веселыми, во всей этой истории было что-то такое завораживающее и странное, что надо было обязательно поведать ее миру, в этом ни кот, ни Ангел, ни Алина не сомневались.

Глава 15. Горечь Победы

Утро было пасмурным и туманным. В такое время только садиться за компьютер и печатать очередную сказку, или хотя бы править то, что уже было написано. В гости напросилась Аннушка, кот обрадовался, Алина просто сообщила о том, но ничего не сказала. Барс сидел, ждал, и допытывался у ангела, чем ему собственно не нравится лучшая подруга. Ангел упорно молчал, словно язык проглотил.

Совсем, как в сказке, говорящие коты и немые ангелы.

До приезда Аннушки оставалось еще дюжина часов, они скучали, особенно кот, в последнее время он изменил свое отношение к ней, хотя на это потребовалось много времени. Они оба дремали, думали, каждый о своем, и работа не клеилась. А Алина всегда была уверена, что если что-то не получается, то и насиловать себя не стоит. Работа вообще, а творчество особенно должно приносить радость и течь само собой, плыть против течения трудно и бесперспективно.

Ангел оглянулся на грустного кота. Посмотрела на него и Алина

– Что-то ты у меня уже и мышей перестал ловить, – усмехнулась она.

– А где это ты мышей видела, их тут сроду не бывало, – в тон ей отвечал кот, – даже мыши у тебя не приживаются.

– Вот именно, с таким котом ворчливым и противным, только я одна и могу ужиться, да еще наш Ангел тебя терпит, других не найдешь, но собирайся, поехали.

Барс мог и не спрашивать куда. Отправились они, как и обычно в таких случаях, в дремучий лес.

Он хотел сказать, что в такую погоду добрый хозяин и собаку свою не выпустит, но говорить не стал, Сказочница могла его и дома оставить, а это еще хуже, чем в дремучем лесу опасности свою жизнь подвергать. Да и должен же ее кто-то там защищать и оберегать. А если что-то с ними случится, хотя бы знать и видеть, что произошло. Сидеть дома, гадать, и умирать от волнения коту не хотелось.

Но погода была теплая, хотя и пасмурная, потому прогуляться по осеннему лесу было даже приятно, тем более что скоро прогулки их закончатся совсем. Все духи и звери на зиму уходили под землю, засыпали, прятались где-то. Никто в лес носа не высовывал до самой весны. Потому пока можно было бы и погулять, если бы Алина еще не искала на свою, а главное на его голову приключения, но и с этим устал кот бороться, все бесполезно, такой уж она уродилась шустрой.

Настроение стало значительно лучше. Вот что значит на природе оказаться. Пока даже по его меркам ничто не предвещало беды.

№№№№№№№

Не лесной тропинке на этот раз Сказочницу, Ангела и Барса поджидал сам управляющий черт Игнат. Персоной он был очень важной, они о нем уже много чего слышали, но видели в первый раз, хотя не узнать его было невозможно.

Это только несведущие могут говорить, что все черти на одно лицо или рожу бывают. Черти же на самом деле очень разные, а Игнат был особенным. Еще кот предупредил их, когда они об Игнате спросили, что разные происшествия случались в последнее время, нужен был глаз да глаз за всем, ни сна, ни покоя не было тому, кто сам себя привык считать управляющим в заповедном лесу.

– Я слышал о вас, – сказал он довольно вежливо, – и Стас уже и Зосима все уши прожужжали. А Кот так прямо в вас влюблен и только о том и говорит, на этот раз и мой черед пришел, вот время свободное выдалось.

№№№№№№№№

Сказочница вежливо поблагодарил его за то, что у него нашлось время. Кот шел за ними молча и пытался понять, прикидывается ли она или ей и на самом деле очень нравится этот черт.

Конечно, он мало был похож на других ребят из своей братии, но ведь все-таки черт и есть с рогами и с хвостом. А, как известно, что за личиной приличной может скрываться. Он надеялся на то, что Игнат, о чем-то говоря с Алиной и Ангелом Алексом, не станет прислушиваться к тому, что он о нем думает. А то еще придется на дерево от него удирать, а черт и не собака, он может и по деревьям прыгать – тогда погибель его и наступит. Барс давно не был таким прытким и ловким, чтобы можно было от черта спастись. А в последнее время Аннушка часто его блинами кормила, так совсем отяжелел. Если Алина такой же тощей оставалась – не в коня корм, то он на блинах солиднее стал.

Кот почувствовал голод, но прогнал от себя эти мысли, кроме мухоморов тут ничего не попадалось, не стоит и думать о несбыточном.

А обсуждали эти трое, пока он о блинах напрасно мечтал, любимую Алинину тему – надо как-то бороться с насилием, и любая пролитая кровь, даже кровь чудовища, это не водица. Тому, кто сотворил такое, надо ответ держать по всей строгости. Все живое имеет право на жизнь и никому не дано ее отнимать. И нет такой причины, из-за которой за мечи хвататься надо.

Когда Игнат, Алина и Ангел проходили мимо лесной поляны и около озера, то неожиданно увидели Горыныча. Не заметить Змея было трудно, и не только Алина, но черт удивился по-настоящему такому явлению в неурочное время. А кот просто прыгнул на то самое дерево, которое поблизости было, даже не думая, что при желании Змей его с любого дерева одной лапой своей сбросит и в тридевятое царство легко забросит, если разозлится сильнее.

Барс мяукнул, когда уже на дереве до него это стало доходить. Но Сказочница его даже не слышала, потому слазить, а вернее кубарем лететь в листву на земле пришлось ему самому. Правда, упал он, как и все приличные коты на лапы, но страху натерпелся, жуть.

№№№№№№№

Черт и Сказочница к тому времени ушли далеко. Они оба приблизились к Змею на опасно близкое расстояние. Кот зажмурился, понимая, что он сначала Алину проглотит, а потом чертом закусит. Но они как будто совсем страх потеряли и ничего не соображали. И не мудрено, если даже он на таком расстоянии готов был чувств лишиться, то до них Змей и дотянуться уже мог. Притом, что сожрать он мог и черта, и Алину одновременно, потому что головы у него было три.

Кот взвыл и почувствовал себя круглым сиротой, про Аннушку он в нараставшей панике совсем забыл. Зажмурился, а когда открыл глаза, то все было по-прежнему. Змей никого не ел, наоборот, они говорили ему что-то явно утешительное. Кот отказался понимать то, что видел и слышал. Алина воскресла, и ему стало интересно узнать, что там происходило на самом деле. Когда он подошел так близко, что всего Змея уже видеть не мог, а только брюхо его темнело, и весь свет собой закрывало, то увидел, что тот уныло сидел перед телом убитого им воина и горькую думу думал. Пришлось повернуть с пути и подойти к нему, не оставлять же старого товарища в беде. Взглянув на покойного, Игнат сразу признал его.

– Это богатырь Матвей, ты с ним расправился все-таки, – попробовал угадать то, что произошло, черт.

– Да, вроде победил его, но он сам нарвался, я не задирал его первым, – оправдывался Горыныч.

Сказочница и кот смотрели, не отрываясь, на убитого воина. Все сказки были о победителях, а этот вот лежал сраженный Змеем, и был мертвее мертвого, но как-то не особенно верилось, что и такое случалось тогда. Вот что значит стереотип мышления. А ведь наверняка были богатыри, которые и умирали в поединке, как без этого, но о них сказок не писали и былин не пели, бедняги.

Змей, бесспорно, был победителем, но как-то странно он выглядел при этом, Игнат понял, что тот нуждается в утешении, вот что озадачило его больше всего, да еще когда он появился не один, а с гостями своими.

Если бы они только что не говорили о пролитой крови и искуплении вины с Алиной и Ангелом Алексом, то он посчитал бы, что тот мухоморов переел, или воды из болота хлебанул и несколько рассудок его затуманился. Но нет, наверное, и такое с ними тоже бывает, смерть все-таки смерть, она на любого произведет впечатление.

№№№№№№№№

Но все они понимали, что богатырь был мертв, и не имело значения, кто и на кого напал, кровь пролита, злодеяние совершилось.

– Напал, так напал, но ты, отчего такой печальный? – спрашивал Игнат.

Ему хотелось уточнить у змея, действует ли Алинины идеи и на Змеев, или он печалится по другому поводу.

– А чему радоваться-то, – усмехнулся змей, – разве ты не ведаешь, что за пролитую кровь ответ держать придется и наказание нести, – змей точно повторял слова Сказочницы, словно подслушал их разговор, хотя в тот самый момент он наверняка с горе – богатырем бился.

– Вот и тело его, и душу куда-то пристроить надо, – продолжал жаловаться Змей, – и Водяной уже возмущался, когда я его в озеро сбросить хотел. Про Лешего и говорить нечего, он и слушать ничего не хочет. И Полевик на страже стоит, боится, что я его в чистое поле снесу, и там брошу. Так что некуда мне с ним деваться, и все духи теперь волками смотрят, так чему это я радоваться должон?

Они помолчали немного в печали. Игнат же словно вспомнил о чем-то, и казалось утешить хотел, но сказал совсем другое:

– И Арсений тебе спасибо не скажет, – напомнил ему черт.

– Это точно, особенно если душа его какой-нибудь шебутной окажется. И придется тогда и с ней носиться, как дураку со ступой. А ты знаешь, как он покой любит. Придется его пристраивать в заповедный лес. Но еще в прошлый раз я обещал Лешему, что тот будет последним, этого видать и он не примет, сколько не проси.

Змей стал еще сильнее вздыхать да охать и остановиться никак не мог.

Барс чувствовал, что Алина права, просто сам без него пока о том не задумывался, но как это до Горыныча раньше, чем до него дошло, может для того, чтобы прозрение наступило прихлопнуть кого-то надо?

– А дрался тогда зачем? – не удержался бес, – вроде все хорошо понимаешь, зачем в схватку лез, мог и мимо пролететь.

– Понимаю, только подумал я о том уже опосля, когда он прибит насмерть был. Я все время забываю, что люди, пусть и богатыри, смертны, с ними так легко расправиться можно. Чертей вот бьешь, бьешь, и ничего с ними не делается, отряхнулся и пошел дальше, а этого хлопнул пару раз легонько, а он и мертв уже, не успел глазом моргнуть. Алина и Игнат снова посмотрели на мертвого богатыря, желая увидеть, сколько раз хлопнул его Змей, но, кажется, он говорил правду, особенных травм у него вроде и не было.

Змей скорбно молчал, оглядываясь вокруг и понимая, что он натворил. А потом он заговорил снова.

– Когда он нападать стал, да на бой меня вызывать, что делать было, сдуру бросился я в сражение, решил, что главное ввязаться, а там видно будет. Вот и разглядел теперь, что натворил, и победа вроде, да странная она какая-то.

Он явно ждал от черта сочувствия, но Игнат смотрел на него с усмешкой. Победитель казался безутешным. И тогда черт решил его утешить.

– Но если бы ты проиграл, тогда бы уже мертвым был, тоже ничего хорошего.

– Вот то-то и оно, меня бы все жалели, поняли бы, каким я прекрасным парнем был, а он бы носился со мной и маялся тогда. А я ведь намного больше его, вот бы надорвался. Но видишь, как все получилось, когда сила есть, ума не надо.

Игнат дивился все больше, кто бы теперь мог поверить в то, что перед ним стоял победитель и бравый Змей, который и славился тем, что никогда особенно не унывал, но вот ведь нашло на него такое. Вот и попробуй понять и разобрать, где у них победа, а где поражение, все перепуталось, да смешалось.

– Победа, оказывается, очень тяжелый груз, – то ли в шутку, то ли всерьез говорил Игнат.

– И не говори даже, – словно опомнился Горыныч, – только не вздумай говорить о том воинам, ведь это наша с тобой тайна. А это кто такие?

Он, наконец, опомнился от всех своих горестей и увидел, что рядом с чертом стоит какая-то девица, порхает Ангел и сидит кот. И все три его головы повернулись к пришельцам.

– Сказочница к нам пожаловала, она как раз и доказывала, что за пролитую кровь расплачиваться придется, а ты тут нам под руку и подвернулся, – ответил Игнат.

– И занесла ее нелегкая нынче, вот пришла бы, когда богатырь победил, тогда бы про меня нормальную сказку написала, а теперь, что получится? Люди и без того нас боятся, а тут уж и вовсе беги да спасайся. Кто же теперь меня полюбит да пожалеет?

– Ничего, я позову ее, когда богатырь тебя прикончит, она и такую сказку напишет, – постарался утешить его бес.

– Обещаешь, точно позовешь? – допытывался Змей, он хотел знать это наверняка.

При этих словах Змей усмехнулся, и подмигнул черту. Ну, как ему было отказать в такой малости? Тогда, чтобы Змей успокоился окончательно, Игнат пообещал ничего не говорить богатырям, но он так и не мог понять, шутит ли тот или говорит серьезно.

А Горыныч уже махнул лапой, прихватит с собой тело воина, и поволок его дальше, куда глаза глядят, чтобы подбросить какому-нибудь зазевавшемуся Лешему в дремучем лесу. Он летел над лесами и зорко вглядывался, желая поскорее избавиться от своего тяжкого груза и забыть, что случилось на поляне около заповедного леса.

Они втроем задрали головы вверх и смотрели на то, как с телом богатыря парил в небесах Змей. Ну чем не сказка, немного грустная, правда, и обидно, что не воины, которые сами во многом виноваты, а Змеи первыми стали задумываться, что победа – это морока и большое несчастие именно для победителя самого. Словно угадав его помыслы, да и что тут было угадывать особенно, бес оживился и заговори снова.

– За победу надо расплачиваться, – размышлял Игнат, – это зря придумали, что победителей не судят, судят, да еще как.

№№№№№№№№

Трудную задачу Змей поставил перед чертом. Игнат обещал ничего не рассказывать людям, но ведь духов это не касалось. И он знал, что уже этим вечером с ними обязательно поговорит обо всем, что видел и слышал. Он им расскажет, что такое победа, что ждет победителя.

– Мне придется духам о том рассказать, – усмехнулся Игнат, повернувшись к сказочнице, – про них – то уговора никакого не было. Не должны же такие хорошие идеи пропадать, вот и пусть подумают сами, и ненароком людям подбросят.

Они узнали немного позднее, когда в лес с поляны углубились, что там были еще одни глаза и уши кроме их собственных. Разговор с Горынычем подслушивал бес Тарас. Он оказался поблизости и хотел сначала показаться, но потом так в кустах и затаился, понимая, что так он узнает больше, не стоило нарушать ход их беседы. Когда он дослушал речь Горыныча до конца, то был страшно озадачен, и не знал, что теперь делать. Змей поставил его в тупик, так ничего и не решив, он бросился к бесу Иосифу. Поэт в те дни еще гостил в лесу, и Тарас с ним советовался во всем, хотя тот знал о реальности еще меньше, чем сам Тарас, но две головы лучше, чем одна. И он мог какую-то оригинальную идею подбросить.

№№№№№№

– Я вам покажу поэта, – пообещал Игнат, – это правда, черти бывают и поэтами, и ничего в том нет удивительного, даже Ний говорит, что он хороший поэт, а ему с ним общаться немало пришлось, что меня касается, то мне он довольно странным кажется, но какой же поэт не странен?

Когда они подошли к озеру, где поэт чаще всего и оставался, то остановились невольно. Они увидели Тараса и услышали, что Он рассказал Иосифу о том, что произошло в полдень на лесной поляне, как Змей в схватке победил богатыря, и сокрушался о своей победе.

– Скажи, что мне делать, Змей коварен, Игнат сдуру дал ему обещание, что ничего не расскажет людям, и он не нарушит своего слова. Но они должны знать о том, что он от них пытается скрыть.

– А тебя – то что так волнует? – никак не мог понять Иосиф.

– Воины, они же большие дети. Уж если Горыныч с его тремя головами только что до этого дошел, что о них говорить? Они рвутся побеждать, не зная, какую цену придется платить за каждую победу.

– А ты чего хочешь? – спрашивал его поэт.

– Если мне стало известно, что победа не так хороша, и за пролитую кровь придется наказание нести, то и они о том должны знать.

Поэт усмехнулся:

– Думаешь, они тебе за это спасибо скажут и от сражения откажутся?

– Пусть идут, пусть дерутся, но они будут точно знать, что их дальше ждет. Возможно, самые разумные такими безрассудными больше не будут. Они остановятся вовремя.

– Поступай, как хочешь, – говорил ему Иосиф, – но я не стал бы из-за них суетиться, для них это единственная и любимая забава.

Они еще долго молча смотрели друг на друга.

Тарас привык во всем доверять своему старшему другу, но в этот раз он усиленно тер свой рог и знал, что у него нет выбора. Воины должны знать, что случится, когда они победят. Он расскажет им о том, недаром ему пришлось все это услышать, кто-то должен сказать им горькую правду.

Сказочница тронула Игната за плечо.

– Не надо нынче вмешиваться, в другой раз.

Ей неудобно было уже потому, что они подслушали то, что не касалось их ушей, да и поняла она, что вряд ли нынче склеится разговор. На удивление быстро Игнат согласился, Барс просто обрадовался – ему уже надоело лапы бить, а разговор с поэтом мог на часы растянуться, на сегодня с них и раскаявшегося змей, вполне хватит.

Они поблагодарили Игната и простились с ним, и довольно бодро пошли к машине. Но там их ждала еще одна неожиданность. Им пришлось увидеть, как Горыныч забросил тело в дремучем лесу, и полетел к Яге. Ему хотелось на время проститься с матушкой и сообщить ей, куда и зачем он путь держит. Но она уже поджидала его на полянке, у того самого камня. Им пришлось немного задержаться. С Ягой они уже мельком встречались, но тут не хотелось вовсе. Она была злой и не унюхала их.

Змей остановился перед ней, поникнув всеми своими тремя головами, она же ворчала на него, как обычная старуха, а вовсе не богиня.

– В следующий раз головами своими бестолковыми думать станешь, – упрекала она его, хотя не особенно в это и верила.

Но он во всем с ней готов был согласиться. Пока на поляне не появится еще один воин и не захочет его убить.

– Сколько их будет еще, – спрашивала старуха, – В Книге Судеб написано, что расправится с тобой какой-то Добрыня. А говорят, что он еще на белый свет не народился, вот и придется еще побеждать, страдать и нести наказание за свои победы.

И они узнали, как горька участь бедного победителя, ни в сказке сказать, ни пером описать.

Горыныч в тот момент уже простился с Ягой, она оторвалась от земли в своей ступе и отправилась дальше. Они же поспешили домой.

– Странный какой – то Змей нам попался, неправильный, – ворчал по дороге кот.

– Хороший змей, у него есть чему поучиться, – защищала Змея Сказочница.

Алина радовалась, что ее догадки оказались не только верными, но и доступными в понимании даже Змея, значит, еще не все потеряно и для богатырей.

Когда они вошли в комнату, на кухне горел свет, и пахло блинами. Алина улыбнулась. Кот был на седьмом небе от счастья, и наелся до упаду, пока они там беседовали.

– Ты лопнешь, – наконец обратила на него свой взор Сказочница, – посмотри, как раздулся.

– Не смущай кота, он просто был голодным, как собака, – ласково защищала его Аннушка.

Он не отреагировал даже на сравнение с собаками. Растянулся и просто заснул.

Ангел сидел за компьютером, и упорно что-то искал в бесконечной паутине Интернета. Это стало в последнее время его любимым занятием.

Обычный тихий и теплый вечер. Главное, что все хорошо закончилось.