Текст книги "Кикимора спасает мир. Сказки XXI века"

Глава 13. Столкновение

Расстилались перед ними, как на ладони, леса заповедные, такие высокие и густые, что и полдень, когда светило солнце, казалось, что ночь наступала. Удивительно, что такие заросли еще сохранились в этом мире.

И снова шагали Сказочница, Ангел и отважный кот с гордым именем Барс по нехоженым дорожкам дремучих Муромских лесов. Они хотели увидеть, найти не грибы распрекрасные, хотя они и их тоже собирали и с большим удовольствием, а те запрятанные там древние сказания, были почти забыты, но вдруг проступали в реальности 21 века. Но их надо было расслышать и записать, а потом и в компьютер занести.

Кот уже не раз слышал, что в незапамятные времена очень сурово злые люди обходились со сказками. Их приходилось, как клады великие, скрывать в тех самых болотах, куда злые люди боялись носа своего показать. И не зря боялись, бдительные Лешие бы их точно запутали и потопили в тех болотах и не выпустили назад. Но только там и могли сохраниться предания старины глубокой.

А теперь, когда времена тоже не подарок, но все-таки не такие суровые, они и должны вернуть их назад и подарить миру утраченное казалось бы, навсегда бесценное сокровище.

Барс замечтался, зазевался и растянулся на лесной дорожке, что с котами случалось крайне редко. Конечно, если они не летели с дерева какого-нибудь или другой верхотуры, куда могли забраться. Но чтобы на тропинке лапы не держали, это что-то новенькое. Он даже опешил, когда на земле оказался.

Хорошо, что там сухо было, даже пыль поднялась над головой небольшим облачком. Он шел немного позади Алины и Ангела и радовался, что те ничего не заметил. Сказочница тоже была погружена в свои думы, какие-то слова бормотала, вроде даже стихи, но не спотыкалась и не падала, а его угораздило. Но не стоило заблуждаться, и стихи она позднее использует для новой сказки своей, потому подходящие и искала все время.

– Хорошо, что не упала, могла бы на него свалиться и придавать – еще хуже было бы, – так утешал себя Барс, пытаясь убедиться, что не все так плохо, как кажется на первый взгляд.

№№№№№№№№№

Но в лесу, как вскоре выяснил мечтательный кот, все-таки были свои глаза и уши. Ухнул где-то рядом филин, заставив его присесть еще раз и чертыхнуться. Хотя он и понимал хорошо, что чертей не стоило поминать в такой момент. Они все время где-то поблизости бродят, всегда готовы откликнуться.

Но самое главное не филин, которому может быть сверху и видно все, только не так уж и хорошо, всегда можно сказать, что он чего-то не разглядел и не понял. Заметил кот и кое-что похуже подслеповатой птицы – два глаза сбоку внимательно за ним следили, и наверняка видели то его падение.

– Волк, – взвизгнул Барс, совсем забыв, что кот он все-таки отважный, куда там, если такая серая собака появилась.

Алина отвлеклась от своих размышлений и взглянула туда, откуда голова серая с глазами зелеными и виднелась.

– Барс, и чего шуметь, это только маленький волчонок, тебе все мерещится что-то странное.

– Маленький? Да смотри, какой он огромный, – бесновался кот.

Ангел просто улыбался. Чего ему бояться, волк – то его не цапнет наверняка.

Но из-за кустов было не особенно хорошо видно. И на самом деле, когда тот вышел к ним, понимая, что он обнаружен, то зверь казался немного подросшим щенком и не овчарки даже, а его знакомого пита, впрочем, Барс знал, что лучше быть совершенно одиноким, чем с такими знакомство водить. Только куда же от него денешься, если им и в подъезде и на улице сталкиваться приходилось

Но Алина уже приблизилась к волку на опасное расстояние, словно у нее была еще одна жизнь в запасе.

– Ты осторожнее, может он и не такой большой, как кажется, но зверь все-таки, – издалека предупредил ее Барс, – и цапнуть может, вон у него зубищи какие.

Конечно, в крайнем случае, он и сам готов был прыгнуть на волка и даже когтями в него вцепиться, если он не успеет Алиной пообедать за это время. Пока расстояние было все-таки приличное. Оставалось надеяться на то, что волчонок сыт или благоразумен. А может, знает, что женщины и куры вкуснее, вдруг вепрь ему об этом рассказал. Жаль, что здесь не было Аннушки, лучшей подруги Алины, ее, в крайнем случае, можно было волку скормить. А Алина пусть пока живет, она ему еще пригодится самому.

И такими теплыми чувствами он в тот момент к Сказочнице проникся, что в объятия броситься готов был, но Алина вместе с волком вскоре его заставила об этом пожалеть.

И почему он волка так боится, в то время как сам волк его вроде совсем не боялся.

– Мы кота Баюна ищем, может, подскажешь нам, где он? – уже спрашивала у зверя Алина, а кот был уверен, что волк не сможет ей ничего ответить, если даже и захочет. Если он умел говорить, то почему молчал так долго?

– Не все же такие болтливые как ты, – услышал он хрипловатый голос волка, его с приятным Алининым голоском не перепутаешь.

Так и знал, Барс, что худшее подтвердится, он умел не только говорить, но и мысли его читать.

– Барс, ты еще и шагнуть на тропу не успел, а уже волкам хамить начал? – стала укорять его Алина

Потом она обязательно расскажет, что нельзя в чужой лес со своими правилами заходить, что они тут только гости, и все беды случаются из-за того, что некоторые гости ведут себя не особенно прилично. Слышал уже все это Барс, и даже помнил иногда, как следует себя вести, когда ты не у себя дома. Но вот в нужный момент все у него из головы вылетало. Но пока Алина ждала ответ не от него, а от волка.

– Баюн отправился куда-то с Ягой, а мне просил вас встретить и развлечь, пока он не появится.

– Пошли лучше домой, – потребовал Барс, – я не хочу с волком развлекаться.

– Ты снова начинаешь? В следующий раз будешь дома сидеть.

И хотя Алина говорила тихо, но на этот раз в голосе ее слышалась угроза, уж это Барс умел отличать, хотя даже Аннушка не всегда за внешним спокойствием чувствовала это, а он научился – жизнь заставила.

На нее только последняя надежда и оставалась, поскорее бы она уж возвращалась, тогда можно было уговорить ее слово замолвить. Он уже и позабыл, что минуту назад готов был ее волку скормить, как быстро все менялось в этом мире. А на что еще лучшие подруги нужны? Чтобы за котов заступаться, когда хозяйки их обижать начинают.

Хотя ей любить Барса даже по его меркам было особенно не за что, потому что чаще всего вел он себя с ней по-свински. Это надо признать, потому что чувство ревности к хозяйке было главным его чувством, и никакого другого он не признавал. Но она как начала спасать его в самом начале здесь же, в лесу, когда они в первый раз встретились, так и продолжала. Барс знал, что на то было, по крайней мере, две причины. И первая из них психологическая, она больше всего любила собак. Уродятся же такие, хотя женщинам всегда нравится безраздельная преданность – это она тоже ему объяснила. Но перед котами у нее сформировалось чувство вины, которое они, коты, чувствовали, и потому должны были в ее понимании страдать.

Правда, Алина тогда ее успокоила, она сказала, что Барс должен страдать только из-за своего несносного характера – именно так и сказала, какая несправедливость. А на нее ему обижаться не за что, даже наоборот. Но была еще одна причина – Аннушка любила все, что любила Алина, потому и перепало ему немалая часть ее любви. Еще она считала, что в доме должно быть какое – то живое существо. А он был очень даже живым, особенно когда бросался к ней из-за какого-нибудь угла, и сам не мог понять, обрадовать или перепугать ее до смерти хочет. А скорее всего и то, и то и другое вместе. Но теперь, когда Алина на него злилась, на Аннушку только последняя надежда и оставалась.

№№№№№№№

Впрочем, он отвлекся, вот ведь как женщины могут даже котов отвлекать, и рядом нет, а как только появится, тогда все пропало.

Но волчонок уже уселся перед Алиной, покосился на Ангела, а на кота и не взглянул, словно Барса тут и не было совсем. И рассказывал он историю о том, как им вместе с чертенком Зосимом пришлось в Пекло отправиться.

Барс прослушал, что там такое случилось, почему эти двое должны были отправиться в Пекло, где, кстати, он уже успел побывать, когда их коварный Баюн туда за царевичем, сбившимся с пути правильного, потащил. Сколько времени прошло, а у него все шерсть дыбом вставала, когда он о том путешествии вспоминал.

– Вон Барс вспомнил, как он там же бывал, – вдруг повернулась к нему Сказочница, и потрепала кота по спине, – но зато теперь настоящий опаленный кот.

Барс заворчал. А еще тактичный очень считается, могла бы и не напоминать, над ним потом все собаки во дворе смеялись, когда он облезлый появился, и только Аннушка осмотрела со всех сторон, но никаких боевых ран не заметила, и только после этого успокоилась.

– Могла бы и не напоминать, – огрызнулся он и запрятался в траве, около ног ее, но придвинулся поближе к ангелу.

Как хорошо, что он только противный кот, а не верный пес, тогда бы еще обиднее было, но может, он из-за Алининых шуток таким противными и сделался. А теперь попробуй, окажись в хороших руках. Но что это его на грустное потянуло? Вроде никто его никуда отдавать не собирался. И Анюта не позволит, хотя не стоило быть в том уверенным, но он все-таки был.

В своих размышлениях он так и пропустил добрую половину рассказа о том, как чертенок Зосима, из добрых побуждений спрятал шкуру тура, в которую богатырь обряжаться должен был. Так он был за что-то там наказан, разбери их, что на самом деле случилось.

– А ты -то почему с ним оказался, – бесцеремонно влез в рассказ Барс. Ему тоже хотелось подчеркнуть, что он все слушал.

– Да потому что мы с ним дружили с самого начала, и это мой отец раньше срока душу его туда умчал. Если бы не был так расторопен, и шкуру успели найти, то и беды бы не случилось. А мы с ним росли вместе, как же я мог его одного туда отпустить.

– И еще волк называется, нужен был тебе этот черт.

– Я должна извиниться за Барса, – вдруг усмехнулась Сказочница, – хоть его все и защищают, даже Баюн, но он бывает порой несносен, потому у него и нет никаких друзей, кроме нашего знакомого пита.

№№№№№№№№

Волк ничего из их разговора не понял, зато он очень даже хорошо понял, то, что тот самый окаянный пит не порвал его на части – так это только прыткость самой Алины спасла его однажды. Потому что кот разозлил его и на дерево прыгнул, но когти не удержали, как назло в тот отчаянный момент. А может и сам крутанулся неудачно, должен же он был злорадно на него зашипеть, так вот тогда и полетел. Как в руках Алины, а не в пасти пита оказался, он так и не понял. Тогда бы любое Пекло отдыхало, потому что оттуда он обожженным, но все-таки живым выбрался. А здесь у него практически шансов не было. Он видел, как в другой раз ему ту самую пасть железным прутом размыкали. И можно было себе представить, но лучше не представлять, что от него после такого размыкания бы осталось. Даже шкура для набивки чучела была бы подпорчена наверняка.

Но они уже давно, пока он про пита вспоминал, углубились в то самое пекло, куда и пошли к грозному Нию чертенок Зосима и волчонок Кузьма, чтобы вернуть назад душу богатыря и исправить все, что было.

– Там было очень страшно, – признался волчонок, – и все время что-то на голову рухнуть готово было. Но надо было привыкать, ведь скоро и мне тут придется стрелой проноситься, да и чертенка как одного оставишь, он такой рассеянный и мечтательный. А если задумается о чем, так хоть ты его тресни, вот и был я там за главного.

– Надо же, волк не боится признаться, что он трусил, – невольно промелькнуло у Барса.

– А не боится только настоящий дурачок, надо просто уметь этот страх в себе одолевать, – мне с самого начала отец так говорил.

– И мне Алина говорила, только что-то плохо помогает, – проворчал Барс, словно его опять в каком-то грехе уличили.

Ну не мог он признавать своих слабостей, даже когда и скрывать особенно нечего было, не мог и все.

– Погоню они за нами послали, да еще какую, там ведь эхо еще и может быть не так страшны были те духи и звери, только все гулом отдавалось. Как только Баюн нас тогда отыскал и повел в единственно правильный проход, потому что все остальные тупиком кончались. И жар такой, что расплавиться можно, это ведь их черти привычные, а мы – то с Зосимом пока здесь на земле обитали. Губительно это для нас было, вот едва живыми и выбрались. Он за дерево, за корень схватился, а я за него, так и карабкались. Кот где-то визжал, их умертвить хотел, но потом признался, что он только для людей опасен, а для духов вовсе нет, но хорошо, то тогда мы этого не ведали, на него надеялись, а больше не на кого было.

Вот и бухнулись на землю, и лежали, и слышали еще долго их дикий вой и храп. Но это был уже лес родимый, я с тех пор тот самый камень черный под которым лаз в Пекло остался, все время стороной оббегаю. Вдруг снова свалиться туда угораздит.

Не успел волк и последнее слово произнести, как уже и Баюн на тропинке появился.

– Застал вас еще тут, я так торопился, да пока Горыныча подлечили. Он там на спор с Паном, чуть болото гнилое не выпил. Ну и наглотался чертей да лягушек всяких, и уж не думал, что они так его внутренности травить начнут, а Пану хоть бы хны, сидит, на дудке своей играет. А Горыныч наш совсем плох был, конечно, помереть он едва ли мог, но мучился страшно, аж жуть.

Он помолчал немного, гордясь, что Змея все-таки спас, и если не делом, то добрым словом в излечении помог.

– Что-то я кота не вижу, неужели его волчонок наш сожрал? – поинтересовался Баюн, и тут же хватанул Барса на хвост, – видно только хвост один и остался.

Он бесцеремонно потащил его вперед, но тут уж Алина не выдержала:

– Оставь его Баюн, без хвоста он не станет краше.

Надо же, заступилась, а тот паршивец, совсем обнаглел. Ну и что, что первый и единственный и лес это его дом, вот и озверел окончательно.

Волчонок рядом с ним показался Барсу ангелом, не зря же говорят люди, что все познается в сравнении. Но Алина с ним не расстанется.

Они попрощались и отправились домой, наконец – то, и время было позднее, и делом давно пора заняться, то есть ужином.

Алина что-то весело насвистывала за рулем.

– Хватит шипеть, у него такой же скверный характер, как у тебя. Но он уже исправился почти. Вон богатыри железные колпаки и когти брали с собой, чтобы его изловить в свое время.

– А на какой черт они его ловили? Вот и пусть бы в своем тридевятом царстве оставался, или тем когтем проткнуть не могли, как упыря в болоте? – не унимался Барс.

Он еще долго рассказывал, что можно было сделать с Баюном вместо того, чтобы тащить его в лес дремучий, только для того, чтобы хорошие коты потом страдали. И немного успокоился обиженный кот только тогда, когда они у подъезда затормозили. И вот радость – то, там стояла Анюта с сумкой, она только что приехала, и поджидала их. Со всего размаха он запрыгнул к ней на руки, на всякий случай, в это время пит должен был выйти на прогулку, и она на лету подхватила Барса.

– Вижу, тебе снова досталось, а что с хвостом, он у тебя помятый какой-то и пару клочков шерсти кто-то выдрал, – ласково спрашивала его Анюта

Вот и она туда же, хотя это могло быть и правдой. Но он прижался к ее теплому телу и решил помолчать немного. Только корил себя за то, что в лесу готов был ее волку на съедение отдать. Нет, этого определенно не стоило делать, она еще может и тут пригодиться.

Они вернулись домой.

Глава 14.Пилигримм из осины

Что делать, если ты оказалась в чужом мире, в который вместе с Ангелом и со своим котом стремилась всей душой, а там надвигается гроза. И может быть, должно было что-то происходить, но ничего не происходит.

– Мы попали, – вопил Барс, – у меня все кости ломит, где-то Перун собственной персоной поблизости шастает.

– Вот и хорошо, посмотрим на того, о ком так много было сказано, – улыбнулся Ангел, он оставался спокоен.

– Ты так даже в шутку не говори, на кой он нам нужен, – не унимался кот. Когда он сильно боялся, то говорил какие-то странные вещи, они могли быть и опасными даже.

Барс остановился, покосился на небеса, повертел головой в разные стороны, чтобы убедиться, что Перун за ним ни откуда не наблюдает, и стрела не летит, и только после этого медленно двинулся дальше.

– Можешь двигаться быстрее, а то мы до нитки промокнем, и твоя шерсть не скоро высохнет, – предупреждала его Алина

– И скажи, что я буду вонять, и машину тебе подпорчу, уж говори, чего там, – ворчал по дороге кот. Но кажется, ему нравился сам процесс говорить, сколько он молчал, а тут появилась возможность сказать, то, что скопилось годами.

– Вонять, это не литературное слово, но что-то вроде того, – согласилась Сказочница.

– Зато целы останемся, и можно окно открыть на всякий случай?

– Тогда ты еще и простынешь, и лечить тебя надо будет.

– Пожалел волк кобылу, – огрызнулся кот.

Барс не договорил, потому что в такую погоду и волков не хотелось ему звать на помощь, а скорее на беду себе.

Волк, однако, не появился, зато молния сверкнула. Вероятно, Перун запоздало решил о себе напомнить. Но Барс где-то слышал, конечно, от Сказочницы, или от Баюна, что почти одно и то же, что именно волком Перун и оборачивается, чтобы по земле немного пошастать, да посмотреть на то, что и как тут происходит.

№№№№№№№№

Но к тому времени они подошли к дереву, тогда и громыхнуло снова. Они приблизились к нему, но кот завизжал еще громче и отпрыгнул от него.

– Осина, это же осина, ты от страха совсем ополоумела.

На этот раз он оказался совершенно прав, по той самой осине и ударил раскат грома. И хотя она, разломившись надвое, упала так, что Сказочницу и кота задеть никак не могла, но они отскочили далеко, проявив при этом завидную прыгучесть.

Это подтверждало, что и в чужом мире, вроде бы не совсем реальном, их могут подстерегать совершенно реальные опасности, и если бы не бдительность кота, то неизвестно, чем все это и завершиться могло.

Они уже хотели отойти подальше, тем более что дождь внезапно кончился, но в тот момент какой– то черт, большой, красноватый и толстый, Барс никогда не думал, что черти могут быть такими упитанными, бежал к осине, не глядя на них, словно орущего кота и Сказочницу можно было не заметить. Он схватил и тряханул другого черта, маленького и стандартного, черного, измученного и здорово помятого, от него скверно воняло, и он не подавал признаков жизни.

Красный – так они окрестили первого из чертей, стал его трясти со всей силы и вероятно приводить в чувства.

– Ты давай, очухивайся, хватит валяться, и только я один дурак еще готов с тобой возиться, – говорил он, – не скажут они мне за это спасибо, но не бросать же тебя совсем.

Кот следил за Ангелом, пытаясь угадать, что он станет делать дальше. Но много ума не надо было, чтобы предположить, что Алина направится к ним, и узнает, что же там произошло, и как красавец оказался в осине, по которой молния и ударила как раз, чуть их не задев своим хвостом.

Алина двинулась к чертям, ее прямо к этим парням так и притягивало. Барс пока на своем месте оставался, там были черти все-таки, пусть Сказочница своей шкурой рискует, а он понаблюдает издалека.

№№№№№

К тому моменту Черный очнулся и завертел головой.

– Это снова ты, – промямлил он.

– А какой дурак еще с тобой будет возиться? Как молния в твою осину полетела, они все начали возмущаться, даже Омутник присвистнул, а я решил, что тебе надо помочь, черт все-таки какой ни какой.

Алина что-то им сказала, Красный оглянулся и с интересом стал ее рассматривать.

– Это вы, – довольно задорно говорил он, – хитрец Баюн меня и толкнул сюда, чтобы Пилигрима нашего спасти и вам его историю рассказать.

– Кто это? – насторожился второй, – и что интересно ты ему рассказывать будешь? Смотри у меня, не посчитаюсь с тем, что ты моим другом задушевным был, быстро в суд за клевету потащу.

– Это ты у нас горазд делать, давно из осины вывалился, а уже о судах вспомнил, и заточение видно тебя ничему так и не научило.

Напоминание об осине немного отрезвило Черного и привело в чувство, и все – таки он был трезв и зол.

– На, лучше мухомора понюхай, может, полегчает.

И он достал из кармана шорт или коротких брюк порошок и протянул Страннику. А это был именно он, кто бы мог сомневаться.

Черт уселся на мокрую траву, немало не заботясь о том, что может вымокнуть, жестом пригласил сесть на осину Сказочницу. Алина немного помедлила, осина все-таки.

– Ничего страшного, его мы оттуда извлекли уже, а других чертей там не было, да и не будет уже. Так и останется бедное дерево памятником этому типу, а я уж расскажу и ему самому и вам, как это было.

Черт оглянулся, и поискал взглядом кота, которого не было поблизости, Барсу пришлось обнаружиться, и про него уже все тут было известно, надо полгать, что Баюн их за это время раскрутил неплохо. Он сел рядом со своим хозяином.

– Ты ври, да не завирайся, – пробурчал в тот момент Странник, ему совсем не нравилось то, что не он сам про себя рассказывать начнет, а тот, кто назывался его другом, и он сам даже его таким считал.

Но он уже успел убедиться за долгую свою жизнь, какими предателями оказываются лучшие друзья, как они докапываются до того, как было на самом деле, когда начинают подозревать, что все там не так, как казалось из твоих рассказов. Но как можно такого черта как он – фантазера и мечтателя, обвинять во лжи, даже если ради красного словца он и преувеличил немного что-то. Не этот ли горе рассказчик, который неизвестно еще зачем бросился его спасать, всем недавно говорил, что все что он рассказывает, надо делить на 10 – вот тебе и друг.

№№№№№№№№№

Но Красный не собирался считаться с его чувствами. Он уже начал свою правдивую историю. Странник прислушался, чтобы остановить его, и знать, что он клеветал, чтобы если что на суде потом все точно передать. Ничему его заточение в осине так и не научило, если бы он был человеком, то можно было бы сказать, что его могила исправит, но на этот раз ему и могила никакая не грозила, хотя что-то для исправления все-таки можно было предпринять.

– Чертей много, и они бывают разными. Но таких брехунов и фантазеров, как черт Странник, еще поискать надо было, – начал довольно стройно свой рассказ Красный.

Алина оглянулась на Барса, он казался каким-то молчаливым и задумчивым. Интересно, что это с ним такое? Но перебивать рассказчика не хотелось.

– Впрочем, он один заменял всех в заповедном лесу. Сначала слушали его невероятные рассказы духи с интересом, но потом, когда поняли, что

правды там с Гулькин нос, отвернулись все от него. Кому нравится быть обманутым, да еще так нагло. А потом, что только со Странником не делали, ничего не помогало.

Уже и на остров Буян забрасывали хвастуна, но и оттуда его быстро вернули назад. И снова никому в заповедном лесу не давал он покоя, и что только с ним не делали. Давал он страшную клятву, что врать и хвастаться перестанет, да легко дать клятву, а как трудно ее бывает выполнить. Молчал он какое-то время, но даже когда только и говорил да или нет, и тогда соврать умудрялся.

Странник, услышав это, побагровел страшно, открыл было рот, но ничего не сказал. Он понимал, что бесполезно это, если они так оба настроены и никто его защищать не собирается, то не стоит и напрягаться, но как же ему обидно было слышать все то, что говорил этот толстый хам, а ведь делал вид все время, что слушает и верит.

– А я и верил сначала, – признался Красный, когда прочитал его мысли, – еще как верил, если бы он вовремя остановиться мог, то и нынче бы верил еще, но этого ему не было дано. А уж когда совсем заврался, то обидно стало. Но ведь оказывается, чем наглее врет черт, тем легче ему бывает поверить. Но, как и в мухоморах, нельзя здесь перебирать слишком, особенно с теми, кто тебе доверяет. А он так и не остановился, помолчал немного, вроде на приличного черта стал похож, а потом началось снова. Праздники для нас просто наказанием стали. Как только хлебнет дурманной Сурьи, вместо того, чтобы просветлиться и мудрым стать, начинает он рассказывать, как с самим Даждьбогом Кощея освобождал, а с Велесом воровал жену Перуна. И не зря опасались черти, что услышит речи такие Велес и поддаст нам хорошенько. А про Перуна и говорить нечего, все спалит дотла, когда узнает, что о старом и самом больном ему так нагло какой-то проходимец– черт напоминает. Недаром гонялся с молниями своими Перун за чертями. Как только где увидит в чистом поле, так молнию свою в него и швыряет. Только непонятно, почему все честные черти из-за такого страдать должны были. И для богов горькая тема о Диве и Велесе и сыне их Яриле была запретной, а для чертей и подавно, но разве Странника, что-то остановить может?

– Я всю правду говорил, только никто ее слушать не хочет, а вы готовы хвостами махать перед ними.

– Про то, кто и перед кем хвостами крутил, мы говорить не будем, – оборвал его резко Красный.

Уж вовсе не таким добродушным он в тот миг показался, как прежде был, но повернувшись к сказочнице, продолжал.

– И когда лопнуло наше терпение, и на празднике он напился больше, чем положено, и начал свои страшные сказки вещать, не выдержал черт Игнат, не стал Перунова гнева дожидаться, и обрушился на него. И не дослушал он правдивую историю о том, как был он близок с Царевной – Лебедью, и она бросила Михаила-богатыря, только для того, чтобы со Странником одну ночку провести.

И тут не мог удержаться Странник, и нагло перебил он рассказчика:

– Она сама за мной бегала, это не я в нее влюбился, отбиться от нее не мог, как ни старался, – взахлеб рассказывал он, улыбался, и сам искренне верил своим бредням.

И показалось ему, что это не враги его лютые, а те наивные слушатели, которые уши развешали, и готовы верить и восторженно принимать все, что бы он им не поведал.

Алина и Ангел с интересом следили за ним, вероятно, это и обмануло брехуна. Только, похоже было, что мысли у него какие-то тайные имелись, хотелось ей понять, что это за болезнь, когда его заносит и не ведает он, что творит, или хитрость какая. Но так пока и не могла она этого понять, как ни старалась.

№№№№№№

Помолчал немного Странник, и все вокруг молчали, не зная с какой стороны на них молния упадет, а потом и продолжил.

– И ничего в ней нет такого особенного, – твердил он, – не пойму я, что все они за ней носятся, баба, как баба, да еще такая холодная.

Но больше терпеть этого Красный не собирался, тем более что и брехун уже не казался им всем таким невинным созданием, как в самом начале был. И не стоило о Лебеди не только говорить, но даже слушать такое. Недаром прозвали ее Девой-Обидой. Если она на них на всех обидится, тогда ноги и лапы надо будет уносить, и никому из них в осине оказаться не хотелось, они решили на чужих, а не на своих ошибках учиться.

– Когда ждешь беду, она рана иди поздно является, последние, самые дерзкие и самые лживые его признания и эти слова ветер донес до самой Лебеди. И она потребовала от Ния, чтобы он наказал болтуна.

– Да как смеет он говорить такое. И спроси его, скажет: она меня не правильно поняла. Да разве я приблизилась бы к нему, если бы он и был самым последним чертом в мире, и тогда в сторону его не посмотрела бы.

Ний уверял ее, что Страннику никто никогда не поверит. А она никак не успокаивалась и на своем стояла, видно задел он ее за живое. Тогда махнул

рукой Ний – не в первый раз ему было с чертями разными возиться, и пообещал, что больше ничего она не услышит ни о себе, ни о других. Лебедь успокоилась, она знала, что Ний всегда свои обещания исполняет.

Послушал черт Игнат дерзкие речи хвастуна и понял, что надо что-то предпринять, он уже давно неприятности не только на свою, но и на их головы собирает, и не хватало им только потопов да землетрясений новых. Не успел еще черт Игнат предпринять что-то, как налетел черный вихрь. Закружил его и загнал в эту старую кривую осину, – рассказчик указал на дерево, на котором примостилась Сказочница.

И кот покосился на него, ему хотелось узнать, а не передастся ли и Алине эта болезнь, вдруг она заразная какая. Она была такой серьезной и рассудительной, но даже представить себе не мог Барс, что его хозяйка станет такой вот, как Странник, он готов был чувств лишиться. Но вроде бы пока она не переменилась совсем, может, обойдется. Говорят, что люди меняются очень медленно.

– Только очнулся Странник, а весь он скован и в дерево это намертво врос. Всем известно, что осина всегда считалась самым нечистым, и самым опасным для духов деревом. Осиновыми колами прокалывали и колдунов и упырей. Она и хранила их, и становилась темницей для душ неприкаянных. Вот и Ний не нашел ничего лучше, как только схватить черта Странника и живьем его в той осине и замуровать. Пикнуть он не успел, и позвать на помощь не сумел. Сначала он почувствовал, что скорее жив, чем мертв, и стал утешать себя тем, что легко отделался. Но скоро понял, что ничего хорошего в заточении его нет, не то, что вырваться, и пошевелиться он не может. И стал черт неразрывен со стволом дерева, врос в него. Чувствовал он, как оно живет и о чем думать может. И чем больше он прислушиваться, тем лучше понимать это стал. Казалось ему, что лапы его ветками стали, и теперь на ветру шевелятся, а на них листья колышутся. Ствол был его телом, а ноги вместе с копытами и корнями в землю ушли. Какое странное это было ощущение. И только скрипеть да листьями на ветру шелестеть теперь он и мог.

– Ничего, – услышал он голос мудрого ворона, усевшегося где-то на верхнюю ветку дерева, – ты их так достал, что никакого нет терпения. Постой немного один в чистом поле, может и поймешь, что и как дальше делать. Не может черт столько врать и так лукавить, особенно среди своих. Никто не говорит, что всегда и всем правду говорить надо, но куда это годится, ты сам вспомни, хоть одно слово правды за всю жизнь ты сказал кому-то. Вот то-то и оно. И что с тобой теперь делать прикажешь?

– Не правда, это, – вмешался Странник, – ничего этого не было и ворона не было, ты все придумал.

– И меня не было, – услышали они, карканье ворона, – ты и тогда доказывал, что меня нет, и чуть не свел меня с ума, но вот он я во всей красе.

Они все посмотрели на ворона удивленно, тот радовался, что оказался в нужном месте, в нужное время. А то бы Красному трудно было одному против этого Сирина в чертовой коже. Нечего было сказать Страннику в оправдание, он понимал – ворона не проведешь и лучше молчать, пока еще хоть без осины жить можно, хотя какая эта жизнь?

– Ты еще спрашивал у меня, тогда, что будет потом, – напомнил ему ворон, чтобы как-то освежить его память. – Тебя тогда вдруг осенила страшная догадка, и мало что о деревьях зная, да и узнать особенно не стремился, но ведь век их кончается, они исчезают с лица земли.