Текст книги "Геката – богиня ночи. Мифы и сказания"

Глава 9 В разгар сражения

Напрасно печалилась Елена, Тезей сражался отважно, он ни в чем не уступал самому Агамемнону. Наверное, именно то, что грозный Атрид был рядом, и заставляло его так биться. А может быть он не желал, чтобы Афина ему помогала, хотел доказать всему миру, что справиться сам, ведь победы в другой жизни все время зависели от женщин, богинь, императриц, пусть теперь все будет иначе.

Гектор убедился в том, что силы их не равны, и от боевого его запало не оставалось и следа. Да и что говорить, он хотел получить одного царя в противники, а получил сразу двух – лучших, сильнейших, а главный его противник и вовсе был сыном Посейдона.. А за их спинами были такие герои и воины, каких у него не было никогда. Они могли бы стать ими в таком сражении, но только под стенами своей Трое, потому что всем было понятно, что только свой родной мир обороняют так, как не станут сражаться ни за какой чужой.

Да и Агамемнон, метавшийся, как стрела, из одного конца поля в другое, наводил на всех дикий ужас, даже если меч его и не касался тел противника, то казалось, что он режет и разит насквозь. Те, кто пришли сюда непонятно зачем, должны были удалиться, как бы им не хотелось обратного. И к полдню ряды их дрогнули, мертвые были холодны и безучастны, а живые все чаще смотрели на корабли, которые оставались где-то за городской стеной, и видеть их отсюда они не могли, только надеялись, что корабли остаются на месте, что скоро они смогут отойти к ним и укрыться там.

К закату сражение закончилось, сражаться Троянцам было почти некому, а когда на них обрушились новые силы, которые привел с собой Ахил, то уже не слушая приказа своего царевича, они бросились к той самой стене, к спасительным кораблям.

Так же когда-то бежали из лабиринта спасенные царевной Ариадной афиняне во главе с Тезеем. И, наверное, вспомнив о тех давних событиях, он остановил своих людей, бросившихся на побежденных и готовых их добить.

В том не было необходимости, победители должны быть великодушны, пусть они спасутся и отправляются туда, откуда пришли. Он видел, что Агамемнону это не нравится, но решил, что все объяснит ему позднее.

Был ли среди них царевич Гектор, этого никто точно не мог сказать. Он как-то затерялся, пропал, растворился.

Царевич же был тяжело ранен, но жив, он думал только о том, как бы залечить раны и добраться до Трои, потому что уступать трон кому-то из братьев он не собирался. В этой жизни ему надо было поцарствовать на славу. Уже на корабле он собрал все свои силы и позвал Гекату с ее верными псами. Почему Гекату, он и сам не мог объяснить, но думал о том, что она ему поможет. Тьма укроет их от посторонних глаз, и богиня залечит раны.

Гектор понимал, что в этом мире, где правят Олимпийцы, только богиня тьмы сможет понять его и помочь ему выжить и вернуться в свой мир, ведь и другие герои, чтобы решить для себя важные вопросы, спускались во тьму, никто не стремился подняться на небеса.

И богиня явилась на зов к его радости. Хотя воины его трепетали от страха и ужаса перед этой черной тенью – глыбой мрака, и перед воем псов, но им вовсе не хотелось оставаться без Гектора и теперь и потом. Они понимали, что только он станет их царем, он – лучший из лучших, сильнейший из сильных, а потому им придется это все пережить и сделаться значительно сильнее.

Какие-то странные и страшные ритуалы, которые богиня над ним проводила, сначала заставили раны затянуться, а потом и подняться герою на ноги. На слова благодарности за спасение, она лишь усмехнулась, наверное, подчеркивая, что лучше бы ему умереть, чем жить. Но почему она его спасала, если все было так скверно? Ему хотелось понять это, но как же трудно было это сделать.

А тени растаяли уже где-то в тумане, и сразу зашевелились и заговорили, перебивая друг друга те, кто оставались на кораблях. А чего грустить и печалиться, если зловещей богини больше не было, а они оставались живы и возвращались домой?

№№№№

На пути у Гекаты встала лучезарная Афина.

– Не думала, что ты откликаешься на зов любого царевича, Олимпийцам досадить хочешь? – спросила она.

В ее сиянии темная богиня казалась еще темнее.

– Никому я ничего не должна, и делаю только то, что мне нравится, у Трои должен оставаться молодой и сильный царь, и только – то, – отрезала богиня Тьмы, а потом прибавила, – и он будет всегда помнить то, что я для него сделала, а если забудет, я ему напомню.

– Ну да, если вспомнить, что в прошлой жизни он и вовсе погиб, то тут ему повезло больше, хотя кто может знать, может быть, скоро живые позавидуют мертвым.

Ничего не ответила ей Геката, только взвыли ее псы, нетерпеливо оставшиеся у ног. Афина посторонилась, ее сова на плече заволновалась, когда услышала этот жуткий вой. Они все сказали друг другу, и давно надо было прощаться.

Но Геката растаяла молча, старые боги не собиралась церемониться с молодыми, у них, вероятно, было на то свое право. Ну и пусть катиться, Афине хотелось заглянуть на победный пир, и поздравить победителей, ведь они управились без ее помощи, а это очень важно. Ее город был спасен, она вместе со всеми должна была порадоваться этому важному событию.

Глава 10 Голод, и мор, и пожары

В Афинах был шумный пир. Тезей смутно вспоминал историю из прошлого, которого не было, когда пировали Троянцы, и пир оказался последним, на рассвете они все были перебиты.

С ними этого случиться не могло, потому что малы были силы троянцев, оставшихся в живых. И как только он увидел Афину, то убедился в своей правоте – она не допустит того, что тогда происходило у стен Трои, в мире все неизменно, но должно быть какое-то разнообразие хотя бы в деталях, иначе каково будет бессмертным, снова и снова переживающим все, что там творится. И хотя выпито было много, но Тезей рассуждал на удивление здраво.

Афина внимательно оглядела воинов, и поняла, что всем недоволен был только Ахилл, он был цел и невредим, и Патрокл сидел с ним рядом, ему грех было жаловаться на то, что с ним плохо обошлись в чужой войне. Тогда почему же он был мрачнее тучи.

Герой, не ставший на этот раз героем, долго не мог заметить, что богиня пристально на него смотрит, это было страшной наглостью, и Афина едва сдерживала гнев. Что бы не происходило в его душе, если к на тебя устремлен взор богини, то ты не можешь этого не заметить.

Он словно бы пробудился от долгого и тяжелого сна и еще раз на не посмотрел.

– Отчего ты так печален, – гнев богини исчез сам собой, как только за спиной Ахилла появился Гермес, улыбнулся ей широко и приветливо, и подмигнул даже, то, что не простилось бы никому, легко и просто прощалось вестнику богов.

– Матушка попросила меня выбирать между долгой и скучной жизнью, и кратким мигом, освещенным ярким лучом славы, – немного высокопарно заговорил красавец, – и я так понимаю, что мне не достанется того, что я выбрал.

– Ах, вот ты о чем, но ведь это не последняя война на свете, – она повернулась к захмелевшему Агамемнону, и едва сидевшему Менелаю, он готов был рухнуть с лавки, на которой сидел, – Вот эти бравые парни о том позаботятся, нет никакого сомнения.

Они закивали, не в силах произнести ни слова, потому что язык плохо ворочался в полураскрытых ртах.

Но дерзкий и трезвый Ахилл не хотел им верить, и только Патрокл, пытавшийся остановить его и укрыть перед богиней, заставил его замолчать.

– Хорошо, думаю, что ты не забудешь обо мне, когда надо будет идти в сражение.

И только после всего этого взглянула Афина на Елену, сидевшую на диво тихо, казавшуюся незаметной.

– Ты тоже не получила славы и почестей, -спросила она

– Да что мне слава, я была у оракула, он предрек нам расплату за победу– чума, голод и пожар на твой город падут, о богиня, и не сомневайся в том, что во всем буду я повинна.

Тезей сердился из-за того, что Елена завела этот разговор, он не ведал и о том, что она была у оракула, зачем в такой светлый день ей понадобилось терзать себя, разве она не могла порадоваться вместе со всеми. Но Елена думала о бедах и только их она и притягивала. Ему пора было помнить обо всем и примириться с этим.

И вот тут появилась Жрица Артемиды, сначала на пиру, а потом и в храме. Она готова была защитить несчастную Елену

Афина подумала о том, что ее строптивая сестрица просто хочет показать себя с лучшей стороны и позаботиться о несчастной, сама Афина даже и не думала этого делать. Но может она просто плохо думает об Артемиде, а той хотелось защитить Елену, Она должна была понимать ее лучше, чем воинственная Афина. Но как бы все не происходило, Ифигения была тут и готова была встать за Елену. На этот раз протрезвел грозный Агамемнон.

Глава 11 Встреча с дочерью

Ифигения остановилась перед отцом, и не сразу поняла, что это он, кажется она не ожидала того, что встретится с ним тут. Но теперь поздно было уходить и прятаться. Да и не собиралась этого делать жрица. А сам царь царей пытался вспомнить и понять, почему и откуда тут взялась его дочь, как она стала жрицей. Память кружила и бросала его в разные стороны, но никак не могла напомнить ему о том, как они расстались, почему оказалась тут его дочь, как она стала жрицей. Но как же жить, не зная всего этого самого важного в жизни личной?

Он понимал, что в какой-то другой жизни у него были все ответы на вопросы и даже свою вину он чувствовал за то, что она тут оказалась, но только не здесь и не сейчас. Ифигения, кажется, знала все, ни в чем его не винила, но и говорить не собиралась, что и почему с ней произошло.

– Зачем ты здесь? – только и смог промямлить он, и вовсе не было в нем того задора, и триумфа победителя не чувствовал.

– Так бывает в жизни, мне был обещан Ахилл, и я пришла за ним сюда, – все-таки решила объяснить Ифигения отцу, – но я ему не нужна, – она печально улыбнулась, – что мне оставалось делать, только отправиться в храм к Артемиде, не возвращаться же домой, я выросла однолюбкой.

Речь оборвалась так же внезапно, словно она вспомнила что-то и замолчала.

Она повернулась к Елене, своей тетушке, и не то чтобы упрекнуть ее в чем-то собиралась. Вовсе нет, она просто хотела посмотреть ей в глаза, может быть, спросить о чем-то. Но Елена снова стала мрачнее тучи, вот и собственная дочь, а только она знала страшную тайную юности, эта девица была ее, а не Клит дочерью, только для всего остального мира она оставалась ее племянницей, и она смеет упрекать ее в чем-то. Конечно, нельзя бросать своих детей, но разве она в том повинна? Да нет, конечно, так все сложилось, так было лучше для всех тогда. И Клит стала ей хорошей матерью, из-за нее она готова была убить и убила в прошлой жизни своего нелюбимого, но могущественного мужа. Что будет в этой, как знать, но все неизменно катилось к какой-то страной драме.

Артемида послала Ифигению, чтобы защитить Елену, скорее всего она не ведала о том, кто они друг другу на самом деле, потому что не вникала в дела земные, отгородившись от них темным и глухим лесом.

№№№№№№№№№

Агамемнону удалось привести в чувства Менелая, он надеялся, хотя надеялся напрасно, что тот может пробудить его память и пролить свет на то, что творилось в его семье.

Менелай, конечно, был очень близок к ним, брат родной, но ничего толком сказать он все-таки так и не смог. Он и трезвый путал прошлое с настоящим, говорил о том, что брат его сам отправил гонцов, чтобы они привезли его дочь сюда.

– Но зачем она могла мне понадобиться, – стал терять самообладание вождь.

– Вот это мне неведомо, но ты послал за ней, и вместе с женой твоей она тут появилась.

Агамемнон стал оглядываться по сторонам, если его братец прав, то тут должна быть и его суровая жена, а он, перебрав лишнего мог себя позволить, он даже смутно представлял, что мог себе позволить и что она могла узреть. Тогда он обратился к дочери, чтобы уяснить хоть что-то.

– А не подскажешь, где твоя матушка?

– Дома, где же ей быть еще?

Кажется, это его немного успокоило, и все-таки он волновался, он ярился, он не мог понять, как ему быть и что делать дальше. Мир рушился, рассыпался на глазах. И жрица не собиралась ему что-то объяснять, хотя на этот раз он не был ни в чем виноват. Она обратилась к Елене, потому что именно ради нее тут и оказалась

Глава 12 Жрица Артемиды Ифигения

Елена вовсе не хотела оставаться со жрицей, она не верила ей, никому, даже себе самой не верила, и меньше всего собиралась говорить с ней по душам, потому что эта девица пострадала от нее больше других, мнимых и не реальных, тех, кого ей все время старались приписать.. И если перед кем-то она и была виновата, то именно перед ней, кто из богинь оказался столь мудр и жесток, что послал жрицу к ней? Ведь это просто какое-то издевательство.

Почему —то красавица сразу подумала о Эриде, но решила, что если ее не звать, то богиня раздора и не явится, ведь это могла быть и мудрая Афина и любая другая богиня, но она из вредности ли остановилась все-таки на Эриде. Было что-то такое в богине раздора, отчего та вольно или невольно тянулась к ней, не сознавая, что возможно в ней все беды и таятся.

Но Ифигения была совсем другой. Она сама шагнула в это Пекло и ни о чем не жалела.

– Я знаю, как тебе плохо и скверно в любой жизни, и я согласна с моей богиней, с тобой рядом должен быть хоть кто-то.

– Но почему ты? – простонала она

– Потому что ты моя мать, а я твоя дочь. Твоя сестра была мне хорошей матерью, вы одна кровь, но жизнь мне подарила ты, и теперь, когда тебе так больно, так плохо, я должна быть с тобой, где же мне еще оставаться? – девица рассуждала, как многоопытная старуха, откуда в ней все такое?

– Но твоя богиня, разве она отпустит тебя надолго? – все еще медлила и сомневалась Елена

– А что ей, она свободна и беззаботна. Ее развлекают боги и герои, и каждый надеется на то, что рано или поздно она покорится кому-то из них. Я была нужна на той войне, а на этой, закончившейся так стремительно, что мне делать. Но я даже рада, что той войны не было на этот раз, что и Патрокл и Ахилл жив, – поспешно прибавила она.

– Но ты не нужна им, они прекрасно ладят друг с другом. Как моя сестра не разглядела этой странной наклонности в том, кого хотела отдать в жены своей дочери? Ей ли не знать всех их гнусных секретов.

– Главное, что они оба живы, – упрямо повторяла жрица.

– Герои хороши мертвыми, а живые они как-то не так и важны, = с усмешкой заметила Елена.

Оказывается и она тоже была не так глупа, то мнение о ней было обманчивым.

– Но жизнь прекрасна, не стоит с ней расставаться так быстро, потому что потом там ничего нет, спроси у Персефоны, если мне не веришь. Она там проводит так много времени, и хотя не показывает вида, но рвется в наш мир, только боится огорчить беднягу Аида, обманутого своими вероломными братьями.

– Я верю тебе, – отвечала Елена и передернула плечами.

Ей вовсе не хотелось оказаться в Пекле ада и беседовать с той, которая и света белого не видит. Нет, лучше уж оставаться в Афинах, пусть и далекой и нелюбимой, чем отравляться в Аид.

Она снова посмотрела на Тезея, словно вспомнив о том, что на этот раз она была с ним, а не с одиноким, убогим, нищим, а потому злым на весь мир Менелаем. Тезей великодушен и добр, с ним значительно проще прожить долго и счастливо и умереть в один день.. Но как могла к ней вернуться дочка, почему она все простила, забыла и пришла. В то, что ее отправила сюда сестра. Елена не верила, девочка стала взрослой и пришла сюда сама.

Надолго ли? Но она пришла и должна остаться. Наверное, стоило родить в муках эту девушку, чтобы вот так в час печали встретиться с ней, и почувствовать, что ты не одна в этом мире. Как странно, что ее не было в прошлой жизни, но тот путь она прошла до конца и была за это вознаграждена сполна. И кто вам сказал, что отцы и дети, вернее, матери и дочери обязательно должны ссориться и выяснять отношения, вовсе это не так. Только чтобы дотянуться до гармонии, наверное, надо ни одну жизнь прожить, вот что самое печальное и страшное. И хорошо, что Елена смогла остаться с Тезеем и встретить Ифигению, в этом есть хоть какой-то смысл в ее странной и безлюбой жизни.

Глава 13 Три царевны в Афинах

Жрица оставалась в Афинах надолго. Елена решила с ней не расставаться, по крайней мере, до тех пор, пока не появится Артемида и не затребует ее к себе. Елена даже хотела разыскать Аполлона и попросить его о том, чтобы он убедил сестру, что Жрица ей нужнее, чем Зеване, ведь у той она оказалась случайно, и только потому, что было что-то там нарушено. Что было нарушено на этот раз, она не имела представления, но ведь что-то было точно, и это заставило ее сестру привести и отдать дочь богине. Она боялась спросить у самой Ифигении, чтобы не сделать девушке больно, Елена стала на диво чуткой и заботливой, потому что сама очень много страдала в последнее время.

Пока о жрице не вспоминали, помощь не требовалась, и о красавце, которого не любили те, в кого он был влюблен, мать и дочь постепенно позабыли, но всегда в таком шумном и большом городе что-то случается, не то так другое. И однажды, когда они гуляли по садам и о чем-то мирно разговаривали, Тезей отправился на охоту вместе с соседями, и Елена оставалась во дворце одна, без своего царя. Так вот в тот самый миг появилась дева в белом, но очень странном одеянии, ни в одном из городов, даже у Троянцев не было такого наряда на молодых девицах, а незнакомка была просто юной. Она оглядывалась по сторонам, словно пыталась понять, куда она вдруг попала, и, завидев царицу и деву в черном рядом с ней, стремительно к ним направилась, словно ничего не боялась, и верила, что эти двое не причинят ей вреда.

– Кто ты и откуда, – спросила царица, она первая заметила деву в черном.

– Мне кажется, что я оказалась в древности, я видела такой град на картинках в книжках, здесь все так красиво и необычно, словно во сне, да это и есть сон, – лепетала та.

– О нас много пишут, и художники оставляют свои полотна с Афинами.

– Афинами, – задумчиво повторила девица, – я и думала, что окажусь после казни в таком вот красивом и старинном месте, потому что если это не рай, тогда где она на земле?

Девица в черном словно пробудилась от сна. Она очнулась и даже встрепенулась, по телу прошла рожь.

– Ты хочешь сказать, что ты мертва?

– А вот этого я не ведаю, но я была принесена в жертву, в том своем мире, они просто расстреляли меня темной ночью, потому что этим безумцам нужен был кто-то, для того, чтобы вытеснить злобу и ярость, невинные девы подходили для этого больше.

Лицо жрицы странно перекосилось, она что-то такое почувствовала и поняла, и та боль и ярость, которую она могла пока скрывать, теперь обрушилась странным потоком слез. Зарыдала и незнакомка, ей казалось, что она больше не выдержит всего этого, что это так больно и печально.

– Пройдет много времени, но ничего в том мире не изменится, молодость и красота будет все так же убита, как и тут и теперь, – говорила Елена. И та только молча кивала в ответ.

– За этим нам и послали сюда ту девицу. История будет повторяться, ни за что грозные воины и цари не отвечают, они только и могут найти девицу, молодую и прекрасную, которая жизнью должна заплатить за их беспомощность, трусость, предательства. И только после этого чудовища их пощадят, хотя если задуматься, то нет чудовищ страшнее этих слабаков.

Пока она все это говорила, бледная тень уже куда-то пропала, от нее больше не осталось и следа, словно и не было вовсе тут. Но это был не сон, потому что они обе ее видели и слышали. Это был знак, небес или ада, да и какая разница, Никта или Геката посылала им этот знак. Имена двух богинь они повторили разом, и это могло значить, что думали они верно и в одном направлении.

Глава 14 Жизнь налаживается

А между тем война в Афинах очень быстро прекратилась, и Тезей, защищавший свой мир, легко и быстро расправился с пришельцами, которые вынуждены были отправляться к себе домой, не похоронив убитых, ничего для них не сделав, и в этом были все троянцы. Они хотели поскорее покинуть этот мир, спастись, вернуться к себе домой и жить дальше.

Елена, видя, как город снова зажил обычной жизнью, стала благодарить Зевса за то, что он все для них сделал. Хотя в глубине души она понимала, что он ударил пальцем о палец вовсе не ради нее, а из-за самой Афины, разве мог Громовержец допустить, чтоб разграбили и разорили город его любимой дочери. Но Елене хотелось верить, что старался Отец именно из-за нее, просто пережившей в прошлой жизни такие невзгоды, теперь можно было и помочь немного, чтобы все у нее постепенно налаживалось. Каждый думает, прежде всего, сам о себе, но ведь дочку он к ней прислал, значит и о городе тоже мог подумать. Хотелось верить в лучшее, она и верила. Елена приносила щедрые жертвы в храме Афины, и обращалась прямо к отцу, да так громко и настойчиво, что там, на Олимпе, он заметил то, что происходило в храме, и спросил у Афины:

– А кто это там так старается, и не мне ли эти жертвы.

– Это твоя дочь Елена, может быть и помнить не помнишь о Леде, но о ней не должен забывать.

Хорошо, что Гера в тот момент о чем-то спорила с Аресом и Гермесом и не могла их слышать, а если и слышала, то даже глазом не повела. Ничего не ответил и Зевс, чтобы не возбуждать внимание ревнивой жены, но он твердо решил отправиться на землю, в Афины вместе Гермесом, как обычно они вдвоем путешествовали по своим земным владениям, и вот об этом говорил громко, чтобы все его услышали.

Гера кожей почувствовала, что она пропустила что-то важное, но ни о чем больше говорить не стала, ведь они все равно ей ничего не скажут, но что было в Афинах, и что ему там понадобилось, вот это обязательно надо было выяснить. Иначе она не сможет жить спокойно.

Зевс только подмигнул Афине, он был доволен, что заставил жену волноваться, бестолковый Арес хорошо ему на этот раз помог, так было бы всегда, и глядишь, он меньше бы страдал и маялся в своем отчаянном браке. Но пока богиня на Олимпе допрашивала всех, кто мог что-то видеть и слышать и ей сказать, Зевс в обличии старика, и рядом с ним прекрасный юноша шагали уже по Афинским улицам и о чем-то негромко переговаривались. Очередное вторжение в этот мир состоялось, и каждый из жителей земли должен был выдержать или не выдержать такое испытание.

Словно что-то встрепенулось в душе Елены, она облачилась в самое красивое свое одеяние и направилась к храму Афины, где в последние дни бывала часто. Но на этот раз какая-то странная сила вытолкнула ее из дома.

Вот там они и столкнулись. Хотя Гермес, не только Зевс, изменился до неузнаваемости, а с ним ей приходилось общаться, она сразу узнала обоих и склонила перед ними голову. Женское чутье ее не подводило.

– Приветствую тебя в наших Афинах, старче, ты послан нам небесами в знак победы, – пролепетала она, потому что должна была что-то такое сказать.

– Кто твой отец, красавица, – спросил старик, прикоснувшись ладонью к ее щеке, разве кто-то из смертных посмел бы так поступить, да на царицу могли только издалека взирать и склонять головы, а уж так приблизиться к ней не смог бы ни один из тех, кто оставался в то время в Афинах

– Лучший из богов, – просто отвечала она

Все они так были поглощены беседой, что не заметили даже деву в черном, которая проскользнула перед ними и остановилась в тени дерева.

Геката, обычно не появлявшаяся днем, на этот раз была с ними и ярилась, много ли сделал Зевс для того, чтобы все это было, тогда почему благодарят его, чем он заслужил все это. Она почувствовала свое одиночество и решила отыскать матушку и Эриду, чтобы рассказать им обо всем. Богиня тьмы в последнее время стала какой-то несдержанной и ранимой. И это должно было отразиться на всех, кто оказался с нею рядом, не могло не отразиться, просто наступали совсем иные времена, и все в мире менялось. Хотя казалось еще недавно, что богиня тьмы останется неизменной в любые времена, но на самом деле все было не так. А ведь именно первым богиням приходилось как-то уживаться в этом странном мире. Бессмертие —тяжкий крест и страшный грех, от него невозможно избавиться, но и мириться с ним так тяжело порой. Если не верите, спросите у богини тьмы, и она вам расскажет обо всем сама.