Текст книги "Геката – богиня ночи. Мифы и сказания"

Глава 28 Кто убил Адониса?

Адонис был мертв. Богиня Афродита устремилась в горы с телом любимого. Никого, даже Эрота она не хотела видеть в те дни, и он не осмелился последовать за ней. Да и что было делать ему там, в горах, где не было людей, и духи появлялись очень редко.

Сатиры и Пан всегда обходились без него, и самое главное он по настоящему боялся своей матушки, она казалась ему совершенно безрассудной. Ничего не осталось от прежней восхитительной богини любви.

В огромной пещере высоко в горах скрывалась Афродита от всего мира, сначала не заметившего ее исчезновение, потом как-то обходившегося без нее, потому что свет в мире не исчез. Никта – богиня ночи не могла вернуться на землю, да и не хотела особенно возвращаться, но любви там не было и в помине.

Первым приуныл Зевс, впервые за многие века его ни к кому не тянуло, не нравилась ни одна женщина или богиня, и он сначала просто молча пил нектар, ни на кого не глядя, а потом стал злым, почти яростным.

Сначала Гера не высказывала никаких опасений, даже радовалась тому, что он оставался все время в своих чертогах, но как только опасность миновала, а даже появления ее он не переносил, она стала мечтать уже о том, чтобы он удалился куда-нибудь, отправился на свидание. Но он и не думал о том, можно было в любое время заглянуть в его чертоги и всегда найти его там, но лучше не заглядывать, если жить не надоело спокойно.

Она поглядывала и на остальной мир, ведь такие странные перемены произошли и со всеми остальными, и понимала, что лучше не смотреть на него, все было унылым, далеким и печальным. Гера пребывала в смятении, но все еще не собиралась признать, что без Афродиты им не прожить.

И только когда появилась Афина и спросила ее о том, что же так ее убивает, если все именно так, как ей того хотелось, ничего на это не ответила Гера, и только заявила, что она и сама справится.

– Конечно, конечно, ты у нас верховная богиня, вот и справляйся, – поддержала Афину невесть откуда взявшаяся Артемида.

Большого труда стоило Гере, чтобы сдержаться и не напомнить ей из-за кого все это произошло. Но она промолчала.

– Я нашла ее в горах, – говорила Артемида, – вернее мои собаки ее там обнаружили, со мной она разговаривать не хочет, требует Зевса. Она обещала вернуться, только если мы исполним одно ее условие.

Гера даже подумать боялась о том, что это может быть за условие, но она не была настолько глупа, чтобы не понимать, что рано или поздно им придется исполнить то, что требует богиня, чтобы она вернулась назад. Но что нужно ей от всех остальных.

Зевс вернулся от Афродиты еще злее и печальнее. Он ничего не сказал ни жене, ни дочери, только потребовал Персефону из Аида вызвать в неурочный срок, и приказал собраться всем остальным.

Гера пребывала в волнении неописуемом. Когда все собрались, появилась Афродита, в черном одеянии, с каменным лицом узнать ее было очень трудно. Она остановилась перед ними, странно распрямившись, и заявила:

– Я могу уйти навсегда, только если вы не хотите, чтобы это случилось, и я оставалась с вами, тогда скажите мне, кто убил Адониса. У кого хватило духа все это совершить, я не знаю, что я с ним сделаю, но все остальные смогут жить спокойно. Решайте сами. Мне не нужны доносы и домыслы, пусть виновный найдет в себе смелость признаться сам, а там видно будет.

Легко сказать – признаться, и потом на него обрушится богиня любви, уж лучше скандал Геры и ярость Афины – они быстро проходят, а тут все совершенно безнадежно.

Зевс посмотрел на собравшихся. Он решил, что вину стоит взять на себя. Но тогда он лишиться ее благосклонности, и если теперь у него были только маленькие неприятности с возлюбленными и детьми, то тогда…

Она молчала, готовая в любую минуту удалиться, но в тот самый миг, пока Зевс не решался взять всю вину на себя, подал голос Гефест:

– Хватит пытать их – это сделал я, – а что ты хотела, долго ли я, муж твой, должен был еще позориться с тобой? Такой наглости нет ни у кого, прости, если я тебя обидел, и парня немного жаль, только другого не жди.

– И как же ты это сделал? – горько усмехнулась Афродита.

Она понимала, что ее муженек готов был закрыть своей широкой спиной всех остальных. Возможно, он покрывает кого-то конкретно, но самое главное – это было похоже на правду, у него была причина для того, чтобы убить Адониса. А она и не думала о нем. Хотя, когда они с Аресом резвились, и он набросил на них сетку, и в таком виде явил остальным, она тоже не ожидала от него такого предательства. Вот уж точно в тихом болоте черти водятся, но если убил он, какое наказание она может придумать для того, кому так часто изменяла, притом, что он ни в чем не был замешан?

– Не надо меня защищать, Гефест, – услышали они пьяный голос Ареса, – ведь всем известно, что сделал это я. – Это ты можешь придумывать сетки и разные трюки, а я просто вояка, и кабана для этого юнца вполне хватило, он был так наивен и глуп, так привык доверять всем, словно и не в Аиде самом, а в заповедной роще вырос.

Афродита взглянула на своего пылкого возлюбленного и понимала, что он мог сделать это, особенно когда находился в пылу ярости, и ничего не понимал и не разбирал. Но как она могла наказать бога войны, да еще такого, как Арес, ей вовсе не хотелось даже думать о том, и вдруг чувство ревности одержало верх над всеми остальными чувствами, взглянув на замешательство Персефоны, которая явно что-то скрывала, она поняла, что Арес просто защищал ее от гнева своей любовницы.

Он и прежде, так часто спускался в Аид, так любил там бывать и всегда находил для этого причины, а сама Афродита так часто его оставляла, что было бесспорно, что у них могла быть связь. НО даже представить себе, что он изменял ей с повелительницей Тьмы, было противно и горько, она не могла допустить этой мысли. Хотя чего только не может быть, она вот и с простыми смертными бывала порой, иначе бы Эней не появился в этом мире.

И тогда она повернулась к Персефоне, – ей хотелось знать уже не об убийстве Адониса, там все было понятно – она не хотела ждать своего срока, была обиженна из-за того, что та отняла у нее любимую игрушку и готова была расплатиться.

Но почему Арес защищает ее, хотя ведь и у него была веская причина для того, чтобы убить Адониса.

Странно растерялась в тот момент богиня Любви. Она уже поняла одну важную вещь. Ни в чем не повинный красавец, видевший в первый раз этот мир и взиравший на него влюбленными глазами, он стал вдруг мишенью для многих стрел, и когда сразу несколько из них устремились к его груди, то, наверное, и богам неведомо, какая из них попадет первой. Она понимала, что враждовать должна со всем миром и никогда не сможет найти конкретного виновного. Но тут и заговорила Персефона:

– Не слушай его, твои догадки – чистая правда, я не знаю, что творила в тот момент, но жизни мне не стало с той самой минуты, когда он покинул этот мир. Полгода, срок невероятно долгий. Мы впервые поссорились с Аидом, после твоих слов о любви, но все это было правдой – я любила его так, что не могла обойтись без него и дня. Это безрассудство, мне нужен был живой, а не мертвый Адонис, и когда я посылала Цербера, я ни о чем не думала, а только о том, чтобы он не достался тебе, я не могла вынести того, что он так долго будет с тобой, ничем его не заслужившей, а у меня его не будет.

– Но что ты делаешь сейчас? – возмутилась Деметра, – кто тебя за язык тянул, или ты своего мужа не знаешь, ты не только Адониса убила, но и свое счастье, которое бы обязательно вернулось, тоже.

– И пусть, но я хочу, чтобы она знала правду, – не унималась Персефона, – почему мы должны все время заискивать перед ней и ублажать ее, разве вы не видите, что с нами делает любовь, мы перестаем быть нормальными, мы совершаем невероятные поступки, о которых потом приходится жалеть. Без нее будет спокойнее, пусть лучше она убирается от нас?

Странно было слышать такие речи от Персефоны, даже Гера, которой любовь принесла больше страданий и неприятностей, искренне возмутилась.

– Не смей так говорить, ты ничего не понимаешь, мы только короткий срок без любви прожили, и во что превратился наш мир, возможно в твоей тьме и так сойдет, но здесь мы не хотим без нее оставаться.

Все еще больше удивились, уж от Геры, да об Афродите никто таких слов не ожидал. И только Зевс вспомнил о том, что в самом начале, да и потом, когда гнев не охватывал ее душу, она могла быть довольно мудрым созданием.

– Так кто же убил Адониса? – спрашивала Афродита, и они все видели, что она не поверила этим троим.

Зевс взглянул на Аполлона. До сих пор Великолепнейший сидел в тени, на него никто особенно и не смотрел. Но разве не бывало всегда и везде, что злодеяние совершает тот, на кого и не подумали, и подозрение не падало. Он мог все, что угодно сделать, просто на этот раз так вышло, что были и более яркие фигуры, которые стояли ближе к прекрасному телу несчастного юноши.

И Аполлон не стал оправдываться, это показалось ему странно унизительным и недостойным его самого. Да и кто не знал об их отношениях с богиней Любви. По ее воле ему отказывали все, даже смертные девицы. И когда он с детства оберегал и холил Троянскую царевну Кассандру, но и та убежала от него, как от чумы и спряталась в храме Зевса, тогда он понял, что ничего и никогда у него не получится, и перестал даже какие-то попытки предпринимать, для того, чтобы стать любящим и любимым.

И уж если Гефест и Арес смогли признаться в том, чего не совершали, то почему ему не сделать того же самого, тем более что появилась прекрасная возможность, чтобы сказать обо всем, что он о ней думает. Молчание становилось все более тягостным, он корчился от ярости, когда видел, что они ему сочувствуют. И тогда он и произнес:

– А чего ты от меня хотела? Чтобы я смотрел, как ты безмерно счастлива, притом, что ты лишила меня всего? Да как такое вообще возможно. Я хотел видеть как ты страдаешь, и не могу сказать, что это не оставило мне настоящего удовольствия.

Афродита молчала, он казался ей убедительным и искренним. Если для Гефеста и Ареса это были только личные обиды, то она и на самом деле лишила его многого – это надо было признать. Но что она могла сделать теперь с Аполлоном, а он еще никак не мог угомониться.

– Ты ищешь для меня наказания, это смешно, они все, мои предшественники, могут чего-то лишиться по твоей воле, но мне больше ничего не грозит, я никого и ничего не боюсь, потому не стоит напрягаться.

Афродита понимала, что она и на самом деле зашла в тупик, потому что успела наказать его еще до совершения злодеяния, и убить она его не может, так что же ей остается, только признаться, что совершилось возмездие и вернуться к ним.

Она готова была так и сделать, но почему – то в тот момент взглянула на Артемиду.

Никогда еще эта охотница не была в таком замешательстве. Для нее вроде бы все закончилось благополучно, Аполлон взял на себя ее вину, сказал о том, что его терзало, да и ничего страшного с ее братом не случиться, но она была возмущена из-за того, что о ней никто не подумал, на нее даже и подозрение-то не пало. Она как-то выдала себя. Сначала Афродита, а потом и остальные стали на нее смотреть. Все сходилось, Аполлон, которому и на самом деле нечего было терять, просто хотел защитить свою сестру, если попытать немного Эрота, пока упорно молчавшего, то она наверняка узнает о стреле, он кому-то хвалился, что ранил двух богинь. НО она, почему она не призналась?

Афродита ничего не знала точно, но она решила продолжить игру.

– Я выслушала вас всех, – она помолчала, и дала им возможность терзаться и теряться в догадках, – и могу сказать, что так могло быть, более чем, но я не верю ни одному из вас, а тот, кто совершил подлое дело, остался еще и презренным трусом.

Теперь она смотрела на Артемиду, не отрываясь, и та была почти уверенна в том, что Афродита с самого начала знала, кто убил Адониса, и только вела какую-то странную игру. Больше всего ее пугало то, что она должна будет здесь, при всех признаться в том, что любила и страдала из-за любви, но была только третьей, после самой Афродиты и Персефоны. Какая из богинь могла допустить такое, а самое главное, он не выделял ее среди остальных. Он был привязан к Персефоне, он любил, или делал вид, что любит Афродиту, но ей он даже не увлекался, тогда почему она должна была страдать из-за живого, а теперь и из-за мертвого красавца.

И вдруг, видя все прекрасно, Зевс решил прийти ей на помощь:

– Все значительно проще, это несчастный случай, моя дочь чувствует вину из-за того, что не уследила за своим кабаном, но не можешь ли ты допустить мысли о том, что никто его намеренно не убивал? Сколько нелепых случайностей бывает у людей, это называется у них судьбой, просто так вышло на этот раз.

– Не может быть никаких случайностей, – стояла на своем Афродита, чтобы искупить свою вину и как-то втереться ей в доверие, Эрот обратился к Артемиде:

– Ты сама скажешь или мне это надо сделать.

Богиня была мрачнее тучи, они загнали ее в угол. НО она не хотела быть хуже тех, кто признался в том, чего не совершал, она не собиралась быть загнанным зверем, которого добьет мальчишка Эрот.

– Она права, это не случайность, а страсть, с первого взгляда, я больше своей жизни без него не представляла, но когда поняла, что она – моя счастливая соперница, я не собиралась отступать, и если бы все нужно было повторить, было бы то же самое.

– Зачем ты сделала это? – очень тихо спросил Аполлон, – они бы не смогли до тебя добраться, зачем ты.

– Трусость – самый страшный из грехов, я никогда не оправдывалась и не пряталась, мне просто хотелось посмотреть на тех, у кого были причины для такого же поступка, я просто опередила их, когда расправилась с ним.

Но Зевс снова перебил ее, ему хотелось сказать о главном, и немного умерить пыл богини любви.

– Но разве ты не понимаешь, что он был обречен? Проклятие, которое ты послала его матери, оно не могло не отразиться на сыне. Как ты могла избрать того, кого сама же и прокляла, пусть еще и до рождения, это же безумие. Ты ищешь виновного, да какая разница, кто из них нанес удар, тем более что это был кабан. Но он исполнял твою волю. Мысли и желания были у многих, допускаю, но исполнилось твое проклятие, это ты, Афродита, убила Адониса, и тебе это известно не хуже нашего, а если не веришь, подойди к тому дереву, из которого ты достала младенца, оно не умеет говорить, но ты вспомнишь и поймешь все сама. Не стоит думать о наказании, ты наказала себя так, как никто и никогда больше не сможет наказать. Есть много историй у людей, когда царь за какое-то благо соглашается отдать то, о чем он не знает в своем царстве, и исполняется его желание, но отдать всегда он должен еще не рожденного сына своего, не про тебя ли эта сказка.

Ничего на это не ответила богиня, она могла согласиться с тем, что жила эмоциями, что не стоит быть такой нетерпимой и суровой к людям, у которых есть свои заблуждения и слабости, не стоит, потому что может оказаться так, что та, которую ты прокляла, потом подарит тебе Адониса, и у тебя его обязательно отнимут по твоему же проклятию.

Она ушла в свои чертоги. Остальные так и не посмели подняться со своих мест, сколько всего за это время произошло. Они не знали, что делать и как быть дальше.

Но жизнь продолжалась, и боги были бессмертны.

Часть 2 Другая история Елены

Глава 1 Любовь и раздор

В те дни, когда Геката только утверждалась на земле, и ей страшно мешало присутствие матушки, вышедшей из Пекла и решившей взглянуть на белый свет, в те дни зарождались и решались в этом мире многие важные вопросы. Вот, например богиня Эрида решила познать любовь. И многое готова была отдать за то, чтобы это чувство коснулось и ее тоже, такие вот дивные вещи порой случаются в этом мире.

Афродита же долго, очень долго сомневалась и волновалась.

– Любовь и Эрида, разве без нее мало бед в этом мире? – вопрошала Афродита, стоило ей с кем-то встретиться, обязательно хотелось узнать, что же об эт ом думает ее новый собеседник.

Многие молчали, потому что понимали, что это дорого будет им стоить, ведь начни они за Эриду заступаться, Афродита может разозлиться, многие страдают и за меньшие провинности. Если же согласиться с Афродитой, тогда и вовсе не знаешь, что ждать от Эрида уж она обо всем узнает точно, и как отомстит виновнику, одному только Зевсу известно. Так все и отмаливались, пока очередь не дошла до Аполлона. Богине любви особенно важно было поговорить с ним. Потому что совсем недавно он влюбился в царевну Кассандру, и ему уже было известно, что царевна не разделяет его пылких чувств и заявила о том, что никогда его не полюбит. Теперь Феб чувствовал себя самым несчастным в этом мире, и когда Афродита снова появилась перед ним и о любви заговорила, он растерялся и опешил, не она ли так жестоко с ним расплатилась недавно, чего же теперь она от него хочет. До него не сразу дошло, что говорит она не о нем любимом, а об Эриде.

– И что же ты об этом скажешь? – она ждала ответа, она не потерпела бы, чтобы он отмолчался.

– Любви достойны все, – гордо произнес Аполлон, конечно, он думал о себе и спартанской царевне, но он был тверд в своем убеждении.

– Достойный ответ, тебя можно уважать за смелость хотя бы, – согласилась богиня, – до тебя все вообще молчали.

– А мне нечего больше терять, вероятно, они чего-то боятся, а чего бояться теперь уже мне?

Афродита ничего не ответила, хотя и хотела сказать, что храбрецами скорее всего все-таки рождаются, хотя она не могла этого утверждать.

№№№№№№№

Эрида может быть и шутила сначала, но потом она твердо решила, что будет стоять на своем, и либо она получит любовь, страсть, от которой так легко потерять голову, либо они все еще узнают, кто она такая и тогда им станет худо.

Неизвестно чем бы закончилось это противостояние, какую месть придумала бы Эрида, если бы в тот самый миг не появился Гермес и не сообщил о том, что пока по непонятным причинам Зевс решил освободить Прометея.

Афродита только усмехнулась, ей прекрасно были известны все эти причины. Странный блеск вспыхнул в глазах Эриды:

– Ты мне за все заплатишь.

Эту фразу тогда слышали многие, но никто не мог понять, к кому она обращена и что этим хочет сказать богиня. От этого стало еще тревожнее на душе. И никто не сомневался в том, что с богиней раздора шутки плохи.

Но почему же Зевс освободил Прометея, Эриде это хотелось узнать больше, чем остальным, и она скоро узнала

Глава 2 Яблоко разбора брошено

На самом деле все оказалось довольно просто. Орел рассказал Прометею о том, что Зевс снова нашел себе новую богиню, и это оказалась морская дева Фетида. Знал ли что-то Прометей заранее, или он все это придумал на ходу, только решил, что она вполне годиться для того, чтобы добиться от Зевса освобождения.

Так как Зевс еще не вступал с ней в связь, а томился в ожидании, и любому было понятно, что очень скоро это случиться, то Прометей и передал ему, что его страшная тайна связана с Фетидой. Но не стал говорить, какая именно тайна.

Поразившись тому, насколько пленник осведомлен в его любовных похождениях, Зевс решил любой ценой узнать эту самую тайну. И для этого еще на один вечер отложил свою ночь страсти с Фетидой, после которой и должен был родиться еще один из бесчисленных его сыновей. К тому времени даже Гера успокоилась и особо не выступала, хотя всякого от нее можно было ожидать, но Зевс не мог остановиться не перед чем.

Освобождённый Прометей заявился перед ним, и сказал о том, что от Фетиды родится герой, который свергнет его самого, как он в свое время расправился с Кроносом, а тот еще раньше с Ураном.

Зевсу совсем не хотелось повторять ошибок своих предков, потому Фетида в тот вечер, и не дождалась его. Но надежда еще не умерла в ее душе, она верила, что не нынче так завтра все это случится и она получит Зевса, как получали его все предшественницы, и не только получит, но и удержит в своих объятьях, хотя кроме Геры это пока не удавалось никому,

Не дождалась Фетида Зевса и на вторую ночь. Бродила она по берегу в полном отчаянии, но не теряла надежду. На третью ночь прилетел орел вместо Зевса и сказал о том, что напрасно она бродит по берегу в одиночестве и лучше всего ей забыть про Зевса, как он успел забыть про нее, да и готовится к свадьбе, потому что она должна выйти замуж за какого-то царя. Она даже имени его не запомнила, хотя орел называл это имя.

– Но как так, – удивленно спросила она, – как я могу забыть то, чего не было. Она поняла, что с ней поступили еще хуже, чем с остальными, с ними Зевс хотя бы провел одну ночь, а она напрасно ждала на берегу.

Но вместо орла перед ней стояла Афродита, и лукаво улыбалась

– Зевс будет на твоей свадьбе, – усмехнулась Афродита, – да и мы все будем тоже, должен же он как-то расплатиться за то, чего не случилось и не случится уже никогда.

Орлу бы она могла не поверить, но ведь это говорила богиня любви, и они все что-то знают, то, о чем она, вероятно, не узнает никогда. Как это могло быть связанно с освобождением Прометея, но то, что было связано, у нее не было никаких сомнений.

Навстречу Афродите двинулась Эрида, бедная Фетида невольно отошла в сторону, и услышала

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – усмехнулась Эрида, но Фетида, потрясенная всем, что услышала, ничего не собиралась больше говорить. Она понимала, что вместо Громовержца получит какого-то неведомого смертного царя и на этот закончится, не успев начаться прекрасная сказка. Эрида что-то говорила о свадьбе. Конечно, каждая мечтает о свадьбе, но ее это не касалось, ей не нужна была никакая свадьба, даже с самим Аполлоном, уже не говоря о царе, которого она и в глаза не видела и видеть не хотела.

Если бы он отдавал ее замуж после того, когда она стала беременна, это хоть как-то можно было бы понять, но ведь ничего такого не было и в помине, тогда что же такое случилось, и должно было случиться. Мало того, что они ее разлучили с Зевсом, как еще из этой свадьбы решили сотворить что-то невообразимое.

Фетида до самого рассвета бродила по морскому берегу, но больше ничего не видела и не слышала. Она чувствовало рокот двух бурь и двух бед, и одна из них была ее личная беда, а вторая – беда общая, которая обрушится на весь мир и принесет много горя и страданий всем. И самые невинные станут самыми виноватыми.

– Сын, погибнет мой сын, – прошептала она растерянно.

И море сердито зарокотало около ее ног, словно бы хотело убедить ее в том, что так все и будет

 
Елена рождалась в пустой суете бытия
Они колдовали над ней, словно птицы кружили.
И вот красота проступила внезапно паря.
Ее мастера из каких-то чудес сотворили.
Косметика, стрижка, и кисти полет в тишине.
Создастся с улыбкой, и будет она величава
Исчезнет усталость, и тени на белой стене
Легки словно крылья, и только она все молчала,
 
 
Готова ли снова остаться во мраке тоски?
Лягушка совсем не хотела царевной прослыть
Да кто ее спросит о том, и темны, и легки
Волхвы повелели ей снова красавицей быть.
А ради чего, чтоб от дел отвлеклись мужики,
Чтоб где-то в курилке, могли без конца говорить.
Как дева прекрасна, ее обнажают шелки
И эти духи, как способны они возбудить.
Уснувшую плоть, и какие приснятся им сны.
Такие и в юности давней, наверно, не снились.
А что до нее. От души ее так далеки,
Их алчные взоры, но главное, чтобы влюбились.
Страдали, дурили, искали иные пути.
Забыли про войны, и подвиги снова вершили.
Колдуют стилисты, последние бросив мазки
На юное тело, и чудо они совершили.
И вроде довольны работой, и гордо глядят
На чудо творенья, и в мир его вновь выпускают.
В разгаре весна, словно птицы, мужчины галдят
Как много в очнувшемся мире стихов и красавиц.