Текст книги "Золотые ключики"

Встречи в поле

Дорога шла сначала среди зеленей. Ровные, чистые озими, раскинувшись, лежали под солнышком, расправляя свои зелёные, густые стебельки.

А потом кончились озими и открылась широкая пашня. Сырые комья свежей земли блестели и чуть-чуть дымились под горячими весенними лучами.

В небе было полно звона, друг перед другом заливались весёлые жаворонки. По ровной, мягкой земле шли тракторы с сеялками на прицепе.

Один трактор шёл далеко, возле рощицы, а другой двигался навстречу у самой дороги.

– Вот бы прокатиться! – сказала Таня. – Давай попросимся!

– Не посадит, – сказал Дёмушка. – Я уж просился один раз – не сажает.

– Ну, тебя не сажает, а нас посадит!

Трактор шёл медленно и очень ровно. А когда подошёл поближе, Таня закричала:

– Эй, дяденька тракторист! Прокати немножко!

– Вот отсеемся, тогда и прокатим, – ответил тракторист, – а сейчас – куда же? Глядите, что к трактору-то прицеплено: сеялки с овсом. А за сеялками ещё и бороны. Да ещё вы сядете – трактор-то и уморится совсем!

Трактор прошёл мимо, протащил и сеялки и бороны.

Таня стояла и смотрела трактору вслед.

– Гляди, сколько тащит! – сказала она. – И сразу из трёх сеялок сеет!

– А видала, как из сеялок овёс по трубочкам в землю сыплется? – спросила Алёнка. – Я видала.

– И я видала!

– А что, прокатились на тракторе? – спросил Дёмушка. – Не затрясло?

Таня тоненьким голоском запела песенку, Алёнка подхватила. И ничего не ответили Дёмушке, будто не слыхали. Так и пошли с песенкой дальше. А вот и полю конец, и деревню видно!

На конце пашни встретился ещё один человек – женщина в розовом платочке запахивала углы. Трактор на поле поворачивается не круто, закругляет на поворотах. Потому и остаются в поле незапаханные углы.

Таня посмотрела на эту женщину, на её розовый платок, низко надвинутый на глаза от солнца, и вдруг закричала:

– Мамушка! Вот ты где!

И побежала к ней по зелёной кромке поля.

Танина мать остановила свою серую лошадку.

– Это вы где же пропадаете? – сказала она. – С утра вас дома нету!

– А мы ходили море смотреть! – быстро начала Таня. – И на ГЭС были! Там всякие машины видели!

– Ну вот, – сказала мать, – убежали из дому, не сказались. А там бабушка тебя ищет – не найдёт! Беги скорей домой! Небось в животе-то петухи поют!

– Мамушка, – сказала Таня, – а ты домой не пойдёшь? Ведь уж небось обеды!

– Какие там обеды! – ответила мать. – Обеды уж прошли! Бегите домой сейчас же!

И снова тронула лошадь.

Жёлтые баранчики

Ребятишки побежали к деревне прямо через лужайку. На сухом бугорке Таня увидела светлый жёлтый цветок. На голом стебельке висели жёлтые венчики, а около самой земли теснились пушистые круглые листья.

– Баранчик! – закричала Таня и сорвала цветок.

– А вот и ещё два! – закричала Алёнка. – А вон и ещё один!

Но тут оказалось, что баранчиков на бугорке очень много, не сосчитаешь. Девочки нарвали жёлтых цветов по целой горсти и принялись грызть их сочные, свежие стебельки. А Дёмушка и в горсть нарвал, и в карман набил, чтобы ему до самого дома хватило.

Они бегали по луговине, собирали баранчики, грызли их.

Вдруг Таня вспомнила:

– Пошли! Мне мамушка домой велела!

Они опять вышли на дорогу. А по дороге одна за другой бежали лошади, запряжённые в телеги. Телеги были грязные, все испачканные навозом. Возчики сидели кто на чистой дощечке, кто на соломенном пуке. А кто и вовсе стоймя стоял.

– Эй, ребятишки, садитесь – подвезём! – со смехом крикнула с передней телеги Сима Кукушкина.

Сима была в колхозе бригадир по огородам и теперь возила со своей бригадой на огороды навоз.

– Вот когда обратно с возами поедем, тогда и их захватим, – сказал озорной парнишка Петька.

А на третьей телеге ехал Серёжа Таланов. Серёжа никогда не обижал маленьких ребятишек и не смеялся над ними. Он остановил лошадь и сказал:

– Влезайте. Садитесь на солому.

Таня и Алёнка живо взобрались на телегу. А за ними и Дёмушка вскарабкался. Серёжа отдал им пук соломы, на котором сидел, а сам поехал стоя. Лошадь бежала рысью, телега подпрыгивала на кочках и на ухабинках, но Серёжа стоял и покачивался, а не падал.

– И как не боится! – сказала Таня.

– А я тоже не боюсь! – вдруг заявил Дёмушка.

Он встал на телеге, расставил ноги пошире… Но тут же и сел, прямо на навозное дно.

Таня засмеялась, а Алёнка сказала:

– Вот и хорош! Вот и сиди там, а к нам не подлезай!

Но Дёмушка сидеть не стал. Он снова поднялся на ноги, покачнулся, но не упал. Так и стоял до самой деревни рядом с Серёжей, широко растопырив руки и покачиваясь на колдобинах.

И, когда домчались до конюшни, Серёжа сказал ему:

– Молодец! Ловкий работник будешь!

Снял его с телеги и поставил на землю. А девочки сами соскочили.

Ссора с бабушкой

Таня прибежала домой.

– Бабушка, дай пообедать! – закричала она.

Бабушка месила корм для поросёнка. Увидев Таню, она даже руками всплеснула:

– Ну где же это ты бегала, а? Это где же ты пропадала, а? Я вот тебе шлепков сейчас надаю, а не пообедать! Обедать надо вовремя приходить, когда все люди обедают!

Таня обиделась, надула губы и полезла в стол за хлебом. Но в столе лежала большая краюшка, и ни одного ломтика отрезанного не было. Только одна засохшая корочка валялась в углу. Таня взяла эту жёсткую корочку и отошла к окну. Она глядела в окно, грызла корку, хрустела, как мышь, а на бабушку и не оглядывалась.

– Вот и грызи корки, – продолжала бранить её бабушка, – вот так и надо! Я-то думаю – она за гусями смотрит, а гуси ходят да ходят себе по озими! И не спросится и не скажется, убежит куда-то! Да что это за вольница такая растёт!

Бабушка пошла кормить поросёнка. А Таня, всё так же насупившись, стояла у окна.

Корочку она съела. Но что это за обед, когда всё утро по полям да по лугам пробегаешь!

Бабушка вернулась из хлева. Она молча вымыла посуду. Вытрясла самовар. Нащепала лучины… А Таня стояла у окна, водила пальцем по стеклу и что-то сердито шептала себе под нос.

Потом бабушка принесла из чулана мучной лоток и стала сеять муку на хлебы. И вдруг сказала тихо и печально:

– Нет, Танюшка, совсем ты свою бабушку не любишь! Я-то тут бегаю, ищу, кричу. Думаю – не в пруду ли утонула, не заблудилась ли где. Спасибо, телятницы сказали, что на лугу вас видели. А тебе и думки мало, что бабушка тут беспокоится. Вот какая ты у нас, Танюша, недобрая, бабушку совсем не жалеешь!

У Тани глаза сразу налились слезами.

– Бабушка, я тебя жалею! – закричала она.

Таня живо подбежала к бабушке, вскарабкалась на приступку, где стоял мучной лоток, и обняла бабушку за шею.

У бабушки чуть сито с мукой из рук не вывалилось.

– Бабушка, я тебя жалею! – повторила Таня со слезами и прижалась лицом к бабушкиной щеке.

Бабушка улыбнулась, положила сито и вытерла своим ситцевым фартуком Танины слёзы.

– Вот и хорошо, что жалеешь, – сказала она. – Только давай уговоримся: если вздумаешь куда убежать, так сначала у бабушки спросись. Ладно?

– Ладно, – обещала Таня.

– Ну, а теперь садись да поешь, – сказала бабушка. – Вот тебе каши с молоком да творожку мисочку… Да вот ещё яичко я тебе оставила. Подкрепись пока до ужина.

Так помирились бабушка с Таней, и обеим стало хорошо и весело.

Седая коза

Таня обедала, а сама поглядывала в окошко – что это Снежка не видать?

– Бабушка, а где Снежок? – спросила она.

– Небось под крыльцом спит, – сказала бабушка. – А что ему? Целую плошку похлёбки съел да и на боковую!

Таня успокоилась: значит, Снежок домой прибежал, не заблудился.

– Бабушка, а я тебе баранчиков принесла, – сказала Таня. – Вот эти тебе, а эти дедушке. Они сладкие, попробуй!

Бабушка посмотрела на вялые жёлтые цветы.

– Нет, – ответила она, – мне их грызть нечем: зубов у меня нету. Лучше отнеси их Деду.

Таня взяла цветы и пошла к дедушке. Дедушка во дворе постукивал топориком, тесал колья.

Таня уселась рядом с ним, на старом бревне под берёзами.

– Дедушка, попробуй баранчиков, – сказала она, – сладкие – прямо сахар!

– Подожди, – ответил дедушка, – вот ещё десятка два кольев затешу, тогда и угощай меня баранчиками.

– Дедушка, а зачем ты столько кольев затёсываешь? – спросила Таня. – На что они тебе нужны?

– Для колхоза нужны, – ответил дедушка. – На огородах загородки расшатались – поправить надо… Потом выгон будем огораживать, потом вон садовник наш Федот Иваныч говорит, что ему новые посадки огородить надо. А ты спрашиваешь – на что нужны!

Дедушка сказал о новых посадках, и Таня сразу вспомнила про свой Медок и про Алёнкин Холодок. Она вскочила:

– Пойду наши липки посмотрю. А баранчики пускай здесь, на бревне, полежат.

Таня выбежала за ворота и сразу закричала:

– Пошла! Пошла отсюда!

К маленьким липкам подобралась седая коза, которая бродила по деревне. Коза уже обнюхивала тонкие веточки и выбирала, которую отгрызть.

Таня кричала на козу, махала на неё руками. Но коза не испугалась Тани. Она упёрлась ногами в землю, нагнула голову и уставила на Таню острые рога. У Тани не было ни палки, ни хворостины. Она схватила ком земли и запустила в козу. Потом схватила какую-то щепку и тоже запустила в козу. Но коза ничего не боялась!

Тогда Таня, оглянувшись, увидела на изгороди большую жёлтую мочалку, которой моют полы. Таня сдёрнула эту мочалку и начала хлестать козу по рогам. Это козе не понравилось. Она зафыркала, закрутила головой и запуталась рогами в косматой мочалке. Коза ещё сильней затрясла головой, но мочалка сидела у неё на рогах. Тогда она испугалась и пустилась бежать. А Таня гналась за ней и кричала:

– Куда мочалку понесла? А чем будем пол мыть?

Наконец коза догадалась, подбежала к берёзе, потёрлась рогами о корявый ствол и сбросила мочалку. И помчалась дальше, потряхивая головой.

Таня взяла мочалку и со слезами вернулась к дедушке:

– Дедушка! Коза наши липки чуть не съела!

– Ну, ведь не съела же, – сказал дедушка, – так чего же ты плачешь? Эко слёзы-то как у тебя близко!

– А может, она потом придёт и съест!

– Может, и съест. А может, овцы из стада прибегут да и обгрызут… Или корова потопчет.

– Дедушка, ну а как же теперь?

– Вот то-то, «как же»! Ты думаешь, посадила, воткнула в землю да и ладно? Однако нет. Дело-то не так делается. Раз посадил – значит, смотреть надо, заботиться надо, беречь.

– А как заботиться?

– Ну, прежде всего надо их огородить.

– Дедушка, давай скорей огородим! А то скоро скотина придёт! А вдруг наши липки бык увидит? Бык-то мочалки не побоится! Дедушка, я тебе помогать буду!

– Вот, оказывается, и для твоих посадок загородка понадобилась, – сказал дедушка, – а ты спрашивала – колья на что!

Дедушка вбил в землю четыре кола и огородил деревца частыми слегами. Теперь их никто не тронет – ни коровы, ни овцы, ни седая коза. Пусть растут хорошенько!

Золотые ключики

Всё ещё пели птицы в небе, всё ещё носились ласточки над крышей, ещё блестели от солнца молодые листики на берёзе, но уже реяли в воздухе прозрачные сумерки, и всё гуще, всё длиннее становились вечерние тени.

– А теперь, – сказал дедушка, снова взявшись за топор, – расскажи-ка ты мне, где это вы с Алёнкой скрывались?

– Мы не скрывались, – сказала Таня, – мы ходили море глядеть.

Дедушка даже топор опустил:

– Море?

– Ну да, море. Ну, а что, дедушка? Ты ведь сам сказал, что наша Маринка дорогу к морю знает. Вот мы и пошли – сначала за ручьём, потом за Маринкой, потом за Нудолью… Ой, дедушка, а что мы на Нудоли видали! Там всякие машины работают! Помпа! Пила в раме! А их двигает знаешь кто? Такая машина, движок называется. Саша говорит, что это чудо-юдо, а это и вовсе движок. Только его маслом мазать надо, а то он рассердится и ничего делать не будет.

Дедушка, продолжая работать, покосился на Таню и усмехнулся в бороду.

– Ну, уж этому движку сердиться недолго осталось, – сказал он. – Скоро наша ГЭС построится, турбину привезут. Тогда эта турбина будет все машины двигать – и молотилки, и льномялки, и веялки. И по всем избам электрический свет даст.

– А какая она, эта турбина?

– Ну как я тебе расскажу – какая! Я и сам ещё не видал, какая она. Вот осенью привезут её на ГЭС, тогда и посмотрим.

Таня задумалась о чём-то. А дедушка помолчал-помолчал и спросил:

– Ну, а как же море-то? Видели?

– Нет, – сказала Таня, – не видели. Не дошли: очень есть захотелось.

– А кабы есть не захотели, то дошли бы?

– Дошли бы, конечно.

– Ну? – сказал дедушка. – Неужели дошли бы? А я слыхал, что от нас до моря, до самого ближнего, и то километров семьсот.

Таня посмотрела на дедушку, и даже рот у неё немножко открылся:

– Дальше Москвы?

– Столько, сколько до Москвы. Да ещё шесть раз столько. До моря надо на поезде ехать, а не босиком по бережку бежать!

Таня неподвижно глядела на дедушку и молчала.

– Есть море и поближе, – продолжал дедушка, – совсем недалеко от Москвы. Это море люди сами сделали. Сначала прорыли канал, соединили Москву-реку с Волгой-рекой. А чтобы в канале всегда полно воды было, сделали огромный водоём. Там воды сколько хочешь, большой запас. Вот и получилось море. Московское называется.

– Значит, люди умеют моря делать?

– Наши, советские люди всё умеют.

– А значит, у этого Московского моря тоже берегов не видно?

– Нет, у этого моря берега недалеко! – сказал дедушка. – Однако большие пароходы по Московскому морю тоже ходят!

– Посмотреть бы… – задумчиво сказала Таня. А потом спросила: – Дедушка, а если бы мой папка жив был, мы бы с ним поехали море посмотреть?

– А то как же! – ответил дедушка. – Обязательно бы поехали. Эх, был бы твой папка жив…

Дедушка отложил топор, вздохнул и стал закручивать цигарку. Лицо у него запечалилось, потемнело, будто тучей заволокло… Но Таня не дала ему долго печалиться.

– Дедушка, дедушка, – живо сказала она, – а что ж ты баранчики-то забыл?

Дедушка взял один цветок, поглядел на него и сказал:

– А эти цветы ещё по-другому называются. Ещё их зовут «золотые ключики». Видишь – будто связка ключей висит?

– Вижу, – сказала Таня.

– А про эти «золотые ключики» я такую историю слыхал…

– Расскажи, дедушка, расскажи! – закричала Таня и поближе придвинулась к дедушке.

А дедушка закурил свою цигарку и начал такую историю:

– Говорят, этот цветок весне двери отпирает. Зима тянется долго. И людям и зверям холодно. А птицы и вовсе пропадают от метелей да от стужи.

Но вот приходит месяц Март. Тут все: и люди, и звери, и птицы – начинают просить:

«Месяц Март, бери золотые ключи, отпирай Весне золотые ворота!»

А Март отвечает:

«Отпер бы я Весне золотые ворота, да нет у меня золотых ключей. Золотые ключи месяц Апрель унёс!»

Прошёл месяц Март, подходит Апрель. Опять люди, и звери, и малые пташки просят:

«Месяц Апрель, бери скорее золотые ключи, отпирай Весне золотые ворота!»

Но что тут поделать! И у месяца Апреля нет золотых ключей.

«Не могу я отпереть Весне золотые ворота: золотые ключи месяц Май унёс!»

Стали и люди, и звери, и малые птицы месяца Мая ждать. А как месяц Май пришёл, то и стали просить:

«Месяц Май, у тебя ли золотые ключи? Отпирай поскорее золотые ворота, впускай Весну-красну!»

Тут месяц Май вынул золотые ключики, позвенел связкой:

«Вот они, золотые ключи. Сейчас отопру золотые ворота, впущу Весну-красну!»

Отпер месяц Май золотые ворота, и заиграло солнышко, зацвели дубравницы, проглянула зелёная трава… Отворились золотые ворота, пришла Весна-красна на землю!

Все тут – и люди, и звери, и малые пташки – на солнышке обогрелись.

Месяц Май отпер ворота, а золотые ключики уронил невзначай. Те ключики упали на лужок, и вырос из них вот этот цветик…

Таня молча разглядывала нежный жёлтый цветок, похожий на связку ключиков, и молчала. И виделось ей, как в дедушкиной сказке бродит Весна-красна по окрестным лугам и полям, обряжает рощу зелёной листвой, сажает медуницу в ракитнике. А где-то далеко за лесом горят на солнце и тонко поют под ветром высокие золотые ворота, через которые пришла Весна на землю.