Текст книги "Эмиль Золя. Критика и анализ литературного наследия"
Автор книги: Людмила Абрамова
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Наводнение (1875). Ракушки господина Шабра (1876)
Не только война лишает жизнь смысла. Аналогичное проявление по отношению к живущим на планете организмам допускает сама природа. Постоянство в одном – в необходимости разрушать прежнее, давая дорогу новому и редко совместимому с имевшим место быть ранее. Золя предложил читателю представить ситуацию, когда прибывает вода, сперва скрывая землю, после доходя до крыши и полностью поглощая дом. Гибнут животные, потом приходит очередь людей. Практически библейский потоп в миниатюре.
Вода даёт жизнь, она же её отбирает. Люди знают, где нельзя селиться, однако надеются на лучшее. Ежели подтапливало год от года, так тому и бывать. Однажды приходит понимание ошибочности такого мнения. Осознаётся это слишком поздно. Поздно взывать к небесам и искать в Боге спасителя. Природа не остановит ход, уровень воды будет повышаться. Слабые духом утонут, не имея сил ожидать неминуемого трагического исхода. Сильные волей постараются продержаться.
Зачем Золя лишал действующих лиц рассказа «Наводнение» всего ими нажитого, в том числе и самых близких им людей? С погибшим хозяйством они готовы смириться, смирятся и с погибшими животными, даже с уготованной им судьбой согласятся. Вода продолжит прибывать, лишая последних надежд. И в момент утраты всего нажитого становится ощутимой истинная ценность человеческих устремлений.
Не имея ничего, человек стремится к чему-то. Но и имея нечто, человек всё равно продолжает стремиться. Вода обязательно схлынет, словно её не было. Будет больно вспоминать про утраченное. Снова появится чувство враждебности, словно не преподнесла жизнь урок.
Человек не должен меняться, оставаясь в согласии с требованиями природы. Он просто не должен отступать перед затруднениями. Нужно обязательно помнить об ожидающем крахе, каких бы вершин не удалось достичь. Порою случается так, что оказавшись на вершине, находишься на крыше погружающегося в пучину дома.
Иной сюжет Золя представил в рассказе «Ракушки господина Шабра». Семейная пара приехала на курорт, дабы набраться сил для продолжения рода. Это им посоветовал сделать лечащий доктор, заподозривший бесплодие у одного из супругов. Согласно тогдашним представлениям о лечении, паре следовало сменить климат и есть больше моллюсков. Морская диета и прежде оказывала положительное воздействие.
Безусловно, Эмиль решил подшутить над читателем. Эффект поездки на курорт всегда оправдывается, учитывая случающиеся в условиях жаркой погоды тайные встречи с противоположным полом: муж засматривается на загорелых красавиц, а жена – на подтянутых красавцев. Немудрено, если лечение окажется с положительным значением. Самих видов достаточно, чтобы прежде пассивное перешло в статус активного. Морская диета обязана помочь супругам. Они будут премного благодарны доктору, подсказавшему им настолько действенное средство.
Согласно повествовательной линии Золя, нужно смотреть на понимание рассказа шире. Дарованное свыше счастье будет содержать червоточину. Вроде бы достигнуто желаемое, жена наконец-то забеременела, но не всё окажется настолько ладным, как того хотелось. В жизни излишне много скрытых от понимания течений, уловить суть которых никогда не получится. Результат деятельности на самом деле обесценивается, хотя продолжает считаться достигнутым.
Снова читатель приходит к пониманию тщетности сущего. Думается, эта мысль не касалась мыслей самого Эмиля. Анализируя его творчество, иного вывода сделать не получится: настолько повествовательная канва пронизана криком отчаяния. Ежели с войной и стихийным бедствием этому есть наглядное подтверждение, то в случае житейских катастроф очевидное остаётся вне пределов осознания. Вроде бы человек становится счастливым, не подозревая, как ему в очередной раз не повезло.
Эдмон и Жюль де Гонкур (1875—77)
Отношение к писателям-современникам – извечная проблема. Для Золя гигантами были Виктор Гюго, Жорж Санд, Александр Дюма, Проспер Мериме, Стендаль и Оноре де Бальзак. Но кого выделить из живших в его время? Может быть отдать дань уважения братьям Гонкур? В их творчестве Эмиль видел отражение настоящего. Дабы это обосновать, он написал цикл очерков, объединённых в одну статью для сборника «Романисты-натуралисты».
Братья Гонкур представили литературное произведение в ином понимании. Они стали концентрироваться на деталях. На страницах произведений жизнь действующих лиц останавливалась. Персонажи не спешили размышлять или куда-то идти. Это не требовалось братьям Гонкур. Они с упоением описывали обстановку. Допустим, если читателю представлен сад, то он будет описан полностью. Романисты не делали акцента на подобного рода деталях, то бы просто не заинтересовало читателя, способного в воображении без лишнего участия представить окружающее. Братья Гонкур переменили такое мнение, дав понимание литературного произведения непосредственно от деталей.
Небрежно братья относились и к манере повествования. Они по шесть раз на страницу могли повторяться, пренебрегать падежами, тем создавая произведение, лишённое строгих требований к ладному построению предложений. Это не совсем склонность к натурализму, как бы о том не думал Золя. К оному литературному направлению братья Гонкур и не стремились, придерживаясь угодного им стиля изложения.
Выделяет Эмиль братьев ещё и по той причине, что они писали о современности. Не как представители романтизма, любившие вешать картину на гвоздь истории, а как натуралисты, представлявшие полотно окружавщей их жизни. Братья Гонкур знали о чём писали. Прежде художественного отображения действительности, они изучили события предшествующего века, выступая в качестве авторов публицистических произведений. Поняв с каким материалом им предстоит работать, братья начали реализовывать его на практике, создав за десять лет пять романов.
Видя такое доброе отношение Золя к братьям Гонкур, читатель может думать, будто ему самому позволено взять в руки перо и начать создавать востребованные литературные произведения, ежели сам Эмиль не испытывает пренебрежения к необычному построению сюжета. Кажется, всякому будет под силу забыть обо всём, концентрируясь на деталях. Событийность будет сведена к минимуму, возможно и не представляя чего-либо стоящего, когда внимания будет удостоено прочее действие, обычно навевающее скуку. Читатель привык требовать развития событий, не понимая, зачем ему на протяжении сотен страниц внимать описаниям, если не сада, то весёлой пирушки, от детализации которой произведение нисколько в его глазах не прибавляет ценности.
Но ведь чем-то братья Гонкур понравились современникам. Не устоял перед их стилем сам Золя, хоть и апологет натурализма, однако не настолько, чтобы забывать о развитии событий в произведении. Эмилю требовался хотя бы кто-то из современных ему писателей, дабы не быть одиноким и не слыть основателем натуралистического направления в литературе. Братья Гонкур подходили на роль зачинателей реалистического подхода к отражению в тексте элементов обыденности. Поэтому их творчество Эмиль ценил особо, пусть оно и не совсем соответствовало его представлениям о правилах создания художественных произведений. Нельзя было ругать, ежели решался отдать право на важность понимания их творчества.
Золя ещё успеет расстроиться от творчества братьев Гонкур, не стремившихся соответствовать возлагаемым ожиданиям. Ежели Эмиль желал в них видеть нечто определённое, то сами братья могли считать иначе. В любом случае, негатива от Золя в данном цикле очерков они не заслужили, значит соответствовали определённым представлениям как о писателях натуралистах.
Гюстав Флобер как писатель (1875—79)
Золя входил в круг писателей, не любивших применение в отношении себя слова «натуралисты». Среди них был и Гюстав Флобер, очерки о котором Эмиль позже объединит в статью для сборника «Романисты-натуралисты», рассказав о нём в качестве писателя. Как человек Флобер будет представлен в другом цикле статей.
Главным произведением Флобера является «Госпожа Бовари», совершенно лишённое романтического вымысла. Гюстав писал об обыденности, ничем её не приукрашивая. Даже говорить о содержании равносильно простой беседе. Персонажи описаны так, будто они твои соседи, и читателю всё о них известно, что в таких случаях обычно не скрывается. Разве могла читательская публика принять данное произведение, привыкшая видеть на страницах яркие краски, тем окунаясь в мир приключений, подвластных хоть кому-то, лишённому повторяющейся изо дня в день серости.
Ни один персонаж у Флобера не наделялся особым предназначением. На страницах не было ничего скрытого. Действующие лица засыпают и просыпаются, дабы прожить ещё сутки. И чего ждать от такого повествования? Посему Флобер был натуралистом, как бы он то не пытался отрицать.
Золя позволил себе перечислить пункты, которых должны придерживаться следующие по пути натурализма. Нельзя преувеличивать достоинства героя, он не должен ничего олицетворять (ни скупости, ни чревоугодия, ни прочего). В тексте не должно быть присутствия писателя, ему не полагается делиться личным мнением об описываемом, читатель должен из действия усваивать предлагаемую ему мораль и делать те выводы, которые желает донести до него автор, ибо всё для того требуемое выставлено напоказ.
Так чем же примечателен Флобер? Гюстав считал, что писатель должен создать единственное произведение, по которому о нём будут судить в последующем. Поэтому свои романы Флобер вымучивал, создавая их десятилетиями, придавая значение каждому слову. Он не был отягощён нуждой в деньгах, потому подходил к творчеству без фанатизма, кое было присуще Золя, страдавшего от финансовой несостоятельности. Поэтому Эмиль беспрестанно творил, находя упоение только от возможности уметь прокормиться дарованным ему талантом к сочинительству.
Поскольку речь зашла о нужде, Золя вспомнил о Бальзаке, поставив его в противовес Флоберу. Оноре постоянно нуждался в деньгах, ибо с молодости и до смерти пребывал в долгах, так и не почувствовав облегчения, сколь бы плодотворно он не писал и сколь много не зарабатывал, продолжая оставаться кому-то должным. И Бальзак был на пути к натурализму, может быть и писал бы, не требуй современный ему читатель героев, соответствующих романтическому направлению.
Обозначенных выше пунктов Бальзак не придерживался. Наоборот, каждый его персонаж – воплощение определённых пороков. Упор в повествовании делался непременно на раскрытие тяги к саморазрушению или самоидеализации. Бальзак рисовал на страницах мрачный мир, тем удовлетворяя ожидания читателя, но не совсем в необходимом виде. Всё-таки нельзя с радостью внимать произведению, персонажи которого не вызывают симпатию. Они могут быть похожими на настоящих людей, но читатель желал видеть нечто скорее в духе благородных приключений. Может потому Бальзак и не мог выбраться из долговой ямы, не желая идти наперекор представлениям о должном им быть описанным.
Каждому писателю своё время и соответствующее ему творчество – единственно возможный вывод из тут сказанного. Человек подвластен окружающему ему миру, и быть выше его у него не получится. Многое зависит от воспитания и пережитого в детстве. Флобер родился в расцвет романтизма, потому был пропитан им и не пытался с ним бороться. Он лишь иначе понимал представления о нём, тем став ближе к натуралистам, нежели того хотел.
Альфонс Доде (1876—79)
Альфонс Доде был натуралистом, но не до конца. Допуская авторское присутствие в тексте, он тем оставался в стане романтизма. Поэтому циклу статей о его творчестве Золя нашёл место в сборнике «Романисты-натуралисты».
Доде родом из Прованса, он почти гасконец и почти итальянец, но сомнительно, чтобы француз. Являясь натурой впечатлительной, Доде начинал со стихотворений. Будучи обаятельным, Альфонс не затерялся в Париже, усиливая присутствие в прозе за счёт еженедельных публикаций в периодике. Он писал «Письма с мельницы», после «Рассказы по понедельникам», представляя их в виде прованских сказок. Вскоре налёт легенд ушёл из его рассказов, уступив место злободневному.
Судить о творчестве Альфонса Доде Эмиль Золя предлагает по романам «Необыкновенные приключения Тартарена из Тараскона» и «Набоб». Какой бы не был их сюжет, герои Доде оставались прежними. Выработав определённое понимание о повествовании, Альфонс старался его придерживаться, постепенно развивая. Читательская публика снисходительно встречала каждое новое произведение, скорее его осмеивая, нежели принимая всерьёз. Потому, когда Доде решил говорить о действительном, происходящим в обыденности, читатель не согласился того принять, восприняв в виде насмешки над современностью.
Золя и Доде дали читателю представление, как следует изучать нравы человека. Это допустимо делать с помощью художественной литературы. На данную тему Золя ещё подумает в «Экспериментальном романе», исходя в тех суждениях от реакции читателя на творчество Доде. Получается, описывая определённое и получая некую реакцию, писатель приходит к соответствующему выводу, имея для того подтверждающие свидетельства.
Несмотря на роль Альфонса в становлении взглядов Золя, далее представления о личности Доде и пересказа его произведений Эмиль распространяться не стал. Не имея возможности высказать возражения, ибо с ним дружил, Золя прославлял Доде, давая положительные характеристики всему им делаемому. Пусть не натуралист в мыслях, Альфонс оным всё-таки представляется благодаря стараниям Эмиля.
Драматургом у Доде стать не пучилось. Зритель не воспринимал серьёзно его творчество. Было в том обидное для Альфонса, должным образом им принятое. Куда же ему предстояло развиваться? Золя мог предполагать сторону реализма, приятно для него раскрывшуюся в «Набобе». О дальнейших свершениях Доде в восприятии их Золя неизвестно, в силу очевидных причин, Доде продолжил творить дальше, а Золя предпочёл временно прекратить публицистическую деятельность.
Подводить итог творческих изысканий касательно Альфонса Доде рано. Эмиль Золя умел заинтересовать, практически приглашая всех знакомиться с произведениями близких ему по духу авторов. Конечно, он пересказывал их сюжеты (данная фраза должна набить оскомину читателю, но что поделаешь, если иначе Золя не умел писать критические заметки). Поэтому ознакомившихся со статьями Эмиля вполне можно причислять себя к знающим произведения тех авторов, о которых он так усердно рассказывал. Разумеется, этого всё равно недостаточно. Читатель просто обязан познакомиться с творчеством самого Золя и всех прочих упомянутых им писателей, как бы к ним он не относился. Ведь надо смотреть относительно прошедшего времени, сравнивая с последующими работами авторов уже века XX и, конечно, XXI века.
Дополнительно стоит коротко обговорить прочих писателей, упомянутых Эмилем в статье «Современные романисты», также входящей в сборник «Романисты-натуралисты». Вернее, о них не будет речи, поскольку та статья не была переведена с французского, оставив иноязычного потомка без знания, на кого следует обращать внимание, если есть желание лучше понять франкоязычных писателей конца XIX века. У кого есть о том сведения, тот может ими поделиться на просторах сети, чему свидетелем возможно станет и автор этих строк.
Жорж Санд (1876—79)
Жорж Санд умерла в 1876 году. Эмиль Золя взялся написать о её жизни. Для этого он выделил место в сборнике «Литературные документы». Кем же была Жорж Санд? Человеком своего времени. Она достойна отдельного разговора, поскольку творила без устали и слава её к концу жизни почти угасла. Тому есть объяснение, но излишне плохо высказываться о Санд Золя не стал, в своём духе поведав обо всём, должным быть известным потомкам.
Изначально Жорж Санд раскрашивала коробочки в Париже. После случилось так, что она – дочь побочного сына польского короля Августа II – связала жизнь с литературным творчеством. Первый роман Жорж Санд создала в тот год, когда Бальзак опубликовал «Евгению Гранде». Вскоре она заключила договор с издательством, согласно которому писала по два романа в год. Тогда же, вместе с псевдонимом, Жорж Санд начала стараться походить на мужчин.
Эмиль не скрывает от читателя: не всякий роман Жорж Санд он мог дочитать до конца. Ему претило читать фантазии, лишённые какого-либо намёка на правдивость. Это не просто следование романтизму, тут даже нельзя подобрать нужное слово, кроме обвинения во лжи. Жорж Санд лгала читателю, не испытывая за то чувства угрызения совести. Но Золя не отрицает талант писательницы, предлагая судить о нём строго по роману «Мопра».
Мнение о Жорж Санд зрелого Эмиля отличается от его юношеских представлений. Будучи двадцатилетним, он писал в письмах друзьям, восхищаясь умением писательницы рассказывать увлекательные истории. Конечно, уже тогда Золя имел претензии к Жорж Санд, желая с ней полемизировать. Стоит предположить, что он так и поступил, о чём с твёрдой уверенностью теперь сказать не получится.
Юношеские впечатления важны для Эмиля. Он бережно хранил верность прежним увлечениям, опровергая прочее, ставшее ему известным как уже состоявшемуся в литературном мире человеку. Поэтому его выбор мог пасть именно на роман «Мопра», написанный за три года до его собственного рождения. И скорее всего прочитанный в раннем возрасте.
Золя видит угасание славы Жорж Санд по изданию, публиковавшему её произведения, терявшему читателей, а значит и интересующихся творчеством писательницы. Кто мог быть в курсе новый произведений? Интересовался ли ими вообще кто-нибудь? Отчётливо ясно, последователей у Жорж Санд от силы было трое. Стоит ли сравнивать с Бальзаком, по пути которого последовали многие? Вот Жорж Санд умерла… что за этим будет? Практически забвение. Потомки посчитают нужным читать несколько романов, оставляя прочее наследие писательницы без внимания.
Эмиль считал: читать Жорж Санд не будут. Он категоричен, но имел право так считать. Ежели слава Жорж Санд угасла у него на глазах, то с чего ей возродиться потом? Жизнь не настолько проста, как о том мог думать Золя. Для популярности требуется случайность, как то изредка происходит. Ведь заметили драматическое произведение Альфреда де Мюссе за пределами родной страны, так почему бы не обрести успех Жорж Санд где-нибудь вдали от Франции?
На этом о Жорж Санд можно прекратить рассказывать. Помимо статей о ней, в сборнике «Литературные документы» имеются очерки по следующим темам: «Шатобриан», «Современные поэты», «Дюма-сын», «Сент-Бёв», «Современная критика» и «О нравственности в литературе». Всё это осталось на языке оригинала, поэтому ещё раз пожалеем о имеющемся и пожелаем полного перевода творчества Золя. Впрочем, тут и без того достаточно сказано о мнении Эмиля, поистине ценного. Пусть и ценного согласно представлениям о конце XIX века.
Его превосходительство Эжен Ругон (1876)
Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №6
Эжен, старший сын Пьера Ругона, пошёл по стопам отца, став политиком. Он воспарил выше родителя, занимая важное место в правительстве при Наполеоне III. Его воззрения строго монархические, отчего ему много легче, нежели прочим французам. Когда принимается законопроект или обсуждается распределение бюджетных средств, Эжен всегда успокаивает недовольных, напоминая об уже утверждённом решении императора и кабинета министров. Такого человека ждёт блестящее будущее, если над Франций снова не воссияет республиканская форма правления. Но такой человек может устать и взять время для отдыха. Как тогда быть тем, кто его вывел в люди? На том и строится основное затруднение.
Судьба Эжена Ругона самая примечательная. Никому из его родственников не удалось так высоко взлететь, даже братьям, какими бы средствами они не предпочитали оперировать. Участие в политической жизни страны даёт Эжену многое, чем он пользуется без особого удовольствия. При Наполеоне III специальных навыков иметь не требовалось, нужно было быть лояльным к императору, и тогда фортуна будет сохранять благосклонность. Эжен это понимал, поэтому редко позволял себе инициативу, кроме одного случая, показавшего Ругона с тех же позиций роялиста, только с собою в центре.
Проблемы возникают от необходимости поддерживать связи с обширным количеством лиц, увязанных в единое целое. Если Эжен решит уйти из политики, то потянет за собой тех, кто пользуется его покровительством. И им это может не понравиться. Вместо трагедии Золя решил свести повествование к любовным переживаниям, пасторальной идиллии и азартным посиделкам с Наполеоном III. Сюжетный кусок, выпадающий из канвы распила бюджета и наживания богатых за счёт страданий бедных, уводит внимание читателя от действительно важного включения в творимые власть имущими узаконенные преступления.
Получается ли у Золя писать про преуспевающих людей? Не совсем. Читателю нравится, если жизненный путь героев Эмиля завершается вместе с произведением. В случае Ругонов этого видеть не приходится. Они успешны и не знают горестей, либо справляются с неприятностями, продолжая жить. Некоторые дети Пьера переходят из книги в книгу, вновь вне затруднений действуя в угодной им сфере. Появляется и Эжен, в том же статусе министра, оказывая необходимое сюжету влияние. Также Золя решил не уделять внимание его детям – казалось бы, амурные похождения должны были тому поспособствовать, но потомство Эжен так и не родил.
Потонут старые друзья, появятся новые – Ругон сможет адаптироваться к любым условиям. Как знать, уход Эжена в тень мог помочь ему сбросить груз с плеч и позволить влиться в ряды министров без отягощающих связей. Политическая борьба отличается жестокостью и требует принятия решительных мер, вот почему слабость главного героя произведения даёт Золя возможность показать приход Наполеона III к власти и становления при нём его верных соратников, в том числе и Его превосходительства Эжена Ругона.
И всё-таки Ругон не так важен для описываемого, как отражение исторических событий на страницах. Эжен стал элементом декораций, выполняя отведённую роль статиста, пока перед читателем Эмиль будет вырисовывать фигуру Наполеона III, покажет его досут и устремления. Ничего позитивного в политике амбициозного руководителя найти не получится. Бедствия Маккаров оттого и будут столь печальны, что именно они сталкивались с результатом проводимых реформ, на их благополучие не рассчитанных. А Эжен не видел в том отрицательных черт – так и должно быть в государстве, главой которого является император, желательно единоличный, дабы никто не мог оспорить принимаемых решений.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?