Текст книги "НЧЧК. Командировка"

По лицу напарницы капитан так и не понял, догадалась она о его маленьком лукавстве или нет. Скорее всего – да, но объясняться лучше не сейчас.

– Тогда отчего Сулема и Маха Барабос остались относительно вменяемы? Потому что, в отличие от них, на Мудухатара колдовство подействовало самым пагубным образом, – заметил Эринрандир. – Даже не знаю – жив он еще или уже нет.

– Не знаю, можно ли назвать Маху особенно нормальной. Она крайне подозрительна и наговорила мне про всех столько гадостей, – сообщила Нол.

А затем энчечекисты узнали подробности беседы с Махой Барабос и о предложенном ею столь подозрительном угощении. Оборотиха-медведица сразу попала под подозрение из-за своего меда.

– А с другой стороны, было бы странно, если бы медведица не любила мед и имела уживчивый ласковый характер, – размышлял вслух Эрирандир.

У оборотней с норовом очень сложно. Попробуй-ка уживись со зверем внутри. Удивительно другое – как Маха Барабос умудрялась сопротивляться Зову Леса. Медведица в ней должна была рваться с цепи изо всех сил. Да и её достойный супруг тоже не выглядел буйно помешанным. Такой себе большой плюшевый мишка – борец с безнравственностью. Подозрительно это.

«А паранойя – брысь!» – приказал Эрин.

– Делаем зарубочку – Миха и Маха. Мишки под большим подозрением, – решил ап-Телемнар, усилием воли заставляя себя не поддаваться на провокации подсознания. – И выдвигаем другие версии.

– И покажешь мне этот самый «Малиновый звон», который дала тебе Маха, – добавил Дзир, обращаясь к Нол. – У оборотней совсем иной метаболизм, чем у остальных. Её успокоительное могло тебя так взбодрить, что потом больно было вспоминать.

А еще спецназовца сильно заинтриговала личность Сулемы Кранн-Тецц. Он тут же перезвонил какой-то Кураре и попросил уточнить положение семейства аптекарши в клановой иерархии. Выслушав ответ, Дзир преисполнился скепсисом:

– Совсем чахлая семья – малоизвестная Матрона, десяток мужчин и две девчонки, причем Сулема старшая, а вторая еще ребенок. Я не думаю, что она решилась бы на такую опасную интригу. Ей гораздо выгоднее войти на правах супруги в более сильный клан и делать карьеру уже там. Пошлем Вуза за… хм… аспирином, заодно и на красотку пусть внимательнее посмотрит.

Спорить с дроу Светлые эльфы не стали. Ему виднее, на что способны дровские девы в своем желании подняться по иерархической лестнице.

– А, кроме того, если бы Сулема решила поразвлечься выведением монстров, то её твари были бы с национальным колоритом, – уточнил спецназовец.

– Кстати, а что можно сказать про национальный колорит зубушек? – улыбнулась Нолвэндэ. – По-моему, и они, и дубы-душители, и грибы – это что-то из области лесной магии. А кто у нас наиболее склонен к такому роду волшебства? – и начала сама перечислять, загибая пальцы. – Дриады, лешие, наяды, сирены, русалки, кикиморы, оборотни, орки, гоблины и…

– И Светлые эльфы, – хмыкнул Дзир. – В той или иной степени. Мэллорны с эланорами чьих рук дело?

– Ты сравнил! – возмутился Эрин. – Мы с Нол в Колдубинске единственные Светлые, других нет. Кроме как в «Ёлочках».

– Пчелы, – напомнила мыслечтица и поморщилась. – Гляньте-ка сюда.

И она показала многократно увеличенные фотографии трупов.

– Что-то похожее на пчелиный укус, – согласился Эрин.

– В конце зимы? Пчелиный укус?

– Мда… Колдубинские пчелы неправильные и делают неправильный мед, – хмыкнул дроу.

Нолвэндэ нехорошо побледнела и тяжело сглотнула, вызвав у своего напарника желание немедленно обнять и пожалеть. Его собственные воспоминания о зубушках аппетитными тоже назвать было сложно. Но Эрин сдержался и лишь ободряюще похлопал девушку по запястью. Мол, не переживай, сладкого предлагать не буду.

– Тогда кто у нас еще под подозрением, кроме Барабосов?

– Все дриады, лешие и гоблины, – хмуро буркнул Эринрандир. – Но дриады отпадают, – и виновато поглядел на ухмыляющуюся мыслечтицу.

– Почему? – удивился дроу.

А что оставалось делать? Пришлось признаваться. Хотя капитан ап-Телемнар знал, что рано или поздно о ночном допросе станет известно всему областному управлению, не взирая на все заверения и клятвы Дзира. Такое оставить в тайне просто невозможно.

Командир ДОБРа ржал так, что на ногах стоять не мог. Он катался по полу, икал и дрыгал ногами.

– Вуз сдохнет от зависти! Я сам сейчас помру! Ну, я знал всегда, что ты бахнутый на всю голову, толкиенист хренов, но такого себе даже вообразить не мог.

– Смейся, спецназ, над разбитой судьбою, – довольно фальшиво пропел Эрин начало арии из оперы «Улицы чугунных батарей». – Мне даже в голову не приходило, как двусмысленно это все выглядело.

– Да уж, навел ты в Колдубинске шороху, проредил подлесочек, – хихикал Дзир, вытирая слезы. – Придется моим парням здесь потрудиться, восстанавливая эльфийский статус кво. Нол, а ты чего не смеешься?

* * *

– А я ухмыляюсь, – фыркнула я. – Это для тебя, Темный, такие подвиги внове, а я уже протоколы видела.

– Когда это? – подозрительно прищурился виновник переполоха. Балрог! Ну зачем же так щуриться, а? Прямо дрожь по коже от этого прищура, знакомого такого… Зараза!

– Вчера, – я небрежно повела рукой, словно отмахиваясь от вчерашнего дня. – Ты как раз ушел. Мы еще в дверях столкнулись. Я смотрю – новая папка, вот и спросила Зарина.

– А он?

– А он проинформировал об имевших место быть следственных действиях, – я хихикнула.

– С чего это он тебе докладывал? – не понял дроу.

Теперь фыркнул Эрин.

– Ты нас вчера днем не видел, дружище. Кстати, насчет картины это ты его надоумила?

– Между прочим, хорошая картина, – воинственно выставила вперед челюсть я. – Классика.

– Какая картина? – почти что взвыл Дзир. – Ну, колитесь уже, что за картина-то?

– Портрет Железного Маэдроса, – ответила я.

– «Вечеринка в Менегроте», – одновременно со мной ответил напарник. – Репродукция. В рамочке.

– Ребята, хватит! – дроу замахал на нас руками. – Давайте уже к делу!

– Ага, – я кивнула и вынула из кармана пачку «Глаурунг-лайт». – Я покурю, ничего? Так, ну насчет дриад все теперь понятно. А что орк?

– О, Мудухатар – это было нечто, – и Эринрандир поведал нам о своем визите к увешанному амулетами шаману и его плачевном состоянии.

– Вилы, – сказала я. – И он тоже, значит, распространялся о призраке Кругера и его загадочных вилах…

– Не просто вилах, – ухмыльнулся шеф. – Вилах! С большой буквы. Притом особенно напирал на их сакральную троезубость. Три зуба – это, дескать, особый знак.

– Ну, тут он не оригинален. – Я задумчиво пожевала губу. – Я, знаешь ли, в этом священном числе зубьев тоже усмотрела особый смысл. Однако же, опять Вилы. Про призрак мне обмолвилась Маха Барабос, а вот о самих Вилах рассказал дроу. Дарремар, изгнанник из семьи Ошш-Марр. Я так понимаю, Дзир, просить тебя выяснить, за что красавца изгнали, бесполезно?

– Правильно понимаешь. – Темный немного виновато пожал плечами. – Про семью Ошш-Марр я узнать могу, но изгнанник есть изгнанник. А что, и впрямь красавец?

– Н-ну-у… – задумчиво протянула я и нахмурилась. – Видишь ли, когда совершенно незнакомый мужчина вдруг падает перед тобой на колени, пытается облобызать ботинки и называет при этом Светлой Девой Нолдор и своей защитницей, избавительницей и спасительницей, согласись, это производит некоторое впечатление.

Хе, должно быть, и впрямь производит. Что-то мой… хм… напарник совсем лицом потемнел.

– Правда, то, что он постоянно пытался забиться в самый темный угол и еще желательно так, чтоб я его прикрывала от гипотетических убийц, несколько омрачало общую картину. Кроме того, эти его девочки…

– Девочки? – переспросил Эрин, весь такой… совсем хмурый.

– Пиявки. Он их девочками зовет, – я хихикнула. – Причем каждую своим именем. Циана, Хлорочка…

Дзир не выдержал и хрюкнул от сдерживаемого смеха.

– … а королева – Виагра, – я вздохнула. – Очень… м-м… по-королевски выглядела, да.

– Виагра! – Дроу аж зажмурился. – Старшая Матрона семьи Ошш-Марр!

– В общем, неудивительно, что он такой… странный и так всего боится, – пожала плечами я. – Не знаю, как Матроны, но если б кто-то додумался обозвать эту черную, склизкую кровососущую тварь моим именем, я бы рассердилась. В общем, от предложения покормить девочек я отказалась. Но все-таки этот несчастный параноик – настоящий, нам до него как до Лориэна… хм… пешком! – поведал мне нечто полезное. Про Кругера и его Вилы. И про их инфернальную троезубость. Дескать, Кругер явился к нему в поисках своих похищенных Вил, ибо именно в них кроется источник зла и причина всех бед.

– И ты? – подсказал Дзир.

– И я дала ему пару советов насчет улучшения обороноспособности его бункера и выбралась на волю, – я вздохнула снова, – поразмышлять о Кругере, Вилах и недостатке информации. Держи., – И я протянула Эрину папку с материалами по Дарремару.

– А это? – Напарник указал на последние оставшиеся у меня листы.

– А это – на сладкое, – улыбнулась я. – Не только ты ночными допросами балуешься. Я тоже не отстаю, хотя до такого масштаба мне, конечно, еще далеко.

– Нол, не томи, – воззвал к моей совести Дзир. – Кого ты допрашивала? Леших?

– Не угадал, – хмыкнув, я достала «Палантир» и выбрала «Воспроизведение». – Самого потерпевшего. У которого Вилы украли. Фреда Кругера. У меня и аудиозапись есть.

– Но как? – Да, перекошенным ликом Эрина можно любоваться бесконечно.

– Ну, как, – я развела руками. – Повесткой его не вызовешь, пришлось сделать устное приглашение. Подошла к памятнику и вызвала его на допрос. Сутки дала.

– И он явился? – Нет, у Дзира сегодня точно будут колики. Нельзя столько ржать.

– Попробовал бы он не явиться, – буркнул мой… хм… напарник. – Я ж говорю, ты нас вчера не видел, Дзир.

– Да, похоже, много потерял, – серьезно кивнул ДОБРовец.

– Не пришел бы сам, был бы привод. – Я дернула плечом. – Ну что, запись слушать будем?

– Давай! – махнул рукой шеф.

И я нажала кнопку.

* * *

Сначала запись слушали молча, а потом с дроу приключилась форменная истерика (очередная за это утро). Он рвал на себе волосы от зависти и клялся, что больше никогда не сможет без смеха смотреть на сельхозинвентарь любой разновидности.

А вот Эрин смог выдавить из себя лишь хриплый и нервный смешок. Пожалуй, он слишком легкомысленно отнесся к наведенному безумию только потому, что все хорошо закончилось. Они оба пребывали вчера за гранью разумного, но если капитан стоял лишь одной ногой по Ту Сторону, то Нолвэндэ… И будь проклята его персональная паранойя, если удар не был направлен на леди Анарилотиони-младшую.

– По идее, ты должна была убить меня, – заявил Эрин. – Это очевидно. Твоими руками преступник избавляется от меня, а затем… приводит в исполнение какой-то свой тайный план.

– Умеешь ты утешить, – хмыкнула Нол. – Зачем я нужна маньяку?

– Ты – магичка, своего рода. Сила в тебе присутствует. На тебе же не написано «Мыслечтица», – рассуждал вслух Эринрандир. – Обрати внимание, убивали только магов, и только тех, которые забрели в лес.

Капитана ап-Телемнара все время мучил один единственный вопрос – цель, которую преследовал убийца. Преступления без цели и выгоды не бывает, даже если она пролегает в области удовлетворения тайных и порочных желаний, она все равно существует. Теперь же, когда в деле появился древний волшебный артефакт, все постепенно обретало смысл.

Многолетняя практика показывала, что там, где артефакт, там и обряды, а где обряды, там и жертвы.

– Следующей жертвой будешь ты, Нолвэндэ, – констатировал невесело Эрин.

Как и ожидалось, при этих словах взор напарницы обрел подозрительную яркость. Кровь поколений психопатов, агрессоров, упрямцев и прочих героев снова вскипала в жилах леди Анарилотиони.

Кто-кто, а она готова рискнуть, открыто читалось по её просветлевшему лику. Капитана лорда Эрирандира ап-Телемнара поджидало еще одно приключение на… шпоры.

– Для начала надо спровоцировать преступника, – заявил Эрин после долгого раздумья и пары сигарет. – Заставить его действовать, что-то предпринимать.

– Может быть, пустить слух, что я нашла Вилы Кругера? – предложила Нол.

– Не совсем так. А вдруг эти самые Вилы лежат у него под подушкой? – возразил энчечекист. – Хотя вряд ли. Мне почему-то кажется, что «пасечник» держит Вилы в лесу. Ведь именно оттуда идет притяжение.

– Тогда наоборот, напустить загадочности, мол, я нашла в лесу что-то такое… особенное… потрясающее.

– И сразу после праздников приедет опергруппа с огневой поддержкой, ротой поисковиков и парочкой боевых магов, – усугубил Дзир. – Чтобы перерыть весь лес к… едреным пассатижам!

– Думаешь, лучше ускорить процесс? – усомнился Эрин.

– А чего тянуть? Вы тут просидите еще неделю, и за эту неделю он придумает новую пакость.

– Точно! – воодушевилась Нолвэндэ. – А так мы заставим его спешить, торопиться и наделать ошибок. А я буду живцом.

Нельзя сказать, чтобы Эрин был в полнейшем восторге от идеи использовать напарницу в качестве наживки при ловле маньяка, но иного выбора у него не оставалось. Конечно же, гораздо благороднее и возвышеннее закрыть девушку собой, уберечь от всех опасностей или еще каким-то аналогичным способом продемонстрировать рыцарственность. Кто-то другой, может, и оценит, но только не Нол. И возможно, в иное время капитан ап-Телемнар откровенно наплевал бы на её мнение и сделал бы так, как посчитал нужным. И пусть себе злится, рвет и мечет, ненавидит и презирает столько, сколько леди Анарилотиони-младшей потребуется для утоления фамильной ярости. Все бы так и было… Вот только прошлой ночью они сражались спина к спине с чудовищами, и надо сказать, что сражались на равных. А потому подозревать Нолвэндэ в трусости или отсутствии боевого духа ну никак нельзя. Тем паче, обижать её недоверием и чрезмерной опекой.

И вообще… большой жизненный опыт Эринрандира говорил о том, что нет нужды запрещать женщинам совершать подвиги, если им хочется это делать. Даже если строго-настрого накажешь и кончика носа не совать, все равно придут и совершат, невзирая на сломанные ногти и испорченную прическу. Или, что еще хуже, сделают назло. Поймают коня, загонят бедолагу в избу и подожгут, чтобы потом до погребальной ладьи попрекать пресловутым мужским шовинизмом, неуместным сексизмом и презренным мачизмом. Разве не так?

И это ж еще хорошо, что в напарницах у Эрина Светлая эльфийка, а не гномка. Эру Великий и товарищ Ауле! Тогда бы ни от Колдубинска, ни от Гадского леса ни паленой головешки, ни пенечка не осталось. Хотя… Капитан лорд ап-Телемнар покосился на радостную мыслечтицу. Тут непонятно, что лучше, а что хуже.

– Ты говорил, у тебя беспроводной передатчик есть? – уточнил Эрин у дроу.

– Последней разработки, – заверил тот и полез в свой рюкзак. – Мощнейшая штуковина с широким диапазоном. Будет слышно и Нол, и преступника.

– Но мы будем постоянно на связи, – строго предупредил капитан. – И никакой самодеятельности, – он пристально поглядел в глаза своей… напарнице. – Приказы старшего по званию, я надеюсь, обсуждению подлежать не будут?

– Не будут, – как ни в чем не бывало откликнулась девушка.

– Ребята, я бы на вашем месте не сомневался, – уверенно заявил дроу. – Вы – отличная команда, когда не ругаетесь и не лелеете свои персональные маразмы. Я же помню, как мы замечательно побегали на полигоне в ноябре.

– Потеплеет, можно снова побегать. Только где-нибудь… – следователь зябко передернул плечами. – Не в лесу, короче. Меня уже тошнит от елок.

– И это мне Светлый эльф говорит? Практически лесной абориген? – притворно поразился Дзир. – А зов предков? А трепетное отношение к зеленым насаждениям?

– В …пу, извини, Нолвэндэ, эти зеленые насаждения, вместе с грибочками, пасеками и дубами-колдунами. Приеду, лично залью водкой монстеру Желудьковской, – зловеще посулил Эрин.

– О! Да ты – злой эльф, Светлый друг мой! – вскинул брови спецназовец. – Будем теперь знать. Вот и наш девайсег, – он показал маленькую штуковину, которая крепилась прямо к коже посредством липкой ленты, и крошечный наушник телесного цвета, который надлежало спрятать за ушную раковину.

С наушником Нол справилась сама.

– Кто прицепит передатчик? – на всякий случай спросил дроу.

И оба, не сговариваясь, синхронно ткнув пальцами в него, заявили:

– Ты!

Хрюкнув и растекшись в понимающей ухмылочке, Дзир приступил к ответственному процессу. И, естественно, не смог удержаться от издевательских смешков при виде следов вчерашней коллективной галлюцинации на шее Нолвэндэ.

– Это дубы-колдуны. Ветками зацепили… дубы, – заверила его мыслечтица.

– Ага! Дубы – они ж дубоголовые, – согласился спецназовец.

У мерзс-с-с-ского дроу сегодня был праздник души и сердца. Ну, когда ему еще удастся поддеть самую чокнутую парочку во всем управлении?

Тем временем Эрин позвонил Зарину и договорился о начале сеанса дезинформации. Достойному сыну Иприта вменялось в обязанность рассказать по огромному секрету каждому встречному колдубинцу о страшном открытии командировочной эльфийки, а так же – о скором прибытии целой армии спецов из областного центра, а если потребуется, то и из Столицы. Дескать, дело вышло гораздо серьезнее, чем показалось в начале, и пять трупов – это цветочки-первоцветы, а ягодки такие, что на самом верху за голову схватились. Гном пообещал, что еще до полудня весь город только об этом и будет говорить. Языкастость одной только Шакиры Кинконговны по радиусу поражения сравнима лишь с баллистической ракетой средней дальности.

Потом волей-неволей пришлось связываться с Ытханом, рассказывать ему байки о местных красотах, и заверять, что следствие уверенно идет по верному пути. Точнее сказать, пришлось стелиться перед злобнючим и взбешенным орком, который ругался матом, клялся пристрелить, расчленить, удавить, повесить на кишках перед входом в управление, если «ушастый выродок» снова завалит дело.

– Я знаю, чем ты там занимался! – неистовствовал Ытхан. – Бухал, курил всякую гадость, приставал к Нолвэндэ и нервы мотал Зарину с Кальмаром. Если мне еще раз пожалуется на тебя мэр Колдубинска, я тебя сгною! Деревня Гадюкино Светлым Эльдамаром покажется. А если я узнаю, что ты в отношении дочери Таурендила руки распускал… – начальство аж задохнулось о желания набрать в легкие побольше воздуха, чтобы издать вопль рекордного количества децибел. – Убью-у-у-у-у-у! Загрызу своими зубами!

От умиления Эринрандиру плакать хотелось. Кто бы мог подумать, что он так заскучает по любимому руководителю, по его ругани, угрозам и посулам. Опять же, новинка сезона – обещание загрызть. Надо же, как эротично!

– И я вас так люблю, Ытхан Нахырович! – по-сиренски трогательно всхлипнул эльф. – Я буду звать вас – зубушек сладенький.

И поспешно отключился.

– Если Ытхана хватит удар – сам будешь виноват, – честно предупредил Дзир. – А он, по-своему, тебя очень любит и уважает.

– Не заметно, – буркнул Эрин, но настроение у него улучшилось.

Решено было, что Дзир останется в общаге, запрется и выспится, а едва ночные сумерки падут на Колдубинские холмы и долины, он присоединится к остальным дроу, которые уже с комфортом обосновались в заброшенном коровнике. Эрину с Нолвэндэ предстояло весь день провести вместе, не теряя друг друга из виду.

– А давай сходим к Эфе Горыниевне, – предложил ап-Телемнар. – Может, у тебя получится уговорить её рассказать про маньяка. Гоблинша точно знает, кто он такой, но говорить не хочет.

– И возьмете с собой кого-то из моих парней, кроме Аминаллона. Этот пусть отдохнет, – предложил Дзир.

Такой расклад вполне устроил мыслечтицу. С дроу веселее, и не придется оставаться наедине. В лесу. Да.

Глава 10
22 марта

К моменту, когда Эрин загнал «Нуэно» в кусты возле знакомого поворота дороги, он уже успел смириться с мыслью, что, возможно, очень скоро сам станет пациентом «Ёлочек», или «Подсолнухов», или… какие там еще есть МЛТП. Паранойю надо лечить, причем срочно, иначе дятлы, бензопилы и припадки дикой ревности станут неотъемлемой частью его жизни, успешно конкурируя с водкой и «Черной чайкой».

Во-первых, за энчечекистами определенно велась слежка. Причем слежка профессиональная. Эрин кожей чувствовал на себе посторонние взгляды. Старушка паранойя, обрядившись в откровенно непристойные одежды, визжала и колотила костлявыми кулачонками изнутри в свод черепа, взывая к сверх-бдительности и супер-осторожности. Но сколько ни кружил по улицам Колдубинска Эринрандир, сколько ни пытался засечь «хвост», ничего не выходило. В итоге на него стала подозрительно коситься Нолвэндэ.

– Ты заблудился? – осторожно спросила она.

– Нет, просто проверяю версию, – буркнул энчечекист.

Они с напарницей практически не разговаривали и старались не смотреть друг на друга. Так было проще.

Во-вторых, наблюдать за тем, как Нол запросто общается с ДОБРовцами, Эрину было физически больно. Ну, вот почему у них получается, а у него – нет? А когда Аминаллон, улучив момент, доложился о стратегических сведениях про сиреневые ирисы, добытых в ходе ночной беседы с именинницей, то ап-Телемнару пришлось приложить воистину героические усилия, чтобы не учинить… хм… напарнице сумасшедшую сцену ревности. Разумом он понимал, что так нельзя, что ничего предосудительного Нол не совершила, но сволочь-паранойя делала свое черное дело.

«Мое место в проклятых „Ёлочках“, в смирительной рубашке, – думал Эрин, смоля одну сигарету за другой. – Пить надо меньше, трудоголик чокнутый!»

А Нолвэндэ самым невинным образом болтала с Меноваззином, смеялась и выглядела так, словно несколько дней провела на фешенебельном курорте. Вот что значит – юность, здоровые нервы и умеренность в алкоголе.

Следующий сюрприз преподнесла Эфа Горыниевна. Старая ведьма решила поиграть в иномирянскую Бабу Ягу, и надо сказать, весьма преуспела в лицедействе. Признать в скрюченной, лохматой, слегка двинутой старушонке хитрую и умную гоблинскую женщину было сложно. Спору нет, в накидке из скальпов, добытых покойным супругом Злеем еще в начале Второй Эпохи, Эфа смотрелась самобытно и колоритно. Но зачем она изображала хромоту и косоглазие, Эрин так и не понял до конца.

– Чую, чую, добры молодцы с красной девицей идут, – проскрипела старая карга, отрывая взор от страниц раскрытой древней книги.

Если судить по внешнему виду фолианта, то на его изготовление пошла кожа невинных дев и василисков, а с закладкой из сушеного интимного органа кладбищенского лича, разрисованной зелененькими сердечками, Эфа вообще погорячилась по части спецэффектов.

– Добрый день, Эфа Горыниевна, – поклонился ведьме Эрин.

– Добрый, добрый, – согласилась она, не отрывая мутного взгляда от Нолвэндэ. – Коли ночка задалась, то и деньку быть неплохому.

Эльф представил своих спутников, с трепетом ожидая от бабки полнейшего разоблачения, называя имя напарницы. Но Эфа даже бровью не повела.

– А где Катерина? – спросил Эрин.

– К Танку в гости пошла, пирожков-гостинцев понесла, – промурлыкала ведьма многозначительно. – Там забор большой, жалезнай, стражи с пистолями. Самое пользительное для молодой девки место, – гоблинша подманила энчечекиста пальцем и зловещим шепотом произнесла. – Когда силы Зла властвуют над болотами безраздельно.

– Прямо-таки властвуют?

– Ишшо как, раскрасивенький. Даж не сумлевайси! – подмигнула она следователю и пропела на варварский мотив. – Ой, пришли к бабусе три таких ельфуси! Один Темный, другой Светлый, и еще девуся!

«Значит, все-таки болота, – подумалось Эрину. – Уже теплее!»

Эфа Горыниевна, в свою очередь, разошлась не на шутку. Она отбила твердыми острыми когтями дробь на столешнице и пожелала немедленно погадать непрошенным гостям.

– Садись, касатик! – позвала она немного смущенного дроу. – Садись, Темный витязь, всю правду расскажу. Давай десницу свою. Аль спужалси бабулечку-ягулечку? Дык, я дровцев не кушаю, невкусные вы.

Меноваззин ухмыльнулся и подсел на лавку напротив ведьмы. И пока та хиромантила когтем его правую ладонь, только лишь сдавленно хихикал.

– У-у-у-у-у! Могучий витязь, да ты ж бабник, каких свет не видывал! – воскликнула гоблинша восторженно, словно обретя, наконец, смысл жизни. – Экий жеребец! Знать, не перевелась еще кровь древних женолюбов. Есть еще порох в пороховницах и ягоды… хм… А то ходют тут нонче всякие недомерки, ни тебе обхождения, ни достойного предложения.

Эрин навострил уши. Очень подозрительный намек. Но Эфа одновременно и развеяла, и усугубила его подозрения:

– Конь жалезнай, камзол заморский, панимаш, при галстуках и портфелях, а туда же – молодых девок домагиваться, – жаловалась гоблинша. – Мало ему шалав. Импотент!

– Это кто ж вам так насолил? – полюбопытствовал дроу.

– Не мне, Катюхе моей. Развели, панимаш, в городище блуд и содом. Уж коли сам воевода сраму неймет, то приличной деве и по улице пройтись боязно. Чего доброго, снасильничает, педофил поганый.

Капитан ап-Телемнар уже успел понять, что Эфа ничего просто так не говорит.

– А кто Катерине не дает прохода? – напрямую спросил он.

– Ить! Рыб наш золотой, кому ж еще!

– Кальмар Карпович? – изумился Эрин.

– Для кого Кальмар Карпович, а для кого – Гов… – еле сдержалась ведьма и поспешила вернуться к гаданию по дровской руке. – Братишку береги, Темный витязь, и меньше блуди, а другу закадычному скажи, что кончились его кобелиные денечки. Ох, и кончились.

– Какому другу? – встревожился спецназовец.

– Лучшему, – хихикнула Эфа. – А воевода твой еще малехо погуляет на воле. Амурные дела заразные. Где один увяз, там и остальным место найдется.

– Это вы про Дзира? – поразился Меноваззин. – Никогда не поверю!

В свете ночного разговора с командиром антитеррористического отряда, Эрин уже не стал бы подписываться под словами дроу. Товарищ Ушшос-Нах вовсе не такой парень-кремень, как может показаться.

– Ну, а теперь ты, светлоэльфийская…дева.

Глаза у Эфы Горыниевны стали изумрудными и абсолютно юными, искрящимися, словно у молоденькой девчонки, когда она окинула взглядом фигурку Нолвэндэ. Куда только косоглазие делось?

– Поговорим по-нашенски, – гоблинша хитро подмигнула. – По-девичьи.

На мужчин она размахалась ручонками и проскрежетала:

– Вон подите, витязи! У нас дело девичье, шибко секретное, не для кобелиных ух предназначенное. Кыш-кыш!

«Сдаст или не сдаст», – опасливо подумал Эрин. Он уже решил, что обязательно расскажет Нол про зелье, но только не сейчас.

* * *

«Предполагалось, что все это должно внушать ужас? – немного растерянно подумала я, оставшись наедине с древней гоблиншей. – Или все-таки смех? Балрог, со мной что-то не так, если я не испытываю ни того, ни другого. А пожилая леди, безусловно, кое-что знает».

Ну что ж, итак… Я подперла рукой подбородок и выжидающе посмотрела на лесную ведьму. Читать ее не стоит и пытаться. Даже если бы все мои силы не уходили сейчас на поддержание ментальных щитов, я не настолько тупа, чтоб не понимать – против этой старой кобры… извиняюсь, Эфы… я мало что могу. А жаль.

– Я слушаю вас, сударыня. Что же такое секретное вы желаете мне сообщить? Надеюсь, эти сведения касаются убийств?

– Хы-хы. Убийствы эт по части НЧЧК-и. А я в основном по делам сердечным, раскрасавица. – И Эфа Горыниевна лукаво мне подмигнула.

Я подавила дрожь. Вот только сердечных дел мне сейчас и недостает… а тем паче – влезающих в них старых гоблинш. Да. Воистину.

– Вот и отлично. А я как раз по делам НЧЧК. Сердечные дела меня не касаются. Так что давайте о них не будем.

И ничего я не угрожаю. Предостерегаю просто.

– Как енто? А хто будет прищучивать Кальмара, педофила энтого? Он тож злодеюга. Вилы ему в бочину!

Ага! Ну, все правильно. Значит, шифр ей понятен. Впрочем, я бы удивилась, будь это не так.

– Ах, вилы! Вот отсюда и поподробней, сударыня. Гражданин мэр свое, безусловно, получит, будьте спокойны. Домогательства в отношении несовершеннолетней, к тому представительницы рас-меньшинства – это тяжкое преступление. Но убийства и выведение таких чудовищных монстров – еще более тяжкий проступок. Итак, вилы?

– Вилы… – бабка задумчиво пожевала губами. – Вилы, они разные бывают. Зубьев у них по-разному. Колют тоже. Так что ты с вилами осторожнее, лапуша. Вилы всем нужны Мда…

Я-то с вилами буду максимально осторожна. Особенно – с волшебными. Вот только думается мне, что маловато у меня шансов будет проявить эту осторожность… на деле.

– Я постараюсь. А ведь то, что Вилы Кругера – трезубые, это действительно имеет какой-то смысл? Мы правильно догадались?

– Дык, ты ж девка нолдорская, из премудрецов, чай, знать должна про трехзубые штуковины. Вся беда от них… от зубьев. Этот ваш… как его… ну… сынок короля ельфячьего… как его? Тот на трех зубьях погорел.

Не ожидала, что лесные бабки так хорошо и сходу разбираются в эльфийских кровях. Настолько хорошо, что определяют принадлежность к определенному народу. Хм. Хотя в ней может говорить опыт. Причем вполне возможно, что… гастрономический.

– На каких это зубьях? Вы про кого, сударыня?

– Как енто, кого? Феанорку, балбеса! Слыхала, небось, про такого?! Тот ищщо непоседа был, – гоблинша ухмыльнулась во весь рот, от уха до уха.

От неожиданности я опешила.

– Какого такого… Кого?! Вы на что это намекаете, гражданка?! Что значит «балбес»?! Куруфинвэ Феанаро – наш национальный герой, и я положительно не понимаю, в какой связи вы упоминаете его священное для каждого уважающего себя…

Ну, ничего себе! Что себе позволяет эта… пожилая дама? Возраст возрастом и колорит колоритом, но легендарные имена священны!

– Ну дык, этоть для тебя, красапета, он и национальный герой, а для меня – Феанорка.

Серьезное заявление. Ничего себе… Тогда сколько же ей лет?

– Вы что же, хотите сказать… Да нет, быть не может! – А может, у бабки просто маразм, или на нее воздействует лесная магия… короче, бред. Или – не бред?

– Что хотела, то сказала, – фыркнула гоблинша. – Было дело. Так вот Феанорка тож очень не любил все эти острые штуковины и шибко злился на какого-то хмыря. Не помню я уже, че там за дела у них были, но у Феанорки на почве этих дело крыша-то и поехала. Вот как сейчас злюся на Кальмара. Тока сильнее.

А если не бред?! Так, Нол, стоп. Все правильно! Сколько было священных Камней? Три! Сколько было зубцов в железной короне Врага? Три! А сколько у нас зубьев? Тоже три! Совпадение? Ага… щаз-з-з!

– Сильмариллы… – тихо пробормотала я. – Точно! их же три было… И вилы. Троезубые!

Да-да-да, вот оно! Камни давали власть, а вилы, получается… тоже власть? – я вновь посмотрела на ведьму и заговорила громче.

– Власть над лесом! И мэр за ними охотится? Он потому к вашей ученице и подбирается… А! так вы знаете, где вилы?!

– Мэр…ин ентот за Катькой охотится, гад. А вилка у него ни на что уже негодная. Да. Я не знаю, птичка моя, а кой-кто знает. Хорошо так знает.