Текст книги "Этот несносный Лука"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Она пробовала разобраться в своих чувствах. Для нее было потрясением увидеть Луку.

Что-то с ним тоже произошло, подумала Ребекка.

Лука вел себя более тонко, и вместо гнева в его глазах было замешательство.

Но, в конце концов, о чем тут говорить? Они цивилизованные люди. Бекки могла сказать: «Ты использовал меня, обманул и пытался хитростью заставить забеременеть». Лука мог сказать: «Ты выставила меня дураком с отговоркой о любви, хотя хотела показать свою власть надо мной».

Они не произнесли этого, но слова висели в воздухе.

Ребекка заверяла себя, что рада его отъезду, но дом стал одиноким без него.

Погода испортилась через полчаса после его отъезда. Бекки дрожала и плотнее запахивала жакет. Несколько прошлых вечеров она не могла уснуть. Кухня была единственной теплой комнатой в доме. Она пробовала оставить дверь в спальню открытой, но тепло уходило через дыру в крыше.

Она решила приготовить немного овощей к ужину. Когда овощи были почищены, обнаружилось, что нужно бежать за водой. Ребекка взяла кувшин и пошла во двор. Колонка была старой и ржавой, и Бекки приходилось прикладывать все силы, чтобы управиться с ней. Но вода была сладкая и чистая.

Она нажала на ручку колонки, когда увидела приближающуюся машину. Через секунду Бекки поняла, что Лука возвращается.

Набирая воду, она наблюдала, как автомобиль ехал по дороге, приближаясь к дому. Лука вышел, кивнул ей и стал вытаскивать что-то из багажника, затем понес это в дом. Ребекка видела, как он зашел прямо в спальню и свалил пакеты на кровать.

– Я на минуту и сразу ухожу, – резко сказал он прежде, чем она успела что-либо произнести.

Лука вернулся к машине, потом вновь появился, но уже с картонной коробкой, которую внес и поставил на стол. На сей раз это были продукты: свежие овощи и консервы.

– Лука…

Но он уже исчез за дверью.

Однако вместо того чтобы сесть в машину, он подошел к колонке и начал энергично накачивать воду в кувшин.

– Одного кувшина тебе надолго не хватит.

Принеси что-нибудь еще.

Она принесла еще два кувшина, и он, заполнив их, отнес внутрь.

– Лука…

– Не хочу, чтобы твоя такая жизнь была на моей совести, – сказал он поспешно.

– Я могу сказать спасибо? – спросила она после долгой паузы.

– Нет необходимости, – ответил он и ушел прежде, чем она успела договорить.

Через автомобильное стекло Лука пробормотал что-то, возможно, до свидания. И через секунду Бекки видела только удаляющиеся огни его машины.

В пакетах она обнаружила груду одеял и постельного белья, всего этого было достаточно, чтобы спастись от холодной ночи. Лука не купил ничего очень дорогого, ничего, что могло бы разозлить ее. Это был лишь подарок заботливого друга, если ей хотелось таких отношений.

Вспомнив о коробке с продуктами, Ребекка поспешила в кухню исследовать ее содержимое.

В коробке были несколько упаковок свежего молока, за которое она была искренне благодарна, чай, пачка песочных бисквитов, свежий хлеб, масло, ветчина, яйца и нескольких банок фруктов.

И два больших, сочных бифштекса. Сахара не было. Как и молотого кофе.

Ребекка приготовила бифштекс тем же вечером и съела его с хлебом и маслом, запивая чаем.

Затем постелила себе новые гладкие простыни и набросала одеял, водрузив сверху разноцветное стеганое одеяло Луки.

Перед сном она побаловала себя свежим чаем и песочным бисквитом, а затем блаженно скользнула под одеяла. Настроившись долго еще лежать с открытыми глазами, она заснула почти сразу и проспала восемь часов.

Утром впервые за последние месяцы Бекки чувствовала себя выспавшейся и свежей. Она планировала съездить в деревню, пополнить запасы продуктов, но подарок Луки сделал это ненужным. Сегодня она могла наслаждаться своим уединением и провести день за любимым занятием – чтением одной из книг, которые привезла с собой.

Пожалуй, стоило немного убраться в доме – на случай, если Лука снова нагрянет. Чтобы не подумал, что она портит его собственность.

В конце концов она подмела пол и смахнула пыль. Потом разместилась с книгой в саду на траве, освещенной приветливым солнцем. С этого места Бекки видела всю проселочную дорогу, по которой мог приехать Лука, если бы захотел.

Наконец она увидела какую-то машину. Вместо дорогого автомобиля Луки ехал старый фургон.

Он остановился возле узких ворот забора, и из окошка кабины появилась голова Луки.

– Я проеду здесь? – закричал он ей.

Она изучила ширину ворот.

– Не думаю.

Он спрыгнул и подошел к забору, чтобы убедиться самому.

– Ты права, здесь уже дюймов на шесть. Сейчас я это исправлю.

Лука залез в кузов фургона и вернулся с большим молотком, которым начал ломать забор, расчищая себе путь. На нем были джинсы и рубашка, и он был совсем не похож на человека, которого Бекки знала еще вчера.

Наконец, закончив разрушение ворот, Лука подъехал к двери, спрыгнул и посмотрел на небо, затем на свои часы.

– Ну что ж, у меня хватит времени, чтобы начать, – сказал он.

– Начать что?

Но Лука уже открывал заднюю дверцу фургона. Внутри были длинные доски и лестница, которую он вытащил и приставил к стене дома, к тому месту, где находилась дыра в крыше.

Заставив Ребекку придерживать лестницу, он поднялся наверх и осмотрел разрушенную крышу глазом профессионала. Затем спустился по лестнице вниз.

– Чашка чая была бы кстати, – сказал он.

Он говорил это с надеждой, но не глядя на нее, понимая, что сейчас ее слова будут решающими.

Всего лишь несколько простых слов, способных навсегда убить в нем надежду или, наоборот, воскресить ее.

– Чай? – сказала Бекки с полуулыбкой. – Но ты только что приехал.

– Британцы всегда делают чай своим рабочим, заметил он. – Иначе никакой работы.

– В таком случае я ставлю чайник, – согласилась она.

Начало было положено. К счастью или нет, она позволила ему остаться.

Заваривая чай, Бекки слышала, как он работал на крыше, потом спустился и пошел к фургону, откуда вернулся с меньшей лестницей, которую понес в спальню.

Бекки знала, что он обязательно посмотрит, постелила ли она простыни и укрывалась ли одеялами, которые он привез. Несколько мгновений спустя Бекки зашла в спальню и увидела его проверяющим крышу изнутри дома.

– Эти балки совсем прогнили, – объяснил Лука. – Мне придется их убрать, так что какое-то время дыра над тобой будет больше, чем сейчас.

– Вряд ли это что-то кардинально поменяет, – весело сказала она. – Большая дыра или очень большая дыра, эффект тот же самый.

– Верно. Я рад, что ты не теряешь присутствия духа.

– Означает ли это, что оно мне понадобится? Я должна готовиться к худшему?

– Тебе повезло, что на тебя не свалилась одна из этих штуковин. Смотри. – Он показал наверх.

– Дай-ка я залезу.

Бекки поднялась наверх и сразу увидела то, о чем он говорил. Балки могли рухнуть в любой момент.

– Слезай, – сказал он. – Сейчас я их столкну.

– Они упадут на кровать? – спросила она.

– Некоторые из них – да.

– Тогда дай мне секунду убрать постель.

Лука помог ей накрыть кровать старыми одеялами, затем сказал:

– Теперь твоей кровати ничто не угрожает.

Он снова командовал, но это не раздражало ее, как прежде. Он знал свое дело, и все его действия были разумны.

Некоторые балки упали во двор, некоторые в комнату. Лука осмотрел свою работу с довольным видом и начал убирать их.

Он таскал бревна с большим азартом, казалось, не замечая, что комната является ее спальней. И начал ворчать, только когда она попробовала поднять тяжелую доску.

– Зачем тогда здесь я? – обиженно спросил он.

Бекки все же настояла на том, чтобы помочь убрать одеяла, заваленные мусором. Вместе они вынесли их на улицу и вытрясли.

– Теперь мы оба перепачкались, – сказал он, пробуя очистить грязь со своих волос и одежды. Я только приведу себя в порядок и сразу же поеду в деревню. Тебе что-нибудь нужно?

Бекки колебалась секунду.

– Да, немного сахара и хорошего кофе.

Это был знак того, что она ждет его посещений. Интересно, как он отреагирует, подумала она.

– Прекрасно, – сказал Лука. – Что-то еще?

– Нет, спасибо. Ничего.

Он вскочил в фургон и отъехал. Прошел час, прежде чем он вернулся. Приехал с продуктами молоко, мясо и макароны, задняя часть фургона была нагружена досками.

– Для забора, – объяснил он. – Те, что есть, скоро закончатся.

Бекки планировала сходить в деревню за досками, но ей было тяжело, поскольку не давали покоя приступы тошноты.

Она спрашивала себя, догадывается ли он о ее состоянии, и понимала, что пока не может рассказать ему. Но когда хотела отнести несколько досок, он немедленно остановил ее.

Это ничего не означало. Конечно, он делал всю тяжелую работу, его гордость не позволила бы ему поступить иначе. Он всегда был галантен. Бекки помнила, как он ухаживал за ней, словно она была хрупкой драгоценностью. Он всегда нежно разговаривал с ней, никогда не повышая голос, и старался оградить от жестокой жизни. Все это выглядело старомодно и совсем не современно. Бекки была современной, независимой женщиной, которая не нуждалась ни в каком потакании, но почему-то с трепетом вспоминала об этом.

– Эй! – закричал Лука.

Бекки очнулась от счастливых грез.

– Ты что-то сказал?

– Да, я спросил, ты будешь готовить макароны с пармезаном или проведешь в мечтах весь день?

Есть один очень голодный мужчина. Все готово!

Лука был озадачен, когда Бекки начала смеяться. Она пробовала остановиться, но не смогла.

– Бекки…

– Я сожалею, я пытаюсь.., я…

– Что тут смешного? – недоуменно спросил он.

– Я кое-что вообразила. Пустяки.

– Если это пустяки, почему бы тебе не накормить меня прежде, чем я умру от голода?

– Уже иду.

Бекки подхватила коробку с провизией и поспешила в дом, все еще смеясь. Наконец она справилась с собой. Этот небольшой инцидент помог ей обрести душевное равновесие, и она почувствовала облегчение.

Ее умение готовить макароны находилось не на высоте, когда она переехала сюда. Но Бекки совершенствовала его и теперь вполне достойно могла приготовить макароны по-итальянски с томатным соусом.

– Все будет готово через десять минут, – сообщила она.

– Лука заглянул через окно.

– Прекрасно, я только приведу себя в порядок.

Пока таскал доски, испачкался снова.

Она помешала макароны и выглянула в окно.

Лука подошел к колонке, снял рубашку и попытался качать воду одной рукой и умываться другой. Вода текла рывками, и он не мог толком умыться. Бекки подошла помочь ему.

– Я буду качать, – сказала она, вручая ему мыло.

Он без возражений взял мыло, и она начала качать воду. Солнце ярко вспыхивало в каждой капле, летящей от струи и стекающей по его мощным рукам.

– Надо вымыть голову, – предложила она и намочила его пыльные волосы, затем стала намыливать.

– Мыло попало мне в глаза, – захныкал он.

– О, не будь таким ребенком!

– Ты бессердечная женщина.

Когда он наконец вымылся, Бекки принесла ему полотенце, и он с довольным видом стал вытираться.

– Уже лучше. Что это такое? – Он рассматривал пластмассовый флакон, который она поставила на скамью. – Жидкое мыло?

– Это подходит для любых целей.

– Ты вымыла мои волосы жидким мылом? опешил Лука. – Ты понимаешь, что я буду пахнуть лимоном?

– Надо же было чем-то помыть тебе голову, пока твои волосы не слиплись и не покрылись коркой. Единственный шампунь, который у меня есть, пахнет женским парфюмом.

– Лимон – это прекрасно, – неожиданно заявил он.

Теперь, когда лед в их отношениях растаял, они дружелюбно препирались, понемногу пытаясь искать безопасный стиль общения.

После еды Лука обошел вокруг дома, проверяя замки, и был потрясен тем, что увидел.

– Передняя дверь плохо закрывается, а черный ход не запирается вообще. Хорошо, что я прихватил с собой все необходимое.

Лука установил новые замки и сказал раздраженно:

– Как ты жила здесь все это время? Никакой защиты! Кто угодно мог войти.

– Так ведь никто не приезжает сюда. Однако я рада, что ты поставил замки.

Поднявшись наверх, он снова занялся крышей, затаскивая новые доски и поднимая невероятный шум. Наконец основной каркас был сделан.

– В любом случае это будет твоя последняя ночь под открытым небом, – заявил он, рассматривая дыры пониже. – Завтра вечером я положу новый настил.

– Замечательно, – сказала она благодарно. Спасибо, Лука.

Но он зевал и, казалось, не слышал ее.

– Я чувствую, что разваливаюсь, – сказал он, направляясь на кухню.

– Давай поедим.

Лука собирал доски для восстановления забора, пока Бекки зажигала свечи. Быстро темнело.

Ужин со свечами казался романтичным, но Лука совсем не был настроен на романтический лад. Наоборот, он надавал ей по поводу стряпни кучу советов, пока наконец она не сказала раздраженно:

– Хорошо, макароны тебя не устраивают, тогда готовь сам.

– Вот и приготовлю.

– Отлично!

– По рукам!

Бекки ушла в спальню и сидела на кровати минут десять. Наконец ей удалось совладать с собой, и, улыбнувшись, она вернулась на кухню.

– Я помогу?

– Нет, спасибо, – сказал Лука быстрее, чем требовалось. – Я сам займусь этим. Потребуется немного времени. Для начала приготовим рис и грибы. Ты отваришь грибы, а я займусь рисом.

Бекки стала готовить грибы, но через несколько минут почувствовала тошноту.

– Что с тобой? – спросил Лука.

– Запах сырых грибов, – сказала она.

– Прежде ты никогда не реагировала так.

– А теперь реагирую, – сказала она беспокойно.

– Они станут вкусными, когда приготовятся.

– Тогда приготовь их.

Она вышла глотнуть свежего воздуха. Несколько глубоких вдохов помогли ей. Последнее время Бекки часто тошнило. Неужели она будет мучиться так, пока не кончится токсикоз? – с жалостью к себе подумала она. А вдруг Лука догадается?

Рассказать же ему она пока была не готова. До его приезда Бекки совсем не хотела сообщать Луке о своей беременности. Теперь? Она не знала. Но пока решила ничего не говорить.

В дом она вернулась, улыбаясь. Лука готовил грибы и рис, вскоре еда была готова.

– Ты великий повар, – сказала она, когда они ели.

– Раньше ты так не говорила. Всегда критиковала мою стряпню.

– Мною двигала зависть. Ты готовишь лучше, чем я. Это заставляло меня сердиться.

Лука искоса взглянул на нее, – Я думал, что никогда не заставлю тебя признать это.

– Мистер Высокомерие.

– Нет. Я – великий повар.

– Не только высокомерный, но и тщеславный.

– Всегда был, – согласился он.

Свечи сгорели дотла. Лука помог вымыть посуду, затем сказал:

– На сегодня хватит. Я пойду. Спокойной ночи, Бекки.

Бекки пошла за ним, посмотреть, как он садится в фургон и уезжает, но вместо этого Лука залез в кузов. Когда она заглянула туда узнать, что он делает, то увидела его стелющим постель при свете факела.

– Что ты делаешь?

– Ложусь спать.

– Здесь?

– Где же еще?

– Разве у тебя нет хорошего гостиничного номера?

– Да, в нескольких милях отсюда, но я не оставляю тебя одну. Здесь слишком пустынно.

– Лука…

– Спокойной ночи. И, Бекки…

– Да?

– Запри переднюю дверь.

– Я думала, ты будешь охранять меня.

– Закрой от меня.

– Ты хочешь зайти в дом?

– Нет.

– Тогда я не буду запирать. В любом случае есть большая дыра в крыше, если ты не заметил.

– Бекки, забудь об этом и просто запри дверь.

– Хорошо, хорошо, – согласилась наконец она, добавив:

– По-моему, это глупо.

Свернувшись на кровати калачиком, Бекки думала, как странно, что она верит его словам. Он сказал, что не вторгнется к ней, и она поверила.

Проснулась она рано утром. Лука уже был на ногах.

Движения его были одеревеневшими, что немудрено для человека, который провел холодную ночь на твердом полу.

Пока он пил кофе, она нагрела немного воды для него, затем приготовила бекон и яйца, в то время как он умылся. После завтрака Лука сразу отправился работать.

Немного погодя Бекки позвала его перекусить.

– У тебя хорошо получается, – сказала она, показывая на крышу, которая выглядела явно лучше.

– Я же так начинал свой бизнес: забивая гвозди и иногда нанимая кого-нибудь, когда не мог справиться сам. Раньше я мог сделать этими руками все, что угодно, но давно уже не брался за честную работу. – Лука вдруг усмехнулся:

– С тех пор я не был таким грязным.

Он показал свои руки с наманикюренными ногтями – они были все в царапинах.

– Держу пари, что ты давно уже не забивал гвоздей, – сказала Бекки. – Как ты смог из простого строителя стать тем, кто ты сейчас?

– Я купил участок земли для строительства дома. Неожиданно цена на нее возросла, и я перепродал участок. Продавать здания оказалось более выгодно, чем строить их, так что я занялся этим бизнесом. Начал делать деньги и уже не мог остановиться.

– Ты не мог думать только о деньгах, – возразила Бекки. – А как же твоя жена?

– Друсилла вышла за меня замуж именно из-за денег.

– Зачем же ты женился?

Он задумался и наконец сказал:

– Она была символом положения в обществе.

Ее родители из старинного рода, и до того, как у меня появились деньги, Друсилла и не посмотрела бы на меня. Наш брак удовлетворял мое самолюбие. – Лука скорчил гримасу. – Нехорошо, не так ли? Но я нехороший человек, Бекки. И никогда не был хорошим. Ты делала меня лучше, но без твоего влияния все вернулось вспять, я снова стал таким, каким был.

– Нет! – яростно сказала она. – Ты судишь о себе поверхностно и несерьезно.

– Но это правда. И не так давно ты сама сказала бы мне об этом. Если я могу признать это теперь, почему ты не можешь?

– Я не верю, что это правда. Трудно сказать словами. Лука, ты хочешь заставить меня почувствовать, что я ошибалась, говоря о твоих недостатках?

– Нет. Ты не понимаешь силы денег.

– Какой силы? Кто знает, у кого какая сила?

Здесь нет правил, и все зависит от человека и его поступков.

– Хорошо, когда меня защищают…

– Я не защищаю тебя, – раздраженно сказала она. – Ты сумасшедший идиот.

– Я только сказал, что знаю себя…

– У тебя больше не было детей?

– Нет, – сказал он спокойно.

Увлеченная разговором, Бекки не заметила, как подошла к краю пропасти и чуть не упала в нее. Она забыла о причине их ссоры. Опомнившись, она резко замолчала.

– Ты хочешь обсудить это? – спросил он.

– Нет, – торопливо сказала она. – Я не хочу.

– Я тоже, – горько сказал он.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Бекки собрала остатки еды и хотела выйти, когда услышала позади тихий голос.

– Прости, Бекки, за все.

– Что? – Она резко обернулась, не уверенная, что на самом деле слышит эти слова, но Лука уже полез на крышу.

– Самое время работать, – сказал он, потянувшись. – Посмотрим, сколько мы успеем сделать с этой крышей сегодня.

Лука установил несколько перекрытий. Когда уже порядочно стемнело и трудно было что-либо разглядеть, он продолжал ремонтировать кровлю при свете автомобильных фар.

– Сегодня доделаю эту дыру, чтобы над тобой не светило небо, – прокомментировал он. – В любом случае завтра крыша должна быть готова.

Когда Лука прибил последнюю доску, было время ужина, который Бекки приготовила довольно быстро. Они поели, и Бекки надеялась, что они поговорят еще, но Лука сказал «Спокойной ночи» и уехал.

Он сделал ремонт как раз вовремя. Ночью пошел ливень. Лето закончилось, и первое наступление осенней непогоды было внушительным, особенно для женщины, с беспокойством смотрящей на ненадежную крышу. Но на Бекки не упало ни капли. Как строитель Лука знал свое дело.

Бекки уже погружалась в дремоту, когда услышала странный шум снаружи. Она резко села на кровати, прислушиваясь. Но звук дождя все заглушал.

Наконец она встала, набросила на себя одежду и вышла из дома. Ветер сбил бы ее с ног, заталкивая обратно в дом, если бы она не уцепилась за дверной косяк. С трудом переведя дыхание, она обрела равновесие и попыталась рассмотреть что-нибудь сквозь дождь.

Бекки не увидела ничего подозрительного, но снова услышала шум, доносившийся от угла дома. Она отправилась туда и, к своему ужасу, увидела, что от скопившейся воды прогнулся навес, где хранились доски.

– О боже! – в испуге вскричала она. – Сейчас дрова промокнут, и ими нельзя будет топить печь.

Боже! Боже! Боже!

Был только один выход. Собрав охапку дров, Бекки побежала к передней двери. По пути халат распахнулся, и она', наступив на пояс, упала в грязь вместе с дровами.

Неистово проклиная грозу и пожар, она встала на ноги, ища дрова при вспышке молнии, которая осветила их.

– Проклятье! – сказала она небесам; Взрыв грома заглушал ее.

– Вот именно! – раздался возле нее голос Луки. – Бекки, что ты делаешь здесь?

– А как ты думаешь, что я делаю? – запричитала она. – Танцую фанданго? Навес прогнулся, и дрова стали мокрыми, что ты скажешь на это?

– Ладно, я сам перенесу их! – закричал он в ответ. – Иди в дом и переоденься.

– Нет, нужно перенести дрова.

– Я займусь этим.

– В одиночку ты быстро не справишься. Дрова промокнут.

– Я сказал, что справлюсь сам.

– Лука, клянусь, говори что хочешь, я поступлю по-своему.

– Ты не будешь этого делать! – Лука чертыхнулся. – Пока мы спорим, они промокают.

– Тогда давай быстрее, – сказала она сквозь зубы и подхватила охапку дров прежде, чем он стал спорить снова.

Когда они перетащили четверть поленницы внутрь. Лука приказал:

– Хватит, этих дров тебе хватит на несколько дней, остальные мы сможем перенести и высушить позднее.

– Хорошо, – согласилась Бекки, довольная результатом. – Пойдем, тебе надо обсохнуть.

Хлюпая по воде, они пошли в дом. Проходя мимо фургона, Лука хлопнул открытой дверцей изо всех сил – он был разозлен.

Оказавшись в доме, Ребекка разожгла свечи, затем полезла в буфет, довольная, что припасла мягкие полотенца и два просторных халата. Она купила специально большие размеры, но Лука еле влез в один из них.

– Почему ты не позвонила мне? – спросил он, силясь запахнуться в халат.

– Я не беспомощная маленькая девочка.

– Только совсем неуклюжая, – проворчал он.

– О, перестань! – Она заставила его замолчать, накинув полотенце ему на голову.

Он появился из-под полотенца, взъерошенный и мокрый, похожий на мальчишку, посмотрел на нее осторожно.

– Ты не сердишься на меня?

– Нет, как я могу рассердиться на человека, который чинит мою крышу, – шутя сказала она. Найти хорошего строителя трудно.

Он усмехнулся.

– Мое единственное честное ремесло.

– Не будь так строг к себе, – сказала она спокойно.

Она думала, что он снова заведется, но он только взял полотенце и продолжил вытирать голову.

Она заварила чай и сделала бутерброды, и они поели в тишине. Лука казался утомленным и отстраненным, и она задумалась, не жалеет ли он, что затеял все это.

– Что с тобой случилось? – внезапно спросил он.

– О чем ты?

– Куда ты исчезла?

– Разве твои сыщики не сказали тебе?

– Они проследили тебя до Швейцарии, потом ты исчезла. Я предполагаю, ты так и планировала.

– Правильно. Я знала, что ты наймешь лучших, и они будут проверять авиалинии и паромы, все, где существует паспортный контроль. Так что я перешла швейцарско-итальянскую границу «неофициально».

Он удивился.

– Как?

Она улыбнулась.

– Не имеет значения.

– Так просто?

– Так просто. Затем я передвигалась только поездом или автобусом, потому что если бы взяла машину, то оставила бы след.

– Значит, вот откуда у тебя тот невероятный велосипед, стоящий на заднем дворе?

– Правильно. Я купила его за наличные. Никаких вопросов.

– Я должен был подумать об этом. Прежние хозяева этой рухляди, наверное, довольны, что избавились от нее до того, как она развалилась. Из чего сделана та штука, которая прикрепляется сзади?

– Ты имеешь в виду мой прицеп?

– То, что ты называешь прицепом.

– Я очень горжусь им, – сказала она с достоинством. – У меня было несколько коробок, которые я соединила. В небольшом сарае позади дома я нашла старую детскую коляску и сняла колеса.

Сожалею, что нанесла материальный ущерб.

– Не волнуйся, та детская коляска уже никому не нужна. Но зачем тебе прицеп?

– Я езжу в деревню за всем необходимым продукты, дрова и все такое.

– Ты возишь дрова в этой коробке?

– Однажды я нагрузила слишком много, и все развалилось. Мне пришлось вернуться домой за молотком и гвоздями, потом поехать обратно, соединить прицеп и привезти все, что осталось.

Увы, только дрова лежали там, где я оставила их.

– Конечно. Здесь честные люди. Но почему ты не попросила привозить тебе дрова?

– Тогда все бы наверняка знали, где я живу.

– А как же гостиницы, в которых ты останавливалась? Там требуют паспорт?

Она пожала плечами.

– У меня есть итальянское гражданство. Я ездила по всей стране, нигде не оставаясь надолго.

Лука глубоко вздохнул.

– Само коварство, ускользнула даже от меня.

– Неплохо, да? – дерзко улыбаясь, сказала она.

– Ты могла бы научить меня кое-чему, – усмехаясь, сказал он.

– Иногда я раздумывала, не остановиться ли на какое-то время на одном месте, – продолжала Ребекка. – Но я нигде не чувствовала себя как дома.

Поэтому все ехала и ехала…

– Пока не прибыла сюда… – Он не договорил, слова повисли в воздухе, но Бекки ничего не сказала.

Наконец он проговорил спокойно:

– Ты очень хотела убежать от меня, не так ли?

– Да, – сказала она просто.

Лука молчал, и она взглянула на него. Его лицо дрожало при свете свечи. Возможно, так казалось от тусклого освещения, но Бекки подумала, что никогда не видела такой невыносимой печали.

Он не отворачивался и не пробовал скрыть свои чувства. Просто молча сидел перед ней – такой беззащитный, каким не был никогда. Бекки не могла не заговорить с ним.

– Лука… – Она не хотела звать его по имени, но оно вырвалось помимо воли.

Эмоции переполнили ее, и, закрыв глаза, Бекки почувствовала, как слезы стекают по ее руке.

Она не знала, как их остановить. Слезы не могли ей помочь, она ощущала горечь потерянных лет, возможностей, которые уже никогда не реализуются, любви, которая, кажется, умерла, оставив только опустошение. У нее будет ребенок Луки, но он не сможет уже стать счастьем для них слишком поздно.

Ей показалось, что свет коснулся ее волос и ее имя нежно прошептали, но ей не хотелось открывать глаза. Бекки боялась встретиться с ним взглядом, боялась, что он увидит, как она плачет.

Она слышала, что он подошел к печи и подбросил несколько поленьев, затем снова сел.

– Теперь тебе будет тепло до утра, – сказал он. Ложись в кровать и согревайся.

Она открыла глаза, он стоял около двери.

– Куда ты идешь?

– Назад в фургон. Надену там сухую одежду, и верну тебе полотенце завтра.

– Нет, подожди!

Ребекке показалось чудовищным оставлять его в холоде, в то время как ей будет тепло.

– Ты не можешь вернуться в фургон, – сказала она.

– Конечно, могу. Мне там вполне сносно.

Бекки вскочила, потянулась рукой, чтобы задержать его, но резко остановилась, почувствовав сильную слабость. На мгновение у нее потемнело в глазах, потом перед глазами все поплыло.

Она не была уверена, подхватил ли он ее или она уцепилась за него, но они обняли друг друга, и Бекки разозлилась на себя. Теперь он все узнает.

Она ждала его восклицаний, вопросов: почему она не сказала ему? Бекки чувствовала себя загнанной в угол.

– Ты, видимо, плохо поела, – сказал он. – Таскала дрова на пустой желудок. Чем тебе помочь?

– Ничем, спасибо, – медленно сказала она.

– Тогда иди прямо в кровать.

Лука поддерживал ее, помогая дойти до спальни и устроиться на кровати, затем укрыл ее.

– Хорошо?

– Да. Спасибо, Лука.

– Тебе сейчас лучше поспать – уже поздняя ночь. Завтра снова тяжелый день.

Он тихо закрыл за собой дверь, потом Бекки услышала, как Лука запирает переднюю дверь.

Бекки окружили темнота и тишина. Она пробовала вызвать в воображении его глаза в тот миг, когда Лука подхватил ее, и прочесть в них его чувства.

Но его взгляд был закрыт для нее. Словно Лука отстранился, давая ей полную свободу, как она того и желала.

Она думала, что знает его насквозь. Теперь же спрашивала себя, знала ли она его когда-нибудь вообще.

В течение следующих дней Ребекка поняла, что его отстраненность не была иллюзорной. Лука вел себя так с момента своего появления. Он спал в фургоне при любой погоде, не был назойлив и не произносил ни слова о своих чувствах.

Однако его поведение говорило о том, что ему нужен этот дом. Возможно, думала она, он строит его ради собственного спокойствия. Лука отремонтирует дом, чтобы она могла в нем жить, и уедет, так и не догадавшись о ребенке. Поскольку теперь он стал безразличней к ней, ко всему, что касалось их чувств. Бекки словно жила рядом с призраком. Но сосуществование было мирным, что она особенно ценила.

Дом постепенно возрождался. Восстановление крыши означало, что вторая комната, над которой раньше светило солнце, станет пригодной для жилья. Ребекка взяла на себя обязанность очищать от сажи полы и стены.

Лука отсутствовал целый день, а вечером привез маленький портативный генератор и пылесос.

– Мне пришлось съездить во Флоренцию, чтобы купить их, – рассказал он. – Генератор не очень большой, но его мощности хватит, чтобы пылесос работал. Так что ты сможешь быстрее справиться с сажей и не будешь похожа на трубочиста.

Бекки заправила за ухо непослушную прядь волос, но она снова упала на лоб. Лука усмехнулся и поправил ее.

– А как насчет ужина?

– Я не знала, когда ты вернешься, и ничего не приготовила.

– Чудесно.

– О, прекрати! – недовольно проговорила она. Сейчас я сделаю бифштекс.

Теперь ей стало намного легче убираться. По вечерам они уже не зажигали свеч, хотя по-прежнему топили печь, чтобы согреться и приготовить еду.

– Ты можешь спать здесь, – осторожно сказала она однажды, когда ремонт во второй комнате был закончен. – Все же тут лучше, чем в фургоне.

Лука подумал секунду.

– Хорошо.

Он съездил в деревню и возвратился с железной кроватью.

– Уж очень узкая, – с сомнением сказала она. Не больше двенадцати футов.

– Люди живут в маленьких домах. Мебель должна быть узкой.

Но матрац к ней совершенно не подходил, и Лука вынужден был купить другой. Он оказался шире, чем кровать.

– Видишь, неважно, что кровать узкая, – торжествующе сказал Лука. – Зато я буду спать на широком матраце.

– Но он будет свешиваться с каждой стороны.

Всякий раз, когда ты захочешь перевернуться, будешь падать.

– Ерунда. Я подойду к этому научно.

Лука объяснил ей все с научной точки зрения, но Ребекка отнеслась с недоверием и даже презрением ко всем его научным идеям. Ночью он лег в кровать в соответствии с научной точкой зрения и упал три раза. После этого он положил матрац на пол, а на кровать свалил все, чему раньше не мог найти место.

Юмор помогал им жить, протягивая между ними хрупкий мостик.

Случай, который все разрушил, подкрался к ним без предупреждения. Они сидели на кухне, слушая концерт по радио, и смеялись над попытками Луки восстановить ее «трейлер».

– Хорошо, я восстановлю твою коляску с прицепом, – наконец сказал он, – но стоит ли? Ты будешь пользоваться ею?

Бекки покачала головой.

– То-то и оно. – Он бросил колесо, которое укатилось в угол. – Мой отец хранил ее, – вспоминал Лука. – На тот случай, если родится другой ребенок. Но этого не случилось. Мама умерла, когда мне было десять.